Вальпургиев рассвет (джен)

Долохов спал. Несмотря на дементора, вившегося под потолком коридора, волшебник засыпал быстро и спал крепко. Кому-то вроде Лестрейнджей постоянно снились кошмары, но не Долохову. Рядом с Рабастаном, да и даже рядом с покойным Рудольфусом Антон ощущал себя не то, что пожилым — глубоким стариком. Когда старший Лестрейндж умирал, он звал в бреду Беллу. Рабастан, слушая бормотание брата, орал и чуть ли не бросался на прутья. Но Долохов уже видел такое. Для него Азкабан со всеми его ужасами казался лишь бледной тенью настоящего ада. И этот ад не мог протянуть сюда свои лапы.

В сороковом году Долохову все казалось правильным. Он сделал свой выбор. Он примкнул к Гриндевальду осенью, едва приехав в школу. Он не будет возвращаться в страну, где маги стали терпеть грязнокровок. Если отец учит магглово отродье, а старший брат радостно служит такой власти, то они ему не указ. Немецкие друзья по Дурмштрангу хвалили его за «смелый и решительный поступок».

В сорок первом году Долохову все казалось незыблемым. Исход войны был предрешен и у них, и у магглов. Но именно тогда он ощутил первые сомнения. Антон считал, что воюет с большевиками. Немцы, которых у гриндевальдовцев было больше всего, говорили, что воюют с русскими. «Ради их же блага», — сказал в конце июня Гельмут Бурке, командовавший их бригадой.

Все изменилось на пороге зимы сорок третьего, когда Долохов впервые почувствовал страх. Как в каком-то кошмарном сне, рухнули вещи, которые он считал незыблемыми и предрешенными. В сорок четвертом они только бежали, как дичь на загонной охоте. Тех, кто шел за ними по пятам, Долохов продолжал звать большевиками, чекистами, как угодно, лишь бы не назвать вещи своими именами.

Ему повезло — в сорок пятом году он смог сбежать в Швецию. Большая их часть так и осталась в Белоруссии. Сейчас Долохов только ухмыльнулся во сне, вспомнив Беллатрикс и ее уговоры. Блэк обещала ему свободу, но что ему с той свободы? Антон бегал по всей Европе и Северной Африке, он успел подраться в нескольких мелких войнах, он не снимал руки с палочки. До того самого дня, как пришел к Волдеморту, он не мог надеяться на свою безопасность.

Когда-то ради интереса он прочитал длинную книжку английского маггла. Книжка была про выдуманный мир и маленького хоббита, который нес кольцо к вулкану. Больше всего Долохову запомнились оттуда мрачные призраки девяти людских владык. За каждым гриндевальдовцем, унесшим свои ноги из Советского Союза, шли свои назгулы, как за тем хоббитом. Эти назгулы носили не черные плащи, а синие мантии с малиновым подбоем. Их вел не голос кольца, а следы, которые оставлял за собой человек. Кого-то им выдали сразу после войны, когда союзники еще не успели поссориться. Кто-то успел сбежать и скрывался по всему свету.

Долохов знал, что Бурке дожил до пятьдесят второго года. Гельмут прятался в Южной Америке целых семь лет. Вряд ли там кто-то знал, что этот спокойный и тихий человек сжег несколько десятков грязнокровок. Тамошние журналисты недоумевали: кому перешел дорогу английский эмигрант Джеймс Флемминг? Кто мог его похитить? Долохов знал, кто пришел за Гельмутом.

Тогда Волдеморт долго ухмылялся, разглядывая колдографии разгромленной гостиной.

— Со мной такой номер не пройдет, Антонин, — сказал он, и Долохов возблагодарил судьбу.

Советские не связывались с Волдемортом. То ли оно им было зачем-то надо, то ли они не собирались решать британские проблемы даже ради поимки предателя. Долохов не знал. Его волновало только то, что Волдеморт давал ему жизнь. Что такого ему может предложить Беллатрикс? Пока он здесь, за стенами Азкабана, он будет жить. Стоит ему выйти из тюрьмы в неизвестность — из Москвы вновь вырвутся назгулы и пойдут по его следу.

Какое-то жжение — необычное чувство в прохладном Азкабане — разбудило его. Долохов очнулся и уставился на налившуюся жизнью Черную метку. Не веря своим глазам, волшебник потер свое предплечье. Зуд никуда не исчез. Долохов подпрыгнул и побежал к решетке. Он не успел даже высунуть голову в коридор, когда весь блок взорвался радостными воплями.

* * *

Беллатрикс досмотрела воспоминание до конца и подняла голову. Бродяга и Снейп сидели по разным углам, подчеркнуто не глядя друг на друга. Оно и понятно: им нечего обсуждать. Только по необходимости эти двое оказались в одном помещении.

— Ну и что там? Со… — Сириус сделал сладострастную паузу, — профессор Снейп принес что-то интересное?

— Там сбор, — Беллатрикс выпрямилась. — Фальшивый Темный Лорд собрал людей.

Она посмотрела на Снейпа. Потом на кузена. Потом еще раз на Снейпа.

— Значит, кино? — хмыкнул Сириус. — Я бы тоже хотел посмотреть профессорское кино.

Только титаническим усилием воли Белла смогла не расхохотаться в полный голос. Ведьма издала что-то среднее между всхлипом и хрипом.

— Нет, это не твой жанр, — она нашла, что ответить.

Снейп владел собой гораздо лучше. Он послал Беллатрикс один быстрый взгляд и коротко кивнул. Его лицо оставалось таким же спокойным и бесстрастным, вот только в глазах промелькнули веселые чертики. Беллатрикс отодвинула думосброс и показала Сириусу на него взглядом: смотри, мол…

…Снейп ушел, как только Блэк поднял голову.

— И все равно, я ему не верю, — Сириус посмотрел на камин и покачал головой, — Не верю, хоть ты тресни. Он человек Волдеморта и может и сейчас служить его тени.

Бродяга помолчал.

— Там не все такие, как ты, — сердито добавил он. — Не всем ума хватает или смелости.

— Я ему не верю, — медленно заговорила Беллатрикс. — Но, ты будешь удивлен, не верю потому, что считаю его человеком Дамблдора. Только Дамблдора, а не чьим-то еще. Если ты понимаешь, о чем я.

— Главное, что ты ему не веришь, — очень серьезно сказал Сириус.

* * *

Людо Бэгмена нашли утром в его собственном доме. Глава департамента магических игр и спорта лежал с удивленным лицом прямо в своей прихожей. Он не успел ни понять, что происходит, ни ужаснуться; «Авада Кедавра» настигла его раньше. Получалось, что Крауч проник к нему в дом, убил хозяина и принял его облик для разовой акции.

Беллатрикс узнала все это в Малфой-мэноре. Сова от Люциуса прилетела на Гриммо к десяти утра. Свояк звал ее к себе в гости; хотя сама Белла сказала бы: «Звал на собрание». Ведьма вышла из камина секунда в секунду. Поначалу у нее был соблазн взять с собой Сириуса, но, чуть подумав, отказалась от такой идеи. У Малфоя собирались только Упивающиеся. И именно поэтому Сириус будет выглядеть не как часть семьи Блэк, а как человек Дамблдора.

Как выяснилось, Белла явилась последней. По залу собраний Малфой-мэнора уже нервно прохаживались Яксли, Нотт, Селвин и Роули. Люциус сидел во главе длинного стола; как раз Малфой переживал больше остальных. От Беллы не укрылось, как Люциус нервно барабанит по столу пальцами, как он оглядывается и хмурится.

Ему было сложнее. За тринадцать лет его привыкли считать неформальным лидером тех, кто остался на свободе и теперь все ждали решения от него. Остальные могли надеяться на то, что «Малфой что-нибудь придумает». Малфой мог надеяться только на себя… или не только. Когда Беллатрикс вошла в зал собраний, Малфой поднял голову и поглядел на нее. Что-то такое промелькнуло в его взгляде, что заставило Беллу сделать пометку: а Малфой будет надеяться уже на нее.

* * *

— Я повторяю свое мнение, — с нажимом произнесла Беллатрикс. — С Фаджем бесполезно договариваться.

— Но мы договаривались, — ответил Нотт. — Фадж труслив, Фадж жаден, но он все же не идиот. Он никогда не был идиотом!

— Не исключено, — Белла потерла подбородок, — но только умен он в очень… специфической области.

— Я думаю, госпожа Блэк, что у нас с вами просто разный опыт общения с министром, — Яксли говорил, не глядя в ее сторону; Беллатрикс видела только его профиль.

Ведьма открыла было рот, чтобы уже окончательно повысить голос и докричаться до всех пятерых. «Как вы не понимаете?! — хотела она заорать во весь голос. — Это Фадж! Он думает лишь о том, как остаться на своем месте! Он боится силовиков!» Но потом она увидела взгляд Люциуса и поняла: сейчас об этом говорить бесполезно.

Они и сами не были боевиками. Кое-какой опыт имелся у Селвина, но вот именно что «кое-какой». Себастьян Белле не ровня. Роули вообще не имеет права голоса: он чудом избежал Азкабана, и он — никто и звать его никак. Все три тяжеловеса опасаются войны. Они еще верят, что разобраться с фальшивым Волдемортом можно будет чужими руками. И если не дать им возможности хотя бы попытаться — Белла же и будет виновата в том, что всем шестерым придется воевать.

Им нужно было избавиться от фальшивого Волдеморта еще и потому, что им с их статусом и связями уже не нужен был Темный Лорд. Беллатрикс достаточно трезво оценивала свои навыки — у нее не получится их переубедить. Проще дать им возможность побиться головой о стену самостоятельно. К тому же… вдруг и в самом деле они знают и умеют в политике то, что Белле и не снилось?

— Хорошо, — Беллатрикс чуть опустила взгляд, но не потупилась. — Я не имею возражений, но прошу не полагаться на одного лишь Фаджа…

* * *

— …Все как обычно, — глухо произнес Сириус.

Беллатрикс и Бродяга расположились в комнате бок о бок, в соседних креслах. Под потолком плавали клубы табачного дыма, перед ними стоял небольшой столик с пепельницей и кружки с кофе. Все, как полагается для серьезной и неторопливой беседы.

— Фадж не воспримет нас всерьез, — Беллатрикс выпустила колечко дыма и с силой погасила окурок.

— Я уже говорил, — поддержал ее кузен. — Ждать, готовиться и надеяться, что само рассосется — вот все, что пока решили. И у вас, и у нас.

— У Малфоя и Дамблдора, — поправила Беллатрикс.

Сириус помолчал. Он докурил свою сигарету, сосредоточенно загасил окурок, устроив оползень в старой отцовской пепельнице, и только после этого заговорил.

— Ну да, эти двое будут до шестого месяца втирать в живот крем для похудения, — резко сказал Блэк. — У тебя сейчас была многозначительная оговорка, Беллс. Раскроешь мысль?

— У нас, — Белла выделила голосом эти слова, — все решается сейчас.

— Значит, твое «у нас» — это «у семьи», — Сириус покивал. — Но мы оба все равно в двух организациях.

— Мы можем сделать некоторые вещи, которые не саботируют дел организаций, но помогут семье и всем нам.

— Например, вывести капиталы из-под носа Фаджа, — сразу сказал Сириус. — Это первое, что приходит в голову. Запастись зельями. Поговорить с Тонкс. Вообще, начать мобилизацию.

Белла чуть повернула голову. Она никак не могла привыкнуть к совершенно серьезному и задумчивому Бродяге. Наверное, именно таким он был в первую войну. Мальчишкой в быту и взрослым человеком в серьезном деле.

— Об этом я и говорю, — произнесла она. — Война неизбежна. В первую очередь, мы переместим часть наших вложений туда, где Фаджу будет трудно до них добраться.

Сириус кивнул.

— Во вторую очередь, мы начинаем интенсивно готовиться. Боевой зал в первую очередь. Теперь скажи мне, какая у тебя была идея насчет вложений?

— Ну… — Сириус сделал паузу.

Похоже, идея Бродяги не казалась ему такой уж блестящей.

— Ну?

— Так… ты про близнецов Уизли знаешь? — осторожно начал Сириус.

— Допустим, — кивнула Белла.

— Именно что про их выходки и идеи, — пояснил кузен. — Не про факт существования.

— Я знаю, — Беллатрикс вытянула из пачки еще одну сигарету и щелкнула зажигалкой. — И?

— Смотри, — Сириус начал излагать, — я с ними некоторое время общался. У парней есть желание открыть магазин волшебных приколов. У них есть все способности, это моя экспертная оценка. Но вот денег у них нет.

— Так, мне уже многое понятно… — Белла подняла взгляд и начал изучать потолок. — В принципе, у меня всего два вопроса. Первый — чем это предприятие будет лучше «Зонко»? Второй вопрос — на каких условиях ты в этом хочешь участвовать?

— Смотри, — Блэк начал считать. — Во-первых, я тебе говорю как главный школьный хулиган: их идеи просто лучше. Это моя экспертная оценка. Насчет второго вопроса… я хотел детально обсуждать все после их совершеннолетия, потому и сказал про пасхальные каникулы. Но предварительно расклад такой: цена вопроса около тысячи галеонов, я вхожу совладельцем, я буду участвовать в конструировании, моя доля — пятьдесят процентов.

— Пятьдесят процентов… — Белла потерла подбородок. — В принципе, «Зонко» — прибыльное дело. К тому же, это такое дело, которым ты мог бы заняться нормально.

— Возможно, что сейчас это единственное такое дело, — Сириус чуть расслабился в кресле. — После двенацати лет… сама понимаешь.

— О чем я тебе и говорю, — Беллатрикс выпустила струйку дыма. — Мой ответ простой — начинай планирование. Я понимаю, что ты можешь взять деньги из своей доли в сейфе, но лучше распланируй все как следует. Обратись к Андромеде. Составьте контракт. А меня держи в курсе дела.

— Хорошо.

— Надо поговорить с Нимфадорой, — добавила Белла. — Причем делать это надо быстро. Весь вопрос в том, сколько у нас времени.

— Ее надо научить твоим старым приемам.

— Да, придется. Давай обдумаем вместе, — Беллатрикс потерла виски. — Вот ты фальшивый Волдеморт. Каков был бы твой план действий?

Сириус даже не оскорбился на такое предложение. Он всерьез задумался.

— Я думаю, что в старые особняки я бы соваться не стал, — начал он. — В наших рядах мало боевиков, но и у него их нет. Все серьезные люди либо в гробу, либо в Азкабане, либо послали его куда подальше.

Белла кивнула.

— Защиту того же мэнора просто так не взломать, — продолжал Сириус. — В первую войну мы даже не рассматривали штурм твоего замка, например. Времени не хватит, получится не налет, а встречный бой.

— Верно.

— Я бы на его месте тихо сидел и планировал две операции. Во-первых, что важнее — выдернуть из Азкабана боевиков и дать им отлежаться в тихом месте. Во-вторых — добраться до крестника, но только из-за бзика на Поттере.

— Я думаю так же, — согласилась Беллатрикс. — На его месте я бы выдергивала людей из Азкабана и только потом куда-то двигалась дальше. Но он безумен. Но надеяться на то, что он безумен, нельзя.

— Лучше считать его умным, — кивнул Сириус и полез за табаком. — Надо прятать Гарри и собирать своих людей.

— Из наших с тобой выкладок есть одно исключение. Крауч-старший, — заметила Белла. — Не исключено, что как раз к нему они сходят. Во-первых, у фальшивого Волдеморта и у Крауча-младшего есть желание с ним что-то сделать, а вот во-вторых: на родную кровь просто так чары не настроишь.

— Ну да, — согласился Сириус. — Не вернулась бы ты в род Блэков, этот дом бы меня принял, несмотря на все, что было с гобеленом.

Беллатрикс прикрыла глаза.

— В общем, так, — начала она после недолгой паузы. — Работай над документами, чтобы к каникулам ты уже мог предметно говорить с близнецами. А если серьезно, Бродяга — война близится. Как только случится побег из Азкабана, а он случится, если дементоры хотя бы не вмешаются, у нас будет полгода максимум. Именно столько времени уйдет на правильно восстановление сил. К началу войны у нас должен быть боеспособный отряд.

* * *

Пенелопа твердо усвоила, что такое быть молодой Блэк. Она выловила мужа сразу же, как только Сириус засуетился. Беллатрикс не знала, о чем эти двое говорили, но после обеда Пенни обосновалась в кладовой: когда Белла зашла туда, младшая Блэк просматривала реактивы для зелий.

Еще до ужина в блэковской лаборатории начали кипеть котлы. Бодрящее зелье варили сразу галлонами: в том, что предстоит немало бессонных ночей, никто не сомневался. На огонь поставили и оборотное зелье. Чисто на всякий случай. Сначала Беллатрикс приглядывала за невесткой, но постепенно успокоилась: Пенни снова показала, что Снейп на высшие зелья берет только тех, кто действительно владеет предметом.

Наверное, именно в этот момент Беллатрикс окончательно примирилась с браком кузена. Пенелопа делала то, что и следовало делать в такой ситуации; не «принято делать», не «все так делают», а именно «что надо делать». Очень тонкая разница, если вдуматься.

Семейство Блэк готовилось к войне.