Солнце над пропастью (гет)

Присланный с совой портключ в виде озорного пуделя перенес Констанс к черным чугунным воротам, увитым цветущим плющом. Она поправила прическу и самодовольно осмотрелась. Что же, именно так в ее представлении должен был выглядеть особняк настоящей леди — а другого определения, если речь шла об Энид Лонгботтом, на ум не приходило. Белоснежный дом с изящными колоннами, выточенные на водостоке горгульи, благоухающие магнолии вдоль дорожек парка, идеально подстриженный газон, декоративный пруд...

Декоративный пруд, в самом центре которого в утлой лодчонке восседал обнаженный по пояс Элджи Лонгботтом и ловил рыбу, бася под нос непристойную песенку.

— Леди Финч-Флетчли! — радостно завопил он, заметив застывшую в неловкости гостью. — Вот и вы тут как тут! Вы не стесняйтесь, проходите в дом! У нас сегодня гостей хоть отстреливай, невестка моя с утра пораньше заявилась навестить. Вы ведь раньше не встречали Августу?

Элджи взмахнул палочкой, и весла сами собой направили лодку к деревянному мостику. Чуть было не перевернувшись и подняв кучу брызгов, тучный волшебник выбрался на берег и похвастался перед Конни богатым уловом. В стеклянном баке обреченно плескались два пучеглазых окуня с радужной чешуей, тут же напомнившие Констанс целебных рыб из прочитанных в далекой юности сказок "Тысячи и одной ночи".

— Жена мне обычно не позволяет рыбачить, — прогнусил Элджи. — Говорит, что я варвар и превращаю в ничто эстетическую ценность этих ее... чтоб мне провалиться, если это не амазонские виктории по сотне галеонов за росток! Натуральное болото! Разве здесь будет водиться стоящая рыба?

Конни неопределенно пожала плечами. Билл тоже проявлял к рыбалке особый интерес, который она никогда не разделяла и не понимала. К счастью, мужу никогда не приходило в голову забраться с удочкой в бассейн загородного дома кого-то из знакомых.

— Что за жарища стоит все лето! — пожаловался Элджи, беспрерывно над чем-то колдуя — возможно, накладывая охлаждающие чары? — Мои дома сидят, а мне тут хоть пропади пропадом! На прошлой неделе вот на свадьбу уговорили. Вы получаете волшебные газеты? Видели репортаж с церемонии у Уоррингтонов? Кто-то из гостей еще и музей обчистил, видимо, чтобы два раза не ездить!

Конни была знакома с Элджерноном Лонгботтомом вот уже третий год и все еще не могла привыкнуть к его возведенным в абсолют прямолинейности и беспардонности.

— Уже известно, что за ограблением стоит кто-то из приглашенных? — ахнула она. — Донна Забини рассказывала, что в Париже на прошлой неделе яблоку негде было упасть. Проводили научную конференцию со множеством участников...

— Известное дело, традиционный выгул старых хрычей, — хохотнул Элджи. — Год за годом мне приглашения шлют. Так я и согласился! Такие мероприятия хороши лишь казенными обедами, уж вы поверьте мне на слово! Заведись среди этих стариканов воришка, нашли бы его по дорожке из песка, что из него сыплется!

Конни с трудом сдержала улыбку. Определение Элджи весьма точно описывало торжественные вечера и встречи в доме ее родителей — спустя всего полчаса даже самых крепких орешков клонило в сон.

— Перестань возиться, как кабан над трюфелями! — из-за фигурно-подстриженной живой изгороди послышался недовольный женский голос. — Или реши уже, гербологом ты хочешь стать или садовником.

— Моя внучка, — ухмыльнулся Элджи, заметив озадаченный взгляд Конни. — Кузена учит уму-разуму. Говорю вам, они с Энид тут совсем с ума посходили от скуки.

— Табита, ему не нравится, как ты разговариваешь, — неожиданно рассудительно возразил мальчик, в котором без пояснения Констанс не узнала бы робкого Невилла. — Непентесы с Суматры особенно зависимы от чужих настроений, а этот пересадили всего пару дней назад.

— Сорняк не будет мне указывать... ай! — вскрикнула Табита. — Лонгботтом, скажи ему, чтобы не тянул сюда свои щупальца, а то я накапаю ему напиток живой смерти на обед.

— Кстати, интересная мысль, — задумался Невилл. — Фермент, который они выделяют, смертелен для их добычи, но ослабленный зельем, он может...

Голоса за их спиной становились все тише, но не успели Констанс и Элджи подняться по лестнице, как дверь резко распахнулась.

На пороге стояла самая нелепая особа, которую Конни только приходилось встречать в своей жизни. Сухопарая старуха в изумрудном платье, отделанном черным кружевом, будто в насмешку над безоблачным небом сжимала в руках черный же зонтик. На голову она гордо водрузила чудовищных размеров шляпу, украшенную чучелом грифа-стервятника.

Конни совершенно неприлично вытаращила глаза. Если это действительно была бабушка Невилла, можно считать, ему несказанно повезло с тем, что она все-таки не получила полное опекунство.

— Августа, — холодно кивнул Элджи, и стало вдруг очевидно, что этот обаятельный добряк в то же время и полноправный хозяин дома, где вся жизнь так или иначе вертится вокруг его желаний. — Никак домой собралась. Что ж так рано? И на обед не останешься?

— Элджернон, — на Констанс Августа Лонгботтом подчеркнуто не смотрела. — Я настоятельно прошу хотя бы в эти недели заняться мальчиком. Я не намерена терпеть от него дерзости.

— Все Нев правильно сделал, — ядовито подметил Элджи. — Ты, Августа, просто забыла, как это бывает, когда кто-то пытается тебе возразить.

— Табита Меррисот плохо на него влияет, — сверкнула глазами Августа. — И не вздумай сейчас напоминать мне о Фрэнке!

— Ты это сказала, не я, — пожал плечами Элджи. — Констанс, идите все время по этому коридору, моя жена уже ждет вас. А мы еще потолкуем с Августой.

Конни сдержанно кивнула суровой старухе и покинула их, не прощаясь. В конце концов, никто так и не удосужился должным образом ее представить, словно она слишком малозначима, чтобы эта грозная леди отвлекалась на нее от своих важных мыслей. Конни поймала себя на мысли о том, что если бы она раньше знала, что Табита не пользуется расположением леди Лонгботтом, она бы с первого взгляда полюбила девочку.

Энид выглядела, мягко сказать, не цветуще — Конни, как человек, внимательный к деталям внешности, немедленно отметила ее нездоровый цвет лица и беспокойно бегающий взгляд. И хотя они буквально вчера в переписке договорились о встрече — тайной для всех, включая даже Донну Забини, — Конни пронзила неприятная догадка о том, что Энид ее не узнает.

— Леди Лонгботтом, — церемонно раскланялась она. — Какая радость снова видеть вас! Спасибо, что нашли время меня выслушать.

— Садитесь.. садитесь, — Энид все еще смотрела на нее подозрительно, но все же указала на ближайшее кресло. — Как я же могла отказаться. Вы дали понять, что дело важное.

— Для нашей семьи — безусловно, — подтвердила Конни. — Раз уж вы решили сразу приступить к делу, речь пойдет о моем сыне.

— Ваш сын, да, — рассеянно кивнула Энид. — Хороший мальчик. Благоразумный. У вас с ним какие-то проблемы?

— С Джастином все в порядке, — покачала головой Констанс. — Слава Богу, этот сумасшедший год мы пережили благополучно, и он дождаться не может, когда вернется в школу. Я пришла поговорить не о нем, а о моем младшем, Джереми. Видите ли... — она тяжело вздохнула, — мы так и не получили письмо из Хогвартса.

Энид недолго помолчала, словно ожидая продолжения рассказа, а затем недоуменно заломила бровь.

— Да вы ведь маггла, милочка, чего же вы хотели? Классическая проблема таких семей, как ваша. Ну да мир большой, в нем каждому найдется свое место. Отдадите его в хорошую школу, в университет. Переживет.

— Если бы все было так просто, — не согласилась Констанс. — Джереми может видеть магию. Он не простой маггл, Энид. Боюсь, что он сквиб.

Энид на миг прикрыла глаза, всем своим видом выражая глубокое сочувствие.

— Ох, что же я могу вам сказать. В таком мире, как наш, лучше бы ему родиться магглом. Даже лепрекон пользуется большим уважением, чем сквиб. Вечно недовольные, жалкие, беспомощные. Смакующие свою ущербность, — Энид презрительно скривилась. — Вашему сыну нечего делать среди таких людей.

— Неужели ничего нельзя предпринять? — всплеснула руками Констанс. — У магглов тоже нередко рождаются больные или не вполне развитые дети, но если им помочь, и они могут вести нормальный образ жизни...

— Вы потратите на это остаток своей молодости, — отрезала Энид. — Будете не просто матерью сквиба — матерью-магглой. Буду с вами откровенна, милочка, вас терпят лишь в свете положения вашей семьи. Держитесь лучше подальше от влиятельных волшебников, даже очень любезных и обаятельных, если вам жизнь дорога, и детей своих в это не впутывайте.

— Что это значит? — Конни широко раскрыла глаза. — Кто посмеет мне угрожать?

— Сегодня такого дурака не сыщется, я полагаю, — улыбнулась Энид. — Но я бы не была так уверена в вашем будущем. Лидера у них нет, вот в чем беда. А возьми он да появись, да начни говорить красивые и привлекательные речи, и за вас с вашим сквибом никто гроша ломаного не даст. Я была молодой еще женщиной, когда группа талантливых энтузиастов принялась раскачивать кресло под министром Нобби Личем. Лич не был чистокровным, а хуже того, он не был особенно умен. И крайне неосмотрительно дал добро на проведение демонстрации сквибов.

— Демонстрация сквибов? — Конни неприязненно скривилась, представив сына в такой неблаговидной компании. — Зачем это понадобилось?

— Если вы о сквибах, так они мерзкие бездельники, не способные учиться наравне с нормальным магом, но требующие равных возможностей для всех, — пояснила Энид. — Если о Личе, то ему хотелось казаться большим либералом, чем он был на самом деле. Накануне этой демонстрации завернули очень полезный законопроект, многих это раздражало, а сквибы благополучно перетянули на себя внимание. А если смотреть немного глубже, — она странно улыбнулась, — в самый разгар демонстрации на сквибов было совершено беспрецедентное по своей жестокости нападение. И вы, как женщина умная, не удивитесь, узнав, что некоторые смельчаки впоследствие высказывали догадки, якобы за организацией мероприятия и его срывом стояли одни и те же люди.

Она величественно кивнула, когда в пустующей вазе на столе появились свежие фрукты, и взяла себе гроздь винограда.

— Нобби Лич место, конечно, потерял, — добавила она. — Правда, новый министр оказался не лучше и расчистил дорогу к власти ничтожеству Багнолд. Семьям погибших сквибов выплатили компенсации. Скажите, Конни, вам, у которой есть все, компенсация сможет заменить сына?

Конни была совершенно подавлена. Энид Лонгботтом производила впечатление скучающей домохозяйки, и она не ожидала от нее таких пугающих признаний. Теперь Конни начинала понимать, почему Энид была в таком ужасе от мрачных перспектив Невилла. Если перед Джереми даже без магии были открыты все пути, племяннику Лонгботтомов деваться некуда. Вся его семья безраздельно принадлежит этому крошечному мирку, за красочным фасадом скрывающему те же боль и ненависть, что регулярно можно было прочитать в новостях или увидеть по телевизору. Конни даже показалось, будто Энид вспоминает о событиях, в которых и сама прямо или косвенно поучаствовала — но уточнять это было бы уж совсем глупо.

— Что же мне делать с его способностями? — жалобно спросила она. — Я не знаю, в чем и когда еще они могут проявиться. Вдруг Джереми невольно себе навредит?

— А что он такого примечательного сделал, вы так и не рассказали? — поинтересовалась Энид. — Детская стихийная магия редко кому может навредить, если речь не идет об очень сильном волшебнике... или о метаморфе, конечно.

— Джереми смог просмотреть чужие воспоминания, не используя при этом внешние проводники, — припомнила Конни пояснение Донны. — И открыл бутылочку, запечатанную от тех, кто магией не владеет. В тот вечер он остался дома один с прислугой, скучал и был напуган. Он боится темноты.

— Что же, такое тоже бывает при сильных эмоциях, — приподняла брови Энид. — Не знала, что Донна хранит воспоминания в фиалах. Такой дедовский способ. Сегодня люди более закрытые, не замечали? Никто друг другу не доверяет. Если дома нет думосброса, мысли предпочитают держать в самом надежном хранилище — собственной голове.

— Я всегда придерживалась такого мнения, — искренне согласилась Конни. — Но только Джереми нашел воспоминания, принадлежавшие не Донне. Я так и не узнала, кому. Но вот бутылочку захватила, убедитесь сами, я ее открыть не могу, — и она достала из сумки хрустальный фиал и для наглядности подергала пробку. Та не поддалась ни на йоту.

— Дайте-ка сюда, — изменившимся голосом потребовала Энид.

Конни протянула ей пузырек, отметив про себя, что женщину что-то ни на шутку встревожило. Энид так долго крутила в руках бутылочку, всматриваясь в едва заметную резьбу по периметру многогранного горлышка, что впору было и самой начать волноваться.

— Где ваш сын нашел эту вещь? — спросила, наконец, Энид. — Дома у Донны?

— В нашем доме, — призналась Констанс. — Мой муж принес это домой и прятал на чердаке.

— У вашего мужа есть знакомые волшебники? — Энид впилась в нее жадным взглядом. — Или он у вас тоже сквиб? Иначе зачем ему хранить то, чем нельзя воспользоваться?

— Я и сама ничего не понимаю, — ответила Конни. — Мы ужасно поссорились, когда Билл обнаружил, что фиалов дома больше нет. Я и не сразу разобралась, что это чьи-то мысли. Откуда мне знать, что такое вообще возможно?

— Так, значит фиалов было несколько? — ухватилась за ее слова Энид. — Где же остальные?

— Донна забрала и уничтожила, — легкомысленно призналась Конни. — Сказала, там нет ничего важного, а вот дома лучше не хранить, а то снова дети наткнутся. Джереми тогда увиденная сцена очень впечатлила. Он плакал, ночью плохо спал. Там не то битву, не то какую-то разборку наподобие той, о которой вы только что рассказывали, спрятали.

Долю секунды Энид смотрела на нее так, будто мечтала испепелить на месте. Конни даже пожалела, что не привела Донну в качестве группы поддержки. Если раньше ей казалось унизительным обсуждать в присутствии подруги недуг сына, то теперь она чувствовала себя такой маленькой и беззащитной перед лицом опасного противника.

— В этом доме сегодня подадут обед? — густой бас Элджи Лонгботтома прозвучал для нее на этот раз, как райская музыка. — Я зверски голоден! Жена! Как бы распорядиться, чтобы эльфы приготовили ту рыбу?

Энид отвела от побледневшей Конни тяжелый взгляд.

— Да. Да. Разумеется, Элджи. Я сейчас дам указания на кухне. Простите, леди Финч-Флетчли, я не смогу присоединиться к вам за обедом. Неважно себя чувствую. Но, разумеется, вы приглашены остаться, сколько пожелаете. Табита будет рада компании, все ее подружки разъехались. А мне нужно немного отдохнуть. Еще раз прошу прощения.

Элджи с непритворным удивлением смотрел вслед удаляющейся жене.

— В соседнем лесу точно сдох кто-то очень крупный. Она даже не устроила мне нагоняй за рыбалку! Вы ведь задержитесь, Конни? Меня тоска берет слушать, как внучка учит Невилла за столом хорошим манерам. Вот где урок не впрок!

Конни виновато улыбнулась.

— Я была бы рада, лорд Лонгботтом. Действительно, очень рада. Но, боюсь, придется отложить до следующего раза. Меня ждут сыновья.

Элджи с заметным сожалением кивнул и вызвался проводить Конни до ворот. По дороге они снова встретили Табиту и Невилла. Девушка заметно повзрослела и похорошела, хоть и поправилась еще больше. Отстраненно Конни подумала, что выглядит Табита довольно-таки грустной и даже подавленной. Видно, и вправду скучает дома.

Только воспользовавшись обратным портключом, Констанс обнаружила, что пустой пузырек из-под загадочных воспоминаний Энид унесла с собой.

* * *

Гермиона завязала волосы в высокий хвост и, сделав глубокий вдох, села возле телефона. В последнее время ей так редко приходилось им пользоваться, в отличие от совиной почты, что аппарат невольно вызывал напряжение и даже чувство, отдаленно похожее на страх. Несколько раз она снимала трубку, набирала номер и снова бросала ее, едва на том конце линии начинали звучать отзывающиеся в грудной клетке долгие гудки.

В ее ситуации было, чего бояться. Невозможно предугадать, как именно Дирк Крессвелл отнесется к ее навязчивым расспросам. Если верить памяти василиска, Крессвелла и в юношеские годы сложно было назвать внимательным и заботливым братом. А может быть, он, напротив, столь ревностно оберегает душевное разновесие бедняжки Саманты, что не позволит ей общаться с незнакомой надоедливой девчонкой.

Мама должна была с минуты на минуту вернуться из клиники. Папа обычно задерживался чуть дольше — занимался бухгалтерией. Лишним временем Гермиона не располагала: ни в краткосрочной, ни в глобальной перспективе. Настала пора действовать.

Дрожащими пальцами она снова несколько раз повернула диск. Не отвечали долго: Гермиона уже успела подумать, что и мистер Крессвелл засиживается в офисе допоздна. Прямого способа связаться с лондонским Гринготтсом, кажется, не существовало. Гермиона раздосадованно подумала, что ей придется отложить поиски Саманты до первого визита в Хогсмид — а дальше может статься, и до следующего лета, когда, неожиданно, хриплый мужской голос поинтересовался, кого она разыскивает.

Гермиона не узнала свой голос, отвечая, что ей срочно нужен Дирк Крессвелл для конфиденциального разговора. Снова воцарилась тишина.

— Вы кто, девица? — сварливо поинтересовался старик. — Вам кто дал этот номер?

На второй раз ложь сорвалась с уст Гермионы намного легче — она почти не колебалась.

— Миссис Монтгоммери сказала, что я могу к вам обращаться, — она благоразумно не назвала своего имени, ни настоящего, ни вымышленного. — Я занимаюсь сложным проектом, и обращаюсь к разным специалистам за консультациями. Я знаю, что вы долго изучали гоблинов и их магию.

— Так вы о гоблинах пишете? — упоминание миссис Монтгоммери сделало свое дело: Дирк Крессвелл сменил гнев на милость.

— Не совсем, — поправила его Гермиона. — О воспоминаниях. Сейчас я хочу понять, могут ли воспоминания человека, подвергшегося проклятию, существовать автономно.

Крессвелл рассмеялся.

— Сколько вам лет, девица? — прошелестел он. — Не рано ли вам задумываться о проклятиях?

— Мой возраст здесь не важен, — оскорбилась Гермиона. — К тому же, разве ребенок не может оказаться под действием чар, сопротивляться которым выше его возможностей? Взять хотя бы события, что происходили в Хогвартсе в этом году.

Крессвелл настороженно молчал. Гермиона попыталась забросить еще один пробный шар.

— В своей работе я ссылаюсь на рассказы ребят, на которых напал василиск. Что в этот момент происходило в их голове, помнят ли они, как их нашли, как они лежали в палате, как потом пришли в себя... Василиск ведь нападал на людей и раньше. Когда вы учились в школе.

— Милая девушка, — довольно резко перебил ее Крессвелл, — я учился в школе так давно, что на похороны бывших однокурсников хожу чаще, чем на их дни рождения. Ничего не помню.

— Не помните, как василиск напал на вашу родную сестру? — не выдержала Гермиона. — Я читала в школьных архивах о Саманте. Я очень хочу с ней встретиться и поговорить. Она здорова? Она принимает посетителей?

— Я не знаю никакой Саманты, — заорал Крессвелл. — Понимаете вы это? Так и передайте тем, кто вас прислал! Я единственный сын своих родителей! Вы ошиблись! Ужасно ошиблись!

— Но миссис Монтгоммери сказала, что...

— Миссис Монтгоммери — болтливая дура, — потерял Крессвелл остатки самообладания. — И я еще поговорю о ее манере раздавать направо и налево мои координаты. Больше никогда не звоните сюда. Это приватный номер. Хотите говорить со мной о деле, записывайтесь на прием в банк! Как, кстати, ваше имя?

— Это уже неважно, — бесцветно отозвалась Гермиона. — Но если я не встречусь с Самантой, это станет крахом всем моей жизни. Дело не только в проекте.

— Я уже дал вам свой ответ, — сурово отозвался Крессвелл. — Я ничем не могу вам помочь. Не смейте больше меня беспокоить.

Гермиона вздохнула, когда старик поспешно бросил трубку, словно продолжение разговора с ней могло заставить его поделиться какими-то страшными тайнами. Ясно было, что он нагло ей лжет и намеренно прячет Саманту. Впрочем, такой исход Гермиона считала наиболее вероятным.

Дирк Крессвелл напрасно думал, что легко от нее отделается. В конце концов, если он пользуется маггловским телефонным номером, у него есть и соответствующий адрес. И не так сложно вычислить, какой именно.

Гермиона победно улыбнулась и раскрыла перед собой огромную адресную книгу Лондона.

* * *

Даррен придержал дверь, пропуская жену вперед. Андреа сразу заметила Билла за дальним столиком их любимого кафе, ставшего уже традиционным местом встреч, и друг, кажется, был искренне рад ее видеть. Впрочем, улыбка Билла быстро померкла, когда он обратил внимание на выражения их с мужем лиц.

— Гарри Поттер — сын Лили, — с самым несчастным видом выдохнула Андреа вместо приветствия. — Лили из Годриковой Лощины. Я в ужасе.

Билл перевел потяжелевший взгляд на Даррена. Тот только развел руками.

— По всей видимости, Гарри — действительно ребенок, родители которого были убиты в ночь на Хэллоуин, — подтвердил он. — И это проливает свет на события, свидетельницей которых стала Энди. По крайней мере, теперь мы знаем, отчего они умерли.

— От чьей руки, ты хочешь сказать, — поправила его Андреа. — Волдеморт был в одном доме с нами, едва ли не стоял за дверью! А если бы он решил обыскать комнаты? А если бы он пришел туда не один?

— Энди, успокойся, — решительно пресек ее возгласы Билл. — Расскажи толком. Каким образом это стало известно?

Андреа сцепила перед собой руки. Смотреть в глаза другу было довольно-таки непросто: она не привыкла к недомолвкам между ними, однако, говоря о Гарри и Волдеморте, ступала на тонкий лед. Дело, порученное Даррену, с одной стороны, секреты Тома о его выдающейся магии и волшебной палочке неизвестного происхождения, с другой... Как же отличалась эта встреча от их первого разговора о Хогвартсе, который, к слову, случился за этим же самым столиком всего два года назад!

— Ты ведь помнишь мою родственницу, заводчицу бульдогов? — нехотя начала она. — Несколько дней назад я подвозила ее с вокзала к брату. Брат оказался официальным опекуном Гарри Поттера. Я осталась на ужин, наблюдала там безобразную ссору, Гарри вспылил, а потом... несколько утратил контроль над собой. Оставаться в доме родственников он отказался, пришлось отвезти его к Шерил на какое-то время. Второй раз бросить его на произвол судьбы я не смогла, — Андреа невесело хмыкнула. — Вот по дороге все и выяснилось. Я увидела шрам у него на лбу. Шрам в виде молнии. Его ни с чем не перепутаешь, тем более, в сочетании с зелеными глазами. Такой же необычный цвет, как у Лили. Я это на всю жизнь запомнила.

Билл закашлялся. Когда подруга позвонила ему и назначила встречу, сказав, что у нее есть важные новости, невозможно было представить себе, что на поверхность всплывет эта старая история.

— Ты спрашивала его о семье? — поинтересовался Билл. — Он что-нибудь помнит о той ночи?

— Ему тогда был всего год, о чем он может помнить, — огрызнулась Андреа. — До поступления в Хогвартс он жил в комнатке под лестницей. Родителей считал алкоголиками без гроша в кармане. Куда только смотрели социальные службы?

— Я помню Вернона и Петунью, — добавил Даррен. — Один-единственный раз мы виделись на юбилее Мерседес много лет назад. Билл, ты тоже там был.

— Вернон, Вернон... — Билл нахмурился, припоминая: — Это тот толстяк, что навязчиво пытался убедить тебя в том, что полиция работает из рук вон плохо? И что вам следует больше сил отдавать борьбе с мигрантами? Сеньоре Мерседес такие разговоры совсем не понравились. Черт побери, я всякое мог представить, но чтобы вы еще и оказались родственниками...

— Строго говоря, — уточнил Даррен, — Гарри не является кровным родственником Энди. А ведь такая версия легко бы объясняла способности Тома. Какой-то особый ген, наследственность. Я читал, что в магии кровное родство обладает большой силой.

— Мне не нужны такие объяснения! — широко раскрыла глаза Андреа. — Если бы я могла, немедленно разорвала бы все связи с волшебным миром. И забрала бы у Тома все, что может так или иначе связывать его с магами.

— Энди, мы ведь уже говорили об этом, — предупреждающе заметил Даррен. — Мы зашли слишком далеко, чтобы внезапно пойти на попятную. Том успел стать частью этого общества. Мы не можем запретить без объяснения причин. Разве это не твои слова?

— По-твоему, мой главный приоритет — быть логичной и справедливой? — взвилась Андреа. — Дорога в Лондон была очень длинной, и я услышала достаточно. Мне не нравится этот мальчик. Его поведение не соответствует поведению триднадцатилетнего ребенка. Когда я сказала ему про Сириуса Блэка, он и усом не повел.

— Ему пришлось повзрослеть раньше, чем его сверстникам, — рассудил Билл. — Не забывай, что когда-то Лили спасла тебя, рискуя своей безопасностью. Все знают историю Мальчика-который-выжил. Их семью преследовали, угрожали им смертью. Лили привела тебя в их убежище, позволила остаться, ничего о тебе не зная и не задавая вопросов. По меньшей мере, теперь ты должна позаботиться о том, чтобы у ее сына было лучшее детство.

— Шерил это удастся куда лучше, — упрямо заметила Андреа. — Все, кто когда-либо встречал Лили, замечают их сходство. Гарри с ней прекрасно ладит, из всех школьных друзей он захотел отправиться именно к Филлис. Хотела бы я однажды понять, что такого особенного в этой девчонке...

— Боюсь, ты не видишь всей картины, Энди, — не согласился с ней Билл. — Сегодня этот ребенок — напуганный подросток, а через несколько лет — важная фигура на политической арене. Многие до сих пор считают его символом сопротивления. К тому же, в истории со смертью Поттеров полно белых пятен. Неизвестно, как Гарри смог отразить смертельное проклятие.

— Все это приобретает особое значение в свете недавнего бегства из тюрьмы Сириуса Блэка, — подметил Даррен. — Блэк был близким другом Джеймса Поттера. И, по всеобщему мнению, выдал Поттеров Волдеморту после того, как сам же лично помог их спрятать. А теперь он снова на свободе — и Гарри его крестник.

— Из-за Гарри Блэк оказался в тюрьме, — сверкнула глазами Андреа. — Думаешь, за эти годы в нем еще остались хоть какие-нибудь сентиментальные чувства? Угадай, кто станет его первоочередной целью?

— Блэк бы не стал ждать столько лет, если бы дело было только в Гарри, — Билл потер переносицу. — Я вот вообще задаюсь вопросом: он сам сбежал или ему позволили?

— Позволили? — Андреа настороженно покосилась на Даррена: с такой стороны вопрос они еще не рассматривали. — Кто и с какой целью?

— Хватает тех, у кого достанет на такое сил и влияния, — пояснил Билл. — Кто-то, кому Блэк нужен на свободе, но в подвешенном состоянии. Можно, конечно, добиться пересмотра дела. Но на это понадобятся деньги, время, люди, готовые сидеть и этим заниматься... Суд неибежно привлечет внимание журналистов, и кто знает, до чего еще они докопаются.

— В этом есть смысл, — Даррен забарабанил пальцами по столу. — Зато бегством Блэк как бы подтверждает свою вину. Теперь, как бы ни повернулось дело, его руки связаны. А тот, кто ему помогает, всегда сможет пригрозить ему авроратом, если что-то пойдет не по плану.

— Для министра Фаджа побег — самый убедительный аргумент, — подытожил Билл. — Я тут на досуге почитал немного о Блэках. Родной брат и кузина Блэка официально числились в списках Пожирателей смерти. А кузина, кстати, — старшая дочка Друэллы Расальхаг Блэк, о которой всем нам слышать уже приходилось.

"Они решили действовать с опережением, — догадалась Андреа. — Кто-то знал о готовящейся аппеляции, а возможно, и о расследовании. Знал и помог Сириусу своими же руками сжечь за собой все мосты. Даррен прав, скорее всего, этот человек невиновен".

Однако, вслух она сказала совсем другое.

— Гарри с такой легкостью ввязывается в неприятности, что я почти на сто процентов уверена, что он встретит Блэка еще до возвращения в Хогвартс. Поэтому я попросила Шерил принять меры. Она обещала сообщить о произошедшем в его школу.

— Значит, ты снимаешь с себя всякую ответственность за мальчика? — похоже, Билл с ее взглядами был принципиально несогласен.

Андреа поджала губы.

— Не совсем. Не хочу мучиться от постоянных угрызений совести. Одним глазом я за ним присмотрю. Хотя не уверена, что мои скромные усилия помогут оградить мальчика от Блэка. Или от других людей Волдеморта, которых, как мы видим, с годами меньше не становится.

"Или от него самого", — отстраненно подумала она, вспоминая сцену с наказанием Мардж. Уж если на то пошло, Гарри был в состоянии дать отпор, если что-то было ему не по нутру.

— Любопытная личность, — задумчиво протянул Билл. — Я имею в виду Волдеморта. Знаете, где-то я слышал, что основная сила лидера проявляется в его отсутствие. Если Блэк так или иначе движим идеологическими мотивами... Ты нужна мальчику, Энди.

— Я не волшебница, — всплеснула руками Андреа. — И это не моя война. Я не могу бороться с человеком, против которого была бессильна армия обученных магов.

— Но ты можешь повлиять на самого Гарри, — резонно возразил Билл. — Очевидно же, что к мальчику никто не проявляет должного интереса. Люди видят искусственно созданный образ. Если ты подаришь ему ощущение семьи, дашь правильный совет...

Андреа почувствовала, как Даррен успокаивающе дотрагивается до ее руки, и только благодаря этому сдержала рвущийся с языка резкий ответ. Билл мог сколько угодно твердить о независимости от чудачеств своей жены, но сейчас за его мягкими речами ей отчетливо слышались бескомпромиссные интонации Констанс. Андреа не сомневалась, что подруга регулярно нашептывает и мужу, и сыну о необходимости дружбы с Гарри. Непохоже, чтобы Джастин в этом преуспел. И вот теперь Билл знает о их родстве и тут же пытается обратить события в свою пользу. Прекрасное наставление. "Подружись с мальчиком, стань ему родным человеком, и обо всех его секретах рассказывай мне".

С другой стороны, Андреа понимала справедливость слов Билла и давала обещание присмотреть за Гарри вполне искренне — разумеется, со стороны, не допуская к своей семье. Ведь если Волдеморт, как заявил отцу Том, и правда жив, сохранил свою магию и коварные замыслы, и недавно чуть было не отправил на тот свет полшколы, он жестоко отомстит каждому, кто помогает его смертельному врагу.

* * *

Прошлым летом Гарри провел несколько недель в гостях у семьи Уизли, в удивительном, скрытом от посторонних глаз доме, где каждый кирпичик, каждая соломинка были пропитаны магией. Почту каждое утро приносили совы, посуда на кухне мыла себя сама, а портрет древнего старика беседовал с гостем о прошлом его семьи. Помнится, Гарри даже задался тогда целью навестить при первой возможности могилы своих родителей.

В этом году он по воле случая оказался у Саксов. Что удивительно, крошечная съемная квартирка в уродливом, перенаселенном блоке, казалась ему не менее волшебной. И даже дорога в Лондон запомнилась, как часть странного, фантасмогорического сна. Впечатления от ужина в Литтл-Уингинге, похоже, совершенно измучили бедную миссис Сандерс: машину она вела из рук вон плохо и уже возле дома Филлис с трудом вписалась в поворот, чуть было не сбив вовремя отскочившую в сторону черную собаку.

Шерил, напротив, встретила его, как родного и порадовалась только, что ему удалось так удачно отделаться от обязанности изображать перед Мардж примерного племянника.

— Предупреждение от министерства получают немедленно, помнишь? — успокоила его она. — Стихийная магия, скорее всего, в их компетенцию не входит. Не посылают же они наряд полиции к каждому малышу.

— Вот и славно, — ощутимо обрадовалась Андреа.

Гарри только сейчас подумал, в какое ужасное положение поставил эту добрую женщину. Ведь если бы аврорат действительно вмешался в это дело, с ней бы поступили весьма бесцеремонно, попросту удалив ненужные воспоминания. Гарри не возражал бы, поступи они так с тетушкой Мардж. Интересно, она уже вернулась в нормальное состояние?

— Я должна позвонить твоей тете, — Шерил было протянула руку к телефону, но остановилась после отчаянного возгласа Гарри. — Пойми, таковы правила. Это непредсказуемые люди. Сегодня они выставляют тебя на ночь глядя из дома, а завтра обратятся в полицию и обвинят нас в чем угодно, хоть в похищении ребенка.

— Шерил, лучше я поговорю с Петуньей, — возразила Андреа. — Я не стану давать твой адрес. Скажу только, что он у друзей, в надежном месте и не побеспокоит их до следующего лета.

— Я и летом туда не вернусь, — процедил Гарри. — Все будут только счастливы.

— Мы потом об этом поговорим, — успокоила его Шерил. — Сейчас нужно где-то устроить тебя на ночь. Я разбужу Филлис, ляжешь в ее комнате, а мы разместимся в моей.

— Завтра не выходи на работу, — повернулась к ней Андреа. — Поможешь Гарри освоиться, может быть, что-то докупить к школе или на каждый день. Непросто обживаться в новом доме.

— Я не будут долго стеснять вас, — испугался Гарри. — Это временно, на пару ночей. Я найду, где мне жить.

— И я, конечно, отпущу тебя в неизвестность! — возмутилась Шерил. — Тебе едва исполнилось тринадцать. Не тебе нужно беспокоиться о таких вещах. Двери нашего дома для тебя всегда открыты, и ты можешь жить тут столько, сколько необходимо. Мы с Филлис очень любим гостей. Представляю, как она обрадуется!

Филлис, действительно, очень обрадовалась и даже несколько раз протерла глаза, чтобы убедиться, что Гарри ей не снится. Шерил довольно быстро отправила их по комнатам, призвав отложить все разговоры на утро, но он все-таки успел шепнуть ей о неприятности, которая приключилась с тетушкой Мардж.

Гарри проснулся засветло и даже не сразу понял, где он находится. Занавески на окнах были намного проще и дешевле, чем в доме у тети, но комната выглядела настолько светлой и уютной, что детали не имели значения. И хотя по размерам она была вполовину меньше второй спальни Дадли, в этот момент дом Филлис казался Гарри самым красивым местом на свете — после Хогвартса, конечно.

— Я удивлена твоим выбором, — Гарри оторвался от созерцания пустой, но пребывавшей, тем не менее, в абсолютном беспорядке улицы, заслышав мягкий голос за спиной. Исходил он от зеркала, висящего на шкафу с одеждой.

— Леди Расальхаг, — бросился он к улыбающемуся отражению Черной Дамы. — А я волновался, что вы меня не найдете!

В глазах Расальхаг промелькнула странное выражение.

— Я бы последовала за тобой, куда бы ты не направился, — отозвалась она. — Ирония в том, насколько это проще для призрака... Но почему же ты приехал именно сюда? Я ведь рассказывала тебе о "Ночном рыцаре".

— Я не мог колдовать при миссис Сандерс, — пожаловался Гарри. — А она бы ни за что меня не отпустила, если бы думала, что я буду один. К тому же... мы с Филлис тогда так толком и не поговорили, а ведь это они с Энтони помогли мне передать сообщение Тонкс. Думаю, я задолжал ей кое-какие объяснения.

— Вы ведь очень дружны с этой девочкой, Филлис? — поинтересовалась Расальхаг. — Я часто слышу от тебя ее имя.

— Не знаю, — кажется, Гарри растерялся от ее вопроса. — Филлис... У нее своя жизнь. Много своих друзей. Иногда она с нами дружит, но если то, чем мы занимаемся, кажется ей опасным или неразумным, она тут же отступает в сторону.

— А кто такой Энтони? — продолжала ведьма свои расспросы. — Что их связывает с Филлис?

— О, они уже много лет дружат семьями, — поделился Гарри. — Вроде как папа Энтони был когда-то влюблен в маму Филлис, даже собирался сделать ей предложение. Это было еще до того, как она встретила журналиста, своего будущего мужа. В школе они все время вместе, Филлис и Энтони, за завтраками, на уроках. Она ему обо всем рассказывает. Хотя нет, обо всем она пишет в письмах.

— Письмах? — переспросила Расальхаг. — Ты имеешь в виду письма матери?

— И их тоже, — кивнул Гарри. — Но еще у нее есть лучший друг, который в Хогвартсе не учится. Он тоже умеет говорить на парселтанге, представляете? Может быть, на этот раз нам удастся познакомиться? Думаю, было бы интересно пообщаться с кем-то... ну, кроме змей. Василиск мне понравился, но василиска не позовешь к себе домой или на прогулку.

— Как интересно, — уголки губ Расальхаг чуть дрогнули. — И что за редкий дар — парселтанг. Я уверена, это будет интересным знакомством. Но теперь, пока все не проснулись, я должна сообщить тебе кое-что важное. В связи с бегством Сириуса Андромеде временно отказано в рассмотрении дела об опекунстве.

— Что? — поник Гарри. — Но причем здесь я? Вы ведь сами говорили, что с миссис Тонкс Сириус ладил лучше, чем с остальными сестрами!

— Об этом знает семья, а не авроры, — покачала головой Черная Дама. — А у мистера Фаджа, вдобавок, всегда были проблемы с установлением причинно-следственных связей. Сириус сбежал после ссоры с Андромедой — значит, он сбежал убить Андромеду. Вальбургу, свою мать, он откровенно ненавидел, но ее оскорбления и проклятия на суде молча проглотил, и это министра совершенно не смущает.

— Они думают, что Сириус охотится за мной, правда? — уныло отозвался Гарри. — Даже магглы так считают. Миссис Сандерс всю дорогу говорила, что я должен быть осторожнее, никуда не выходить, ни с кем незнакомым не заговаривать...

— Миссис Сандерс права, — неожиданно поддержала ее Расальхаг. — Сириус тебе не угроза, но это не означает, что у тебя нет других врагов. Заслуги Амбридж в обнаружении Тайной комнаты ничтожно малы, но в глазах министра она смогла то, что не удалось самому Дамблдору. И это дало ей право требовать от Фаджа перевода Тонксов в Хогвартс.

— Как это? — поразился Гарри. — Они что, под арестом?

— Юридически нет. Но моя дочь оказалась в безвыходном положении. Или они принимают предложение о временном убежище в охраняемом дементорами Хогвартсе, или выбирают пародию на нормальную жизнь в доме, защищенном Фиделиусом, как это сделали твои родители. Андромеда знает, что в домах под Фиделиусом нередко случается вещи, которые потом никто не может ни понять, ни объяснить, поэтому она решила держать врага в поле зрения. Кроме того, так она сможет позаботиться и о тебе, и о Сириусе, если того занесет в Хогвартс.

— Но там же дементоры! — ахнул Гарри. — Сириус не дурак, чтобы, едва сбежав от них, возвращаться обратно.

— Сириус отличается некоторой импульсивностью при принятии решений, — признала Расальхаг. — А еще он твой единственный полноправный родственник среди магов, не только благодаря ритуалу наречения имени, но и по крови, по линии твоей бабушки. Многие могут попытаться использовать его в своих целях.

— Значит, Нимфадора... то есть, Тонкс, тоже будет в школе?

— Моя внучка, в первую очередь, аврор, — возразила Расальхаг. — Да и Теодор не планирует оставлять работу. Просто теперь они будут делать это под надзором Амбридж. Думаю, она догадывается обо мне. Вопрос в том, как много ей известно.

— Но ведь она простая чиновница, что она может против вас? — удивился Гарри. — Лично мне показалось, что она больше всего боится потерять доверие министра.

— Долорес Амбридж умеет изображать из себя дурочку, когда нужно, — не согласилась Расальхаг. — Но нет, она отнюдь не глупа. Понаблюдаешь за волшебниками подольше, узнаешь об этом круге влиятельных стариков и старух, давным-давно прибравших к рукам всю власть в Британии и части Европы. Большинство живет в Девоне и окрестностях, знаешь почему? Потому что там последние полторы сотни лет находится дом Фламелей.

— Фламелей? — переспросил Гарри. — Того самого Николаса Фламеля, чей философский камень прятал Дамблдор?

— Того самого, — кивнула Расальхаг. — Дамблдор — ученик Фламеля, как и многие другие. Флитвики, их родственница Амбридж, их ставленник Фадж... а до него, конечно, Багнолд, которая была министром во время войны. Ты знаешь лишь относительно молодых членов этой клики, но, поверь, там собрались очень опасные люди. И, кстати говоря, редкостные долгожители.

Гарри понимающе кивнул, мысленно перебирая всех знакомых волшебников. По всему выходило, доверять из взрослых нельзя никому.

— А вы с ними враждовали? — спросил он. — Вы говорите о них с такой горечью...

— Я потеряла много дорогих мне людей по их вине, — вздохнула Расальхаг. — Но дело даже не в этом. Таких случаев, как мой, полно по всему миру. Эта история стара, как сами Фламели. Мой бедный племянник очень хотел во всем разобраться и вывести их на чистую воду. Энтузиазм, свойственный людям молодым и увлекающимся. Увы, он за это жизнью поплатился. Поэтому я настоятельно советую тебе, Гарри, пока что держаться в стороне и осведомленности своей не показывать. А с любыми проблемами идти сразу к Андромеде. Только сначала убедиться, что это действительно она.

— А могут быть варианты? — не понял Гарри. — Ведь в школе только Тонкс — метаморф.

— Это верно, — ответила Расальхаг. — Но если с оборотным зельем не так давно справилась даже твоя подруга Грейнджер, школьница, представь, какие возможности есть у друзей одного из старейших и величайших зельеваров мира?

К завтраку Гарри вышел с тяжелым сердцем. Филлис уже успела, пользуясь отсутствием матери, выудить из холодильника банку земляничного варения и выложить на тарелку чуть ли не половину ее содержимого.

— Обожаю сладкое, — призналась она. — А мама не разрешает много его есть. Говорит, тут слишком много сахара. С папой была та же история. Он сильно полнел, и они вечно спорили из-за еды. Папа в итоге всегда уступал.

Гарри тепло улыбнулся. Филлис рассказывала об отце с такой легкостью, словно так и не приняла до конца факт его смерти, а просто отодвинула его в сторону, как что-то малозначимое. Энтони Сакс в ее историях продолжать жить и доставлять радость своим близким.

— А где твоя мама? — огляделся Гарри. — Я хочу сходить в Косой переулок, но сначала должен ее предупредить.

— Скоро вместе туда пойдем, зачем торопиться,— отмахнулась Филлис. — Надеюсь, ты не собираешься городить какую-нибудь чушь вроде жизни в гостинице? Мы видели, какой там сброд собирается. Или тебе нужно связаться с Роном или Гермионой?

— Нет, нет, только не с ними, — Гарри покраснел, осознав, каким поспешным было его возражение. — Я имею в виду... миссис Уизли, конечно, захочет, чтобы я перебрался к ним на остаток лета, а меня тянет пожить самостоятельно. Без опеки, понимаешь? А Гермиона будет выговаривать мне по поводу тети Мардж, домашних заданий, еще что-нибудь найдет... Да и вообще, она только вернулась из Франции. Присылала мне оттуда письмо.

— Надо поговорить об этом с мамой, когда она придет, — сказала Филлис. — Она утром кому-то позвонила, встречу назначила. Сказала, что будет скоро и чтобы далеко от дома не уходили. Давай скорее завтракай, а потом пойдем кормить Грима.

— Кого кормить? — удивился Гарри. Филлис усмехнулась.

— Я назвала его Грим. Это черный пес, что живет здесь во дворах. Мы с мамой его подкармливаем.

Гарри вспомнил об огромной собаке, которую вчера чуть не сбила миссис Сандерс.

— Кажется, я его уже встречал, — улыбнулся он. — А откуда такое странное имя?

— Это все Падма, — закатила глаза Филлис. — Ее сестра, Парвати, с вашего курса, взяла прорицания как факультатив. Ну и накупила разных книжек, написанных шарлатанами, изучает их самостоятельно и пытается всем кругом гадать. И всюду ей видится большой пес, который якобы предвещает чью-то скорую смерть. Так вот, это Грим и есть.

— Хотел бы я увидеть лицо Парвати, когда ты расскажешь ей о том, что так зовут твоего практически домашнего питомца, — рассмелся Гарри. Филлис важно кивнула.

— Предписано смеяться над идолопоклонством, чтобы люди перестали считать его истиной. Это всего лишь выдумки. Да в каждом облаке на небе можно увидеть очертание собаки, или кошки, или дракона. Ханне Аббот всюду видится богиня войны, но война, слава Богу, не торопится начинаться.

— Ты не веришь в пророчества? — спросил Гарри. — Я думал, ты верующий человек.

— Я верю, — возразила Филлис. — Вот только дар пророчества давно ушел из этого мира. Теперь все намного сложнее. Но даже в те далекие времена недостаточно было выпить кофе или растопить воск, чтобы узнать, что ждет нас в будущем и что с этим нужно делать. А Парвати занимается именно такими глупостями. Мама никогда не разрешает мне гадать. У меня были карты Таро, но я их выбросила. Мне все время казалось, что они несчастья приносят.

Пес ждал их на прежнем месте и знакомству с Гарри очень обрадовался. Филлис принесла ему оставшиеся с завтрака блинчики и немного мяса. Грим съел их с огромным аппетитом и благодарно облизал Гарри руки.

— Спасибо тебе за Тонкс, — Гарри повернулся к подруге. — Ты очень помогла тогда, правда.

— С тебя сняли все подозрения, — пожала плечами Филлис. — Если Тонкс этому как-то посодействовала, отлично. Вы ведь вместе с ней затопили комнату? Какие-то аврорские штучки?

Учитывая скептическое отношение Филлис к пророчествам, Гарри решил ей свой разговор с василиском не передавать.

— Энтони предлагал вынести все ценное из комнаты и спрятать в новой норе василиска в Беллерофонтском лесу, но вещей оказалось слишком много, — осторожно ответил он. — Тогда Тонкс просто предложила как бы запечатать все на время. Амбридж не сможет снять эти чары, а если она когда-нибудь уйдет из школы... — он замолчал, не зная, как закончить это предложение. Может быть, уход Амбридж обернется и к лучшему, но если леди Расальхаг права, тот, кто придет на место директрисы, навряд ли будет существенно от нее отличаться.

— Даже странно, почему она иногда такая ужасная, — пожаловалась Филлис. — Как будто у нее есть свои любимчики, а есть те, у кого шансов заработать хоть крупицу доверия ноль. Ведь она до последнего боролась против дементоров в школе.

— Или делала вид, что боролась, — угрюмо отозвался Гарри. Сейчас ему подумалось, что если Амбридж каким-то образом узнает о вчерашнем инциденте, ничего хорошего из этого не выйдет.

— Филлис, Гарри! — из окна донесся громкий голос Шерил. — Поднимайтесь домой!

— Как мама умудрилась так незаметно пройти мимо? — изумилась Филлис. — Она бы никак не смогла попасть домой, минуя этот переулок.

Гарри поднимался наверх в крайне мрачном настроении. Кажется, он уже догадывался, каким именно образом Шерил так скоро оказалась дома. Оставалось только догадываться, кого именно она привела с собой.

Гостем их оказался профессор Снейп. Что же, спасибо на том, что он не захватил с собой Амбридж и Синистру.

— Поттер, — не преминул тот начать разговор с язвительных замечаний, — мне следовало догадаться, что вы уже и лета не в состоянии прожить, не привлекая к себе всеобщего внимания! Весьма похоже на вас: устроить переполох, а затем сбежать, оставив других расхлебывать последствия. Можно сказать, фамильный стиль.

Гарри сжал кулаки. Стоило избавиться от Мардж, чтобы получить взамен Снейпа, который теперь точно никакой жизни ему не даст.

Шерил начала говорить немедленно и, судя по предупреждающим взглядам, которые постоянно бросала на профессора, она твердо была намерена обойтись без скандала.

— Гарри, мы с Андреа очень беспокоимся о твоей безопасности. Единственная волшебница в нашем доме — Филлис, и я боюсь, что ее умений может оказаться недостаточно. Кроме того, как выяснилось, тебя разыскивали всю ночь и утро.

— Меня отчислят? — на Снейпа он намеренно не смотрел. Шерил беспомощно развела руками.

— Будь вы учеником моего факультета, Поттер, — прошипел Снейп, — прошение об отчислении уже лежало бы на столе директора. Однако вам везет. Министерство переняло политику Дамблдора танцевать вокруг вас и сдувать с вас пылинки, поэтому через некоторое время, — он сделал ледяную паузу, — здесь будет министр магии.

— Фадж придет сюда? — вскинулся Гарри. — Что ему нужно?

— Министр Фадж, Поттер, надеюсь вас не нужно учить, как разговаривать с министром? — прищурился Снейп. — Затем вас вернут в дом родственников.

— Нет, — повысил голос Гарри. — Я уже много раз говорил, что не вернусь туда. Вы не сможете меня заставить.

— Вот как? — вкрадчиво проговорил Снейп. — Разумеется, это предложение не годится для знаменитого Гарри Поттера, которому все позволено. Вместо этого вы предпочтете обременять людей, проявивших к вам доброту, не думая, что ваше присутствие ставит их жизнь под угрозу, — последнюю фразу Снейп договорил трясущимся от гнева голосом. Гарри казалось, что вот-вот профессор вцепится ему в горло.

— Северус, остыньте, — не выдержала Шерил. — Вы переходите все границы. В нашем доме такой стиль общения неприемлем. Мальчик и без вас пережил ужасный стресс. Если вы закончили по существу, извольте пить свой кофе и вести себя сдержанно. Пока что, слава Богу, сюда не врываются убийцы, и нам с Филлис не угрожает ничего, кроме как оглохнуть от вашего крика.

К удивлению Гарри, отповедь Шерил Снейпа заметно смутила. Извиняться он, конечно же, и не подумал, но когда он снова заговорил с Гарри, манеры его были значительно мягче.

— Хотите вы того или нет, вам придется поступить так, как решит министр, Поттер. Пусть это не в моей компетенции, любой здравомыслящий человек согласится с тем, что оставаться здесь — чистое безумие.

— Давайте просто мирно дождемся министра, — подвела итог Шерил. — Уверена, он захочет выслушать все стороны. Филлис? — он повернулась к дочери, за все время спора так и не сдвинувшеся с места. — А ты почему там стоишь совсем одна? Присаживайся с нами.

Филлис механически кивнула и двинулась к столу на негнущихся ногах. Слова Снейпа ее буквально ошеломили. В их дом придет сам Корнелиус Фадж. Она впервые своими глазами увидит человека, сделавшего все, чтобы стереть имя ее семьи из истории. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал правду о ней? И как с ним себя вести? Окажется ли он злодеем или, наоборот, воплощением справедливости? Маловероятно, если судить по тому, что он окружил себя такими людьми, как Амбридж.

Шерил отрезала дочери кусок пирога, думая при этом совсем о другом. Поведение Снейпа с Гарри до странности напоминало рассказ Андреа о вчерашней сцене, которую закатили мальчику Дурсли. Но если родственников с Гарри связывала долгая и болезненная для всех история взаимоотношений, понять причины агрессии Снейпа она затруднялась. С Филлис профессор держался совсем иначе. Могло ли за этим стоять что-то личное?

О чем в этот момент размышлял Снейп, неизвестно, однако Гарри, как и Шерил, вспоминал прошедший день. В памяти промелькнуло, как и Мардж тушевалась после строгих замечаний Андреа, и он снова с грустью подумал о том, как тяжело ему приходится без матери. Исходя из всего, что леди Расальхаг успела рассказать Гарри о Сириусе Блэке, мальчик мог прийти только к одному выводу: он предпочел бы видеть своим опекуном рассудительную и спокойную Андромеду.

Министр магии не оправдал ожиданий Филлис. Полноватый, небольшого роста человечек в полосатой мантии и шляпе-котелке выглядел усталым и невыспавшимся.

— Ну наконец-то, Гарри! — всплеснул он руками, словно до последнего момента не верил, что мальчика действительно нашли в целости и сохранности. Затем он обратился к Шерил.

— Я министр магии — Корнелиус Фадж. Примите мою благодарность за то, что вы позаботились о Гарри.

— Шерил Сакс, — приветливо улыбнулась Шерил. — А это моя дочь, Филлис. Прошу вас, проходите. Что я могу вам предложить? Вы уже позавтракали?

Непохоже, чтобы кто-то до сих пор начинал знакомство с Фаджем с такого вопроса, но он благосклонно согласился. Шерил принесла тарелку с горячими тостами и поставила на плиту еще один чайник.

— Признаюсь, Гарри, — начал Фадж, — мы все изрядно поволновались. Сбежать от родственников, да еще подобным образом! Я уж думал... Слава Богу, с тобой ничего не случилось, — он перевел дыхание. — А у меня хорошая новость. Мы вернули мисс Марджори Дурсли в ее обычное состояние. Несколько часов назад на Тисовую улицу прибыли два специалиста из отдела по устранению последствий случайно наложенных заклятий. Мисс Дурсли сделали прокол, и воздух из нее вышел, кроме того, изменили структуру ее памяти, так что она все начисто забыла. Словом, ничего страшного не произошло.

Филлис внимательно прищурилась, наблюдая за министром. Он разговаривал с Гарри мягко и ласково, как с любимым племянником, и явно не намеревался его журить за случай с теткой. Если сравнивать такой подход с прошлым летом, вопросов появлялось еще больше. К тому же, разве он не должен, подобно своей ставленнице Амбридж, использовать даже самый незначительный проступок Гарри, чтобы припомнить ему прошлые грехи? Одно из двух: или министр играл на публику, причем очень профессионально, или он с мнением Амбридж категорически не согласен. Впрочем, был еще один вариант, и весьма правдоподобный — тут Филлис позволила себе легкую улыбку, — что если Фадж вообще не подозревает о вражде между его помощницей и Гарри Поттером?

— Хочешь знать, что думают твои дядя и тетя? — продолжал Фадж. — Не скрою, они очень рассердились. Однако следующим летом они готовы тебя принять. А вот Рождество и пасхальные каникулы придется провести в Хогвартсе.

— Вы язык проглотили, Поттер? — не выдержал Снейп. — Пять минут назад вы были куда красноречивее.

— Северус, еще один бейгл? — металлическим голосом поинтересовалась Шерил. — Приятно знать, что все благополучно обошлось, мистер Фадж. Я увезла Гарри от тети в ужасном состоянии. Эти люди не имеют никакого подхода к детям, а уж о том, что позволяла себе Марджори Дурсли, я и вовсе молчу.

— Гарри просто переволновался, — слова Шерил Фаджа явно озадачили. — Постойте... вы увезли? Если я правильно понял, речь шла о каком-то третьем лице... Да, Вернон Дурсли называл еще одну женщину.

— Это моя начальница, — невинно улыбнулась Шерил. — Родственница семьи Дурсли. Вчера вечером она попросила меня встретить Марджори на вокзале Кингс-Кросс и отвезти в Литтл-Уингинг. Там меня уговорили остаться на ужин. Так уж вышло, что я стала свидетельницей ссоры Гарри с родственниками и могу заверить вас, что вины мальчика тут нет.

— В этом нет ни малейших сомнений, — горячо поддержал ее Фадж. — Такая распространенная проблема у несовершеннолетних волшебников, да еще и живущих со своими маггловскими семьями. Значит, нам повезло и можно обойтись без коррекции памяти. Признаюсь честно, не люблю я эту процедуру... но что поделать, закон одинаков для всех. Теперь нужно подумать, где Гарри поживет оставшиеся две недели каникул.

— Я настаиваю, министр, — вклинился Снейп, — на том, что Поттер не должен продолжать злоупотреблять гостеприимством миссис Сакс. Если вернуть его дяде с тетей невозможно, я бы предложил отправить его в Хогвартс.

Гарри возмущенно выдохнул.

— Не думаю, что это удачная идея, — вмешалась Шерил. — У Гарри каникулы, а он до сих пор не видел ничего, кроме сада и кухни в доме своих родственников. Предлагаю компромисс. Почему бы ему не остановиться в "Дырявом котле"? Или любой другой гостинице в Косом переулке?

— Именно это я и собирался рекомендовать, — обрадовался Фадж. — В "Дырявом котле" как раз есть свободная комната. Значит, мы договорились? Гарри, как только ты будешь готов, мы можем отправляться, и покончим уже с этим.

Гарри, наконец, обрел дар речи.

— А как же наказание?

— Наказание? — не понял его Фадж. — О чем ты, Гарри?

— Я же нарушил закон о колдовстве несовершеннолетних! — напомнил ему мальчик. — Прошлым летом я получил официальное предупреждение за то, чего даже не делал, и министерство обещало отчислить меня из Хогвартса, если я еще хоть один раз применю волшебство в доме дяди с тетей... или любом другом месте на глазах у магглов.

Фадж заметно смутился, Снейп же сидел с непроницаемым выражением лица. Похоже, его тоже совершенно не устраивало отсутствие наказания.

— Ну что ты, мой мальчик, — суетливо заулыбался Фадж. — Обстоятельства изменились, и мы учли... в создавшемся положении... Да неужели мы станем наказывать за такие пустяки? Это был несчастный случай. За раздувание тетушек мы в Азкабан не сажаем! Признаюсь, мы ожидали, что ты станешь колдовать. Так было бы проще тебя обнаружить. Вот когда ты уехал из Литтл Уингинга обычным маггловским способом, мы на время потеряли тебя из виду. Хорошо, что миссис Сакс проявила сознательность и предупредила профессора Снейпа.

Чем дальше Филлис слушала оправдания министра, тем очевиднее ей становилось, что тот многое недоговаривает. Очевидно, что Фадж хотел отслеживать местонахождение Гарри, но при этом не передавать его в руки Амбридж, в школу, которую она полностью держала под своим каблуком. Чего же добивался министр?

Отправив Гарри собирать вещи, Фадж, наконец, сделал то, чего Филлис предпочла бы избежать: он обратил свое внимание на нее.

— Скажите, юная леди, — вежливо обратился к ней он, — вы и есть та самая мисс Сакс, что занимается исследованием по менталистике? Слышал о вас множество хвалебных отзывов.

— Благодарю, — сказала Филлис. — Но я работаю не одна. Мы все делаем вместе с Падмой Патил и Мораг Макдугалл, и нам очень помогают учителя. Вот профессор Снейп, например, курирует мою часть исследования. И ничего бы этого не было без Джеммы Фарли. Если бы она нас не организовала, мы бы так до сих пор и пересказывали друг другу разные слухи и сказки.

— Скромность — большая добродетель, Филлис, но вы недооцениваете свой личный вклад, — не согласился с ней Фадж. — Случай, чтобы молодая девушка, да еще и выросшая вдали от волшебной среды, интересовалась такими серьезными вещами... даже в годы своей учебы не припоминаю. Северус, скажите, есть ли у вас еще такие талантливые студенты?

Филлис была уверена, что сейчас прозвучит имя Гермионы Грейнджер, поэтому удивленно взглянула на профессора, когда тот бесстрастно ответил:

— Увы, министр. Хотел бы ответить иначе, но в этом выпуске никого другого отметить не могу. Разве что среди старших курсов...

— Отдел тайн ожидает от вас ежегодный отчет о перспективных выпускниках к октябрю, не забудьте, — кивнул Фадж. — Так вы, Филлис, получается, уже далеко продвинулись? Талантливые молодые люди нужны министерству. Думаю, мне интересно будет послушать о вашем проекте.

— В конце каждого года девушки выступают перед комиссией профессоров, — ответил Снейп. — Мы заблаговременно вас известим.

— Чудно, чудно, — отозвался Фадж. — А вот и Гарри. Думаю, нам действительно не следует больше задерживать хозяек дома. Благодарю вас, миссис Сакс, за угощение. Не часто удается позавтракать в такой приятной компании.

— На здоровье, — Шерил встала следом за министром. — Гарри, думаю, прощаемся ненадолго. В начале следующей недели мы с Финч-Флетчли собираемся за покупками. Если захочешь, присоединяйся к нам.

— Спасибо вам за все, — искренне поблагодарил ее Гарри. — Вы просто мой ангел-хранитель!

— Возразила бы я против такого сравнения, — закатила глаза Шерил. — Веди себя хорошо. Мистер Фадж, очень рада была познакомиться. Профессор Снейп, — она ненадолго замолчала. — Если вас не затруднит, позвоните подтвердить, что Гарри хорошо разместился, у него все есть, и он в хорошем настроении, — последние слова она произнесла с особым нажимом.

Во взгляде Гарри, насколько понимала его Филлис, читался полный восторг.

Шерил закрыла за их гостями дверь, и Филлис тут же подбежала к окну. Однако дверь подъезда так и не открылась, и из нее никто не вышел. Грим продолжал сидеть возле лестницы, будто ожидая, что они вернутся. Филлис вздохнула: питался их приятель, как полноправный член семьи.

— А как ты собираешься разговаривать с профессором Снейпом по телефону? — вспомнила вдруг она, подходя к матери. — В Хогвартсе телефонов нет.

— С чего ты решила, что профессор Снейп проводит лето в Хогвартсе? — удивилась Шерил. — Я ведь не живу на работе. У него тоже есть свой дом. Когда он приходил сюда посмотреть диадему, мы обменялись номерами. Решили, что такие вещи лучше обсуждать без вмешательства магии. Видишь, как полезно оказалось.

— А где он живет? Далеко отсюда?

— В Галлифаксе. Не спрашивай, я понятия не имею, где это находится. Он аппарировал в сквер неподалеку, и мы поговорили о том, как следует поступить.

— Он очень злится, когда дело связано с Гарри, ты заметила? — усмехнулась Филлис. — На меня он даже за диадему так не орал.

— Чужая душа — потемки, — вздохнула Шерил. — Мне он так подробно объяснял, какая бездарность Гарри, и какую чудовищную ошибку я совершаю, пуская его в нашу жизнь, что я даже пожалела бедного ребенка. Такое впечатление, что кроме меня, до него никому нет дела. Андреа тоже старается держать дистанцию. Хотя ее как раз можно понять, она волнуется за Тома и по праву.

— Ты молодец, что не стала ее выдавать, — одобрила Филлис. — Том был бы в ярости, если бы кто-то стер память его матери. Не позавидуешь тогда министру...

— О чем это ты? — рассеянно отозвалась Шерил. — Кстати, как тебе министр? Такой типичный, правда? А еще говорят, что профессия не накладывает отпечаток на людей...

Филлис не знала, что ответить на вопрос матери. По закону жанра она обязана была возненавидеть Фаджа с первого взгляда. История говорила сама за себя: он изгнал и преследовал леди Блэк, по его распоряжению ни в одной исторической книге не сохранилось имени Розье. Министр, наверняка, все силы бросил на то, чтобы после падения Темного Лорда бывшим соратникам пришлось несладко. Даже с ней он был любезен, лишь потому что не знал о ее происхождении. В противном случае, никогда бы Филлис не выпутаться из окружавшей ее со всех сторон паутины.

Реальность с ее ожиданиями капитально расходилась. Фадж не вызывал в ней желаемых отрицательных эмоций — напротив, он ей показался человеком довольно обаятельным и симпатичным. Проблему Гарри он решил дипломатично, к удовлетворению всех сторон — не считая профессора Снейпа, конечно, — с ней был исключительно любезен. Да и вообще, многие ли из ее однокурсниц, даже чистокровных, могут похвастаться чаепитием с министром? Удивительно, что он так много знает об их проекте. Филлис даже подумала, что предпочла бы впоследствие передать диадему ему, а не Амбридж или Дамблдору.

— Выглядит неплохим человеком, — пожала она плечами. — Но внешность бывает обманчивой.

— В этом ты права, — ответила Шерил. — Знаешь, что забавно? Я ведь слышала это имя, Корнелиус Фадж, от твоего отца, причем достаточно часто. И вот он приходит в наш дом и даже пьет из бывшей чашки Тони. А Тони уже нет, — заключила она упавшим голосом.

Филлис крепко обняла мать. Почему любые, даже самые приятные события в их жизни непременно заканчивались таким разговором? И может ли эта боль хоть когда-нибудь навсегда их оставить?

— Папа был с ним знаком? — спросила она. — Под своим... настоящим именем?

— Если бы я тогда была внимательнее и знала, что нужно запоминать! — посетовала Шерил. — У папы был друг, когда-то он часто бывал в старом доме, а потом вдруг пропал. Я спрашивала у Тони, он говорил, что Джонатан теперь за границей, его их общий приятель на работу взял. Так вот, они очень часто обсуждали Фаджа. Ничего выдающегося, я и значения не придавала, думала, заурядный мелкий политик.

— Я не помню такого, — нахмурилась Филлис. — Что еще за Джонатан?

— Джонатан Уилкис, друг папы по колледжу, — пояснила Шерил. — Преподавал где-то древние языки, он вообще, можно сказать, полиглот. Все основные европейские, несколько языков Индии и арабский в совершенстве.

— Арабский? — усмехнулась Филлис. — Теперь ясно, почему папа с ним подружился.

— Джонатан не был так полезен, как ожидал Тони, — рассмеялась Шерил. — Ближневосточным диалектом, который был интересен нам, он не владел, хотя публикации в арабских газетах мог переводить вполне сносно. Он знал марокканский язык. Говорил, что арабу из другой страны понять его было бы не так просто.

— Марокканский? — Филлис мгновенно очнулась от рассеянности, вызванной странной встречей с министром. — Леди Блэк из Марокко. Ты уверена, что этот Джонатан не был магом, как папа?

— Не удивлюсь, но ничего такого за ним не замечала, — ответила Шерил. — В любом случае, его уже давно нет в стране. Я даже сообщить о похоронах ему не смогла. Болгарский свой номер он при отъезде оставил, но мне ответила какая-то вульгарная девица. Девушка его или жена, не дай Бог, я не поняла.

— И что она сказала? — нетерпеливо спросила Филлис. — Что он снова переехал?

— Она не так уж охотно делилась подробностями, — вздохнула Шерил. — Очень долго не верила, что я всего лишь вдова его покойного друга, а никакая не любовница. А потом сказала, что все равно ничего не сможет для меня сделать, потому что представления не имеет, где искать Джонатана в Албании.

* * *

"Ты знаешь, что это такое.. такое.. такое?"

Голос звучит издалека, скользит по коже ледяной волной, отталкивается от каменных стен, и порывом ветра уносится обратно, в темноту.

"Зеркало".

Это действительно небольшое карманное зеркальце, безделушка из сувенирной лавки. Внутри, должно быть, есть небольшая пудренница или свободное место для какого-нибудь крошечного предмета или фотографии.

"Ты помнишь, что такое сопряженные зеркала? Сможешь увидеть меня, если назовешь мое имя".

Имя... имя... имя...

Он переходит из одного коридора в другой, захлопывая за собой тяжелые кованые двери, но голос Вивиан не становится ближе, напротив, он все затихает.

"У меня таких два. Еще одна пара есть у Джеммы и Иоли".

Он распахивает еще одну дверь и врезается в темную фигуру. Лица этой фигуры в тумане не разглядеть, зато голосом она очень напоминает миссис Сакс.

"Извини, мой дорогой, но тебе лучше появиться чуть позже. Ее здесь нет. Сейчас она с Гарри Поттером".

Поттером... Поттером... Поттером...

Том резко вздохнул и открыл глаза. В комнате было темно, хоть глаз выколи. Он спал всего два с половиной часа, на дворе еще ночь.

Он сел на кровати и обхватил голову руками. Подсознание преподносило любопытные сюрпризы — с каждым днем его все реже беспокоили чужие воспоминания, и все чаще сны базировались на событиях его собственной жизни.

Или даже почти полностью их воспроизводили — как теперь.

В коридоре послышались шаркающие шаги, и на первом этаже вспыхнул свет. Бабушка Мерседес неважно спала в последнее время: доктор выписал ей успокоительное, которое Том нашел бесполезным и на всякий случай усилил чарами. Оно бы помогало, не забывай бабушка принимать лекарство без напоминаний.

Вивиан Селвин вернулась в Париж рано утром, взяв с Тома обещание восстановить защиту на доме в ее первозданном виде. Воспоминание Эвана Розье мальчик аккуратно вернул на прежнее место. Разумеется, он внимательно осмотрел комнаты девушек и сеньоры Эсперансы, но нигде больше не обнаружил ничего скандального или таинственного.

— Из Шармбатона я могу сделать многое, — глаза Вивиан многозначительно горели. — Но не в Англии. Все, что я узнаю о Хогвартсе, я тебе напишу, но с чужих слов.

— А твоим осведомителям можно верить? — хмыкнул Том. Ситуация все больше напоминала пародию на шпионский детектив. Мотивы Вивиан были прозрачны — а вот причины, по которым она так безоговорчно верила в его большое будущее, оставались загадкой. Том подозревал, что ответ лежит где-то в эмоциональной сфере — там, где легиллименция была бессильна.

— Если рассказы о драконе в деревянном ящике или охотнике на единорогов не выдумки, значит, мои подруги чего-то да стоят, — усмехнулась Вивиан. — Да и сестра моя уж на что бестолкова, но поселиться решила в Хогсмиде, в самом сердце событий, да еще и по соседству с Бэрками.

Желудок Тома на мгновение будто сжала невидимая сильная рука. Во сне или наяву, через дневник или диадему, а может быть, и много раньше он уже встречал человека по имени Карактакус Бэрк. Ведь именно его леди Блэк советовала расспросить о способах обретения бессмертия.

— С Бэрками? — рассеянно отозвался он. Стоит произнести это имя вслух, как в памяти взметнулось облако пыли, искрящейся в тусклых лучах солнца, что едва пробивались сквозь плотно задвинутые ставни в полуподвальной комнатке, пропахшей сыростью. Вокруг было много железа, подгнившего дерева и кожи — спокойнее было считать, что ранее она принадлежала обыкновенной свинье или корове.

— С будущими молодоженами Бэрками, — Вивиан улыбнулась. — Все, что мне удастся выяснить через Элейну, я сообщу. У нее превосходная память и масса свободного времени, а для нашей задачи это намного ценнее острого ума.

Том согласно кивнул и с трудом сдержал улыбку, выхватил в мыслях Вивиан знакомое лицо. Не думал он, что когда-нибудь снова встретит надменную девчонку из магазина, в котором каким-то чудом оказался медальон леди Блэк.

Давно уже они не возвращались к разговорам об этом медальоне. Том снова задумался о нем, получив диадему. Леди Блэк он успел изучить достаточно хорошо. Она не совершала грубых ошибок. И никогда ничего не делала без причины.

Любопытно, что диадема, проклятая Темным Лордом, — проклятая удивительным образом, посколько Том так и не смог определить смысл этого проклятия, — полностью подавила личности двух первокурсниц, но не причинила вреда Филлис. Гольдштейна Том в расчет намеренно не брал — Волдеморт сам передал ему диадему, его миссия была вернуть драгоценность мисс Розье. Леди Розье, как выразился Волдеморт изначально, — Гольдштейн по незнанию счел это оговоркой, но теперь, выслушав объяснения из первых уст, Том прекрасно понимал, что Темному Лорду известно, кем приходится Филлис его давней соратнице. Любопытно было бы встретиться с Гольдштейном и изучить, насколько магия Лорда повлияла на его волю — сам Том так вовсе и не сомневался, что вздумай мальчишка присвоить артефакт себе, и он бы дорого поплатился за жадность.

На Филлис же диадема будто и вовсе не возымела ни малейшего эффекта. Обычный для девушки порыв примерить красивую безделушку даже не пришел ей в голову. Филлис без сожаления рассталась с диадемой, отдав ее Тому, и только медальон ее вел себя так, словно обладал собственным интеллектом и рвался что-то сообщить своим владельцам.

Объяснялся ли иммунитет Филлис перед магией Волдеморта ее собственными заслугами, или за нее поработал медальон? Том все больше склонялся ко второму варианту. Леди Блэк Темный Лорд доверял больше, нежели остальным своим слугам, и о дневнике, и о диадеме она узнала одной из первых. Что, если медальон был чем-то вроде защитного амулета, позволяющего выполнить поручение Волдеморта и не сойти с ума? Если верить Уилкису, ритуалы там проводились чудовищные.

— Советую тебе наладить отношения с Лиз Скотт, — сказала ему на прощание Вивиан. — Девчонку все считают наивным ребенком. Если она могла шпионить за тобой по приказу Малфоя, сможет и наоборот. Ты ее здорово напугал. Она побоится тебя предать.

— А обойтись без нее никак? — раздраженно огрызнулся Том. — Слава Богу, я еду в Итон, хоть там удастся от нее избавиться.

— За ее мамашей лучше приглядывать, — не согласилась Вивиан. — Эмили Скотт однажды погубит ее жадность. Ты ведь слышал о преступнике Блэке, который недавно сбежал из тюрьмы? У него в Лондоне есть кое-какое имущество. В частности, родовое гнездо Блэков, особняк, вход в который после смерти старой леди Блэк закрыт всем, кроме членов семьи. Чистокровных членов семьи, леди Блэк никогда не разменивалась по мелочам. Так вот, Эмили считает, что дом должна получить она, как наследница Мариуса Блэка.

— Мариус Блэк? — Том нахмурился, припоминая. — Сквиб, которого Вальбурга отказалась признавать своим родственником?

Вивиан округлила глаза.

— Ты бы мог сразу сказать, что знаком с историей Блэков, это бы здорово сэкономило нам время. Да, это он. Думаю, не нужно объяснять, почему все их притязания смехотворны? В очереди наследников они находятся на первом месте с конца, да и вообще, само рассмотрение их кандидатур — проявление глупейшей формы толерантности. Эмили и сама знает, что никогда не сможет жить в этом доме. Леди Вальбурга хоть и давно отошла в мир иной, даже с того света найдет способ защитить свое наследие от магглов. Эмили попытается продать дом и продать дорого. И Люциус Малфой подпитывает в ней уверенность в том, что этот бред, и в самом деле, осуществим на практике. Но побег Блэка разрушает их планы.

— Почему? — спросил Том. — Потому что дом формально полагается ему? Но ведь он в розыске, скрывается ото всех. Вряд ли он захочет, чтобы прямо там его и арестовали.

— Дом под Фиделиусом, — качнула головой Вивиан. — Аврорам туда не попасть без помощи семьи.

— А откуда ты знаешь, что семья станет Блэка защищать? — пожал плечами Том. — Тринадцать лет он им нужен не был. Полагаю, ни он им, ни они ему доверять, как прежде, не смогут.

Вивиан посмотрела на него с уважением.

— По тебе сразу угадаешь, чем занимаются твои родители. Но волшебное право отличается от маггловского. Будь Блэк хоть самим Темным Лордом, имущество его охраняется в соответствии с древним гоблинским законом, а потому неприкосновенно. По сути, ничто не мешает ему прийти в Гринготтс и предъявить права на наследство. И хотя бумаги, подтверждающей его права, нет, он был и остается старшим сыном Ориона Блэка. А это лишает легитимности все надежды Скоттов. Кто такие Скотты для гоблинов?

Том понимающе кивнул.

— Значит, леди Вальбурга не оставила завещания?

— Не совсем так, — Вивиан хитро улыбнулась. — Об этом когда-то писали во всех газетах, если поищешь за год смерти Вальбурги, найдешь. Она все завещала своему младшему сыну, Регулусу.

Еще одно имя, от которого стало трудно дышать. Перед глазами Тома замелькали картинки и образы, в голове зазвучали голоса и протяжное эхо, бродящее в темной пещере.

— Он тоже сидит в Азкабане? — уточнил Том, опасаясь, что и так знает ответ. Вивиан грустно вздохнула.

— Там его точно нет. Мама рассказывала, что однажды он просто пропал. Вечером спокойно поужинал с домашними, сыграл с отцом партию в шахматы, поставил остывать зелье, над которым работал, — он увлекался зельями. А утром не вышел к завтраку, и не появился у Малфоев, и не появился у своей... возлюбленной, и, как будто, сквозь землю провалился. Все думали, что Темный Лорд его убил.

— За что? — нахмурился Том. Вивиан беспечно пожала плечами.

— В те годы милорд был скор на расправу. Наверно, нашлось за что. И тогда леди Вальбурга пошла к леди Розье и попросила ее о помощи. Не знаю, что леди Розье потребовала от нее взамен. Она провела ритуал магии крови и ответила, что среди мертвых Регулуса не значится.

— Как это понимать? — прищурился Том. — Хочешь сказать, он жив?

— Этого никто не знает, — развела руками Вивиан. — Леди Вальбурга решила, что сын оставил пути, по которым шел Темный Лорд. После этого она и закрыла дом, и вообще перестала где-либо появляться. Очень грустила, тосковала, и все, чем владеет, завещала Регулусу. Вот только за все эти годы он так и не объявился. А значит, пусть временно, но домом владеет Сириус и может передать его, кому пожелает, до возвращения законного хозяина.

Тому ужасно не понравилась эта история. Если уж на то пошло, ему совершенно не улыбалась мысль интересоваться чужим наследством. Пожалуй, отец найдет эти подробности занимательными, возможно даже, как-то использует их в своем расследовании. Но лично он приходил к единственно возможному выводу: виноват напрямую Волдеморт или нет, он безжалостное чудовище, полностью заслужившее свое унизительное призрачное посмертие.

А вот с Эмили родителям нужно быть повнимательнее. Если в ее интересах как можно скорее вернуть Сириуса обратно в Азкабан, ей ни в коем случае нельзя узнать о следствии, которое ведет отец. Может, серьезно она и не навредит, но мелких пакостей натворит за милую душу.

— Вивиан, а можно вопрос? — на искренность он не рассчитывал, но удержаться не смог. — Почему твоя мама так ненавидит леди Розье? И мистер Малфой тоже? Она действительно была такой ужасной женщиной?

— Почему ты спрашиваешь меня, как будто я ее знала? — Вивиан предсказуемо рассердилась. — О леди Розье столько всего рассказывают, что невольно запутаешься, где правда, а где ложь. И вообще, ты еще слишком маленький, чтобы понять.

— Хорошие дела! — возмутился Том. — Значит, для штурма Азкабана и освобождения твоего отца я уже достиг нужного возраста, а сказать мне правду ты почему-то не можешь?

Вивиан раздосадованно закусила губу.

— Ты вынуждаешь меня выдавать чужие тайны. Я не знаю, чем руководствуется мистер Малфой. У него на все миллионы причин, иногда никак не пересекающихся между собой. Я не вмешиваюсь. А вот мама... мама была очень... дружна с Регулусом Блэком. Сказать по правде, у них было что-то вроде романа.

— Разве твоя мама не была намного старше? — искренне удивился Том. Вивиан злобно прищурилась.

— А вот это уже абсолютно не твое дело. Задал вопрос — изволь выслушать ответ без комментариев. Мама считает, что к исчезновению Регулуса и его возможной смерти как-то приложила руку леди Розье.

— Ты шутишь? — широко раскрыл глаза Том. — Зачем ей это нужно? Он ведь был, получается, ее... племянником?

— Вот именно, племянником, — подтвердила Вивиан. — Племянником, а не родным сыном. У леди Розье... леди Блэк... знаешь, ее называли "женщиной с множеством лиц", потому что у нее было очень много разных имен... рождались только дочери. Дочь не может наследовать вперед сына. Леди Розье очень увлекалась разными экспериментами и ритуалами, генетическими, пространственными, кровной магией. Многие люди, с которыми она имела дело, потом просто исчезали, и никто не мог сказать, что с ними случилось.

— То есть, ты хочешь сказать, что леди Розье намеренно избавлялась от детей своей невестки, чтобы укрепить положение своих дочерей? — поразился Том. — Но сама Вальбурга так не считала, иначе не пошла бы к ней.

— Вальбурга была в отчаянии, неужели ты не понимаешь? — рассердилась Вивиан. — Она бы обратилась к самому дьяволу, если бы это могло вернуть ей сына. Мама считает, что Регулус что-то раскопал о леди Розье или о самом Темном Лорде. А они такого не прощали.

Том знал. Том еще помнил, как легко леди Розье стерла память Джонатану Уилкису. И как многими годами позднее, загадочно скончался Эван Розье — вскоре после воссоединения с любимой и заботливой тетушкой.

Внезапно ему подумалось: все это время они искали мостки, соединяющие Филлис с семьей ее отца, но что, если это было ошибкой? Что, если сама леди Розье и убила Тони Сакса? Не сходился в этой мозаике лишь один элемент: Билл Финч-Флетчли настаивал на том, что по словам Тони, готовящееся сенсационное разоблачение каким-то образом было связано с событиями времен маггловской второй мировой войны. Леди Розье тогда была еще молоденькой девушкой, да и не случалось в Хогвартсе ничего шокирующего, если не считать открытия Тайной комнаты. Но что магглам до смерти какой-то Миртл Лисс? Этим сегодня никого не удивишь.

Том в ту ночь с трудом дождался рассвета. Бабушка Мерседес будто намеренно бесконечно долго готовила завтрак, задавала вопросы о школе, друзьях и повседневной жизни и всевозможными способами испытывала его терпение. Наконец, не выдержав, Том махнул рукой на обещание, данное отцу и Филлис, и ненавязчиво заставил бабушку вдруг пожелать одной прогуляться до рынка. На обратном пути было бы также неплохо зайти к подруге.

Едва за Мерседес закрылась дверь, Том бросился к телефону. После ряда продолжительных гудков миссис Сакс все же ответила.

— А, Том, — голос ее звучал устало и немного нервно. — Рада слышать. Как ты долетел? Все хорошо? Тепло у вас?

— Да, очень жарко, — кивнул Том. — Вам привет от бабушки. Извините, что беспокою вас немного рано, хотел поздороваться с Филлис, она ведь еще дома?

Шерил виновато вздохнула.

— Прости, мой дорогой, но тебе лучше появиться позже. Ее здесь нет. Она сейчас с Гарри Поттером.

Том недолго помолчал.

— С Гарри Поттером? Не знал, что вы собирались пригласить Гарри Поттера.

— Ой, Том, это целая история, — простонала миссис Сакс. — Давай тебе Филлис потом сама все расскажет. Или твоя мама! Спроси лучше у мамы!

— Мама об этом знает? — Том изменился в лице. — Откуда?

— Так она Гарри и привезла! Я целую ночь не спала, сегодня уже сбилась с ног, и это только начало! — она вдруг зажала трубку ладонью и сказала куда-то в сторону: — Да, Северус, вы можете взять эту чашку. Нет, не нужно спускаться и поднимать панику, я сама их сейчас позову! Том! — она снова обратилась к нему. — Позвони потом. Лучше вечером. Бабушке спасибо и привет! Приятных тебе каникул!

Шерил так торопилась, что не обратила внимание на то, что он так с ней и не попрощался.

Том швырнул трубку на рычаг с такой силой, что телефон жалобно зазвенел. Его переполняла ярость. Гарри Поттер с поразительной назойливостью появлялся в его жизни в самые неподходящие моменты, да еще и смел претендовать на внимание и заботу самых близких его людей.

Все, что мальчишка получал, не полагалось ему по праву, а было украдено самым подлым образом. Парселтанг — наследие человека, которого он, Том, уже привык считать своим далеким предком. Слава и известность — за это Поттеру следовало поблагодарить родителей и лорда Волдеморта. Возможность учиться в Хогвартсе — если бы не все вышесказанное, отказ родственников обучать Гарри восприняли бы так же, как категоричный вердикт Андреа, и он бы не вился вокруг его друзей, перетягивая их на свою сторону. Джастину только и твердили о том, как умно было бы подружиться с Поттером. Филлис Поттер планомерно посвящал во все свои авантюры, как будто она имеет к ним хоть какое-то отношение. Теперь он еще и маму умудрился к этому привлечь. Маму, которая органически противилась любой магии и на пушечный выстрел не подпускала к этому миру Тома.

Не хватало только, чтобы и отец его предал. Впрочем, тот и так с головой погрузился в дело мерзавца Блэка. Крестный отец Гарри Поттера, как же. Если Блэка оправдают, у Поттера есть все шансы перебраться в злополучный дом леди Вальбурги.

Том усмехнулся. Кажется, в кои-то веки его интересы пересеклись с теми неизвестными, кто Блэка всячески преследует. И, похоже, настало ему время дать Вивиан первое поручение — выяснить, кто в волшебном мире разделяет его точку зрения.

Если бы кто-то спросил Тома, почему новость о Гарри Поттере вызывает в нем такой гнев, он вряд ли смог бы рационально ответить на этот вопрос. Благотворительность и помощь ближним составляли основу личности его матери, Филлис же никогда не могла пожаловаться на недостаток людей, желающих с ней подружиться — и никогда прежде это Тома так не раздражало.

До возвращения бабушки оставалось несколько часов. Отлично понимая, что за это время он разгромит дом от невысказанной злости, Том постарался забыть обо всех запретах, ограничениях и возможном риске, сосредоточился и аппарировал в неопределенном направлении.

* * *

— Какой симпатичный район! — восторгалась Хелен Мур, с удовольствием осматриваясь по сторонам. Надо отдать бывшей лучшей подруге должное, место действительно было сказочно красивым. Похоже, доход многолетняя служба в Гринготтсе приносила не менее сказочный. Дирк Крессвелл не отказывал себе в комфорте, пусть, на первый взгляд, магия его дома носила совершенно неволшебный характер.

Гермиона впервые за долгое время была полностью собой довольна. Честно признаться, она считала, что выследить Крессвелла будет невероятно сложно, но его адрес преспокойно числился в справочнике, и дом выглядел вполне обитаемым. Сложнее было придумать отговорку для родителей, но и здесь удача ей улыбнулась: Хелен пригласила в кино, на довольно примитивный подростковый фильм. Надо ли уточнять, что Гермиона почти не запомнила, что происходило на экране — так далеки ее мысли были от простых земных радостей.

Спустя еще учебный год Хелен Мур лишь укрепила свой статус новой лучшей ученицы — даже жаловалась, что без Гермионы равняться совсем не на кого. Гермиона, правда, посчитала эти слова довольно безыскусной лестью — вполне в духе Хелен. Той никогда не нужны были конкурентки, да и учебу эта хитрая девица лишь использовала, как средство влияние на родителей и учителей. Нет, симпатия к Хелен за время, проведенное врозь, окончательно улетучилась. Но приглашение ее было чуть ли не единственным шансом оказаться в городе без Джин, и упустить такой шанс Гермиона не могла.

— Зайдем в магазин? — Хелен кивнула в сторону небольшого торгового центра, прямо напротив дома мистера Крессвелла. — У меня есть остались карманные деньги с прошлого месяца.

Гермиона знала, что Хелен за свои отличные оценки взымает с родственников плату по двойному тарифу: практика, вызывавшая глубокое возмущение у Джин, считавшей недопустимым баловством поощрять ребенка за то, что он выполняет свои прямые обязанности. Гермионе оставалось лишь согласиться: как магглорожденная студентка, она с первого курса получала мизерные выплаты от Попечительского совета Хогвартса, но деньги эти поступали прямиком на гринготтский счет, где лежали неприкосновенным запасом. Гермиона полагала, что к концу обучения этих денег хватит на набор очень даже неплохих самопишущих перьев.

— Знаешь, я что-то неважно себя чувствую, — соврала Гермиона. — Ты иди, а я тебя догоню скоро. Немного подышу воздухом.

— Может, тогда домой? — явно нехотя предложила Хелен. — Мы вроде сказали мамам, что только фильм посмотрим.

— Домой не хочу, — решительно возразила Гермиона. — Мне здесь нравится. В следующий раз нужно принести камеру и пофотографироваться. Ты иди, а потом купим мороженое.

Хелен довольно улыбнулась — похоже, ей тоже очень нравилось проводить время врозь с миссис Мур, которая наверняка не разрешала тратить деньги на тонны дешевой молодежной косметики.

Когда ее спутница скрылась в торговом центре, Гермиона с облегчением выдохнула и чуть ли не бегом бросилась к одиноко стоящему неподалеку телефону-автомату. Бумажку с телефоном мистера Крессвелла она заблаговременно спрятала в рукаве. Дрожащими руками девочка набрала его номер, но никто так и не ответил. Что же, тем лучше для нее.

Филиалы Гринготтса во всех странах работали по одинаковому расписанию, и еще во Франции Гермиона, разговаривая с миссис Монтгоммери, хорошо запомнила часы работы банка, переливающимися буквами выведенные возле входа. Если Дирк Крессвелл возвращается с работы маггловским способом, то совсем скоро он должен будет появиться на этой самой улице. Если он аппарирует или использует летучий порох... тут Гермиона остановила себя: проблемы следует решать по мере их поступления.

Она прошла по улице, выискивая удобный наблюдательный пункт. Невозможно предугадать, с какой стороны выйдет мистер Крессвелл. Гермиона ничего не знала об этом мужчине: ни приблизительного возраста, ни внешности, но не сомневалась, что тут же поймет, когда увидит его. Именно так и произошло.

Трудно сказать, что именно отличало слегка прихрамывающего рыжеволосого мужчину немолодых уже лет от сотен других людей на улице. Может быть, немного старомодный крой серого пальто, которое будто не купили в магазине готовым, а наскоро перешили из свободного платья-робы — для непосвященных сойдет за изделие низкого качества, а Гермиона тут же узнала плоды трансфигурации. Может быть, прическа: обычные банковские клерки редко заплетали в офис косу: Крессвелл определенно старался казаться своим парнем среди придерживающихся традиций гоблинов. Но самым главным, пожалуй, был взгляд: с легким оттенком превосходства, избранности, непохожести на серую массу, Гермиона каждое утро видела такой же взгляд в зеркале.

Она быстро направилась к волшебнику, пока тут не успел скрыться в доме. Мужчина заметно напряглся — целеустремленность в ее движения не оставляла ни малейшего сомнения в намерении серьезно с ним поговорить. И, видимо, сопоставив факты, Крессвелл, позабыв о хромоте, резво припустился прочь, прямо к подъезду.

— Мистер Крессвелл! — окликнула его Гермиона и, не дождавшись реакции, бросилась бежать следом, крича уже громче: — Мистер Крессвелл, подождите, мне срочно нужно с вами поговорить!

Дирк Крессвелл ворвался в дом и шумом захлопнул за собой дверь прямо перед носом у Гермионы. Ей не хватило нескольких секунд, чтобы вцепиться в руках мантии волшебника. От разочарования и обиды она ненадолго застыла с неестественно вытянутой рукой: слезы сами подступали к глазам.

— Мистер Крессвелл, — умоляюще позвала она. — Я знаю, вы меня слышите! Не поступайте так со мной! Вы ведь уже поняли, что со мной происходит. Вы ведь видели то же самое и у Саманты, правда? Пока василиск жив, мы никогда не сможет освободиться от его проклятия! Вы ведь искали пути, правда? Не может быть, чтобы за все эти годы вы ни разу не попытались ей помочь! Не может быть, чтобы выхода не существовало! Я... через две недели я должна возвращаться в школу, но у меня буквально опускаются руки... Я не колдовала все лето, мне начинает казаться, что я уже забыла, как это делается. И больше всего я боюсь, что однажды возьму в руки волшебную палочку, и окажется, что отныне она для меня не больше, чем красиво вырезанная деревяшка! — она заколотила в дверь. — Если вы не позволите мне поговорить с Самантой... я не знаю, что со мной тогда будет. Мне больше некуда идти, только к вам. Я не могу сказать об этом родителям, мои старые друзья меня не поймут, а с новыми все еще сложнее. Я совсем одна. Пожалуйста, мистер Крессвелл, откройте. Выслушайте меня!

Гермиона плакала и стучалась, но с той стороны ни раздавалось ни звука. Она обошла дом, но рассмотреть что-либо в густо занавешенных окнах не удавалось. Мистер Крессвелл, похоже, в самом деле, обладал жестоким и неуступчивым сердцем гоблина, научившись у своих серокожих товарищей не только ведению финансовых дел, но и непреклонности в личных неурядицах.

Спустя еще десять минут слез и уговоров Гермиона поняла, что эту битву она тоже проиграла. Не следовало ей радоваться слишком рано. Никто ей уже не поможет.

Она поднялась на ноги и отряхнула юбку от дорожной пыли. Если бы это имело смысл, она ночевать готова была на ступеньках дома Дирка Крессвелла, но тронет ли это высокомерного старика? Гермиона молча развернулась и пошла прочь. Магазин и Хелен Мур больше ее не интересовали. Ей просто не хватило бы выдержки еще несколько часов посвятить пустой болтовне, когда внутри все разрывается на части.

Как долго еще она сможет носить эту тайну внутри? Гермиона когда-то читала роман о женщине, скрывавшей ото всех тяжелую болезнь, медленно и непреклонно сводившую ее в могилу. Чем хуже чувствовала себя эта женщина, тем ярче она блистала в свете, очаровывая поклонников и покоряя новые вершины. Гермиона никогда прежде не задавалась вопросом: как удавалось героине романа победить этот душащий страх, тянущий к ней свои щупальца всякий раз, как только она оставалась одна или хотя бы позволяла себе дать мыслям отдых.

Улицы сменяли одна другую, начинало смеркаться. Гермиона с отстраненной улыбкой подумала, что Хелен, должно быть, уже подняла тревогу. Обычно она не позволяла себе таких выходок: если уж мама заподозрит неладное, жди неприятностей. Но прошедший год что-то навсегда изменил в Гермионе. Одиночество не было ей в новинку, однако сейчас она одновременно умирала от него и наслаждалась им.

В выходной все лавочки в парке были заняты веселыми компаниями друзей, влюбленными парочками, гуляющими со внуками стариками. Гермионе просто не было места на этом празднике жизни: она чувствовала, что не имеет права приходить и отравлять всех своей желчью, но дальше идти было просто некуда. Побродив по прямым, как стрелы, дорожкам, она нашла единственную скамейку, на которой с одной стороны оставалось свободное место. Сидел на ней только мальчик примерно ее возраста, задумчивый и мрачный, и веткой чертил на песке непонятные фигуры.

Гермиона, не поднимая глаз, села рядом, стараясь отвлечься от мрачных раздумий на игры детей на площадке неподалеку. Погрустить в свое удовольствие ей, однако, не удалось. Ее сосед бросил на нее непередаваемо злобный взгляд и довольно грубо процедил:

— Даже здесь не скрыться от магов. Разве во всем парке ты не могла найти себе другой скамейки?

Гермиона обиженно вскинула голову. Этого мальчишку она не знала, но точно помнила, что в Хогвартсе нет таких учеников. Может быть, он из тех семей, о которых когда-то рассказывал им Перси? По словам старосты, некоторые чистокровные не посылали детей в пансионы и школы, и сами предпочитали учить их всему необходимому. Такие старые семьи не признавали авторитет министерства магии, не сдавали утвержденные им экзамены и вообще существовали автономно, сочетаясь браком в узком кругу близких и дальних родственников.

С другой стороны, на чистокровного этот мальчишка никак не походил. Одежда на нем была дорогая, но современная, и чувствовал он себя в этом парке уверенно, словно уже не раз в нем бывал. И глаза у него были очень живые и умные — Гермиона достаточно ребят успела повидать, чтобы сделать выводы. Все они отличались, очень отличались от ее нового знакомого. Даже Малфой с его извечными колкостями и презрением выглядел иначе; это невозможно было объяснить, только почувствовать.

— С чего ты взял, что я как-то связана с магами? — требовательно спросила она. — Может быть, ты сейчас нарушаешь Статут о секретности?

— Может быть, очень может быть, — насмешливо покачал головой мальчик. — Если память меня не подводит, я систематически нарушаю его с одиннадцати лет и считаю, что их система контроля нуждается в кардинальном пересмотре.

— Ты имеешь в виду наказания за нарушения? — осторожно отозвалась Гермиона. Мальчик, кажется, говорил на языке, который, как она полагала ранее, существовал только в художественной литературе.

— Я бы сначала задумался о превентивных мерах, — ухмыльнулся мальчик. — Кстати, это были магглооталкивающие чары. На скамейке и вокруг. Ты их не заметила и села рядом.

— Я не знала, что ты хочешь побыть один, извини, — кивнула Гермиона. — Поищу себе другое убежище.

— Может остаться, — отмахнулся мальчик. — Пока ты не намерена болтать глупости, ты мне не мешаешь.

Гермиона поджала губы. Похоже, кое-кто мнит о себе слишком много.

— Меня, кстати, Гермиона зовут, — представилась она. — Гермиона Грейнджер.

— Это мне известно, — скучающе отозвался мальчик. — На этом будем считать, что с формальностями покончено.

Гермиона захлопала глазами.

— Ты не из Хогвартса, так откуда ты меня знаешь?

— Откуда? — мальчик непонятно улыбнулся. — Возможно, ваш профессор в чем-то прав, и слава — это еще далеко не все, но репутация решает многое, очень многое. Я о тебе слышал.

— От кого? — Гермиона прищурилась — Ты очень странно себя ведешь, ты в курсе? Где ты учишься?

— В Итоне, — мальчик проигнорировал ее остальные вопросы и окончательно запутал.

— В Итоне не учат колдовать, — Гермиона даже разозлилась на себя за прозвучавшее в голосе сомнение. — Это же маггловская школа.

— Браво, — мальчик изобразил апплодисменты. — Пятерку тебе по маггловедению.

— Ты меня разыгрываешь, — поняла Гермиона. — Ты все-таки из Хогвартса. Это оборотное зелье, да?

— Как-то я о нем не подумал, — лениво отозвался мальчик. — Взял с собой бутылочку в Кордову, да там и оставил, когда аппарировал проветриться. Да и не знаю, как отреагирую на него с непривычки. Это у тебя большой опыт.

Гермиона густо покраснела. Она ненавидела, когда ей намекали на тот мерзкий случай. Привкус оборотного зелья она до сих пор чувствовала на языке.

— Ты так и не представился, — напомнила она. — Это невежливо.

— Я в курсе, — осклабился мальчик. — Ты разве еще не заметила, что вежливость сегодня не мой конек?

— Я должна знать, как к тебе обращаться, — возразила Гермиона. — Если ты считаешь, что нагнетая таинственность, будешь казаться более значимым, запомни, что это не так. Я уже поняла, что ты такой же магглорожденный, как и я.

— И почему я должен стыдиться того, что мои родители — магглы? — удивился мальчик. — Разве это волшебники пожаловали мне мои способности, чтобы я в угоду им отказывался от культуры, в которой вырос?

— Вот из-за таких разговоров нас и не любят, — поджала губы Гермиона. — Уверена, теперь ты начнешь пугать меня ассимиляцией.

— Потомственные маги дорожат своими родословными, — не согласился с ней мальчик. — Чем мы хуже? Взять хоть бы Финч-Флетчли. По родовитости они любого из чистокровных оставят позади.

— Неудачный пример ты выбрал, — фыркнула Гермиона. — Финч-Флетчли и среди магглов такие одни. Джастину не нужно делать себе имя. Вот чья репутация действительно бежит впереди него.

— Тут можно и поспорить, кому сложнее сделать себе имя, первенцу друзей королевской семьи или тезке председателя всемирно известного общества зельеваров, — ехидно подметил мальчик. И Гермиона, наконец, искренне расхохоталась.

— Теперь я ни за что не поверю, что ты не изучал магию. Ни один из моих однокурсников не знает, кто такой Гектор Дагворт-Грейнджер, — она прищурилась: — Так, говоришь, Кордова? И это правда?

— На данный момент, — кивнул мальчик. — Итон, кстати, тоже правда. Меня зовут Том Сандерс.

Он протянул ей руку, и Гермиона, недолго думая, пожала ее.