Солнце над пропастью (гет)

С некоторых пор Рон Уизли с уверенностью мог сказать, что одно из заветных его желаний загадочным образом осуществилось, и лично ему не пришлось прилагать для того ни малейших усилий. Как водится, решающая роль принадлежала Его Величеству Случаю. Находка, на первый взгляд показавшаяся Рону потерянной кем-то из студенток безделушкой, сделала его жизнь на порядок увлекательнее. Отныне Рон всегда знал, что происходит в Хогвартсе и его окрестностях, вне зависимости от того, делились ли с ним своими секретами Гарри, Невилл и Гермиона, шла ли речь об однокурсниках, старостах, выпускниках и даже самом директоре. Однако, как водится, у медали, точнее, в данном случае — подвески, имелась и оборотная сторона. Рон не просто не мог рассказать друзьям о сделанном им открытии — у него даже не возникало подобного намерения.

Поначалу он списал это на элементарное желание почувствовать себя особенным. Рону редко выпадала возможность выделиться — все его братья были личностями в высшей степени заметными, сражаться с любым из них на их же поле было бы глупо и бесперспективно. Лучшими друзьями Рона, так уж сложились обстоятельства, тоже стали звезды местного масштаба — лидерство Гарри в их компании оспаривать никто и не думал, равно как и не пытался постичь его истинных мыслей и намерений. Во всяком случае, Рон уж точно не считал себя его доверенным лицом.

Кто именно использует золотое украшение в виде лучезарного солнца в качестве средства связи, Рону пока что выяснить не удалось. В равной степени оно могло принадлежать как одному из старшекурсников, так и любому человеку за пределами замка — ведь в Визжащую хижину можно проникнуть не только сквозь тайный ход, но и войдя через дверь в Хогсмиде. Впрочем, кто бы это ни был, интересовался он отнюдь не только школьными буднями.

Например, зоологией.

“Долохов говорит, это майский жук, хоть сейчас и не сезон”, — гласило послание, появившееся на подвеске глубокой ночью, когда большинство гриффиндорцев видело уже седьмой сон. Рон и сам не мог сказать, что разбудило его тогда: легкое ли беспокойство, случайный шум или едва уловимый зов, словно он не мог дождаться утра, не получив этой странной и едва ли полезной информации. Рону не было никакого дела до майских жуков. Зато ему было дело до Долохова — имя убийцы братьев матери он знал, сколько помнил себя самого.

Или ментальными науками.

“Не понимаю, какой смысл накладывать на нематериальные воспоминания рукописный текст, да еще и с таким количеством противоречий, будто два разных человека рассуждают”, — жаловалась подвеска парой недель раньше. Рон несколько раз перечитал сообщение, но так и не понял, что имеется в виду, зато окончательно удостоверился, что пишет кто-то из взрослых магов. Кому из его ровесников пришло бы в голову задумываться о таких нелепых вещах?

Или арабской литературой.

“Мама по моей просьбе выслала адаптированную “Тысяча и одну ночь”. Немного почитал. Было бы неплохо найти оригинал, все эти истории на чем-то да основаны. Не так уж много в мире магрибских колдунов”, — напоминало одно из первых посланий, перехваченных Роном вскоре после происшествия в Визжащей хижине. О книге с таким названием Рон никогда не слышал, но на всякий случай поинтересовался у мадам Пинс и узнал, что это собрание сказок было составлено магглами и в библиотеке Хогвартса никак не представлено. Зато если его интересуют джинны — бестиарий для семикурсников ему в помощь.

Или зельеварением.

“Вот интересно, если подменить ей оборотку на зелье с похожим вкусом, есть шанс, что она не заметит разницы и превратится на глазах у всех?” — неизвестный предлагал шалость в духе близнецов Уизли, и Рон с усмешкой подумал, что повеселился бы, наблюдая за позором неизвестной, умудрившейся нажить себе весьма опасного врага. Кем бы ни был хозяин подвески, он отнюдь не был добр.

Или отдельно взятыми студентами Хогвартса.

“Гарри Поттер и Драко Малфой подрались прямо на улице и были доставлены в местный Мунго. Все совершенно секретно”, — будничным тоном сообщала подвеска, и на мгновение Рону захотелось отбросить ее в сторону, словно он сжимал в руках ядовитую змею. В Хогсмиде ему было не до того, чтобы глазеть по сторонам, беспокоясь о свидетелях дуэли, — он слишком волновался о Гарри, которому явно пришлось несладко. Во всяком случае, Малфой не задержался у Дагворт-Грейнджер и получаса, и Сакс утащив за собой, а вот Гарри им пришлось дожидаться до самого вечера, пока он не покинул кабинет главного целителя в компании как всегда доброжелательного и позитивного Теодора Тонкса, заверившего друзей, что беспокоиться им не о чем.

Оказалось, Тонкс ошибался. Беспокоиться следовало, как минимум, о незнакомце, чье пристальное внимание они невольно привлекли. Может быть, это один из целителей? Тот, кого звали Танатосом, производил жутковатое впечатление.

Рон довольно быстро поймал себя на том, что автоматически перечисляет все возможные аргументы в пользу того, чтобы о злополучном сообщении пока что не докладывать. Гермиона заведет свою любимую песенку о поиске подозреваемых и снова наломает дров, у Гарри тут же Снейп окажется виноват, а Невилл снова впадет в панику перед своей невыносимой кузиной. Что до Сакс… Сакс, скорее всего, взглянет на него своими ничего не выражающими глазами и посоветует как можно скорее забыть об этом истории, а то и вовсе избавиться от подвески.

С удивлением Рон обнаружил, что не в силах отказаться от украшения. Речь, конечно, не шла об одержимости: после случившегося с Джинни Рон узнал бы подобные чары, если бы стал свидетелем их применения. Солнце ласково улыбалось ему несуществующими губами, и стало почти неосознанной привычкой начинать и заканчивать каждый день с проверки того, не появилось ли на металлической глади новое непредсказуемое предложение. Рону казалось, что он является частью чего-то необъяснимо важного, частицей в огромном жизнеспособном механизме, посвященным в тайну, приобщиться к которой не удостоился ни один из его друзей. Непостижимым образом это ощущение окрыляло и не позволяло чувствовать себя одиноким.

— Я должен срочно встретиться с Сириусом, — заявил ему Гарри, отвлекая от ленивых размышлений о странной, парализующей волю магии подвески. — А до этого держаться подальше от Малфоя и других слизеринцев. Я даже не знаю, смогу ли сыграть матч.

— Что это значит? — удивился Рон. — Я думал, ты уже пришел в себя после проклятия. Надеюсь, нельзя того же сказать и о Малфое.

— Я не хотел говорить при всех, — Гарри бегло осмотрелся по сторонам, убеждаясь, что их разговор не привлекает внимания. — Дагворт-Грейнджер очень занервничала. Хорошо, что Тед Тонкс пришел и все объяснил. Малфой мне тогда ничего не сделал. Мне стало плохо из-за Сириуса.

— Причем тут Сириус? — изумился Рон, невольно задумываясь, не может ли Блэк оказаться хозяином солнца. Древний артефакт выглядел вполне в духе этой семейки.

— Сириус — наследник рода, — мрачно пояснил Гарри. — Точнее, был им до тех, пока не сделал наследником меня. Я ничего не знал, Тед мне рассказал. Его жена ведь — кузина Сириуса.

— Погоди, погоди, ты теперь наследник Блэков? — поразился Рон. — Вот это новости! Выходит, все дома, книги, артефакты, золото теперь принадлежат тебе? И Сириус от всего этого отказался?

— До совершеннолетия я мало что могу, — Гарри вовсе не выглядел воодушевленным. — Никаких привилегий, зато куча ограничений. Сириус не слишком ладил с матерью, но отказался от наследства не поэтому, а из-за договора. Брачного договора, подписанного Блэками и Розье в день свадьбы бабушки Малфоя.

— Ты меня запутал, — Рон взлохматил волосы на затылке. — И тут без Малфоя не обошлось!

— У Блэков и Розье всегда были сложные отношения, — постарался объяснить Гарри. — Они то были союзниками и заключали браки, то соперничали. Однажды период вражды затянулся, а потом случилась война с Гринделвальдом. Бывшим врагам пришлось объединиться, а потом Друэлла Розье вышла замуж за Цигнуса Блэка, друга моего деда. Их семьи договорились о долгосрочном мире. По договору, глава одного рода не может причинить вред другому, а также вассалам, которым тот даровал покровительство, пока титул не передан наследнику.

— Ну и что с того? — все еще не понимал Рон. — Это ведь просто слова. Даже если теперь ты без пяти минут глава рода, кто будет следить за тем, выполняешь ли ты эти условия!

— Магия будет, — отозвался Гарри. — Магия. Как во время дуэли с Малфоем. Ведь он внук Друэллы Розье. Единственный внук. У Лестрейндж не было детей. У миссис Тонкс только дочка.

— А другие Розье? — предположил Рон. — У них ведь огромная семья. Малфой не может быть единственным.

— Друэлла Розье… с ней все сложно, — нехотя ответил Гарри. — Ее изгнали из семьи после того, как она поддержала Волдеморта. Точнее, после того, как Волдеморта не стало. Розье всегда на стороне победителей. Так что по ее линии Малфой — действительно единственный наследник и последний из потомков. Я напал на него, напал по своей воле, следовательно, виновен в нарушении договора. И Сириус знал, на что идет, когда отказывался от титула.

— Вот это да, — присвистнул Рон. — Здорово он тебя, выходит, подставил. Значит, теперь, если ты дашь по морде Малфою, снова попадешь в больничное крыло?

— Я не знаю, — вздохнул Гарри. — Поэтому и хочу поговорить с Сириусом. Я не знаю, распространяются ли правила на спортивные соревнования, соперничество в учебе, драку без применения магии. Ясно одно: попасться на этом я не могу. Дагворт-Грейнджер будет молчать, но если в следующий раз что-то такое случится в Хогвартсе, и об этом узнает Амбридж, проблемы будут не только у Сириуса.

— Послушай, а каких-то способов разорвать этот договор нет? — с надеждой спросил Рон. — Ну, то есть, а если у тебя реально не будет другого выбора, кроме как напасть? Малфою, знаешь ли, доверять нельзя. Почему твои предки о чем-то там сговорились, а ты теперь должен страдать?

— Расторгнуть договор могут только главы двух семей, — угрюмо признался Гарри. — То есть, мне нужен либо отец Друэллы Блэк, поставивший собственную подпись на этом свитке, либо тот, кто на сегодняшний день признан ее наследником. Или наследницей.

— И что, не выйдет с ними связаться? — огорчился Рон. — А если попробовать письмо написать? Или через гоблинов?

— Не выйдет, — развел руками Гарри. — Что до старого Розье, я понятия не имею, жив ли он еще, да и что мне даст это знание, если он в Марокко? Магрибские колдуны очень скрытные, а этот, к тому же, еще и кочевник, попробуй разыщи его в пустыне. К тому же, не факт, что он вообще захочет иметь со мной дело. А второй вариант… здесь есть проблема. Согласно обычаю, принятому у Розье, наследовать Друэлле должна была ее сестра-близнец. Энид Лонгботтом. Но она отказалась от наследства в пользу старшей дочери Друэллы, Беллатрикс Лестрейндж.

— Что? — ушам своим не поверил Рон. — Значит, теперь ты зависишь от этой психопатки?

— Беллатрикс в Азкабане, до нее, в любом случае, не добраться, — уныло заметил Гарри. — И все-таки, жаль, что Энид так поступила. Характер у нее, если верить Невиллу, может, и не сахар, но она помогла нам тогда, у озера. Даже не знаю, что было бы со всеми нами сегодня, если бы не она.

— И все-таки, Малфой не единственный наследник, — возликовал Рон. — У Невилла не меньше прав. Но, получается, с ним тебе теперь тоже лучше не ссориться…

— Это вряд ли случится, — усмехнулся Гарри. — Невилл вообще не умеет заводить врагов. Не представляю, кто мог бы пожелать ему зла, если не брать в расчет сумасшедшую кузину.

— Ну а если ты все-таки не успеешь встретиться с Сириусом до игры? — задал Рон живо беспокоящий его вопрос. — Матч ведь состоится сразу после пасхальных каникул. Как тогда ты собираешься соревноваться с Малфоем?

— Никак, — Гарри отвернулся. — Я поговорю с Вудом. Пусть на поле выходит другой ловец.

* * *

Дом Флинта идеально подходил своим хозяевам и очень выразительно отражал их сущность. Джемма уже успела познакомиться с несколькими поколениями портретов в тяжелых рамах из черного дерева и понравиться большинству из них. Похоже, у нее имелся подход к нематериальным сущностям: ее обаяние распространялось и на покойных Макнейров.

Хозяину дома она тоже нравилась, даже слишком, и это уже даже перестало вызывать привычную досаду. У Джеммы появился новый предмет раздражения, на который она сейчас с упоением жаловалась Марку.

— В жизни своей не встречала типа зануднее, — поджала она губы. — Типичный министерский работник, если дело так и дальше пойдет — однажды заменит Фаджа, и никто даже не почувствует разницы. Точная копия своего престарелого дядюшки.

— Тикнесс полезен, Джемма, ты ведь сама нас убеждала, — попытался успокоить ее Флинт и тут же насторожился: — Надеюсь, ты берешь его с собой в Стоунхендж не для того, чтобы там оставить? Не хватало нам только нажить врагов в Визенгамоте.

— А то до сих пор господа чародеи были нам лучшими друзьями, — состроила гримасу Джемма. — Да не переживай ты так. Ни один великан его не съест. Отравится.

— Иоли же обещала не опаздывать, — Флинт нервно взглянул на стрелку часов, что успела переползти за полдень. — Как-то мне не по душе идея дразнить великанов. А нам ведь еще нужно все подготовить.

— Вот теперь я начинаю вспоминать, почему никогда не хотела летать под твоим началом, — рассердилась Джемма. — Достанешь кого угодно. У нас еще целый день и вечер впереди. Великаны не любят солнечного света. А еще они верят, что все события в мире происходят одновременно, следовательно, если тебе суждено заставить их ждать, так это уже произошло, и дубинкой по голове за этот промах ты тоже уже получил.

Флинт не выдержал и рассмеялся. Джемма устало помассировала виски пальцами и равнодушно уставилась на полыхающее в камине пламя.

— Удачно, что Амбридж разрешила вам уехать, — произнесла она. — После проблем с Сакс я, признаться, думала, что нам всем свяжут руки.

— Пасхальные каникулы короткие, — отозвался Флинт. — А недовольство директора распространяется исключительно на третьекурсников. Поттер и компания — ее заложники, а на нас уже махнули рукой. Только этой девице, магглокровке, удалось выбраться, ее мать встала в позу, а Финч-Флетчли только это и надо.

— Смешно, — Джемма лениво накрутила локон на палец. — Финч-Флетчли ненавидит семью Грейнджер. Даже в школе об этом знают. А тут все разногласия забыты перед лицом общего врага.

— По мне, так пусть лучше Амбридж занимается Хогвартсом, — заявил Флинт. — Представь, сидела бы она в министерстве. Никакой бы Тикнесс нам тогда не помог.

— Она тебя на второй год оставила, — ласково напомнила Джемма. — Хотя Дамблдор тоже оставлял. Мне вот интересно, когда они успели так спеться. Малфой надеялся, что порядки в Хогвартсе в кои-то веки изменятся, а Амбридж не делает ничего вразрез с политикой Дамблдора.

— Фарли, ну а что такое Амбридж без Дамблдора? — Джоэл появился так неожиданно, что она непроизвольно вздрогнула. — Кто бы ее знал, кому бы она была интересна, если бы в нужное время не засветилась по делу Розье? Это сейчас весь Хогсмид ненавидит ее безусловно, а при Багнолд все ее старания были бы как комариный укус.

— Багнолд — глупая женщина, — констатировала Джемма. — А вот Амбридж — себе на уме. Дамблдор не передал бы свое наследие дуре. Во всяком случае, дуре того сорта, которой являлась Багнолд. Я лично всегда считала, что директором должна стать волшебница из западного квартала, как и было заведено изначально. Мне, как выпускнице Слизерина, непросто такое признавать, но все рычаги правления Хогвартсом были сосредоточены в руках Хаффлпафф. А Рэйвенкло досталась власть над дольменами.

— Согласен, — коротко кивнул Джоэл. — Теперь объясни это Бэгшоту, который метит на место Амбридж. Но мы здесь собрались пока что не судьбу школы решать. Если великанам мы не понравимся, все это не будет иметь никакого значения.

— Иоли где? — исподлобья взглянул на него Флинт. — Надеюсь, она никого лишнего не притащит с собой?

— Табита сейчас дома, если ты об этом, — недовольно покосилась на него Джемма. — Лонгботтома в школе оставила, а сама еще вчера вернулась. Полагаю, ей предстоит приятнейший семейный обед в компании леди Августы. Даже не представляю, зачем бы ей на этом настаивать...

— Да что уж тут непонятного, — послышался голос поднимающейся по лестнице Иоли. — Сначала шпионила за Поттером, потом решила массово устанавливать справедливость. Думает, если леди Августа будет знать о планах Невилла и компании, Лонгботтомам уже никто не поможет.

— Ты знаешь, если у Дагворт-Грейнджер реально что-то получится, мы рискуем потерять подругу, — Джемма приподнялась в кресле, чтобы поцеловать Иоли в щеку. — Она нам такое вряд ли простит.

— Предлагаешь мне пойти против деда, чтобы порадовать Меррисот? — раздраженно бросил Джоэл, хотя выглядел явно смущенным. — Тоже мне, королева нашлась. Пусть сама заявится к Карактакусу Бэрку и скажет, что его методы никуда не годятся.

— А она заявится, ей хватит наглости, — подтвердила Иоли. — Я говорила с мамой. Другого пути нет. Сегодня они встречаются с Сириусом Блэком у него дома. Он наконец-то сможет дать показания.

— Как, Блэк уже обзавелся наследником? — поразился Флинт. — Неужели узаконил какого-нибудь бастарда? Или все-таки успел с момента побега?

— Да кому он нужен, — отмахнулась Иоли. — Ни за что не угадаете, кому он передал титул. Гарри Поттеру.

Воцарилась непродолжительная пауза.

— Отличные перспективы, — недовольно протянула Джемма. — Раньше хотя бы просто так клялись в верности и получали метку, а теперь за нее надо еще и заплатить? Темный Лорд многому научился у магглов.

— Думай, что говоришь, — сделал страшные глаза Джоэл. — У Темного Лорда, может, пока и нет суперсилы слышать все сплетни о себе, зато у стен, как известно, есть уши. Никогда не знаешь, на кого вдруг может напасть приступ откровенности.

— Приятно наблюдать такое безоговорочное доверие собравшихся друг к другу, — иронично подытожила Иоли. — Вижу, Марк уже закипает, так что предлагаю сменить тему. Джемма, там у входа в дом твой ухажер мается. Ему вход никто не открыл.

Все, как по команде, уставились на Флинта. Тот только развел руками.

— Да по мне хоть бы он там до ночи простоял. Тащить с собой такой балласт. Нет, уж лучше Меррисот.

Пий Тикнесс выглядел не менее беспомощно-несчастным, нежели в тот день, когда Джемма впервые встретила его в министерстве магии после слушания по своему делу. Новообретенная должность так и не смогла прибавить ему уверенности в себе — Джемма подозревала, что помочь этому ходячему недоразумению может разве что Империус. Однако, следовало отдать ему должное, память у Пия была просто энциклопедическая.

— Гург Ганг, с которым нам предстоит встретиться, пришел к власти всего три года назад, после того, как убил гурга Сварта, — решил он ознакомить их с основными вехами истории племени тут же по прибытии на место. — Настоящее его имя — Эскруд, но он решил отказаться от него в идеологических целях. Великаны выбирают имена из строго регламентированного списка, выбитого на каменной колонне, которая хранится в Браунсхилл. Ганг — это не просто один из прародителей великанов, упомянутый даже в приложениях к маггловской Младшей Эдде, но и название священной реки в Индии, что вполне отвечает мировоззрению этого племени...

Джемма слушала молча и лишь отстраненно размышляла о том, что качества, привлекавшие ее в Уолдене, удивительным образом раздражает ее в Пие. Впрочем, информация могла оказаться полезной: обычно великаны не отличались большим умом, и новый гург подавал в этом отношении некоторые надежды.

Джемме нечасто приходилось бывать в Стоунхендже. После переезда в Хогсмид она вообще не думала, что когда-нибудь предпримет подобное путешествие: хоть местный дольмен и был невелик, его магии с избытком хватало на всех проживавших в округе волшебников. Правда, еще недавно Люциус Малфой гостил в их с Уолденом доме и настойчиво зазывал к себе в поместье на пару недель — отдохнуть, погулять и посетить местные достопримечательности. Им даже удалось договориться: ближе к лету, когда основные подготовительные работы к Турниру трех волшебников будут закончены, и они с чистым сердцем смогут передать дела в руки отделу магических игр и спорта, который в таких случаях брал на себя техническое оснащение места действия. Вот и лето уже не за горами, и она в Уилтшире, а Люциусу не до гостей, он сейчас переживает не лучшие времена, а Уолден вообще за решеткой…

Джемма даже рассердилась на себя. Она здесь ради заложения основ дела всей своей жизни, а мысли упрямо крутятся вокруг персоны Уолдена, словно в жизни нет ничего важнее этой глупой любви.

— Преподнести дары следует в подходящий момент, — вещал Пий. — Великаны самолюбивы, и у них свои представления о церемониях. Сначала следует доказать, что вы их друзья. Великанам по душе, когда с ними пьют и разделяют трапезу.

— Надеюсь, они учитывают разницу в габаритах, — рассмеялась Иоли. — Не хотелось бы получить лошадиную ногу в качестве легкой закуски.

— Гоблинам удается как-то обходить эту проблему, — совершенно серьезно отозвался Пий, не расположенный сейчас понимать шутки. — Но должен отметить, что к худым людям великаны относятся с предубеждением. Считается, что они либо плохие охотники, либо тяжело больны.

— Точно надо было брать Меррисот, она бы там пользовалась популярностью, — заржал Флинт и заработал подзатыльник от Джеммы. — Нет, ну а что я такого сказал? Некоторым даже нравится, вот взять Кассиуса...

— Марк, — с обманчивой мягкостью остановила его Джемма. — Ты хочешь остаться в гостинице?

— Молчу, молчу, — изобразил Флинт притворное раскаяние. — Кстати, что там за гостиница? Тоже для великанов?

— Я не хотел начинать с неприятных новостей, — боязливо отозвался Тикнесс. — Гостиница, увы, маггловская. Точнее сказать, для смешанной публики, но с учетом статута…

— Час от часу не легче, — выразил всеобщее мнение Джоэл. — Хорошо, что нам придется провести там всего одну ночь. Надеюсь, никого не надо инструктировать вести себя прилично? Марк…

— Ну вот что сразу Марк, — закатил глаза Флинт. — До сих пор мне удавалось быть хорошим мальчиком, правда?

— Мы здесь всего четверть часа, Флинт, — развеселилась Иоли. — Ты еще наверстаешь, не сомневаюсь.

Небольшая семейная гостиница, выбранная Тикнессом, находилась в нескольких километрах от Стоунхенджа и не выглядела переполненной народом. Добираться отсюда до места встречи с гургом Гангом им предстояло на арендованном автомобиле, который, как выяснилось, умел водить не только Пий, но и Джоэл.

— Ну что вы так на меня уставились? — зашипел он. — У деда был бизнес, связанный с машинами. Вот я и научился немного разбираться в технике, мне все равно тогда нечем было заняться…

Вкратце обговорив линию поведения с великанами и перекусив захваченными из Хогсмида припасами, друзья решили разойтись по комнатам и набраться сил перед ответственным делом. Джемма делила комнату с Иоли, но бесцельно валяться на кровати и читать книгу в преддверии важного события она просто не могла.

— Я спущусь ненадолго, — предупредила она Иоли. — Посижу в баре, погуляю тут поблизости.

— Только постарайся не попасть в неприятности, — наставительно произнесла та. — Не заблудись, не ввязывайся в ссоры с магглами и, самое главное, не забывай, что магия здесь под запретом.

— Ты меня перепутала с Марком, — рассмеялась Джемма. — Это он, чуть что, прибегает к силовому разрешению конфликта.

— Ну уж нет, — покачала головой Иоли, лукаво улыбаясь. — Просто я вижу, что ты стала настоящей хогсмидской ведьмой. Практически одной из тех, кем так восхищались друиды древности. И после времени, проведенного исключительно в Хогсмиде, можешь выхватить палочку и начать колдовать инстинктивно. Этим грешат все жители волшебных кварталов.

— Обещаю держать себя в руках, — Джемма и сама не могла объяснить, отчего ей так польстили эти слова.

В лобби гостиницы было пусто: очевидно, туристы возвращались сюда ближе к вечеру. Только в небольшом светлом ресторанчике, размером едва ли превосходящем столовую в доме Уолдена, Джемма обнаружила одну-единственную гостью. Еда на тарелке перед ней была почти не тронута.

— Прошу меня извинить, — при появлении Джеммы незнакомка оживилась, — я видела вас из окна. Вы приехали сюда с друзьями несколько часов назад.

— Верно, — Джемма придирчиво взглянула на женщину. Ничего особенного, маггла как маггла. — Я могу чем-то вам помочь?

— Возможно, — женщина выглядела расстроенной. — Я отдыхаю здесь с моими приятелями, семейной парой с дочерью. Вчера мы столько гуляли, девочка почувствовала себя неважно. Ее родители — доктора, очень заботятся о ее здоровье. Решили проехаться до Солсбери, тут недалеко, а там, конечно, есть клиника. А вот я тут совсем одна, а у вас, как я заметила, машина. Мне ужасно неудобно показаться навязчивой, но если вы собираетесь в Стоунхендж…

Ну вот только этого еще не хватало!

— К сожалению, не сегодня, — мило улыбнулась ей Джемма. — Но нам понадобится транспорт. А завтра ваши друзья, скорее всего, уже вернутся. Мне, правда, так жаль…

— Ну что вы, ничего страшного, — незнакомка послала ей ответную, не менее очаровательную улыбку. — Я постараюсь справиться своими силами. Иногда судьба, как по волшебству, посылает нам неожиданные и удачные решения любой проблемы, верно?

— Желаю благополучно со всем разобраться, — кивнула ей Джемма и поспешно вышла. Она и сама не могла объяснить, почему, но оставаться рядом с этой странной дамочкой ей не хотелось. Кто знает, чего следует ожидать от магглов. Иоли была права, она слишком давно жила в волшебной деревне и успела отвыкнуть от необходимости взвешивать каждое свое слово на предмет соответствия статуту.

Каро Макнейр задумчиво посмотрела ей вслед и хитро улыбнулась.

* * *

Андреа и сама не могла толком объяснить, зачем согласилась на предложение Даррена сопровождать его во время встречи в особняке Сириуса Блэка. В конце концов, она сама выставила этого человека из своего дома, пусть и руководили ей тогда, преимущественно, отчаяние и страх, и ни на одну минуту об этом не пожалела. И все же теперь ей было несколько неудобно смотреть ему в глаза и пользоваться его гостеприимством. Хотя озлобленного домашнего эльфа, явно втайне мечтающего испепелить их на месте, вряд ли можно было считать проявлением каких-либо добрых чувств.

Обычно муж брал с собой на такие мероприятия Тома. Однако именно сегодня сын ответил на их просьбу отказом, и в этом тоже крылась толика вины Андреа. Если бы она не поддалась на уговоры Конни, если бы не вызвалась участвовать в этом треклятом интервью и не привлекла к этой авантюре Тома, сейчас бы он не вел сомнительные дела с Ритой Скитер, этой подлой особой, к тому же, способной превращаться в одно из самых неприятных лично для Андреа существ животного мира.

Хотя Андреа давно уже зареклась определять настроение сына по коротким сообщениям на подвеске-солнце, сейчас он казался ей напряженным и встревоженным. Тысячу раз повторив себе, что дело не в Томе, а в интонациях, с которыми она воспроизводит в своей голове его голос, она все же не почувствовала себя успокоенной. Что же, во всяком случае, в доме Блэка она может отвлечься на что-то постороннее. Мэддисон Дэвис кого хочешь выведет из состояния депрессии. В этом она напоминала дочь — рядом с Иолантой просто невозможно было не улыбаться дольше пяти минут.

И надо же было так неудачно сложиться звездам, что еще одной гостьей Блэка в этот день оказалась именно Энид Лонгботтом!

Андреа нередко задумывалась, могла ли Энид оказаться причиной отказавших тормозов в их машине. С одной стороны, у нее не было никаких мотивов желать смерти кому-либо из семьи Сандерс, напротив, во время той прогулки она предостерегала ее против козней злоумышленников. С другой стороны, представить себе Дамблдора, подстраивающего их аварию, удавалось с еще большим трудом. Верховный Чародей Визенгамота хоть и был еще тем проходимцем, все же зарекомендовал себя в ипостаси светлого волшебника, а вот из сестрицы первой сторонницы Темного Лорда злодейка выходила просто классическая. Но снова возникает вопрос: зачем? Ведь смерть Даррена, если и создаст Мэдди несколько неприятных проблем, все же не станет непреодолимым препятствием для достижения ее цели. Мало ли в Скотланд Ярде талантливых детективов, которым, в случае чего, всегда можно стереть память?

Том отзывался об особняке Блэков со сдержанным восторгом — Андреа была вынуждена признать, что атмосфера и впрямь завораживала. Даррен шепнул, что за прошедшие месяцы Сириус успел привести дом в относительный порядок, и они не рисковали наткнуться на боггарта или какую-то другую не менее мерзкую сущность. Теперь интерьер в темных тонах и старинная мебель навевали ассоциации со зловещими поместьями из готической литературы. Андреа никогда не мечтала оказаться героиней подобного романа, но все же старалась даже ступать неслышно, чтобы не разрушить сказочного очарования.

Все испортил сварливый старушечий голос, раздавшийся словно из ниоткуда.

— Всегда хотела узнать, какой бы ты оказалась, если бы не отправилась на тот свет.

Андреа оступилась от неожиданности и завертела головой во все стороны. Не сразу она поняла, что слова эти принадлежат портрету немолодой женщины, и что обращается он к ней.

— Добрый день, — осторожно поздоровалась она. — Мы разве встречались уже с вами?

Еще не закончив вопроса, она уже знала, что он звучит крайне глупо. К счастью, Мэдди вовремя пришла на выручку.

— Не обращайте внимания, Энди. Это леди Вальбурга Блэк, покойная матушка Сириуса, о которой я вас предупреждала. Мы уже договорились, что если она продолжит чуть что оскорблять гостей, мы будем вынуждены применить к ней очень нехорошие заклинания.

— Мэддисон Дэвис, — всем своим видом Вальбурга источала самое глубокое презрение, — еще одна забывшая о своих корнях магглолюбка, сбежавшая от самой себя за океан. Кто только дал тебе право распоряжаться в моем доме!

— Леди Вэл, вы несправедливы, — с невозмутимостью отшельника возразила Мэдди. — Я честно исполняю свой долг перед магическим сообществом. И, между прочим, сосватала старшую дочь внуку Карактакуса Бэрка.

— Конечно, — с неповторимой язвительностью отозвалась Вальбурга. — Круг смыкается. Уроборос свивает кольца. Старый Бэрк уже платит по счетам, но кто следующий? Ты знаешь! — и она вдруг указала пальцем в сторону Андреа.

— Леди Блэк, я решительно не понимаю, на что вы намекаете! — взвилась было Андреа и вздрогнула, когда на плечо ей легла тяжелая рука в бархатной перчатке.

— Полагаю, Вэл имела в виду меня, — холодно произнесла Энид Лонгботтом. — Присоединяйтесь к вашему супругу и Сириусу в гостиной, миссис Сандерс. У нас с Вэл найдется, что сказать друг другу. Мы настолько давние приятельницы, что и вспомнить страшно.

— Мерзкая гиена! — Вальбурга была готова выскочить из рамы, чтобы вцепиться в волосы “приятельнице”. — Ни в одном из миров твоим дочерям не будет покоя! Этот дом станет вашей могилой!

— Этот дом уже стал твоей могилой, мое очарование, — скучающим тоном заметила Энид. — Я хотела убедиться, что твой сын порадовал тебя новостью о том, как я помогла ему спастись от дементоров, но вижу, ты снова недовольна.

— Держись подальше от моего сына! — завопила Вальбурга. — Тебе мало того, что вы сделали с Регулусом? Ты еще смела насмехаться над моим горем, глядя мне в глаза, когда я пришла к тебе за помощью! Ты ядовитая бессердечная змея, в тебе не осталось ничего человеческого! У тебя такой же песок вместо сердца, как и в твоих...

Энид раздосадованно взмахнула палочкой, прерывая поток оскорблений. Андреа поймала себя на мысли о том, что все это время стояла, затаив дыхание.

— Прошу прощения, дамы, что вы стали свидетельницами этой некрасивой сцены, — проговорила она. — Сириус гарантировал, что его матушка присмирела, но, видимо, ее благодушие не распространяется на старых друзей.

— Леди Вэл неудержима в своем безумии, — поежилась Мэдди. — Чем вы умудрились так ей насолить, Энид?

— Видимо, она путает меня с сестрой, — грустно усмехнулась Энид. — Вэл простительно. Иногда даже самые близкие не могли нас различить. Это часто происходит, если ты метаморфомаг. Сестра даже подменяла меня на экзаменах.

— Вот почему я всегда говорила Иоли — дружи с Нимфадорой, — рассмеялась Мэдди. — У каждого в друзьях должны быть аврор, зельевар, легиллимент и метаморфомаг, а Дора совместила в себе сразу несколько вариантов. У Джеммы Фарли, конечно, сила характера налицо, но к ней прилагается еще и встроенный магнит на неприятности.

— Джемма Фарли — славная девушка, — одобрительно произнесла Энид. — Мэддисон, несмотря на то, что домовик Сириуса отвратительно воспитан, он подал к столу умопомрачительный карамельный шоколад. Думаю, его светлость Верховный Чародей придет в восторг, если я пришлю ему небольшую коробочку к ближайшему празднику.

— Ох уж этот Альбус, — закатила глаза Мэдди. — Скажите ему, Энид, что в его возрасте пора воздерживаться от сладостей.

— Домовики Вэл научились готовить этот десерт у наших, — леди Лонгботтом улыбалась своим мыслям, безразлично глядя на заходящуюся в беззвучном крике старуху на портрете. — Тающий во рту шоколад со вкусом карамели с добавлением имбиря, фундука и небольшого количества экстракта руты. Правильный рецепт знали только Розье, матушку ему научила свекровь, а та, в свою очередь, вынесла эту традицию из родительского дома. Не представляю, где они в пустыне добывали руту. Из-за наличия ее в составе отец не позволял есть этот шоколад детям, но я хорошо помню, как попробовала его в первый раз. Мне было всего одиннадцать, в нашем доме собралось самое блистательное общество, которое только можно себе вообразить, его светлость еще казался вполне приличным человеком, преподавал трансфигурацию в Хогвартсе и писал очень забавные статьи, в которых лично я не понимала ни слова. Гектор Дагворт-Грейнджер тогда обручился с девицей из Принцев, Гектора мы знали плохо, зато девицу хорошо. Много лет спустя ее посадят за пособничество Марволо… прошу прощения, Темному Лорду, потом выпустят, она вернется в Хогсмид, где и началась ее история, продолжит лечить. Вэл права, все, в конечном итоге, возвращаются к истокам. Геллерт там тоже был, в нашем доме, такой галантный кавалер, на него все девушки засматривались. И не только девушки. Да, я определенно должна провести пару часов на кухне. Его светлость почувствует такую ностальгию по юности, а то в последнее время он с головой ушел в политику…

— Простите, Энид, но я не ослышалась? — Мэдди выглядела очень удивленной, хотя Андреа и не понимала причину. — Я не сильна в хронологии войны, но если вам было одиннадцать… Не выходит ли, что этот званый ужин состоялся практически накануне…

— Накануне, — глаза Энид сверкнули. — А что вас удивляет, Мэддисон? Война случилась внезапно, никто не рассылал на нее приглашения совиной почтой, а до этого у нас была размеренная и очень красивая жизнь. Наша мама так любила праздники... Сестра предпочитала проводить это время за книгами, она вообще всегда была немного рассеянной, а вот я вот идеально запоминаю лица и факты, как будто снова все это вижу прямо перед собой… Шоколад пробудил во мне воспоминания о доме.

— Да, но я говорю немного о другом, — Мэддисон взяла Энид под руку, медленно двигаясь в сторону гостиной, Андреа неловко плелась сзади, не зная, предназначен ли этот разговор для ее ушей. — Я в курсе, что Розье всегда были выше предрассудков, но принимать вместе Дамблдора и Гринделвальда — слишком даже для вас.

— Я была ребенком, Мэдди, какие могут быть претензии? — несколько натянуто рассмеялась Энид. — К тому же, его светлость Верховный Чародей и герр Гринделвальд никогда не были врагами. Скорее даже, совсем наоборот.

— Да, но то в ранней молодости, если верить слухам, — широко раскрыла глаза Мэдди. — Задолго до вашего и, уж тем более, моего рождения. Всем известно, что позже они даже избегали произносить имена друг друга.

— Я не вдавалась в подробности их взаимоотношений, это ведь неприлично, — пожала плечами Энид. — Но если Альбус Дамблдор и Геллерт Гринделвальд так ненавидели друг друга, с чего бы им мило беседовать на празднике и даже покидать его вместе?

— Вы и это помните? — все еще шокированная Мэдди изогнула бровь. — Если бы я не знала, что вам было всего одиннадцать, я бы подумала, что вы следили за Дамблдором с целью найти на него компромат, но как вы могли предвидеть еще тогда?..

— Герром Гринделвальдом нельзя было не восхищаться, — призналась Энид. — Нам с сестрой он привез подарки: ей редкую книгу, мне звенящий золотой браслет с символикой нашего рода. Интересно, где этот браслет сейчас... вероятно, остался у отца. А его светлость привлек мое внимание еще раньше. Он приехал в Италию за несколько дней до остальных гостей, сама не знаю, чем он там занимался. Заходил к нашей тетушке, пытался примирить ее с Гризельдой Марчбэнкс, еще одна старая глупая склока… Оставался на обеды. Тогда-то я и услышала впервые имя Марволо. Точнее сказать, то имя, которым он пользовался среди магглов и в Хогвартсе — Том Риддл.

Андреа снова будто электрический удар прошил. Что-то в происходящем казалось ей фундаментально неправильным, вот только облечь в понятные слова свои ощущения она все равно не могла. Мэддисон, похоже, тоже было не по себе — она застыла посреди темного коридора, держась за руку Энид Лонгботтом, как за спасительную соломинку.

— Вы пугаете меня, когда говорите так, Энид. Я порой забываю, что вы знаете о нем больше, чем любой из нас.

— Тогда еще не было причин для страха, — пожала плечами Энид. — Попробуйте представить меня, Мэддисон. Маленькая девочка, выросшая среди взрослых, среди песков. Конечно, была еще и сестра, но разве вы можете по-настоящему дружить с тем, кто является вашей частью? Настоящая дружба, настоящая любовь предполагают различия, его светлость тому явное доказательство. И вот он появляется в нашем доме, в своих пестрых мантиях и расшитых звездами шляпах, как с картинки. Рассказывает о волшебном замке за сотни километров отсюда, спрятанном среди гор и дольменов, о деревушке, где все жители живут так, как привыкли Розье Магриба, только им не приходится ютиться в бедуинских палатках, ежедневно молиться о воде, приносить жертвы духам пустыни, чтобы уберегли скот от болезней и злого суховея, и тут же приносить этот скот в жертву, чтобы по внутренностям прочитать будущее. И среди всей этой красоты живет мальчик, который умеет внушать свою волю живым существам и разговаривать со змеями, — и я вижу по глазам его светлости, что он боится этого мальчика. С тех пор я мечтала познакомиться с Томом Риддлом — но для того, чтобы это произошло, герру Гринделвальду пришлось развязать войну, и тогда все наши мечты упали в бездну, смешались и приняли самую уродливую форму, как будто отраженные в кривом зеркале.

— Энид, — ужасно расстроенная Мэдди порывисто обняла ее за плечи. — Энид, мне так жаль. Мне не следовало приглашать вас сюда. Вам противопоказано видеться с Вальбургой. Ее несносный характер кого хочешь доведет до нервного срыва.

— Ну что вы, Мэддисон, я вовсе не печалюсь, — леди Лонгботтом через силу улыбнулась. — Хотела того Вэл или нет, но именно в ее честь была названа организация. Так пожелал Цигнус, он ее очень любил…

— Расальхаг никогда не могла ему отказать, — закивала Мэдди. — Но я вижу, Энди заскучала. Почему бы нам не отложить этот вечер воспоминаний? А с шоколадом вы отлично придумали, Энид. Возможно, теперь и я у вас рецепт возьму.

Андреа зашла в гостиную, где их ждали Сириус и Даррен, буквально не чувствуя под собой ног. Больше всего хотелось оказаться подальше от этого дома и обсудить услышанное с мужем и Томом. История становилась все более пугающей, но больше всего Андреа мучил вопрос: для чего Энид заговорила о Темном Лорде и связывающем их прошлом именно в ее присутствии? Леди Лонгботтом не была похожа на женщину, способную поддаться случайному приступу сентиментальности и в порыве чувств выболтать свои тайны. Теперь пребывание в доме Блэков стало похоже на хождение по минному полю. Для чего ее пригласили сюда? Что задумала Энид?

Даррен с Сириусом уже начали обсуждать формат предстоящего тому допроса и успели не один раз поспорить. Мэдди тут же задала несколько вопросов, и предмет разногласий стал очевиден: Блэк категорически не хотел, чтобы в материалах дела как-то фигурировало имя его крестника.

— Сириус, но вы же понимаете, что вся эта история непосредственно затрагивает Гарри Поттера, — терпеливо повторял Даррен. — Мальчик уже увяз в этом болоте по самые уши. Вы его наследником сделали. Если вас спросят, почему вы не дали показания раньше, что вы им ответите?

— Что считал себя единственным наследником, — упрямо заявил Сириус. — Что слова матери на суде ввели меня в заблуждение. Вальбурга утверждала, что Регулус мертв, я полагался на ее мнение.

— Но твой брат действительно мертв, — осторожно заметила Мэдди. — Ты не сможешь сказать, что после побега выяснил, что тот жив, не предъявив доказательств. А доказать такое признанным министерством способом невозможно. Четкого ответа никто так и не дал.

— У Гарри и без судов проблем хватает, — отвернулся Сириус. — Статус наследника не принесет ему ничего хорошего. И я так чувствую себя виноватым.

— А отсиживаясь здесь, ты виноватым себя не чувствуешь? — вспылила Мэдди. — Я в курсе, что ты встречался с Авророй Синистрой. Рассчитываешь отыскать Петтигрю? Ничего не выйдет. Негодяя давно и след простыл, можешь хоть весь Беллерофонтский лес облазить, не найдешь ни души. Да и насколько сумасшедшим надо быть, чтобы там прятаться?

— Мэддисон, Сириус прав, — неожиданно подала голос Энид. — С учетом всех слухов, что ходят о Гарри Поттере, принятие наследия рода Блэков могут воспринять неоднозначно. Да и потом, происшествие у озера, девочка, хроноворот, я где-то поблизости вместе создают нехорошее впечатление.

— Почему? — бросил на нее быстрый взгляд Даррен. — Что такого особенного в этом Гарри Поттере?

— Миссис Сандерс, я пригласила вас сюда, потому что вы родственница мальчика, — Энид так естественно заняла место хозяина дома во главе стола, словно оно принадлежало ей по праву. — Не удивляйтесь, что мне это известно. Его светлость Верховный Чародей наблюдал за Гарри с детства, при его возможностях не составляет труда установить факт родства. Полагаю, в ваших интересах знать, что он может быть одержим.

Воцарилась непродолжительная пауза. Сириус с ожесточением вырезал что-то ножом на деревянном столе, и порезы тут же исчезали, будто круги на воде.

— Кто одержим? — спросил, наконец, Даррен. — Гарри?

— Ну не Альбус же, — поморщилась Энид. — Хотя тут можно и поспорить, я даже поразмыслю над этой идеей на досуге. Проблема Гарри в том, что он может быть одержим духом Темного Лорда. Во всяком случае, именно в этом его подозревает ряд очень влиятельных персон. Ваш сын отказался от изучения магии, миссис Сандерс, но если вы думаете, что это выводит вас из-под удара, вы глубоко заблуждаетесь. Более того, вы совершаете ошибки.

— Я? — от неожиданности Андреа даже опешила. — За все эти годы я встретилась с Гарри лишь однажды, и то случайно! Леди Лонгботтом, здесь какое-то недоразумение.

— Это вы недоразумение, — холодно остановила ее Энид. — И ваши представления о секретности. Иначе вы бы не позволили змее Темного Лорда покинуть ваш дом и оказаться в Беллерофонтском лесу, в непосредственной близости от Хогвартса. На вашем месте я бы благодарила Констанс Финч-Флетчли за то, что в конечной публикации интервью она присвоила ваши высказывания и мысли, ибо настолько глупа, что не терпит никакой конкуренции. Идеи, которые вы сочли возможным свободно выражать, в прошлом становились причиной кровопролитных войн. Вы открыто появляетесь в Косом переулке в компании одиозных личностей, вы привлекли внимание Карактакуса Бэрка к вашему мужу, и хотя нашему делу это идет лишь на пользу, ваше положение крайне шатко и ненадежно. Если вы хоть сколько-нибудь беспокоитесь о будущем своего сына, держитесь подальше от Гарри Поттера. Судьба мальчика — не ваша забота.

— Позвольте, но вы только что сказали, что Гарри одержим! — тут же Андреа не могла молчать. — Теперь предлагаете мне забыть об услышанном и бросить его на произвол судьбы? Одержимости исцеляются, на кой черт вам такой штат колдомедиков, если за все эти годы никто из них даже не попытался помочь Гарри?

— А вы упрямы, — Энид тихо рассмеялась. — Это даже забавно. Вы знаете, что мальчик в любой момент может вспомнить, кем он был и во что верил, если этого до сих пор не произошло, и все же хотите оставаться рядом. И вас не останавливают ни муж, ни сын, ни мать… Вы даже умереть не боитесь, упорно просовываете свою шею в эту петлю. Неужели вам, миссис Сандерс, совершенно нечего терять?

Андреа закрыла лицо руками. Разумеется, когда на одной чаше весов находился Том, этот аргумент перевешивал все остальное, но Гарри ведь был ни в чем не виноват. Однажды она уже бросила его, убегая из дома Поттеров, столько лет раскаивалась, представляла, как повернулись бы события, поступи она тогда иначе, — и вот возможность представилась, а выбор ее остается неизменным. Что за коварная судьба, в которой только один из двух мальчиков может жить в благополучии и безопасности?

— Вы рассказываете ужасные вещи, леди Лонгботтом, — прокашлявшись, произнес Даррен. — Возможно, я покажусь вам циником, но мы здесь действительно не для того, чтобы спасать Гарри. Да и какое решение мы можем найти? Мы с Энди ничего толком в волшебстве и не смыслим. Но если Питер Петтигрю потерян для нас безвозвратно, а Гарри Поттера нельзя называть, остается только вариант, предложенный Сириусом. Ссылаться на Регулуса.

— Даррен, но эта версия рассыплется в прах, с ней даже в суд приходить не солидно, — всплеснула руками Мэдди. — Воспоминаний обвиняемого недостаточно, а Кармелисы — всего лишь магглы. Над нами смеяться будут, а Сириуса задержат в тюрьме аврората до выяснения всех обстоятельств. Не Азкабан, конечно, но тоже мало приятного. Опять таки, незарегистрированный анимаг. Ну вот что с ним теперь делать?

— С анимагией разберемся потом, — махнул рукой Даррен. — Я не предлагаю смешить людей и обращаться в Визенгамот неподготовленными. Но что если Сириус прав насчет брата? Что если он не умер?

— Как это не умер? — Мэдди уставилась на него, как на душевнобольного. — Ты не знал Регулуса, Даррен. Если бы он был жив, Эвита, его любовница, обо всем бы знала, а ее мы проверили первым делом. Еще когда ваша сестра, Энид, здравствовала.

— Это ни о чем не говорит, — если Даррена и смутило на миг имя Эвиты, он не подал вида. — Смерть можно… — он осекся, но Энид взглянула на него понимающе и усмехнулась.

— Смерть можно инсценировать, и истории известны волшебники, которым это благополучно удалось. — произнесла она. — Регулус действительно не значится среди мертвых, но ритуалы магии крови — вещь ненадежная. Допустимы разные трактовки, правда может быть где-то посередине или вовсе за пределами нашего понимания. Допустим, Даррен, в ваших словах есть рациональное зерно. Но как вы собираетесь Регулуса искать?

И тогда Даррен с гордостью выложил на стол папку с газетными статьями, которые однажды Том обнаружил в комнате младшего из сыновей леди Вальбурги.

— При помощи этого.

* * *

Освещенный лишь звездным и лунным светом Стоунхендж был прекрасен, но Джемма не была расположена любоваться каменным кругом — на подобное, пусть и в меньших масштабах она уже насмотрелась в Хогсмиде. Жители западного квартала придерживались целого свода правил посещения древних святынь, но здесь они утрачивали всякую актуальность. Превращенный в туристическую достопримечательность, Стоунхендж был опутан таким количеством защитных чар, что больше не мог привлечь ни легендарных ши, ни самых банальных флоббер-червей, подпитывающихся от магии, и представлял собой разве что историческую ценность и напоминание о временах, что уже не вернутся.

Джемма непроизвольно стиснула руку Иоли и поняла, что подруга тоже боится. За разговорами в доме Флинта и даже в гостинице великаны казались полумифическими персонажами историй о магах и героях древности — и только сейчас девушки стали осознавать их реальную опасность. Даже горный тролль, пробравшийся в Хогвартс несколько лет назад и наделавший немало переполоха, теперь казался безобидным пряничным человечком. Пий утверждал, что гург Ганг вовсе не так безобразен, а по меркам великанов даже и красив, но Джемму мало волновала внешность существа, в любой момент способного убить ее, наплевав на всякую магию.

И этой несокрушимой мощи, в которой даже Темный Лорд видел силу, достойную того, чтобы с ней считаться, они хотят противопоставить обещания вчерашних студентов и деревянную палку?

Несмотря на то, что министр Багнолд с радостью передала каменный круг магглам и объявила его запретной зоной для проведения даже самых простых ритуалов, отдельная его часть все же была защищена заклинаниями невидимости. Соседство крупного племени великанов нельзя было игнорировать — уж они-то ни о чем с магглами не договаривались, и не имея возможности пробраться к камням, запросто могли направиться гневно крушить близлежащие поселения. Предыдущие министры не раз пытались их выселить, но великаны всякий раз возвращались к дольменам, к камню, из которого, если верить легендам, некогда вышло их племя.

Один из замшелых валунов лениво пошевелился, и Джемма поняла, что перед ними возвышается гург великанов собственной персоной. Пий поднял фонарь, что нес в руке, чуть выше, и пламя осветило колоссальных размеров фигуру, вид имевшую самый комичный. Ни одна жутковатая картинка из учебника по защите от темных искусств и вполовину не передавала абсурдности и нелепости существа, явившегося на встречу с ними.

Кожа великана была неприятного землистого цвета, но шею он зачем-то вымазал насыщенной синей краской, очевидно, надеясь таким образом придать себе сходство с индийским богом. Из коротких кудрявых волос он тщетно попытался соорудить пучок, а на лбу изобразил неаккуратно, но заметный даже издалека третий глаз. Глаз невольно притягивал внимание и сбивал с толку, так что Джемма порадовалась, что роль лидера их группы взял на себя Джоэл. Не хватало еще, чтобы ее замешательство бросалось в глаза. Великаны, как дикие звери, отлично чувствовали страх.

— Приветствую тебя, великий гург, — повторил Джоэл рекомендованную Пием фразу и тут же принялся играть нешаблонно: — Отличные бусы.

Ожерелье, которым украсил себя Ганг, состояло из обглоданных костей, выкрашенных все в тот же синий цвет, и Джемма искренне понадеялась, что принадлежали они не человеку. Иоли сильнее сжала ее ладонь, внешне ничем не выказывая волнения. Джемма вспомнила, что из-за статута в радиусе нескольких километров установлен антиаппарационный купол, и попросил вселенную о том, чтобы к концу переговоров из ее черепа не сделали браслет или наперсток.

Однако, похоже, комплимент пришелся Гангу по душе.

— Страус, — принялся перечислять тот, указывая на кости разных размеров. — Большой страус. Баран. Морхольт. Еще баран.

— Морхольт? — тихо прошептала Иоли. — Какое-то местное животное?

— Другой великан, — тоскливо отозвался Пий. — Сделайте вид, что вы в восхищении.

Джемма понадеялась, что за улыбкой ей удалось замаскировать гримасу отвращения.

— Я слышал о великом гурге, — дружелюбно продолжил Джоэл. — Я знал, что великий гург — могучий воин. Теперь вижу, что он еще и прекрасный охотник!

— Нет охоты, — понурился великан и безнадежно обвел пространство вокруг широкой ладонью. — Добыча есть. Охоты нет. Магглы. Статут.

Да, надо признать, словарный запас Ганга превосходил стандарты, которые можно было бы ожидать от его соплеменников. Нечего сказать, им попался образованный переговорщик.

— Посланцы Каркуса приходили, — продолжал жаловаться великан. — Не пустили их. Передал мне корзину камня. Забрали. Хороший был камень. Хорошая, крепкая стена могла получиться. Крошим известняк. Недостаточно.

— Гург Каркус — предводитель восьми племен великанов стран Восточной Европы, — поспешно подсказал Пий. — Установлено, что эти племена мигрировали на восток после вторжения в Англию Вильгельма Завоевателя, так как не смогли ужиться с пришедшими с континента волшебниками, захватившими часть земель в Уилтшире. Следовательно, они дальние родственники племени гурга Ганга.

— Много слов! — взревел Ганг, бросая на Пия неприязненный взгляд. — Болтун. Совсем как гоблин. Каркус — брат Ганга. Ганг — брат Каркуса. Ясно?

— Конечно, ясно, — Джоэл уже догадался о неспособности гурга воспринимать на слух длинные предложения и предельно упрощал свою речь. — А что за стена? Зачем камень от Каркуса?

— Защита, — пояснил Ганг и неодобрительно кивнул в сторону дольмена.

Глаза Джеммы начинали привыкать к полумраку ночи, и она, к своему ужасу, обнаружила, что некоторые каменные столбы в действительности были великанами, молчаливо замершими вокруг них и внимающими голосу своего вождя. Забавно, она представляла себе неотесанных шумных головорезов наподобие троллей, а увидела будто бы живое воплощение горной породы.

— От кого? — севшим голосом поинтересовался Джоэл и получил не вселяющий спокойствия ответ.

— От тех, кто приходит с той стороны.

Джемма почувствовала, что пришло ее время выйти на сцену.

— Мы тоже не хотим встретиться с ними, — выступила она вперед. — Я живу в Хогсмиде. Рядом с нами огромный замок, построенный на месте разрушенного каменного круга. Я разговаривала со старожилами. Они носят обереги, защищают свое жилище, но этого мало. Министр не хочет, чтобы великаны обменивались камнем. Отдавайте его нам.

— Вам, — Ганг хрипло рассмеялся, как смеется завывающий ветер в горах. — Что с того великанам? Какая выгода?

Определенно, этот великан порядочно успел пообщаться с гоблинами и научиться у них главному — торговаться.

— Часть камня получит гург Ганг, — пояснила Джемма. — Часть останется в Хогсмиде. Министр не хочет, чтобы великаны и гоблины добывали камень. Позвольте нам сделать это за вас. У нас есть машины. Чары вокруг дольмена не будут потревожены, и фэйри не придут. Великаны будут жить на своих землях. Иметь много еды и одежды. Большое богатство.

— Богатство? — заинтересованно повторил Ганг. — Почему министр поверит девчонке из Хогсмида?

— Потому что я осмелилась прийти сюда, — Джемма посмотрела ему в глаза. — В моем роду нет великанов. Их нет и в семьях Джоэла, Иоли, Маркуса и Пия. Мы не одни из вас, но мы не боимся договариваться с вами, как с равными.

— Хогвартс — опасное место, — насупился Ганг. — Волшебникам веры нет. Два великана придут. Будут присматривать. Нарушите договор — пожалеете.

— Я всегда держу слово, — вскинула голову Джемма и, услышав очередную подсказку Пия, быстро добавила: — Залог! Мы принесли залог!

Глаза гурга алчно вспыхнули.

— Залог — это хорошо. Богатый залог? Вкусный залог?

— Полезный залог, — улыбнулась Джемма и развернула посох Асклепия, который они накануне заново покрасили и покрыли сверкающим лаком. — Волшебный. Брось его в огонь — не сгорит. Брось в воду — не утонет. Пока он у гурга, племена из-под холмов не придут. Великий гург будет править вечно.

И тогда со всех сторон послышались напоминающие нарастающий гул отклики великанов.

— Вечно!

— Вечно!

— Да здравстует великий гург!

Ганг рассматривал посох с восторгом ребенка, раньше срока обнаружившего рождественские подарки. Джемма невольно улыбнулась: похоже, великаны были настроены вовсе не так враждебно, как она себе представляла. Впрочем, не исключено, что последователи гурга Каркуса были отнюдь не так миролюбивы.

— Один великан придет от Ганга, — сурово изрек великан, держа посох наподобие царского скипетра. — Один от Каркуса. Сюда не придет. Очень зол. Ненавидит колдунов. Ненавидит гоблинов. Сразу в Хогсмид.

— Волшебники, захватившие исконные земли великанов и основавшие здесь свои родовые поместья, не пользуются популярностью среди потомков прежних хозяев этих мест, — снова влез со своим комментарием Тикнесс. — Например, Арманд Малфой, Брейден Фоули, Марвин Шаффик, Фелан Яксли и некоторые другие рода, что на сегодняшний день уже пресеклись. Зато к старым семьям великаны исключительно расположены. Они уважительно относятся к решению жителей западного квартала сознательно ограничить применением магии.

— Глупые колдуны, — согласно рявкнул Ганг, все еще нехорошо посматривая на Пия. — Колдуют у круга. Убивают у круга. Тревожат холмы. Тревожат горы. Будят пророчества. Путают время. Два великана придут. Договор должен быть исполнен.

— Да будет так, — коротко подтвердил Джоэл и, судя по потеплевшему взгляду гурга, сделал все правильно.

Простой договоренностью дело не ограничилось: разжившийся диковинным посохом Ганг желал похвастаться подарком перед всем племенем, и молодых людей ожидало непродолжительное путешествие до самой колонии. И хотя поселение в точностью повторяло скупое описание из учебника и не представляло собой ни исторической, ни эстетической ценности, истинным ее сокровищем являлась сама атмосфера, будто бы переносившая друзей во времена Нормандского завоевания.

Джемма и сама не поняла, как случилось, что она принялась отплясывать какой-то дикий танец с ребятней великанов, которые уже сейчас были выше ее ростом. Иоли о чем-то мирно беседовала с великаньими женщинами, Марк и тут не упустил возможности поговорить о квиддиче, Джоэл угощался напитком, точный состав которого Джемма узнать бы ни за что не пожелала, а Пий чувствовал себя очень осведомленным и очень несчастным.

С трудом избавившись от не оставляющих ее малышей, Джемма практически упала на грубо сколоченную подставку для ног, которую Тикнесс использовал в качестве скамьи.

— Ты что такой хмурый? — поинтересовалась она. — Все же шикарно прошло.

— Дядя Дугольд меня убьет, — убитым тоном изрек Пий. — Великаны в Хогсмиде! Да Бэгшота после такого на руках внесут в Хогвартс и усадят в директорское кресло.

— Это еще почему? — навострила уши Джемма. Заветной мечтой Джоэла было однажды занять кресло лорда-мэра Хогсмида, и следующие выборы были не за горами, так что она живо интересовалась всем, что могло ему в этом способствовать или помешать.

— Ну а как же иначе? — горестно вздохнул Пий. — Великаны тяжелы на подъем и ленивы. Коль скоро перекочевали на новое место, не скоро уйдут, и не в договоре дело. На Беллерофонтской пустоши они не селились уже много столетий. Потому ее и называют пустошью, что там нет ничего, ни пригодного камня, ни других природных богатств. А великаны, если верить древним рукописям, благословлены магией. Где они обоснуются, там земля начинает приносить богатый урожай, и я говорю не о пшенице, а о металлах, а то и чем-то более ценном. Бэгшот дал добро на эту сделку, значит, хоть сам он их и не приглашал, все лавры достанутся ему. А что хорошо для Бэгшота — плохо для Дамблдора.

— Ты думаешь, Дамблдор хочет вернуться на директорский пост? — спросила Джемма. — Как же тогда быть с Амбридж?

— Дядя Дугольд так говорит, — понизив голос, сказал Пий. — Он заместитель Дамблдора в Визенгамоте, полагаю, у него есть основания утверждать что-то с уверенностью. Из всех своих общественных постов Дамблдор всегда держался именно за Хогвартс. Не знаю, как это он согласился передать бразды правления Амбридж. Они с Фаджем, конечно, друзья, но к министру опасно поворачиваться спиной, а Амбридж ему всецело предана. Успехам Бэгшота он, конечно, не порадуется.

— Допустим, Бэгшоту удастся обустроить великанов, договориться с кентаврами, — задумалась Джемма. — Дементоров он уже от замка отвадил, и пусть Амбридж не приписывает себе эту заслугу, без вмешательства Энид Лонгботтом бы все равно ничего не вышло. Но для того, чтобы выгнать Амбридж из Хогвартса, нужно быть, по меньшей мере, вторым Мерлином. Хотя, не берусь утверждать, что даже первый с этим справится. Раньше я ждала ее ошибок, но уже начинаю терять уверенность...

— На самом деле, все просто, — с готовностью поведал Пий. — На Амбридж сейчас свалится огромная ответственность. Турнир трех волшебников, да еще и после такого перерыва, Хогвартс — принимающая школа, Дамблдор, будучи главой Международной конфедерации магов, по протоколу не может вмешиваться… Да достаточно случиться одному промаху, что существенным образом отразится на организации турнира — и Амбридж просто съедят. Не такая уж она авторитетная фигура, чтобы не съели. Я бы и за Дамблдора на ее месте не поручился.

— Ты намекаешь, что такой расклад желателен? — внимательно посмотрела на него Джемма. — Или что он реально возможен? В школе станет опасно?

— Многие могут пожелать избавиться от Амбридж, — пожал плечами Пий. — Я не знаю, Джемма. Я прогнозирую.

— Но в таком случае, у меня другой вопрос, — Джемма поднялась со скамьи и потянулась. — Если Амбридж выйдет из игры, Дамблдор не сможет вернуться, а Бэгшот займет место директора — кто, в таком случае, станет новым лордом-мэром Хогсмида? Я бы пожелала удачи Джоэлу Бэрку, но он еще слишком молод, не выйдет… А нынешние кандидаты… не в обиду никому будет сказано…

— В этом и вопрос, — ответил Пий. — Бэгшот был кандидатом, устраивающим всех, но все же лояльным министерству. Если на следующих выборах победит кто-то от старых семей, времена могут наступить самые интересные. Но знаешь, что? Нам с тобой это даже на руку.

— Каким же образом? — хмыкнула Джемма. — И с каких пор существуют какие-то мифические “мы”?

Тикнесс проигнорировал ее сарказм.

— Помнишь, когда мы познакомились, я рассказывал тебе о своем друге, которому вы с мистером Макнейром помогли вытянуть из беды фирму, поставляющую Мунго желчь саламандр?

— Ну, допустим, — кивнула Джемма, которая, конечно же, ничего об этом случае не помнила — да и не до того ей было спустя четверть часа после слушания по ее делу.

— Вряд ли вы знакомы, да и имя его роли не играет, он наемный работник, — пояснил Пий. — А знаешь, как зовут ту, кому на самом деле принадлежит эту фирма? Аманита Фоули.

— Аманита Фоули? — лицо Джеммы просветлело. — Сестра Эдвина, Бранна и Шайлих Фоули?

— Она самая, — радостно кивнул Пий. — Фоули покинули Британию, министерство мешает им делать свое дело, приходится искать обходные пути. Но если в Хогсмиде появится правильный лорд-мэр, значит, однажды и Фаджа сменит кто-то более разумный. Министерство может выбрать новый курс, и тогда Фоули вернутся. Ты хочешь, чтобы они сказали спасибо тебе или кому-то из своих прежних бесполезных сторонников, вроде Кэрроу?

О, ради возможности отплатить Алкионе Кэрроу за прошлогоднее унижение Джемма была готова объединиться с самим дьяволом, если бы тот существовал где-то, кроме маггловских сказок!

— Знаешь, Пий, я очень рада, что ты смог выбраться с нами сюда, — улыбнулась она. — Все складывается просто восхитительно. Пойдем-ка танцевать!

* * *

Если бы в школьные годы кто-то сказал Барти Краучу, что в будущем он будет жить в одном доме с самой Каролиной Фоули, он бы не строил лишних иллюзий, а лишь посетовал на несчастливую судьбу лучшего студента факультета лучших студентов, обреченного страдать от глупых шуток и насмешек.

Конечно же, над ним попросту издеваются, разве может быть иначе? Такая, как Каро, даже в сторону его не посмотрит, к тому же, она на несколько лет старше и гораздо умнее и талантливее. Наверняка родители давно договорились о ее браке. Молва приписывала Каро романы то с Малфоем, то с Уилкисом, то с Розье — в итоге, замуж она вышла за Макнейра, что тоже вполне вписывалось в картину ее идеального мира.

Барти Крауча действительно никто не воспринимал всерьез. Во всяком случае, до тех пор, пока его талантами не заинтересовался Темный Лорд. Да и тогда способности Барти пригодились разве что не отдающей отчета в своих действиях Беллатрикс, и это стоило ему карьеры, семьи и двенадцати лет свободной жизни.

По иронии судьбы, следовало пройти по этому темному и извилистому пути до конца, чтобы теперь наблюдать за тем, как Каро Макнейр сидит на кровати и, со всех сторон обложившись ворохом старых, поеденных молью тряпок, шьет набитую соломой и ватой куклу.

— А этот уродец для кого? — поинтересовался он, припоминая прошлые творения Каро. Куклы с живыми человеческими лицами, богатой мимикой и полными скрытого отчаяния взглядами, подвешенные на веревочках к припотолочной балке, навевали ассоциации со странствующим театром марионеток, вот только Барти не был уверен, что планируемое представление подходит для того, чтобы показывать его детям. Хотя и выигрыш, в случае успеха, ожидается гораздо выше того, на который мог бы рассчитывать бродячий кукольник с его предсказуемыми фокусами и избитыми сюжетами.

— Запасная, — Каро перекинула длинные волосы на одну сторону и с усердием продолжила работу. — Отдам Грейнджер, пусть держит при себе, мало ли, зачем пригодится. Этих малышей нужно обязательно шить вручную. А добавлять кровь может и посредник. Главное, резать правильным кинжалом, об этом я позаботилась.

Барти усмехнулся.

— А если воткнуть в одну из них кинжал, человек тоже чувствует боль?

— Если знаешь, как это делать, — отозвалась Каро. — Можешь и не пытаться, у тебя все равно ничего не выйдет. Госпожа Расальхаг обучила меня этой магии. Это древние чары родом с черного континента. Розье много кочевали по пустыне, бывало, путешествовали и южнее, в джунгли, в саванну. Страшные места с точки зрения магии, ведь те страны так и не ратифицировали статут...

— А убить так тоже можно? — снова спросил Барти. — Если, к примеру, мы решим избавиться от Петтигрю...

— Пусть сначала добудет карту, — качнула головой Каро. — Позже решим. Лучше иметь несколько подконтрольных людей в деревне и в замке. Состояние Грейнджер мне не нравится. Она нужна, но такими темпами быстро сделается бесполезной... Этим следует заняться.

— Что ты имеешь в виду? — полюбопытствовал Барти. — Ты несколько месяцев охотилась за этой девицей, чтобы в самый неподходящий момент она нас подвела?

— Я не могла предвидеть, что нападение василиска повлияет на нее именно таким образом, — огрызнулась Каро. — Я проверила Кристалл, у меня есть знакомые в Бразилии, так вот — никакой потери магии, незначительный побочный эффект в виде головных болей. Больше всего злит, что я уже слышала аналогичную историю. Жена мастера Раканати, зеркальщика, училась в Хогвартсе в то же время, что и Темный Лорд. Тогда змей периодически покидал комнату, одна девица погибла, вторая уцелела, но за считанные годы превратилась в сквиба. У Расальхаг было для нее решение. Зная ее моральные устои, наверняка отменно мерзкое. Они с Раканати в юности были дружны, Расальхаг предложила, мастер отказался, ибо уже тогда их дорожки начали расходиться, но он знает, конечно, знает, что нужно делать. Вот я и хочу выяснить. Пока что девчонка крутит хроноворот. Вот уж поистине знаки судьбы.

— С трудом представляю тебя помогающей грязнокровке, — рассмеялся Барти. — Фоули, конечно, известны своей благотворительностью, но это уже чересчур.

— Пока девчонка — удобный сосуд для моей магии, в наших интересах содержать его в порядке, — несколько удивленно ответила Каро. — Если тебе нужно убрать грязь без применения магии, ты возьмешь метлу, которую по окончанию работы бросишь обратно в чулан. Ты бы предпочел работать новой метлой или старой, противной, разваливающейся на части? Гермиона Грейнджер, конечно, уже не станет феей Морганой, но о ее здоровье я позабочусь. Нужно только разговорить Раканати и вытянуть из него секрет Расальхаг. Надеюсь, потом не придется никого приносить в жертву ифритам, или чем там она обожала заниматься в своем Марокко…

— Как ты собираешься это сделать, если не хочешь, чтобы тебя видели в Хогсмиде? — спросил Барти. — Я слышал, Раканати теперь водит дружбу с Дамблдором. Помогает ему по мелочам. Слишком опасно и тебе, и мне.

— А мы с тобой и не пойдем, — весело отозвалась Каро. — Грейнджер — пострадавшая, вот пусть о себе и беспокоится. Сама пойдет, сама с ним поговорит. Эта дурочка мечтала стать своей в западном квартале? Ее мечта сбудется. До сих пор она не знала даже, как подобраться к Дагворт-Грейнджер. Попыталась было — но ты же знаешь Гекату. Против своих принципов она пошла лишь однажды, ради нашего общего знакомого, но для предполагаемой родни покойного супруга стараться не станет. Да и что-то мне подсказывает, колдомедицина в таких случаях бессильна. Что же, я выросла в этих краях и знаю этих людей, как свои пять пальцев. Моих способностей да хватит, чтобы исправить вред от глупостей, что Грейнджер успела натворить за эти три года.

— А ее родители? — продолжал расспросы Барти. — Они тебе зачем? Магглы свою роль сыграли.

— Ненужные игрушки я складываю в сундук, а не выбрасываю на свалку, — не согласилась Каро. — Эти несчастные почти ничего не знают о жизни Грейнджер, а теперь и вовсе отучатся задавать вопросы. Я бы могла отправить их на другой конец света, да хоть в Австралию, и заставить забыть о самом факте того, что у них когда-либо была дочь, но пока не вижу необходимости идти на крайние меры. У каждой вещи и каждого человека свой срок, свое время… Кстати, ни за что не поверишь, кого я встретила в Стоунхендже. Девушку Уолли.

— Фарли была там? — не ожидал Барти. — Думаешь, простое совпадение?

— Совпадение, но до чего забавное! — Каро расхохоталась. — Уолли, этот мерзавец, очевидно, даже мои колдографии ей не показал. Она меня не узнала. Мы перекинулись парой фраз. На Фарли я и проверила свою Гермиону. Чары работают безукоризненно. Девчонка сильна, но противостоять моей магии не может. Говорит, что нужно мне, как аудиокассета. Полный контроль над ее волей и, заметь, никакого Империуса. Твоему отцу учиться и учиться, школа Розье еще ни разу не давала повода сожалеть о своей причастности. Я даже начинаю задаваться вопросом, носила ли привязанность Повелителя к Расальхаг естественный характер.

— И как это было? — подался вперед Барти. — Разговор с Фарли? Она умна, не смотри на внешность. Было очень сложно украсть у нее палочку, в какой-то момент мне даже показалось, что она заметила мое присутствие. Если бы она не была так больна в ту ночь, я бы до сих пор оставался марионеткой моего папаши.

— Фарли адекватна, у Уолли губа не дура, — похвалила Каро. — Даже не представляю, за какие-такие заслуги небеса решили подарить ему второй шанс. И уж тем более, почему она так за него уцепилась. Ждать из Азкабана, пытаться освободить… Прямо драматическая история настоящей любви. Если я когда-нибудь решу с ним развестись, готова передать его ей с чистой совестью. А вот в роли Грейнджер при разговоре с ней я чувствовала себя, как на экзамене. Похоже, этим двоим есть, что вспомнить. А я то уже стала забывать, как это утомительно — быть школьницей.

* * *

Джемма возвращалась в гостиницу под утро, на трясущихся ногах, с трудом приходя в себя после потрепавших нервы переговоров и головокружительной вечеринки. Друзья уже успели подняться в свои комнаты, а простившийся с ними Пий — заказать такси и отправиться в ближайший город, откуда он сможет аппарировать в Лондон, а вот она задержалась на свежем воздухе, наслаждаясь тишиной. Оценить всю прелесть спокойного весеннего утра в полной мере она могла лишь в сравнении с теми какофонией и нагромождением звуков, что великаны называли традиционной музыкой своего народа. Лично Джемме казалось, что она стала свидетельницей горного обвала и едва смогла уцелеть под обломками.

Когда она заметила выходящую из отеля Гермиону Грейнджер — сначала не поверила своим глазам. После такой ночи что только не привидится, даже изрядно досаждавшая Джемме гриффиндорка, на которую не переставала жаловаться Табита.

— Фарли! — но нет, девочка была вполне реальной и настоящей, да и встрече их, похоже, искренне обрадовалась. — Вот уж не ожидала встретить тебя здесь. Что ты тут делаешь?

— Это ты мне скажи, путешественница, — Джемма постаралась скрыть усталость и изобразила относительно дружелюбие. Афишировать удачные переговоры раньше прибытия послов великанов в Хогсмид она не планировала, тем более перед такой ненадежной хранительницей секретов, как Грейнджер. — Да еще в такой час, без друзей и родителей.

— Готовлюсь к экзамену по истории магии, — и глазом не моргнула Гермиона, и Джемме тут же стало очевидно, что она врет. — Веришь или нет, но я еще ни разу не бывала в Стоунхендже. От Биннса не услышишь ничего полезного, а Амбридж уже обещала быть в составе комиссии...

— К экзамену ли? — укоризненно покачала головой Джемма. — Ты играешь в опасные игры. Таким, как ты, нечего делать у дольменов. Флюмы от этого не полюбят тебя больше, а у Дагворт-Грейнджер достаточно внуков, ей подмененные дети не нужны.

— Ничего подобного, — вспыхнула Гермиона. — Идея приехать сюда вообще принадлежала маме! Я и не рассчитывала, что вернусь на каникулах в Лондон, что Амбридж меня отпустит…

— Амбридж только и рада разделить тебя с Поттером, — парировала Джемма. — Но дело не в ней. Мне твоя порода знакома. Йоль у леди Иделисы, книги о ши, которые ты получаешь в подарок и вряд ли от родителей, сова по кличке Салазар… Я знаю, что ты задумала. Виктория, должно быть, рассказала тебе о хождении за круг, и ты, как всегда, решила, что тебе закон не писан. Как тогда, с драконом. Или с оборотным зельем.

— Я тебе допросы не устраиваю, — нехорошо сверкнули глаза Гермионы. — Хотя тоже могла бы задаться вопросом, где ты пропадала всю ночь и чем занимаешься после Азкабана.

— Никакой благодарности, — с показным разочарованием развела руками Джемма. — Как бы тебе не пришлось на собственном опыте узнать, чем можно заниматься после Азкабана. Хотя чему я удивляюсь, ты с первого дня не желала слушать и делать, что тебе говорят.

Грейнджер как-то странно рассмеялась, будто обнаружив в словах Джеммы тайный, одной ей понятный смысл.

— Как знать, возможно, именно сейчас я, наконец, смогу этому научиться.

— Так это же тебя вчера возили к доктору в Солсбери? — вспомнился вдруг Джемме разговор со вчерашней постоялицей отеля. — Гостиница маленькая, не думаю, что сейчас здесь так уж много семей с девочками твоего возраста. И что же с тобой случилось, лечили от излишнего упрямства?

— Порезалась, — Гермиона с готовностью продемонстрировала ей странного вида царапину, тянущуюся через все запястье. — Уже почти прошло, я даже пластырь сняла. Это мама подняла панику, что в ранку может попасть инфекция, она у меня доктор, сама представляешь.

— Порезалась, значит, — мрачно кивнула Джемма. — И, конечно, рядом с каменным кругом. Нет, Грейнджер, ты абсолютно безнадежна. Видимо, когда раздавали инстинкт самосохранения, ты стояла в очереди за желанием быть всегда и во всем лучше всех.

— Конечно, Фарли, — в тон ей отозвалась Гермиона. — Мне даже припоминается, что мы стояли там вместе.

Джемма расхохоталась. Забавно было наблюдать за тем, как вчерашние перепуганные первокурсники взрослели, осваивались в волшебном мире и даже предпринимали первые попытки показывать острые зубки.

— Скажу Виктории, чтобы глаз с тебя не спускала, — пригрозила она, прежде чем вернуться в гостиницу. — А Гекату, мой тебе последний совет, оставь в покое. Она тебе не по зубам и с тобой, что бы там ни было, возиться не станет, хоть выучи наизусть все трактаты по алхимии, что только знает человечество. Таковы Принцы.

— Принцы? — и снова в глазах Гермионы промелькнуло нечто странное, неуловимо напомнившее Джемме о той заплаканной девочке, которую она когда-то пыталась утешить в своей манере. — Точно, Виктория ведь говорила мне о том, что эту фамилию Геката носила до замужества! Значит, она может знать, кто такой Принц-полукровка!

— Принц-полукровка? — Джемма недоуменно заломила бровь. — Кроме Эйлин Принц никто из этой семьи не прославился смешанными браками. А почему ты этим интересуешься?

— Я должна выяснить, кто такой Принц-полукровка, — упрямо взглянула на нее Гермиона. — Это нужно не мне, это нужно Гарри. Я должна доказать ему, что этот человек опасен. Скажи, возможно, ты в курсе, у этой Эйлин Принц были дети?

Теперь уже Джемма не могла сдержать широкой улыбки. Наблюдать за Грейнджер, блуждающей в двух шагах от разгадки, было более чем весело.

— Гарри его очень неплохо знает, — ответила она. — Хотя уверена, предпочел бы не знать вовсе. Это ведь наш декан.

— Наш… кто? — Гермиона опешила, а потом ее лицо озарило понимание. — Ты хочешь сказать, что Снейп, на самом деле…

— Снейп — фамилия его отца, маггла, — Джемма пожала плечами. — Мне Уолден рассказал еще сто лет назад. Я и подумать не могла, что это для вас важно. Снейп так называл себя в школе, об этом практически никто и не знал. С Уолденом они как-то разговорились... А вы где такое раскопали?

— Неважно, — Гермиона всем своим видом выражала нетерпение. — Неважно. Я больше не могу с тобой говорить, Фарли. Я должна… должна вернуться в Хогвартс. Как можно скорее. Немедленно.

— Про родителей не забудь! — бросила Джемма вслед убегающей девочке, хотя едва ли была услышана. — Как же, немедленно...

* * *

Диск полной луны смотрелся на бархатном небосклоне, как начищенная пуговица на парадной мантии, и в свете ее даже погруженная в зловещую тишину, нарушаемую лишь мерным жужжанием жука, комната не казалась логовом опасного хищника, хотя, вне всяких сомнений, являлась таковой. Хозяин не ночевал здесь уже несколько суток — предпасхальную неделю он уже не в первый раз проводил в Визжащей Хижине. Прежде Питер с радостью составлял ему компанию и даже ощущал свою сопричастность чему-то очень важному, напоминающему настоящую дружбу — но реальность довольно быстро расставила все по своим местам. Отныне и навсегда они с Ремусом находились по разные стороны баррикад.

Впрочем, судьбе Питера, при всей ее показной суровости, не чуждо было понятие искупления. Питер не мог сказать, в какой конкретно момент поступил правильно, но вот уже несколько дней ему несказанно и неоправданно везло. Если дело и дальше так пойдет, очень скоро он сможет распрощаться и со своими тюремщиками, и с невыполненными обязательствами, и с неоплаченными долгами, и с успевшим порядком надоесть переломом.

Сначала ему повезло с тем, что Каро, какой бы грандиозной волшебницей та себя не позиционировала, не владела легиллименцией. Обладай она дополнительными познаниями в ментальных науках из арсенала госпожи Расальхаг, и Питера бы уже ничто не спасло, а так ему удалось скормить Каро историю о Гарри Поттере, и та поверила — потому что желала верить. Потому что ему неожиданно помог своим фанатизмом Крауч, который хоть и мог при большом желании читать мысли, все же не справился бы с ментальным блоком, поставленным самим Темным Лордом.

Этот же ментальный блок защитил Питера от чар проклятых марионеток. Он, конечно, не мог с уверенностью сказать, что соломенный двойник не в состоянии ему навредить, но вот бороться с несмолкающим голосом в голове удавалось вполне успешно. Питер не мог заставить Каро замолчать, зато он был в своем праве ее не слушать.

Наконец, ему повезло, что именно сегодня, в полнолуние, Люпин был не в состоянии помешать ему завладеть картой. Питер твердо вознамерился выкрасть ее из кабинета бывшего приятеля и доставить Тому Сандерсу, как и было уговорено, если только она не досталась каким-то образом Долорес Амбридж. С другой стороны, зная Ремуса, Питер нутром чуял, что его миссия окажется успешной. Лунатик слишком сентиментален, чтобы расстаться с последней памятью о Мародерах, да еще и там, где это может навредить сыну Джеймса. Питер подобными моральными дилеммами не мучился: Поттер-младший без колебаний отдал бы его дементорам, а вот настоящий Повелитель, напротив, всеми силами не желал раскрытия тайны нерадивого слуги. А это значит, Питер вернется к нему во что бы то ни стало.

Обыск комнат Люпина несколько затянулся, но фортуна улыбнулась Питера в очередной раз. Знакомый пергамент действительно хранился среди личных бумаг профессора — не посвященный в тайну едва ли обратил на него внимание. И когда Питер уже готов был возблагодарить небеса и благополучно покинуть замок, он почувствовал, как к спине его приставили волшебную палочку. А затем раздался женский голос — и, к счастью или к сожалению, принадлежал он не Каро Макнейр.

— Я думала, что нашла не только карту, но и сенсацию, а оказалось, их тут воз и маленькая тележка. Вот ты и попался, голубчик. С твоей помощью я получу не только премию по журналистике, но и орден Мерлина.

Питер не мог себе представить, причем тут журналистика, но в следующее мгновение невидимый портал уже затянул его в полет в бесконечность.