Крестник (гет)

На Хогвартс опустилась золотая осень. Погода решила расщедриться и дать школьникам насладиться уходящим теплом еще несколько дней. Капли дождя больше не срывались на землю, небо было удивительно чистым и ярким, что порой резало глаза. В Гриффиндорской башне на доске объявлений появилось сообщение с датой вылазки в Хогсмид. Школьники заметно оживились и приободрились — никогда еще в деревню не отпускали уже через три недели после начала учебного года. Старосты объясняли такое неординарное решение директората хорошей, но непредсказуемой погодой. Впрочем, кое-кому было явно не до походов в Хогсмид.

Для Джеймса наступили, как выразилась Дарла, «критические дни». Если на уроках он в основном ловил ворон, умудряясь при этом еще зарабатывать для Гриффиндора призовые баллы, то после обеда обычно начинался сущий ад. Почему-то все его однокурсники, обучающиеся по нормальному расписанию, горели желанием помочь ему как можно быстрее подготовиться к сдаче экзаменов. Уже на второй день Поттер уяснил, что для них подобная «помощь» носила характер некоего развлечения, в то время как у него самого голова шла кругом от бесконечной вереницы зазубриваемых рецептов зелий, магических формул и дат восстаний гоблинов. Кажется, только Лили Эванс относилась к грядущим экзаменам Джеймса всерьез, остальные пребывали в искреннем убеждении в том, что профессора все же войдут в положение Джеймса и не станут слишком его валить. В том, что прогнозы Сириуса и Мэри не оправдались, Джеймс убедился уже на первом экзамене, который, как на грех, сдавал профессору МакГонагалл.

Если с практической частью он справился превосходно, превратив черепаху в китайский болванчик, то на устном плавал не хуже гигантского кальмара в Черном озере. В голову почему-то лезли совсем другие знания: о том, как сражаться с гриндилоу, чем нарлы отличаются от ежей и как бороться с последствиями неправильной анимагии. В результате МакГонагалл покачала головой и поставила в экзаменационную ведомость оценку «удовлетворительно».

— Я крайне недовольна вашей оценкой, Поттер, — сдвинув брови, МакГонагалл вернула Джеймсу табель и сцепила пальцы. От ее сурового взгляда ему сделалось не по себе. — Это совершенно не тот уровень, который я привыкла наблюдать у вас. Может быть, — профессор замялась, но все же мысль продолжила, — вам стоит продолжить обучение на третьем курсе? Мне бы не хотелось, чтобы вы портили себе всю аттестацию поспешными решениями.

У Джеймса от услышанного чуть глаза на лоб не полезли. Учиться, как второгодник? Нет уж, увольте. К черту эту аттестацию, лишь бы на четвертый курс, наконец, перевели! МакГонагалл верно истолковала его упрямо сжатые губы и сердитое выражение лица, вздохнула и отпустила восвояси.

Помимо придвинувшихся вплоть экзаменов Джеймсу приходилось по несколько часов торчать на квиддичном поле. Гвеног сделалась настоящим фанатом и довела количество тренировок до четырех в неделю, категорически отказавшись войти в положение ловца.

— Поттер, честное слово, мне искренне плевать, на каком курсе ты учишься. Мне от тебя нужен только снитч, который ты выхватишь из-под носа хаффлпаффского ловца в конце октября. Так что будь добр, не ной и не дави на жалость, все равно не поможет.

Пока злой, невыспавшийся Поттер корпел над книгами, остальные Мародеры проводили вечера в Выручай-комнате, тренируясь в анимагии. Вечером, когда ребята уже легли в постели, ему до смерти хотелось треснуть Сириуса по голове чем-нибудь тяжелым, чтобы тот перестал хвастаться своим первым полным превращением, которое ему удалось удержать ровно четыре секунды.

— Очень хорошо, мистер Поттер, — довольно расписывался в ведомости Флитвик, — можете идти. Удачи с остальными предметами.

Не веря своим глазам, Джеймс рассматривал выведенную каллиграфическим почерком профессора букву «П», словно это был редчайшей красоты драгоценный камень. Рядом с «У» МакГонагалл отличная оценка Флитвика просто неимоверно грела душу.

На астрономии ему попался вопрос о созвездии Малая Медведица. Профессор Синистра, видимо, сжалилась над Джеймсом, который явился на экзамен в одиннадцатом часу ночи в мантии наизнанку, с фиолетовыми кругами под глазами и утробным урчанием в желудке. Дополнительных вопросов профессор задавать не стала, только с улыбкой поставила «превосходно» и посоветовала хорошенько выспаться, чтобы избежать переутомления. Джеймс, добравшись до своей кровати, первым делом последовал совету Синистры и вырубился моментально. Даже громко спорившим Питеру и Сириусу не удалось потревожить его сон.

Остальные предметы пошли, как по маслу. В итоге уже через пять дней после начала своей персональной сессии Джеймс со счастливым видом отнес ведомость МакГонагалл, которая недоверчиво проглядела колонну разномастных «П», среди которых мелькнула «В» по истории магии. На общем фоне «удовлетворительно» по трансфигурации выделялось, как жирная клякса на чистом пергаменте, но в ответ на предложение профессора пересдать экзамен Джеймс решительно отказался.

— Что ж, — МакГонагалл все равно выглядела довольной, — с понедельника можете учиться по расписанию четвертого курса, Поттер. Мои поздравления, — обычно скупая на положительные эмоции профессор даже улыбнулась, вручая Джеймсу его новое расписание. — Признаться, не ожидала от вас такого энтузиазма...

— То ли еще будет, — покачал головой Джеймс, убирая расписание в карман мантии. Едва за ним закрылась дверь кабинета, как профессор трансфигурации услышала громкий победный вопль, оповестивший всю школу об успехе Джеймса Поттера. Строгая завуч школы чародейства и волшебства только понимающе хмыкнула, хотя такое поведение студента требовало как минимум вечера наказаний.

— Уже можешь принимать поздравления? — у кабинета Джеймс совершенно неожиданно столкнулся с Алексис Стардаст. Третьекурсница улыбалась и протягивала ему шоколадную лягушку, от которой голодный Джеймс откусил сразу половину. — Жаль, конечно, что ты нас покидаешь. Никогда еще у нас на уроках не было так весело, а теперь без твоих комментариев снова станет скучно.

— Торжественно назначаю тебя на свое место, — беззлобно фыркнул Джеймс. Они с Алексис пошли по коридору, провожаемые взглядами спешащих на ужин школьников. — Если хочешь, могу провести краткий курс язвительности и остроумия.

— Спасибо, не надо, — вежливо отказалась простодушная Алексис, сворачивая в сторону подземелий. — До встречи, Джеймс.

— Пока, — улыбнулся ей Поттер. Алексис была единственной представительницей факультета Слизерин, которую он мог выносить дольше трех минут, поэтому у них успели сформироваться довольно таки дружеские отношения. — Передавай Северусу Снейпу привет от гигантского кальмара!

Не успела Алексис уточнить, что Поттер имел в виду, как он уже вспрыгнул на одну из лестниц, которая раз в день служила неким подобием лифта и неторопливо преодолевала все восемь этажей замка и так кстати собиралась в это путешествие именно сейчас.

В гостиной стоял такой невообразимый гвалт, что Джеймсу показалось, что он оказался на базаре. Девчонки со всех курсов смущенно хихикали, а парни устроили что-то вроде борьбы, вырывая друг у друга из рук толстую потрепанную тетрадь. Джеймс, который намеревался первым делом избавиться от всех учебников и лекций за третий курс, едва успел пригнуться, когда в него полетела пухлая диванная подушка, в пылу битвы запущенная новым гриффиндорским загонщиком Джастином Робинсом.

— Робинс, дементор тебя, ты же не на квиддичном поле, дай мне пожить спокойно хоть в башне! — возмутился Джеймс, швыряя подушку обратно. Робинс тем временем изловчился и выхватил заветную тетрадь из рук своего товарища по команде Мэтта Хэмминга.

— Извини, Джеймс! — весело крикнул он в ответ. Эта фраза была его визитной карточкой и звучала на поле не меньше тридцати раз в день.

— Что тут за бои мартовских книззлов? — спросил Поттер, усаживаясь рядом с Ремусом и на время забывая про учебники.

— Яблоком раздора стала — угадай, что? — анкета «Идеальный парень», — улыбнулся Ремус и вернулся к своему кроссворду.

— Что-о-о? — выдавил поперхнувшийся от смеха Джеймс. — Это же была наша фишка!

— А девчонки придумали ответную. За то время, пока ты разбирался со своими хвостами и дальше конспектов ничего не видел, в Хогвартсе появилось как минимум шесть таких тетрадок. Образ идеала, подозрительно напоминающий нашего Бродягу, значится в двадцати восьми ответах.

— Кто бы сомневался, — ухмыльнулся Джеймс, взглядом мгновенно отыскав в гостиной друга. На коленях у него сидела Кэти, обвивая его шею руками. Сириус легонько гладил свою девушку по коленке и на суету вокруг анкеты не обращал никакого внимания. — А наши девчонки что-нибудь написали?

— Дарла точно писала, насчет остальных не знаю...

Джеймс внимательно следил за передвижением тетради по гостиной. Внезапно ему очень захотелось узнать, что там возможно написала Лили Эванс.

— Мелкая серебристая рыбешка, обитающая в Индийском океане, — Ремус почесал нос кончиком карандаша.

— Рамора, — механически отозвался Джеймс, наблюдая за Лили, которая явно злилась: шум, стоявший в гостиной, мешал ей сосредоточиться. Меж бровей у нее залегла складка, тонкими пальцами Эванс заправила прядь волос за ухо и снова подтянула к себе учебник по своим любимым зельям. Лили в одиночестве сидела у стенда с объявлениями, на котором гигантскими фиолетовыми буквами было написано объявление о Хогсмиде...

— Привет, — Джеймс уселся прямо на стол Лили и взъерошил волосы. Эванс оторвала недовольный взгляд от книги, но, увидев Джеймса, улыбнулась.

— Привет. Как твои экзамены?

— Сегодня все сдал. С понедельника уже буду учиться вместе с вами.

— Молодец, — Лили отложила книги в сторону, явно сообразив, что здесь ей позаниматься не дадут. — Я рада, что мои старания не прошли даром.

— А уж как я рад... — пробормотал Джеймс. Объявление на стенде так и притягивало к себе взгляд. — Слушай, Эванс, я, наверное, должен тебя отблагодарить, все-таки ты мне очень здорово помогла...

— Не стоит благодарности, — зарделась Лили, но Джеймс ее не слышал. Ему казалось, что в тот момент его языком управлял кто-то другой.

— И я подумал, может, сходим в Хогсмид... ну, вместе? Вдвоем, — зачем-то добавил Поттер и вдруг густо покраснел.

Лили молчала, замолчала почему-то и вся гостиная. Оказалось, что это Хэмминг предложил почитать анкету девчонок вслух кому-то одному для всех, но Джеймсу навязчиво казалось, что ответа Лили все зеваки дожидаются вместе с ним.

Отказ, которого Джеймс ожидал в самую последнюю очередь, прозвучал точно гром посреди ясного неба.

— Поттер, извини, но я уже пообещала Северусу, что пойду с ним, — Лили старалась показать себя с самой достойной стороны, но пылающие щеки и опущенный в стол взгляд развеяли картину. Джеймс, деланно равнодушно почесав щеку, хмуро спрыгнул со стола.

— О... Ну ладно. Хорошо. Все нормально, — он старался на нее не смотреть. Настроение, которое впервые за три недели было действительно хорошим, стремительно опускалось ниже плинтуса. А главное, из-за чего? Из-за отказа девчонки пойти с ним в Хогсмид! — Тогда я пошел спать...

— Спокойной ночи, — Лили тоже явно было неловко, тем более что на них уже действительно смотрела добрая половина гостиной. Кто-то ухмыльнулся, и этот мимический жест окончательно добил Джеймса. Не глядя ни на кого, он уныло потащился в свою спальню, где, слава Мерлину, никого не было. Комком швырнув мантию на пол, Джеймс бухнулся на кровать лицом вниз и застонал.

Он и вообразить даже не мог, что отказ Лили так сильно его заденет. Нет, ее, конечно, тоже можно понять, все-таки она обещала Нюниусу... Внезапно Джеймс ощутил сильнейшее раздражение. Где он только взялся, этот Снейп! Что такая девчонка, как Лили, вообще в нем нашла? Он тут же мысленно представил себе солнечную Эванс и мрачного Снейпа рядом с ней и скривился. Конечно, он и прежде видел их вместе, но почему-то раньше это нисколько его не трогало. А теперь... Сама мысль о том, что Снейп будет прикасаться к руке Лили, была ему отвратительна.

Джеймс перевернулся на спину и уставился в окно, где уже почти круглая луна робко выглядывала из-за тучи. Хорошее настроение разбилось, как фарфор, и легче от осознания того, что ему очень нравится Лили Эванс, Поттеру не стало.

* * *

Лили, подперев щеку кулачком, сидела за столиком в «Трех метлах» и равнодушно смотрела в окно. Сегодня Хогсмид чем-то напоминал большой суетливый муравейник, в дни вылазок владельцы разнообразных лавочек и кафе просто из кожи вон лезли, зазывая школьников к себе. Из «Зонко» с хохотом вывалилась компания Мародеров с объемными пакетам в руках и направилась к входу в паб. В поле зрения Лили попал Джеймс, приглашение которого стало для нее полной неожиданностью. Слушая разговоры соседок по комнате о том или ином мальчике, Лили всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Ей нечем было похвастаться перед подружками, а о ее дружбе с Северусом они даже слушать не желали.

От размышлений Лили отвлек негромкий стук бутылки о деревянную столешницу. Вздрогнув, Лили отвернулась от окна и постаралась улыбнуться вернувшемуся другу как можно более искренне. Северус принес две бутылки с элем и плетеную корзиночку сырных палочек. Пока он отвлекся на свою зацепившуюся за какой-то гвоздь мантию, Лили незаметно сунула ему в карман несколько сиклей, которые он до этого брать решительно отказался.

— Спасибо, — Лили сковырнула крышку с бутылки и, взяв одну палочку, сделала глоток. По венам тут же побежало приятное тепло, будто она нежилась в лучах летнего солнца.

— Не за что, — Северус повторил все ее действия. Изредка ей начинало казаться, что он как-то чересчур пристально на нее смотрит, словно разглядывает и запоминает мельчайшую деталь ее внешности. От этого Лили становилось слегка не по себе. — Ты какая-то грустная, Лили. У тебя все в порядке?

— В полном, — как-то слишком быстро отозвалась Эванс и для убедительности покивала головой, хотя на самом деле такой уверенности у нее не было.

В этот момент дверь паба с эффектным грохотом распахнулась, словно кто-то снаружи ударил по ней ногой. Впрочем, от Сириуса Блэка, который первым появился в дверном проеме, можно было ожидать чего угодно. За ним, чему-то посмеиваясь, вошел Джеймс, стряхивая с волос какие-то разноцветные конфетти. Лили будто током шибануло, когда она встретилась взглядом с карими глазами Поттера. Тот жизнерадостно помахал ей, плюхнулся на свободный стул рядом с Сириусом и отвернулся. Последней зашла Марлин, которая держала в руках бумажные остатки чудо-хлопушки. Наверное, это ее содержимое оказалось в волосах ребят. Больше всех почему-то досталось Питеру, Ремус еще минут пять вытряхивал бумажные шарики из капюшона его толстовки.

— Клоуны несчастные, — Северус смотрел туда же, куда и Лили; брови его при этом сердито хмурились, а по скулам ходили желваки. — Обсыпали себя каким-то мусором и теперь ржут. Очень весело.

— Северус, перестань обращать на них внимание, и они от тебя отстанут, — в сотый раз повторила Лили, дотрагиваясь пальцами до руки Снейпа. Бледные щеки слизеринца вспыхнули румянцем, а рука будто застыла, но Лили думала только о том, что у ее друга совершенно нет чувства юмора. Лично она с большим удовольствием тоже опробовала бы эту хлопушку и уже собиралась было предложить Северусу после «Трех метел» зайти в «Зонко», но в этот момент к столику Мародеров подошла белокурая девочка, имени которой Лили не знала. Она доброжелательно поздоровалась с ребятами, и то, с каким довольным лицом Джеймс спихнул со стула Сириуса, освобождая для девочки место, Лили не очень понравилось.

Снейп с каким-то мстительным злорадством наблюдал за бесконечно ругающимся Блэком, пытающимся подняться с затоптанного пола. Он никак не мог понять, чем вызвана ухмылка на его аристократической физиономии — дурацкой выходкой Поттера или же столкновением его головы с полом, что повлекло за собой сотрясение мозга.

— Алексис, будешь с нами играть в пантомиму? — спросил у светловолосой девочки Джеймс. При этих словах Лили только грустно вздохнула, а Северус скривился еще больше, словно только что целиком проглотил лимон.

— У вас в Гриффиндоре все так по-дебильному развлекаются? — хмыкнул Снейп, кивком указав на Ремуса, который странно жестикулировал и картинно раздражался, когда друзьям не удавалось угадать, что же он изображает.

— Между прочим, это очень весело, — Лили с улыбкой следила за игрой. Северус к ее словам явно остался равнодушен и, фыркнув, уставился в окно.

Вечером в гостиной Гвеног Джонс сделала маленькое объявление, вернее, выразила просьбу, которая многим показалась более чем странной.

— Так, мальчики и девочки, — капитан гриффиндорцев обвела притихших ребят веселым взглядом, — завтра вы все дружно берете ласты в клешни и приходите на квиддичное поле. Явка строго обязательна. Нам нужны зрители. Плевать, если в квиддиче вы разбираетесь как кентавр в фигурном катании...

— Но какая тогда от нас польза? — полетело со всех сторон. Гвеног лишние вопросы только раздражали, и команда это уже давно уяснила. Но тут, к удивлению игроков, капитан проявила пугающее понимание.

— Некоторые — не будем указывать на этих загонщиков пальцем — выглядят так, словно их шарахнули Петрификусом, когда на поле появляются посторонние люди. Выгнать их, конечно, не составляет труда, но проделать все то же самое на матче не по силам даже мне. Знаете, как говорят маглы? Клин клином вышибают.

Джеймс покосился на странно поникших Джастина Робинса и Мэтта Хэмминга, для которых игра «на людях» и в самом деле оказалась проблемой. Идея Гвеног со зрителями им не понравилась, но сам Джеймс считал, что она в чем-то права. Страх нужно бить его же оружием.

— Вот мы и будем «вышибать» наших вышибал, — подытожила Гвеног, оглядывая скептически настроенных гриффиндорцев суровым взглядом. На лицах некоторых читалось откровенное недоверие, но перечить грозному капитану не отваживался никто. — Так что после завтрака дружно рвем когти на стадион. Чтобы гриффиндорская трибуна была забита до отказа, — сердито закончила Гвеног и ушла в свою комнату.

Гриффиндорцы вздохнули с облегчением, а кто-то совершенно отчетливо прошептал: «У меня в это время собрание Клуба Ворожбы. Вот ведь мымра!»

Назавтра факультет Гриффиндор в полном составе двинулся на поле — никому не хотелось получить взбучку от Гвеног, которая утром лично составила список всего факультета и за завтраком стращала им младшекурсников. Впрочем, некоторых и уговаривать не пришлось: Марлин почему-то считала своим долгом посещать все тренировки родной команды. Она шла рядом с Джеймсом и сквозь зубы ругалась: на ее курточке заела молния. Позади убито тащились Робинс и Хэмминг; их метлы, которые они несли на плече, грозили попасть кому-нибудь в глаз. Возглавляла колонну гриффиндорцев довольная Гвеног. Команда отделилась от основной массы факультета и направилась в раздевалку.

— Глядите-ка, — Сириус, приставив к глазам ладонь «козырьком», указывал на небольшую группку школьников, занимавших другие трибуны. — Кажется, информация о методе Джонс просочилась за пределы башни Гриффиндора.

— Что она делает? — возмутилась Мэри. — Хочет, чтобы хаффлпаффцы узнали о тактике и на матче разделали нас в пух и прах?

— Надеюсь, что она все же знает, что делает, — Ремус, устроившись поудобнее, раскрыл очередной талмуд по чарам и уткнулся в него.

Лили Эванс в тот день почему-то явилась на завтрак чуть позже обычного и сейчас спешила на стадион в полном одиночестве. Ее гриффиндорский шарф, обмотанный вокруг шеи, развевался на ветру, так что создавалось впечатление, что Эванс попросту горит. Лили затормозила у ограждения, переводя сбившееся дыхание, и в этот момент команда, возглавляемая капитаном, покинула раздевалку. Джеймс, шедший последним, вдруг замер, улыбнулся и весело помахал Лили.

Лили зарделась и обрадовалась: он не обижается на нее за то, что она отвергла его приглашение в Хогсмид! Эванс неуверенно махнула в ответ и смущенно улыбнулась, каким-то лихорадочным жестом поправляя растрепавшиеся волосы. Внезапно сзади совершенно отчетливо раздался мелодичный смех. Лили обернулась, и ее рука безвольно упала. К стадиону приближалась уже знакомая ей белокурая Алексис в серебристо-зеленом шарфе. Она с гораздо большим энтузиазмом приветствовала игроков, чем Лили, так что у нее не осталось сомнений: Джеймс махал именно этой слизеринке.

Почему-то чувствуя себя обманутой, Лили резко развернулась и побежала к трибуне, где сидели ее друзья. Нутро медленно наполнялось злостью. Вот так, значит?! Отказала одна — сразу нашел себе другую! «Ну и черт с тобой, Поттер, — злилась Лили, — можешь гулять, с кем тебе вздумается!» Однако это гордое решение почему-то не принесло удовлетворения, а наоборот, еще больше все запутало.

Вечером гостиная была практически пустой — гриффиндорцы разбрелись по своим делам, которые вынуждены были отложить из-за тренировки. Робинс и Хэмминг, донельзя счастливые удачным завершением войны со своими страхами, забавлялись с кусачей тарелкой, которая уже успела цапнуть недовольно запищавшую Дарлу за нос. Джеймс, машинально отправляя в рот соленые крендельки, изучал Карту Мародеров. В полностью развернутом виде она занимала почти весь стол. Питер, сосредоточенно высунув язык, рисовал на титульном листе Гремучую иву.

— Нужно кое-где освежить чернила, — задумчиво сказал Джеймс, — после нанесения чар Персонификации Карту уже нельзя будет подправить или что-нибудь дорисовать, — именно по этой причине они не спешили с завершением Карты. Мародеры все еще надеялись отыскать какие-нибудь скрытые ходы и комнаты, но тщательные поиски ничего не давали.

Сириус в очередной раз попытался изобразить Выручай-комнату и снова потерпел неудачу.

— Ну и Мерлин с ней, — буркнул он, швыряя карандаш в сторону. — Сохатый, там печенье еще осталось?..

Но Джеймс его уже не услышал. Его внимание было приковано к точке с именем Мэри МакДональд, которая находилась в самой странной компании, какую вообще можно было вообразить. В одной из заброшенных классных комнат в подземелье находились Кеннет Мальсибер, Брайан Эйвери и Мэри МакДональд.

— Не понял, — Ремус тоже заметил подозрительную компанию и нахмурился, — а что это Мэри делает со слизеринцами в одном помещении?

— Боюсь, что ничего хорошего, — Джеймс перепрыгнул через кресло испуганно вжавшегося в сидение Питера, на ходу выхватывая палочку. Только что от точки Мэри все остальные отпрянули, точно от прокаженной. Затем Мальсибер чуть выдвинулся вперед и замер. Все это очень и очень не понравилось Поттеру.

Он мчался по коридору, не обращая внимания на полученную после тренировки тянущую боль в икрах ног. За ним в развевающихся мантиях бежали Ремус и Сириус. Школьники спешили с ужина, так что многих приходилось расталкивать локтями. Вслед троице Мародеров неслась брань.

В подземелье было гораздо холоднее, чем в самом замке. Липкий, вязкий холод только усиливал страх за Мэри, которая определенно влипла во что-то очень нехорошее. Затормозив перед нужным кабинетом, Джеймс приложил палец к губам и рывком распахнул дверь. Застигнутые врасплох слизеринцы явно опешили, и Сириус немедленно поспешил этим воспользоваться. Оглушающее заклинание ударило Эйвери точно в грудь. Тот упал на пол и расшиб затылок в кровь, а пустая склянка, которую он держал в руках, звонко разбилась. Ядовито-синяя жидкость испарялась с отвратительным шипением, оставляя после себя уродливые черные пятна, будто от кострища. Мальсибер стремительно обернулся, лицо его, до этого странно удовлетворенное, исказилось от ярости. По-видимому, слизеринцы никак не ожидали появления ненавистных гриффиндорцев, поэтому даже охранные чары на двери поставить не удосужились. Между Мальсибером и Сириусом завязался бой, заклятия огненными струями чиркали мимо стонущей на полу Мэри.

— Луни, помоги ей, — крикнул Джеймс, уклоняясь от летящего в него голубоватого луча, посланного очухавшимся Эйвери. Ремус немедленно бросился к Мэри, и от увиденного у него болезненным спазмом свело желудок.

К МакДональд явно применили какие-то отвратительные чары, в прямом смысле слова выворачивающие человека наизнанку. Мэри пыталась руками прикрыть виднеющиеся внутренности, лицо ее было напряжено до предела, а по щекам катились слезы. Ремус никогда не видел, чтобы с человеком делалось нечто подобное, и к пугающему зрелищу оказался не готов. Он упал на холодный каменный пол рядом с однокурсницей, и его вытошнило.

Мальсибер вдруг сдавленно вскрикнул и чуть не выронил палочку из обожженной заклинанием Сириуса руки. Но сражался он отчаянно, до последнего, сжимая белыми пальцами потрепанную тетрадь, в которой, вне всякого сомнения, конспектировал все, что творило с Мэри отвратительное зелье. С искаженным от злости лицом он взмахнул палочкой:

— Виртус Вио...

— Экспеллиармус! — выкрикнул Джеймс. Слишком длинная формула заклинания Мальсибера сыграла против него — Разоруживающее Джеймса выбило из его руки палочку, из которой в самый последний момент вырвался ослепительно-белый луч. — Дьявол, — выругался Джеймс, чувствуя, как бессильно повисла левая рука. В глазах замелькали черные мухи, вызванные болью, но слизеринца можно было больше не опасаться. Сириус накинул на поверженных врагом черные веревки и перевел дух.

— Уф! Бои гладиаторов окончены... Лунатик, мать твою, ты жив?!

Над Ремусом склонились испуганные лица друзей. Он уже пришел в себя, только сладковатый привкус во рту все еще вызывал легкое головокружение и тошноту. Он отметил глубокий порез на щеке Сириуса и безвольно свисающую вдоль тела руку Джеймса, но в остальном они были целыми и невредимыми.

— Порядок, — проворчал он, поднимаясь. — Мэри... С ней какой-то кошмар творится...

Желудки у Джеймса и Сириуса оказались покрепче, но даже они не смогли сдержать стона отвращения. Жуткое зрелище, казалось, навсегда отпечаталось в их памяти.

— Ох, рыжие дементоры, — Джеймс поднялся с корточек и подошел к Мальсиберу, вернее, к его тетради, валяющейся у его ног. — Похоже, кто-то решил провести несанкционированный эксперимент. Джой как-то рассказывала мне об этом зелье, его используют в медицине, когда пациенту срочно требуется операция на тот или иной орган.

— И что, человека вот так берет и выворачивает наизнанку? — Сириус внимательно следил за другом, который просматривал записи. — И что теперь с ней делать? Как вернуть все на место?

— Откуда я знаю? — прорычал Джеймс, швыряя тетрадь на пол. — Здесь ничего об этом не написано. Инсендио.

Тетрадь вспыхнула, как сухой хворост. Классная комната наполнилась едким дымком, пергамент корчился в огне и через три минуты оставил после себя только лишь пепел.

— Нужно звать мадам Помфри, — по голосу Ремуса было отчетливо понятно, что ему и самому эта идея очень не нравится. — Нельзя лечить ее самим, можем сделать только хуже.

В этот момент Джеймс отчетливо ощутил, что ему очень не хватает Джой.

— Эй, — Сириус пнул Мальсибера под ребра. Тот наградил его таким взглядом, что даже феникс воспламенился бы раньше времени. — Слушайте сюда, алхимики недоделанные. То, что вы сотворили с девчонкой, не просто отвратительно, за такое лично я ваши яйца с удовольствием скормил бы лукотрусам. Но об этом чуть позже. Сейчас от тебя, гнида слизеринская, требуется лишь одно: вернуть все как было. Пошевеливайся, упырь!

Веревки, опутывающие тело Мальсибера, упали на пол. Тот пошевелился и поднялся на ноги, но острый кончик блэковской палочки больно уперся ему в кадык. С лица Мальсибера пропало выражение ярости и сменилось полуравнодушной, выводящей из себя улыбочкой. Он медленно, словно делая одолжение, вытащил из кармана мантии чудом не разбившуюся крохотную склянку с оранжевой вязкой жидкостью, картинно продемонстрировал ее молчавшим гриффиндорцам и сделал неосторожный шаг в сторону Мэри, глаза которой вдруг испуганно расширились, и она судорожно схватила Ремуса за руку. Тот ободряюще сжал ее холодные, как лед, пальцы.

— Это точно подействует? — Ремус внимательно смотрел на Мальсибера, который снова масляно улыбнулся.

— Абсолютно, Люпин. Получите свою потаскушку назад невредимой и почти целой.

На скуле Сириуса вздулся желвак, а бешеный огонь в глазах обещал Мальсиберу скорую и крайне мучительную смерть.

Мальсибер, не церемонясь, вылил содержимое пробирки в рот Мэри. Часть зелья пролилась ей на подбородок, но того, что она проглотила, оказалось достаточно. Джеймсу было дико наблюдать за тем, как зелье медленно двигалось по пищеводу, а тело странно бурлило, возвращаясь в свое нормальное состояние. Меньше чем через минуту Мэри уже была в полном порядке, не считая шокового состояния. Ремус бережно обнял ее за плечи и помог встать.

Джеймс с отвращением швырнул палочку Мальсибера ему под ноги, но тот почему-то не спешил ее поднимать. Видимо, он считал, что нагибаться, пусть и за палочкой, в присутствии гриффиндорцев ниже его достоинства.

— Откуда у вас это зелье? — задал вопрос Сириус, носком кеда пнув стекло, с которого все еще капала синяя дрянь. Эйвери нехорошо улыбнулся.

— Меньше знаешь — целее мордашка будет, Блэк.

Сириус машинально утер со щеки кровь, которая продолжала сочиться из пореза мелкими капельками. Ремус тем временем вывел Мэри из кабинета и закрыл дверь.

— Значит, так, — Мальсиберу, казалось, надоело ломать комедию. — Предлагаю сделку.

Джеймс и Сириус обменялись недоуменными взглядами.

— Вы никому не говорите об этом маленьком инциденте с МакДональд в главной роли, — доброжелательно начал Мальсибер.

— С какой это стати?! — разозлился Сириус. Мальсибер лениво поднял ладонь вверх, требуя тишины.

— И мы тоже продолжаем усиленно делать вид, будто бы не знаем маленькую лохматую тайну Люпина.

Сириус поперхнулся и замолчал. Джеймс почувствовал, что бледнеет. Слизеринцы явно остались довольны видом занервничавших гриффиндорцев. Справившись с собой, Поттер попытался дать задний ход.

— И что же это за тайна такая? Просвети нас, будь любезен, Кеннет.

Мальсибер подошел к Джеймсу и положил руку ему на плечо. Поттер раздраженно стряхнул ее, едва подавив свирепое желание сломать слизеринцу его аристократические пальцы.

— Не строй из себя дурака, Джеймс, тебе не идет. Мы тоже неглупые люди и давно уже обратили внимание на отлучки вашего Лунатика — так, кажется, вы его зовете?

Джеймсу пришлось стиснуть волшебную палочку в кулаке, чтобы не броситься на Мальсибера, который одним своим лощеным видом бесконечно выводил его из себя.

— Договорились, — выдавил он сквозь зубы. Мальсибер выглядел довольным. Он протянул ладонь для рукопожатия, на которую Джеймс посмотрел как на дохлого таракана. Не сговариваясь, они с Сириусом направились к двери, но уже на выходе их снова остановил голос Мальсибера, в котором звучало неподдельное любопытство:

— Эй, Поттер! А как вы нас нашли вообще?

— Меньше знаешь — больше пальцев останется, Мальсибер, — бросил через плечо Джеймс, с мрачным удовлетворением отмечая, как побагровел и уставился на свою обожженную руку враг.