Тёмный Лорд (джен)

Серое покрывало казалось таким же тусклым, как обычно. Том, конечно, стер пыль с подоконника и рассохшегося шкафа. Однако вымыть пол могла только миссис Роджерс. Том поежился от омерзения, вспомнив ее прокисшую половую тряпку. Кастелянша не спешила к нему; зачем приводить в порядок комнату самого ненавистного ей мальчишки — Тома Риддла?

Вечерело. Дождь за окном перестал, однако мгла висела над домами, укрывая их силуэты плотной пеленой. Поежившись, Том встал с кровати. На душе было страшно и вместе с тем весело. Решившись, мальчик скрипнул дверью и вышел в коридор. В крайнем случае он скажет, что шел к миссис Коул.

Дверь в кабинет директора оказалась открытой. Хозяйки не было. Бумаги лежали стопками на столе, перо стояло в чернильнице, словно все заранее подготовили к его приходу. Даже ключ был заботливо вставлен в скважину. Дрожащей рукой Риддл закрыл дверь изнутри.

Подойдя к стеллажу, где хранились личные карточки сирот, Том достал ящик с литерой «R» и поднес к столу. Пальцы замелькали, перебирая пожелтевшие картонки. Наконец, он нашел карточку с надписью «Риддл, Том Марволо». Том схватил ножницы и вырезал полоску бумаги. На темно-коричневом столе миссис Коул стоял тюбик канцелярского клея. Том с омерзением поморщился, вспомнив, как в детстве грыз тюбик с клеем и, прокусив его, сплевывал неприятную жидкость. Мальчик намазал бумажную полоску и приклеил ее на свое имя. Затем, обмакнув перо в чернильницу, вывел витиеватую надпись: «Лорд Волдеморт».

В тот же миг ручка двери повернулась. Перед Томом выросла высокая фигура призрака со змееподобным лицом.

— Лорд Волдеморт… — прошептал Том, глядя на чудовище.

— Разумеется, — улыбнулся вошедший. — Ты звал меня, и я пришел, малыш. Здесь больше нет Томми. В приюте всегда жил Лорд Волдеморт.

— Я — Том, — повторил Риддл. Призрак достал палочку и повертел ее в руках.

— Теперь ты мне не нужен, малыш, — холодно сказал Волдеморт. Его губы прошептали заклинание. Зеленый луч полетел в сторону Тома. Раздался высокий, кудахтающий смех…

— Том, вы заснули?

— Ммм… Пожалуй… — Том открыл глаза и увидел перед собой профессора Бири. Протянув руку, он понял, что стоит, прижавшись к каменной стене.

Риддл попытался вспомнить, как шел по коридору в сторону горгульи, охраняющей вход в кабинет Диппета. Последнюю неделю спать приходилось по три часа. Хогвартс готовился к обороне, и префекты наравне с учителями сбились с ног. Том подошел к стене и, опершись на нее плечом, прикрыл глаза, чтобы подремать несколько минут.

Получив весть о вторжении Гриндевальда, учителя и префекты стали возводить магическую защиту. Том помогал профессору Мэррифот искать рукописи с указанием того, какими чарами предыдущие директора защищали школу. Найти их оказалось нелегко: Хогвартс не подвергался серьезным нападениям последние триста лет. Только портрет Финеаса Найджелуса Блэка, посетовав на «бездарей», подсказал, где искать нужные рукописи. Сегодня Том весь день накладывал заклинания возле Северной башни и чувствовал себя истощенным.

— Директор Диппет волновался, что вы не пришли, — продолжал профессор Бири.

— Я так сильно опоздал? — прищурился Том на огни.

— На полчаса. Понимая Вашу усталость, не думаю, чтобы директор разозлился.

Том слабо пошевелил ногами и сделал шаг вперед. Ноги плохо слушались, словно стали ватными.

— Какие новости о Гриндевальде? — парень старался говорить как можно спокойнее, хотя голову, казалось, сжимал металлический обруч.

— Ходят слухи, что он приближается, — ответил профессор травологии.

— Приближается к чему?

— К Лондону, — весомо изрек Бири. — В министерстве говорят, что он хочет разослать своих сторонников по всей Британии, а затем напасть на Лондон.

— Используя дементоров в качестве боевых отрядов? — с тревогой спросил Том, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.

— Вполне возможно. Только профессор Дамблдор не верит в это, — отозвался декан Хаффлпаффа. — Он думает, что Гриндевальд сначала нападет на Хогвартс.

Том хотел что-то сказать, но не сумел. Он подошел к каменной колонне, чувствуя приступ тошноты. Его левая нога не чувствовала тела, к тому же ужасно болела. Юноша облокотился на стенку, чтобы не упасть.

— О, Боже мой, — пробормотал подбежавший профессор Бири. Взмахом палочки он наколдовал носилки. — Ложитесь, мистер Риддл, я свяжусь с мадам Эльвирой.

Судя по тому, как он нервничал, Том догадался, что в его приступе нет ничего хорошего. Он не хотел ложиться на носилки, ненавидя их со дня смерти Миранды. Но приступ головной боли заставил его подчиниться, и парень в каком-то ступоре стал разглядывать свои неестественно бледные руки. Через некоторое время послышался шум: по коридору, наспех набросив халат, бежала медсестра в сопровождении эльфов. Критически осмотрев Тома, она велела скорее нести его в больничное крыло. Правой рукой парень вцепился в край носилок: он волновался, что они опрокинутся. Когда добрались до больничного крыла, мадам Эльвира с помощью магии перенесла Тома на кровать, а сама засуетилась в поисках подходящего зелья.

— Вот, выпейте это, — сказала женщина, протянув Риддлу флакон.

— Я не умру? — Том чувствовал, как дрогнул его голос.

— Нет, что вы, — попыталась успокоить его мадам Эльвира, по-прежнему заметно нервничая.

После того, как Риддл почувствовал прилив сил, медсестра скрылась в соседней комнате. Парень лежал в койке, все еще ощущая удивительную слабость. Лоб оставался мокрым, словно у него была сильная температура. Том открывал рот, пытаясь спастись от удушья. Это казалось невероятным, но ему казалось, словно невидимое существо выкачало воздух вокруг.

Через некоторое время мадам Эльвира вернулась. Том с удивлением заметил, что она несла в руке шар на подставке. Он был сделан из прозрачного минерала, похожего на горное стекло, и напомнил Тому тот «шар судеб», который показывал им на уроке профессор Лариджани. Медсестра без всяких объяснений поставила его рядом с постелью, и шар засветился тусклым светом.

— Что со мной? — спросил Том, глядя на клетчатые шторы. — Видимо, что-то опасное, — он старался говорить, но слова пока еще давались тяжело.

— Трудно сказать, — нахмурилась мадам Эльвира. — Такое ощущение, что вы, мистер Риддл, пережили нападение вампира.

— Вампира? — переспросил пораженный парень.

— Да… — нахмурилась медсестра. — Только не обычного, а энергетического. Некая темная сущность — причем очень могущественная — высосала из вас много энергии.

Риддл попытался слабо кивнуть, хотя у него ничего не получилось. Перед глазами почему-то проплыл образ тонкого тела богини Хатхор, танцующего на темно-лазурных волнах.

— После вашего прошлого приступа профессор Дамблдор предположил, что вы подвергаетесь нападению существа, сосущего энергию, — сказала мадам Эльвира. — Он передал мне это устройство на случай новых приступов, — показала она на шар.

— А что это устройство делает? — спросил Том.

— Определяет потерю энергии и, возможно, источник потерь. Впрочем, лежите, мистер Риддл — здесь вы в совершенной безопасности.

Коснувшись шара волшебной палочкой (при этом, правда, ничего не произошло), медсестра вышла. Удушье проходило, и Том почувствовал растущую слабость. Он положил голову на подушку и закрыл глаза от шара. Сияние не мешало ему, оно даже успокаивало, так что Том вскоре заснул.

Он проснулся около четырёх часов утра и увидел сквозь ширму свет. Ему удалось разглядеть за ней две расплывчатые фигуры. Одна из них, высокая и полноватая, вероятно принадлежала мадам Эльвире, другая говорила низким грудным голосом.

— Что-нибудь удалось определить? — Том сразу узнал профессора Мэррифорт.

— Пока, к сожалению, нет, — покачала головой мадам Эльвира. — Мне удалось только зафиксировать большую потерю энергии.

— Боюсь, не связано ли это с приближением Гриндевальда. Конечно, не стоит валить с больной головы на здоровую, но… если это не признак нападения тёмных сил… чем ещё это можно объяснить? — удивлялась профессор Мэррифот.

— Поди найди… — вздохнула мадам Эльвира. — Может быть, нам лучше продолжить беседу в моем кабинете? Я боюсь, мы разбудим бедного мальчика.

Том рассеянно посмотрел вокруг. Ему показалось, будто бежевый шар сверкнул зеленоватым светом, словно обнаружил другой источник излучения. Однако это продолжалось не более минуты. Зеленоватый отсвет погас, и шар вернулся к привычному свечению. Некоторое время Том пытался думать о чем-то постороннем, а затем погрузился в тревожный предутренний сон.

* * *

Наутро пошёл ливень — долгий, нудный и обложной. Прижавшись лбом к холодному стеклу, Том следил за стекающими каплями. На завтрак он спустился около семи, все еще чувствуя слабость в ногах. Одноклассники только начинали подтягиваться. Профессор Дамблдор разговаривал с профессором Бири, и Том готов был заключить пари, что они беседуют о его обмороке. Посмотрев на обложные тучи, парень подвинул свежий номер «Пророка».

Известия оказались радостными: русские начали наступление на Берлин. Разворот колдографий показывал штурм Зееловских высот. Советские бомбардировщики и реактивные установки обрабатывали железобетонные линии обороны, оставляя на их месте воронки с кусками гранита и расплавленной арматурой. Даже маги Ордена СС, отбросив заклинания, отстреливались из дотов, как простые солдаты. Однако сама мысль, что главный темный маг мира не бьется за Берлин, а гуляет по Британии, вызывала дрожь. Том с удовольствием посмотрел на тонкие коленки Араминты и, дождавшись, когда она закончит завтрак, нагнал ее легкую фигурку возле двустворчатой двери.

— Дрожишь, Минни? — усмехнулся Том, властно положив руку на ее хрупкое плечо.

— Да… — хлопнула ресницами Араминта. — Ты читал передовицу, Том? — от волнения девушка непроизвольно прижалась локтем к его руке. Мимо прошёл Орион Блэк, и его понурый вид едва не заставил Риддла улыбнуться. После танцев с Натали Адамс парень получил громовещатель от матери.

— Думал, ты порадуешься штурму Берлина, — насмешливо сказал Том. Густой туман, заволакивавший окна, создавал ощущение, что весна перетекла в нудную осень, которая будет продолжаться до первых зимних холодов.

— Помнишь, что сказал магловский фюрер? — Араминта, не глядя на Тома, посмотрела на спешащих по коридору второклассников. — Никогда за всю войну дела не шли так хорошо…

— … Скоро Советы и союзники столкнутся в Берлине друг с другом, — механически продолжил Том. — Надо же ему что-то болтать.

— Страшновато после Арденн, — Араминта аккуратно уложила газету в кожаную сумку. — Я не представляю себе мощь армии, которая сломала Вермахт. А если мы и вправду столкнемся, Том?

— Тебе вредно думать о политике, куколка, — прикоснулся Ридлл к ее щеке. Только столкнувшись с теплом ее кожи, Том осознал, насколько холодными стали его собственные руки.

— Том… Мне пора на зелья… — пролепетала девушка. Белокурые волосы рассыпались по плечам, и парень, холодно улыбнувшись, с силой сжал ее пряди.

Присев на подоконник, Том посмотрел на размокший от дождя школьный двор, а затем достал из портфеля дневник. Подумав с минуту, он обмакнул перо и написал:

Она должна принадлежать мне.

Глянцевые страницы поглотили темно-синие чернила, а затем выбросили ответ:

Разумеется, тебе хочется обладать ей, причем как можно более жестко. Ты ведь знаешь, как утвердить власть, не так ли?

Том задумчиво потер перо, а затем вывел:

Заставить другого страдать.

Дневник, казалось, принял написанное к сведению. Помолчав с минуту, он выплюнул:

Совершенно верно, заставить другого страдать. Точнее, чередуя ему радость и страдание.

Риддл поморщился. В голове возникла слабость, словно какое-то существо забирало у него способность рассуждать. На мгновение парню захотелось отложить дневник и, закрыв глаза, погрузиться в сладкую дремоту. Том нацарапал неровными буквами:

А барельеф у Блэков? Геракл едва ли будет чередовать пленнице боль и удовольствие.

Как и всегда, он мог доверить кожаной тетради сокровенные мысли. Было бы забавно, если учителя вдруг узнают, кто живет в дешевом ежедневнике, который Том носил с собой на уроки. Чернила между тем потекли вновь:

Ты умеешь поставить в тупик. Геракл на том барельефе испытывает высшую форму власти: Иола стала его вещью, которая чувствует позор и муки по одному его желанию. Победитель наслаждается тем, что знает ее участь: быть служанкой его жены и его наложницей. Он тешит свое самолюбие, показывая всем, что красивая принцесса и лучшая лучница Эвбеи, дочь его врага, теперь стала его рабыней. Возможно, Иола найдет в этом наслаждение.

Том, почувствовав, как боль сильнее сжимает голову, вывел:

Наслаждение от рабства?

Дневник не заставил себя ждать и спокойно ответил:

Ты прекрасно знаешь, что есть люди, предназначенные быть вещами или рабами. Так отчего бы им не найти удовольствие в своей участи?

«Ты прав, Волдеморт», — хотел было ответить Том, но закусил губу. Дневник, как и всегда, побеждал его в интеллектуальных спорах. Это всегда вызывало у него ярость или отвращение. Но сейчас сама мысль, что он создал существо умнее себя, впервые породила подобие страха.

Его отвлекло легкое прикосновение. Риддл закрыл тетрадь и обернулся. Светловолосый мальчик дергал его за руку. Том сразу узнал первоклассника Найджела Мальсибера — младшего брата Нортона. В отличие от старшего брата Найджел сразу проникся уважением к Тому и мечтал присоединиться к его клубу.

— Том… Том, я от Рэндальфа, — улыбнулся ребенок, словно пришел к старшему товарищу. — Он спрашивает, будет ли в субботу тренировка.

— Да, — кивнул Том. Его одноклассники (особенно Лестрейндж) использовали Найджела в качестве вестового, и мальчишка охотно исполнял их поручения.

— Днем? — подпрыгнул он, словно чувствовал себя причастным к тайне.

— Как всегда, после обеда, — подтвердил Том.

— Я могу прийти посмотреть? — ребенок поднялся на цыпочках, надеясь услышать заветное «да».

— Конечно, Найджел, — ответил Том. Некоторые из участников клуба были против того, чтобы младший Мальсибер смотрел на их тренировки. Риддл, однако, был уверен в ребенке. Для мальчика сама мысль о причастности к тайне старших была слишком важна, чтобы он просто так смог отказаться от нее.

— Спасибо, Том! — Риддл покровительственно похлопал ребенка по плечу. Мальчик, рассмеявшись, помчался по коридору. Глядя на его светлые волосы, Том подумал, что Найджел стал бы лучшим наследником рода Мальсиберов, чем наглый Нортон. Впрочем, это было невозможно даже теоретически.

Разве… Разве что Нортон куда-нибудь исчезнет, а лучше — сдохнет.

С минуту Том, прищурившись, смотрел на окутанный дымкой Запретный лес. Найджел, бедняга, привык быть вечно вторым. А может стать первым, благодаря Лорду Волдеморту… Тихонько хмыкнув, Том поднялся с подоконника и, почувствовав прилив сил, пошел наверх.

В библиотеке, как обычно, стоял освещенный свечами полусумрак. Редкие младшекурсники сидели, уткнувшись в потрепанные учебники. Глядя как третьекурсница из Гриффиндора Адель Форгис листает книгу по травологии, Том поймал себя на мысли, что за годы учебы он не видел новых учебников. Даже у Эмили с ее элегантной дорогой одеждой книги оставались потертыми: их, видимо, не переиздавали лет десять. Приоткрыв заклинанием резные двери, Том вошел в Запретную секцию и начал рассматривать полки.

Его внимание привлек потертый фолиант с изображением оборотня. Том посмотрел на корешок, а затем, подумав, достал его с полки. Обложка оказалась не пыльной: книгу, видимо, регулярно читали. Парень быстро зажег одну из летающих свечей, и осторожно приоткрыл обложку.

Перед ним оказался трактат Фалько Эсалона об анимагии. Том слышал о таком направлении магии, хотя оно не слишком его интересовало. Однако по нынешним временам умение превращаться в зверя могло, возможно, сохранить жизнь. Подумав с минуту, Том взглянул на отблеск свечи и бросил книгу в портфель.

* * *

Несмотря на кажущееся спокойствие, директор Диппет предпринял меры безопасности. В четверг в школу привезли несколько повозок с бочками: по слухам, в них хранилась провизия на случай осады. Эльфы то и дело мелькали по коридорам, перетаскивая посуду и всякую рухлядь. Профессор Слагхорн, набрав помощников из старших классов, пополнял запас зелий. Профессор Флитвик возродил дуэльный клуб, и школьники, начиная со второго курса, отрабатывали там простейшие боевые заклинания.

Гораздо большей популярностью пользовался клуб Риддла. С помощью мысленного усилия Том поделил Выручай-комнату на два сектора. В первом он сам тренировал первоначальный состав клуба. Во втором «Вальпургиевы рыцари» — Лестрейндж, Розье, Блэк, Эйвери, Нотт и даже Бэрк — обучали молодых слизеринцев и райвенкловцев. Том сбивался с ног, успевая за час по три-четыре раза побывать везде, поправить ошибки, похвалить или отругать нерадивых учеников.

Вечерами Том, сжигая свечу за свечой в гостиной, изучал искусство анимагии. Трактат оказался переводом с древнегреческого, написанного английской вязью пятнадцатого века. Некоторые обороты Том понимал с трудом, по несколько раз перечитывая громоздкие фразы, пытаясь вникнуть в их суть. Технология превращения в животное была в целом ясна, однако Тома настораживал процесс выбора звериного образа.

В выходные пришли плохие новости: люди Гриндевальда напали на городок Чосер. В «Пророке» поместили колдографии как минимум десятка обугленных трупов маглов. Зрелище было настолько отвратительным, что, казалось, даже в Большом зале стоял запах паленой человеческой плоти.

— Министерство замяло этот эпизод, стерев память маглам, — сказал Дамблдор на вечерней планерке у Диппета, куда Риддл был допущен на правах префекта. — Но, боюсь, если Гриндевальд усилит террор, придется им что-то сказать.

— Надеюсь, авроры перекрывают возможные пути их движения? — нахмурилась профессор Мэррифот.

— Они бессильны, Галатея, — вздохнул декан Гриффиндора. — Для уничтожения каждого из «Высших неизвестных» нужны как минимум целые отряды. Ну, а с самим Геллертом справиться крайне сложно. Перед нами, в конце концов, величайший темный маг столетия.

— Чего он хочет? — дрогнул голос профессора Бири. Его узкая челюсть дернулась, словно он пытался скрыть свой страх.

— Гриндевальд идет к нам, — подытожил Дамблдор. — Армандо, — устало вздохнул он, — нужно выставить у Хогсмида заградительные отряды авроров.

— Неужели его главная цель Хогвартс? — пролепетал Флитвик.

— Именно, — профессор трансфигурации ответил так решительно, что все разом повернулись в его сторону. — Возможно, многим из вас это покажется чушью, однако резня маглов — лишь дымовая завеса.

— Хорошо, я поделюсь вашими размышлениями с министерством, — вздохнул Диппет. — Не уверен, что они воспримут их, но возле Хогсмида будет выставлен отряд в пятьдесят авроров.

— Думаю, можно разбить на отряды старшеклассников, — предложил сидящий тихо профессор Сильванус Кеттльберн. — Пусть патрулируют окраины Хогсмида.

— Неплохая идея, — поддержал его Диппет. — Том и Джулия позаботятся об этом. Что же, до завтра. — Риддл задумчиво посмотрел на морщинистое лицо директора, не понимая, действительно ли он так легкомысленно относится к угрозе со стороны Гриндевальда или просто не хочет вносить панику.

— Одну минуточку, мэм…

— Том? — профессор Мэррифот, ковылявшая по ступеням, остановилась возле поворота стены.

— Профессор, я бы хотел спросить вас об одном разделе магии… Искусстве анимага… — Глядя на распухшие руки старухи, он подумал, что преподаватель по защите от темных искусств может и не пережить нападение Гриндевальда.

— Вы сами знаете, Том, что превращение в животное одна из высших магических форм. — От удивления седые брови профессора Мэррифот сомкнулись у переносицы.

— Простите, мэм, — Том говорил осторожно, стараясь не сболтнуть лишнего. — Искусство анимагии — это серьезно?

— Безусловно. — Глаза профессора Мэррифот стали внимательными. — Анимаги, как вы знаете, заносятся в специальный список министерства. Полгода назад в него попала наша выпускница мисс МакГонагалл, освоившая превращение в кошку.

— Вот это я и хотел уточнить, — сымпровизировал Том. — Когда производится регистрация: до или после превращения?

Профессор Мэррифот кивнула и принялась объяснять правила министерства.

— Как только у вас получится, министерство зарегистрирует, каким вы будете животным. Комиссия должна удостовериться, что Вы правильно используете полученные знания.

— Я понимаю, спасибо, — ответил Риддл —, но как можно выбрать тип животного?

— К сожалению, у вас нет выбора. Это примерно так же, как на церемонии распределения. Все зависит от индивидуальных качеств, и никто не знает результат.

Не дождавшись ответа Риддла, женщина пошла по неровным каменным ступенькам. Парень посмотрел ей вслед. Глядя на спокойный тусклый коридор, трудно было представить, что, возможно, со дня на день Хогвартс станет полем боя.

Зато в Гобеленовой комнате, к удивлению Тома, оказалось оживленно. Его компания сидела на коричневом диване. Рэндальф развалился на сиденье; Друэлла смотрела на него со скрытыми искорками тепла. Орион о чем-то быстро говорил Эйвери. Остальные, перешептываясь, обсуждали сплетни.

— Как ты думаешь, он в самом деле целуется с Бэрк? — капризно предположила Элеонора Монтегю. Том впился в неё взглядом.

— Может, он учит ее обрядам темной магии, — важно ответил Орион Блэк, поправив почти идеально уложенную челку.

— Говорят, любовь после темной магии самая сладкая, — мечтательно подвела глаза к лампе худенькая шестикурсница Сабрина Макс.

— Ни то, ни другое, — сказал резко Риддл. — Это только моё дело, и ничьё больше, Макс. И к вашему сведению, — обвел он слизеринцев холодным взглядом, — Минни не моя девушка.

— Я не это имела в виду, Том, — пискнула Сабрина. Приутихшие приятели с испугом смотрели на Риддла.

— Но подразумевала, — ответил парень, пристально глядя ей в глаза. Скулы раскраснелись, и он почувствовал, как сердце все сильнее охватывает ярость.

— Ой, Том… — пролепетал приутихший Нотт. — Мы хотели тебя попросить показать непрощаемые… Если нападение на Гриндевальда будет с минуты на минуты, то нам…

— Вы хотите увидеть непрощаемые? — прищурился Том, глядя на матовый огонек желтой лампы.

В стороне (или Тому это почудилось?) раздался смешок. Парень машинально пощупал значок префекта. Несомненно, они смеялись над ним. Эта компашка, уставшая от его муштры, решила кольнуть вожака. Даже в темных глазах Лестрейнджа мелькал веселый огонек: мол, сам-то ты так ли крут, каким хочешь казаться? На гобелене волшебник с маленькой бородкой в коричневом колпаке куда-то зазывал спутников — может, в горы, а может в соседнюю таверну.

— Почему бы и нет? — Риддл посмотрел в глаза Нотту. — На ком показать?

— Вот, — засопел Энтони Крэбб, протянув белого хомячка: несомненно, домашнее животное какого-нибудь несчастного хаффлпаффца. Том усмехнулся: такая запасливость лишний раз доказывала, что приятели решились на провокацию.

— Превосходно, — сказал Том. — Только боюсь, мне понадобится ассистент. — В комнате сразу повисла тишина. — Может, Нотт?

— Я? — Перепуганный Аластор хлопнул глазами. — Том, я… Пожалуйста, не надо! — взмолился он.

— Как угодно, — бросил Риддл с ноткой презрения. — Орион?

— Том, я право не уверен… — забормотал Блэк. Его темные глаза смотрели на приятеля так, словно он боялся, что Том опробует непрощаемые на нем самом. — Боюсь, мне не хватит мастерства…

— Не хватит мастерства, — глумливо передразнил его Риддл. Блэк стыдливо потупился в диванную обивку. — Может, ты, Крэбб?

— Ох, Том, я… — засопел Крэбб.

— Боюсь? — переспросил Том. — Трушу нарушить правила? — слизеринцы смотрели на него с вытянутыми лицами. — Палочку, Дру! — протянул он длинную руку.

Друэлла, испуганно кивнув, исполнила просьбу друга. Том, холодно усмехнувшись, взял ее и выпустил хомяка. Зверек шустро перебирал лапками, пытаясь сбежать, но Риддл ловко наклонял ладонь так, что даже самые хитрые манёвры оказывались безрезультатными.

— Imperio!

Лестрейндж поёжился. Хомяк повис в воздухе, словно на тонкой шелковистой нити. Затем начал раскачиваться, как на трапеции. Потом упал на пол и начал ходить колесом. Слизеринцы смотрели за этим с каменными лицами.

— Finite, — Том нежно ухмыльнулся. — Crucio!

Хомяк задёргался в беззвучной агонии. Том позволил белому комку извиваться почти пять минут; это время прошло в гробовой тишине и внимательнейшем наблюдении слизеринцев. Во взгляде Нотта застыл немой ужас.

— Finite, — лениво произнес Том, поймав испуганный взгляд Друэллы. — Осталось третье заклинание, Нотт. Как именно оно звучит, напомни?

— Том, пожалуйста… — взмолился Аластор, глядя на префекта осоловелыми глазами.

— Пожалуйста, — передразнил его Риддл. — Ты ведь хотел непрощаемые? — Его взгляд вдруг столкнулся с вошедшей Араминтой. В синих глазах девушки читалась смесь ужаса и почтения. Том хищно ухмыльнулся ей. — Avada Kedavra!

Хомяк не успел и дёрнуться — зелёная вспышка отбросила злосчастное животное на спину. Сабрина Макс зачарованно пялилась на мёртвую тушку. — «Так было с моим отцом… вспышка — и всё…».

— Никакого контрзаклятия, — подытожил Том, отбросив мёртвое тельце. Хомяк отлетел к ножкам Араминты, которая брезгливо поджала губки и отпихнула его носком крошечной лакированной туфельки.

— Невероятно. Пуфф и нету! — Орион мечтательно уставился на лампу.

— Ты совершенно прав, Блэк, — подтвердил Том, испарив труп хомяка. — Пуфф — и нету. Нигде и никогда. — Протянув палочку Друэлле, он пошел в гостиную. Алый румянец нещадно жег скулы.

* * *

Следующим утром Том проснулся поздно. Начиналось воскресенье, и можно было не спешить на уроки. Несколько минут Том осоловело смотрел на темно-зеленые занавески, размышляя о том, решится ли кто-то рассказать о вчерашнем учителям. Не должны, если вспомнить, что они молчали о прошлых темных заклинаниях, да и палочка была Розье, а не его. Спустившись в почти пустой Большой зал, Том лихорадочно принялся за бекон.

— Том, вот и вы, — улыбнулся подошедший профессор Бири. — Директор Диппет просит Вас и мисс Кэмпбелл патрулировать район «Кабаньей головы». Ночью Гриндевальд устроил резню в Горендолле, а это недалеко от Эдинбурга.

— В самом деле? — Том лихорадочно открыл лежащий рядом номер «Пророка». Колдография снова изображала обуглившиеся трупы. — Лучше я возьму с собой Друэллу, сэр.

— Как вам будет удобно, Том, — подтвердил мастер травологии. Быстро покончив с едой, Риддл помчался нагонять Розье.

— А, привет, — мягко улыбнулась ему подруга, когда слизеринец подбежал к ней в конце ступенек. — Ты во дворик?

— Бери выше, Дру, патрулировать в Хогсмид. Идешь со мной?

— Почему нет? — девушка пожала плечами. — Идем.

День выдался пасмурным. Небо тонуло в пелене низких снеговых туч. Налетавший время от времени ветер теребил жухлую траву. Том ожидал, что Розье скажет ему о вчерашнем, но она молчала, словно ее приятель стал другим человеком. Мимо домиков Хогсмида мелькали редкие группы старшеклассников.

— Знаешь, Том, я вчера говорила с Рэем, — вздохнула Друэлла.

— Он обручен с Нотт, — спокойно сказал Риддл, точно речь шла о банальном событии вроде начала снега или дождя.

— Я понимаю… — Зеленые глаза девушки казались влажными, хотя Том знал, что Розье не заплачет. — Но я бы бросила все и ушла с ним.

— Рэй не пойдет против воли родителей, — Риддл посмотрел на полутемный силуэт «Кабаньей головы».

— Конечно, не пойдет, — усмехнулась Друэлла. — Ты ведь тоже не решишься выкрасть Лив… Ты можешь сколько угодно ходить с Минни, но меня не проведешь, — предательски дрогнул ее голос, — вы с Лив созданы друг для друга. Почему вы такие трусы, мужчины?

— В чем же ты видишь трусость… — начал было Том, но осекся. Мимо «Сказочного королевства» шли под руку Роберт Оуэн с Мари Аркон. Форменная юбочка француженки развивалась на ветру, подчеркивая даже сквозь ткань тонкость ее длинных ног. Они весело болтали, и Том знал, что они пойдут так через год, три, десять. Также, как Лорд Волдеморт будет идти один и через год, и через три, и через десять. Таков закон мира, нарушить который не подвластно никому.

— Том, скорее! — прервала Друэлла его размышления.

Над лавкой «Зонко» стоял огненный столп. Дети выскакивая, начинали кататься по земле, пытаясь сбросить с себя огонь. С минуту Том, как завороженный, смотрел на живые факелы, затем вырвал палочку.

— Locus singularis! — белый луч растаял, отсекая их с Друэллой от жара начинавшегося пожара. Это заклинание, погружавшее в невидимость кусок пространства, позволяло перевести дух.

— Том, мы должны прорваться к… — залепетала Розье, но парень властно сжал ее руку.

— Не успеем, — вздохнул он. Возле горящих магазинов стоял визг и гам. По центральной дорожке спешили авроры, аппарируя один за другим. Том, наконец, заметил высоких людей в серых шинелях. Почти все они шли с непокрытыми головами, извергая из палочек потоки огня. Жар становился все нестерпимее. Указав Друэлле на замок, Том помчался к хогсмидскому пруду. Там, возле воды, можно будет придумать оборонительную позицию.

Никто и не заметил, как погибла Мари Аркон: ее тонкое тельце исчезло в огненной лаве. Следом рухнул Роберт Оуэн, пораженный зеленый лучом. Шестикурсник из Хаффлпаффа Генри Гэмптон упал, катаясь от трех или четырех «круциатусов». Тому повезло больше: возле пруда стоял один из высоких людей, который попытался пригвоздить его огненными каплями.

— Pyrio! — Лицо человека в сером напоминало гипсовую маску. Он шел медленно, словно боец, ощупывающий наугад путь к противнику. Том запустил в него проклятием ватных ног, но человек отбил его легким движением палочки.

— Pyrio Askendere! — повторил человек. Верхний ярус кустарника вспыхнул, закрывая путь отхода. Сердце бешено стучало, словно Том пробежал кросс или переплывал Черное озеро.

— Avada Kedavra! — Зеленый луч из палочки Тома выскользнул вперед. Высокий пригнулся, и дерево, принявшее удар на себя, треснуло пополам. Риддл едва успел задержать воздушным щитом летящее в него огненное облако.

Том понимал, что долго ему не продержаться. Высокий слал новые и новые искры огня, отсекая пути к отступлению. Неожиданно для самого себя, парень начал бормотать странные слова, и почувствовал сильную боль. Деревья стали расти, а затем и вовсе превратились в гигантские стволы. Том с изумлением посмотрел на свой черный хвост и только сейчас понял, что произошло. Он был змеей — самой настоящей коброй, с узором в виде петли на капюшоне. Ноги высокого человека в солдатских сапогах мелькали рядом. Ему не справится с такой грубой кожей. Оставались бедра. Минута — и прыжок огромной кобры завершился предсмертным страшным криком человека в шинели.

Возле горящих хижин Хогсмида уже лежал с десяток трупов людей в сером, но гораздо больше — в аврорской форме. Авроры пытались атаковать, и часто превращались в огненные факелы или обледеневшие статуи. Четверокурсники из Гриффиндора Джеймс Шпайтмент и Том Мальтраверс попытались задержать людей темного мага, но сами упали от двух «авад». Подоспевший профессор Лариджани уложил двух соперников, но чье-то коричневое свечение заставило и его замолчать навсегда. Наконец, возле чудом уцелевшей «Кабаньей головы» аппарировал белокурый стройный человек в черном плаще. Усмехнувшись, он легко уничтожил троих авроров, словно речь шла о детской шутке. Мгновение спустя, поодаль от объятого пламенем «Сладкого королевства», аппарировал Дамблдор. Не размышляя, он послал огненный луч в белокурого человека.

— Здравствуй, Геллерт, — улыбнулся он, словно они расстались только вчера.

— Альбус? — Гриндевальд легко отразил огненное марево. На его тонком холодном лице ярко сверкали голубые глаза — настолько голубые, что, казалось, отливали прозрачностью залитого солнцем воздуха.

— К твоим услугам, Геллерт, — изящно поклонился Дамблдор. Прозрачные лучи из его палочки отделили маленькую поляну на опушке леса в сияющий купол, преодолеть который вряд ли мог кто-то, кроме них двоих.

— Как это любезно, Альбус, — усмехнулся его враг. — Впрочем, ты прав. Мне нужен ты, а не твоя великая школа или твои глупые ученики.

Гриндевальд выкрикнул проклятие, и гигантский черный шар окутал Дамблдора. Вихрь завертелся, и профессор трансфигурации, успев что-то прошептать, исчез в клубах дыма. Волшебник в черной мантии холодно рассмеялся. Затем дым развеялся, и выражение лица темного мага сменило недоумение. Повсюду валялись разбросанные обуглившиеся головешки: остатки деревьев, что росли на поляне. В центре по-прежнему непоколебимо стоял Дамблдор, укутанный плотным щитом из паров серого дыма.

— Avrecio Mavarium! — взмахнул он палочкой. Паровое облако развеялось, а вслед за ним потухли искры в головешках.

Гриндевальд кивнул, словно признав успех противника. Из воздуха тотчас возникло множество дротиков, которые полетели на Дамблдора. Тот, едва заметно кивнув, сотворил серебристый щит. Дротики ударились об него и исчезли в неяркой вспышке.

Геллерт засмеялся и запустил в дамблдоровский щит шаровую молнию. Ее полет оказался настолько стремительным, что Дамблдор не успел отреагировать. Черный шар разорвался рядом с его защитой, развеяв ее в виде пара. Увлеченный этим ударом, темный волшебник, однако, не заметил, как его противник прошептал заклинание. Огромная сосна разлетелись на множество щепок, которые, засыпали Гриндевальда в виде пирамиды. Дамблдор направил на нее палочку, как вдруг раздался мощный взрыв и огромные глыбы полетели во все стороны. Гриндевальд, сбросив щепки, снова стоял перед противником в чистом черном плаще, словно его не коснулась ни одна деревяшка.

— Тебе не победить меня, Альбус! — расхохотался он, весело глядя на профессора трансфигурации. — Старшая палочка, Жезл Смерти — моя!

— Нет, Геллерт, — мягко улыбнулся Дамблдор. — Неужели ты не понял, что она по-настоящему никогда не слушалась тебя?

— С ней я стал самым могущественным магом мира, — усмехнулся Гриндевальд.

— Могущественным политиком, Геллерт, — поправил его, словно извиняясь, Дамблдор. — Ты создал множество танков, пушек и самолетов, хотя и недостаточно, чтобы завоевать даже Европу. А вот волшебником…

— Я стал Мастером Смерти! — Палочка Геллерта выбросила фонтан золотистых искр, которые превратились в облако.

— Да пока еще нет, — спокойно ответил профессор трансфигурации. — Твой Рейх рушится, а ты сам в бегах. — Тусклое заходящее солнце освещало прошлогодние иголки и старые раскрошившиеся шишки, пережившие каким-то чудом зиму.

— Я создам новый Рейх, — в глазах Гриндевальда мелькнул плотоядный огонек.

— Ты не создашь новый Рейх, Геллерт, — спокойно сказал Дамблдор.

— Кто же мне помешает? — прищурился темный волшебник. — Ты ведь знаешь, Альбус, что у этой палочки нет соперников во всем мире!

— Кроме одного, Геллерт. Твоей глупой гордыни и алчности, — Дамблдор говорил, спокойно поблескивая очками, словно он сейчас был не на смертельно опасной дуэли, а на уроке трансфигурации.

— Ты бредишь, Альбус. Палочка у меня, — рассмеялся он немного напыщенным смехом, — на службе моей гордыни и алчности, как ты их изволишь называть.

— У тебя нет Старшей палочки, Геллерт, — грустно сказал Дамблдор, словно разговаривал с нашкодившим младшим братом. — В своем ослеплении обладать ей забыл азы магии. Ты ведь украл ее у Грегоровича?

— Я пожалел его жизнь, отдав дань уважения великому мастеру, — хмыкнул Гриндевальд. Они кружили напротив друг друга, словно два волка, готовых вцепиться друг к другу в глотку, но пока изучающих поле для поединка.

— А между тем, сила волшебной палочки переходит к новому хозяину только после успешного поединка, — продолжал Дамблдор. — Почувствовав неладное, ты велел своим войскам оккупировать Болгарию. Но сила Старшей палочки по-прежнему не твоя.

— Думаешь, мне стоило убить Грегоровича? — размышлял вслух Гриндевальд, словно они говорили об организации праздника.

— Ты опоздал, — Дамблдор говорил весомо, чтобы противник понял каждое слово. — После ввода твоих войск в Болгарию я нашел Грегоровича и разоружил старика. Так что теперь, — он отступил к заросшему полынью косогору, — сила палочки моя.

— В самом деле? — Гриндевальд, казалось, был готов рассмеяться ему в лицо. — Expelliarmus!

Палочка Геллерта выстрелила ярко-красным лучом. Его сила была такова, что он, казалось, мог прожечь насквозь любое из стоявших рядом деревьев.

— Protego! — белый луч, вылетевший из палочки Дамблдора, преградил ему путь. Некоторое время два луча сжигали друг друга. Затем белый луч стал наступать, загоняя алый назад в палочку Геллерта. Наконец, белый луч ударил по палочке, и Гриндевальд, выронив ее, упал на спину.

— Incarcero! Прости, Геллерт, но я не могу иначе, — кивнул профессор трансфигурации. Его противник сидел на траве и, озираясь, смотрел вокруг. Он, казалось, так и не мог понять, каким образом оказался без палочки и связанным — словно все происходящее было бессвязным сном.

Дамблдор осторожно подошел к пленнику. Гриндевальд, точно поддразнивая его, насмешливо взглянул на соперника. Неожиданно он звонко рассмеялся, словно на нем не было веревки и именно он, а не Дамблдор, одержал верх в поединке.

— Ты ведь убил ее, Альбус? — прикрыл он веки, словно утверждая важную мысль.

— Ты не… — пробормотал профессор. Кровь схлынула с его лица и сейчас оно стало белым, словно россыпь муки. С минуту он смотрел на бывшего друга, а затем отошел назад, едва не запнувшись об обгорелый пень.

— Убей меня, как ее, Альбус, — продолжал веселиться Гриндевальд. — Это так просто для такого матерого убийцы — Avada Кеdavra.

Альбус попятился и, схватившись за лоб, упал на траву.