Сильнее надежды (джен)

Руфус был раздражен.

Нельзя допускать, чтобы дела, касающиеся выживания магического мира, ускользали сквозь пальцы. Частные лица могут пренебрегать своими делами, ежели им этого захочется — пока это не приводит к столкновениям с законом — но Министр Магии, директор Хогвартса, гоблины из «Гринготтса» и другие облеченные властью должны обращать внимание на то, что делают.

Каким бы невероятным это ни казалось, всего один человек обратил внимание на опеку над Гарри Поттером, а это значило, что всё произошло бесконтрольно, по его воле — и без единого официального документа.

Руфус трижды пересмотрел каждое из воспоминаний в чертовом Омуте Памяти. Он исследовал документы, касающиеся дела Поттера и ареста Сириуса Блэка, пока ему не стало дурно, а строки из бумаг не стали отпечатываться на обратной стороне век, когда он закрывал глаза. Помимо этого, Руфус оценил все законы, которые могли быть применены.

Наконец он пришел к заключению, что Поттеры, с верой в мир, столь свойственной юности, попросту решили, что Сириус Блэк выживет, если они умрут, и сможет позаботиться об их сыне. На случай, если бы Блэк был убит или арестован по несправедливому обвинению в убийствах и заключен в Азкабан на двенадцать лет, они не выбрали второго опекуна.

И вот Альбус Дамблдор попросту занял свободное место и отдал мальчика его родственникам-магглам. Не было никого, кто мог бы разрешить это сделать. Но не было и того, кто мог бы запретить. И большая часть людей, вовлеченных во все это, и помыслить не могли о том, чтобы запретить Дамблдору — отчасти из благоговения перед ним, отчасти, возможно, потому что знали о безграничном доверии, которое испытывали к нему Поттеры, и полагали, что те доверили бы ему принятие решений относительно судьбы их сына.

Был еще один человек, который мог бы побороться за решение судьбы Поттера, но так как это был оборотень, Руфус понимал, почему Визенгамот отклонил его прошение. Уже в течение нескольких десятков лет оборотням не позволялось ни иметь детей, ни усыновлять их.

Это ставило его в необычное положение. Руфус мог сделать что-нибудь, например, объявить, что Поттер под опекой Министерства, и взять на себя контроль за его судьбой. В подобных случаях это было обычной процедурой.

Однако такой поступок определенно вызвал бы сопротивление Дамблдора, а тот все еще мог рассчитывать на большую любовь публики, чем Министр. К тому же, у Руфуса не было убежища более безопасного, чем Хогвартс или маггловский дом, в котором мальчик жил до сих пор. Он же не может жить в Министерстве.

И было ещё кое-что...

Руфус взглянул на аккуратно прикрепленную к его столу записку, и его ноздри гневно раздулись. Названия петиции она не была достойна — это было заявление. В нем значилось, что, коль скоро Гарри Поттер является окклюментом, он нуждается в наставнике, который по закону получает статус опекуна, и что этим наставником станет Северус Снейп.

Северусу Снейпу не повезло, ведь Руфус считал, что этот человек должен был бы находиться в Азкабане. Он носил Метку, он совершал преступления; некоторым из них Руфус сам был свидетелем, когда принимал участие в рейдах против Пожирателей Смерти. Дамблдор освободил его, используя своих людей, и Руфус, хотя он и протестовал против этого, не очень волновался бы, если бы Снейп просто преподавал Зельеварение в Хогвартсе.

Но обнаружить, что он объявляет себя наставником Гарри Поттера...

Нет. Так не пойдет. Ни в коем случае.

Поразмыслив, Руфус принял единственное возможное решение. Затем он подумал, стоит ли скрыть его от Поттера, но в конце концов принял единственное возможное решение и по этому поводу. В Поттере хотелось видеть честного союзника, насколько это возможно, и, пожалуй, не стоило устраивать ему таких сюрпризов. В конце концов, Руфус намеревался сделать этот жест на интервью с репортером «Ежедневного Пророка», так что это произойдет публично. Поттер в любом случае объявит о своей поддержке Министерства перед всеми. Не обязательно вынуждать его делать это.

Руфус написал Поттеру письмо с объяснениями. Ответ пришел тотчас же. Министр чувствовал, как его губы складываются в улыбку, пока перечитывал это письмо.

Странно, что факультетом Поттера был Гриффиндор, а не Равенкло, который заканчивал и Руфус. Способность мыслить на несколько шагов вперед казалась несвойственной львам, хотя, конечно, была очень к месту для спасителя магического мира...

* * *

Гарри не был удивлен — хотя казалось, что удивлены были все — когда утром во вторник двери Большого Зала радостно распахнулись, и вошел Министр Магии, сопровождаемый высокой ведьмой, чьи темные волосы были убраны так, что делали её еще выше.

Скримджер кивнул преподавательскому столу, но не остановил своего взгляда надолго. Напротив, его глаза искали — и нашли — Гарри, и Министр направился к нему, лавируя между столами, как в лабиринте. Он говорил достаточно громко, чтобы каждый в Зале мог его слышать, хотя Гарри не был полностью уверен, было это следствием акустики помещения или видоизмененного Соноруса.

— Вот, мистер Поттер, как мы и договаривались, — он склонил голову, положив перед Гарри пергамент. — После тщательного расследования выяснилось, что ни у кого нет права претендовать на опеку над вами. Ваше будущее в этом отношении, пока вы не достигнете совершеннолетия, в ваших руках.

Гарри сжал пергамент и улыбнулся Министру, борясь с искушением.

— Спасибо, сэр.

Он сохранил нейтральный тон, а затем все же не удержался. Гарри обернулся и взглянул на Снейпа.

Его лицо было настолько бледным, что казалось, он сейчас потеряет сознание. Гарри беззвучно рассмеялся, а затем осознал, что взгляд темных глаз был направлен прямо на него. Он моргнул и отвернулся. Снейп мог догадываться, насколько Гарри был замешан в этом, но ему ничего не узнать наверняка. То, как все было представлено, предполагало, что зрителям происходящее покажется красивым жестом от Министерства.

— А это — репортер «Ежедневного Пророка»? — спросил он, глядя на ведьму, которая сделала небольшой реверанс.

— Астрея Джонсон, — подтвердил Скримджер, коротко кивнув. — И я позволю себе ещё раз поблагодарить вас, мистер Поттер, за ваше согласие произнести несколько слов, чтобы немного успокоить нас в это смутное время.

Гарри улыбнулся, вставая. Он знал, что ему придется публично изъявить поддежку Министерства, и эта цена была невелика для способностей Скримджера произвести эффект.

— Всегда рад, сэр, — ответил он. Затем Гарри повернулся к Джонсон. — Пожалуй, нам стоит найти место потише для нашего разговора, мэм?

— Конечно, — ее голос был настолько мягким и тихим, что Гарри подумал, ей должно быть сложно разговаривать в толпе. Она сделала приглашающий жест, и Гарри последовал за ней к всё еще открытым дверям Зала.

Он бросил еще один взгляд назад и увидел, как Дамблдор и Снейп спускаются к Скримджеру. На мгновение это озаботило его, но не больше. Ты знаешь, что он сумеет справиться с ними. В конце концов, умение управляться с такими людьми, как они, наверняка было одной из причин, по которым он пошел в политику.

И ты на шаг ближе к устройству собственной судьбы. Гарри задумчиво теребил пергамент, дающий ему свободу, который он положил в карман мантии, и думал, как поступить с ней.

* * *

Руфус еще несколько секунду смотрел вслед Поттеру. Мальчик выглядел хуже, чем при их последней встрече. Да, его лицо по-прежнему было безмятежным, но глаза стали еще темнее. Руфус помнил такое выражение глаз. Он был в рейде с Лоренсом Делторном, аврором, который обычно был очень тихим, но в ту ночь смеялся и поднял целое бурное обсуждение. Затем он лег спать, а на следующее утро Руфус не смог разбудить его — он принял яд. Их предпоследнее дело, где было замешано убийство нескольких детей, сломило его.

Что происходит с мальчиком? И почему, как мне кажется, никто этого не заметил? Хотя, возможно, кто-то и заметил. В конце концов, я не посвящен во всё, касающееся его состояния духа и повседневной жизни.

— Министр Скримджер. Пожалуйста, пройдемте в мой кабинет.

Руфус повернулся и улыбнулся Дамблдору, смотря ему в лицо, но не встречаясь с ним взглядом.

— Конечно, сэр.

Теперь, когда он знал, что директор — легилимент, он был намерен скрыть некоторые из своих секретов.

Позади него стоял Северус Снейп и ворчал, словно плохо выдрессированная шишуга. Не оборачиваясь, Руфус усмехнулся. Может, этот человек и привык к некоей власти над своими учениками и даже коллегами — но перед Руфусом он был бессилен.

Они направились в кабинет директора, и эта прогулка оказалась утомительной. Нога, конечно, снова болела, но в окружении врагов его аврорские инстинкты держали его в постоянном напряжении. Вот где он действительно был на своем месте — в опасности, а не за письменным столом. Порой Руфус завидовал своим аврорам, таким как Грозный Глаз.

В кабинете директор предложил ему лимонных долек. Исходя из того соображения, что он сам непременно добавил бы в сладости зелье, если бы имел привычку угощать ими, Руфус проверил их невербальным заклинанием. Легкое свечение указало на наличие зелья, притупляющего рефлексы и слегка ослабляющего ментальные барьеры. Он вежливо отказался.

Снейп сидел возле него, всё ещё нахмурившись. Руфус не обращал на него внимания. Он опередил их на один ход, это было так же верно, как и то, что такого больше не произойдет: теперь они знают, что Министр в игре, и будут осторожнее. Однако Руфус мог позволить себе насладиться этим моментом и показать, что они не смогут напугать его, даже когда он потеряет преимущество.

— Итак, Министр, — начал Дамблдор по обыкночению мягко, — вы должны понимать, что всех нас заботит то, что касается безопасности и официального статуса мистера Поттера.

— Конечно, — подтвердил Руфус. — В конце концов, этот юноша — спаситель магического мира.

Из-за спинки его кресла донеслось фырканье. Руфус отметил это. Занятно. Если профессор зельеварения недолюбливает мальчика, с чего бы ему пытаться стать его наставником?

— Конечно, — эхом откликнулся Дамблдор, улыбнувшись и слегка кивнув. — Но у нашего мальчика один год был труднее другого. Может быть, его нынешние опекуны — не самые простые в общении люди, но лучшего выбора мы были лишены.

Если он пытался заставить Руфуса почувствовать вину за смерть Сириуса Блэка, он прогадал. Руфус был уверен, что директор не мог знать правды до недавнего времени, в противном случае он попытался бы освободить Блэка из Азкабана и потребовать для него пересмотра дела с применением Веритасерума.

— На самом деле, директор, — спокойно проговорил Руфус, — я исследовал это дело...

Дамблдор слегка нахмурился, возможно, потому что ему не удавалось поймать взгляд Руфуса.

— ...и обнаружил, что эти магглы, родственники его матери, не имеют на него никаких прав, — Руфус постукивал кончиками пальцев друг о друга. — В подобных случаях ребенок, о котором идет речь, становится подопечным Министерства, но у нас нет никого, кто был бы готов взять на себя эти обязанности. И в данном случае, я полагаю, мальчик уже пережил достаточно трудных лет, которые вы упомянули, чтобы считаться самостоятельным юношей. Я решил, что лучшим выходом будет предоставить ему выбор.

— А если он не сделает верного выбора? — спросил Снейп. Руфус лишь слегка повернул голову, чтобы взглянуть на него. Дамблдор всё ещё находился в главном фокусе его внимания. — Мальчишке катастрофически не хватает мозгов.

— Я этого не заметил, — отчетливо сказал Руфус и заметил, как сузились глаза Снейпа.

Ха! Похоже, он со мной согласен. Но ему непросто это признать.

Будто поняв, что его выражение лица легко было прочесть, Снейп вновь отвел взгляд с недовольным ворчанием. Руфус повернулся к директору.

— Если вас интересуют официальные бумаги, подтверждающие изменения в опекунстве, я могу предоставить их вам, сэр.

— Нет-нет, не думаю, что это необходимо, — Дамблдор отмахнулся от этой идеи, как будто смахивая паутину, и наклонился вперед. — Знаете, Министр, я давно ждал вас здесь, в школе.

Руфус улыбнулся. Он не стал бы отрицать, что отчасти причиной его появления с Астреей Джонсон была необходимость в поводе, чтобы попасть на территорию Дамблдора без приглашения и тем самым умалить его гордость и независимость.

— А я надеялся увидеть вас в Министерстве, сэр.

— Увы, давление обязанностей в школе...

— И, тем не менее, ваше расписание достаточно гибко, чтобы уделить мне время по сиюминутному поводу, несмотря на это давление, — Руфус покачал головой и изобразил на лице вынужденное восхищение. — Впечатляет.

Глаза Дамблдора сузились. Руфус спокойно встретил его взгляд. Он не считал старика действительно злым. Дамблдор просто привык за время, когда Министром был Корнелиус, что все идет так, как хочется ему, и теперь вел себя так, будто при новом Министре ему тоже всё позволено. Если под этим подразумевалось также преступление закона и право на большую власть, чем ему положено, конечно, директор хотел обладать таким преимуществом. Равно как и Руфус.

— Я хочу сотрудничать с вами, Министр, — мягко проговорил Дамблдор. — Или, точнее, хотел бы, не будь дела столь... запутанными.

Руфус широко раскрыл глаза.

— Я надеюсь, сэр, — сказал он с выверенной долей удивления в голосе, — что такое дело, как возвращение юноше независимости, которую он давно должен был получить, никогда не станет для нас предметом разногласия, когда на кону — безопасность магического мира.

Затем он продолжил еще серьезнее.

— Я могу пользоваться вашей помощью и предложить свою. Например, отрядить авроров для охраны Хогвартса. Разработать программу домашнего обучения, чтобы студенты, чьи семьи находятся под наибольшей угрозой, могли продолжать учебу в ненаходимых местах. Провести законы, увеличивающие срок в Азкабане за такие преступления, как охота на магглов, — он нарочито не смотрел на Снейпа. — Но ничего из этого я не могу сделать без сотрудничества с вами, которого вы, как кажется в последнее время, не желаете.

Дамблдор засмеялся, вновь убежденно войдя в роль беззащитного старика.

— Пока что вы говорили лишь о жертвах со стороны Министерства, мой дорогой. Скажите, какую помощь может оказать старый волшебник, и я это сделаю.

— Могу я вернуться через пять дней и привести с собой группу лучших авроров? — спокойно спросил Руфус.

Мерцающие голубые глаза посветлели.

— Конечно!

Руфус отметил про себя, что, по всей видимости, некоторые из агентов Дамблдора — этот «Орден Феникса», упоминавшихся в бумагах о Поттере — прятались среди его авроров. Он встал.

— В таком случае я благодарю вас за уделенное мне время, директор, и надеюсь, что вы вскоре увидите мудрость моего решения.

Дамблдор лишь многозначительно улыбнулся, как будто говоря, что всё будет наоборот, и жестом отпустил его.

— Северус покажет вам дорогу.

Северусу это не понравилось, решил Руфус, услышав приглушенное шипение. Однако тот молча спустился с ним по движущейся лестнице. Руфус подумал, что догадывается о причине, и оказался прав, когда возле горгульи Снейп схватил его за руку.

Руфус повернулся, без страха встретив взгляд черных глаз.

— Немедленно отпустите меня, — спокойно сказал он.

— Почему вы не дали мне стать наставником Поттера? — прошипел Снейп. — Вы знаете, кто он.

— Да, я действительно знаю, — ответил Руфус. — И вы правы, юный окклюмент нуждается в хорошем учителе. Я могу помочь мистеру Поттеру найти такого, если он обратится ко мне. Но я также знаю, кто вы.

Снейп сузил глаза.

— Темный волшебник. Пожиратель Смерти, — Руфус с трудом удержался от того, чтобы не ткнуть пальцем в Снейпа. — Не лучший наставник для спасителя магического мира.

Он легко высвободил руку и направился прочь.

Конечно, Снейп попробует что-нибудь еще, дело на этом не закончится. Но Руфус был уверен, что Поттер может противостоять ему.

Пока он шел, ему пришло в голову, что он должен рассказать кому-нибудь еще о тенях в глазах Поттера. Но затем он отверг эту мысль.

Нет. Или кто-то уже знает об этом и помогает ему, или я выдам его секрет. Определенно не кажется, что он на грани суицида, наоборот — это активный юноша, заинтересованный в своем политическом будущем. Я уже ошибался в таких вещах, а тьма в глазах может быть просто связана с его судьбой.

* * *

Гарри решил, что Астрея Джонсон куда как более приятнее Риты Скитер. Она не использовала Прытко Пишущее Перо, но слушала внимательно и делала пометки, изредка прося Гарри повторить, если была неуверена в каком-то слове. На самом деле она едва ли пропустила хотя бы одно.

Она задавала вопросы о поддержке им Министерства и проблемах с прежним Министром и Амбридж. Гарри был рад рассказать об этом и не раз видел улыбку на лице Джонсон, когда упоминал Риту Скитер. Ну, почему нет? Они вполне моглм быть соперницами.

Интервью прошло хорошо, быстро и без проблем, и вскоре Джонсон уже стояла, прощаясь с ним. Затем она протянула Гарри руку. Он почувствовал ее крепкое рукопожатие и вопросительно поднял глаза.

— Я — магглорожденная, — сказала она спокойно, — и шестнадцать лет назад Пожиратели Смерти убили мою сестру, когда ей было только одиннадцать. Я не могу выразить, как я признательна за то, что вы охраняете наш мир, мистер Поттер.

Гарри в ответ сжал ее руку еще сильнее. Ничего, еще около месяца, и таким людям, как Астрея Джонсон, больше не придется беспокоиться.

Он подождал, пока она не уйдет, и сам покинул комнату, касаясь бумаг об опекунстве в кармане. Увидев Дамблдора, он остановился. Директор ждал его, и выглядел он мрачнее обычного.

— Пойдем, мой мальчик, — сказал он. — Я думаю, нам стоит поговорить.