Новые маги (джен)

Будильник сработал ровно в семь утра. Не глядя, Гарри притянул его с прикроватного столика усилием воли… Ага, так он и притянулся! Над этим будильником, третьим за месяц, дедушка колдовал лично. Такие вещи, как попытки разбить об стену, выключить и спать дальше, переместить волшебным образом или деструктировать «делеретом» он игнорировал. Как сказал Альбус, жалко невинные предметы, пусть они и научили невербальному «акцио» своим поведением. Но привычка — вторая натура, и только перепробовав в полусне все способы избавиться от настойчивого звона, мальчик открыл глаза, взял в руки палочку, встал, торопливо оделся, заправил постель. Только тогда будильник выключился, как, собственно, и говорил приёмный дед.

— Ненавижу понедельники,— пробормотал Гарри. После субботы и воскресенья, когда расписание было более свободным, а занятия с Атикой начинались только в двенадцать, понедельник — весьма неприятная штука.

Вздохнув, Гарри отправился мыться, а затем приступил к утренним упражнением. Раз уж дедушка не шутил насчёт условного выключения будильника, то и всё остальное правда. Например, что если он не помоется и не выполнит комплекс занятий перед завтраком, адово изобретение магглов отыщет где угодно и испортит утро надоедливым звоном.

Утренний комплекс состоял из простой зарядки, к слову, составленной или скопированной откуда-то Атикой, окклюментивных упражнений, призванных укрепить ослабленные сном пси-щиты и двух медитаций. Первая, на чувстве «я», призвана укрепить и расширить волю, внимание и самосознание. Вторая же направлена на сродство магии, углубление её ощущения и принятия. Когда мальчик закончил с медитацией, от сонливости не осталось и следа, привычная сила циркулировала по венам, наполняя жаждой дела, бодростью… и зверским аппетитом.

Обыкновенно Гарри завтракал на улице, сидя на траве, разложив на подносе или плоскости «протего» молоко, чай или сок — кофе дедушка считал «излишним дёрганьем мозга» и в доме его не водилось — с булочками или какой другой выпечкой домашней домовой эльфийки, Дайны. Та отзывалась на любое упоминание в пределах поместья, заботливо приносила и уносила еду и напитки. Как всегда — даже слишком заботливо, каждый раз причитая: «худенький хозяин Гарри, ну почему же вы так мало едите?» Объяснять ей про постоянные тренировки, сгоняющие лишний жир, появись он, или ограниченный размер желудка — бесполезное дело. Поэтому мальчик в очередной раз не доел.

В восемь тридцать утра перед Гарри раскрылись пространственные врата, и он шагнул на Атикин полигон. На этот раз — полигон пещерный. Значит, предстоит обещанная теория о векторах. И вправду — на стульях удобно разместились, помимо Атики, Флитвик и Гермиона. Гарри сел на свободный стул. Тянуло прохладой.

Пещерный полигон. Единственный подземный из Атикиных. Как сказала она сама — один из самых защищённых. Гарри видел пылающие силой и чёткостью линии барьерных ритуалов. Он чувствовал ту вязкость, что сопровождает блок перемещений. Ощущал тоненький и не менее прочный барьер от аппарации. Всё это внушало уважение и некоторую стеснённость — Гарри очень не любил ограничений свободы. Впечатление отягощал тёмный каменный свод не отражающий, а рассеивающий на себе свет, каменный же пол и мутно-жёлтые шарики «люмос стелла» хаотично разбросанные по потолку и полу. Пещера простиралась метров на двадцать в три стороны, а в четвёртую свод понижался вплоть до чёрной дециметровой трещиной, откуда тянуло холодом.

— В руки себя взял!— строго прикрикнула Атика.

— Сейчас,— Гарри подавил приступ клаустрофобии, усилием воли углубившись в собственный разум и отрезая нужные эмоции и связки ассоциаций.

— Грубо,— неодобрительно покачала головой наставница.— Ну да ладно, о менталистике потом. Итак, Гарри, Гермиона сегодня мы с Филиусом расскажем вам о векторном подходе к магии.

— Для начала,— подхватил Флитвик,— вспомним самое первое в магии — те неосознанные всплески, которые появляются в детстве сами собой,— Гарри улыбнулся — первым таким моментом было превращение дедушкиной бороды в синюю, когда он пытался накормить мальчика нелюбимой овсянкой.— Это, конечно, не векторная магия, но гораздо ближе к ней, чем то же «вингардиум левиоса».

— «Векторная магия — это прямое магические действие без ритуалов»,— процитировала Гермиона.— Вроде бы, всё понятно.

— Отнюдь,— улыбнулась Атика.— Гарри, подними, пожалуйста, без палочки и заклинаний вон тот камень.

— Так?— килограммовый булыжник взмыл в воздух.

— Да. Гермиона, объясни мне, пожалуйста, как он это сделал?

— Я…— растерялась девочка.— Я не знаю. Вроде бы, это могут только самые сильные волшебники, вот Гарри и…

Мальчик мысленно хмыкнул — это он-то сильный волшебник? До уровня дедушки или того же Флитвика — годы и десятилетия труда.

— Чушь!— отрезал Флитвик.— Гарри, отпусти его.

Булыжник полетел вниз, но был подхвачен иной силой. Филиус, вытянув вперёд руку без палочки, демонстративно притянул, оттолкнул камень, заставил кружиться вокруг себя и пульнул вдаль.

— Я что, великий маг?— поднял бровь низенький чародей.— Конечно же нет! Это может каждый. Я даже не применял вектора, всего-то захотел и приложил к желанию волшебство. Так можешь и ты, Гермиона, когда научишься достаточно чётко чувствовать энергию,— он покачал головой.— Не все книги одинаково полезны. А в некоторых пишется откровенная чушь. Итак, почему у Гарри получилось?

— Уверенность?— предположила Гермиона.

— Верно,— подтвердил Флитвик.— Почти как ритуал, но без символа, как видишь, воздействие существенно мало, а уж сил тратится… Тем не менее, символ можно заменить, и замена эта будет работать иначе, но не слабей.

— Чёткое представление,— взяла слово Атика.— Конкретно, это мыслеобраз — наподобие тех, что используются для заклятий, только точней,— или математическая формула, или даже их каскад, или всё вместе…— Гарри хотел было вставить: «Так просто?!»— как наставница добавила.— Это непросто. Мало развитого воображения — нужно уметь мгновенно сосредотачиваться, рисовать мысленно очень чётко и при этом успевать обращаться к своей магии. Но преимуществ тьма. В отличие от ритуалов или символов, такие образы и формулы работают эффективно для всех. Унификация,— Атика улыбнулась.— Пожалуй, векторный подход — единственный, допускающий науку в волшебство.

— Перейдём к определениям,— произнёс Флитвик, покосившись на Гермиону, которая была поражена последней фразой Атики.— Вектор — это то самое чёткое представление с импульсом или потоком магии, единственным образом определяющее волшебное воздействие. Которое, кстати, тоже называется вектором. Каждое структурно-символьное заклинание, начиная от «вингардиум левиоса», раскладывается, если можно так выразиться, на вектора. Некоторые чары, вроде «таве», векторно так же просты, как и вербально. Некоторые — ещё проще. Иные — много сложней. А какие-то до сих пор не разложили по векторам. Любой ритуал теоретически раскладывается по векторам, записывается цепочкой чётких представлений да распределений волшебной энергии. Но чем абстрактней ритуал, чем он многоплановей, тем сложней это сделать.

— Потому и существует высокая, она же абстрактная, ритуалистика,— заметила Атика.— И потому магия до сих пор не точная наука или инженерия, а сплав науки, искусства и эмоций.

— У векторных чар много преимуществ по сравнению с обычными заклинаниями,— молвил Флитвик.— Притянуть или оттолкнуть предмет проще вектором. Простые щиты быстрей и прочней сделать векторами. Чем проще векторное представление — там проще его создать. Палочка при этом часто мешает — она нужна для ритуалов, чтобы направить их чётко, а в векторной магии чёткость определяется только воображением чародея. И чёткость энергии, и чёткость формы. Именно поэтому лучшие векторные маги — менталисты.

— Последняя капелька теории,— взяла слово наставница.— На примере векторов ясно видно, что магия рождается в некотором радиусе вокруг мага. Вектора — это способ распространить её дальше, не рассеяв, обычно широким лучом или узким цилиндром — это как посмотреть. Ну а внутри радиуса волшебник имеет власть, ограниченную его воображением да силой. Палочка не требуется. Магия не рассеивается. Это — последняя линия обороны, а чем больше радиус, тем больше вариативность мага. Если противники касаются друг друга сферами влияний — они переходят на поединок воли и силы, прямой и очень быстрый.

— Мой радиус — полтора метра,— сказал Флитвик.— Это значит, что в полутора метрах любой маг слабей — потенциально труп. Ему нельзя приближаться. Радиус Альбуса — четыре метра. У Атики — три метра.

— Между прочим, Альбус — своеобразный рекордсмен,— заметила наставница.— Если аппроксимировать, у мага его опыта и искусства, радиус должен быть метра два с половиной. Но тут играет роль не просто линейная сила, а особое восприятие… Ладно, не стоит отвлекаться. Я же сознательно сжимаю свой радиус, не даю ему расти. Компенсация — рост контроля внутри радиуса. Гарри, стрельни-ка в меня чем-нибудь.

— Секо,— отреагировал мальчик, ожидая увидеть в ответ щит. К удивлению, никакого щита — луч просто растворился, едва вылетев.

— Это щит, если можно так выразиться, моей воли,— пояснила Атика.— Просто вектор, противоположный «секо», совершенно компенсировал его. Если нельзя построить противоположный, я ставлю вектор отражения, вектор поглощения или вектор остановки. Прорваться, когда я целиком сосредоточена на защите, можно. Что-нибудь достаточно могучее из магии пространства-времени, абстрактный ритуал или проклятие… Остальное бессильно. А вот внимания такая защита отнимает много. Гарри!

Мальчик вздрогнул — тон, которым наставница сообщала об «особо обязательных» тренировках. Тех, что завершала и через силу, и наперёд прочих.

— Учитель?

— Сегодня покажу и поучу простым векторам. Завтра начнём векторное фехтование…

— А мы с ученицей присоединимся к вам,— вставил Флитвик.

— …или не начнём,— замерла Атика — видимо, ей в голову пришла (Гарри предпочитал «ударила» — особенно это касалось некоторых идей тренировок) новая мысль.— Ладно, там посмотрим. А теперь, Гарри, Гермиона, начнём с ваших первых векторных чар, а именно, эквивалент «таве». Для них используется простая формула,— перед юными магами повисла иллюзия с одной строчкой.— Сложности три: ориентация, синхронность и чёткость. С ориентацией проще — за начала отсчёта выбираешь себя или какой-нибудь предмет. Замечу, лучше себя. Чёткость — ну, тут наших занятий в менталистике должно хватить. Вот синхронность, чтоб магия выплескивалась одновременно с мыслеобразом, натренируем.

Гермиона, на вид, была полна энтузиазма. Гарри отнёсся к новой области магии более сдержанно. Оно, конечно, интересно, но если объясняет и учит Атика, то это, как всегда, сведётся к тренировке в полную силу и бесконечным задачам на соображение. С другой стороны, той же Гермионе до его практического уровня заниматься не один год, Флитвик не торопит её, загружает в меру. Впрочем, Гарри не жаловался, ни себе, ни другим. После случившегося он понимал: мир велик и опасен, лучше раньше покинуть детство, чем бездарно погибнуть. Был ещё вариант «сидеть ниже травы, тише воды», только мальчика он не устраивал. Как говорила Атика, полная жизнь — это когда ты вкладываешь всего себя в каждый миг. Не важно, в деле, развлечении или отдыхе.

— Аккуратней!— воскликнул Филиус, когда вектор импульса, напитанный Гарри нейтральной энергией, разнёс подопытный камушек на кусочки.

— В самом деле, дозируй,— Атика восстановила камень.— С раненым товарищем случится то же самое.

— Получилось!— почти крикнула Гермиона. Над её рукой повис маленький камешек, чуть вращаясь, удерживаемый чётким потоком волшебства.

Гарри кинул на неё завистливый взгляд, а сам мысленно ругал себя. Если Гермиона решила начать с простого, то ученик Атики решил сразу притягивать-отталкивать камни, да ещё и плавно. С «таве»-то всё получалось, а это не плотно укутанная в ограничения школьная формула. Вот и мучился. Упрямство не позволяло повторять за девочкой. Со злости или просто повезло, но уже шестая после успеха Гермионы попытка увенчалась успехом — Гарри ухватил ритм, соотношение, гармонию, как некогда сумел создать «каменный луч». Сама же Гермиона к этому времени училась комбинацией векторов и силы тяжести вращать камушек над ладонью упорядоченно, с нужной скоростью, а не хаотично инерционно.

— Тебе другое задание,— сказала наставница, когда Гарри уверенно бросал камень в стену вектором, вектором же возвращая обратно.— Вот мишень,— в дальнем конце пещеры засветился малюсенький шарик.— Попади. Снаряды возвращать только векторами и не мухлевать, а кидать от руки.

Гарри попробовал. Снаряд сдуло в сторону неожиданным порывом ветра. Атика ухмыльнулась:

— А кто сказал, что будет просто? Ветер дует случайно, так что не надейся стрелять с поправкой.

Вторая попытка. Камень рвануло вправо — Гарри на ходу поправил его вектором. Не рассчитал — камень улетел много левее мишени.

— Линиа,— выпустил мальчик вперёд сенсонить. По идее, это должно помощь улавливать ветер…

— Антериос,— Атика демонстративно рассеяла элемент сенсосети.— Я же просила — без мухлежа. Интуицию на что развивал?

Остаток занятий векторами прошёл в духе попыток переплюнуть море или прикрыться ситом от дождя. Ветер действительно вёл себя случайно. Гарри наловчился мгновенно менять вектора, подстраиваясь под порывы — да-да, уже не единственный порыв! — интуиция же помогала слабо. Под конец Гермиона присоединилась к забаве, к удивлению Гарри, оказалась такой же азартной, как и он сам, правда, получалось у неё в разы хуже. Но — получалось. Гарри дошёл до уровня «пять попаданий на пять промахов», счёт девочки стабильно держался на двух к восьми. Учитывая, что она мало занималась точностью и скоростью — хороший результат. Это Гарри подумал, а сам усиленно делал вид, что промахивается по досадному недоразумению, специально поддаётся. Атика лишь хмыкала на это, Флитвик, казалось, не замечал, а девочка поглядывала со смесью подозрения и зависти.

— Хватит,— сказала, наконец, Атика, рассеивая чары.— А теперь давайте перейдём к боёвке. Филиус?

— Моей ученице будет полезно посмотреть. Участвовать — пока рано.

— Прошу,— наставница открыла портал, и Гарри без колебаний шагнул вслед за ней. Гермиона и профессор чар, до последнего разглядывавший Атикино творение, последовали за ними.

— Опять он!— воскликнул мальчик. Как всегда: песок, камни, сухой ветер, жара и солнце с чуть приглушенной яркостью. Нет, наставница озаботилась насчёт невыносимых условий, магия не допускала солнечных ударов, солнце не так уж слепило глаза, глубоко поцарапаться о камень или умереть от жажды — нереально. Это всё так, но жар и чувство, будто поры выдавливают последнюю влагу, и через минуту ты мумифицируешься заживо — угнетают.

— Он?— не поняла девочка его раздражения.

— Он, он… пустынный полигон! И когда мы будем заниматься где-нибудь в горах?

— Когда-нибудь,— буркнула Атика.— Ну не готовы горный и лесной, не готовы ещё! Другим была занята, уж извини.

— И нельзя было сказать сразу, а не «скоро, скоро»?— возмутился Гарри.

— Действительно скоро,— отмахнулась учитель.— Дела навалились, вот и… Не беспокойся, тебя ждёт превосходная практика в лесу. С акромантулами, ядовитыми змеями, злыми духами, всякой нечистью… и комарами.

— Комарами?— что такое лесные комаринники, Гарри себе представлял. Бывал в лесу с дедушкой, правда, комаров там было немного, но и они оставили особо «приятное» впечатление. А когда мальчик прочитал, сколько бывает комаров…

— Ага. Волшебными, чтобы щиты обходили. Эй, не надо так кривиться, шучу я насчёт комаров, шучу!

— С тебя станется,— тихо сказал Гарри.

«А может, и не шучу — идея хорошая»,— прилетела ответная мысль наставницы, миновав день за днём улучшаемые пси-щиты.

— Ладно, хватит веселья,— волшебница отмерила шагами пять метров, повернулась спиной. Гарри повторил её действия, а Филиус и Гермиона отошли подальше, накрывшись щитами.

— Ступефай-верте!— мальчик запустил красный луч с разворота — он отклонился от щита.— Тогрус-таве,— белая вспышка снесла «протего» Атики.— Велло,— чарокрушитель снёс «секо» наставницы.— Велло-стрикто!— чарорез рассеял «эгис», разрезав надвое.— Легилименс-аффэ!— цепочку закончил ментальный удар, в который Гарри вложил весь коктейль отрицательных эмоций.

— Эгис, эгис мотус,— Атика небрежно выпустила накачанную силой сферу, развеявшую собой ментальный удар. Вторая сфера с большой скоростью полетела в Гарри — тот шагнул в сторону, восклицая:

— Протего мотус!— Невидимая стенка щитовых чар развеялась о невидимый «конфундус» Атики.— Археа мотус, игнис сферс, эл-инсендио-эльро!— цепочку огненных чар Гарри ускорил уже отработанным вектором импульса.

— Вентус-таве!— коротко ответила Атика, отбрасывая пламя в сторону ураганным порывом ветра.— Эл-таве.

— Эл-таве,— синхронно ответил Гарри — чары импульса наложились друг на друга, и песок взвился во все стороны.— Рефлекто. Эл-делерет,— всё одно в мешанине песка и рассеивающихся энергий сработает только что-то площадное.— Эл-велло,— вовремя развеялась сфера «эгис», грозящая сбить с ног. Тут мальчик пошатнулся — попал-таки под «конфундус», а затем едва не упал — ментальная оплеуха — но нашёл в себе силы выкрикнуть.— Таве! Археавис, археа мотус!— прыжок в сторону — рядом пронеслось небольшое «протего мотус». Песок, наконец, прекратил хаотически метаться, осел — Гарри мгновенно ударил по силуэту.— Тогрус-верте, велло стрикто, петра спицум.

Силуэт шагнул в сторону, пропуская первое и третье заклятья, а второе принимая на очередную сферу «эгис».

— Петра спицум.

Гарри едва ускользнул от «каменного луча», контратаковал собственным. Стоило камню рвануться вперёд — мальчик оборвал чары, выпуская «таве сферс», следом «секо-верте» и «эгис мотус». Заботливо ослабленный «легилименс-нерго» толкнул в бок и разум, опрокидывая.

— Не стоит бросаться маленькими «эгисами»,— заметила Атика, жестом палочки помогая Гарри подняться.— В целом, не очень.

— Не очень!— это Гермиона, уже вышла из-под щита Флитвика.— Никогда такого не видела! Гарри, как ты?

— В порядке,— тот глубоко вдохнул, выдохнул, успокаивая дыхание.— Учитель права. На сколько меньше?

— На две с половиной минуты,— ответила Атика.

— Обычно я дольше держусь против опытного аврора,— пояснил Гарри.— Сейчас как будто из ритма выпал.

— С трёх огненных чар и выпал,— подтвердила наставница.— Слишком долго их произносил, я штук пять «эгисов» позади себя подвесила. Пора бы невербалку отрабатывать — долго колдуешь. Ну что, повторим?

— Он же устал!— возмутилась девочка.

— Ничего он не устал. Гарри?

— Реванш!— азартно воскликнул мальчик. А усталость… Что усталость? Ничего страшного, не первый и не последний раз.

И они скрестили палочки. Второй раз и третий. Разумеется, Атика победила, но в последний раз — с ощутимым трудом, выжимая всё возможное из уровня опытного аврора. Слишком уж активно Гарри налёг на вектора импульса, про которые даже слышал не каждый сороковой волшебник. Ну а Филиус Флитвик тем временем говорил с Гермионой об этих дуэлях:

— Заметила, как они сражаются?

— Быстро?

— Другое. Выбор заклятий, попробуй оценить.

— Нет простых,— сделала вывод Гермиона и тут же поправилась.— Нет, не так. Нет останавливающих.

— Атика учит не спортивной дуэли, а именно бою — если хочешь, стандартам дуэлей мировых,— заметил Флитвик.— «Импедимента», «петрификус тоталус», «ступефай», «ректумсепра» — всё это в ход не идёт. Разве что «ступефай-верте», он хорошо берёт одноплановые щиты вроде «протего», да «тогрус» — но он уже считается жёстким заклятием. Обрати внимание, они сражаются в трёх плоскостях — материальной, магической и ментальной. Духовную Атика, полагаю, оставила на потом.

— Зачем это Гарри?— вздохнула Гермиона.— Он же не собирается… убивать?

— Нет, конечно! Атика всего-то учит выживать. И, мне кажется, ищет преемника.

— Преемника?— не поняла девочка.— В смысле, преемника для рода Сей-Тиор или…

— Всего лишь преемника своих умений, своего стиля. О, стиль у неё любопытный! Очень мужской, пожалуй, нет той элегантности, ну…— неопределённый жест.— Чего-то такого, что есть у волшебниц. Очень прямой, грубый, обрати внимание, как она учит — Гарри знает немного комбинаций, но за счёт скорости и импровизации ему они не так и нужны.

— Да уж,— Гермиона вздрогнула, когда «секо» легло ровно на шею мальчику, не повредив только благодаря ритуалам полигона.

— Филиус, не хочешь развлечься?— возбуждённо окликнула леди Сей-Тиор, приводя своего ученика в чувство.

— Почему бы и нет,— улыбнулся Флитвик, выходя из-за щита.

Через минуту уже Гарри с Гермионой смотрели за дуэлью своих учителей, а затем, незаметно для себя, перешли на спор насчёт матрицы преобразований для «археавис». Вскоре к ним присоединились и взрослые. Близился полдень.