Большой секрет маленького метаморфа (джен)

Джордж Уизли отчаянно старался проснуться. Это был его единственный шанс остаться в живых. Потому что иначе темная тварь с лицом Фреда, его лицом, заберет с собой, а это не та участь, которой он желал. Но ничего не получалось, он не мог проснуться, он не мог даже глаза закрыть, и все, что ему оставалось, это смотреть, как к нему Волдемортовой змеей ползет Тень. «Все!» — промелькнула мысль.

Джордж не помнил, когда это началось, когда память и тоска по брату превратилась в страх перед потусторонней тварью. Когда Фред погиб, жизнь стремительно выцвела, потеряв всякую привлекательность. Они с братом всегда были вместе, они делили напополам почти все: мысли, мечты, слова и шутки, а когда его не стало, у Джорджа будто отняли часть души и тела. Когда пришло осознание, что брата нет, он будто потерял способность чувствовать. Все, что прежде радовало или печалило, стало безразличным. Он ничего не почувствовал, ни когда они узнали о смерти Поттера, ни когда появилась малышка Мари. Хотя нет, он сожалел, что ушел Гарри, а не он, и что у Билла родилась дочь, а не сын: тогда бы малыша назвали Фредом. Тоска и сожаление — вот и вся палитра эмоций, что ему осталась.

В июле 1998 он запил. Огневиски, как оказалось, был прекрасным лекарством от тоски, а головная боль и прочие признаки похмелья — наказанием, что он жив, а Фредди — нет. Первое время, когда он находит в себе силы скрывать, чем он занимается после заката в своей комнате, отец и братья смотрели косо, но молчали. Потом, когда он стал заглядывать на дно бутылки, не взирая на время суток, попытались поговорить. Джордж кивал, соглашался и снова срывался. Когда он в первый раз по пьяни разгромил полсклада с товаром, попытались отправить к колдомедику. Чуть позже колдомедики стали приходить сами, но результат был тем же: он все равно напивался, и периоды между дебошами становились все реже. Первой сдалась Джинни, она перестала его доставать и старалась не попадаться на глаза. Мама только скорбно смотрела и молчала. Потом настал черед Перси, Чарли и Рона. Мягкие уговоры отца одуматься не действовали, пока в октябре не приехал Билл. Как оказалось, братишка чудесно умел руководить и организовывать: из Норы был убран весь запас выпивки — Билл лично обшарил дом, будто египетскую пирамиду, — малышу Ронни поступило задание проследить за братом, красавица Флер взяла на себя управление магазином, пока подбирался персонал, а Джордж, лишенный палочки, сатанел от кошмаров и невозможности заглушить вернувшуюся тоску по брату. Ко Дню Всех Святых отвращение к нынешнему существованию настигло апогея, и в канун Самайна кристально трезвый Джордж Уизли на могиле брата распорол себе руки по самые локти. Ему в который раз не повезло: Фредовой подружке поздним вечером захотелось поплакать над надгробием любимого, и его за каким-то драклом вытащили в Мунго практически с того света. Зачем, ведь он так просил Фреда забрать его к себе?

Но Фред не ответил, и он смирился. Когда Джордж очнулся, и к нему пришли родители, он поразился, как сильно они постарели, разом, лет на двадцать. Братья были в ярости, а Перси (вот уж от кого он не ожидал!) прошипел, что если он еще раз доведет мать до больницы, он его лично пришибет, Грейнджер, заучка магловская, пригрозила отправить к магловским врачам на растерзание. Надзор за ним ужесточили, Ронникинс ходил за ним, как приклеенный, братья шипели, в магазин не пускали. На Рождество он вместе с Флер пил сок, завистливо косясь на пунш и эгног, но Чарли с Грейнджер бдели пуще церберов.

Ему казалось, жить незачем. Он покорно не пил, заставлял себя разговаривать и криво улыбаться, притворяясь живым человеком, даже попросился обратно в магазин. Кажется, семья вздохнула с облегчением. А он ждал. Ждал, когда они все расслабятся, потеряют бдительность, отвернутся. Ждал, ждал, и дождался.

Когда в апреле 1999 года он увидел в зеркале за плечом смутную тень, обрадовался — Фред, братишка, услышал и вернулся. Радовался он недолго, до ночи. Утром он с трудом проснулся, посмотрел в странно молчащее зеркало и вздрогнул: белое лицо, синяки на полрожи, трясущиеся руки и тень за правым плечом там, где раньше был Фред. Что ему снилось, он не помнил, но это было что-то, что заставляло его с облегчением открывать глаза. Вся это непонятная хрень длилась до Белтейна, в утром второго мая тень за плечом исчезла, чтобы появиться в Самайна и провести по почти исчезнувшим шрамам на руках, обдавая потусторонним холодом.

Нельзя сказать, чтоб после этого он захотел жить, нет, все вокруг было по-прежнему серым. Вот только чутье опытного экспериментатора твердило, что если он умрет, то та дрянь, что висела за плечом, получит его в свое полное распоряжение. Он уже не был уверен, что это — Фред: братишка не стал бы так по-идиотски шутить. Самое поганое, что ее, кроме Джорджа, никто не видел: ни мать, ни Билл, ни колдомедики. Все, что он добился — косые взгляды и проверки, не запил ли он снова, все ли в порядке с его психикой и прочая муть, а в желудке, казалось, поселился ледяной червячок — ему впервые стало страшно. И надо ли говорить, что ничего не нашли?

На следующий год в апреле все повторилось, он даже хотел обратиться в Мунго, но не смог: тело отказалось шевелиться. А когда тень исчезла, при попытке рассказать семье каменел язык. Он уже понял, что его ждет на Самайн, и с обреченностью идущего на казнь смог найти несколько бутылок Огденского и напиться (Братья перестали за ним следить круглые сутки, ограничившись белым днем, и даже вернули палочку). Тогда, сквозь марево опьянения, он увидел, как тень подходит к нему, и не почувствовал страх, только брезгливое любопытство, а потом и безумное ликование, когда тварь отшатнулась. Он успел заметить до боли знакомые черты, которые еще утром видел в зеркале, а потом уснул, будто упал в черную бездну.

Джордж никогда идиотом не был, он прекрасно понял, что вляпался в какую-то темномагическое проклятие. Вот только как от него избавиться, он не знал: после победы над Волдемортом Аврорат обратил пристальное внимание на Лютный, и все мало-мальски смыслящие в Темных Искусствах смылись, будто левифолд пролетел, да и кто в здравом уме согласится помочь одному из Уизли? Оборотка практически под запретом, а на Орландо у подобных дельцов чутье не хуже, чем у гоблинов на галеоны. Оставалось только одно — пить. А чтобы любимые родственнички ненароком, из лучших побуждений, не подвели его под Аваду, необходимо было придумать план, как сделать так, чтобы его не могли найти с первого апреля по второе мая. В тот год это ему почти удалось, на следующий — тоже. Нельзя сказать, что семья смирилась с ежегодными запоями Джорджа. Это даже превратилось в своеобразную игру «Поймай Джорджа, если найдешь»: каждый год кто-то из братьев караулил его, пытаясь не допустить месячного запоя, а тот, используя все наработки Форджей, ускользал в магловский мир и устраивал себе забег по барам и пабам. В забаве принимали участие Билл и Чарли, иногда Рон и никогда Артур или Перси. Джинни или Флер на весь апрель увозили Молли из Англии. Выигрывал пока Джордж.

Как-то раз, по инициативе Гермионы, ему решили внушить отвращение к спиртному, но блок продержался ровно до апреля: отвращение отвращением, а уходить с темной тварью не хотелось совершенно, и он месяц снова пьянствовал по магловским ночным клубам. Точно так же окончилась история с зельем: Джорджа выворачивало наизнанку и трясло от отвращения, но он все равно пил. Благодаря подобной попытке напиться он, кстати, и вспомнил наконец, что ему снится весь проклятый апрель: редкие огоньки, Тень и попытки убежать от алчной твари бесконечными каменными коридорами.

И вот теперь он сидит в тупике, привалившись к стене, и единственное, на что он способен, это смотреть, как приближается Тень. А он трезв, дементор побери того придурка, он трезв…

Джордж сидел в третьем по счету баре, ему оставалось допить последний стакан и аппарировать на новое место, дабы не нашли дражайшие родичи, как зашел темноглазый парнишка, который его откуда-то знал. Рыжий еще подумал, что это его очередной собутыльник, но парень целенаправленно подхватил его у барной стойки, поинтересовался об оплате выпивки и утащил за шкирку ошарашенного таким обращением пьяного мага. Они дизаппарировали из ближайшей подворотни в какой-то подвал, и пока Джордж избавлялся от содержимого желудка, наемник (а кто ж еще? Наверняка, Билли нанял, отчаявшись сам поймать брата) обрадовал его весьма сильным Отрезвляющим. Уизли попытался сбежать, но не вышло: не успел он встать, как парень, судя по замашкам, из егерей, скрутил его и повалил на каменный пол. Потом шею обдало холодом, легкий, почти неощутимый укол и все, беспамятство. Очнулся Джордж уже в этом месте, трезвый и абсолютно беспомощный.