Харальд Поттер. Огнём и сталью (гет)

Что бы нам сделать с упившимся матросом?

Что бы нам сделать с упившимся матросом?

Что бы нам сделать с упившимся матросом?

Рано поутру.

Вздёрнуть на рее, а потом еще выше,

Вздёрнуть на рее, а потом еще выше,

Вздёрнуть на рее, а потом еще выше,

Рано поутру.

Засунуть в мешок и выбросить за борт,

Засунуть в мешок и выбросить за борт,

Засунуть в мешок и выбросить за борт,

Рано поутру.

Скормить голодным крысам на ужин,

Скормить голодным крысам на ужин,

Скормить голодным крысам на ужин,

Рано поутру.

Прострелить сердце заряженным пистолетом,

Прострелить сердце заряженным пистолетом,

Прострелить сердце заряженным пистолетом,

Рано поутру.

Порезать горло ржавым ножом мясника,

Порезать горло ржавым ножом мясника,

Порезать горло ржавым ножом мясника,

Рано поутру.

Вздёрнуть на рее, а потом еще выше,

Вздёрнуть на рее, а потом еще выше,

Вздёрнуть на рее, а потом еще выше,

Рано поутру .

Харальд Поттер считал, что Гай Юлий Цезарь был крутым чуваком. Наравне с покорением Галлии и Британии в списке крутых черт стояла и способность Цезаря делать несколько дел одновременно — это юный волшебник находил весьма полезным.

Пока что, правда, получалось совмещать лишь несколько наиболее простых занятий. Например, тереть грязный котёл, напевать себе под нос незамысловатую песенку, да думать о сущности инобытия.… То есть, каким могло быть его текущее бытие вместо отработки.

— Я чувствую себя домовым эльфом, — пробормотал сидевший рядом с Харальдом Малфой. — Ужасно.

Всё-таки молва о том, что декан Слизерина — Северус Снейп никогда не наказывает своих «змеек» была изрядно преувеличена. Зельевар с удовольствием назначал отработки абсолютно всем, хотя вот баллы действительно практически никогда не снимал. В отличие от предельно честной МакГонагалл Снейпу явно не улыбалось снимать баллы с собственного же факультета.

— Активнее, мистер Малфой, активнее, — подбодрил Драко сидевший за преподавательским столом зельевар, рассеянно листая какой-то солидного вида трактат. — Остальных это тоже касается. Работайте, маленькие вредители — солнце ещё высоко.

— Где он в этих подземельях солнце-то видел… — бурчал Рон, уныло драящий свой котёл.

— Мистер Уизли, не пытайтесь мыслить логически — ну, не ваше это, не ваше… Лучше даже слова в предложения не старайтесь связывать, а то ваши друзья и недруги будут вынуждены оттирать ещё и чьи-то разлетевшиеся по всей лаборатории мозги, взорвавшиеся от нетипичной деятельности. Я не вижу энтузиазма в глазах! Где былой задор? Где былой азарт?

Собравшиеся в подземелье слизеринцы и гриффиндорцы дружно засопели. Мало им было утомительной и грязной драйки котлов, так ещё всё это проходило под периодические реплики Снейпа относительно умственных способностей современных студентов.

Нужно отметить, что каждый котёл драила пара гриффиндорец-слизеринец. Лично Харальд подозревал, что таким образом Снейп просто схитрил. По идее, слизеринцы должны были задавить… ну, чем-нибудь задавить своих однокурсников с Огненного факультета, после чего могли сами не работать, а лишь создавать видимость работы. По крайнее мере, именно так решил трактовать отлучку зельевара прямо перед началом отработки куда-то минут на десять.

В конце концов, должен же был Снейп хоть немного ратовать за своих подопечных? Даже несмотря на всю свою студентоненавистническую политику.

Не получилось.

На отработке, как назло для слизеринцев, оказался Харальд, поэтому работать пришлось всем по-честному.

Поттер прямым текстом ответил на заявления, что чистокровные, дескать, работать не должны, что если кто-то не будет работать, то получит по морде. По наглой, облачённой в чёрно-зелёную мантию, морде.

В итоге, к некоторому удивлению вернувшегося Снейпа, оба факультета работали достаточно дружно. По крайней мере, молча. Ну, разве что Лаванда с Дафной щебетали, как заправские подруги — всё-таки среди девчонок межфакультетская «резьба» была выражена гораздо слабее. Плюс Харальд напевал себе под нос песенку, услышав которую Малфой счёл за лучше занять дружелюбный нейтралитет.

— Сэр, я больше не могу! — жалобно простонала Браун с ужасом глядя на свои перепачканные руки. — У меня маникюр!

— У меня тоже! — немедленно поддержала её Гринграсс.

— А у меня плоскостопие. Но это же не помешало вам взорвать ваш котёл, заодно вызывав цепную реакцию по всей аудитории? Отличная работа, мисс Браун! Мистер Лонгботтом, извините, но пальма бездарности переходит к вашей однокурснице. Честно заслужили, мисс Браун.

— Но почему мы должны делать такую грязную работу, как какие-то домашние эльфы? — не остался в стороне и Малфой, которого как и слизеринцев не миновала всеобщая кара.

— Физический труд — он, знаете ли, мистер Малфой, облагораживает, — ухмыльнулся зельевар. — И это сигнал некоторым организмам, ошибочно отнесённым к разумным существам. Не умеете работать головой — будете работать руками.

— Виновата Браун, почему наказаны все? — скривилась Булстроуд.

— Повторяю для тех, кто не пользуется головой из религиозных побуждений… В вашем случае, мисс Булстроуд, голова — это такая шарообразная полая штуковина, которая болтается на плечах. Взорвались лишь те котлы, где рецептура зелья была злостно нарушена.

И это было правдой, потому как кое-кто наказания всё-таки избежал. Всякие Грейнджеры и Нотты, например. Увы, но сегодня явно был не день Харальда Поттера, потому что в рецептуре он действительно дал маху.

— Шаро… образная.… Болтается… — на лице Крэбба промелькнуло невиданное — следы высшей нервной деятельности. — Сиська?

— О, явился ещё один палач по мою голову, — поморщился Снейп. — Прошу вас, мистер Крэбб, точите свой карающий топор беспощадной тупости на кого-нибудь другого. Но только не на меня.

— Всё нормально у меня было… — буркнул себе под нос Драко, но зельевар это всё равно услышал.

— Вас это беспокоит, мистер Малфой? Хотите поговорить об этом?

— Нет, профессор.

— Правильно. Потому что жалобы я принимаю исключительно в письменном виде. Написанные только на мягкой бумаге. Можно сразу в рулонах и… Мистер Поттер! Прекратите уже петь свою психопатичную песню!

— Вас понял, сэр! А какую можно? «Я — дровосек, и всё окей. Я сплю всю ночь, тружусь весь день…»

— Никакую нельзя! Никакого устного народного творчества у меня на отработках.

— Даже «Монти Пайтона»?

— Особенно «Монти Пайтона».

Харальд немного загрустил. Всё-таки работать под что-то, поддерживающее ритм, было всегда проще. По крайней мере, для него.

— А вообще я смотрю, у вас полно энергии, — Снейп отложил фолиант в сторону. — Так оживлённо болтаете, поёте вот.… А почему котлы тогда так вяло драите? Или вам всё-таки захотелось загрузить работой не только ваши мышцы, но и немногочисленные серые клеточки головного мозга? Прекрасно! На этот случай у меня есть соответствующая идея. Как и любая моя идея — нечто среднее между бесподобно и гениально. Начинаем опрос по теме «Заменители и подобия при изготовлении зелий». Счастливчик, ответивший на пять… нет, на семь моих элементарных каверзных вопросов, освобождается от отработки, зарабатывает пять баллов и награждается всеобщей ненавистью оставшихся здесь. Итак, приступим, мои уважаемые одноклеточные!

Поттер почувствовал на себе дюжину неприязненных взглядов.

— Путь праведника труден, ибо препятствуют ему себялюбивые, и тирания злых людей… — вздохнул мальчик.

* * *

Освобождение от отработки, пять баллов в копилку факультета и ненависть оставшихся на отработке.

Бинго!

Харальд шёл по вечерним коридорам Хогвартса в приподнятом настроении. И не только от того, что слинял с крайне скучного времяпрепровождения или всё-таки умудрился ответить даже не на семь, а на целых восемь вопросов профессора Снейпа.

Впрочем, не это было причиной позитивного настроя мальчика. Просто жизнелюбие вообще было отличительной чертой Поттера.

Если вы растёте как будущий полководец и лидер магической общины, злобный колдун отобрал у вас семью, а вместо неё у вас мрачный тип с юмором висельника и философией силы в качестве категорических императивов поведения, вы либо растёте маленьким угрюмым психом, либо учитесь относиться ко всему этому по возможности легко. С юмором, так сказать. Иначе, если ко всему относиться слишком серьёзно, действительно недолго и умом тронуться.

К тому же Норд часто ухмылялся с разной степенью злобности, иногда саркастически усмехался, а вот искреннее улыбался — очень редко. Поэтому Харальд и решил когда-то, что должен вносить посильный вклад позитива в их не слишком юморную жизнь. Нет, вообще-то жили они достаточно весело, но уж слишком часто Норд пребывал в довольно мрачном настроении.

В крайнее время Харальд начал подумывать, что для разгона этих вихрей унылых, веящих над отцом, ему бы неплохо было бы жениться. А что? Вариант! Перефразируя самопровозглашённый кладезь хогвартской мудрости — профессора Снейпа: «Женщина — она облагораживает».

Самый идеальный вариант был бы, чтобы когда мама окончательно выздоровеет, они бы поженились. Но, увы, это точно было невозможно. Каждый визит к Лили наводил на Норда лютый мандраж и натуральную панику. По его собственным словам, у него была довольно резкая реакция на рыжеволосых женщин.

«На рыжей тогда точно не женюсь», — решил для себя Харальд. — «Чтоб отца не нервировать».

От тезиса «рыжие женщины вызывают у отца дискомфорт» Поттер плавно перешёл к пункту «какие вообще женщины нравятся отцу?», а затем и к «можно ли сделать из натыренных на обеде ложек дугу для арбалета».

Неожиданно, да

Но это очень хорошо иллюстрировало хаос, творящийся в голове юного мага. Мыслей в голове Харальда всегда было превеликое множество, поэтому постоянно приходилось выбирать, какую из них в данный момент думать — всего лишь потрясающую или безумную, но гениальную?

Правда, что всегда несколько смущало самого Поттера в этом раздрае, что многие мысли были чересчур полярны. Рядом с мыслью о том, чего бы насочинять в заданном эссе по зельеварению, крутилась мысль о том, что в случае захвата власти в Британии неизбежно последует противостояние со Штатами… Или подтверждение вассальной клятвы — эдакого ярлыка на княжение в Британии.

Другая мысль — о том, как бы раскулачить близнецов Уизли на рецепт этого прекрасного мини-болота. Пока что, правда, оно было размером с чайное блюдце, но уже приводило Харальда в восторг перспективами применения…

А рядом с ней свербила мысль о том, как бы выйти, допустим, через Сьюзен Боунс с Хаффлпаффа на её тётку, заведующую Департаментом правопорядка… Потому как лояльный глава Департамента — это очень хорошо, это позволит прибрать к рукам единственную военизированную организацию, а вот если глава будет нелоялен, то наоборот…

Вот такие вот мысли роились в голове Харальда Поттера. Причём, большая часть из них была явно нехарактерна для двенадцатилетнего мальчика. С другой стороны, а кто вообще знает, что творится на самом деле в головах детей?

Но нет, нельзя было сказать, что в голове у Поттера бедлам. Совсем наоборот — у мальчика была целая куча самых разнообразных мыслей, который стремительно сменяли друг друга. Он мог размышлять о том, под каким бы предлогом списать у Гермионы занудное эссе по истории магии, а уже спустя минуту прикидывал, из кого бы он при захвате магической Британии набирал отряды коллаборационистов. Следующим пунктом шёл список минеральных солей для Сакуры Триффидовны, дабы у неё появилась высокопрочная кора, а затем без особых трудностей — размышления о наилучшей связке заклинаний для колдовского боя.

Впрочем, в том, что у него в голове одновременно роились как очень серьёзные мысли, так и откровенно ребяческие, Харальд ничего странного не находил. Он об этом вообще практически не задумывался. Откуда, например, он мог знать, что наилучшими хранилищами магической энергии считаются корунды типа сапфира и рубина, а полное имя Винни-Пуха — Виннипег, и вообще-то так звали медведицу-прототипа? Просто знал и всё тут. Периодические нужные и не особо знания всплывали в голове мальчика, будучи когда-то в неё помещены. Может, где-то когда-то что-то читал, слышал или видел.… Да хотя бы и обонял — чем чёрт не шутит?

Знания Поттера были обширны (особенно для его лет), но мало систематизированы. Возможно, это было влиянием Норда, который, казалось, мог болтать о чём угодно — о практических навыках стрельбы, маркетинговых стратегиях, атомных реакторах, японских стихах, выращивании помидорной рассады или варке смородинового варенья. Впрочем, нигде его знания не были обширны, что выдавало в нём пусть и талантливого, но самоучку…

Харальд хотел быть умным. Не менее, чем быть сильным. По его мнению, это было круто. С учётом того, что вскоре должна была полыхнуть самая настоящая гражданская война, быть сильным и умным было ещё и жизненно необходимым…

Мальчику не хотелось, чтобы в будущем его друзья пострадали. Значит, нужно сделать и их сильнее и умнее? Но силком этого не добиться. Нужна была железная мотивация — мотивация настолько сильная, чтобы удержать на одной цели стайку детей. А иначе никак. По закону фронтира молодые и сильные выживут, а слабаки будут повержены и падут.

Поттеру нравился и Хогвартс. И было бы совсем плохо, чтобы с этой школой произошло что-то нехорошее. А ведь что-то подобное уже давно снилось Харальду, даже ещё до его поступления сюда.

Несущие среди узких горных долин тупоносые ракеты с крыльями...

Валящиеся из фиолетового неба стратосферы огненные росчерки…

И как итог — ослепительная вспышка маленького рукотворного солнца. Свет. Яркий свет.

Или это были не его сны?

В тех снах ударные волны сносили небоскрёбы, а среди моря огня стояли гигантские силуэты то ли богов, то ли титанов. В них мелькали лица, которых Поттер никогда не видел, и места, где он никогда не был. Говорят, в детстве у магов часто бывают спонтанные вспышки естественной легилименции…

Тогда чьими снами или воспоминаниями было всё это? Норда? Но когда и где это всё происходило, в таком случае?

Простейшая арифметика подсказывала, что отцу всего тридцать с небольшим лет, из которых двенадцать он воспитывает Харальда. Получается, что в Британию он прибыл, когда ему едва минуло восемнадцать. А когда он родился, в таком случае? В 1961-м, плюс-минус год? Восток.… А где и когда на востоке была большая война? Арабо-израильские конфликты, индо-пакистанские, Вьетнам опять же…

Норд говорил, что когда-то умер. Это он иносказательно? Ну, не в прямом смысле, естественно…

…Харальд с грустью посмотрел на стоящие в одной из стенных ниш рыцарские доспехи. Точнее, на доспехи он смотрел уже довольно спокойно, а вот меч рыцаря ему нравился — он был большой и смертоносный. Шотландский клеймор — тяжёлый и мощный, но изящный и красивый двуручный клинок.

Разумеется, с парадным максимиллиановским доспехом сей меч сочетался неважно. Прямо скажем, плохо, как, например, облачение польских крылатых гусар с японской катаной. Эклектично, так сказать.

Шотландские мечи, как и пехота хайлендеров Харальду нравились. Хотя вот волынки и килты — ни разу. Однако, Шотландия Поттеру явно была по нраву. Суровые, но честные горцы — образ романтичный и идеализированный, но на фоне торгашей и бандитов на королевской службе из Англии, смотрелись куда привлекательнее.

Учитывая, что Норд был ярко выраженным англофобом, несколько странно было то, что Харальд вырос не менее ярко выраженным патриотом Империи, над которой никогда не заходит солнце.

Из чего это росло? Ну, наверное, из того же детского видения мира, когда твоя мать — самая красивая в мире, а отец — самый сильный и мудрый. И твой дом самый лучший, и город… Ну и так далее по нарастающей, вплоть до государства.

Однако если размером величайшей Империи в истории гордиться получалось, то вот её методами — не очень. Кто ещё до нацистов придумал концлагеря? Англичане во времена Бурской войны. Кто постоянно пытался достать каштаны из огня чужими руками? Англичане же. Например, когда Третий Рейх напал на Советскую Россию, это было встречено в Альбионе едва ли не ликованием. Ну, как же! Вторжение отменяется, можно вздохнуть спокойно, что убивать будут кого-то других…

После длительных размышлений, Харальд пришёл к выводу, что благородные британцы скатились в такую дрянь после англо-саксонского вторжения. Созидание огромного государства — это изначальный позитивный мотив британцев. Ограбление в рамках этого государства колоний — привнесённая англо-саксами накипь.

Стратегическая цель? Вернуться к истокам! Воссоздать Империю, над которой никогда не заходит солнце, но воссоздать её… Ну, не доброй. Добрых государств всё-таки не бывает. Справедливой? Пожалуй! Чтобы крестьянин мог спокойно пахать землю, рабочий — работать на заводе, учёный — изобретать и придумывать, а британский солдат не воспринимался как захватчик и оккупант…

Харальд мыслил слишком уж романтично и нереально? Возможно. Хотя, кто в двенадцать лет не мечтает изменить мир к лучшему? Это уже потом попытки изменить мир сменятся на старания не дать миру изменить себя…

Поттер бросил через плечо ещё один мечтательный взгляд на клеймор и вздохнул.

Увы, занятия фехтованием пришлось отложить. Слишком уж много времени и сил они отнимали. Поттеру было интересно великое множество вещей, однако не всеми он мог овладеть. Магия была, без сомнения, необходимой вещью, а худо-бедно обращаться с современным оружием он и так умел. Фехтование же на длинноклинковом холодном оружии явно было чем-то совершенно архаичным. Что-то из разряда умения завязывать хомут на лошади или изготавливать восковые дощёчки.

По сути, даже умение драться и стрелять Харальду нужно было постольку-поскольку. Как иногда шутил (а, может, и не шутил) Норд: «Настоящему командиру оружие только для одного — самоубиться в случае окончательного поражения. В иных случаях воевать надлежит своими подчинёнными, а не самому. Найди тех, кто будет делать всё лучше тебя — в этом заключается главный принцип хорошего правителя».

Хотя мечи Поттеру всё равно нравились. В основном классические европейские. Знаменитые мечи викингов не имели колющего острия, заточенные только на рубку с применением двух фехтовальных приёмов «размахнись посильнее» и «долбани со всей дури». Всякие сабли и прочие катаны мальчику тоже не нравились, потому как были кривыми. А меч — это да! Прямой, острый и мощный… Может, это было отражением характера Харальда? Может, и было. А, может, и не было.

Мысли, мысли, мысли… Тысячи их.

…Два шага, поворот за угол. После чего неторопливые фоновые размышления Харальда моментально прекратились.

В десятке футов впереди в луже крови лежала девушка-старшекурсница. Судя по жёлтой оторочке мантии — с Хаффлпафа.

Поттер моментально отпрыгнул к стене, предельно вжавшись в неё. Резкий взмах правой рукой, и из закреплённой под рукавом кобуры на резинке выскочила запасная волшебная палочка. Левой рукой мальчик нащупал висящий на поясе метательный нож. Не убить или ранить, так хотя бы отвлечь внимание, пока будет произноситься заклинание…

Быстро огляделся по сторонам… Никого. Точно никого? Вроде бы точно. Вроде или точно?

Осторожно, будучи каждый шаг начеку, Харальд подошёл к лежащей лицом вниз девушке. Проверил пульс на шее, всё так же оглядываясь по сторонам, аккуратно перевернул её на спину.

Пульс есть, дыхание ровное. Жива!..

Оттянул веко, посмотрел за глаз — кровеносные сосуды полопались. Чем-то парализующим приложили, видать. Нестандартным. Не из школьного арсенала заклинаний. Кровь.… Откуда столько крови-то? Вся левая кисть исполосована глубокими порезами. Кажется, вены зацепили… Ничего, не смертельно — жить будет.

Так.

А это ещё что за?..

На каменных плитах пола было отчётливо выцарапано чем-то острым:

«Я вернулся. И теперь получу, что желаю».

— Плохо, — произнёс Харальд. — Совсем плохо.

* * *

— Ничего страшного, — мадам Помфри закончила накладывать лечебные чары и укрыла раненую хаффлпаффку одеялом. — Пару дней полежит в лазарете и будет совершенно здорова. А теперь вы, мистер Поттер…

— Я в порядке, — буркнул Харальд, сидящий неподалёку и всё ещё держащий в руках волшебную палочку. На этот раз свою основную, официально зарегистрированную, дабы не возникало ненужных вопросов.

— Мистер Поттер.

— Мэм! Это не меня же кто-то порезал!

— Вас могло шокировать это зрелище, — категорическим тоном заявила школьная медсестра. — Вы могли переволноваться.

— Не шокировало. Не переволновался.

Неожиданно в лазарете появились новые лица — директор Дамблдор, профессор МакГонагалл и профессор Спраут. Все, за исключением старого мага, имели весьма напряжённый и взволнованный вид.

— Помона, займись своей студенткой, — Дамблдор не разводил лишний политес. — Поппи, я украду у тебя на время мистера Поттера. Минерва, подождёшь нас немного, хорошо?

К некоторому удивлению Поттера, директору никто не стал перечить, хотя медсестра и декан Гриффиндора наградили его дружными недовольными взглядами.

Дамблдор и Харальд прошли в кабинет мадам Помфри. Кабинет был небольшим и ужасно захламлённым. А ещё в нём остро воняло лекарствами и больницей даже сильнее, чем в самом лазарете, отчего мальчику захотелось чихнуть.

— Садись, Харальд, — Дамбдлор сел на небольшую кушетку и указал на большое кресло перед собой. — Расскажи мне, пожалуйста, что ты видел.

Поттер сел и начал рассказывать. Лаконично и чётко, как его всегда учили. Когда случается что-то из ряда вон выходящее, лучше не тратить силы и время на всякие словесные кружева.

— Шёл с отработки у профессора Снейпа. Решил срезать через восточное крыло. За одним из поворотов увидел… эээ…

— Уэллс, — на всякий случай подсказал Дамблдор. — Аманда Уэллс, староста Хаффлпаффа.

— …увидел студентку Уэллс в луже крови. Сначала проверил, нет ли кого поблизости. Никого не было. Потом я проверил пульс и оказал первую помощь. Потом позвал на помощь.

— Думаю, мистер Филч огорчится, узнав, что ты разнёс вдребезги три окна.

— Думаю, мистер Филч меня поймёт. Спустя где-то минуты три на шум примчался Пивз. Хотел опять ерундой страдать, но я сказал, чтобы он немедленно звал на помощь, иначе поклялся проштудировать все книги об экзорцизме и проклясть его на полмиллиарда лет. Ну, дальше вы знаете…

— Не знаешь, кто бы это мог сделать? — спросил Дамблдор.

— Понятия не имею, — честно признался Харальд. — У нас любят жёсткие шутки, но не такие уж точно.… И надпись. «Я вернулся. И теперь получу, что желаю». Кто это, сэр?

— А вот теперь теряюсь в догадках уже я, — покачал головой директор. — Конечно, самым предсказуемым вариантом…

— Волдеморт?

— Или иной тёмный маг из его свиты или сочувствующий. Но Волдеморт, скорее всего, убил бы девочку… Мы не знаем кто и не знаем зачем, вот в чём вся проблема.

— Уэллс лежала лицом вниз, — произнёс Поттер. — Скорее всего, её вырубили заклинанием в лицо. Вырубил кто-то, кого она не опасалась.

— В любом случае мы найдём и накажем преступника, — сурово произнёс Дамблдор.

И сейчас он уже ни капельки не был похож на себя обычного — доброго и мудрого старого волшебника. Скорее уж, на опытного мага, который сокрушил одного из величайших тёмных волшебников этого столетия.

— Сэр, пару недель назад, перед тем, как Хагрид нашёл в лесу мёртвого единорога, я слышал… слышал кого-то, — Харальд решил не темнить и не играть в героя-одиночку. Если события принимают скверный оборот, то всем будет лучше объединиться перед лицом общей опасности. — В Запретном Лесу. Какой-то монстр, говоривший на парселтанге.

— Ты владеешь парселтангом, — казалось, Дамблдор ни капельки не удивился, хотя Харальд знал, что директору об этом неизвестно.

— Да, сэр. И я предполагаю, что возможно Комната Тайн открыта, и кто-то выпустил из неё заключённого в ней василиска. И сегодняшнее нападение с этим как-то связано.

— Интересная теория, — немного удивлённо поднял вверх брови директор. — Считаешь, что в Комнате Тайн мог быть заключён василиск?

— Салазар Слизерин был самым известным змееустом, — ответил Харальд. — Вполне логично допустить, что он поставил на охране своей лаборатории сильную и долго живущую рептилию.

— Вообще-то даже василиски не могут прожить полторы тысячи лет.

— Королевские — могут.

— Королевские всё-таки вымерли, Харальд.

— А что если нет? — возразил мальчик. — И если вы знаете, где находится Комната Тайн, то будет лучше устроить за ней наблюдение. Возможно, Комната и есть то, что нужно нашему злодею.

— Вряд ли, — покачал головой Дамблдор. — Комната Тайн.… Ну, во-первых, это сейчас две легенды слились воедино, а раньше история о Комнате Тайн и лаборатории Слизерина были совершенно обособленными. Лабораторию — да, искали многие. А Комнату Тайн — ещё больше…

— Подождите, сэр… — медленно произнёс Поттер, пытаясь переварить новую информацию. — Но разве…

— На самом деле нет, Харальд. Слизерин действительно, согласно записям, оставил где-то свою лабораторию, но найти её практически невозможно. Салазар всё-таки был учеником самого Мерлина, поэтому надёжно запечатал свои тайны от всех, кроме своего истинного наследника.

— Волдеморта, — уверенно кивнул Поттер. — Он часто заявлял, что является прямым потомком Салазара Слизерина.

— Быть потомком Слизерина и быть его Наследником — это совсем разные вещи, — слегка улыбнулся директор.

— Эмм… Можете, объяснить, сэр?

— Охотно. Да, Волдеморт действительно был одним из прямых потомков Слизерина…

— Одним из? — моментально насторожился Харальд.

— Генетика, друг мой, — усмехнулся Дамблдор. — Думаю, тебе знакомо как само это слово, так и его значение. За минувшие столетия кто угодно может нести в себе капельку крови Слизерина в себе, даже не подозревая об этом… Возможно, его дальним родственником являешься ты, или я, или даже все маги Британии. Но это не сделает из нас Наследников.

— В таком случае, что или кто это вообще такое — Наследник Слизерина?

— Тот, кто доведёт его дело до конца, — предельно серьёзно ответил Дамблдор.

— Уничтожение грязнокровок, что ли?

— Вовсе нет. Хотя.… На самом деле я просто не знаю, Харальд. Однако не думаю, что одним из Основателей Хогвартса действительно был чёрный маг и расист.

— Тогда что в таком случае с Комнатой тайн? Что это такое?

— О, Комната Тайн… — Дамблдор улыбнулся. — Многие её искали, очень многие. Скажу больше — любой умный или сильный маг рано или поздно пытался её найти. И немало было тех, кто нашёл её — каждый свою.

— Хммм… — задумался Поттер. — Вы хотите сказать…

— Ты знаешь, что такое Грааль? — неожиданно спросил директор.

— Мифическая чаша, в которую по преданию собрали кровь распятого Иисуса Христа, — мальчик был слегка удивлён подобным вопросом, но на всякий случай попытался честно вспомнить всё, что слышал об этом Граале. — Согласно истории магии — не менее мифический древний артефакт, способный даровать бессмертие испившему из неё. Что-то вроде воплощения не менее мифического Фонтана Вечности. Много кто таким баловался — та же чаща Хаффлпафф, к примеру…

— В древние времена многие храбрые духом и чистые сердцем люди отправлялись на поиски чаши Грааля… Чашу никто из них вроде как не нашёл, но означает ли это, что их поиски были пустой тратой времени? Иные ведь находили что-то не менее важное, чем эта чаша…

— То есть Комната Тайн — это нечто абстрактное? — уточнил Поттер. — Воплощённый образ поиска чего-либо?

— Для твоих лет, Харальд, ты очень умён, — негромко рассмеялся директор. — Извини, всё это не относится к учёбе или школьной жизни, поэтому наградить тебя баллами я не могу.… Хотя могу дать пятьдесят баллов за то, что не оставил в беде мисс Уэллс.

— Я сделал это не ради каких-то там баллов, — нахмурился мальчик.

— Именно поэтому ты и достоин, хоть и этой маленькой, но награды.

— Так… — Поттер потёр виски. — Разрешите вопрос, сэр?

— Разумеется. Очень люблю хорошие вопросы — некоторые из них бывают даже интереснее ответов…

— Значит, Комнату Тайн… или Лабораторию? Тьфу, запутался уже! Ну, в общем, его сможет открыть только Наследник, но Волдеморт этим Наследником не является, верно?

— Верно, — подтвердил Дамблдор.

— А… вы сами когда-нибудь пытались найти Лабораторию?

— Искать рабочие покои одного из Основателей Хогвартса — великого и ужасного Салазара Слизерина? — улыбнулся директор. — Искать место, где он проводил свои опыты и творил могущественную, но опасную магию? Разумеется, искал! И когда был ещё студентом, и когда стал директором.

— Даже если вы её нашли, то всё равно мне не скажете, — усмехнулся Харальд.

— Нет, я её так и не нашёл, — на удивление легко произнёс старый маг с хитрой улыбкой. — Но я решил, что так будет только лучше.

— Но вы же директор Хогвартса? Разве вы не знаете здесь потаённые места?

— Нет, конечно. Быть директором Хогвартса вовсе не означает быть его хозяином. Можешь считать меня спятившим на старости лет безумным магом, но Хогвартс действительно живой. И он сам выбирает, кого сделать своим…. нет, не повелителем, а скорее распорядителем. И какие тайны поведать. А тайн тут превеликое множество!

— Живой замок? — улыбнулся Харальд.

— Звучит действительно слишком уж… сказочно, пожалуй. Однако Хогвартс — очень древнее и могущественное место. Пожалуй, даже древнее самой магии.

— Волшебством владели ещё египетские жрецы, да и среди наскальных рисунков попадались упоминания о владеющих магией древних людях, — возразил Поттер.

— Хогвартс — очень и очень древнее место, Харальд, — с улыбкой повторил Дамблдор. — Думаешь, четырём Основателям просто взбрела в голову блажь построить школу магии в таком далёком месте? Лично я очень в этом сомневаюсь…. Так что здесь ещё сокрыто очень много тайн. И не меньше силы. Не злой и не доброй, но великой и могущественной, как сон дракона. И ею можно распорядиться очень по-разному… Недостойного она просто испепелит, но даже самый слабый человек — неважно маг или нет, сможет здесь сделать очень и очень многое... Впрочем, здесь совсем не то время и не то место, чтобы читать тебе скучные и утомительные лекции, Харальд. Уже поздно, так что тебе пора бы уже возвращаться в башню. С тобой пойдёт Минерва. И, очень прошу, не спорь! Она всё-таки леди, поэтому надеюсь, что в случае чего ты её защитишь.

Поттер невольно улыбнулся на эту немудреную шутку, ведь на самом деле всё обстояло ровно наоборот.

— Тогда я пойду, — произнёс мальчик, вставая и направляясь к выходу.

На юного мага только что вывалили кучу разнообразной, но не особо полезной информации, которую тем не менее требовалось хорошенько обдумать. Но лучше действительно завтра, потому как сегодня слишком поздно. А утра — оно всегда мудренее вечера, хотя и паршивее.

— Блин, как-то неприкольно всё это… — пробормотал на ходу Харальд. — Не очень-то хочется быть Наследником психа-Слизерина, чтобы только добраться до его лаборатории…

— Быть или не быть Наследником — не зависит от наших желаний, мой юный друг.

— Доброй ночи, милорд директор.

— Доброй ночи, Харальд. И пусть свет укажет дорогу.

— И пусть тьма хранит покой, — на автомате пробормотал мальчик. — А? О чём это я? Нет, спать, пора спать, командующий Поттер…