Моя жизнь - моя игра (джен)

Ранее утро, тишина, слышен лишь шум волн, который успокаивает... Гарри уже был здесь. Кажется, будто место ему знакомо, хоть он никогда в жизни не был на море... Его даже не удивляет то, что рядом с ним присаживается темноволосый мальчик лет одиннадцати-двенадцати.

— Красиво... — произносит он.

— Да, красиво.

— У тебя прошла температура? — мальчик трогает лоб Гарри, — Не прошла.

— Это не важно. Скажи, Том, ты не знаешь, что я здесь делаю?

— Ээ... нас привезли сюда на отдых, — удивленно отвечает мальчик.

— Да, видимо, моя шизофрения решила, что так я смогу отдохнуть. Но здесь действительно красиво.

— Пойдем к пещере? Там змеи.

— Идем.

Но к змеям Гарри так и не пришел. Он сидит на табурете, полный зал людей, на него почти никто не смотрит. Распределение обычно интересует только самих первокурсников. На голову ему надевают Распределяющую шляпу.

— Слизерин! — Шляпа не говорит никаких напутственных речей, ее решение однозначно.

Головной убор снимают с головы, и Гарри ничего не остается, кроме как плестись к слизеринскому столу.

— Реддл, Том, — произносит... Альбус Дамблдор? Рыжебородый?

Гарри усмехается, думая над тем, уж не родственник ли Дамблдор Рону Уизли.

— Слизерин, — выносит свой вердикт Шляпа, и одиннадцатилетний Том идет к нужному столу, присаживается рядом с Гарри.

Дальше называют еще чью-то фамилию. А мальчик разглядывает преподавательский стол. Ни одного знакомого лица среди учителей.

— Шойк, Дориана, — Гарри вздрагивает, услышав это имя.

Светловолосая и очень бледная девочка сидит на табурете не меньше пяти минут, Шляпа, скорее всего, никак не может определиться с факультетом. Дориана забавно болтает ногами, будто капризничает. Может, она и губки надула, не соглашаясь с вердиктом древнего артефакта, но Шляпа упала так низко, что почти полностью закрывает лицо девочки.

— Слизерин.

Дориана пожимает плечами, снимает Шляпу и идет к столу. Садится напротив Гарри и Тома. Достает из кармана маленькие песочные часы, переворачивает их...

— Что-то не так? — спрашивает она, видя заинтересованный взгляд Гарри.

— Нет... А что это за часы?

— Песочные, — говорит очевидное девочка.

Гарри в большой комнате. Здесь — красивая люстра с множеством свечей, несколько диванов и огромный камин. Перед ним стоит темноволосая кудрявая, но какая-то лохматая молодая девушка с большими черными глазами. Ее вокруг обходит другая девушка... нет, худая женщина лет тридцати с белыми волосами, бровями и ресницами. Волосы ее довольно коротко подстрижены, они не достают и до плеч. На ней укороченные брюки со стрелками, черный пиджак, похожий на мужской, белая рубашка и галстук. В правой руке — сигарета. Она останавливается напротив темноволосой девушки, затягивается и выдыхает дым той прямо в лицо. Светловолосая женщина накручивает на палец почти черную прядь кудрявой копны, смотрит в глаза молодой девушке.

— Красивые волосы, — усмехается она, — И мысли тоже... Людской страх, он такой разный...

Книжные полки, стол, окно с решетками. Гарри что-то читает. Причем что-то с рецептами зелий. Вот дожили.

В дверь без стука входит темноволосый мужчина.

— Привет. Познакомься, это Марцела Вуйцик, она долгое время занималась исследованиями в необходимой нам области и любезно согласилась помочь.

Гарри смотрит в карие глаза женщины с волнистыми волосами, в очках и красном берете. Он не знает, кто она. Имя странное...

Мальчик переворачивается на другой бок. В Большом зале уже тихо, все школьники спят. Он снова засыпает. Этой ночью ему больше не снились сны.

* * *

Утром Гарри первым делом заглянул в Больничное крыло. Сны уже не казались странными. Просто сны. Мало ли, какие людям мысли приходят ночью, может, он не единственный страдает подобным. Только ощущение, что эти сны — реальность, осталось.

Пришлось ему выпить Перцовое зелье, и два часа провести в Больничном крыле, пока из ушей валил пар. Но и в этом были свои плюсы — он пропустил ненавистное зельеварение.

Вернувшись в свою спальню, Гарри пересчитал оставшиеся деньги. Восемьдесят три с лишним галлеона, на браслет не хватает. Но ему этот браслет необходим! Салима разберется с его свойствами, вещица принадлежит роду видящих.

Школьники только и обсуждали проникновение в башню Гриффиндора Сириуса Блэка. Других тем для разговора в этот день не было. Все то и дело косились на Гарри, так как, по мнению большинства, сбежавший преступник охотился именно за ним. И не важно, что Гарри учится на Слизерине и узнать подобную информацию, скорее всего, несложно даже беглому преступнику.

Поздно вечером Гарри пожелал соседям по комнате доброй ночи, задвинул полог кровати. Он подождал около часа, надеясь, что все уснули. Положил в карман палочку Квиррелла, свою — в левый рукав мантии, палочку Локхарта — в сапог. Аккуратно отодвинул полог кровати.

— Далеко собрался?

Гарри вздрогнул.

— Мне нужно.

— Я же не спрашиваю, нужно тебе или нет. Просто спросил куда.

— Зачем?

— Если что-то случится, я буду знать, где тебя искать.

— Нет. Ничего не случится, а если и случится, значит, такова судьба.

Честность и ключ — слова одного порядка. Ему не читают нотаций, что бродить ночью по замку, или где-то еще — не лучшая идея, это запрещено правилами или опасно. Нет, Драко Малфой спрашивает, куда он идет, чтобы в случае необходимости помочь. Может, конечно, это хитрый ход, некий способ удовлетворить свое любопытство, но все же Гарри так не думал. Или не хотел так думать. Нельзя всю жизнь всех подозревать. Хочется верить. Хоть во что-то или в кого-то. Может, поэтому и существует в мире столько религий. Люди должны верить, иначе жизнь теряет смысл. Возможно, вера — подложное понятие, заменяющее пустоту, но все же она — лучше этой пустоты. И не важно, во что человек верит. В Будду, Христа, любовь, возможность счастья, загробную жизнь или дружбу...

— Я буду не в Хогвартсе, Драко.

— Хорошо, удачи, — просто пожелание.

Гарри не стал звать Лаки, он был уверен, что у него получится. Не аппарировать, нет. Антиаппарационный барьер тут стоит не случайно. Но в ночном Хогвартсе много теней... В одной из них он просто исчезает.

Появляется он в темном переулке. Магазины Лютного уже закрыты, здесь тихо. Даже, можно сказать, что спокойно. Спокойнее, чем в Хогвартсе за день до этого. Гарри нужно в Гринготтс. Банк работает круглосуточно, лишь с одной разницей — ночью там остаются два дежурных гоблина вместо десятков обычных работников. Он на ходу меняет внешность — уже не сложно. Простая иллюзия, уже привычным движением, закрепляется родовой способностью так, что никакие гоблинские чары не способны ее снять. Но это лишь предосторожность. Гоблины все равно должны знать его имя. Только вот по дороге можно встретить и тех, кто его здесь видеть не должен.

Идет мелкий дождь. Противный такой, прям как предыдущий день в школе, когда все на него косо смотрели, будто он был живым воплощением этого Сириуса Блэка. И почему людей так сильно интересует чужая жизнь? Какое им дело, даже если этот беглый преступник действительно охотится за ним? Наверное, домыслы, обсуждение своего окружения — тоже восполнение душевной пустоты. Убрать все наслоения — веру, сплетни, желания, стремления, цели, идеи — человека не останется. А все это вкупе — мусор. Лишняя мишура. Но без нее не будет жизни. Каждый человек — пустышка, постепенно заполняющаяся чем-то. Чистый лист, рисуй, что хочешь. И ведь рисуют. Вначале родители, а в случае Гарри — Дурсли, потом школа, соседи, родственники, друзья, место жительства. Сам по себе человек — ничто. Кусок мяса. Хуже животного, те хотя бы живут со смыслом. Смысл их существования — само существование. Но человеку этого недостаточно. Может, Дарвин был неправ, и не было никакой эволюции? Была деградация. Вымирание. Рождение больного животного — человека. Животного, которому всегда и всего мало, который сам не может понять, зачем он живет.

Вход в банк закрыт. Нужно постучать, гоблины не рискуют оставлять на ночь двери открытыми. Маленькое существо с длинным крючковатым носом, видя одиноко стоящего светловолосого мужчину в синей мантии, открывает дверь.

— Мне нужно взять деньги из сейфа, — говорит Гарри, и гоблин впускает его внутрь.

— Назовите ваше имя, — на ходу спрашивает он.

— Гарри Поттер, я возьму двести пятьдесят галлеонов из сейфа Тома Реддла.

Гоблин резко оборачивается, Гарри к этому моменту снимает иллюзию, становясь обычным подростком в слизеринской мантии. Первый радостный момент за сегодняшний день — недоуменное выражение лица гоблина. Гоблины никому не расскажут, что какой-то школьник бродил ночью по Лондону. Зачем им это? Власти меняются, директора Хогвартса — тоже. А они как управляли финансами волшебников, так и продолжают это делать.

Гоблин садится за длинную, но в этот момент пустую стойку. Смотрит какие-то бумаги.

— Сколько вы хотите взять?

— Двести пятьдесят галлеонов, — больше ему не нужно, тем более от Волдеморта. Только на браслет. Он бы взял деньги из своего сейфа, но скоро новый финансовый год и Дамблдор получит отчет. И если Гарри воспользуется своими деньгами, этот отчет его немало удивит.

— Вы два часа назад положили на счет двести пятьдесят галлеонов, а теперь хотите их забрать? — удивляется гоблин.

— Я... что я сделал? — глаза Гарри округляются.

— Вы не помните?

— Нет... Да. Я положил на счет два часа назад двести пятьдесят галлеонов?

— Да.

— На счет Реддла?

— Именно.

— Точно. Все верно, — а что еще ему отвечать? И когда он успел побывать в Гринготтсе?

Поездка на тележке, обычный сейф. Не его. Только почему взять деньги Тома Реддла ему проще, чем свои?

Хочется сделать что-то назло. Может, действительно, воспользоваться сейфом родителей? И пусть Дамблдор удивляется, сколько хочет. Нет, нельзя. Окклюменцией Гарри не владеет. Сломать защиту сережки-артефакта — проще простого. После десяти заклинаний Легилименс подряд — она не выдержит. И Дамблдор может узнать слишком много. В лучшем случае, после этого Гарри Поттер просто случайно умрет. Обычной случайной смертью. В худшем — Азкабан. За всю историю с Тайной комнатой, использование Империуса и инсценировку самоубийства Локхарта. Никчемного человека, случайно оказавшегося нужным. Нужным, чтобы умереть.

Гарри отсчитывает необходимое количество монет. Снова путешествие на маленькой тележке, и он, попрощавшись с гоблином, выходит из Гринготтса. На ходу создает иллюзию. Он вспомнил свои первые иллюзии — страха еще в магловском приюте, черноволосого Малфоя... Улыбнулся. Прошло всего два года, но словно и не было той жизни. Словно и не было того Гарри Поттера, который сидел в темном чулане и пытался сделать домашнее задание по математике, который разговаривал со змеями — единственными, кто его понимал, который хотел броситься под автобус, а как он к этому решению пришел — уже и сам не помнил. Человеку свойственно забывать. Прошлого не существует, как и будущего. Есть лишь сейчас.

Если Гринготтс работает круглосуточно, то с магазином "Дервиш и Бенгс" возникают сложности. В Хогсмиде в это время открыт лишь один паб — "Кабанья голова". Светловолосый мужчина в синей мантии стучит в дверь магазина, кидает камни в окна второго жилого этажа здания. Спустя пять минут дверь открывает сонный пухлый мужчина в мантии, накинутой поверх пижамы.

— Вы знаете, который час? Что вам нужно?

— Купить браслет с рубинами. Срочно.

— Вы не могли найти другого времени? — недовольно бурчит хозяин лавки, однако, мужчину пускает внутрь и зажигает свет. Не каждый день, вернее, ночь к нему приходят, чтобы купить дорогостоящие вещи.

Сейчас спокойное время. Люди уже не боятся. А вот тринадцать лет назад дверь Гарри бы не открыли. Человек привыкает ко всему — как к хорошему, так и к плохому. Есть народы, живущие в постоянных войнах. Для них ходить с оружием и быть готовым в любой момент к бою — норма. Другие же, привыкшие жить в безопасности, пренебрегают любыми мерами предосторожности. Теоретически Гарри может просто забрать этот браслет. Только не хочет. Что плохого ему сделал этот полный низкорослый мужчина? Ничего. Локхарт тоже, по сути, ему ничего не сделал. Но тогда не было выбора. Сейчас выбор есть. Выбор между тем, как проще, и тем, как правильнее.

— Как вас зовут? — спрашивает продавец.

— Цорес, Адам Цорес.

— Как вы узнали о браслете?

— Не важно.

— Вы знаете его свойства?

— Догадываюсь, — Гарри достает мешочек с галлеонами. Продавец пересчитывает их, передает браслет.

— Всего доброго, — Поттер выходит из магазина, заворачивает за угол и исчезает.

Появляется он не совсем там, где планировал. Почему-то он стоит перед входом в школьную библиотеку. Гарри слышит шаги, прячется за доспехами. По ночному безлюдному коридору крадется девушка с густой копной вьющихся волос.

"А вот это интересно... — говорит Адам-Самаэль, — Давай посмотрим, что Грейнджер понадобилось ночью в библиотеке".

Гарри пожалел, что не взял с собой мантию-невидимку. Но это не критично. Можно пройти через тень в библиотеку. Он ждет пять минут, исчезает в коридоре и появляется среди книжных полок. Огонек Люмоса светится где-то в Запретной секции. Гарри крадется туда. На входе в секцию он снова исчезает, и появляется прямо за спиной Гермионы. Она проходит вдоль книжных полок, просматривает названия. Кажется, будто она уже хорошо ориентируется здесь, знает, где лежат книги посвященные тому или иному разделу магии. Девочка берет один фолиант, достает из-под мантии золотую цепочку. Глаза Гарри расширяются. Он узнает артефакт, он видел его на иллюстрации в книге. Маховик времени. Картинка сложилась. Все исчезновения Гермионы, ее появление из туалета в двойном экземпляре... Все гениальное — просто!

— Стой, Гермиона! — Гарри на ходу сбрасывает иллюзию, а то будет как-то нехорошо, если девочка увидит перед собой светловолосого мужчину лет сорока.

Гермиона вскрикивает и роняет книгу по ментальной магии.

— Это я, Гарри Поттер. Не бойся ты так.

— Что... что ты тут делаешь?

— А ты? — усмехается Гарри.

— У меня бессонница.

— Не поверишь, у меня тоже, — широкая улыбка, — Интересная вещица...

Гермиона прячет Маховик обратно под мантию.

— Можешь не прятать, я уже видел. У меня для тебя загадка. Если я положил в сейф Гринготтса двести пятьдесят галлеонов три часа назад, но три часа назад я тренировался в чарах трансфигурации в гостиной Слизерина, случайно ли я тебя сейчас встретил?

Гарри впервые видел такое выражение лица у Гермионы. Страх, удивление, недоумение...

— Вот и я думаю, что не случайно, — вздыхает Поттер, — Интересно... а что будет, если я эти галлеоны все же не положу в сейф? Получается, в одной реальности я их все же положил, в другой — нет. Может, стоит проверить...

— Нет! Нельзя! Я не знаю, что будет, но шутить со временем опасно! — уже в привычном, немного нравоучительном тоне говорит Гермиона, — А что ты делал в Гринготтсе?

— То же, что ты в Запретной секции. Мне не спалось, мы это уже выяснили.

— Теперь тебе нужно три часа назад положить в сейф двести пятьдесят галлеонов?

— Ага. Только вопрос в том, что их у меня нет.

— И что делать?

— Найти, что ж еще. Одолжи мне Маховик времени.

— Нет. Я пойду с тобой! И это не обсуждается! Этой не мой Маховик, если я его потеряю, МакГонагалл будет очень недовольна. И где ты собираешься взять деньги?

— Тебе это не понравится.

— Мне это уже не нравится! — заявляет Гермиона, — Полагаешь, будет хуже?

— Честных способов я не вижу, а хуже или лучше — субъективные понятия. Ты, кажется, крала шкурку бурмсланга у Снейпа? Не подскажешь магловский банк, работающий хотя бы до одиннадцати вечера?

— Я тебя убью, Гарри Поттер, — девочка набрасывает золотую цепочку на шею Гарри и делает четыре оборота в маленьких песочных часах.

Ничего не изменилось. Они стоят в Запретной секции библиотеки Хогвартса. Выбор между тем, что правильно, и тем, что проще в этот раз пал на второе. Наверное, это две стороны одной медали. И проще было бы изначально украсть браслет, но нет же, Гарри изначально решил сделать так, как было бы правильно. Зря он так решил. Гермиона смотрит на свои наручные часы.

— Пять минут одиннадцатого. Ну и как ты планируешь выбраться из школы?

Гарри берет Гермиону за руку, и просто входит в книжную полку. Он уже знает, что все получится, хоть ни разу не перемещался с кем-либо по тени. Ведь он положил эти чертовы галлеоны в сейф, значит, у него все получилось. Перемещение по тени — не аппарация. После этого не кажется, будто внутренние органы вывернули наизнанку. Просто на несколько секунд человек оказывается в абсолютной тьме — ином пространстве, где он — автор. Гарри даже приходит в голову мысль, представить не какую-нибудь лондонскую улицу, а мягкое кресло в воздухе, библиотеку и крепкий кофе рядом. Такого места на земле не существует, поэтому он останется вне пространства этого мира. Интересно, как поведут себя поисковые чары? Но поэкспериментировать можно позже. Сейчас — не самое подходящее время. Подростки, держась за руки, оказываются рядом с входом в Министерство магии — первое магловское место, пришедшее Гарри в голову.

— Где мы? — спрашивает Гермиона.

— Я идиот. Мы рядом с Министерством магии.

— Где здесь метро? Я знаю банк, работающий до полуночи рядом со своим домом.

— Гермиона, ты понимаешь, что мы сейчас ограбим банк? — Гарри не верит, что правильная гриффиндорка так спокойно реагирует на происходящее.

— Спасибо, мистер Очевидность. Но это менее страшно, чем шутки со временем. Боюсь предположить, что может случиться, если события не сойдутся!

— Повернись, — Гарри без палочки накладывает иллюзию. В этом и прелесть родовых способностей — они даются легче всех других чар.

И вот молодые парень и девушка лет двадцати идут к метро... Гарри наклоняется и достает из сапога палочку Локхарта, надеясь, что Гермиона не помнит, как выглядела палочка бывшего профессора.

— Зачем?

— Ну, по традиции мы должны быть с оружием и в черных масках. Но, полагаю, это лишнее. А вот палочка не помешает. Здесь, в Англии, распространяется Надзор. Ты же не хочешь, чтобы тут же прибыли работники того места, рядом с которым мы только что были?

— И откуда у тебя эта палочка?

— Нашел. Случайно.

Гермиона приподнимает бровь, всем видом показывая, что в подобные случайности не верит. Но лишних вопросов не задает.

— Наша станция.

Подростки выходят в довольно тихом районе. Правда, навстречу им идет не совсем трезвая молодежь, но это сейчас не важно. Нужный банк находится рядом. Гарри и Гермиона направляются к нему.

— Если хочешь, подожди меня на улице.

— Не хочу, — говорит Гермиона, и первая направилась к дверям банка, вежливо поздоровавшись с охранником на входе, — И что дальше?

— Дальше все плохо, Гермиона, — в небольшом отделении частного банка работает всего три окна, Гарри подходит к самому дальнему — окну обмена валют.

— Империо! — палочка лишь на секунду появляется в руке Гарри, и тут же исчезает. Как исчезает и банковский работник — женщина уходит в соседнюю комнату.

— Что ты творишь, Гарри Поттер! — возмущается Гермиона.

— Пытаюсь сделать все как можно тише, не привлекая внимания. Или ты хотела, чтобы я вырубил тут всех Ступефаями, сам как-то пробрался к сейфам, открывал бы их?

— Но это Непростительное заклинание!

— Если ты меня не простишь, я очень расстроюсь.

Гермиона вздыхает. Тем временем женщина, работник банка, приносит несколько пачек двадцатифунтовых купюр.

— Это больше, чем двести пятьдесят галлеонов! — шепчет на ухо Гарри Гермиона, — причем намного больше!

— Ага. Остальное — наши чаевые. Просто несколько странно, если кто-то грабит банк, при этом берет не такое уж большое количество денег.

Гарри забирает банкноты, вежливо улыбается женщине-кассиру.

— Применение Непростительных разве не отслеживается?

— В магловских местах — нет. Если верить Драко Малфою. Но лучше отсюда уйти как можно скорее.

Гермиона и Гарри выходят из банка. Девочка оборачивается и бросает в стекло Бомбарду.

— Что ты делаешь? — Гарри хватает Гермиону за руку, они перемещаются в... Литтл Уингинг.

— Как я здесь оказался! Какого черта ты стекла там разбила?

— Чтобы было понятно, что банк ограбили. У этой женщины могут быть дети, а ее посадят в тюрьму... Где мы?

— Там, где я меньше всего хотел бы находиться. Я здесь когда-то жил. Девять лет. С этим местом у меня связаны такие теплые воспоминания! Давай руку, нам нужно в Гринготтс.

Гарри второй раз за эту ночь оказывается в мрачном переулке. Под дверью одного из магазинов устроился какой-то пьяница. До этого его здесь не было. Вернее через два часа после его здесь не было.

Вход в Гринготтс уже закрыт, Гарри, с ощущением нелепого дежавю, снова стучит в дверь. Ее снова открывает гоблин и на ходу спрашивает, что ему нужно.

— Поменять фунты на галлеоны и положить двести пятьдесят из них в сейф Тома Реддла.

Гоблин так же резко оборачивается, как и два часа назад, или вперед, Гарри так же снимает иллюзию и становится подростком в слизеринской мантии.

— Кто такой Том Реддл? — шепчет Гермиона.

— Идиот какой-то, забудь.

— Ну-ну. И ты на счет какого-то идиота кладешь деньги?

— Вроде того.

После посещения Гринготтса Гарри и Гермиона зашли в кафе, где гриффиндорка несколько раз грозилась убить Гарри за всю эту ночную историю. А сам мальчик... улыбался. Если Гермиона и знала его секрет, то он знал о ней не меньше. О Маховике и ночных посещениях Запретной секции библиотеки. И банк, в конце концов, они ограбили вместе!

* * *

Следующим утром в выпуске Ежедневного пророка говорилось об ограблении магловского банка. Какая-то женщина видела брошенную Гермионой Бомбарду, поэтому работники Министерства магии все же прибыли на место происшествия. Гарри с безмятежным видом читал газету и ел тосты, а Гермиона хмурилась и кусала губы.

После этого гриффиндорка направилась в библиотеку и попросила у мадам Пинс выпуски Пророка за август девяносто первого года. У Гермионы была хорошая память... Она быстро нашла нужный выпуск, где говорилось об обмене галлеонов на чистое серебро в маггловском банке. В газете тогда писали и о том, что галлеоны были изъяты из сейфа Тома Реддла. Гермиона засмеялась, привлекая внимание посетителей библиотеки и мадам Пинс...