Моя жизнь - моя игра (джен)

— Так бессмысленно проиграть — это нечто! А все из-за идиотской аппарации! — возмущался Драко, обхватив голову руками. Он был зол.

— Я вообще не могу понять, как такое могло произойти? — задумалась Паркинсон. В краткие моменты мыслительных процессов она хмурилась, чем напоминала мопса, которого ткнули мордочкой во что-то невкусное.

— Прав Снейп, с каждым годом студенты становятся все глупее и глупее, — заявила Дафна, но себя к таким она точно не причисляла.

— Допустим, — сощурил глаза Малфой, — Но никогда еще не было такого, чтобы почти все студенты после урока аппарации попали в Больничное крыло. Тут что-то не так.

— Наверно, Уизли опять придумали очередную "гениальную" шутку, — пожала плечами Пэнси.

"Опять все лавры этим одинаковым с лица..." — мысленно вздохнул Адам-Самаэль, но Гарри не обратил на него внимания. Он в общем разговоре и трауре участия не принимал.

Команда Слизерина оплакивала победу Хаффлпаффа в квиддичном матче. Загонщики Боул и Деррек попали в Больничное крыло накануне матча после занятий по аппарации. Так же, как и Вейс, который играл в команде в качестве охотника. Пришлось делать срочные замены. Загонщиками стали Кребб и Гойл, они обладали довольно внушительными габаритами, что было, в общем-то, неплохо для данной позиции в квиддиче. Вместо Вейса охотником назначили Гарри Поттера, за которого поручился Малфой, который знал, что его друг вполне неплохо летает. Но замены, сделанные в последний момент, уже не могли спасти положения, лишь повеселили гриффиндорцев, которые сказали, что ни на что другое и не рассчитывали, ведь в команду змеиного факультета берут не из-за наличия таланта, а за деньги или связи. С их доводами было довольно сложно спорить.

Гарри не знал, как он вообще согласился на подобное. Игра в квиддич всегда казалась ему глупой и бессмысленной. Но видимо, совесть не позволила отказаться. По его вине студенты, которые имели хоть какие-то успехи в аппарации, попали с травмами в Больничное крыло. К несчастью для слизеринцев, Хаффлпафскому ловцу и капитану Седрику Диггори удалось избежать подобной участи из-за того, что он на некоторое время уезжал из школы по семейным обстоятельствам и не владел навыками аппарации... Поэтому на первом занятии по этой дисциплине у него попросту ничего не вышло...

Гарри чувствовал себя виноватым, он как-то не подумал об игре своего факультета. Забыл. Наверно, когда человеку каждый день говорят об одном и том же, он перестает воспринимать информацию. Вот так и произошло, как только Гарри слышал от Драко слово "квиддич", мозг тут же подкидывал другие мысли, а самому мальчику оставалось только делать вид, что он внимательно слушает.

Зато теперь он знал, как действует изобретение Салимы в баллончике из-под освежителя воздуха. Дезориентирует шикарно, и не сильно заметно! Пока человек стоит на месте, он осознает свое местонахождение и маршрут следования, но стоит только попытаться осуществить задуманное — и все мысли будто ускользают из головы, человек не понимает куда ему нужно, где он, где верх, а где низ. Полное отсутствие концентрации. Самое то, что нужно для отвратительной аппарации! Всех, кто преуспел в этом деле, попросту расщепило. И не стоит слушать болтовню Малфоя, который считал подобные происшествия забавными. Отнюдь, это кровь, сломанные кости, неаккуратно подрезанные волосы, внутренние кровотечения. В итоге, Больничное крыло оказалось полностью забито шестикурсниками, и туда даже пришлось ставить еще несколько кроватей. В общем, Гарри мог бы гордиться своей разрушительной деятельностью, только не хотелось.

Пэнси решила успокоить Драко и принялась массировать ему плечи. Малфой же, казалось, совершенно не возражал. Паркинсон весь день несла какую-то околесицу, ей хотелось поддержать всех участников этого позорного матча. Дафна злилась, но не из-за проигрыша. Она хотела почитать, но в гостиной было слишком шумно. Почему она не ушла к себе в комнату, было неясно, но, вполне возможно, специально, чтобы позлиться. Некоторым людям необходимо найти предлог, чтобы оправдать свое нежелание чем-либо заниматься. Они обвиняют в бездействии кого угодно, только не себя. Так ведь проще и легче.

Гостиная была родной и уютной, но в то же время какой-то холодной. Все пяти— и семикурсники разбрелись по спальням, либо сидели в библиотеке. Первый СОВ был уже через неделю. И тут уж, отмазка Дафны точно не сработала бы. Шестикурсники всем коллективом отлеживались в больничном крыле, поэтому общество тут было очень юное, но довольно спокойное. Даже, можно сказать, дружное. Гарри тоже хотелось бы пойти в спальню, почитать что-нибудь, но что-то не позволяло это сделать. Казалось, если он сейчас уйдет, то нарушит иллюзию единения. Может быть, Дафна не уходила именно поэтому? Тоже чувствовала?

Вот так, подлость Гарри Поттера сплотила разных людей, которые, конечно, общались между собой, но всегда собирались в гостиной небольшими компаниями. Сейчас же второкурсница Астория Гринграсс спорила о чем-то с четверокусником Рейнолсом, а щупленький первокурсник Марк Селвин разбирал вместе с Крэббом и Гойлом их сильные и слабые стороны как загонщиков. А виновник всеобщего траура сидел, забравшись с ногами в кресло. Это только самые глупые гриффиндорцы способны считать слизеринцев какими-то неживыми людьми, которым начали прививать манеры и надменность еще до того, как те научились говорить. Манеры манерами, но Хогвартс — детская школа, в своей гостиной любой слизеринец мог забраться на диван с ногами, в спальнях часто бросались подушками, могли смеяться над нелепыми падениями приятелей.

Гарри размышлял над правильностью поступков и выбором. Если бы он не использовал специфичное зелье, то не пострадали бы шестикурсники. Если бы те не пострадали, то Слизерин бы вряд ли проиграл Хаффлпаффу в квиддиче. И сейчас бы здесь все сидели, как обычно, своими компаниями по три-четыре человека, радуясь победе. Получается, подлость привела к объединению. А в чем тогда смысл человеческого выбора? Есть ли правильные решения, если то решение, что кажется правильным, может привести к трагичным последствиям и наоборот? В голове почему-то возник образ Луны, которая говорит, что все наши решения верные, ведь все в жизни относительно. Да, пожалуй, равенкловка могла сказать что-то подобное.

— Ты неплохо играешь, — к Гарри подошла Дафна, — Подвинься, Крэбб так громко кричит, я там чуть не оглохла.

Гарри опустил ноги на пол, и сдвинулся к подлокотнику кресла. Гринграсс, как ни в чем не бывало, села рядом. Мальчику стало не по себе. Он остро почувствовал нарушение личного пространства, и хоть Дафна его не раздражала, как человек, подобная близость несколько нервировала. Или смущала... или сбивала с толку. Над тонкостями восприятия думать было некогда.

— Ты мог бы попробовать пройти отборочные соревнования в следующем году на место охотника. Эльза на седьмом курсе, ее место в команде освободится.

— Думаешь, мне это нужно?

— Полагаю, что да. Каждому из нас необходимо быть востребованным, ощущать свою значимость и необходимость. Мы живем в социуме, здесь каждый стремиться занять определенное место. Конечно, это всего лишь мое субъективное мнение, но ты выглядишь каким-то неприкаянным. Баллы тебя не интересуют, квиддич тоже, как и люди. Учишься ты неплохо, но лишь по тем дисциплинам, которые, как тебе кажется, полезны. Если чувствуешь, что тебе что-то дается с трудом — бросаешь попытки понять это. Я о зельеварении. Место в команде, общее дело — вот что могло бы тебе помочь почувствовать себя таким же, как другие. Это не значит, что ты должен отказываться от своей уникальности, но до обособленности ото всех ее доводить не стоит.

Гарри внимательно посмотрел на Дафну. Обычные карие глаза, острый нос, тонкие губы. Все ее черты лица — слишком заостренные, а фигура — угловатая. Наверно, пока из-за возраста, но может быть, она всегда будет слишком худой. Но в глазах — живой блеск. Должно быть, она долго наблюдала за ним, если смогла сделать подобные выводы. Возможно, она внимательно следит за всеми, и о каждом может что-то такое сказать.

— Ты тоже хорошо летаешь, — довольно язвительно отвечает Гарри и усмехается. Слова однокурсницы задели его за живое своей правдивостью.

— Конечно. Я хотела пройти отбор в команду уже в этом году, но мне родители не разрешили. Квиддич, по их мнению, не женское дело.

— Как и дуэли?

— Именно. Ты не задумывался над тем, почему на других факультетах в командах так много девушек, а у нас — только Эльза? Считается, что чистокровные девушки не могут принимать участия в спортивных соревнованиях. Им отводится только пассивная роль — зрителя. Отец Эльзы — Уолден Макнейер хоть и чистокровный, но его предки свое родовое поместье давно заложили, его ячейка в Гринготтсе пополняется лишь министерской зарплатой, родовые книги и артефакты были конфискованы еще несколько поколений назад. Жена его — полукровка из небогатой семьи мигрантов, я не знаю, откуда точно, не интересовалась. Вот и все. Им плевать на неписаные правила чистокровных, они их не знают, но гордятся дочерью! Как же я завидую ее свободе!

— Я думал, что только очень богатые Пожиратели смогли откупиться от Азкабана, — ляпнул Гарри, не подумав. Благо, сделал он это тихо — кроме Дафны никто не услышал.

— У каждого своя история, Поттер. Макнейера ловили авроры, когда он под зельем подчинения пробирался в клинику Мунго. Ты не думай, Пожирателем он был настоящим, скорее всего, зелье ему кто-то другой подлил. Не исключаю, что люди Дамблдора, — усмехнулась Гринграсс, — Хотели, чтобы все увидели в Темном Лорде и его последователях настоящее зло. Лорд, конечно, не белый и пушистый, но и глупцом его назвать сложно. Какой смысл нападать на больных в клинике? Но, видимо, организация нашего директора была либо не связана с авроратом, либо себя подставлять не хотела, раз уж Макнейер попался. Экспертиза подтвердила наличие зелья подчинения в его крови, и следствие относительно него было закрыто. Этот эпизод биографии спас его позже, Макнейера даже не подозревали. Ведь та история с клиникой произошла за пару месяцев до падения Лорда.

— Интересно... — задумчиво пробормотал Гарри.

— Не то слово. Дамблдор случайно спас Пожирателя смерти от Азкабана! — Дафна усмехнулась, — Согласись, в этом что-то есть. Такая забавная насмешка судьбы!

* * *

Занятия ментальной магией с Гермионой напоминали какой-то фарс. Начиная с того, что они находили какой-нибудь пустой класс и ставили на дверь столько запирающих чар, сколько не ставили даже парочки старшекурсников. Ни Гарри, ни Гермиона полностью не доверяли друг другу. При этом, если каждого из них спросить о дружбе, то окажется, что они все же считают друг друга очень близкими людьми. Гриффиндорка после каждой очередной неудавшейся попытки нормально использовать заклинание Легилименс, пускалась в пространственные рассуждения о психологических особенностях человека, и о том, что есть слишком личные темы, которые и вовсе не стоит затрагивать. Доверие не предполагает, что друг должен знать о тебе все. Оно в том, что человек может доверить другу что-то очень важное и ответственное, в уверенности в самом человеке, его личных качествах, и так далее. Рассуждения, конечно, могли помочь лучше понять психологию человека, но вряд ли способствовали продвижению в ментальной магии.

После очередной попытки проникнуть к другу в сознание, Гермионе удалось просмотреть воспоминание о том, как маленький Гарри делает домашнее задание, к нему подбегает толстый мальчишка, вырывает из его рук учебник, плюет ему в лицо, смеется, и убегает в другую комнату. Грейнджер сразу же посчитала, что подсмотрела что-то личное и неприятное, то, о чем бы Поттер ей точно не рассказал и, испугавшись, прервала действие заклинания. Гарри в воспоминаниях Гермионы увидел момент, когда девочка, вероятно во время последних зимних каникул, сообщила маме, что у нее пошли месячные. Грейнджер тут же покраснела, и это воспоминание тоже не прибавило оптимизма и уверенности, что ментальные науки им вообще нужны. А самое обидное заключалось в том, что перед занятиями в голове всегда всплывали те мысли, которые больше всего хотелось спрятать куда подальше. В итоге, эти же мысли и оказывались на поверхности сознания.

— Гермиона, такими темпами мы и до старости не научимся ставить нормальные щиты! Нужно что-то решать... Есть распространенная репетиторская практика с Обливиэйтом. Все легелименты, которые за деньги обучают людей, на нее соглашаются. Давай и мы попробуем?

— Это опасно. Обливиэйт нужно применять только тогда, когда ты уверен в своих силах. Иначе можно стереть много лишнего, или еще что-то может пойти не так... Плюс, я боюсь, что кто-нибудь из нас не удержится от соблазна стереть и те воспоминания, которые просто неприятны. Мы ведь так часто задумываемся над тем, что сказали совсем не то, что хотели, а тут появится "официальная" возможность это исправить.

— Мне вот интересно, — Гарри скрестил руки на груди, — Кому ты не доверяешь? Мне или себе?

— Никому! Представь, вдруг я узнаю что-то такое, что меня разозлит, что поднимет во мне желание мести! Месть, на мой взгляд, явление сиюминутное, редко кто вообще способен ее планировать, просчитывать свои и чужие действия на годы вперед. Может, потом я и пожалею, если сотру тебе из памяти много того, что урока никак не касается, но будет поздно.

Гарри вздохнул, об этом он как-то не подумал.

— Непреложный обет? Пусть каждый из нас поклянется стирать из памяти лишь те воспоминания из увиденных на занятиях, которые были неприятны, о которых бы не хотелось думать, а тем более — рассказывать... Тогда всякую мелочь, к примеру, воспоминание о том, как ты испортила пирог, которым хотела порадовать родителей, можно оставлять.

— Можно попробовать, — Гермиона отвела глаза в сторону — она всегда так делала, когда размышляла. Гарри уже знал, что сейчас в ее лохматой голове рождается формулировка Обета.

* * *

В небольшой кофейне, украшенной шарами, за круглым столом у окна расположились взрослые и дети, маленькая Гермиона задувала десять свечей на торте. По правую сторону от нее сидел мальчишка лет двенадцати и девочка лет девяти. Как потом пояснит Гермиона, это ее кузен и кузина по материнской линии. По левую сторону — кудрявый ребенок в очках с очень серьезным видом. Сын друзей семьи. Они все смеялись и поглощали сладкое. Самый старший мальчишка показывал какие-то глупые фокусы, но в той обстановке они казались уместными.

— У меня не было друзей в школе, меня считали "занудой", но Ник, сын папиного лучшего друга, знал меня с раннего детства. Да и сам был не меньшим "занудой", — улыбнулась Гермиона, — Мы с ним могли часами болтать о том, в какой области сейчас актуальней заниматься наукой, как, на наш взгляд, передаются сообщения в интернете, как устроен космос. Помню, мы уговорили родителей поехать в планетарий... А еще мы делали с ним воздушных змеев, разбирали игрушечные машинки и вертолеты, пытаясь понять их устройство. Мы вместе с Ником должны были пойти учиться в частную математическую школу. С Иланой — моей кузиной, мы могли играть в куклы и делать фруктовые салаты на кухне, за которые нас порой хвалили родители. Мы с ней вместе ездили на море и ее отец — мой дядя, учил нас плавать. Когда мы были на яхте, то играли в пиратов. Илана тогда завязала себе один глаз носовым платком. Она мечтает стать архитектором и сейчас ходит на курсы черчения и живописи...

Глаза Гермионы слезились, но она улыбалась, вспоминая свое детство, такое непохожее на детство Гарри.

— А теперь я лишена всего этого! — внезапно жестко сказала гриффиндорка, Поттер невольно вздрогнул от резкой смены тона, — Ник рассказывает о новинках в мире компьютеров и игр, а я не понимаю о чем он. Илана хвастается рисунками, делится впечатлениями от походов в музеи со своей группой по живописи, спрашивает, не передумала ли я заниматься точными техническими науками, ведь искусство гораздо интереснее. Я улыбаюсь ей, говорю, что не передумала, но ведь пройдет еще пара лет, и я уже буду хуже нее разбираться в технике, и в один прекрасный день она просто очень удивится. Илана уже подходила ко мне со своим домашним заданием по математике, пришлось ссылаться на головную боль. Ты читал Статут о секретности и Закон об ограничении использования магии несовершеннолетними? В перечень близких родственников, которым я могу рассказать о волшебстве, входят родители или опекуны и родные братья и сестры. И все! И еще в этом Статуте говорится о том, что поступление в школу Хогвартс является магическим контрактом. Я обязана закончить пять курсов, если меня не исключат за преступления. У меня нет пути назад!

Гермиона замолчала. На некоторое время воцарилась тишина, а затем гриффиндорка встала и направила на Гарри палочку, но произнесла не Обливиэйт, который он ожидал, а согревающие чары. Воспоминание о дементоре под Империо Поттер удалять из памяти подруги не стал, так как Грейнджер отреагировала на этот эпизод его жизни очень неожиданно — она засмеялась. А потом сказала, что это было забавно — попытаться отогнать дементора таким заклинанием. Пообещала даже подумать над тем, как решить проблему с вечным холодом. От согревающих чар уже кожа скоро трескаться начнет из-за сухости!

* * *

Экзамены внесли в размеренную жизнь Хогвартса новых эмоций, переживаний и усталости. В библиотеке было не протолкнуться, а за книгами, которые можно взять с собой, у стойки мадам Пинс выстраивались очереди. На пяти — и семикурсников было страшно смотреть. Их теперь можно было узнать по красным глазами. Правда, с не менее красными глазами ходила и Гермиона, у которой предметов было в два раза больше, чем у Гарри.

Поттер честно пытался понять Зельеварение, листал разные книги с формулами и просматривал таблицы смешивания ингредиентов. Потом все же плюнул на это дело и решил повторять рецепты по учебнику, подтвердив тем самым позицию Дафны.

К Защите и Уходу за магическими существами Гарри не готовился. Не видел смысла. Вряд ли сам Хагрид был знаком с точными инструкциями выращивания флоббер-червей, но это не мешало ему этим заниматься. В Защите же Поттер просто был уверен.

Сложности возникли с подготовкой к экзамену по Прорицаниям, так как трудно учить то, что человек считает бессмысленным. Гарри казалось, что он забывает то, что читал в учебнике в прошлой главе, информация проходила через мозг, не оставляя в нем ни малейшего наслоения знаний.

На Историю магии нужно было заучивать даты и зубодробительные имена гоблинов и прозвища магов. Но тут на помощь слизеринцам пришел Терциус Уилкис, староста семикурсник, который поведал о заклинании архивирования подобных данных в голове! Для Поттера это стало настоящим открытием, так как со шпаргалками у всех студентов возникали сложности, вплоть до удаления с экзамена при поимке за списыванием. Заклинание относилось к ментальной магии и позволяло сохранить список дат и имен одним воспоминанием, о котором можно просто подумать на экзамене. Уилкис пытался взять с младшекурсников Непреложный обет, что те не расскажут о заклинании студентам других факультетов, но слизеринцы дружно посмотрели на Терциуса, как на ненормального. Видимо, никому итак не приходило в голову делиться с "врагами" подобными знаниями.

Сама подготовка казалась более сложной, чем экзамены. Они прошли, оставив лишь облегчение с долей разочарование. Наверное, каждый студент задумывался над тем, стоило ли столько всего учить ради нескольких несложных вопросов. Подобные мысли посещали даже Гермиону.

— Ты не думал, что система обучения в Хогвартсе несколько специфична? Нас абсолютно не готовят к жизни! — возмущалась Гермиона между чтением учебника по нумерологии, ей осталось сдать еще два экзамена, в то время, как Гарри мог уже спокойно отдыхать и дожидаться оценок, — У магглов в этом смысле образование более продуманное, там дают необходимый минимум.

— И чего тебе не хватает? — вопросительно вскинув бровь, поинтересовался Гарри.

— Да здесь не дают ничего! Нам в жизни придется как-то зарабатывать деньги, где-то жить, общаться с множеством людей. А тут учат защищаться от темных существ, выращивать травы и гадать по чаинкам! Скажи на милость, как нам это пригодится в будущем? Нет правовых и политических дисциплин, а ведь политика — есть! Даже физической подготовки, и той нет. Я стала замечать, что мне труднее подниматься по лестницам, чем раньше, я начинаю тяжелее дышать, а ведь мне всего четырнадцать! Когда я только поступила сюда, радовалась, что этого бессмысленного предмета не будет, теперь понимаю всю его необходимость для растущего организма, — Гермиона принялась машинально листать учебник. — Это я про маггловедение еще не сказала. Основная мысль учебного курса — к магглам нужно относиться хорошо, ведь они не виноваты, что они лишены волшебства. А ведь Миллисента бы не умерла, если бы ее сразу отправили в маггловскую клинику...

Гермиона замолчала, и Гарри понял, что она невольно задела больную для себя тему. Девочка винила себя в смерти слизеринки, проклинала собственную растерянность и беспомощность в той ситуации. Ведь она свято верила в то, что взрослые маги знали, что делают, когда отправляли Булстроуд в клинику Мунго. А оказалось, что магическая медицина находится в более плачевном состоянии, чем можно представить. Интересно, маги способны вылечить рак, ВИЧ, врожденные пороки сердца? Умеют ли они пересаживать органы, реанимировать людей, буквально возвращать к жизни тех, кто одной ногой в могиле, у кого уже остановилось сердце?

"Да, Гермиона, ты многое потеряла, когда попала в этот мир..." — подумал Гарри.

"Какой вздор! Что ей мешает использовать достижения магглов и соединить их изобретения с магией?" — презрительно ответил Адам-Самаэль.

"Закон об ограничении использования изобретений магглов?" — предположил Гарри.

"Законы можно изменить! Как же вы мне все надоели, только жалуетесь на жизнь. Она ведь вашей школой не ограничивается! Все ведь в ваших руках, стоит только захотеть. Меняйте прошлое, ломайте устои настоящего, стройте свое будущее!"

"Кассандра не видела будущего... и части прошлого..."

"Ну, так сделайте так, что его не будет! Вместо него будет ваше настоящее!"

— Сегодня повторное слушание по делу Клювокрыла, здесь, в Хогвартсе. Мне Невилл сказал, он вчера был в гостях у Хагрида. Предложил сходить с ним сегодня к лесничему, поддержать его. Можешь и ты с нами пойти... — предложила Гермиона, пытаясь впихнуть учебник в переполненную сумку.

— А Невилл не будет против моего общества?

— А почему он должен возражать? — вопросом на вопрос ответила гриффиндорка.

Гарри лишь пожал плечами. Он еще с зимы собирался сходить в гости к Хагриду, но у него вечно находились более важные дела. Почему бы не поддержать лесника, особенно когда это для тебя ничего не стоит? Поттер уже знал, что сотрудники Министерства приедут с Макнейером — палачом, как в народе называли его непрестижную должность, официально же она называлась — "ликвидатор опасных тварей". Драко уже похвастался своей маленькой победой в этом деле. И самое забавное заключалось в том, что Гарри понимал всех. Малфоя с его желанием таким образом поставить Дамблдора на место. Хагрида, который жалел несчастного зверя. Гермиону, которая пыталась помочь, сочувствующего Невилла, директора, который предпочитал оставаться сторонним наблюдателем. И безразличие большинства студентов он тоже понимал. Ведь, правда, она у каждого своя, не так ли?