Король звезды (джен)

Мальчик зажёг свет и сказал: «Расскажи обо мне». В складках его тонкой рубашки ещё не растаял снег, снег был на тёмных волосах, и казалось, что мальчик поседел...

Ворон поднял голову, и в чёрных бусинах глаз зажглось высокомерное презрение. Те, кто имел право ему приказывать, давно стали призраками. Даже с Реддлом они просто выполняют каждый свою часть договора...

Мальчик продолжал молча стоять, а ворон молча смотрел на него. Он бы отвернулся, так и не произнеся ни слова, в конце концов в нём уже почти нечему причинить боль, нечего убить... В обычной глупой вороне больше жизни, чем в нём. Он похож на старое чучело, валяющееся на чердаке...

Да, он бы отвернулся, так и не произнеся ни слова, но в Рождество ему приснилось... Мягкая трава, похожая на мох... Он ведёт мальчика по лабиринту... Мох сменяется кладбищенской травой, и они идут по кладбищу... Крыса привязывает мальчика к надгробью... Крыса берёт нож и разрезает тонкие запястья, течёт кровь... В чёрных клубах дыма рождается волшебник. Волшебник подходит к надгробью и грубо поднимает безжизненно склонённую голову — и он видит лицо своего сына...

Ворон пристально смотрел на мальчика, потом произнёс беззвучно:

«Что ты хочешь знать?»

— Как ты нашёл меня?

«Реддл сказал, когда появляются такие, как ты, звёзды в небе горят ярче...»

— Что значит — «такие, как я»?

«Рождённые под горящей звездой...»

— Я не понимаю.

«Я тоже...»

— Откуда Тёмный Лорд узнал обо мне?

«В арабских пустынях Реддл встретил Гайтану, он учился у Гайтаны, и тот рассказал ему, как возвращать жизнь.»

— Как возвращать жизнь?.. Это то, что Питер Петтигрю сделал на кладбище?

«Да... Для обряда нужны плоть слуги, кость отца, кровь врага и жизнь рождённого под горящей звездой... Слуг, готовых отдать свою плоть, найти было нетрудно... В конце концов всегда оставалась Белла, готовая ради него разрезать себя на куски... Отца он убил почти сразу после того, как покинул Хогварстс. Создать врагов ему ничего не стоило. Но найти рождённых под горящей звездой было не так просто... Гайтана сам искал их. Но он знал только, что, когда они появляются, в небе загорается много звёзд... Если их находят те, кто знает о них, им дают имя Король Звезды... А другие безымянными бродят по земле...»

— Кто такой Гайтана?.. Волшебник?..

«Да... Он был великим волшебником!.. Его боялись и ему молились... Но потом народ устал от страха и молитв... Его нашли и убили. Тело Гайтаны висело на дереве, жарясь под солнцем. В него кидали камни и банановую кожуру. А потом выбросили в океан, чтобы рыбы сожрали то, что от него осталось... Он так и не успел найти своего рождённого под горящей звездой...

А Реддл успел... Я следил за небом много лет... Иногда мне казалось, что, как в библейской истории, зажжётся серебристая звезда и приведёт меня к колыбели младенца, над которым склонилась мать и светлый ангел... Признаться, мне любопытно было бы увидеть ангела...

Но ни крыльев, ни нимбов я не увидел... Заместитель директора банка занимался сексом со своей секретаршей на столе в офисе, а высоко над ними взрывался в небе самолёт, и небо дышало огнём и сыпало звёздами... Так твои родители создали тебя...»

— ...Но, может, это совпадение... Я просто...

«Я тоже думал, что это совпадение. Представить было трудно, что эти магглы способны создать нечто, дарящее жизнь... Когда отец узнал, сказал: «Избавься от него». Сказал, продолжая листать документы... Ты был для него ненужным листком, таблицей с неправильно посчитанным балансом, который сминают одним движением руки и выбрасывают не глядя...

Когда она пришла к врачу, я решил, что точно ошибся, и мой Король Звезды скоро превратится в горстку окровавленного мяса. Но ты выжил, а она умерла...

Реддл тоже расстался со своим телом... Многие поверили в его смерть, но я сомневался, что мальчишке удалось убить взрослого волшебника... Я продолжал следить за тобой, выполняя свою часть договора... Реддла я не искал, собирать его по частям было не моей задачей... Но за тобой следил... Я видел, как бились стёкла, когда ты плакал или сердился, видел, как прилетал к тебе ветер и шептал слова, которых ты ещё не умел понимать... Я видел, что магглы создали волшебника, но не верил, что их грязная кровь, текущая теперь в твоих венах, способна возродить Реддла... Часто я представлял, как он выпивает зелье — и ничего не происходит... Он так и остаётся бледным призраком... Это было бы справедливо...

Но он вернулся... Что ж — этот мир давно лишился справедливости... Я знаю, ты ждёшь, чтобы я извинился. Но я не стану извиняться. Ты мне никто. Я просто выполнил свой долг».

Он произнёс последнее беззвучное слово и теперь пристально смотрел на мальчика.

Мальчик молчал, а потом сказал тихо:

— Не нужно извиняться, полковник... Вы правы, я вам никто...

За окнами медленно падал снег... И в неверных отблесках фонарей светлыми казались тёмные волосы, и такой знакомой была печаль в опущенных глазах...

Мальчик больше не задавал ему вопросов. Начались занятия — и он снова погрузился в изучение заклинаний, зелий, предсказаний... Но в те минуты, когда они находились вместе в гостиной или перед тем, как заснуть, мальчик смотрел на него с тихой печалью. Он больше не отводил взгляд, не было в нём больше горечи предательства. В этих глазах окончательно умер добрый воронёнок Рабэ с перебитым крылом, но зато теперь в них жил полковник Вильгельм фон Дитрих.

И полковник, возможно, впервые с того момента, как потерял человеческое тело, начал чувствовать себя живым. Он уже почти забыл, каково это...

Это оказалось больно... И ведь, правда, насколько проще просыпаться по утрам с простой и ясной мыслью — поскорее найти кормушку!.. Принимая чей-то облик, поневоле привыкаешь к нему. Маска срастается с кожей... Раньше во взгляде мальчика отражалась только ещё одна маска — добрый, заботливый ворон... Теперь в его глазах полковник видел себя настоящего... Маску сорвали вместе с кожей, и поэтому так больно... А ещё потому что...

Теперь по вечерам ворон бродил по гостиной, царапая ковёр своим металлическим крылом. Ему хотелось, чтобы мальчик спросил его о чём-нибудь. Но мальчик не знал, что ему нужны его вопросы...

Спрашивать самому было унизительно. Он никого ни о чём не просил!.. Только однажды... Сломал свою гордость... А потом сломалось всё...

Сегодня где-то далеко за окнами громче обычного завывала вьюга. Словно стая голодных волков пришла за ним... Мальчик сидел на диване в уже опустевшей гостиной и что-то выводил в длинном пергаменте. Наверное, он тоже слышал вьюгу, но сильнее снежных волков его пугало другое. И вот он выводил слово за словом, надеясь, что эти слова помогут ему заслонить человека от смерти...

— Не получается... — устало проговорил мальчик и отложил ручку. — Профессор Флитвик задал составить одно более сложное заклинание на основе двух простых... В вашей школе были такие задания, полковник?

Вот она — цена вопросов: вспоминать жизни. Цена жизни — вспоминать боль...

«Твои задания — примеры для первоклассников по сравнению с тем, что делали мы. Ваш директор слишком церемонится с вами!..»

— Не всегда он... слишком церемонится, — ответил мальчик, и взгляд его стал тяжелее.

«Ты его не любишь? Разве Альбус Дамблдор не борется с мировым злом?»

— Со злом он борется, только методы у него странные, — возразил Карл.

«Меня всегда удивляло, как из амбициозного аристократа он сумел превратиться в защитника грязнокровок и борца за всемирное счастье!»

— Вы знаете его? — удивлённо спросил он.

«Мы встречались в юности... Он был другом Геллерта Гриндевальда, единственного, перед кем я преклонялся и чью власть над собой готов был признать... Дамблдор был другом Геллерта, а потом отправил его гнить в тюрьме!.. После войны я видел Дамблдора несколько раз. И каждый раз на его лице была эта страдальчески-снисходительная улыбка!.. Но я верю в его сострадание не больше, чем в милосердие Реддла!.. Глупец! Он думал, что...» — тут полковник заметил, что Карл не слушает его.

На лице юноши было странное, отсутствующее выражение. Ему вдруг вспомнился один случай... Перед Турниром Трёх волшебников старый мастер проверял волшебные палочки... В палочке Карла не оказалось сердцевины, и он попросил вложить в неё волосы поэта, стихотворения которого ему очень нравились... Мистер Оливандер спросил, как зовут этого поэта, и Карл ответил: «Альфред фон Дитрих». «Фон Дитрих?.. Он немец?» — переспросил волшебник... Альбус Дамблдор тоже был там... Был там — и ничего не сказал...

— Не может быть... Этого не может быть... — пошептал Карл.

Он вскочил с дивана и выбежал из гостиной. Ручка упала и покатилась по ковру...

Альбус Дамблдор назвал пароль и приподнял полы длинной мантии, собираясь ступить на лестницу, когда из конца коридора его окликнул задыхающийся голос.

— Господин директор, пожалуйста, подождите!

Он усилием воли стёр со своего лица усталость и боль и, повернувшись, произнёс с улыбкой:

— Здравствуй, Карл. Мы давно не виделись. Надеюсь, ты хорошо провёл рождественские каникулы.

Иногда Карлу казалось, что директор находится не здесь, а в каком-то придуманном им мире. И нет никакой возможности проникнуть под эту сладковато-туманную улыбку.

— Извините, мне нужно поговорить с вами...

— Боюсь, у меня сегодня много дел, — покачал головой Альбус Дамблдор.

— Я не отниму у вас много времени, мне нужно задать только один вопрос!..

— ...Ну, что ж, пойдём...

Они поднялись в кабинет, где догорающий феникс встретил их хриплым криком...

— Так о чём ты хотел спросить? — с мягкой улыбкой произнёс Альбус Дамблдор.

— Директор, скажите, вы ведь не знали, что Том Реддл искал такого ребёнка... который нужен для воскрешающего зелья?.. Вы ведь не знали, что он выбрал меня?..

Улыбка медленно погасла.

— ...Вы знали?.. — обречённо повторил Карл.

— Никто не может знать будущего, — возразил Альбус Дамблдор. — Том и сам не знал, был ли ты тем, кого он ищет...

— Но вы, вы знали? Вы знали, что это мог быть я?.. Почему же вы молчали?..

— А что я мог сказать?.. Что волшебник, которого все считают умершим, на самом деле жив и, может быть, захочет использовать тебя?.. И ты бы стал жить, боясь собственной тени...

— Со страхом я бы как-нибудь справился!.. А теперь... Как вы могли?.. Как вы могли поступить так?!

— Карл, я никогда не лгал тебе. Когда мы встретились у зеркала Единалеж, помнишь, я сказал тебе, что магия — это не взмахи палочкой и заклинания, она хранится в твоём сердце...

— Только вы забыли сказать, что эта магия нужна Тому Реддлу! — с горечью крикнул юноша.

— Если бы я сказал это тогда, возможно, ты бы не стал тем, кто ты есть сейчас...

— А кто я сейчас?.. На моей руке змея!.. И её нельзя стереть!

— Мистер Штерн, — раздался холодный голос позади него, — почему вы позволяете себе говорить с директором в подобном тоне?

Карл повернулся и произнёс с горящей горечью во взгляде:

— А вы спросите у директора, профессор!

И прежде чем Северус Снейп успел ответить, выбежал из кабинета.

— Что с ним? — нахмурившись, проговорил Северус.

— Карл предположил, что я мог догадываться об интересе к нему Тома... — ответил директор. Пламя камина отражалось в стёклах очков, и за ними не было видно глаз.

— Он ведь ошибается? — медленно, словно через силу, спросил Северус.

— Я уже сказал ему и повторю тебе: мы не можем предугадать будущее.

— А мне казалось, мы только и занимаемся тем, что пытаемся его предугадать! — неожиданно резко возразил профессор.

— Северус, не лови меня на слове, — со вздохом ответил Альбус Дамблдор. — Ты сам понимаешь, никто не может знать наверняка, что будет завтра.

— Я не спрашиваю, знали ли вы наверняка. Я спрашиваю... догадывались ли вы, что Тёмному Лорду нужен этот ребёнок?

— Я предполагал, что такое возможно...

— ...Почему же вы ничего не сделали? — поражённо выдохнул профессор Снейп.

— Том больше всего боялся смерти. Естественно было предположить, что он станет искать рецепт бессмертия. А бессмертие не даётся бесплатно. Ради него надо пожертвовать своей душой или жизнью другого человека. Зная Тома, ясно было, что он предпочтёт второе... Вот всё, что я знал. И что я мог сделать?

— Вы могли предупредить его... Вы могли...

— И что бы я ему сказал? Что есть волшебник, которого все считают умершим, но который, возможно, жив и который, возможно, хочет заплатить его жизнью за своё возрождение?..

— Но из-за вашего молчания он стал Пожирателем Смерти!

— ...Карл сам сделал свой выбор, — тяжело произнёс Альбус Дамблдор.

— Он сделал такой выбор, потому что Тёмный Лорд обманул его!.. Если бы Карл знал, что не убивал свою мать... — и вдруг профессор замер, обречённо глядя на директора. — Вы знали, что Карл не убивал свою мать? — медленно произнёс он.

— Убийцы редко становятся лекарством от смерти, — также медленно ответил Альбус Дамблдор.

— Почему же вы...

— Я не был в больнице, где родился этот мальчик, я не видел его мать, не говорил с врачами, — строго ответил директор, — моё знание основывалось только на моих предположениях. Глядя на этого мальчика, мне трудно было представить в нём убийцу.

— Почему же вы не помогли ему перестать видеть в себе убийцу?

Альбус Дамблдор не ответил. Повернувшись, он посмотрел в окно, за которым снова начинался снегопад.

— Вы хотели, чтобы Тёмный Лорд выбрал его? — глухо проговорил Северус Снейп.

— Рождённые под горящей звездой появляются не так часто, но и не так редко, — куда-то в сторону произнёс директор. — Том нашёл бы себе другого, а другой мог оказаться... не таким, как Карл... Нам повезло, что этот мальчик привязался к тебе...

— Повезло?.. Вы сами приказали мне оставлять его после уроков, когда была открыта Тайная комната!.. Вы же знали, что василиск не станет убивать ребёнка, который нужен Тёмному Лорду...

— Родители Карла — всё-таки магглы, я не мог быть уверенным, что василиск не причинит ему вреда...

— И когда я рассказал вам, что Карл считает себя убийцей своей матери, вы не разубедили меня. Вы хотели, чтобы я тоже так считал. Вы хотели, чтобы я... ненавидел его... Чтобы потом, когда Тёмный Лорд пришёл за ним, у него не осталось другого выхода, как согласиться!.. И это вы называете выбором?! Вам хватило бы одного слова, чтобы этот выбор стал другим!.. Вам хватило бы одного слова, чтобы...

— Нам всем хватило бы одного слова, — жёстко ответил Альбус Дамблдор. — И я бы его произнёс, если бы выбор был у меня!.. Тома нужно остановить. А он не остановится, пока не уничтожит Гарри Поттера. Если Карл примет его сторону, вместе они смогут сделать это. Но если Том будет один, у Гарри есть шанс... Поэтому нужно, чтобы Карл до конца оставался с Томом, чтобы Том до конца верил в преданность Карла и не искал нового оружия, и чтобы в решающий момент Карл не протянул ему своей руки...

— ...Не протянул руки?.. — с трудом выговорил Северус Снейп. — А вы думаете, он долго проживёт после того, как не протянет Тёмному Лорду руку?

Тень легла на лицо Альбуса Дамблдора, он молча смотрел в снежную даль.

— Вы заставили меня уговорить его стать членом Ордена феникса! Вы сказали, рядом с Тёмным Лордом у него нет будущего! А какое будущее у него рядом с вами?

— Возможность спасти мир, — тихо ответил Дамблдор.

— И где ему место в этом мире?

— Северус, мне тоже очень жаль. Но в противном случае Гарри Поттер умрёт. Ты ведь поклялся защищать его, помнишь?

Северус Снейп замолчал... Наконец, он произнёс глухо:

— Вы уже сказали Карлу, что он должен будет сделать?

— Пока нет, — ответил Дамблдор. — Я сообщу, когда придёт время... А сейчас, Северус, постарайся успокоить его. Он, должно быть, очень рассержен. Но всё это уже в прошлом, надеюсь, он сможет понять.

Северус Снейп по-прежнему молчал, тяжело глядя перед собой.

— Ступай, — мягко проговорил директор, подходя к клетке с догорающим фениксом. — И проследи, чтобы ваш разговор никто не услышал. Если Драко узнает, он непременно расскажет Тому, и тогда все усилия напрасны... Ступай...

Свеверус Снейп нашёл его у камина в гостиной. Карл, не отрываясь, смотрел на огонь — и на его лице дрожали отблески пламени. Рядом горстью пепла сидел ворон...

— Пойдёмте в мой кабинет, — без объяснений произнёс профессор.

Юноша поднял голову — и его так странно посветлевших за последние месяцы глазах колыхнулось пламя. Северусу Снейпу не нужно было читать мысли, чтобы понять: сейчас в огне камина юноша видел свою сгоревшую жизнь...

Профессор больше ничего не сказал, повернулся и пошёл в свой кабинет. Он знал, что услышит за спиной обиженно-покорные шаги.

— Директор рассказал мне о содержании вашего разговора, — произнёс он, садясь за свой стол. Дамблдор однаждны сказал: «Мне кажется, Северус, вы с этим мальчиком чем-то похожи...» Гладкая чёрная поверхность проводила чёткую грань между ними: теперь уже не перепутаешь...

— Вы знали? — не слыша его, проговорил юноша. — Вы знали?

— Я не собираюсь обсуждать с вами, что я знаю и чего не знаю, — холодно возразил профессор. — И для вас моё знание или незнание не должно иметь никакого значения!..

«...потому что вы для меня никто...» — закончил про себя фразу Карл. Он посмотрел в сторону — и вдруг увидел полку, заполненную старыми книгами и банками с порошками и высохшей травой... Ни свечи, ни капли воска...

«...Пусть так...» — вдруг сказал он себе. — «Ну, и пусть так... Я никогда не нравился ему, и сейчас он не оправдывается, как профессор Дамблдор, потому что ему безразлично моё мнение о нём, потому что ему от меня ничего не нужно... Но его неприязнь всегда была открытой, он всегда был честен со мной... Он спас мне жизнь, когда я пытался выпить зелье забвения, он нашёл меня, когда я потерялся в Запретном Лесу, он сидел со мной, когда по замку ходил василиск... Ненавидя меня, он позволил мне остаться в своём доме — единственном настоящем доме, который у меня был...»

Сидя за своим столом, Северус Снейп с болезненным удивлением наблюдал, как в глазах юноши сгорает горечь обиды и остаётся свет.

— Вы правы, это совсем неважно... — тихо произнёс Карл. — Я знаю, о чём вы хотели поговорить. Директор просил убедиться, что я по-прежнему помню про Орден Феникса... Пусть не волнуется. Я обещал вам служить Ордену, и я сдержу обещание... Это совсем не трудно, ведь директор не даёт мне никаких поручений... Теперь мне можно идти?

— Идите, — глухо ответил профессор.