Моя жизнь - моя игра (джен)

Кассандра была знакома с Мэртсоном и сказала, что Гарри можно сослаться на нее. Он так и сделал, теперь все правила переписки были соблюдены. Норвежский горбатый дракон был не самым распространенным видом, но и не редким. Мэртсон предложил за него полторы тысячи галеонов. В принципе неплохо, только Гарри казалось, что можно было выручить больше. Но не время торговаться.

— Всё готово?

— Всё. И зачем я с тобой связался? Вот, уже и воровать начал, — ответил Малфой.

— Ой, неужели ты думаешь, что все состояния чистокровных зарабатывались честным трудом?

— Какая разница как они зарабатывались? Главное — что сейчас. Мой отец привык покупать все, что нужно. Если вещь, которую он хочет приобрести забронирована, он просто предлагает за нее больше. У него даже мысли не появится что-либо красть.

— А если бы Темный Лорд дал ему задание что-то украсть?

— Заткнись, Поттер! — вспыхнул Малфой.

— Молчу. Зато ты узнаешь, как живут простые смертные, у которых с финансами проблемы. Уже полдвенадцатого, идем.

Гарри и Драко выбрались из гостиной в мантии-невидимке. Взяли с собой железное ведро, найденное у Филча. На эту тему Малфой тоже устроил лекцию о необоснованной краже ведра.

«Тоже мне, моралист нашелся!» — подумал Гарри.

— Поттер, а ты не думаешь, что кражу на тебя спишут? О яйце знаешь ты, Уизел и этот толстозадый.

— И Грейнджер еще, — добавил Гарри. — Есть вещи, о которых не говорят. Если Хагрид решил заняться незаконным разведением драконов, то в аврорат он не побежит жаловаться на кражу, директору тоже вряд ли расскажет. А сам не додумается вычислить.

— Я не удивлюсь, если директор знает. Он сумасшедший, может и глаза закрыть.

— Ну и ладно. Исключить из школы меня не смогут, только если вместе с отставкой Дамблдора, так как ему придется признаться, что он знал о яйце, и сам в аврорат не заявил. А если и исключат, я не сильно расстроюсь, тем более с собой из школы прихвачу Дамблдора и Хагрида.

— И сделаешь тем самым подарок всему Слизерину.

Поттер и Малфой добрались до хижины Хагрида. Великан в это время всегда был в Запретном лесу — ночной осмотр окрестностей. Дети пробрались в окно.

— Фу, как можно так жить?! — скривился Драко, рассматривая обстановку единственной комнаты, — И зачем ты к нему еще ходишь, тебе не противно?

— Это ты еще не знаешь, какая у него вкусная выпечка.

— Причем тут выпечка?

— Это я так, к слову. Вон яйцо, видишь? Какое там заклинание...

— Инсендио! — произнес Малфой, и в железном ведре появился огонь.

Яйцо переложили в ведро, а камин снова разожгли, положив туда, вполне правдоподобную на вид копию. Три дня в библиотеке читали о чарах создания копий. Из копии, естественно, дракон не вылупится, но Хагрид сразу подмену не заметит. Гарри наложил на себя и Малфоя чары иллюзии. Выглядели они теперь как пятнадцатилетние подростки (Мэртсон знал, что переписывается со школьниками, накладывать иллюзию взрослых людей было бессмысленно). Драко стал рыжим.

— Ты издеваешься, Поттер?! Я похож на представителя семейки Уизелов!

— Тебе идет, — сказал Гарри. Сам он был подростком с каштановыми волосами и короткой стрижкой, — Лаки!

Домовик переместил ребят в Лютный переулок. Они направились к магазину Мэртсона, который был пятым по счету от лавки Кассандры (она об этом сообщила Гарри, чтобы тот лишний раз не озирался по сторонам — в Лютном это небезопасно). Их встретил хозяин лавки — человек, выглядевший скорее как министерский работник, нежели как торговец. На нем была аккуратно выглаженная темно-синяя мантия, лакированные ботинки, а седые волосы были завязаны в хвост. Дети (а для Мэртсона — подростки) отдали мужчине яйцо, получили деньги и вышли из магазина.

В Лютном переулке ночью было страшнее, чем днем. Если в светлое время суток это место пугало наличием странных личностей, продавцов непонятных предметов, воров, то сейчас тут было абсолютно тихо, неестественно тихо. И это пугало еще больше. Неизвестность всегда страшнее. И неприятности не заставили себя ждать.

— Эй! — послышался голос, буквально в двух шагах.

Гарри и Драко повернулись одновременно. Совсем близко стоял молодой человек, на вид ему было около двадцати пяти лет, в потрепанной мантии, лохматый, в обуви в лучших традициях Хагрида. От него очень сильно несло перегаром.

— Что это вы забыли в Лютном в такое время? Никак из школы ушли? — сказал незнакомец, и достал палочку, — Не похожи вы на тех, кто не учится в школе. Это нас туда не берут. Хотя по слухам учат там ерунде. И у вас, наверняка, найдутся деньги для бедного оборотня. Я ведь прав?

Этот бедный оборотень нехорошо ухмыльнулся, и подошел почти вплотную. Приставил палочку к шее Драко, и шепотом продолжил:

— А вы знаете, как ваше правительство нас ненавидит? Считает нас не людьми, а магическими существами! Как домовиков! — незнакомец расхохотался, — Я вас, волшебников, всех ненавижу!

Гарри, наконец, вышел из оцепенения, в которое впал от неожиданного и бесшумного появления этого оборотня.

— Aquabulliens! — закричал он, направив палочку на оборотня. Того облило кипятком, но это лишь больше его разозлило. Оборотень переключил свое внимание на Гарри.

— Ой, никак считаешь, что вас в школе многому научили? Секо!

Заклинание распороло щеку Гарри, но теперь и он разозлился. Гарри сделал то, что давно хотел попробовать.

— Риктусемпра! — сказал он, одновременно ставя зеркало отражения. Оборотень закричал, но, вероятно, боль от отраженного заклинания щекотки была не такой уж сильной.

— Круцио! — сказал незнакомец, глаза которого блестели так, словно мечтой всей его жизни было использовать это заклинание и наслаждаться представлением. Гарри почувствовал снова ту боль... Как тогда, в августе. Боль, которая ощущается в каждой клетке тела, которую невозможно терпеть. Мальчик упал на колени, в голове не было ни одной мысли.

— Ступефай! — послышался голос Драко. Боль прекратилась.

— Гарри, надо срочно уходить! Непростительные, произнесенные в магических местах, фиксируются в Министерстве. Скоро тут будут авроры.

Гарри смог подняться и прислонился к стене. Он посмотрел на оглушенного оборотня.

— Секо! — произнес Гарри, и у оборотня, так же как и у него, распороло щеку. Гарри истерично рассмеялся.

— Надо уходить, Гарри! Лаки! — домовик не откликался на призывы посторонних. Малфой уже был на грани истерики. Наконец, Гарри перестал смеяться. Огляделся, пнул оборотня.

— Лаки! В гостиную Слизерина, — произнес Гарри. За долю секунды до аппарции, они увидели прибывших авроров и исчезли из переулка.

Малфой смог залечить глубокий порез на щеке Гарри от Секо, остался лишь белый шрам, который должен был пройти через несколько дней. Дети еще долго сидели в гостиной и молчали. Им было о чем поговорить, но тишина сейчас казалась единственно правильной.

* * *

— Малфой, выглядишь как с перепоя! — сказал Рон Уизли, которого они утром встретили у входа в Большой зал.

— Тебе виднее. Наверное, твой отец часто напивается с горя, когда получает зарплату, — прошипел Драко и, пройдя мимо рыжего, толкнул его плечом. Гарри прошел в зал, лишь кивнув Рону. Крэбб и Гойл, которые шли следом, тоже толкнули рыжего, отчего тот еле устоял на ногах.

Совы принесли письма от МакГонагалл. Директор назначил наказание в одиннадцать вечера.

— Он сладкого переел?! — Малфой из-за ночных приключений был явно не в духе, — Какого дракла нам назначили отработку в такое время? Кстати, я тут вспомнил... что там было с Риктусемпрой? Это же заклинание щекотки.

— Да так... — Гарри отвел взгляд в сторону. Ему вспомнились слова Иствана, что большинство магов скрывают свои особенные способности, если таковые имеются.

Малфой внимательно посмотрел на своего одноклассника, прежде чем повернуться к своей тарелке с овсяной кашей.

Оказалось, что отработка будет проходить в Запретном лесу, где нужно было найти раненого единорога. Драко высказал все, что он думает по этому поводу, и не забыл упомянуть, что его отец обязательно об этом узнает. Гарри лишь закатил глаза, глядя на своего одноклассника.

Хагрид разделил детей по парам. Вероятно, полагая, что самой приятной компанией для Гарри будет Рон, он поставил в пару их, а Драко с Невиллом. Но из этого ничего хорошего не вышло. Малфой, который и так весь день был не в духе, решил напугать Лонгботтома, и тот запустил сноп красных искр — сигнал тревоги.

Великану пришлось поменять пары. Теперь Поттера поставили с Малфоем, а Уизли с Лонгботтомом.

— Идите по тропинке, тогда не заблудитесь, — передразнивал Драко Хагрида, — Поттер, ты видишь тут тропинку? Может, я один такой слепой?

— Не вижу, но обратную дорогу пока помню.

— Пока... Звучит утешительно, — язвительно проговорил Малфой, — Скажи, почему из-за тебя мы уже второй день подряд оказываемся в местах, где детям бывать не положено? Сначала Лютный переулок, теперь Запретный лес.

— Завтра Азкабан...

— А ты умеешь поднять боевой дух! Я чувствую себя прислугой. Ладно Уизел, ему не привыкать. А какого Мордреда я должен тут искать этого несчастного единорога?

— Все вопросы к Дамблдору, я тут не при чем.

— Этому старому маразматику давно пора в Мунго показаться. Мне кажется, у него поврежден мозг, и это необратимо. Кстати, говорят, тут оборотни водятся, нам, кажется, вчера было мало встречи с одним из них. Хотя полнолуние было два дня назад....

* * *

В лесу было страшно. Разговор немного отвлекал, но то и дело, то тут, то там слышались странные звуки. Лес жил своей собственной ночной жизнью. Когда Гарри следил за Снейпом, они были у самой опушки, сейчас — намного дальше. Но это был настоящий лес, он был именно таким, каким, по мнению Гарри, и должен был быть. И было ощущение, что этот живой лес их не ждал, они здесь были чужими.

— Видишь? — спросил Гарри, указывая на серебристую кровь единорога. — Идем.

Малфой вздохнул и пошел следом за Гарри. Чем следов крови больше, тем становилось страшнее идти вперед.

— Ты знаешь, что убийство единорога — страшное преступление. Его кровь может спасти человека, находящегося на волосок от смерти. Но выпивший кровь единорога будет проклят, — сказал Малфой.

— Кем проклят?

А действительно, кем? Драко никогда не задумывался над этим, читая книги о магических животных. Говорилось, что просто будет проклят. Проклясть может и человек, а вот кто проклинает, выпившего кровь единорога...

— Не знаю, наверное, природой.

— Если природа умеет проклинать, то все маглы должны быть прокляты за свое отношение к ней, — усмехнулся Гарри.

Мальчик отодвинул ветку старого дуба, и они вышли на поляну. Зрелище, которое они увидели, было... ужасающим. Гарри и Драко застыли с неописуемым выражением лица, не в силах пошевелиться. Фигура в черном балахоне пила кровь единорога, по-видимому, уже мертвого. Малфой не придумал ничего лучше, чем запустить сноп красных искр, и это привлекло внимание фигуры, которая подняла голову и уставилась на детей.

Внезапно послышался стук копыт, Гарри, наконец, смог пошевелиться и увидел приближающегося кентавра. Драко осел на землю и облокотился о ствол дуба, не в силах больше стоять на ногах. Фигура в балахоне, увидев еще одного зрителя, устремилась прочь.

— С вами все в порядке? — спросил кентавр. Драко смог лишь кивнуть.

— Да, спасибо, — неуверенно пробормотал Гарри, — А что это было?

Кентавр ответил не сразу. Он долго всматривался в лицо Гарри и, казалось, размышлял о чем-то. Его глаза задержались на шраме, затем он снова посмотрел прямо в глаза мальчика.

— Ты — сын Поттеров, — он не спрашивал, а утверждал, — Ты знаешь, зачем нужна кровь единорога?

— Нет, — ответил Гарри, хотя Малфой пять минут назад объяснял ему это.

— Убийство единорогов считается чудовищным преступлением. Только тот, кому нечего терять и кто стремится к полной победе, способен совершить подобное. С того момента, как кровь коснется его губ, он будет проклят.

— Но кто решится на такое?

— Он делает это ради того, чтобы набраться сил и завладеть напитком бессмертия. Вы знаете, что спрятано в школе?

Гарри тяжело вздохнул. Теперь понятно для чего нужно было, чтобы они пошли в Запретный лес. Директор устроил для них это шоу. Может быть, реалистичное, единорога-то на самом деле убили, но все же шоу.

«Черт! Что Дамблдору от меня нужно?!»

— Философский камень, — пробормотал Гарри, — Но кому это понадобилось...

— Разве вы не знаете того, кто много лет ждал, пока сможет вернуть себе силы, того, кто долгие годы цеплялся за жизнь?..

Гарри рассмеялся. Малфоя и кентавра даже передернуло от неуместного смеха.

«Это же надо?! Дамблдор играет в свою игру не только со мной, но и с Волдемортом! Попался Темный Лорд на удочку старика. Если до этого, я его хоть как-то уважал, хотя бы за то, что он смог собрать столько сторонников и наделать кучу шума, то теперь не буду. Великий темный маг пляшет под дудку сумасшедшего старика. Смешно!»

От мыслей Гарри отвлекло появление еще двух кентавров.

— Флоренц! Что ты ему рассказал? Запомни, мы поклялись не препятствовать тому, что должно произойти!

— Разве вы не поняли, что это потомок Поттеров? — обратился первый кентавр, которого назвали Флоренцом, к своим собратьям.

Тут на поляне появился Хагрид, за которым бежали Рон и Невилл. Последний выглядел так, будто это он только что видел убийцу единорога, а не Гарри с Драко.

— Гарри! Гарри, ты... ты в порядке? — спросил, задыхающийся от бега, Хагрид.

— В порядке. Единорог мертв, — сказал мальчик и указал на животное.

* * *

Поттер и Малфой уже вторую ночь подряд молча сидели в гостиной, каждый размышлял о своем.

«Волдеморт, правда, дурак? Такого не может быть, скорее всего, он уже давно понял, что камня нет в том коридоре, и просто остался в школе, чтобы понять, где спрятан камень. А этот старый дед! Ненавижу его! Если и кентаврам известно, что по школе рыщет Волдеморт, то Дамблдору это тем более известно. Он же и закрыл этот проклятый коридор! Он хочет, чтоб я ринулся туда, спасая камень? Неужели, он считает, что я рискну собой, ради этого проклятого магического мира? Мира, который подбросил меня к Дурслям, на порог дома, как щенка. Между прочим, была ночь с тридцать первого октября на первое ноября. Холодно, чтобы детей на улице оставлять. Малфой прав, и Дамблдор точно маразматик!» — думал Гарри. В зеленых глазах была злость. Мальчик ударил кулаком по подлокотнику кресла.

— Да успокойся ты! Самому тошно! — выпалил Драко.

— Тебя хотя бы с Темным Лордом не стравливают.

— Что делать будешь?

— Может написать ему?

— Кому?

— Темному Лорду! «Здравствуйте, великий из темнейших! Я тут случайно узнал, что вы попались в сети старого белобородого деда...» — сказал Гарри, и направился в сторону спальни.

Но ложиться в кровать он не спешил. Мальчик побрел в душ, где сел на кафель и просто уставился в стену перед собой. Пазл сложился. Теперь все встало на свои места. Дамблдор просто проверяет Гарри, хочет узнать, способен ли тот рисковать собой ради защиты магической Британии от Волдеморта. Ради всего этого и организовал театр с Гарри Поттером, Темным Лордом и философским камнем (скорее всего, поддельным, не мог же он полностью полагаться на то, что мальчик спасет камень) в главных ролях. Сейчас Гарри больше всего ненавидел Дамблдора, который был кукловодом в этом театре. И как бы он не уговаривал сам себя подыграть директору, инстинкт самосохранения вопил, что надо плевать на всё это дело. А если уж и умирать, то красиво и, желательно, быстро. Черт его знает, как там с цербером справится, вряд ли у него Авада получится, да и вряд ли директор ждет от него убийства животного.

Голову Гарри посещали разные мысли, от побега из школы, до написания письма Волдеморту. В итоге было решено написать письмо, но не Темному Лорду, а Иствану.