Небытие (гет)

Перемены, происходящие в нашей жизни, есть следствие нашего выбора и наших решений.

Мудрость Древнего Востока

Следующее утро не принесло никакого облегчения. Постель была приятно теплой, через щели в старой оконной раме с улицы в дом проникала сырость и прохладный ветер. Уже неделю практически без остановок шли дожди. Казалось удивительным, как весь мир не превратился в одну огромную лужу.

Кокон из одеяла позволял временно почувствовать себя защищенной, но это ощущение было все-таки ложным. Укрыться с головой — не значило решить проблемы. А их было слишком много.

Гермиона раньше думала, что вполне понимает, что означает: «Не суди и не судим будешь». Ей казалось, что если она кого-то обсуждает и оглашает свои мысли о ком-то, то и окружающие имеют право делать то же самое по отношению к ней. Теперь же девушка пришла совершенно к другим выводам: никто не застрахован от попадания в те же ситуации, что и осуждаемый человек.

Она всегда презрительно смотрела на большинство слизеринок, которые в основном подходили к выбору партнера с рациональной стороны, совершенно отбрасывая в сторону какие-либо эмоции и чувства. Брак по расчету всегда был для них обыденной нормой. Девушки просто не знали и не принимали иных принципов. Они впитывали подобные понятия с молоком матери.

Деньги были залогом их спокойной жизни, они давали уверенность, что будущий наследник ни в чем не будет нуждаться. А еще были дары. О них никто никогда не говорил и не писал, но приходилось признать, что абсолютно все невозможно познать из книг. Слизеринки искали тех, кто способен дать им и их детям дополнительную защиту или талант.

Стоило ли винить их за подобное? Гермиона не знала. Они была очень рациональным человеком, но жила эмоциями. Многие ее поступки были продиктованы сердцем, а не доводами мозга. И теперь она разрывалась между ними. С одной стороны была некоторая безопасность Гарри, да и ее собственная, с другой — ее чувства к Рону и нежелание выходить замуж за Сириуса, который по психологическому развитию еще не вышел из подросткового возраста.

Когда голова начала болеть от долгого лежания под толстым одеялом, девушка все-таки решила спуститься вниз. Гермиона надела обычные синие джинсы и голубую толстовку, походя отметив, что эту одежду давно пора постирать.

Когда она спустилась вниз, то услышала, как Снейп что-то шипит Гарри.

— Поттер, сколько людей должно умереть перед тем, как вы научитесь думать?

Парень стоял и молчал. Его взгляд был абсолютно пустым и казалось, что он совсем не здесь, не с ними.

— Я постараюсь измениться, сэр, — наконец-то разжав челюсти, ответил Гарри.

— Очень на это надеюсь, — так же прошипел Снейп, а потом прошел к камину и исчез в зеленом пламени через несколько секунд.

Гермиона прижалась к стене. Странно, но слова зельевара зацепили и ее. Своими глупыми выходками она может поставить всех под удар. Все-таки Гермиона член Ордена Феникса и окажись она «под опекой» Пожирателя, то вряд ли избежала бы выяснений места нахождения штаба и рода их занятий. Тут шла речь не только о ней и Гарри. Это была война. Большая и беспощадная. Она вступила на тропу противостояния сама, ее никто не тянул в Орден и не заставлял быть верной своим друзьям до конца. Если бы Гермиона пожелала отойти от них всех в сторону, ее поняли бы. Но она осталась. И теперь идти дальше ее долг.

— Доброе утро, Гарри, — девушка решила обнаружить свое присутствие.

— Привет, — улыбнулся парень. — Я оставил тебе тостов с джемом. Сириус тоже еще не спускался. Пойду его разбужу. Думаю, вам есть о чем поговорить.

— Почему ты так решил? — удивленно спросила Гермиона.

Гарри мягко ей улыбнулся.

— Потому что тут не может быть иначе. Ты настроилась на борьбу. Я не хотел бы, чтобы ты ломала себя, выходя замуж не за любимого человека, но несмотря на то, что тут прекрасная библиотека, прятаться здесь ты не смогла бы.

Поттер совершенно изменился. Куда-то пропала его горячность и импульсивность, а появилась задумчивость и наблюдательность. Будто бы перед ней была намного повзрослевшая версия ее лучшего друга.

— Спасибо.

Парень только кивнул.

— Тосты в верхнем крайнем шкафчике, — сообщил он, выходя из комнаты.

Кухня, которая по совместительству была столовой, имела огромные размеры. Длинный обеденный стол занимал большую часть пространства. Сидеть за ним одной было очень неуютно. Если бы ей пришлось прятаться ото всех в этом доме, то она, пожалуй, начала бы медленно сходить с ума. Поместье Блеков в большей степени напоминало склеп. В нем не было ни капли уюта или теплоты. Казалось, что этот дом наоборот, как дементор, отбирал самое светлое и заставлял погружаться все больше и больше в глубины собственных негативных эмоций.

Спустя полчаса половицы кухни заскрипели под ногами Сириуса. Он выглядел взъерошенным и растрепанным, будто бы не спал несколько ночей подряд. Черные круги залегли под его глазами.

— Привет, — тихо произнесла девушка.

— Привет, — отозвался Сириус и, хмурясь, пододвинул к себе тарелку с остатками тостов. — Как ты?

Гермиона пожала плечами.

— Если честно, то даже не знаю. Думаю, я просто растеряна. Как ты сам?

— Аналогично.

В комнате вновь повисла тишина.

— Я решила, что брак — это то, что нужно не только для защиты тыла Гарри, но и Ордена в целом. Не хотелось бы стать слабым звеном.

Сириус отложил надкусанный тост в сторону и закрыл лицо липкими от джема руками.

— Я приму любое твое решение. Книги о ритуалах заключения брака и их расторжении я подготовил прошлой ночью. Можешь ознакомиться с ними. Они все лежат в библиотеке, на столе, который возле камина, — он сделал глубокий вдох. — Ты должна понимать, что нам придется обязательно единожды заняться сексом. Гермиона, я не хочу становиться насильником!

Последнее он вскрикнул с каким-то отчаянием.

— Я видел, как Белла и Нарцисса выходили замуж. Они были горды, что входят в такие влиятельные семьи, но настолько же они были и несчастны. Я думаю, что ложиться под человека, к которому ничего не чувствуешь, это великое насилие над своей природой и душой.

Сириус страдал и боялся ничуть не меньше Гермионы. Они оба были в той ситуации, когда осознаешь всю серьезность положения и безвыходность, но ничего не можешь поделать с рвущейся на части душой.

— Мы справимся, — твердо произнесла Грейнджер. — Мы должны. Сегодня я ознакомлюсь со всеми нюансами ритуалов. Раньше я читала о чем-то подобном, но не уделяла этому должного внимания. А откуда вообще взяли свое начало дары?

Сириус откинулся на спинку стула и убрал свои руки от лица.

— Считается, что от Истинных магов. Чуть ли не от первых, кто вообще начал колдовать. Но думаю, это просто сказки. Скорее всего, в определенное время появился какой-то ритуал, что позволил изменить часть своей силы. Ведь мы можем передавать свои способности супругам. Дары никто никогда не изучал из-за страха, что кто-то в полной мере овладеет понимаем их сути и начнет управлять ими.

— Даже Волдеморт?

— Даже он, — кивнул Сириус. — Его Дар — это управление. Он не ломает волю, просто вызывает желание подчиниться. Скорее всего, Волдеморт опасается, что в ходе экспериментов с Дарами может потерять свои способности. Он воспринимает это чем-то вроде наследия и не лезет в столь тонкие сферы. В принципе, сила и так на его стороне. Зачем ему овладевать Даром Малфоя, если тот и так служит ему.

— Логично, — кивнула Гермиона.

На кухне снова воцарилась тишина.

— Гарри изменился, — неожиданно для себя произнесла девушка.

— Да, это так, — кивнул Сириус. — Боюсь, это влияние Арки.

— Но ведь это ты практически упал в нее!

— Да, — кивнул Блек. — Но прикоснулся к ней своей магией именно Гарри. Я опасаюсь за него. И я пойду на все, чтобы защитить своего крестника.

— То, что нам предстоит сделать, как раз и будет являться частью его защиты. Мы должны справиться и мы справимся, — поддавшись порыву, Гермиона перегнулась через стол и ободряюще сжала его руку.

— Спасибо, — кивнул Сириус, несколько расслабив напряженные до этого плечи.

* * *

Гермиона любила библиотеки. Они пахли книжной пылью и знаниями. В старых томах всегда можно было найти множество нового, расширить границы собственного мировоззрения. И это было прекрасно.

В людях часто было куда меньше содержания, чем в тонкой книжечке. Если проводить аналогию, то они представляли собой не более чем пафосную обложку с парочкой страниц внутри.

Книги завораживали ее с самого детства, она научись читать к пяти годам и с тех пор не представляла себе, как можно не любить познавать через них что-то новое. Рон в этом плане всегда был невежествен, Гарри, в принципе, интересовался литературой чуть больше, чем он, в основном о защите от Темных Искусств. Сириус тоже не питал большой любви к книгам, но читал в основном от скуки, особенно когда оказался запертым в этом доме.

Информации о браках было много. В основном, магические мало чем отличались от обычных маггловских. Существовали специальные брачные заклинания, которые при произнесении тут же автоматически регистрировались в Министерстве Магии. Некоторые предусматривали специальные условия и напоминали собой обычный брачный договор, который вместо нотариуса заверялся волшебством.

В их случае это была бы самая обычная клятва без каких-либо обещаний и заверений. Все максимально просто.

Сириус отобрал для нее около десяти книг, и теперь она их ожесточенно штудировала. За чтением ее и застал Рон. Гермиона старалась избегать его, опасаясь, что чувства к нему заставят ее передумать в самый ответственный момент.

— Ты все-таки решила согласиться? — вместо приветствия спросил он.

— Да, — кивнула Гермиона. — Я очень хочу, чтобы ты понял, что это не соответствует моим желаниям, но у нас нет выбора.

Сердце в груди сжалось, а к горлу подкатил ком. Рон с размаху ударил кулаком по столу, который сильно покачнулся, и с него на пол свалилось несколько книг и чернильница.

— Ты просто не хочешь принять другой выбор! Можно перейти на нелегальное положение! Можно скрываться! В конце концов, этот закон еще не принят! Может, все еще образуется. Возможно, влияние Дамблдора будет достаточным, чтобы найти тебе приличную чистокровную семью, например, нас! Мы же можем постараться добиться твоей опеки! Ты просто не хочешь рассматривать другие варианты. Повелась на рассказы о дарах и влиянии Блека, которое он сейчас имеет!

Гермиона подбежала к нему и схатила Уизли за руку.

— Пойми, сейчас мы не можем рисковать. Я выбрала наиболее безопасный для всех нас вариант. Пойми же, Рон! — отчаяние сочилось из каждого сказанного ею слова. — Мы должны сделать все, чтобы защитить Гарри!!! Пойми же! Пойми...

Рыдания сдавили горло, и Гермиона уже не могла им сопротивляться. Что-то внутри стало трескаться и из этих надломов в душу начала прорываться боль.

— Гарри то, Гарри это! Только и слышу о том, какой Поттер! Надоело! Значит, ты любишь его? Так сильно, что готова лечь под Сириуса? Он не страшный, но, яйца Мерлина, он уже мужик, который годится тебе в отцы, еще несколько лет, и из него начнет сыпаться песок!

— Я люблю Гарри, но не так! Пожалуйста, послушай меня. Умоляю! — слезы не прекращая, текли из глаз. — Я не могу так, не могу! Я...

Девушка провела ладонью по лицу Рона и поцеловала его, а потом осторожно взялась за пояс его брюк, но ее тут же оттолкнули в сторону.

— Что ты делаешь?

— Рон... Я хочу... Пожалуйста, давай будем вместе...

Чтобы произнести это потребовалась вся смелость, что была у девушки, но полученного результата она явно не ожидала: Рон разъярился еще сильнее. Его лицо некрасиво покраснело, а сам он, казалось, начал задыхаться.

— Гарри тебе отказал, а лежа в постели с Сириусом тебе будет некого вспоминать? Не так ли? Решила, что безотказный Рон поможет тебе смириться с предстоящим? Ну уж нет. Я человек! Хватит играть на моих чувствах. Мерлин, как же ты мне сейчас противна. Ведешь себя, как девочка из Лют...

Громкая пощечина раздалась в тишине комнаты. Гермиона с удивлением посмотрела на свою горящую ладонь, которая, казалось, начала жить своей жизнью. Она не могла поверить, что человек, стоящий перед ней и говорящий столько грязных гадостей, тот самый ее любимый рыжий мальчик. Ни намека на понимание или любовь. Жалкая кучка эгоизма под прикрытием благородства и высоких слов о чести и правильности.

Противно, омерзительно, грязно...

Ни капли понимания, сострадания, любви... Ничего, кроме себялюбия... Абсолютно ничего. Гермиона почувствовала, что в ее душе становится почему-то пусто, будто все самое светлое оттуда выжгли и оставили только пепел. Все что она хотела — это тепла и показать то, как сильно любит, невзирая на обстоятельства. Ни в одной книге о браках не говорилось, что супруги не могут иметь любовников, за исключением магических договоров. Ей никто не стал бы запрещать встречаться с Роном. Брак был фиктивным, и когда угроза миновала бы, они могли пожениться и жить нормально. Секс требовался все лишь раз. Потом она просто спала бы с Сириусом в его постели раз в месяц. Но Рон был абсолютным собственником и ревнивцем. Он никогда не принял бы это.

Гермиона развернулась, гневно сверкнула глазами, подобрала свои книги и направилась наверх.

— Знаешь, Рональд Уизли, ты большая задница. Я не хочу видеть тебя до тех пор, пока твой мозг не выйдет из зачаточной стадии, — бросила она напоследок, выходя из библиотеки.

* * *

Через несколько дней состоялась свадьба. Это действие больше напоминало похороны. У Гарри было упадническое настроение, он пытался мягко улыбаться Гермионе, но его глаза были пусты. На лице Рона вообще было написано отвращение. Молли Уизли украдкой вытирала глаза платочком, а Артур ободряюще сжимал ее плечо. Ремус прижимал к себе Тонкс, они оба выглядели очень печальными, будто стояли рядом не с живым другом, а с его гробом. Снейпа и Дамблдора не было, как и большей части Ордена.

Джинни старалась выглядеть расслабленной и счастливой, но получалось у нее отвратительно плохо. Единственными, кто игнорировал всеобщий траур, были близнецы. Они постоянно шутили и украдкой прятали от матери магические хлопушки.

Сириус надел черную бархатную мантию с серебряной вышивкой. Гермиона же была в обычном летнем желтом сарафане. Ничего более подходящего случаю у нее в гардеробе не было, а покупать что-то новое специально для этого не хотелось.

Девушка всегда мечтала о роскошном белом платье, большом количестве гостей, гордых родителях рядом и множестве цветов. Ей хотелось, чтобы день ее бракосочетания был сказочным. Но не все мечты сбываются. Она чувствовала себя истеричкой, на которую даже не действовали успокоительные настойки. Постоянно хотелось плакать, словно ее имя было Чжоу Чанг.

Возможно, откажись она в свое время поступать в Хогвартс, то все не сложилось бы именно так. Но она решила овладеть магией. И то, что сейчас происходит, — последствия ее осознанного выбора.

Гермиона глубоко вздохнула и подмигнула Сириусу. Как бы ни было грустно и тяжело, есть то, что они должны сделать. Так или иначе, это не подписание смертного приговора. Все, что пострадает от этого брака, — ее светлые мечты и, возможно, гордость.

— Пора, — шепнул Кингсли, который и вел церемонию.

Сириус достал волшебную палочку и приставил ее кончик к своему сердцу.

— Alligaverit nodo. Ex corde cor!

Красная нить скользнула по его запястьям, а потом рассыпалась разноцветными искрами.

Гермиона чуть подрагивающей рукой направила свою палочку к сердцу и срывающимся голосом произнесла.

— Alligaverit nodo. Ex corde cor!

То, что она почувствовала, можно было охарактеризовать одним словом — тепло. Оно горячими волнами разливалось по телу. И стало как-то уютно, пусть даже на миг.

«Связываю узами. От сердца к сердцу» — дословный перевод заклинания. Гермиона была уверенна, что на какой-то момент почувствовала, как ее сердце и сердце Сириуса стали едиными.

Но эйфория быстро спала и девушка поняла, что все еще находится в комнате, заполненной печальными людьми, да и она сама никак не тянет на счастливую невесту.

Близнецы начали взрывать припрятанные ранее хлопушки, устраивая дождь из конфетти и золотых искр. Молли поздравила Гермиону с браком, Артур успокаивающе обнял ее, Тонкс поцеловала в щеку и передала маленький флакончик с противозачаточным зельем. Люпин тихо шепнул, что это все временно и счастье обязательно будет ждать ее в самом ближайшем будущем. Гарри просто пообещал, что сделает все, чтобы она больше никогда не шла ни на какие жертвы из-за войны.

Рон промолчал. Он просто взял из буфета виски, и пока родители не видели, что именно он делает, напился.

Гермиона нервно смотрела на часы. К девяти все разошлись по комнатам, и девушке пришлось направиться в их общую с Сириусом спальню. От нервозности ее тошнило. Хотелось развернуться и сбежать, забиться в какой-нибудь угол и не вылезать из него никогда. Но это не было выходом, как бы того ни хотелось.

Когда девушка зашла в комнату, Сириус уже сидел на постели и задумчиво смотрел на фиал с мутной жидкостью, что был у него в руках. Из освещения было всего несколько свечей в старых резных канделябрах. Их света хватало, чтобы едва осветить мужчину.

— Ты любишь Рона? — спросил он глухо.

— Да, наверное, — неуверенно ответила Гермиона.

— Это оборотное зелье. Если хочешь, то сегодня я буду им. Я прекрасно понимаю, что сейчас не обладаю той привлекательностью, что имел в юности, и тебе было бы приятней, если бы ты видела на моем месте кого-то другого. Я, правда, не хочу причинить тебе боль или неудобство. Иногда ситуация бывает просто выше нас. Мерлин и его подштанники, я не хочу, чтобы это было так, будто бы я насилую тебя...

Гермиона села на постель рядом с Сириусом. Вряд ли кому-то была бы приятна близость в чужом теле, и она не имела никакого морального права заставлять его надевать маски. Как бы он ни выглядел, Сириус останется Сириусом, Роном ему все равно не быть. Не стоит тешить себя иллюзиями и мучить его вынужденной ложью.

Девушка наложила на себя очищающие чары. Идти сейчас в душ она не могла. Иначе от ее уверенности не осталось бы и следа.

— Нет, это должен быть ты. Даже если брак и фиктивен. Не нужно зелий. Пожалуйста.

Усталость билась в висках и казалось, что эта боль сейчас пробьет череп и вихрем вырвется наружу. Она устала, ей тяжело, а девушка должна еще пытаться кого-то успокаивать и ободрять, когда сама остро нуждается в подобном.

Гермиона стащила с себя сарафан и белье, намереваясь поскорее покончить со всем этим. Просто потому, что уже не было сил волноваться и бояться. Ей хотелось поскорее лечь спать и забыться, чтобы все это осталось позади.

Движение вперед очень часто требует жертв, зачастую именно тех, которые нам принести тяжелее всего.

Сириус отложил на тумбочку колбу с Оборотным зельем и поспешно разделся. Он быстро потушил оставшиеся свечи в комнате и, что-то прошептав, лег на постель рядом с девушкой. Мужчина осторожно провел по телу девушки рукой.

— Ты уверена? Мы можем не делать этого сегодня...

Гермиона поморщилась.

— Сириус, среди нас девственница я! Может, хватит задавать глупые вопросы? Сделай то, что требуется, и давай ляжем спать. Я очень устала и нервничаю, — раздражение прорвалось в ее голос.

Блек сдавленно охнул.

— Я не знал, что ты... Я не думал... Ведь Рон...

— Сириус! — вскрикнула девушка.

— Прости...

Мужчина вновь опустился на постель. Его ласки стали более навязчивыми. Злость, раздражение, гнев, чувство несправедливости — все клубилось в ней, поднималось горячей волной и хотелось выместить все это на единственном человеке, что оказался сейчас рядом. Гермиона прекрасно понимала, что Сириус старается ради нее, пытается сделать все более приятным... но... Она ничего не могла с собой поделать. Этот человек не казался ей привлекательным в качестве мужа. Друг, соратник — да, но не любовник.

Сириус был слишком скован, постоянно дергался. Каждое его действие злило.

А потом было больно. Она, конечно же, ожидала чего-то подобного, но оказалась неготовой к подобным ощущениям. Вряд ли это вообще можно было сравнивать с Круцио. Боль была терпимой. Острая быстро сменилась на тупую и тянущую.

В этом всем не было ничего правильного. Гермиона сжала простынь и сильно зажмурилась. Слезы, которые она старалась сдержать с самого начала свадьбы, теперь начали безудержно бежать из ее глаз. Девушка порадовалась тому, что в спальне не осталась ни одной зажженной свечи.

Все закончилось быстро. Гермиона была благодарна Сириусу за это. Так же как и за то, что после он наложил на них очищающие чары. Девушка села на кровати и, нащупав свою палочку, осветила комнату слабым огоньком Люмоса.

Она надела на себя халат Блека и посмотрела на постель, где на одной половине лежал совершенно растерянный Сириус. Его лицо было скорбным, будто бы он действительно сделал что-то мерзкое. На ее же части кровати на простыне была кровь. Гермиона замерла, ее взгляд будто бы приклеился к красному пятну на постели.

Когда грудь сдавило, Гермиона поняла, что какое-то время просто не дышала. Заставив себя сделать вдох, она невербальным заклинанием уничтожила свидетельство первой брачной ночи.

Кафельная плитка ванной комнаты обожгла холодом босые ступни девушки. Гермиона словно во сне встала под душ и включила воду. Какое-то время она просто стояла под струями, а потом начала яростно оттирать себя мочалкой.

Она пыталась подобрать описание тому, как она себя чувствовала. Грязной? Возможно. Потерявшей что-то ценное? Скорее всего... Использованной? Нет. Если рационально подойти к этому, то выгоду получала только она.

Внутри нее то, что, казалось, пошло трещинами еще при ссоре с Роном, теперь окончательно разрушилось и острыми осколками резало ее душу.

У нее теперь не было родителей. Только память о них. Гермиона не была уверена, что сможет пережить войну, а это значило, что Грейнджеров девушка больше никогда не увидит. Теперь же она потеряла еще и свою фамилию.

Гермиона Блек. Насмешка над всем родом Блеков, чистокровных чистоплюев. Интересно, будет ли завтра истерика у портрета Вальбурги? Почему-то именно это позабавило девушку.

Низ живота заныл, и это напомнило о крови на простыне. И Гермионе почему-то показалось, что та, что была когда-то Грейнджер, умерла именно в этой комнате, на этой скрипучей кровати, оставив после себя красный след. Ее убила война, обстоятельства, человеческая глупость и чьи-то далеко идущие планы.

Вместо нее, восстав из пепла, из покореженных остатков того, что раньше звалось внутреннем стержнем, родилась миссис Блек. Всем представителям это рода всегда к лицу было безумие и гордость. Теперь она станет такой же, чтобы никто и никогда не заставил ее идти против себя, чтобы пережить все это и заслужить часть своего собственного счастья. Блеки не чураются вцепляться в глотки и беззастенчиво выцарапывают глаза любому косо смотрящему. Она справится с тем, с чем не смогло справиться прежнее Я.

Гермиона вытерла слезы и вышла из-под душа. Халат Сириуса был мягок, как и его хозяин. Не имело никакого смысла винить его за те крохи боли, что она испытала. Куда больше попытаются затронуть ее душу слизеринцы, добраться до глубины и ударить по самому больному.

Когда она вернулась в комнату, Сириус уже спал. Она тихо прошла к своей половине кровати, достала из кармана сарафана противозачаточное зелье и выпила его. После легла рядом и осветила лицо супруга. Подушка Блека была мокрой. Так же, как и его щеки.

Он плакал. Это было очевидно. Гермиона отложила палочку на столик, юркнула под одеяло и прижалась к мужу. То ли от ощущения тепла чужого тела, то ли от сильной усталости она практически мгновенно уснула.