Моя жизнь - моя игра (джен)

Глава оправдывает название. Серые будни, они и есть серые будни. Гарри Поттер, которого я описываю, не тот человек, кто вляпается с первых дней в какую-нибудь историю. А описывать сразу, скажем, события Хэллоуина, без предисловий, глупо.

________

В следующие несколько дней Гарри понял, что не зря оказался в Слизерине. Теплых чувств к своему новому факультету он, безусловно, не испытывал, но детям чистокровных аристократов хватало мозгов или воспитания не пялится на него, и не показывать пальцем. От остальных повсюду слышался шепот: «Ты видел его?», «А видел его шрам?». И все это при том, что Гарри был слизеринцем, а к слизеринцам просто так не подходили, сторонились. Трудно представить, что было бы, попади он в Гриффиндор. От необходимости общаться с неинтересными людьми с ума сошел бы как сам Гарри, так и Адам-Самаэль.

Первым уроком оказалась трансфигурация, где профессор МакГонагалл продемонстрировала успешное превращение в кошку и обратно, и Гарри мог поклясться, что пару раз встречал эту кошку на Тисовой улице, когда еще там жил. Это оптимизма не прибавляло, скорее, развивало паранойю. На уроке всех попросили превратить спичку в иголку. Гарри, видя, что у слизеринцев не особо благополучно получается задание, тоже не стал пытаться. Хотя умел, в приюте же получалось. Мальчик помнил как Драко открыл дверь в купе, значит, простейшие чары знал. Может притворяются? Надо соответствовать. К концу урока спичка Гарри стала серебристой, как и у всех. Гарри специально транфигурировал спичку именно в серебристую спичку.

Далее по расписанию была травология, и Гарри подумал, что она станет его самым нелюбимым предметом. Растения он не любил никогда. Особенно после газонов Дурслей.

После обеда шли чары и, к удивлению Гарри, вел их крошечный человек — Филиус Флитвик. Черт, Филиус Флитвик, Минерва МакГонагалл, Салазар Слизерин, Годрик Гриффиндор, Хельга Хаффлпафф, Ровена Равенкло! Почему всем дают имена, как породистым собакам, начинающиеся только на определенную букву? В случае с магами, а не с собаками, на первую букву собственной фамилии. Гарри решил, что надо будет узнать.

Драко шепнул, что в роду Флитвика были гоблины, поэтому он такой маленький. Это заявление заставило Гарри серьезно задуматься. Получается, гоблины тоже люди, только другая раса? По всем законам генетики получалось, что это так. Бред! Он вспомнил, как выглядят гоблины... И тут же подумал, что в роду Флитвика определенно знали толк в извращениях. Фантазия мальчишки, который провел год в приюте, где разговоров о призрачной половой жизни больше, чем в мыслях Казановы, вырисовывала конкретные образы сексуальной жизни предков профессора. Гарри разрывался между желанием рассмеяться в голос и очистить желудок от плотного, вполне полезного — зря переживал о питании, только праздничное меню был таким «неправильным» для здоровья, — обеда. В итоге, удержать смешок не удалось. Профессор покосился на студента, как и многие однокурсники, но баллы снимать не стал.

День прошел вполне мирно, никто из однокурсников его не задевал, слизеринцы, казалось, на него вообще не обращали внимания. Это не могло не радовать. А вот Рон во время случайной встречи в коридоре как-то странно покосился на Гарри, но все же вежливо поздоровался. Для него, вероятно, сам факт того, что сосед по купе оказался слизеринцем, уже что-то, да значил. Образы, привитые в детстве, буквально с молоком матери. Какие же волшебники идиоты! Весь мир иллюзия, а эту самую иллюзию строят люди. Теперь у Рона возник разрыв шаблона. Мальчик-Который-Выжил в Слизерине! Нестыковочка.

Следующим утром Гарри благополучно проспал завтрак. Будильник взять с собой он не догадался, а вот специальных чар не знал. Его соседи по комнате знали, так как проснулся мальчик в полном одиночестве. Решив, что идти на занятия еще рано, а на завтрак — уже поздно, Гарри достал из рюкзака книгу из сейфа Реддла. От «Древнейшей магии» веяло... наверно, той самой магией. По рукам текло странное тепло, согревая и успокаивая. Но, открыв книгу, Гарри не обнаружил ничего. Пустые листы. Мальчик внимательно пролистал древний фолиант, но в нем не было ни единой строчки. Лишь несколько раз, быстро перелистывая страницы, он обнаруживал мелкий текст, который тут же исчезал.

"Странно, очень странно", — подумал он.

Голодный Гарри поплелся на урок Защиты от темных искусств, смутно представляя, как Квиррелл может вести подобный предмет. В принципе, его смутные представления подтвердились. Урок был ужасно скучным. Он мог бы гарантировать хороший сон, только вот Гарри спать не хотел.

Далее шло сдвоенное зельеваренье с Гриффиндором. Ученики разглядывали различные банки с заспиртованными животными. Помещение было мрачным. Даже не мрачным, а жутковатым. Гарри снова почувствовал декорации театра. Создавалось впечатление, что кабинет выглядит таким мрачным ради одной цели — напугать учеников. Мальчик сел рядом с Малфоем и демонстративно закрыл глаза. Не открыл он их даже тогда, когда все притихли и послышались шаги, вошедшего в класс профессора. Только после того, как Снейп развернулся к классу, Гарри соизволил «проснуться». Специально, чтобы зельевар заметил, что декорации не возымели должного эффекта.

Снейп прошелся по списку учеников. Дойдя до фамилии Поттер, он остановился.

— О, да, — негромко произнес он, — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.

Несколько девочек захихикали.

Закончив знакомство с классом, профессор произнес пламенную речь, которая подействовала почти на всех. Дети сидели с зачарованными лицами, а Гарри хотелось сбежать из театра.

«И так будет всегда, терпи, — сказал Адам-Самаэль, — будешь слушать всякий бред про то, как сварить славу и триумф, а бедные волшебники, вроде Уизли, просто незнакомы с зельями. Поэтому и бедные. Оказывается, нужно было лишь сварить нужное зелье, и все проблемы бы исчезли, а в Гринготтсе появлялся бы многомиллионный вклад».

— Поттер! — рявкнул Снейп, — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

«Измельченный корень чего с чем?»

Гарри заметил, как взлетела вверх рука Гермионы Грейнджер. Видимо, маглорожденной девочке, которая понимала, что ее магические силы слабее, чем у других, очень не хотелось быть хуже. Выучила весь учебник! Гарри это почему-то разозлило.

— Я не знаю, сэр, — ответил он.

— Так, так... Очевидно, известность — это далеко не все. Но давайте попробуем еще раз, Поттер. Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете искать его?

Гарри все это не нравилось. Что сальноволосому от него нужно? Гарри решил, что сегодня же помоет голову, что было редкостью и для него. Но не стоит быть похожим на этого «замечательного» профессора. Ответ Гарри знал, но хотелось высказать все, что он думает. Пусть и не прямо.

— Его извлекают из желудка козы, но, вероятно, искать козу придется долго, и не факт, что та будет больна необходимым заболеванием, чтоб в ее желудке оказались камни. Поэтому, скорее всего, я найду камень в вашей кладовой.

— И не вздумайте его украсть! — неожиданно для Гарри выпалил Снейп, — В чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

Этого мальчик уже не знал.

— Сэр, если предполагается, что все это я сам должен знать, то какой смысл был бы в школьном обучении в целом, и в вашем преподавании, в частности? — и тут Гарри не вовремя вспомнил профессора, заглядывающего к нему под кровать, и засмеялся.

Профессор изменился в лице. Гарри наслушался в коридорах от студентов других факультетов о Снейпе, снимающем баллы со всех, кроме студентов Слизерина, и теперь просто наблюдал за реакцией. Баллы его, в принципе, не интересовали. Снимет так снимет.

— Отработка в субботу в восемь, Поттер! — рявкнул зельевар.

* * *

— Вот что тебе стоило промолчать? Вел себя как последний гриффиндорец! — бурчал рядом Драко по дороге в Большой зал, будто это ему назначили отработку, а не Поттеру.

— Малфой, я никого никогда не задеваю первым. А отработка — мелочь. Что там обычно делают?

— Моют котлы или нарезают ингредиенты.

— Значит, помою котлы и нарежу ингредиенты. Он мог снять баллы, это своего рода проверка с моей стороны, — сказал Гарри и как-то странно улыбнулся.

Последнюю фразу на уроке он действительно сказал только потому, что хотел проверить слухи о зельеваре. Было интересно, снимет он баллы со своего факультета или нет. На сами баллы, как и на все межфакультетские соревнования и соревнования по квиддичу, ему было плевать. Он индивидуалист, признает только индивидуальную похвалу и индивидуальные наказания. Так что, занимай Слизерин хоть самую последнюю строку в этом соревновании, его самооценку это никак не тронет. В магловских школах все быстро понимали его отношения к коллективным мероприятиям, поэтому в различные спортивные игры не ставили, мало ли что он выкинет.

Совы, обычно носили письма по утрам. Какого же было удивление Гарри, когда к нему подлетела сова во время обеда. Наверное, не застала его за завтраком, по причине отсутствия Гарри на оном.

«Письмо от Хагрида, — протянул Адам-Самаэль, — надо сходить!»

«Зачем?»

«Как зачем? А репутацию друга всех и вся кто поддерживать будет? Я что-ли? Видно, что человек Дамблдоровский, раз тот его на задания в Гринготтс отправляет, значит нельзя отказаться от вечернего чаепития. Хотя да, перспектива провести вечер в компании не самого умного великана — не лучшая из всех возможных. Еще слизеринцы о нем как-то нелестно отзываются, а репутацию и на факультете держать надо. Но выбора у нас нет».

После обеда Гарри поплелся в библиотеку, чтобы найти нужную для эссе литературу. Там обнаружилась Гермиона. Даже не удивительно, с ее желанием стать лучшей ученицей. Только вдруг возникла мысль, что ей это не поможет. Гарри, немного знакомый с действием родовой магии, только по наличию книг Цоресов — хотя бы взять их возможность показывать свое содержание только Цоресам («Кстати, надо узнать больше, я ведь даже по роду получаюсь Поттером, а не Цоресом. Ладно, кровь Цоресов присутствует, но род и кровь — разные вещи»), знал, что это бесполезно. За пару дней, проведенных в гостиной, учебной комнате и спальне Слизерина, Гарри понял, что слизеринцы — действительно хитрые люди. Простейшие заклинания знает каждый первокурсник, но на уроках у них спички в иголки не превращаются. С толпой сливаются. Если Министерству нужно тупое стадо, надо притвориться, что ты уже в стаде. Кажется, что, освоив школьную программу, Гермиона только приблизится к этом стаду. Гарри порывался между желанием сказать ей, все что думает, и оставить все как есть. Это у него детство так себе выдалось, а тут незачем ломать иллюзии детской души. Все равно родовые книги ей недоступны, это у него в сейфе случайно завалялось несколько, и счет приличный, чтобы приобретать литературу. А делиться, как знаниями, так и деньгами, он не планировал. Ни с кем.

— Привет, что читаешь? — поинтересовался он.

— Привет, — сказала девочка, не отрывая глаз от толстого фолианта, — Книгу по трансфигурации, надо эссе писать. Я в магловской школе всегда училась лучше других. Если тут будет так же, родители будут мной довольны.

Гарри внезапно стало жаль однокурсницу. И одновременно он позавидовал ей, даже появился отголосок ненависти.

«Да как она смеет? Жить в двух мирах и одновременно чувствовать себя комфортно и здесь и там? И в магловском мире она своя, и тут, по крайней мере, в первое время неплохо устроится. Станет любимой студенткой кошки, а там глядишь, и мелкую должность в Министерстве подкинут. А меня ни тут, ни среди маглов ничего хорошего не ждет! Даже не знаешь, где хуже, а где лучше».

Проводить с ней вместе исследования, пытаясь выяснить какому роду она может принадлежать, внезапно расхотелось. Может, правда, лишь пока расхотелось.

Неожиданно Гермиона отвлеклась от своей книги и подняла глаза. Уставшие такие глаза...

— Слушай, мне интересно, почему ты попал в Слизерин? Что тебе говорила Шляпа?

Если бы его спросил кто-нибудь из Слизерина, он бы никогда не признался, но спрашивала гриффиндорка. Решил сказать правду.

— Знаешь, все от меня чего-то ждут. Все ждали, что я поступлю в Гриффиндор только потому, что там учились родители. Мне одновременно хотелось оправдать ожидания, и сделать все по-своему. Я хотел в Равенкло, но в последний момент решил, что лучше в Гриффиндор, так как проще делать то, что от тебя ждут. Шляпа приняла мое желание за хитрость и отправила в Слизерин, — пожал плечами Гарри.

Гермиона как-то облегченно вздохнула. Похоже, Гарри ошибался, предполагая, что маглорожденные не подвержены предрассудкам. Она услышала что-то о Слизерине и тоже решила, что там учатся темные маги.

— Извини, я просто подумала...

— Все в порядке Гермиона, ты подумала, что в Слизерине учатся только темные маги, значит я один из них. Нормальная реакция, не переживай. Я все же пойду к стеллажам по чарам, не буду тебя отвлекать. Мне тоже нужно писать эссе.

Гермиона пристыженно опустила глаза. Именно так она и подумала, и сейчас считала себя глупым ребенком, который верит всем на слово.

На выходе из библиотеки встретился Рон, который, видимо, решил принять как должное, что Мальчик-Который-Выжил — слизеринец. Сегодня он был гораздо приветливее.

«Используй его, успокой душу белобородого тем, что общаешься с гриффиндорцами», — подсказал Адам-Самаэль.

— Слушай, Рон. Меня Хагрид на чай пригласил. Не хочешь сходить со мной?

— Ты серьезно? — рыжий расплылся в улыбке, перспектива провести вечер в компании Героя магического мира его радовала.

— Да, одному скучно идти, — равнодушно пожал плечами Гарри. Врать, что хотел бы пойти именно с Уизли, мальчик не планировал. Случайно встретил, и ладно.

Но Рон не обиделся, либо до него не дошло, что его берут с собой именно для того, чтобы не было скучно. Они вышли из замка и направились к хижине Хагрида. Гарри не хотел проводить вечер с Роном, который от любой новой информации удивленно открывает рот, и Хагридом, но что поделать. Дети постучали в дверь.

— Назад, Клык, назад!

Хагрид распахнул дверь. Все то же заросшее лицо, неопрятный вид. Только шубы не было, видимо, она заменяла его выходную мантию.

В доме была всего одна комната, даже без ванной. С потолка свисали мертвые фазаны, на полке лежали дохлые крысы.

«Как мило».

— Вы...э-э... чувствуйте себя как дома... устраивайтесь, — сказал Харгрид, отпуская Клыка, который кинулся к Рону и начал лизать его уши.

«Хорошо, что не ко мне»

— Это Рон Уизли, — представил Гарри рыжего.

— Еще один Уизли, а? — спросил Хагрид, улыбаясь. — Я полжизни провел, охотясь на твоих братьев-близнецов. Они все время... ну это... пытаются в Запретный лес пробраться.

Лесник поставил перед мальчиками кексы и кружки с чаем. Чай был вкусным, а вот в кексе Гарри чуть не оставил один из молочных зубов, который даже не шатался до этого момента.

Разговаривали по большей части Рон и Хагрид. О школе, Филче и миссис Норрис. Рон рассказал об уроке зельеваренья, выставив Гарри жертвой злого профессора, что мальчику совсем не понравилось. Никакая он не жертва, специально же говорил все. Молчать не сложно, но всегда ли в этом есть необходимость? И говорить не сложно, но необходимость в болтовне тоже есть далеко не всегда.

— Мне показалось, что он ненавидит Гарри, — распалялся Уизли.

— Да ерунда это! — возразил Хагрид. — С чего бы это ему?

Однако лесник отвел глаза в сторону, и быстро сменил тему разговора снова на братьев Уизли.

«Вот же, светская беседа, всегда есть о чем поговорить. Буду знать, что когда нечего сказать рыжему, можно расспросить про братьев».

Но смена темы Гарри не понравилась. Мальчик считал своим даром, еще когда не знал, что он волшебник, умение отличать правду от лжи на каком-то подсознательном уровне. Всегда отличал. Поэтому ненавидел кино и театр, куда их водили с приютскими несколько раз. Все же нельзя не признать, что в приюте воспитанием детей занимались больше и лучше, чем Дурсли воспитанием собственного сына.

На глаза Гарри попался выпуск « Ежедневного Пророка». Мальчик не следил за новостями, и считал это упущением, но выписывать «Пророк» не решился, мало кто из первоклассников интересовался последними событиями, а он и не думал выделяться. Но газета оказалась старой. В ней говорилось об ограблении Гринготтса тридцать первого июля.

"Врут все гоблины, дурацкий стих даже придумали, оказывается, ограбить банк все-таки можно. Может, перевести все наши сбережения в фунты и отправить в магловский банк? Там проценты выше," — предложил Адам-Самаэль.

Стоп! Это тот день, когда они с МакГонагалл ходили по Косому переулку. Гарри вспомнил, как Хагрид тряс перед ним мешочком, заявляя, что надежнее Гринготтса только Хогвартс.

«Директор ясновидящий? Предвидит возможные ограбления и колебания курса? Может нам с ним все-таки подружиться. Глядишь, состояние заработаем?»

«Ага, и место под Авадами» — ответил Адам-Самаэль.

— Хагрид! Это было в тот день, когда мы с профессором МакГонагалл встретили тебя в банке, помнишь? — сказал мальчик, показывая на статью.

Хагрид отвел глаза. Как-то немного пристыжено даже.

«Снова ложь, во всем! Будь проклят весь этот дурацкий мир!»

Вернувшись в замок, Рон и Гарри увидели вывешенное объявление о начале уроков полета. Гарри не интересовали полеты на метле. Зато Рон стал рассказывать истории о том, как он с братьями играл во дворе в квиддич. Малфой, оказавшийся поблизости, перещеголял рыжего, рассказывая, как чуть не врезался в магловский вертолет. Гарри еще раз убедился, что все люди, вне зависимости от того, являются ли они волшебниками или маглами — высокомерные идиоты, считающие, что мир крутится вокруг них.