Моя жизнь - моя игра (джен)

"Сказать, или нет?" — думал Гарри.

"Лучше молчи", — ответил ему внутренний голос.

Сейчас немногочисленные третьекурсники со всех факультетов находились на Древних рунах. На первый взгляд этот предмет казался скучным и бессмысленным. Наверное, все дело было в не самом лучшем уровне преподавания. Впрочем, все в лучших традициях Хогвартса.

Буквально перед этим уроком Гарри заметил одну странную вещь — Гермиона зашла в женский туалет и вышла из него через минуту. А через несколько мгновений это снова повторилось. Этому можно было найти несколько объяснений. Возможно, Гарри сошел с ума, но тогда почему все замеченные им в этом учебном году странности связаны с Гермионой? То она убегает раньше других из класса, и появляется где-то сзади, учит в библиотеке книги по маггловедению, но при этом ходит на урок рун, который идет одновременно с маггловедением... Вторая вероятная причина — какая-то ерунда со временем или пространством. Какая? Было как-то обидно, что Гермиона владеет магией, о которой Поттеру ничего не известно. И более того, магией светлой, раз в ее расписание попали и руны и маггловедение. А это нужно было согласовывать с МакГонагалл.

Гарри вздохнул и решил не говорить ничего Гермионе. Лучше в библиотеке о чарах времени и пространства что-то поискать. Тем более, у его подруги сейчас итак проблем хватает. Гриффиндор снова устроил ей бойкот!

Малфой все же осуществил задуманное после происшествия на первом занятии по уходу за магическими существами. Хагрида не уволили, но назначили слушание в Комиссии по обезвреживанию опасных животных Клювокрылу. Гарри, в отличие от Драко, смысла в этом не видел никакого. Но Малфою и мелкая месть была приятна. Только вот на кого она была направлена? На Дамблдора или Хагрида, который ничего не понимал — не известно.

И теперь Гермиону снова все игнорировали, как и тогда, после слушания в Визенгамоте. Как будто это она все устроила. Никто и слушать не хотел, что девочка ни единому человеку не пожаловалась на Хагрида и его зверя.

Занятия были ужасно скучными и однообразными. Разве что, защита проходила весьма весело. Но и ее нельзя было назвать защитой от темных искусств... Это скорее походило на ликбез на тему: «Как обезопасить себя от различных существ». На следующем занятии, когда проходили красных колпаков — мелких гномов, которые водились всюду, где проливалась кровь, то есть, почти везде, профессор Люпин подозвал Гарри и расспросил его о боггарте. Слизеринец честно ответил, что не знает, кто эта девочка, и почему он ее боится. Пусть хоть с Веритасерумом допрашивают — он сказал только правду.

Гарри заметил, что профессор Снейп, мягко говоря, недолюбливает Люпина. Поговаривали, это связанно с боггартом Лонгботтома, но мальчик так не считал. Декан Слизерина был не из тех людей, которые способны затаить обиду из-за глупой шутки.

Еще Гарри начал боятся уроков прорицания, так как на каждом из них ему предвещали скорую и мучительную смерть. Он бы, как все остальные, не верил Трелони, если бы не знал, что она предсказала падение Темного Лорда.

Уроки по уходу за магическими существами наводили на всех тоску, для Гермионы же они превращались в пытку из-за непонимания одноклассников. Особенно активно демонстрировал свое неприятие Рон Уизли, крысу которого, ко всему прочему, пару раз пытался сожрать рыжий кот Гермионы. Снова сбылись предсказания Дафны Гринграсс — третьекурсники на занятиях выращивали флоббер-червей. Большинству студентов хотелось скорее пустить их на ингредиенты.

Наступил октябрь — сезон дождей и тренировок по квиддичу, на которых постоянно пропадал Малфой. Гарри чувствовал себя паршиво, а отчего — и сам не знал. То ли от погоды, то ли от приближающегося похода в Хогсмид на Хэллоуин. День смерти его родителей. Ему в голову пришла идея, казавшаяся почему-то полубезумной — навестить их могилы. Тем более, по традиции, каждый раз в это время в Хогвартсе происходило что-то неприятное, и кладбище казалось более безопасным местом. С этими соображениями Гарри и пришел к Дамблдору. Старый волшебник, умиленно выслушав студента, покачал головой.

— Сейчас не самое удачное время, Гарри, но я понимаю твое желание, — мягко сказал он, идея ему не понравилась, — Ты знаешь, преступник все еще гуляет на свободе.

— И что, мне теперь сидеть взаперти до тех пор, пока его не поймают? Поиски ведутся уже три месяца — и никаких продвижений. Только и пишут, что был замечен там-то и там-то.

— Пожалуй, ты прав, — вздохнул пожилой маг, — Но я не могу отпустить тебя одного, поэтому поговорю с профессором Люпином.

Гарри пожал плечами. Рассчитывать на то, что его отпустят без сопровождения, не приходилось. А Люпин все же более удачная кандидатура для сопровождения, нежели Снейп.

* * *

Утром тридцать первого октября Гарри встал раньше других. Он уже не был уверен, хочет ли посетить могилы родителей, ему почему-то было страшно. Только сейчас он впервые подумал, что сказали бы Лили и Джеймс Поттер о его жизни. О том, что он сделал в прошлом году: подставил Локхарта, испортил судьбу Джинни. О том, что он учится на Слизерине, неизвестно зачем украл год назад дневник Волдеморта... Гарри усмехнулся собственным мыслям, подумав, что случись ему сейчас встретить боггарта, он, скорее всего, походил бы на малфоевского. Лили Поттер так же смотрела бы на него с искренней жалостью, как Нарцисса Малфой на своего сына, а Джеймс Поттер — презрительно, даже с толикой ненависти. Интересно, что же такого натворил Драко, раз ему стыдно перед своими родителями? И хотели бы Лили и Джеймс, чтобы сын побывал у них на могилах?

С подобными размышлениями Гарри и побрел на завтрак, появившись в Большом зале одним из первых. Столы еще не были накрыты, но стоило ему сесть, как перед ним тут же появились тосты и сок. В такую рань в выходной день проснулись всего пятеро, включая Гарри. Какой-то старшекурсник из Хаффлпаффа читал газету, две третьекурсницы из Равенкло что-то обсуждали, Перси Уизли спешно поглощал завтрак — и куда он спешит?

Большинство студентов спустились, или в случае слизеринцев — поднялись на завтрак только через сорок минут. Пришли и преподаватели. Люпин, который согласился сопровождать Гарри, кивнул слизеринцу.

— Ты уже поел? — удивился Драко, присаживаясь рядом с Гарри.

— Ага.

— Рано ты, мог бы еще поспать, ты же не идешь в Хогсмид.

— Не иду, — согласился Гарри, — Я решил посетить могилы родителей.

— Что? — у Драко было такое лицо, как будто Гарри сказал, что смог приготовить идеальный Напиток живой смерти.

— Да, Малфой, и такое в жизни бывает, — Гарри поднялся, и направился к выходу.

В холле он уселся на подоконник и уставился в окно.

— Готов? — Люпин улыбался, но, казалось, чему-то своему.

— Да, — пожал плечами Гарри.

— Я разговаривал с Дамблдором о том, как нам лучше добраться. Он сказал, что ты уже аппарировал, когда был свидетелем в Визенгамоте, значит, мы можем переместиться в Годрикову впадину. Предлагаю пройтись пешком до ворот.

Гарри улыбнулся, и кивнул.

— Тебя что-нибудь тревожит, Гарри? — спросил Люпин, когда они были уже далеко от замка.

— Нет, — усмехнулся мальчик и, почесав затылок, добавил, — Да, многое. Но это личное.

— Я все думаю о твоем боггарте. Согласись, это странно, что он превращается в неизвестного тебе человека, при этом причин не верить тебе, у меня нет.

— Мне вообще кажется, что боггарты непостоянны. Вот сегодня он, скорее всего, принял бы другой образ. Они ведь могут меняться в зависимости от того, чего человек боится в данный момент?

— Ну, конечно. Чаще всего они превращаются в самый сильный страх, фобию, чтобы больше напугать. Но если у человека таковых нет, то они изменчивы. У тебя, Гермионы и Драко Малфоя, видимо, нет никаких фобий. Хотя, я думаю, что у многих их нет. Предположим, Симус Финниган читал на ночь о баньши, и его боггарт принял ее облик, но если бы он читал о вампирах, то приведение могло принять их облик.

Профессор и ученик подошли к воротам. Люпин пропустил Гарри вперед.

— Ну, что? Аппарируем? — Люпин протянул руку.

— Аппарируем, — мальчик взял профессора за руку.

Спустя несколько секунд, за которые, как показалось Гарри, его успели протянуть через узкую трубу так, что все органы не могли теперь нормально функционировать, взрослый маг и подросток оказались на площади небольшого городка. Вообще аппарация волшебников была более неприятной по ощущениям, нежели эльфийская. И более отслеживаемой. Одни недостатки. К примеру, аппарировать в другую страну волшебник не мог, что-то вроде визового режима действовало и в магическом мире. А на эльфов это не распространялось, чем пользовались Гарри и Салима регулярно. Хотя... Лаки был удивлен, но как любой нормальный домовик не подал виду, когда Гарри впервые попросил того переместить его в нужное место. У волшебников подобный способ передвижения считался... унизительным, что ли. Ведь домовики — низшие волшебные существа.

Когда Гарри, наконец, смог нормально вздохнуть, он проследил за взглядом Люпина. Мужчина в потрепанном магловском плаще, с проседью в волосах, которые сильно напоминали паклю, стоял неподвижно и смотрел на обелиск. В его глазах была такая неподдельная грусть...

— Это мама и папа? — спросил Гарри, глядя на каменное изваяние мужчины и женщины с ребенком. У подножия статуи лежали свежие цветы — кто-то уже успел утром посетить это место.

— Да, я учился с ними на одном курсе, — тихо сказал Люпин, — Твоя мама была замечательной волшебницей. И лучшим другом. Она поддерживала меня даже тогда, когда все от меня отвернулись. А отец... ты очень похож на него.

Гарри вздохнул.

— Помните боггарта Драко Малфоя? Сегодня я проснулся раньше обычного, и мне показалось, что мой был бы чем-то подобным. Я слышал многое о родителях, Джеймс Поттер не смог бы гордиться своим сыном. Я не люблю квиддич, учусь на Слизерине...

"Ты ему еще всю свою биографию расскажи. Нашел с кем по душам разговаривать! Тоже мне, друг родителей! А где он был, когда Дурсли запирали тебя в чулане и просовывали еду в дверцу для кошки? Или когда ты, весь в синяках и ссадинах, отлеживался в этом чулане после «приятной» встречи с дружками Дадли?" — внутренний голос был на страже спокойствия Гарри... хотя нет, скорее, на страже спокойствия окружающих, в том числе и Люпина. Есть вещи, которые лучше не знать.

"Я же не идиот, чтобы ему все рассказывать!"

"Иногда тебя нельзя назвать иначе".

— Тогда бы он был не прав. В детях нужно уметь видеть человека, а не свое отражение. Преподавателям многое заметно, Гарри. И я вижу, как гриффиндорцы относятся к Гермионе, а ты ее поддерживаешь. Ты настоящий друг. Признаться, я был удивлен, когда узнал, что ты учишься на Слизерине. Многие считают, что факультет — клеймо. Но в мое время зельеварение преподавал профессор Слагхорн — декан Слизерина. Интересный и забавный человек, который никогда не поддерживал идеи Темного Лорда, и часто помогал маглорожденным студентам сделать хорошую карьеру, если видел потенциал. Ценил ум, а не происхождение.

— Я хотел учиться в Равенкло, но потом подумал, что лучше мне пойти в Гриффиндор. В итоге Шляпа отправила меня в Слизерин, — усмехнулся Гарри, — но это хорошо. Там спокойно.

Гарри хотел спросить, почему от Люпина все отвернулись, когда его поддержала лишь мама, но передумал, посчитав вопрос слишком личным.

Они оставили цветы у обелиска, посетили могилы и полуразрушенный дом, в котором Гарри провел первый год своей жизни. На улице лил сильный дождь, и профессор предложил наложить согревающие и водоотталкивающие чары. Гарри отказался. Этот дождь смывал какие-то воспоминания, стирал события прошлого. В нем чувствовалось какое-то освобождение, понимание, прощение...

Люпин рассказывал о Лили и Джеймсе разные школьные истории, забавные и грустные. Только очень аккуратно избегал тем о Сириусе Блэке. Зато упомянул Питера Петтигрю. Гарри сильно закашлялся, услышав это имя.

— Петтигрю тоже дружил с моим отцом, да? А каким он был? Хочу сохранить какие-то воспоминания о людях, близких родителям, — соврал Гарри. А под каким предлогом еще выведать информацию у Люпина?

— Давай зайдем в кафе, тут в деревне раньше была хорошая выпечка.

Они вышли на главную улицу, где и располагалось одно из немногих заведений, в которых можно было поесть. Здесь было тепло и уютно, интерьер был выполнен в спокойных бежевых тонах. Люпин заказал круассаны и чай.

— Мы поступили в Хогвартс в один и тот же год, но подружились не сразу. Поначалу Питера никто всерьез не воспринимал, он был кем-то вроде Невилла Лонгботтома из Гриффиндора, знаешь его? — профессор дождался кивка Гарри, и продолжил. — Он был таким же неуклюжим, ему тяжело давалась учеба. Наверное, он попал в нашу компанию из жалости... Питер был одиночкой, который вечно хотел что-то сделать, но не мог. Он восхищался Джеймсом, его умением играть в квиддич, той легкостью, с которой ему удавались даже самые сложные заклинания. По правде сказать, твоему отцу это нравилось...

Профессор замолчал, а Гарри задумался над сравнением Петтигрю с Лонгботтомом. Тот всегда казался ему... правильным. Неким недостижимым идеалом образа жизни и мыслей. Он не завидовал, не старался казаться лучше, чем он есть, не любил обсуждать человека за спиной. Даже пытался защищать Гермиону на втором курсе, когда девочка отказалась участвовать в их бессмысленной затее с Оборотным зельем. Он просто жил. Неужели Питер Петтигрю был таким же? Просто жил, просто виновен в смерти родителей...

— Мне грустно вспоминать то время, Гарри. Лучшим другом твоего отца был Сириус Блэк...

— Да, я знаю, профессор. В газете об этом писали.

— Я до сих пор не могу поверить, — Люпин смотрел в окно.

— И не надо, — прошептал Гарри, и тоже уставился в прозрачную гладь стекла, за которой виднелась деревенская улочка.

— Так, — профессор посмотрел на свои наручные часы с потертым кожаным ремешком, — Сейчас половина третьего. Все вернутся из Хогсмида к пяти. Знаешь, мы могли бы аппарировать туда. Мне нужно зайти в магазин.

Гарри пожал плечами, ему там ничего не было нужно. Его обижал сам факт, что он не мог посещать какую-то английскую деревеньку, несмотря на то, что считал себя более самостоятельным, нежели многие, и мог на летних каникулах за один день побывать в нескольких странах. Есть вещи, которые вроде бы и не нужны, но когда их нет — обидно.

Гарри и Люпин посидели в кафе еще минут пятнадцать. Говорили на какие-то общие темы, профессору было неприятно вспоминать школьные годы, героя Петтигрю и злодея Блэка. Гарри не настаивал на продолжении разговора о прошлом. После они аппарировали в Хогсмид.

Казалось, что они попал на какую-то шумную ярмарку. Причем покупателями на ней были преимущественно подростки. Толпа студентов собралась у магазина "Зонко", все, желающие приобрести там товары, на радость Филчу, туда не вместились. В "Трех метлах" были заняты все столики, некоторые посетители даже пили сливочное пиво, стоя, так как мест за столами им не хватило. Гарри сделал вывод, что он немногое теряет из-за запрета на посещение Хогсмида. В будние дни здесь куда спокойнее и уютнее, и если уж ему понадобится выбраться сюда, никакое отсутствие разрешения его не остановит. От подобной мысли Гарри улыбнулся — приятно в тринадцать лет осознавать себя полностью самостоятельным. Вот бы еще хозяином своей собственной судьбы себя почувствовать...

— Мне нужно в "Дервиш и Бенгс", там обычно немноголюдно. Все школьники, как всегда, в "Зонко", "Трех метлах", "Сладком королевстве", а некоторые старшекурсники — в кафе мадам Паддифут, — Люпин усмехнулся, — Столько лет прошло, но некоторые вещи остаются неизменными. Так было и в мое время.

Гарри пошел вместе с Люпином в магазин, и пока профессор разговаривал с продавцом, стал рассматривать товары в витринах. На прилавке красовались напоминалки, какие-то забавные очки, похожие на те, что Гарри носил в детстве, карта интересных магических мест мира, различные сувениры, картинные рамы различных свойств: одни были способны передавать настроение человека, изображенного на фотографии, другие — чувства к смотрящему ("Опасная вещь", — подумал Гарри), и прочие. Мимо разнообразных женских украшений Гарри прошел быстро, но резко остановился и вернулся назад.

На прилавке лежал серебряный браслет, на котором рубинами была выложена фраза: Post tenebras lux. В целом, довольно-таки известное изречение на латыни, и Гарри бы не обратил на него внимания, если бы не читал за день до этого какую-то родовую книгу, которую ему принес Лаки по просьбе Иствана. Зачем тому понадобилось, чтобы он прочел книгу, Гарри не понял, но все же начал ее читать. Цена за браслет была... странной. Для этого места. Двести пятьдесят галлеонов!

— Идем, Гарри, я все купил, — Люпин подошел к подростку, — Да, красивый браслет. Выбираешь подарок? — улыбнулся профессор.

— Нет... то есть да, — Гарри обернулся и подозвал продавца, — Можете рассказать об этой вещи? Почему она так дорого стоит?

— Она создана в восемнадцатом веке, — ответил пухлый мужчина, сюртук на котором еле сходился и смешно обтягивал живот, — На браслет наложена какая-то мощная магия, но я не могу сказать какая. Очевидно, она скрыта. Но его рыночная стоимость должна быть еще выше, я снизил цену, так как не смог разобраться в свойствах.

— Это артефакт?

— Скорее всего, да. Но я не знаю его назначения.

— Мм... Спасибо. Пойдемте, профессор.

Гарри и Люпин покинули лавку и, решив не заходить в людные места, вроде "Трех метел", направились в сторону замка.

— И чем же тебе приглянулся этот браслет?

— Надписью.

— Это девиз протестантов?

— Да, наверно. Но фраза красивая. В любом случае, у меня нет таких денег.

* * *

— Ну как? Посетил могилы родителей? — спросил Драко во время праздничного ужина.

— Да.

— Интересно, что бы они сказали, если бы знали, что ты учишься на Слизерине?

— Я уже думал над этим вопросом. Полагаю, отец был бы крайне недоволен.

— Интересно... — протянул Малфой, — А если бы я поступил в Гриффиндор или Хаффлпафф, как бы отреагировали мои родители?

Гарри посмотрел на своего приятеля, который с серьезным видом размышлял над этим вопросом, и засмеялся. После секундного раздумья над предполагаемой реакцией родителей, рассмеялся и сам Драко.

Ужин проходил спокойно, никто не вбежал в двери с предупреждениями о том, что в замок пробрался тролль, и, как надеялся Гарри, Тайную комнату больше никто не откроет. Приятно пахло запеченной тыквой, кто-то из первокурсников пытался накормить летучих мышей тыквенной кашей и, как ни странно, они ее ели. Видимо, трансфигуривованные из какой-нибудь тряпки мыши не знали, что они хищные ночные животные. Школьники делились впечатлениями о Хогсмиде, рассказывали о своих приобретениях. Было спокойно и уютно...

После праздничного ужина все студенты направились в свои гостиные, Дафна зачем-то несла летучую мышь. Может, опыты решила на ней ставить? Гарри, который проснулся раньше других, сразу же направился в спальню, чтобы компенсировать недостаток сна.

Ему что-то снилось... Он, маленький ребенок, летит на игрушечной метле, рядом бежит мужчина, контролирует, чтобы он не упал... Наверное, это воспоминание.

— Поттер! Поттер!

Гарри открывает глаза. Отчего-то холодно. Он весь дрожит, зубы стучат. Хочется завернуться в одеяло. Но его срывает человек, облаченный во все черное, и Гарри сощуривает глаза. Это профессор Снейп.

— Я долго буду вас ждать? — Снейп скрестил руки на груди, — Живо в гостиную!

Гарри обувается, набрасывает поверх пижамы мантию. В гостиной собрался весь факультет, недоставало только его. На лицах студентов — непонимание. Видимо, еще никому и ничего не сообщили. Все слизеринцы стройной колонной выходят из гостиной и направляются в Большой зал. У самых дверей они встречают Гриффиндор в полном составе. В Зале уже собрались студенты Хаффлпаффа и Равенкло.

— Ч-что за с-собрание учащихся в т-такое время? — спрашивает Гарри, а зубы так и стучат...

— Самому интересно. Я только собирался пойти спать, а тут Снейп в гостиную вбе-егает, — отвечает Малфой, зевая.

— Гарри! Гарри!

Мальчик, поежившись от холода, оборачивается. К нему бежит Гермиона. Волосы растрепанные, на лице — испуг.

— Сириус Блэк пробрался в замок! Он разрезал портрет Полной Дамы на входе в нашу гостиную!

— И из-за этого меня разбудили? — разочарованно отвечает Гарри.

— Грейнджер, Гриффиндор будет спать в другом конце зала, но, конечно, если ты желаешь остаться со слизеринцами... — ехидным тоном говорит Симус Финниган.

Гермиона смотрит на него с раздражением, но все же идет к своим однокурсникам-гриффиндорцам — среди слизеринцев ей нечего делать.

Гарри забирается в спальный мешок. Здесь холоднее, чем в спальне, но он надеется, что из-за большого количества людей, скоро здесь станет тепло. Он прикладывает руку ко лбу, кажется, у него температура. Нужно будет завтра зайти к мадам Помфри, а пока спать...

— Спокойной ночи, — желает он своим однокурсникам, и даже не обращает внимания на их удивленные лица.

Еще бы им не удивиться! В "Ежедневном пророке" писали, что Сириус Блэк станет искать Гарри Поттера, а он, узнав, что беглый преступник смог пробраться в замок, спокойно забирается в спальный мешок. Если бы не самочувствие, Гарри, скорее всего, задумался бы над тем, что понадобилось Блэку в башне Гриффиндора. Но сейчас ему хотелось только спать.

Он закрывает глаза и падает... со скалы. Вот, уже совсем скоро, через секунду, он разобьется о камни. Но нет, почему-то приземлился он на морской берег. Ранее утро, тишина, слышен лишь шум волн, который успокаивает... Гарри уже был здесь. Кажется, будто место ему знакомо, хоть он никогда в жизни не был на море...