Боже, только не снова! (джен)

За неделю до экзаменов Петтигрю всё ещё оставался на свободе, чем невероятно достал всех вокруг, так как ему удалось подвергнуть оцепенению всех и каждого хотя бы по одному разу (за исключением Гарри, которого, казалось, он избегает), и время от времени он оставлял сообщения на стенах школы, предупреждая о «наследнике». Эти послания, однако, служили только тому, что раздражали Филча, что, в свою очередь, бесило остальных, потому что, ну правда, кому понравится сварливый смотритель, вышедший на тропу войны? А Филч, похоже, серьёзно вознамерился воспринимать каждую вандальскую роспись как персональное оскорбление.

Гарри как раз только возвращался с очередного изнурительного занятия «отказа от подготовки к экзаменам подобно всем другим» и испытывал прилив самодовольства от того, что ему удалось смыться из библиотеки в ту самую минуту, едва Гермиона повернулась к нему спиной. Он бросил незаинтересованный взгляд на стену, заметив, что там выведено очередное послание, и замер.

Их скелеты будут пребывать в Комнате вечно.

Их? В смысле, не один человек, которого ему придётся спасать? Гарри застонал. Он ненавидел групповые спасения. В конце концов, больше людей — больше жалоб на то, что он совершил это недостаточно героически, и больше подозрений и спекуляций о том, каким именно образом ему удалось узнать, что следует сделать. К счастью, выходит, что он первым увидел это новое угрожающее послание — или, по крайней мере, одним из первых, — так как учеников ещё не приказали запереть в своих гостиных. Это позволило ему выиграть немного времени.

Гарри незамедлительно отправился в кабинет Локхарта.

— Профессор, тот петух, которого я спёр… эм, одолжил у Хагрида, всё ещё у Вас? — с порога потребовал он, врываясь без стука и надеясь, что Локхарт в кабинете один.

К счастью, у Локхарта никого не было.

— Конечно! Ты же сказал, что он позволит нам поразить василиска, не подвергая при этом риску наши жизни.

— Неоправданному риску, — поправил его Гарри. — Мы всё ещё имеем дело с василиском, а это всегда очень опасно. С другой стороны, мы продержались семь месяцев, пока он свободно перемещался по школе, оцепеняя людей на каждом повороте, так что с нами всё должно быть в порядке.

Локхарт кивнул.

— Я уже четырежды впадал в окаменение — что для меня ещё один раз?

— Именно, — согласился Гарри. — Итак, очевидно, по крайней мере, два человека утащены в Комнату — возможно, больше. Это означает, что этот дурацкий дневник тоже будет там, а студенты взяты в заложники, чтобы заманить меня. Кажется, у меня создалась репутация человека, спасающего других людей, — пояснил он.

— И не говори, — сухо произнёс Локхарт.

— Теперь, независимо от того, что произойдёт в катакомбах, мне необходимо, чтобы Вы придерживались плана. Скорее всего, события там примут довольно странный оборот — существует вероятность, что злоумышленник действительно сумасшедший. Просто делайте вид, что знаете, что делаете: позвольте мне немного поглумиться над ним, а затем, как только покажется, что сейчас появится василиск, дайте петуху кукарекнуть. Я позабочусь обо всём остальном, — сказал Гарри, доставая свою мантию-невидимку.

— Выглядит очень ценной, — завистливо заметил Локхарт, пробуя материал на ощупь.

— Так и есть, — сурово отрезал Гарри. — К тому же, это — фамильная ценность, так что даже не думайте об этом. Помимо того, два десятка людей могут поручиться, что я на самом деле являюсь владельцем этой вещи, и я не скажу Вам, кто именно, чтобы Вы не могли добраться до всех них. А теперь забирайтесь под мантию, чтобы мы могли наконец отправиться в путь.

— Ладно… — разочарованно вздохнул Локхарт, но сделал ровно так, как сказал Гарри.

В молчании добирались они до туалета Плаксы Миртл, намеренно проигнорировав объявление Дамблдора, что все студенты должны вернуться в свои гостиные. Когда они пришли, Гарри направился прямиком к раковинам в поисках той, на поверхности которой была выцарапана змея, пока Локхарт уговаривал Миртл позволить ему оставить автограф на её кабинке. Гарри действительно начинал задумываться, может ли этот тщеславный профессор прожить дольше двадцати минут, не испытывая желания оставить на чём-либо свою подпись.

— Эй, я нашёл его, — крикнул Гарри. — Откройся.

Локхарт подошёл поближе и с неуверенностью заглянул в возникшую темноту.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты можешь заставить появиться лестницу.

— Каким образом я могу заставить лестницу появиться? — логически возразил Гарри. — У меня, знаете ли, нет с собой грёбаного руководства. Кроме того, если бы здесь должна была быть лестница, то почему, ради всего святого, она не появилась до сих пор? Тот факт, что необходимо говорить на парселтанге, чтобы зайти так далеко, должен значить, что Слизерин не стал бы мучиться, заставляя лестницу появляться только в том случае, если ты о ней попросишь. Предполагается, что он должен быть более разумным, чем Гриффиндор, в конце концов.

— Как скажешь… Но, серьёзно, что там внизу? Мы никак не можем узнать, как далеко под землёй находится Комната, и там, вероятно, ужасно грязно. — Локхарт сморщил нос от одной только мысли.

Гарри вздохнул. Серьёзно, сейчас у них есть проблемы важнее, чем санитария. Как, например, два-или-больше заложника в Тайной комнате в компании Петтигрю и крестража Волдеморта.

— Вот что я Вам скажу, — наконец произнёс Гарри, — Вы прыгнете первым, и я применю амортизирующее заклятие, чтобы смягчить падение.

— Это не поможет против всей пыли и грязи, которая наверняка должна была накопиться там, внизу, по прошествии тысячелетия или около того, — возразил Локхарт.

— Что ж, это лучшее, что Вы можете получить, так что предлагаю Вам согласиться, — проревел Гарри. Боже, это сюсюканье занимает больше времени, чем просто пригрозить ему, как сделали они с Роном в прошлый раз.

— Но я должен выглядеть презентабельно, чтобы предстать перед Дамблдором и прессой, когда мы покончим с этим и совершим триумфальное возвращение, — запротестовал он.

— Грязь добавит убедительности, — не сломился Гарри.

— Но…

— Просто идите. — Гарри толкнул его в темноту и быстро наложил амортизирующее заклятие, как и обещал. — Что напомнило мне, кстати… — Он вытащил своё зеркало. — Эй, Сириус.

— Что? — отозвался тот. Гарри едва мог его слышать из-за громкой музыки и смеха на заднем фоне.

— Я… Ты где? — спросил Гарри, прислушиваясь к голосам, раздающимся вокруг его блудного крёстного отца. — Я не узнаю акцента.

— Это потому что я в Вегасе, — объяснил Сириус, словно это было очевидно.

— В Вегасе? Ты в Америке? — возмутился Гарри. — Что ты там делаешь?

— Играю, — терпеливо разъяснил Сириус. — Ну, это и… но ты ещё слишком мал для такого.

— Мне двадцать четыре, — раздражённо напомнил Гарри, скрещивая руки на груди.

— Именно, я и говорю: слишком мал, — согласился Сириус. — Мне, однако же, тридцать семь, раз уж мы, как оказалось, принимаем во внимание обе временные линии, — а это уже кое-что.

— Сириус, ты… Знаешь, забудь, — сказал Гарри, тряся головой. — Слушай, мне нужно, чтобы ты передал в «Ежедневный пророк», что двоих студентов утащили в Тайную комнату.

Сириус моргнул.

— С какой такой радости?

— Ты имеешь в виду, помимо того, что, по крайней мере, двух студентов действительно утащили в Тайную комнату? — поинтересовался Гарри с невинным видом.

— Да, чёрт побери. Ты весь год старался не поднимать вокруг этого шумиху, забыл? Почему ты хочешь разрушить всю секретность сейчас?

— Потому что всё подошло к своему логическому завершению, и я хочу получить доказательства, когда поймаю Петтигрю, — сообщил ему Гарри.

— Думаешь, тебе это удастся? — спросил Сириус, стараясь не выказать чрезмерной надежды в голосе.

— Лучше бы мне постараться, — яростно ответил Гарри. — Но, слушай, мне пора идти. Я оставил Локхарта там, внизу, в одиночестве, и, если не поспешу, он наверняка смоется, как-нибудь разозлит крестраж Волдеморта, и тот его убьёт.

— Просто чтобы прояснить: это будет плохо? — невинно уточнил Сириус.

— Конечно, плохо. Смерть под моим надзором станет огромным пятном на моей репутации местного героя! — воскликнул Гарри. — Пока.

Гарри обернулся и увидел пялящуюся на него Миртл.

— Что?

— У тебя проблемы, — серьёзно сказала ему она.

Гарри закатил глаза и достал свой Нимбус 2000, расчехляя его. Может, не совсем честно было заставлять Локхарта прыгать, когда у него с собой всё это время была метла, но серьёзно, Локхарту действительно стоило подготовиться лучше. Не говоря уже о том, что Гарри не был уверен, что он вообще умеет летать. В конце концов, если бы он умел, то, вероятно, всегда носил бы метлу с собой, чтобы избегать подобных ситуаций, если бы в том возникала необходимость, учитывая, что он такой чудовищный трус.

Когда Гарри приземлился рядом с Локхартом, профессор очищал свою мантию от пыли и тщетно старался выглядеть презентабельно.

— Всё это время у тебя была с собой метла?! — После утвердительного кивка Гарри он послал ему убийственный взгляд и замаршировал вперёд по туннелю.

— Простите, — не совсем искренне извинился Гарри, переходя на бег, чтобы поравняться с ним. — Люмос.

Когда они наконец достигли главной Комнаты, взору их предстал совершенно иной вид, нежели в прошлый раз. Вместо лежащей на полу подле статуи Слизерина Джинни там располагался распростёртый Петтигрю.

— Стоит его парализовать, как думаете? — поинтересовался Гарри вслух.

— Не вижу причин, по которым тебе стоило бы беспокоиться, — ответил Локхарт, бросая взгляд на Петтигрю. — Не похоже, чтобы он был способен сдвинуться с места в ближайшее время.

— Да, думаю, Вы правы, — неохотно согласился Гарри. — С другой стороны, он невероятно хорошо избегает поимки.

— Надо же, он может ускользнуть от ребёнка, должно быть, он криминальный гений, — пробормотал Локхарт, всё ещё очевидно обиженный на Гарри за то, что тот вынудил его запачкать свою одежду, когда в этом не было технической необходимости.

— У меня была только одна метла, знаете, — заметил Гарри в свою защиту. — И не то чтобы я знал, что сегодня — тот самый день, до тех пор, пока не увидел надписи на стене.

Локхарт упорно делал вид, что не слышит его, решив вместо этого рискнуть и пройти дальше в комнату.

— Гарри!

Взгляд Гарри метнулся по направлению голоса.

— Джинни? Что ты здесь делаешь? Ох, привет, Луна.

Почему-то видеть Луну в Комнате было не так поразительно, как Джинни, хотя Гарри и не был уверен, было ли это из-за склонности Луны попадать в странные ситуации или потому, что шансы, что Джинни снова окажется утащенной в Тайную комнату, были астрономически малы.

— Мы как раз возвращались от фестралов, когда лысый коротышка напал на нас, бормоча что-то о том, что он становится для этого слишком стар и чувствует себя почти извращенцем, похищая двух маленьких девочек, а потом, я думаю, он нас отключил, потому что мы очнулись только пару минут назад, — объяснила Луна.

— Для справки: я никогда в жизни больше не пойду с тобой кормить фестралов, — решительно заявила Джинни.

— Это вряд ли честно, — возразила Луна. — Мне показалось, что он ждал тебя и взял меня только потому, что мы были вместе, так что, если кому и следует не хотеть больше проводить время вместе, так это мне.

— Дело не в похищении, Луна, — вздохнула Джинни. — Просто я ведь не могу видеть твоих жутких зомби-лошадей, так что ходить туда и наблюдать, как ты гладишь их и кормишь сырым мясом, которое на моих глазах разрывается на куски невидимыми существами, весьма странно и развлечение совсем не для меня.

— О, — Луна замерла на секунду. — Ты всегда можешь пронаблюдать, как кто-то умирает, — предложила она.

— Луна! — воскликнула возмущённая Джинни. — Я не могу этого сделать!

— Почему нет? — разумно спросила Луна. — Стоит только сходить в святой Мунго и попросить их о помощи. Люди там умирают постоянно.

— Это не очень хороший отзыв о магическом госпитале, — вмешался Гарри.

Луна только пожала плечами.

— Чем больше знаешь о магии, тем меньше стремишься узнать о медицине, так что он замечателен для травм, но если с тобою приключилась болезнь — в особенности, маггловская, — то тебе не повезло. Но, конечно, чем больше знаешь о магии, тем меньше склонен уважать маггловские методы.

— Это очень печально, — откровенно заметил Гарри.

Ещё одно пожатие.

— Такова атмосфера.

— Он никак не очнётся, — произнёс тихий голос.

Гарри оглянулся, чтобы увидеть Локхарта, с опаской тыкающего Петтигрю ногой.

— Мне без разницы, придёт он в себя или нет, он просто нужен мне живым, — сказал Гарри. — Хотя, если подумать об этом, он нужен мне необязательно даже живым, верно? Только целым и нерастерзанным.

— Я практически уверен, что он всё ещё жив, — сообщил Локхарт.

— Да, — согласился Том Риддл. — Пока.

— Почему, ради Мерлина, ты убиваешь единственного человека, глупого достаточно, чтобы прислуживать тебе, даже когда ты не что иное, как бестелесный дух? И ты даже меньше этого, так? Ты — всего лишь дневник, наполненный кучей подростковых переживаний.

Риддл метнул в сторону Гарри гневный взгляд, но не ответил, покручивая вместо этого палочку Локхарта в своих пальцах. И чего ради Локхарту приспичило класть её на пол? Это грозит осложнить дело. Но, с положительной стороны, это была не сочетаемая палочка, так что Риддлу не удастся использовать её так же эффективно, как он использовал палочку Гарри.

— Я действительно надеюсь, что ты планируешь воспринимать меня серьёзно, Гарри Поттер, — произнёс Риддл. — Хвост поведал мне, что ты частенько пренебрегаешь этим, но я ждал этого момента долгое время — шанса увидеть тебя, поговорить с тобой.

— Если ты хочешь узнать, как я пережил Убивающее проклятие, ответом будет «не твоё дело», — вежливо намекнул Гарри.

— Не думаю, что ты до конца понимаешь, — медленно проговорил Риддл. — Я собираюсь убить тебя. Это неизбежно, и ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить это. Хвост тоже умрёт. Мне нужна его жизненная энергия, чтобы облачить себя в реальность. Те две девочки, однако, не обязаны умирать. Но я убью их — и медленно, если ты не дашь мне ту информацию, в которой я нуждаюсь.

— Если ты всё равно собираешься убить меня, тогда какая разница, как я пережил Убивающее проклятие? Просто используй другое заклинание, — предложил Гарри, настороженно пожирая глазами палочку в руках Риддла и предполагая, что, возможно, не самой лучшей его идеей было побуждать молодую версию Волдеморта его убить.

— Ты хоть представляешь себе, насколько скучно было слушать обо всех глупых маленьких проблемах глупого маленького человечка? Он писал в дневнике долгие месяцы, делился со мной всеми своими жалкими переживаниями и горестями: как Сириус Блэк сбежал из Азкабана и собирается убить его; как тот может рассказать Римусу Люпину правду о том, что случилось с Поттерами; как он был лишён возможности объявиться живым, не раскрыв своего предательства; как все мои последователи посчитают его смерть причиной моего падения; как, независимо от всех усилий, что он прилагает, он никак не может сделать так, чтобы василиск убил кого-то.

— Ну, мне жаль, что тебе было скучно, — съязвил Гарри. — Хотя, серьёзно, если это было худшее из твоих неудобств, тебе феноменально повезло. В прошлом году тебе приходилось мириться с заиканием. Весь год. Клянусь, это доводило до мигреней даже меня, а я видел Квиррелла только во время занятий. — Он остановился. — Головные боли на самом деле могли быть как-то связаны с твоим лицом у него на затылке, но не будем вдаваться в подробности.

— Почему ты не воспринимаешь меня всерьёз? — начал закипать Риддл. Его рука, держащая палочку, дёрнулась.

— Потому что ты — прибежище подростковых переживаний, — просто ответил Гарри. — Я уже говорил это. С другой стороны, василиск — вот это уже серьёзно. Я даже, пожалуй, зайду так далеко и скажу, что это ужасающе. Конечно, если ты не собираешься призывать его и хочешь только побеседовать, то я могу смириться и с этим тоже. Дальше последует ещё больше сарказма и сомнений в крутости человека, ведущего дневник.

— Меня будут бояться больше всех других когда-либо живших волшебников! — вскинулся Риддл. — Я — грёбаный массовый убийца!

— Соглашусь с высказыванием о массовых убийствах, — сказал Гарри. — Но весь эффект разрушен тем фактом, что ты ведёшь дневник. В смысле, серьёзно, что за хрень? Типа: «Дорогой дневник, сегодня я вырезал целую деревню магглов. Разве я не дьявол? И нет, я никоим образом не пытаюсь компенсировать этим то, что мой отец бросил мою мать ещё до моего рождения. И нет, вышеупомянутый отец не был магглом, откуда берутся эти чудовищные предположения? Они определённо не великолепны».

— Прекрати, — приказал Риддл, раскрасневшийся от гнева.

— А что до «самого устрашающего волшебника всех времён и народов» — ни за что. В смысле, серьёзно. Сейчас ты, может, и держишь всех в страхе, но это история одного поколения. До тебя все были в ужасе от Гриндевальда, и, видит бог, до него были бесчисленные множества. И всем известно, что Дамблдор всё равно более уважаем, чем ты.

— Я намеревался позволить твоим маленьким подружкам жить, Поттер, но ты зашёл слишком далеко. Говори со мной, Слизерин, величайший из Хогвартской четвёрки, — прошипел Риддл.

— Ого, да у него было то ещё эго. Интересно, приходилось ли ему самому говорить это, когда он сам посещал Комнату, — задумался Гарри.

— Ну что, пришло уже время? — прошептал Локхарт, становясь рядом с Гарри.

— Почти, — тихо ответил он. — Закройте глаза, я скажу Вам, когда. Эй, Луна, Джинни, вам тоже лучше закрыть глаза. Даже если вы всего лишь окаменеете, сейчас явно не лучшее время для этого.

Гарри подождал до тех пор, пока не услышал, как Риддл сказал:

— Убей их. Убей их всех.

— Пора, — выдохнул он.

Несколько мгновений спустя он услышал звук петушиного кукареканья, который ни с чем невозможно было спутать, и громкий стук, словно что-то тяжёлое повалилось на пол. Гарри рискнул бросить взгляд сквозь зеркало и увидел, что василиск мёртв. К счастью, его глаза тоже были закрыты, так что Гарри даже не окаменел. Глаза василисков могут убивать и/или оцепенять, даже когда сама змея умерла? Гарри обрадовался, что ему не пришлось этого узнать. И, если об этом подумать, почему вообще встречаться взглядом с василиском — такая опасная вещь? Надо не забыть поинтересоваться об этом у Гермионы. Или, если она не знает, у Дамблдора. Может быть, даже у Хагрида. Определённо кто-то где-то должен располагать ответом на его вопрос.

— НЕТ! — закричал Риддл, прерывая размышления Гарри и по каким-то неведомым причинам всё ещё говоря на парселтанге. — Ты заплатишь за это, ты…

— О, да брось ты уже наконец, — с раздражением сказал Гарри. Он повернулся к Локхарту. — Вы добыли дневник?

Локхарт кивнул.

— Конечно, — сказал он, передавая дневник Гарри.

— Превосходно, — просиял Гарри, натягивая перчатки из драконьей кожи, сознавая, что ему здорово повезло, что сегодня у него в расписании стояли Зелья. — Акцио клык василиска.

— Что ты делаешь? — всполошился Риддл, резко переходя на английский.

— Уничтожаю твой дневник, — прямо сообщил ему Гарри, ловя подлетевший к нему клык.

— Но… ты не можешь! — в отчаянии запротестовал Риддл, двигаясь в сторону Гарри.

— Ты слишком стар, чтобы заниматься такими глупостями, и, учитывая твой статус самопровозглашённого «ужаснейшего из волшебников», мне, честно признаться, стыдно, что у тебя до сих пор сохранилась эта вещь. Это ради твоего же блага, правда, — издевательски произнёс Гарри, вонзая клык в зачарованный дневник.