Новые маги (джен)

Эммелина доковыряла овсянку, жалея, что у неё нет домового эльфа. Не то чтобы это проблема — найти такового. Просто ей нравилось есть собственноручно приготовленное. Только получалось редко когда: всё в разъездах, командировках, изучении документов да книг. Сейчас в этот список добавились ещё и задания тайного ордена. Эммелина искренне завидовала Атике: вот уж кто свободна как ветер! Только сейчас в орден записалась, а так — занималась, чем хочет. Умом Вэнс понимала, что это плоды давней работы, прежде всего, над собой. У Атики хватает денег на пару столетий пропитания, а всё остальное, включая одежду, она делала сама или добывала по знакомствам, платя услугами. Никаких обязательств.

С другой стороны, понятия о красивой жизни у Атики тоже отсутствовало. Изысканные одеяния, макияж, предметы обихода, в конце концов, дом — во всём этом великая волшебница просто не нуждалась. Разве что дом, да и тот — безопасное место, а не такое, где будет уютно и тепло на душе. Если «Атика» и «душевное тепло» — сочетаемые выражения, что сомнительно. Эммелина вздохнула, взмахом палочки левитировала тарелку с вилкой полоскаться в раковине и отправилась в душ.

После душа Вэнс начала собираться. Двухнедельных отпуск, когда вместо неё побудет Дэниэл, вылился в сопровождение научной экспедиции. Сами Фламели! Надо выглядеть на все сто. Хотя бы в своих глазах: Николасу и Пернелле больше шести веков, вряд ли их особо волнует внешность телохранительницы. Походные мантии — как на подбор, аккуратные и в тон глазам, тёмно-коричневые с эмблемой её отдела. В таких, покуда не выпачкаются и изорвутся, она будет представительна. Важное качество: на работе от этого зависит, с какой скоростью очередной чиновник даст очередное разрешение, благодаря которому она спасёт несколько жизней. Немного подумав, Вэнс отложила пару мантий и один тёплый плащ с капюшоном, ещё один накинула на себя. Утепляющие чары — это, конечно, замечательно, да магия работает не везде. Так что — тёплая одежда, да с запасом.

Расширенный набор зелий и артефактов. Косметичка. Запасная палочка. Волосы уложить заклятьем, и красиво, и двигаться не мешают. Сверху обруч — защита и прекрасно оттеняет причёску. Так, профиль, фас, тыл — неплохо. До её официальной мантии или, тем более, платья не дотягивает, ну да не на светский раут собралась. Снаряжение — мысленно пробежалась по списку — всё взяла. Что ещё? Поставить защиту дома на включение через две секунды и аппарировать в предместья Лондона. Осталось последнее — гармония. Ещё одно перемещение.

Тихая старица поросла тиной. Эммелина повисла над ней, уселась в позе лотоса. Вдалеке квакает лягушка. Никаких чар: в воздухе держит вектор, прямо удерживаемый волей. Ветерок скользит над водами. Поток волшебства неспешно вливается в вектор, прямой и спокойный, как местная природа. Мир не застыл, но движется медленно, проходя через восприятие Вэнс. Предельно сосредоточенная и столь же спокойная воля охватывает окружающее. Чувство, отдалённо сходное с ментальным или магическим ощущением, но, на самом деле, целиком духовной, совершенно немагической сущности, охватывает всё более широкую зону. Дубовый лес, шорох его и шелест листвы, юркий заяц и птичья песенка, размеренный ток соков, нежное тепло солнца у крон, глубокая прохлада у корней и естественное единство, невыразимое словами…

Эммелина закончила медитацию спустя пятнадцать минут. Целых пятнадцать минут, что смогла удержать связь с лесом и старицей, минуты покоя и скорости, время, когда естественные скрепы души исчезли и она, нагая, вбирала чистоту природы. Потом — словно резь в глазах после долгих лет во тьме. Обычный свет просто слепит их. Душа закрылась ¬— древний и от этого не менее разумный защитный рефлекс. Без него тому же дементору даже пальцем манить не надо — еда сама вырвется из тела и прилетит в рот. Впрочем, осознанно открытая душа получает и возможность прямого противостояния дементору, точно Патронус. Это глубокая теория: Эммелина не настолько сошла с ума, чтобы попробовать. Вот с Атики бы сталось…

Аппарация. Кому рывок, а кому мягкое, почти неслышимое скольжение по кромке мира. Медленней, быть может, на секунду, зато есть возможность прервать перемещение в середине, почуяв опасность, тише и неприятных ощущений меньше. В процессе Эммелина успела ощутить прохождение аж трёх преград и была готова остановится, если сработает защита от непрошенных гостей. Пронесло.

Вэнс появилась на каменистом острове. Западный горизонт ещё щурится звёздами, восточный осветился нежно-жёлтым, а между ними из тёмно-серой пелены густо падают тяжёлые дождинки, что туда-сюда метал ветер. Свежо, мокро, холодно и пахнет морем. Горит маяк. Эммелина по-детски отпрыгнула от волны и поспешила уйти с пляжа: не хватало ещё ноги замочить.

На миг Вэнс вспомнила, как бегала в детстве под дождём и как получала за это от матери. Улыбнулась — про себя. Чуть ускорилась, сохраняя выдержанную внутреннего достоинства походку. Долго же она её отрабатывала в своё время. Подошла к двери, заботливо приоткрывающейся, впитывая свежесть и запах морского ветра, затем встряхнулась, будто кошка — одежда моментально высохла и согрелась — вошла в прихожую и легонько поклонилась хозяину:

— Доброе утро, магистр Фламель,— формально максимально уважительное обращение к магу именно такое.

Магистр волшебных наук и искусств — это обращение, утверждённое Всемирной Научно-Магической Конференцией обращение к волшебнику, присуждается по совокупной силе, искусству и научным достижениям. Пусть Конференция уже не собирается — Вторая Мировая война прервала привычный порядок вещей, а восстановить энтузиастов не хватает — но её Постановления обязательны для всех, подписавших международные договоры. Даже Германия при Гриндельвальде их соблюдала — уж в науке-то великий тёмный маг толк знал. По тому же договору, степень могла быть присуждена МКМ как правопреемницей Лиги Магических Наций. И присуждалась крайне редко: чтобы попасть в плотнейший график собраний Конфедерации, нужно иметь воистину всемирную известность или иметь поручительство одного из представителей, что как бы не сложней. Фламель не просто получил степень в числе первых — он выступал одним из её основателей, до сих пор имел право присуждать её личным решением. Ниже стояли степени мастера и подмастерья — их даровали национальные коллегии мастеров, обязательно в присутствие магистра.

— О, не стоит формальностей, просто Николас,— улыбнулся ей маг — точно солнышко из-за туч показалось.— Вы прибыли раньше, Эммелина.

— Предусмотрительность,— пожала та плечами.— Нужно же ознакомиться с теми, кого буду защищать?

— Скорее — оберегать от мелких неудобств,— Фламель приглашающе махнул рукой, и они поднялись в гостиную. Вэнс отметила редкую гармонию того, что сейчас приняло называть «дизайн». Редкую — но с гармонией той же старицы не сравнится. Что вообще может превосходить гармонию природы?

— Эммелина, привет,— в гостиной Вэнс окатило волной интереса и любопытства. Живые ореховые глаза встретились с холодно-синими служащей Министерства. Такое ощущение, что эмоции миссис Фламель просачиваются сквозь ментальные щиты и окружающих. Но человек такого возраста разве может не контролировать себя?— Ох, прощу прощения,— эмоциональный фон пропал разом.— Ты стала слишком чувствительной.

— Доброе утро, Пернелла. О чём ты?

— Чаю? Как хочешь. Я, скажем так, практикую нестандартную менталистику. Ощупываю окружающее своими эмоциями как эхолотом. Обычным магам приятно, чувствительные менталисты закрыты щитами — а ты чуешь сквозь них.

— И?— подняла бровь Эммелина.

— И ничего,— Пернелла отхлебнула из высокой хрустальной чашки, взглядом отлевитировала такую же Вэнс — та приняла и с удовольствием отпила вкуснейший кофе.— Просто подумалось, тебе будет интересно.

— Да уж,— вздохнула Эммелина. Первый же эмоциональный удар «аффэ» показал бы то же самое — но не факт, что она осталась бы жива. Усилием воли Вэнс наложила поверх своего постоянного щита, названного сканером Атики равномерной сетью, ещё один, простейший, слабейший, зато без малейший прорех. С такого соскользнёт направленные эмоции, хотя чужая воля пройдёт, словно нож чрез масло. Временное решение.— Попробуй ещё раз.

На этот раз эмоции ощущались гораздо слабей, но всё равно чувствовались. Плохо. Эммелина потянулась к амулету, серебряному буревестнику, на шее, нажала на крылья и голову в определённой последовательности. В тот же миг всё окружающее отсекло — заработал помехогенератор. Заодно она лишилась всякой ментальной чувствительности. Впрочем, оставалась неплохая замена — духовное восприятие.

— Ох, Николас уже ушёл!— только сейчас заметила Вэнс.

— Зелье готовит,— пожала плечами жена Фламеля.— Наше особое.

— Первый Великий Концентрат?— уточнила Вэнс. В научном мире известна только одна совместная работа Фламелей, носящая статус Великого зелья наравне с Феликсом Фелицис, Эликсиром Тринадцати и Светлой Иллюзией. Готовить Концентрат нужно, минимум, вдвоём, причём один из магов должен направлять громадные энергетические токи. В итоге получается эдакий аккумулятор волшебства, превосходящий чистую кровь на несколько порядков. Почему зелье звалось Первым, можно было только догадываться: больше Великих Концентратов не существовало.

— Эту недоработку?— хмыкнула миссис Фламель.— Нет, Пятый. На случай, если понадобится энергия в экспедиции — лаборатории-то под рукой не будет.

— Иногда жалею, что неталантлива в зельях,— вздохнула Эммелина.— Ладно, что от меня будет требоваться?

— Мелочи,— отмахнулась Пернелла.— Драконов поотгонять и поотлавливать, за детьми присмотреть…— испытующий взгляд.— Погоду хорошую сможешь обеспечить?

— Без проблем,— уж это-то Эммелина умела получше любого европейского мага. Быть может, Атика, после долгих ритуалов, или Дамблдор… но она-то — сразу!

— Вот и ладненько,— широко улыбнулась жена Николаса.— Посиди здесь немного кофе,— полна кружка явилась на столик,— к твоим услугам. Ну и закуска к нему,— ваза, полная конфет.— Мне ещё консервировать активную зону лаборатории. А то представляешь, мы возвращаем, а башни-то и нет! Утонула вместе с Англией.

— Не хочу представлять,— передёрнула плечами Эммелина. Кажется, Атика очень преуменьшала, рассказывая о «лаборатории высоких энергий».

— И не надо,— аппарировала беззвучно, просто — раз! — стул уже пустует.

* * *

— Привет, Гарри,— загадочно улыбнулась девочка.— Всё горишь отражённым огнём?

— Привет, Луна, о чём ты?— мальчик с некоторым недоумением смотрел на собеседницу, которую Атика привела на площадку для перемещений.

Вокруг работали охлаждающие чары, Гарри уже надел тёплую куртку, поверх — сизоватый походный рюкзак. На вопрос «зачем, если есть кольцо и чары тепла?» последовало закономерно-параноидальное «всякое бывает; лучше не рисковать». Новая знакомая неторопливо застёгивала куртку. Холодный воздух не доставлял её неудобств, хотя здесь было под двести пятьдесят кельвинов, или, «в более отсталой системе измерения», как выражалась Атика, минус двадцать градусов Цельсия — Фаренгейта наставница вообще презирала.

— Просто говорю, что вижу,— девочка продолжала невозмутимо одеваться.— Интересно, как делают мороженое?

— Эм?— только и успел сказать Гарри.

— …Наверняка его кладут в такую холодину, и оно растёт само собой. Как плесень. И подкармливают молоком.

— Э, Луна, а причём тут мороженое?— перед глазами встала эта картинка — растущее в мороз мороженое. Только почему-то тёмно-серое и пахло не очень. Как плесень.

— Оно холодное, и тут холодно,— пожала та плечами, наконец, застегнув молнию.— Интересно, а если сделать снег из сиропа, он будет вкусней, чем мороженое, или не очень?

— Ну у тебя и фантазия!— восхитился мальчик.— Тебя ведь тоже учит Атика?

— Ага, ярко горящая,— Луна достала палочку и ткнула в небо.— Сноуинг!— из палочки вылета череда бледно-синих искр, и только.

— Это должно было сработать?— скептически спросил Гарри.— Не помню такого заклинания.

— А вдруг!— Луна задумчиво посмотрела на палочку.— Как-то же составляют эти заклятия? Слова других языков… А если так? Никсо!

На этот раз около палочки начала формироваться какая-то конструкция, но рассыпалась тысячами белых искорок. Гарри отдёрнул руку — искры кололись.

— Что я делаю не так?— спросила девочка себя.

— Повторяй ещё десяток тысяч раз, и что-то получится,— заметила подошедшая со спины Атика — дети вздрогнули.— Или используй устоявшиеся формулы. Только если хочешь настоящий снег, а не трансфигурацию или временную материализацию, то придётся подождать. Или попроси Эммелину, она в этом мастер.

— Спасибо,— серьёзно кивнула Луна.— Обязательно спрошу.

— Мы идём?— спросил Гарри, одновременно послав ментально: «Луна всегда такая странная?»— до этого они говорили мало, и девочка показала себя молчуньей.

— Ага,— портал открылся без малейшего взмаха палочки. «Одно время считала её Видящей — но это не так. Луна коснулась того, что за человеческой природой. Но у неё светлая душа и пытливый ум».— Вперёд.

Знакомое Гарри снежное поле, наст и гуляющий повсюду ветер — вот чем встретило запорталье. Сверкали, будто искорки изначального света, в лучах солнца, колючие искорки-снежинки. Мальчик прищурил глаза — после умеренного, мягкого дня дедушкиного поместья, здесь было ослепительно ярко.

Их встречали. Три закутанные в тёплые плащи, в перчатках и чёрных очках, фигуры. Николас и Пернелла Фламели и Эммелина Вэнс. Последняя, поприветствовал скупой улыбкой, немедленно вручила пару очков.

— Тепло оделись?— «поздоровалась» Пернелла.— Точно? Атика, точно тепло? К приключениям готовы?

— Готовы,— вставил, наконец, Гарри.

— Атика?— подошёл к женщине знаменитый алхимик.— Как ты собираешься…

— Смотри,— оборвала его ритуалистка. Извлекла из воздуха палочку, выписала в воздухе узор, тут же заполняющийся некими символами, завершающим жестом перечеркнула его и… исчезла. На её месте повис чёрный шарик. Фламель рывком схватил его, пока не унесло порывом ветра, спрятал в карман, пояснил для детей:

— Это было неосновное тело Атики. Она его сжала и оставила на всякий случай. Если что, увеличим и позовём на подмогу.

— Чёртовы заморочки великих…— пробормотала Эммелина.

— Ничего,— улыбнулась ей Пернелла.— Сама такими обзаведёшься, какие твои годы,— и строго напомнила детям.— Очки!

К удивлению мальчика, очки не затемняли всё, а снижали яркость избирательно: блики, само солнце существенно померкли, общая яркость снега и небес снизилась ровно до такой степени, чтобы можно было комфортно на них смотреть.

— Ну как?— самодовольно поинтересовалась Пернелла.

— Классно!— только и сказал Гарри.

— Ещё бы, Николас делал, но не признается — скромный он у меня,— повернулась к девочке.— Луна Лавгуд, верно?

— У тебя за пазухой кусочек Солнца,— кивнула Луна.

— А, ты про Великий Концентрат?— но девочка отрицательно покачала головой.— А, иносказательно?— кивок.— В принципе, верно. Суть выхватываешь. У Николаса что видишь?

— Порядок кристалла…— нахмурилась Луна.— Поток… ой, я не знаю.

— Умница,— потрепала её Пернелла по… точнее, хотела потрепать, но рука уткнулась в мех.— А Эмма, Эмма что?

— Танец,— радостно улыбнулась Луна.— Она танцует с миром. Краси-и-иво! Эмма, а научи снег вызывать!

— Эммелина, моё имя — Эммелина,— Вэнс невольно улыбнулась в ответ.— Это очень сложно, особенно здесь. Сухо.

— Сухо?— Луна недоумённо огляделась.— А снег?

— В воздухе сухо,— пояснила Вэнс.— Для осадков нужна влажность. Или тучи.

— Сложно, но ведь можно?— наседала Луна. Николас наблюдал отстранённо, его жена — с веселинкой в глазах, Гарри же не знал что и думать. Луна… такая Луна.

— Можно, только зачем?

— Ну Эмма, ну пожалуйста, ну…— Луна скорчила жалобную гримасу. Сначала Вэнс отвернулась, но потом нехотя ответила:

— Сейчас, что ли?

— Сейчас-сейчас!— закивала Луна. Взгляд её был каким-то мечтательно-предвкушающим — пожалуй, за полчаса общения с этой девочкой, Гарри обогатил свой опыт десятком странных сочетаний эмоций.

— Отойдите метров на десять,— велела Эммелина. Как ни странно, Луна совсем не сопротивлялась, когда Николас утянул её от Вэнс.

Сама же ответственная по магическим ЧП прикрыла глаза — буквально на миг — Гарри поймал девственно чистый, спокойный и какой-то возвышенный взгляд. На миг ему показалось, что за посеревшими глазами скрываются плывущие по безбрежным небесам тучи. Вот эти тучи закрутились грозовым водоворотом, вот блеснула первая молния…

Эммелина подняла руки вверх. Медленно, словно что-то сдвигала. Как наяву, Гарри почудилась сероватая, подобная смерчу, воронка вокруг чародейки в изумрудном плаще. Капюшон попросту сдуло невесть резко усилившимся ветром. Руки Вэнс сошлись — она плавно повернулась на одной ноге, выписывая ладонями и пальцами незримые узоры. Только теперь Гарри увидел расходящуюся от неё чародейскую сеть. Сложность? Мальчик никогда таких не видел и не мог даже адекватно оценить. С одной стороны, все элементы простые, правда, непонятные, с другой — паутина заклятий разошлась далеко за горизонт и чуть ли не до границ тропосферы вверх.

Волшебница продолжала двигаться. Очень медленно ускорялась — движения всё больше напоминали танец. Плавный, гармоничный и одновременно какой-то возвышенно-страстный. Словно мольба небесам. Словно чувственный приказ. По нитям чар скользили потоки энергии — Эммелина колдовала в полную мощь, широкий поток энергии расходился тысячами ручейков, исчезал вдалеке…

— Самокопирование…— тихо бормотала Пернелла,— Изменения градиента давления… А это ещё что?..

Фламель оглянулся на жену, прижал палец к губам — та замолчала, а губы продолжили двигаться в безмолвном автодиалоге. Гарри не отрывал взгляда от великого, по его мнению, заклятья. Он никогда не думал, что магия может быть такой… масштабной. Плотная настолько, что слепит волшебное зрение — да, тончайшие кружева — видел, невероятно сложная — тоже, но такая большая, объёмная — никогда. Луна смотрела… просто смотрела. Её лицо застыло, она целиком ушла в себя.

— Аолайа фионэ сииирти,— глубокий прохладный голос Вэнс перекрыл порывы ветра. Её песня звучала отовсюду — с каждого узелки колдовской сети,— Данайа тэ-огорэ таолай тэмайа лиисэ! Олэй-архайо, вимос-таант, сиквестик офийам…

Голубизна небес начала мутнеть. Снежный вихрь скрыл Вэнс. То и дело сквозь него прорывалось свечение. Песнь струилась ровно и сильно, с каждым словом всё выше, чище, быстрей. Небо окутала дымка, стремительно сгущающаяся. На мгновение снег откинуло в сторону — оказалось, волшебница окутана прозрачно-синим, скрадывающим очертания фигуры, напоминающим колыхающуюся водную массу сиянием. Вот Вэнс снова пропала. Поднявшаяся буря не давала увидеть, что происходит с небом. Четверо наблюдателей плотно укутались в плащи, Николас заколдовал их на тепло, прикрыл от ветра и снега.

— …фио даолас!— финальным аккордом разнеслись слова, и сеть начала тускнеть.

Когда вьюга, наконец, улеглась до первоначального состояния, к Фламелям и детям шагнула мисс Вэнс с усталой, удовлетворённой улыбкой на устах. Впервые за многие века в этом регионе холодной планеты стих ветер, а тёмные тучи сыпали крупными ленивыми снежинками.

* * *

— Значит, Атика Сей-Тиор,— вздох.— Не хотелось этого, но как насчёт императива «Благая весть»?

— Вам нужно моё профессиональное заключение, магистр?— вопросительно поднятые брови.

— Именно оно, Дэфао,— она пригладила волосы.

— Не уверен, что это сработает. Мне докладывали, что Атика умудрялась быть в двух местах одновременно; возможно, и это не предел. Пережила Аваду. Уровень опасности — пять плюс, особенно вместе с союзниками, включая некоего Альбуса Дамблдора и весь Лондонский Клан. Осведомить кого-то, кто представляет собой угрозу для Ордена в целом, о способе уничтожить великого мага… Только если атака будет совершена одновременно на Дамблдора, его ручного пса Аластора Грюма, Эммелину Вэнс, вероятно, весь персонал Хогвартса, второстепенных членов так называемого «Ордена Феникса», для гарантии хорошо бы Гарри Поттера.

— Вы же знаете, операции такого уровня не в моей компетенции. Разве что сам Великий Магистр или эта его фифа… То есть, или всех, или никого?

— Таков мой вердикт, магистр. Иначе мы рискуем приобрести опасного противника. Шесть плюс, вероятно. Леди Сей-Тиор — это ходячая ядерная бомба, Дамблдор поспокойней, но если довести его до края…

— Но вы же уверены в «Благой вести»? Вы курировали этот проект и заверяли, что он позволит уничтожить любого великого мага.

— Тогда я не был осведомлён, что Атика Сей-Тиор открывает порталы щелчками пальцев,— пожал плечами Дэфао.— И столь же легко подставляется под Авады. Предполагаю нечто вроде крестражей. Всё равно что с Волдемортом — мы не способны поймать его в форме духа. Пока что не способны, разработки ведутся, но…

— Я знаю об этом побольше вас, приор. Назовите примерные последствия того, что мы применим «Благую весть» на одну только Атику.

— Хм, хорошо. Если она сработает — никаких проблем, даже больше, мы как бы не уполовиним силу коалиции Дамблдор-Сей-Тиор, но и возрастёт враждебность Дамблдора. Он, безусловно, связан множеством обязательств и не ввяжется в самоубийственную атаку. С другой стороны, у такого мага не может не быть козырей, причём не только военных, но и политических. Не предскажу его действия, однако вероятна коалиция великих магов просто ради самосохранения.

В случае же неудачи Сей-Тиор не будет предпринимать поспешных действий, как и Дамблдор, но будут значительно более осторожными, я бы сказал, параноидальными. Ещё более, чем сейчас. Не думаю, что это помешает политической деятельности Дамблдора или научно-военной — Сей-Тиор. Последняя наверняка примется за разработку способа защиты, с её связями и специализацией — управится в кратчайший срок.

— Коалиция… не хотелось бы до этого доводить. Ладно, Дэфао, иди принимать проект «Кирпич»,— ментальный образ,— Докладывать — лично мне.

— Вот как…— минутное размышление.— Я согласен, магистр. Не думал, что вы расширяете штат личных помощников.

— Ты доказал, что достаточно надёжен для моей вертикали власти, приор.

— Благодарю за доверие.

— Трудом будешь благодарить. Свободен.

Магистр Синего Ордена Лиза Мелани Циглер прикурила кубинскую сигару и затянулась. Наступила самая опасная фаза деятельности Ордена: вокруг, будто пираньи, собрались немногим уступающие по силе игроки, да ещё и в союзах меж собой. Но у них есть преимущество. Даже три. Скрытность. Эта фифа гроссмейстера. И сам гроссмейстер. Они не могут проиграть. На кону будущее человечества и всей Земли.

* * *

— Тебя бы подучить чарам управления,— первое, что сказала Пернелла, когда вернулась Вэнс.— Просто замечательно, моя дорогая!

— Я просто попросила,— но довольно улыбнулась на похвалу.

Несмотря на усталость, именно Вэнс обустраивала привал. Впятером исследователи устроились на жестковатых матах — правда, жёсткость мешала только Пернелле, с трудом устроившейся удобно. Простое «стабилис протего» ограждало от снега, а «стабилис статор вентус» — от ветра, когда он вернётся.

— О, вспомнил!— воскликнул Николас.— Ну конечно, Мольба о Ниспослании Дождя, Эрнетт Дороу, «Систематика чародейства и волшебства», первая часть, пятая глава, раздел «О водных ритуалах народов мира»! Ты переделала ритуал под снег?

— И действительно, похоже,— задумалась Эммелина.— Нет, это всё — целиком моё творчество.

— Локально менять плотность воздуха, давление, температуру и влажность с помощью сети самокопирующихся комплексов с элементами самооптимизации,— наукообразно описала миссис Фламель.— Конечно, дремучие шаманы и волхвы до такого в жизнь бы не дошли!

— Ты не понимаешь,— Вэнс смотрела на Пернеллу с лёгким не то превосходством, не то высокомерием, не то снисхождением.— Я действительно просила. Сеть — просто инструмент. Человек, будь он трижды менталист, не может управлять таким объёмом информации, отдавать столько приказов сразу, ещё и синхронно. Я открыла душу миру и попросила небеса о снеге. Правда, им далось это нелегко. Такое чувство, что их прокляли. Что-то тёмное, эфемерное…

— Удивительно,— покачала головой Пернелла.— Никогда не думала, что можно приказывать природе так, на одних эмоциях, с такой точностью и тонкостью… смотреть в душу мира. Я-то ещё думала что за систему управления ты сделала — а оказывается, её и нет.

— Не приказывать,— мягко поправила Вэнс.— Просить. Уговаривать. Убеждать. Не знаю, как объяснить… Это надо чувствовать.

— Ты пела,— вдруг вставила Луна.

— И танцевала,— кивнула ей Эммелина.— А чем проще привлечь природу, как не гармонией творения? Я говорила с ней на её же языке.

— Этому сложно научится?— наконец, размолк и Гарри.

— Смотря что понимать под «сложно»,— глубокие, с отблесками молний в серых небесах, глаза Эммелины на миг заворожили мальчика. Никакой легилименции — нечто иное, подобное огонькам в Атикиных очах.— Я искала путь годы. Что-то дал даосизм, что-то — пантеизм, что-то — магия душ, до многого я дошла сама, медитациями и творчеством, магией и менталистикой. Мне понадобился десяток лет. Не думаю, что сумела бы быстрей, но не скажу, что прикладывала какие-то особые усилия — концепция недеяния. Таков мой путь. Он естественен. Надо просто искренне желать и не стоять на месте.

— Неужели девочка Эмма выросла быстрей меня?— тепло улыбнулся ей создатель философского камня.— Мне понадобилось пять десятков лет, чтобы понять.

— Мне — три,— подхватила Пернелла.— Альбусу — двадцать с лишком.

— Понять что?— не выдержал Гарри.

— Понять и принять свой путь,— расплывчато ответил Николас.— Не могу объяснить на словах, но это, полагаю, необходимое условие становления великим магом.

— А Атика?— заинтересовалась Луна.— Как быстро поняла она?

— Не знаю,— развёл руками Фламель.— Иногда мне кажется, что она понимает, но не желает принимать, иногда — наоборот, а подчас и вовсе кажется мудрей всех нас вместе взятых.

— Это же Атика,— хмыкнула Пернелла.— У неё всё как не у людей.