Отражённый блеск (гет)

Драко не ожидал никакого подвоха. Поэтому, когда услышал позади себя шаги, не соизволил полюбопытствовать, кто это к нему подошёл и с какой целью.

Впрочем, ответ на этот так и не заданный вопрос последовал достаточно быстро.

Удар медным котлом по голове вышиб если и не мозги блондина, то сознание — наверняка. Он вывалился из плетёного кресла и ничком растянулся на циновке у двери.

Фират вскинулась на ложе, настороженно глядя на Айрин, которая поставила котёл обратно на треногу, вытащила из кармана нож и повернула к ней хмурое лицо.

— Тебе не кажется, малявка, что пришло время поставить в нашем споре последнюю точку?

Фират быстро спустила ноги на пол и вытащила из-под тюфяка острозаточенный штырь длиной фута два.

— Какие мы грозные! — Айрин извлекла на свет божий второй нож. Она не сводила глаз с противницы. — Где ты нашла эту ржавчину, шавка приблудная?

Фират ловко намотала на левую руку какую-то тряпку и отпрыгнула за лежанку.

— Учти, соплячка, что никакой драки до третьей крови с тобой не будет. Ты перешла мне дорогу, и ничего кроме твоей смерти меня не удовлетворит!

Фират только молча сплюнула в ответ. В глазах её метался страх, но она крепко сжимала своё оружие, даже не думая просить о пощаде или уклоняться от боя.

Айрин атаковала её правым ножом, выманивая под удар левой руки. Фират отбила дротиком и хлестнула её по лицу своей тряпкой.

— Что-о-о-о?!

Айрин взревела, мгновенно впав в ярость, и кинулась на противницу, беспорядочно, но достаточно расчётливо нанося удары с обеих рук.

Фират защищалась с отчаянием раненой кошки. Она с толком использовала большую длину своего оружия, хоть и с трудом, но удерживая Айрин на дистанции от себя. Временами ей приходилось отбивать удары ножа левой рукой, обмотанной тряпкой, которая не всегда спасала от порезов.

Первая схватка закончилась рубящим ударом Фират по плечу Айрин. Противницы отскочили друг от друга, тяжело дыша.

От внимания Фират не ускользнуло, что Айрин с трудом двигает плечом и сильно морщится.

Айрин тоже заметила, что на тряпке Фират быстро расползается тёмное пятно.

— С боевыми месячными, храбрая подруга Матери! — презрительно воскликнула она.

— Ты тоже плечико ладошкой потри. Больно ведь? — в тон ей ответила Фират.

Айрин несколько раз глубоко выдохнула и кинулась во вторую атаку…

…

Драко очнулся с медными трубами в голове. Да что там с трубами, с колокольным набатом и пушечным салютом в затылке!

— Что это было? — безадресно поинтересовался он надтреснутым голосом.

Тишина.

Малфой открыл налитые кровью глаза, и огляделся по сторонам.

Никого.

— Да что же здесь происходит, двух нюхлеров вам за пазуху? Кто это меня так?

Впрочем, раз ему никто не ответил, значит, и так всё понятно. Девушки оглушили его и сбежали. Он пошарил рядом с собой и поднял с полы обломок дубинки, кинутый к очагу на дрова.

— Что же им всем так далась моя голова? Второй раз за три дня! Хорошо, что деревяшкой приложили, — он покосился на треногу с котлом. — Могли и медным котлом огреть, тогда мой череп точно бы не выдержал и треснул, как грецкий орех.

Таким образом, оценив свою голову ниже, чем она того заслуживала, Малфой поднялся и на нетвердых ногах пошёл по дому, присматриваясь к обстановке. Хотя, какая там нах обстановка? Разворочено всё так, как будто здесь стадо кентавров проскакало!

Он дошёл до лежанки Фират и увидел на полу тёмную лужицу. С трудом наклонившись, Драко коснулся её пальцами и повернул ладонь к себе.

Дементор всё побери! Это была свежая кровь!

* * *

Выслушав рассказ Гарри, Том Реддл пробормотал что-то вроде:

«И не такое бывает», — повернулся на другой бок лицом к стене и захрапел.

Младший Поттер сидел как оплёванный. В душе его медленно поднималась злость.

Очевидно, что Реддл не поверил его рассказу. Или понял, что его новый сокамерник рассказал не всё. Короче, сходу втереться в доверие не удалось. Может, это и к лучшему. Ну, какой из него шпион, если при самой мысли о предательстве его мутить начинает? Вот только как спасти Айрин? Может, действительно покончить со всем разом? Вон под потолком балка подходящая, а верёвку из обрывков мантии связать можно…

Гарри встал на топчан, пробуя дотянуться до бруса кончиками пальцев. Высоко. Не достать. Хотя верёвку можно и перекинуть. Или топчан поднять вертикально и прислонить к стене. Поттер соскочил на пол и начал раздеваться. Мантия на нём была ещё крепкая. Не успела истлеть от сырости подземелья. Поэтому рвалась с сухим треском. Впрочем, Реддл не интересовался занятиями Поттера. Или делал вид, что не интересуется.

Лишь когда Гарри начал с грохотом переворачивать и ставить на попа свой топчан, Том повернул голову на шум.

— Ого? Вешаться решил? В добрый путь!

И отвернулся, подлец.

Впрочем, наплевать. Решение принято, и теперь надо думать не об этом несостоявшемся Воландемортике, а о том, как заставить себя ни о чём не думать, когда петля будет на шее, и останется лишь оттолкнуться ногами.

Гарри перекинул верёвку через балку, подергал её и повис на руках, проверяя, выдержит ли она вес его тела. Выдержала. Вот и всё. Осталось завязать петлю и сунуть в неё свою никчёмную голову.

Но уйти вот так молча — было выше его сил. Презирая себя за слабость, Гарри сжал петлю в руках и обратился к Реддлу.

— Послушай! — голос его хриплый и резкий с эхом разнёсся по камере. — Если ты спасёшься и увидишь Гарольда, то передай ему, что у меня не было другого выхода. А Айрин скажи, что я любил её больше своей жизни…

Том Реддл сел на своем топчане, почесал небритую щёку и задумчиво произнёс:

— Да ты вешайся, вешайся. Я не собираюсь тебе мешать. Правда, соседство с трупом — не самое большое удовольствие, но до очередного караула ты не успеешь протухнуть. Зато в камере станет намного тише и перестанет вонять юношеской истерикой.

Гарри во все глаза смотрел на этого циника, не понимая, как можно быть таким чёрствым и бессердечным.

— А сама по себе идея могла быть неплохая, — продолжал Реддл, кивнув на верёвку в руках Поттера, — только надо было сначала намотать на шею что-то жесткое и прикрыть ее капюшоном. Ну и попробовать, конечно, перед тем, как начинать инсценировку.

— Какую инсценировку? — тупо спросил Гарри.

— Инсценировку самоповешения с целью создания паники и суматохи у охраны для попытки побега.

— Да-а-а? — протянул Поттер растерянно.

Том Реддл нехотя встал, подошел к Гарри, выдернул верёвку из его рук, столкнул парня с топчана и обрушил всю конструкцию на пол камеры.

— Нет! Это имело бы хоть какой-то смысл при надежде на помощь извне. А пока этой надежды нет, надо сидеть, терпеть и ждать! Какой же ты слабый, Поттер! Ради любимых надо жить, а не умирать!

Реддл вернулся на своё место и снова лёг.

— Приберись и верёвку свою убери. Теперь будешь укрываться ей вместо мантии.

Гарри довольно быстро восстановил в камере порядок и сел, неуверенно поглядывая на Реддла.

— Разве умереть, чтобы сохранить жизнь другому, это слабость? — спросил он, наконец, явно задетый за живое замечанием Тома.

— Конечно, слабость. Ты всегда был слабаком, Поттер. Тебе просто очень везло, и тебя постоянно прикрывали.

— Ты-то откуда знаешь? — ощетинился Гарри.

— Знаю.

— Тем не менее, некий Воландеморт погиб от руки Поттера, — язвительно заметил юноша.

— Тот Поттер, который сделал это, — невозмутимо отозвался Реддл, — никогда не стал бы помышлять о добровольной смерти. Никогда! Жизнь выковала из него бойца, а ты остался просто Гарри в теле дюжего амбала.

— Да что вы мне все тыкаете Гарольдом! Он сам по себе, а я сам по себе! Мы даже и не родственники по крови!

— Именно поэтому ты адресовал ему свое последнее прости, — издевался Реддл.

— Да пошёл ты знаешь куда, змей слизеринский?

— Куда?

— В жопу!

Реддл откинулся на топчан с удовлетворённым видом.

— Ну, наконец-то заговорил по-человечески. Кстати, если ты заметил, то мы оба находимся в одной и той же дамблдоровой заднице. И никакая другая ни мне, ни тебе не грозит. Так что оставь свои суицидальные наклонности и будь готов.

— Когда быть готовым?

— Всегда!

— К чему быть готовым?

— Ко всему!

* * *

Как ни настраивал себя Сириус против Дамблдора, всё равно стоило лишь зайти разговорам о тайнах бывшего директора, и сразу появлялось стойкое ощущение происходящего предательства. И от этого чувства было не избавиться. Блэк начинал ёрзать, нервничать и говорить, глотая слова.

— Да что с тобой происходит? — не выдержал, наконец, Гарольд. — Ты всё ещё мне не веришь? Я тебе свой мозг нараспашку предъявил!

— Да нет, Гарри… то есть Гарольд. Не привыкну никак. Понимаешь, я сам чувствую, что со мной что-то не так. Но сделать с собой ничего не могу. Понимаешь?

— Ну-ка скажи: «Дамблдор козёл!»

— Дамбл… дор… коз-з-з… — словно подавившись воздухом, прошипел бедный Сириус.

— Погоди-ка, — руки Поттера прихватили его за виски, — только сиди тихо. Я быстро.

У Гарольда уже появилось вполне определённое подозрение. Он знал, каким сильным легилиментом был Дамблдор. К тому же поведение Сириуса так напомнило ему поведение других бывших соратников директора, что подозрение это быстро переросло в уверенность, и оставалось лишь подтвердить её небольшим ментальным исследованием.

Памятуя о своих не шибких успехах в этом деле, и чем это закончилось для Шаннах, Поттер дал себе слово быть предельно осторожным, чтобы ненароком не соорудить себе из Сириуса копию Джеймса Поттера или что-нибудь в этом роде.

Поэтому, проникнув в мозг крёстного, Гарольд не стал врываться в его воспоминания, а начал искать ментальный блок или что-то на него похожее. Медленно двигая ладонями по голове Сириуса, он, наконец, нащупал чужеродное тело. Или даже организм. Чем-то это напомнило излечение Люциуса Малфоя от чёрной метки Лорда. Только магических сил на этот раз потребовалось не в пример меньше. Этот мелкий вредитель был намного слабее того монстра, в которого превратилась метка. Хотя и он мог доставить своему носителю немало неприятностей.

Точнее, уже доставил.

Гарольд оторвал руку ото лба Блэка. На ладони его медленно переливалась небольшая тёмная клякса, похожая на чернильное пятно. Сириус открыл глаза, увидел ладонь Гарольда и отшатнулся.

— Что это?

— Ну-ка попробуй ещё раз: «Дамблдор козёл!»

— Дамблдор козёл!

— Смотри-ка, заработало! — заржали близнецы, жадно наблюдавшие за всеми манипуляциями Гарольда.

— Как я сразу не догадался, — пробормотал Гарольд, разглядывая у себя на ладони маленького магического паразита-регулятора, — с помощью такой штуки никакая палочка не нужна. Смотри в глаза и читай мысли, как в открытой книге. И носитель этой дряни про тебя худого слова сказать не сможет, не только вслух, но даже мысленно. И вы все это носили. По крайней мере, те, кто выжил. И ты, и Люпин, и Аластор, мир его праху. Вы все носили личную метку директора. А Ремус ещё и сейчас носит. То-то я помню, что он голову в плечи вжимал, когда о грехах Дамблдора говорить приходилось.

Блэк медленно осознавал, переводя взгляд с Гарольда на его ладонь, в которой копошился паразит.

— А скажи, крёстный, когда тебя схватило министерство после того, как ты упустил Хвоста, у тебя просто язык не повернулся назвать Дамблдора в качестве свидетеля защиты? Ты чувствовал мучительную неловкость, или такого варианта даже в мыслях не было?

Близнецы притихли.

Сириус весь побагровел.

— Ты хочешь сказать, что я молчал из-за этой пакости? — кивнул он на ладонь.

— Ну, посуди сам, а что угрожало Дамблдору? Воландеморт повержен. Министерство ликует. Свидетельство директора могло снять с тебя вину или заставить авроров провести тщательное расследование. Директору грозили лишь некоторые репутационные риски, вроде упреков в том, что он знал о четырёх незарегистрированных анимагах, но не донёс в министерство. Это стоило тринадцати лет Азкабана?

Блэк схватился за палочку.

— Надо уничтожить эту гадость!

Гарольд поспешно сжал кулак, пряча тварь, созданную Дамблдором, от праведного гнева Блэка.

— Ни в коем случае. При том дефиците магических сил, в котором я сейчас нахожусь, каждое проявление магии ценно. А это ценно десятикратно!

— Почему? — Сириус опустил палочку.

— Ну, подумай сам. Из чего наш хитроумный и изощрённый в трансфигурации директор мог изготовить вот этих ментальных надсмотрщиков? Не знаешь? А я, кажется, догадываюсь.

Гарольд извлек из воздуха небольшой пузырек, осторожно затолкал в него кляксу со своей ладони, тщательно запечатал и улыбнулся.

Сириуса слегка передернуло от отвращения. Он ещё только начал привыкать к этому новому Поттеру, но в данном случае гадать не приходилось: такая улыбка крестника сулила «хитроумному и изощрённому Дамблдору» крупные неприятности…