Солнце над пропастью (гет)

Заголовки утренних газет били все рекорды последних лет. Персонажи первой полосы, как правило, были скучны, предсказуемы и респектабельны, но упрекнуть звезду сегодняшнего выпуска хотя бы в одном из этих недостатков не рискнул бы даже самый придирчивый читатель. В отличие от престарелых магов в старомодных одеждах, венгерская хвосторога прискорбно мало заботилась о своей популярности и с превеликим удовольствием спалила бы все свеженапечатанные экземпляры “Пророка” вместе с журналистами и редакцией. События первого испытания турнира настолько ее разозлили, что с момента освобождения и вплоть до поимки драконица предпочитала со вкусом разрушать и истреблять все, что только попадалось ей на глаза.

— Самое значительное и скандальное нарушение статута с момента окончания военных действий, — с явным удовольствием отметила Каро и потянулась за круассаном. — Снейп прав, у мальчика превосходный деструктивный потенциал. Лонгботтом — действительно ребенок пророчества.

Барти Крауч не спешил присоединяться к восторгам соратницы. Результаты поединка с драконом не внушали ему оптимизма.

— Никаких оснований радоваться, — угрюмо буркнул он. — Мальчишка доказал, что он непредсказуем, а магия его подавлена и нестабильна. Разумнее всего просто убить его и сделать вид, что не было никакого пророчества.

— Лонгботтом обладает силой, о которой не знает даже Повелитель, — глаза Каро сверкнули. — Я не принесу пользы делу, если всего лишь доставлю Темному Лорду голову этого ребенка. Беллатрикс уже пыталась — еще не забыл, куда ее завела эта дорожка? Если мальчик умрет, его сила может оказаться бесполезной.

— А если он будет жить, вполне возможно, не позволит так просто извлечь эту силу, — пробормотал Барти. — Лонгботтом считался слабейшим из участников, а вышел на второе место после Дэвиса. Если бы не сняли баллы за побег дракона, он бы лидировал. Мальчишка находчив, а еще ему сопутствует редкая удача. Откопать явно авторское заклинание, о котором не слышали долгие годы...

— Вообще-то за такие выходки положено штрафовать, как минимум, — заметила Каро, разглядывая колдографию пострадавшего от налета хвостороги городка. — Ньюта Скамандера и Рубеуса Хагрида за нечто подобное выкинули из Хогвартса, а Винду Розье — из Шармбатона. Я все ждала, когда Каркаров сошлется на эти прецеденты, но в присутствии Элджи и Дамблдора он и рта не раскрыл.

— Что это еще за история с Виндой Розье? — удивился Барти. — Разве она не была родственницей госпожи Расальхаг и близким другом Гринделвальда?

— Ну так Гринделвальд и сам начал с отчисления из Дурмстранга, — усмехнулась Каро. — Писали, что Винда освободила опасных животных из живого уголка академии, так как считала недопустимым их использование в качестве учебного материала. Вот почему я так повеселилась, узнав, что теперь и дочь Эвана заинтересовалась защитой волшебных тварей. Розье невольно повторяют судьбы друг друга, история движется по кругу. Уроборос.

— Не пытайся применять эти красивые слова к Лонгботтому, — отозвался Барти. — По-моему, он сам не понял, что натворил. Его успех — случайность. Второе испытание принесет ему большие проблемы.

— Ты неверно выразился, мой дорогой, — улыбнулась Каро. — Второе испытание принесет большие проблемы всему Хогсмиду. Наши односельчане считают везением, что дракон полетел в другую сторону и не заинтересовался деревней, но с драконом не так сложно совладать, особенно если поблизости есть несколько обученных драконологов. Хотела бы я посмотреть, как у них выйдет договориться с русалками.

— Если бы отец был жив, без его деятельного участия не обошлось бы, — хмыкнул Барти. — А теперь придется Дамблдору самому с ними объясняться. Русалкам совсем не понравилось, что их пение Лонгботтом превратил в оружие массового поражения, развенчивая, тем самым, маггловский миф о чарах сирен.

— Забавно, если организаторы будут вынуждены переписывать программу из-за капризов подводного народа, — отметила Каро. — Лорд-мэр столько лет не знал себе горя, а тут на него навалилось все сразу: змеи, акромантулы, дементоры, великаны, драконы, русалки… Неудивительно, что он так рвется на место Амбридж. Его преемнику достанется непростое наследство.

— Преемнице, — поправил ее Крауч и впервые пристально вгляделся в глаза своей собеседнице. — Ты не похожа на триумфатора, в чем же дело? Я полагал, победа Лонгботтома в турнире — то, к чему ты стремишься.

— Я здесь, чтобы исполнить свой долг, — вот теперь голос Каро звучал по-настоящему, опустошенно и устало. — Ритуал предполагает соблюдение условий, если, конечно, я планирую его пережить. Лонгботтом должен победить, потому что герои всегда побеждают, и только в этом случае их сила имеет вес. Покуда Лонгботтом побеждает сам — энергия эта лишь растет.

— А вот твои собственные победы не делают тебя счастливой, — проницательно заметил Барти. — Ты вдруг преисполнилась сентиментальности? Пожалела их? Возможно, тебе станет легче, если ты узнаешь, что и моя рука дрогнула, прежде чем я убил своего отца.

— Здесь прошло мое детство, — отстраненно произнесла Каро. — Здесь я влюблялась, разочаровывалась, взрослела, училась верить в чудеса, училась не верить в чудеса… Судьба любого Фоули всегда неразрывно будет связана с западным кварталом. Мы можем покинуть это место, обосноваться на другом конце земного шара, сделать вид, что мы забыли, но в реальности мы никогда не перестаем слышать зов с той стороны холмов...

— Ты же в это не веришь, — покачал головой Барти. — Вся твоя жизнь была отрицанием самой возможности этого зова. Разве не поэтому ты пошла за Повелителем?

— Я пошла за ним, чтобы переписать судьбу, — Каро закашлялась, будто от долгого разговора у нее пересохло в горле. — Темный Лорд никогда не был бы принят этими людьми, хотя он, провозглашенный ими подмененным ребенком, смеялся над этими суевериями. Барти, вся его дальнейшая судьба стала лишь подтверждением того, что старые легенды куда правдивее той картины мира, что мы пытались создать! Прежняя душа в новом теле, возвращение из-за грани… и все амулеты квартала не могут защитить меня от него...

Приступ кашля повторился, еще сильнее прежнего, и Барти поспешно наполнил стакан водой, протягивая его Каро и чуть придерживая ее за плечи.

— Не представляю, что с тобой сегодня, но ты обязана успокоиться. Пей. Маленькими глотками. Каро, ты же всегда была сильной. Такие истерики тебе не к лицу.

Каро резко вдохнула, и внезапно из ее рта посыпался золотистый песок, будто в одночасье заполнивший ее легкие и мешающий дышать нормально. Барти в ужасе отпрянул, сжимая пальцами запотевший от холодной воды стакан. Точно таким же песком Каро заполняла своих марионеток — и впервые Крауч задался вопросом, так ли безопасна магия, которой некогда обучила его соратницу леди Блэк? Могло ли хоть что-то, исходившее от Расальхаг, не обладать неизвестными побочными эффектами? И знала ли Каро, на что она идет, когда строила свой единственный план на этой пугающей магии?

Каро вдруг успокоилась и с нескрываемым любопытством провела салфеткой по губам, рассматривая крупицы песка. На губах ее зазмеилась нехорошая улыбка, будто только что подтвердилась некая занимательная теория, до сих пор тревожившая ее. Барти неловко замер посреди комнаты, не решаясь подойти ближе.

— Знаешь, смотрится это пугающе, — пробормотал он. — В следующий раз, когда с тобой начнет происходить необъяснимая чертовщина, я могу ответить и Авадой. Что это вообще было?

— А что ты видел? — Каро подняла на него ехидный взгляд. — Самый обыкновенный песок. Я много работаю с песком, отчего же тебя это удивляет?

— Сначала ты теряешь самообладание, говоришь странные вещи, фактически отрекаешься от Повелителя, — задумчиво протянул Барти. — Через минуту начинаешь давиться песком. Это выглядело бы естественнее, если бы происходило с одной из твоих кукол-вуду, — он вздрогнул, вспоминая: — Это ведь уже случалось раньше с марионеткой Грейнджер! Ты говорила, что такое бывает, если связь нарушена, а контроль частично утерян. Каро, что с тобой происходит?

— Я не умираю, если ты об этом, — Каро взмахом палочки уничтожила салфетку и решительно поднялась на ноги. — И мой кукольный театр благополучен, как никогда. А вот ты говоришь немыслимые вещи. Отречься от Повелителя? Подумать только, как такое вообще пришло тебе в голову. Я посвятила моему Лорду всю жизнь.

— Но как же западный квартал? — недоуменно захлопал глазами Барти. Перемена в настроении Каро оказалась такой внезапной, что он даже не успел отследить, что могло ее спровоцировать. — Ты собираешься действовать, как и было условлено? Никаких изменений?

— С чего бы? — нахмурилась Каро. — Хватит тратить время на болтовню, Барти. Как любила повторять моя тетушка Шайлих, если не можешь украсить тишину — лучше помалкивай.

— Похоже, я должен благодарить Мерлина за то, что мной родня почти не интересовалась, — фыркнул Барти. — Под присмотром Шайлих Фоули у меня бы не осталось ни единой самостоятельной мысли — без всяких марионеток.

— Твоя правда, — покачала головой Каро. — Тетушка Шайлих видела людей насквозь. Она всегда была такой, с самого детства.

* * *

"Улица Песчаного Грота напоминает королевскую кобру, кольцами свернувшуюся под лучами закатного солнца: морда ее покоится внутри каменного круга, неподвижные глаза подернуты вечно глубящимся среди дольменов туманом — и из этого же тумана ткутся сменяющие друг друга фантастические сны, которые она смотрит, накапливая силы для решающего броска. Порывы ветра приносят из-за горной гряды стайки обжигающе холодных снежинок, и хотя я никогда не видела северного моря, пахнут они, как мне кажется, именно рожденной в его глубинах смесью соли, йода и подгнивающих водорослей. В деревне холодно, а похожие друг на друга, как близнецы, каменные дома будто бы источают еще больше промозглой сырости. Местные жители предпочитают держаться в тепле, за надежными, не пропускающими ветер стенами — может быть, поэтому Марволо тут же замечает уютно устроившуюся за огромным, поросшим мхом валуном девушку, столь увлеченную чтением книги, будто отвратительная погода не причиняет ей никакого беспокойства.

Общается она, как и прочие юные ведьмы квартала, отстраненно и властно, с чувством ясного понимания собственного превосходства, впитанным ими с молоком матери; не интересуют ее ни истории об академии, ни сказки о пустыне, ни воспоминания о коснувшейся наших жизней войне. Никогда бы не подумала, что в получасе от Хогвартса встречу свою ровесницу, понятия не имеющую о том, кто такой Геллерт Гринделвальд, но дальнейший разговор показывает, что Шайлих — так зовут нашу новую знакомую — меня не разыгрывает, но, в самом деле, нисколько не интересуется перипетиями жизни большого мира. Затем она позволяет заглянуть в ее книгу, и наступает мой черед испытывать неловкость: непонятны мне и странные чертежи, вероятно, имеющие отношение к использованию ритуалистики в искусстве зельеварения, и незнакомый язык, на котором сделаны пространные комментарии к каждому элементу схемы.

Упоминание Розье зажигает в водянисто-серых глазах подобие любопытства: разумеется, не лично к нам, но к особенностям магрибской магии. Шайлих признается, что нечасто встречает гостей с юга, но сама ни за что не оставила бы родные края ради изучения магии в одной из волшебных школ. Марволо в разговоре не участвует, но выглядит уязвленным: в отличие от нас, ему не противопоставить резким заявлениям Шайлих аргументов, апеллирующих к традициям рода, ведь о своей семье он знает сущую малость. Клан Слизеринов, к которым Марволо возводит свое происхождение, почти безнадежно растворился во мраке прошлого, в то время, как Фоули до упадка далеко: они могли бы посоревноваться с Розье в многочисленности и влиянии.

Мировоззрение Шайлих в корне отличается от беспорядочно усвоенных то здесь, то там убеждений публики, обучающейся в Хогвартсе: в первую очередь, непоколебимой последовательностью верований, которые в другом контексте сошли бы за детские сказки, но в ее исполнении превращаются едва ли не в самую стройную теорию, которую мне только доводилось слышать. Впечатление она оставляет гораздо более благоприятное, нежели вечно сомневающийся Родерик, ожидания от будущего у нее самые оптимистичные: Шайлих — старшая дочь, и устои Фоули налагают на нее большую ответственность. Отчасти я даже ощущаю нечто похожее на укол зависти: я бы не отказалась возглавить хотя бы нашу ветвь рода, если бы только другие Розье не восприняли мои притязания, как насмешку над самой сущностью этого статуса.

Марволо возвращается в замок непривычно задумчивым: похоже, юная мисс Фоули запала ему в душу гораздо сильнее, чем можно было бы ожидать. Сестра насмешливо предполагает, что он, конечно же, захочет заполучить одну из Фоули западного квартала в свою свиту, и оказывается не так уж далека от истины: не проходит и пары дней, как Марволо вновь отправляется в Хогсмид — и на сей раз не приглашает ни одну из нас составить ему компанию.

О результатах прогулки мы узнаем от недоумевающего Блэка: Марволо с внезапно возросшей серьезностью возобновляет изучение своей родословной и даже устанавливает контакт с неизвестной нам родственницей по имени леди Мелюзина. Будто позабыв о советах сестры, он вновь начинает носить на пальце внушающий мне ужас черный перстень, а я, не в силах удержаться от терзающего мою душу любопытства, принимаю решение расспросить подробнее моего персонального ангела-хранителя, знающего все о жителях Хогсмида: целителя Гекату Дагворт-Грейнджер, дружбе с которой я в равной степени обязана связям тети Винды и дару убеждения Цигнуса.

Мои подозрения оправдываются: Геката подтверждает, что видела Марволо и Шайлих вместе прогуливающимися по улицам деревни, но высказывает сомнение в том, что эта дружба может принести пусть очень талантливому, но все же полукровке хоть что-то путное.

— Его интерес абсолютно закономерен, — с уверенностью заявляет сестра, будто мысли Марволо для нее — открытая книга. — Наш друг гонится за статусом лидера всех чистокровных магов, а это невозможно без признания старых семей. Боюсь, Шайлих Фоули разобьет его сердце, последует примеру Альбуса Дамблдора, который сначала превозносил таланты Марволо, а потом показал ему, что все это ничего не стоит... Впрочем, простим ему, сейчас мысли господина Дамблдора всецело заняты Геллертом Гринделвальдом.

— Ты считаешь, он влюблен? — я невольно смеюсь над нелепостью подобного предположения. — Марволо? В Шайлих? Если я верно истолковала ее убеждения, ведьма западного квартала никогда не свяжет свою жизнь с потомком Основателей, которые в глазах местных — скорее, Разрушители.

— Есть еще одна линия родства, которой Марволо не интересовался до переписки с леди Мелюзиной, — замечает сестра. — Кольцо, которым владеет Марволо, согласно легенде, могло быть создано только одной семьей магов — Певереллами. Я пока не успела изучить родословной Гонтов, в семью которых вошла Саломея Слизерин, но Марволо, похоже, твердо намерен найти подтверждение удобной ему версии.

— Певереллы пользовались дурной славой, — я потрясенно смотрю на сестру, напоминающую сейчас охотника, напавшего на след ценной дичи. — Если речь идет о том самом кольце… об одном из Даров Смерти, которые так мечтает заполучить Гринделвальд… это могло бы стать поворотным пунктом в войне… изменить ход истории…

— Я никогда не восхищалась Дамблдором, но этот человек — словно шкатулка с двойным дном, — сестра понижает голос, заслышав в коридоре смех Олару. — Силы его чрезвычайно велики, но вместо того, чтобы бросить Гринделвальду вызов и прекратить поток бессмысленных, нескончаемых смертей, он остается в стенах этого старого замка и учит детей… Он давно интересовался Марволо… возможно, о его происхождении Дамблдору известно больше, чем даже леди Мелюзине…

— По-твоему, Дамблдор в Хогвартсе из-за Марволо? — высказываю я поразительную догадку. — И кольцо… он знает о силах кольца и возможностях, открывающихся перед его обладателем?

— Я лишь задаюсь вопросом, когда Марволо станет подвластна эта сила, — улыбается сестра. — И Шайлих Фоули, выросшая в непосредственной близости к грани, отделяющей известный нам, рациональный мир от скопления чистой магии, может стать ключом ко всему. Дамблдор не покидает Хогвартс, потому что это место силы. И Гринделвальд не так умен, как думает, если он не стремится тоже попасть сюда.

Олару вихрем проносится по комнате, восторженно рассказывая о приглашении на рождественскую вечеринку у Слагхорна, хогвартского преподавателя зельеварения и алхимии, куда допускаются обычно лишь самые почетные и уважаемые гости. Абраксас Малфой всерьез претендует на роль ее кавалера, а мне остается лишь делать ставки, кто в эту волшебную ночь станет дамой сердца Марволо — невозможно ведь предположить, что Шайлих согласится прийти с ним в замок, который она искренне считает проклятым. На моей тумбочке тоже лежит приглашение, подписанное изящным почерком Элджернона Лонгботтома. Сестру приглашает Цигнус — разумеется, по моей просьбе, ведь я не могу позволить, чтобы половина моего сердца разлучилась со мной хотя бы ненадолго".

Том с удивлением обнаружил, что путешествия простым, маггловским способом все еще могут приносить ему неподдельную радость — возможно, даже большую, чем ставшие такими привычными аппарации. Бабушку Мерседес он не навещал уже довольно давно, а новые воспоминания не позволяли ему и дальше спокойно коротать дни в колледже, довольствуясь донесениями друзей из Хогвартса и любопытными, но, в сущности, бесполезными дискуссиями с Долоховым. Кроме того, отец настойчиво рвался в бой, нацеленный во что бы то ни стало добыть информацию, способную пролить свет на застопорившееся расследование, и процесс этот ни в коем случае не следовало выпускать из-под контроля. В дороге он продолжал читать дневник леди Энид, не в силах отделаться от навязчивого чувства, будто он не замечает чего-то очень важного.

Знакомство Волдеморта с Шайлих Фоули не стало для него сюрпризом — разумеется, темный волшебник с такими амбициями не мог не попытаться добиться признания в западном квартале. Куда любопытнее выглядело его общение с Мелюзиной Гонт, если верить гипотезам Расальхаг — последней из потомков Певереллов. Похоже, интерес леди Блэк к злополучному перстню не угас с годами, — да и Дамблдор продолжал вести свою, одному ему понятную игру. Все, что было известно о его противостоянии с Гринделвальдом, представлялось Тому одной большой фальсификацией — наподобие пресловутого пророчества, над которым насмехался Люциус и так часто размышляла Каро Макнейр. Леди Энид сама говорила маме о том, что Дамблдор и Гринделвальд не раз встречались в тот период, когда уже официально считались злейшими врагами, — так оставался ли в этом змеином клубке хотя бы один человек, которому, для разнообразия, можно было доверять?

Порой Тому казалось, что во всем мире он может положиться лишь на собственную память. И тут же ум вносил существенную поправку: воспоминания принадлежат лорду Волдеморту, следовательно, именно он — тот самый надёжный человек, чьих подсказок порой так не хватало Тому.

Поиски Джонатана Уилкиса следовало начать, ориентируясь на метку, и наученный опытом Том хорошо представлял себе, как это делается — но, по правде, в первые дни в Кордове ему едва ли удавалось сосредоточиться или хотя бы на несколько минут отделаться от компании старых друзей или собственного семейства. Когда удача, наконец, улыбнулась ему, и родители с бабушкой были приглашены на ужин к кому-то из соседей, он остался дома, отговорившись головной болью. Непохоже, чтобы отец поверил его жалобам, но возражать не стал, ограничившись обещанием Тома не вламываться в дом Кортасаров и не совершать необдуманных поступков. Что же, выполнив желание отца, Том даже не произнес ни слова лжи — план его обрел форму еще до того, как он покинул Итон.

Небольшое кафе, идеально подходящее для встречи с последователями, если таковые обнаружатся, он присмотрел еще утром, сопровождая бабушку в церковь. Располагаясь в непосредственной близости от особняка Селвинов, оно все же позволяло уединиться, не привлекая внимания, чем притягивало романтически настроенные парочки. Был у задумки Тома только один недостаток — идентификация личности носителя метки все еще удавалась ему с трудом и через раз — а сконцентрировавшись, он, к вящей досаде, обнаружил, что в мирном на вид городке — не иначе, как стараниями Эвиты Селвин, — таковых обретается аж трое. Устроить собрание Пожирателей смерти, прикрываясь именем лорда Волдеморта, он никак не мог — выйти из подполья и добровольно навесить на себя мишень, да еще и чужую, мог только полный идиот. Оставалось одно: проверить каждого из них по отдельности и надеяться, что Уилкис все же окажется среди них.

Первым из бывших соратников Волдеморта оказался щеголеватый на вид мужчина, одетый столь вызывающе по-волшебному, будто вокруг была не Кордова, а как минимум авеню Морган ле Фей. Том только хмыкнул, глядя на белые шелковые перчатки, украшенные изящной серебристой вышивкой — отчего-то именно эта деталь показалась до боли знакомой, будто за все эти годы вкусы мага нисколько не изменились. Он определенно не был Уилкисом — но попытавшись применить легиллименцию, чтобы узнать имя Пожирателя, Том столкнулся с первым сюрпризом. Сознание его защищал надежный блок, поразительно напоминавший техники, которыми пользовались Каро Макнейр и несчастный Петтигрю.

Мантия-невидимка Поттера оказала Тому большую услугу — теперь он мог незаметно проследовать за загадочным волшебником, не привлекая его внимания. К счастью, тот перемещался по городу пешком, словно все время мира находилось в его распоряжении. Пунктом назначения оказался дорогой на вид ресторан, отделанный разноцветной плиткой с восточными орнаментами. Волшебник проскользнул внутрь и проследовал за заказанный заранее столик. Том расположился поблизости, искренне надеясь, что не столкнется в самый неподходящий момент с каким-нибудь посетителем или официантом. Пожиратель вовсе не походил на человека, с которым следовало шутить.

Как и предполагал Том, в ресторане маг ждал женщину. Появилась она довольно скоро и выглядела не менее ухоженно, чем ее приятель: элегантное платье насыщенного небесного цвета, модная широкополая шляпа, дизайнерская сумочка в форме неизвестного фантастического существа. Чмокнув мага в щеку, красавица уселась напротив, на расстоянии вытянутой руки от Тома, и тут же оживленно заговорила.

— Сидмон, ты невозможен. Встретиться с тобой сложнее, чем попасть на прием к министру магии. Из-за тебя мне пришлось сделать огромный крюк.

— Благодари за это Эвиту, — самодовольно ухмыльнулся названный Сидмон, а в голове Тома щелкнуло чувство узнавания. — Я взял на себя смелость сделать заказ, чтобы сэкономить твое драгоценное время, моя дорогая.

Сидмон Пиритс периодически мелькал в ранних заимствованных воспоминаниях Тома и оставил о себе впечатление психопата и убийцы наподобие Варда Селвина. Приятельница его метку не носила и казалась любимицей судьбы, свободной и перманентно счастливой. Присмотревшись к ее мыслям повнимательнее, Том вздрогнул: столь отчетливо перед ним предстало лицо женщины, о которой он читал в дневнике Энид во время перелета до Испании.

— В таком случае тебе придется его повторить, — женщина очаровательно улыбнулась. — Мой друг присоединится к нам очень скоро. Мне стоило огромных трудов организовать эту встречу, все-таки племяннику заместителя Верховного Чародея Визенгамота нехорошо светиться в неподходящей компании, пусть даже ты выбрал для встречи этот край света.

— Я выбрал для встречи город, в котором творилась история, — хмыкнул Сидмон. — На краю света теперь поселилась ты, и это крайне неудобно. Иногда я скучаю.

— Я ведь приглашала тебя посмотреть на фьорды и края, где месяцами не восходит солнце, — покачала головой женщина. — Виды у нас фантастические. Не уверена, что захочу вернуться в Британию, даже если это станет возможным… Как ты живешь, Сид? Расскажи мне.

— Не жалуюсь, — Сидмон снова сверкнул белозубой улыбкой. — Только что вернулся из Сенегала. Был там по делу. Очень деликатному делу, — он развел руками в перчатках, словно это значило что-то, понятное лишь ему и его подруге, и та снова расхохоталась.

— Ты неисправим, Сид. Моя жизнь на фоне твоей выглядит беспредельно скучной. Я всего-то подписала договор с тремя основными магическими клиниками Скандинавии и успела побывать на международном симпозиуме по магической нейрохирургии в Торонто… О, вот и Пий. Продолжу рассказ при нем, чтобы не повторять дважды.

Пий был значительно моложе своих визави — и Тому не потребовалось читать его мысли, чтобы понять, с кем он имеет дело. Слишком часто в последнее время его фотография появлялась в магической прессе, слишком тесно он был связан с живо интересовавшей Тома Джеммой Фарли. Любопытно, где он исхитрился завести такие неожиданные знакомства.

Женщина манерно подставила щеку для поцелуя, а Пиритс лишь приветственно кивнул, глядя на юношу с нескрываемым скепсисом. Тикнесс, похоже, тоже не был в восторге от его общества, но старался следовать профессиональной этике.

— Бесконечно рад вас видеть, леди Фоули, — обратился он к радушно встретившей его женщине. — Как вы добрались?

— Пришлось сделать большой крюк, но оно того стоило, Испания прекрасна, а у меня так редко бывает отпуск, — отозвалась Аманита Фоули. — Я путешествую маггловским транспортом, хотя Сид на это гримасничает и выражает ярую нетерпимость. Сеньора Эсперанса предложила мне остановиться в ее доме. Дочери ее в отъезде, так что я временно составляю ей компанию за бокалом сангрии. Но уже завтра вечером уезжаю — меня ждут дела во Франции.

Принесли заказ. Том успел соскучиться и устал уворачиваться от официантов — но не меньше получаса разговор вращался вокруг малопонятных и не настолько интересных колдомедицинских тем. Оказалось, что Аманита Фоули не только практикующий целитель, но еще и поставщик редких ингредиентов клиникам по всему миру, включая лондонский и хогсмидский Мунго. Правда, в силу особых отношений Фоули с законом, действовать в Британии под собственным именем Аманита не могла — и вот тут ей и был необходим Пий Тикнесс, а в последнее время — еще и Фарли.

— Помяни мое слово, Дамблдор досиживает свои последние дни в кресле Верховного Чародея, — с уверенностью произнес Тикнесс, и Том оживился. — Очень скоро дядя займет его место, мы выиграли еще несколько голосов после приключений с драконом, а ведь это только начало турнира. Не сомневаюсь, произойдет еще какая-нибудь нелепая дрянь, не зря же в это втянули внука леди Энид.

— Бедная леди Энид, — сочувственно вздохнула Аманита. — Говорят, здоровье ее снова пошатнулось в связи с беспокойством за ее подопечного. Мы с ней переписываемся, я даже рекомендовала ей великолепного целителя из Копенгагена, но она верна себе — уже долгие годы не обращается ни к кому, кроме Гекаты Дагворт-Грейнджер. Думаю, Геката сколотила за ее счет целое состояние… не считая наследства, что оставил ей муж.

— Ты должна быть благодарна леди Энид, — заметил Пиритс. — В конечном итоге, своим успехом ты обязана именно ей. И до чего же она не похожа на сестру. Думаю, вы не удивитесь, услышав это от такого циника, как я, но от ухода госпожи Расальхаг больше всего выиграла именно леди Энид. Наладила отношения с семьей, помирилась с главой рода… Не заведи она так много врагов милостью своей сестры, могла бы и вправду стать министром магии.

— Официальный пост леди Энид ни к чему, влияния и без того хватает, — подтвердила Аманита. — И даже с Дамблдором они как будто лучшие друзья. Иногда я даже сомневаюсь, поддержит ли она союз Экинбада, Бэгшота и Тикнесса, когда придет срок. Молюсь, чтобы здравый смысл ей не изменил. Лонгботтомы от таких перестановок только выиграют, а Дамблдор должен уйти.

— Волшебники, далекие от политики, любят Дамблдора, — возразил Тикнесс. — Он успел выучить несколько поколений, куча народу чувствует себя ему обязанным. Среди них даже… члены вашей организации.

— Следите за своей речью, молодой человек, — улыбка Аманиты моментально улетучилась. — К организации, в которой имел несчастье состоять Сидмон, я не имею и не желаю иметь никакого отношения. Мне ни к чему портить отношения с Шайлих.

Пиритс небрежно облокотился на ручку кресла и жестом распорядился добавить еще вина.

— Организация приказала долго жить, — с легким оттенком сожаления произнес он. — В Кордове сейчас проездом Марк Гиббон, с семьей. Я столкнулся с ним прямо в гостинице, глазам не поверил. Знаешь, куда они направляются? В Гибралтар. Он не распространялся, зачем, а я не спрашивал. Но если хочешь знать мое мнение, для этого человека война давно закончилась. Ему не интересны ни идеи Лорда, ни наши прежние попытки изменить мир. И так спроси любого, метка для них сегодня — пустая формальность. И это при том, что о Повелителе они, конечно, знают гораздо меньше леди Шайлих, — он почтительно склонил голову. — И все же я бы дорого заплатил за возможность выяснить, отчего она так его невзлюбила.

— Главе рода не задают вопросов, ей подчиняются, — с кислым выражением лица процитировала Аманита. — Думаешь, я никогда не пыталась разговорить Шайлих? Молчит, будто воды в рот набрала. Я ведь еще и на свет появиться не успела, когда они с вашим Лордом познакомились в Хогсмиде. Бранн был тогда совсем младенцем, Эдвин все время проводил у мастера, учился варить свои зелья. Никто это время толком и не помнит, а позже Шайлих даже имя его произносила с отвращением.

— И что же, никто не в курсе, что там между ними произошло? — изогнул бровь Пиритс. — Или свидетелей в живых не оставляли?

— Шутка, свидетельствующая о дурном вкусе, — поджала губы Аманита. — Шайлих дружила с девицами Сейр, Иделиса может что-то знать или ее матушка. Возможно, Гвендолин, Геката, Мюриэль — вся старая гвардия. На меня они до сих пор смотрят, как на девчонку. Ну и, конечно, леди Энид. Правда, она не любит вспоминать о месяцах, проведенных в Хогвартсе. Это напоминает ей о войне.

— Господа, прошу учесть, что до моего обратного портключа всего пара часов, а обсудить нам предстоит очень многое, — напомнил Тикнесс. — Первые зельевары и артефакторы уже начали присылать нам свои заказы, но Джемма не хочет ограничиваться существующими машинами. Мы уже присмотрели несколько выгодных мест для установки нового оборудования и даже заручились поддержкой великанов, но если наша цель — снабжать не только Хогсмид, но и другие магические поселения за пределами Британии, без ходатайства Экинбада не обойтись. При Дамблдоре мы не можем свободно дышать, он очень болезненно воспринимает эту идею амулетов и защитных механизмов, мол они выставляют его любимый Хогвартс в дурном свете.

— Поддержку Экинбада я вам обеспечу, — гарантировал Пиритс, оказывается, имевший связи в Международной Конфедерации магов. — Мне уже случалось оказывать ему пару услуг, речь идет о человеке очень умном и конкретном. Дамблдор у него самого уже в печенках сидит.

— Пий, а что ты скажешь о новой директрисе? — вдруг спросила Аманита. — Что о ней известно, кроме их войны с Люциусом Малфоем? Ты с ней знаком?

Тикнесс на мгновение замялся, и что-то в его ответе насторожило Тома — похоже, юноша был не так уж откровенен со своими компаньонами.

— Случалось пересекаться в министерстве, — ответил он. — Изредка она встречается с Фаджем, но большую часть времени проводит в школе. Джемма уже выпустилась, когда Амбридж сменила Дамблдора. Иоли Бэрк к ней нейтрально относится, нынешние студенты Слизерина тоже вроде не страдают. По сути, она мало чем отличается от своего предшественника, разве что за нарушения дисциплины взыскивает строже. Не знаю, что они с Малфоем не поделили.

Том чуть было не рассмеялся над тем, как разительно отличались мысли Пия Тикнесса от того, что он произносил вслух. Джемма Фарли все же была умницей, раскусить маскарад Пернеллы Фламель удалось бы не каждому опытному магу — удачу Джастина и Филлис в расчет он не брал, их случай вообще следовало считать особенным. Такими темпами, скоро тайна Пернеллы превратится в секрет Полишинеля.

Аппарировал домой Том в смешанных чувствах. Родители вот-вот должны были вернуться, а разыскивать оставшихся Пожирателей в ночной Кордове не имело смысла. Если верить рассказу Пиритса, наблюдение за Гиббоном не могло принести никакой полезной информации — едва ли он обсуждал что-то важное с женой и детьми на семейном отдыхе. А вот третий Пожиратель — и Том искренне надеялся, что это все-таки был Уилкис, — вполне мог подождать и до завтра.

И все-таки главным выводом, что сделал Том этим вечером, было осознание шаткости и непредсказуемости положения Дамблдора и Фламель. События неумолимо выходили из-под контроля, и если дело так дальше пойдет, очень скоро им придется оставить Хогвартс, а вместе с ними в неизвестном направлении исчезнет такой необходимый Тому волшебный перстень.

Выхода не оставалось. Том должен был помочь Гермионе завладеть хроноворотом, о котором она так мечтала, — а затем забрать у нее артефакт, любым способом, пусть даже на кону будет их дружба.

* * *

В последнее время Джастин начал получать неподдельное удовольствие от обучения в Хогвартсе — ту самую обещанную радость познания, когда магия, наконец, перестала казаться явлением с другой планеты, а школьная жизнь била ключом, не затрагивая его напрямую. Бурно начавшийся год оказался самым спокойным с момента поступления в школу. Хогвартс был абсолютно прекрасен — как на рекламных брошюрах, что некогда вручила им профессор Макгонагалл.

Интересы Тома полностью переключились на расследование отца, Филлис снова чувствовала себя хорошо, улыбалась и собирала первые материалы для книги, все остальные помогали Невиллу достойно показать себя в ходе турнира, на котором Финч-Флетчли рады были присутствовать в качестве зрителей. Даже дополнительные занятия по анимагии, которые Филлис вынудила его продолжить, не омрачали искренней радости. Дела отца на работе шли отлично, мама после встречи с призраком Черной Дамы больше не попадала в странные истории, Джереми худо-бедно справлялся со школьной программой, пусть даже простейшие заклинания получались у него через раз, — словом, пожаловаться было не на что.

Катализатором внезапных изменений, как водится в их компании, оказался Захария Смит. Порой Джастин задавался вопросов, что сподвигло его подружиться с этим дерзким мальчишкой с дурным характером — столько разительно Зак отличался от остальных его приятелей.

Началось все с банальной утренней ссоры. Зак, как это нередко с ним случалось, встал не с той ноги и за завтраком принялся задирать Ханну Аббот. По мере того, как Ханна взрослела, предсказания ее становились все более мрачными и непонятными, а рационального до мозга костей Захарию это раздражало. Взрыв должен был произойти — и случился он за неделю до рождественских каникул.

— Только вдумайся в то, какую чепуху ты несешь, — огрызнулся Зак и со звоном отшвырнул вилку. — Как так случилось, что с выпуском Дэвис с Хаффлпаффа улетучились остатки здравого смысла? Она ведь тебе битый час растолковывала, что нет и не может быть никакой Грани, а ши — всего лишь мутанты, которые давно вымерли и в наши дни уже не рождаются. Ты ведь большая девочка, Аббот, пора перестать верить в сказки.

— Как тебе угодно, Зак, я не хочу спорить, — миролюбиво отозвалась Ханна, хотя губы ее обиженно задрожали. — Если ты не будешь тревожить фэйри — они не будут тревожить тебя. Все только к лучшему.

— До чего упрямая, — возвел глаза Захария. — Даже профессор Амбридж сказала, что твои измышления о леди Ровене — всего лишь теории. Никто не может перемещаться между мирами и, тем более, приводить оттуда существ и превращать их в своих двойников. Это фантастика, пригодная разве что для печати в журнале твоей подружки с Рэйвенкло.

— Да остань ты от нее, Зак, надоел, — возмутился Эрни. — У Ханны свой взгляд на мир. Или ты возомнил себя истиной в последней инстанции?

— Да она мне еще благодарна будет, — рассмеялся Захария. — Представь, если кто-то пригласит ее на свидание, а она там примется рассуждать о какой-нибудь Морриган! Скоро парни сами начнут от нее разбегаться в разные стороны!

— Очень вредно быть таким желчным и саркастичным, Зак, — спокойно отреагировала Ханна. — Как бы тебя девушки не стали обходить стороной. Я, к твоему сведению, иду на рождественский бал с одним из чемпионов. А как твои успехи? Уже кого-нибудь пригласил?

Джастин чуть было не рассмеялся в голос при виде озадаченной физиономии Смита. Но уже в следующую минуту он до конца осознал услышанное и сам порядком растерялся. Сказать по правде, он думал пригласить именно Ханну — девочке он симпатизировал с первых дней в Хогвартсе.

— Врешь! — уязвленно заявил Смит. — С каким это еще чемпионом?

— С Невиллом, — прищурилась Ханна. — А вот у кого-то, кажется, большая проблема?

— Мне не составит труда пригласить любую девушку, — с апломбом заявил Зак. — Не думай, что ты тут единственная. Вот, Сьюзан, к примеру. Пойдешь со мной на бал?

— Спохватился, — рассмеялась Сьюзан Боунс. — Меня пригласил Эрни. Не говоря уже о том, что я бы и не подумала принять приглашение, сделанное таким тоном.

— Ты пригласил Боунс? — Зак возмущенно развернулся к довольно улыбающемуся Эрни. — Финч-Флетчли, не говори, что и ты провернул такую подлость за моей спиной!

— Я… кажется, я немного поздно задумался о бале, — пробормотал Джастин. — И всех знакомых мне девушек уже пригласили. Филлис идет с Энтони Гольдштейном, а больше я ни с кем близко и не дружу. Разве что, с Гермионой, но ее наверняка уже пригласили Гарри или Рон…

— Не угадал, — покачала головой Ханна. — Гермиона тоже идет с одним из чемпионов. С Виктором Крамом, представляете! Она сама не ожидала, что он ее пригласит. Видимо, она ему очень понравилась.

— Час от часу не легче, — надулся Зак. — Грейнджер и Крам! И что мне теперь делать? Джастин, с тебя решение.

— Почему это с меня? — удивился Джастин. — Разве не ты хвастался, что найдешь партнершу для танцев в два счета?

— Потому что ты сын леди Финч-Флетчли, — парировал Зак. — И должен был унаследовать хотя бы часть ее пробивных генов. Ты мне поможешь, Джастин. Буду должен.

Легко было пообещать, сложнее — исполнить обещанное. Лишившись наиболее близкого и удобного варианта в лице Ханны, Джастин чувствовал себя потерянным. Перспектива на глазах у всех приглашать одну из малознакомых девиц, вечно окруженных толпой хихикающих подружек, вселяла в него ужас.

— Я была бы рада помочь тебе, но и Падма, и Мораг уже заняты, — огорчилась узнавшая о его проблеме Филлис. — И Парвати, сестра Падмы, тоже. Я удивлена, но она идет с Гарри Поттером. Страшно важничает по этому поводу.

— Похоже, Гарри тоже выбирал девушку в самый последний момент, — вздохнул Джастин. — Никогда не видел, чтобы он с этой Парвати хотя бы разговаривал.

— Я была уверена, что ты идешь с Ханной, — призналась Филлис. — Если бы знала, что ты в таком затруднительном положении, попробовала бы что-нибудь устроить. Подожди пару дней, я узнаю, возможно, остался еще кто-то на Слизерине…

— В крайнем случае, пойду один, — успокоил ее Джастин. — Я же не чемпион, мне не открывать бал. Постою в сторонке, это не позор. Заку вот точно не повредит пойти без партнерши и поразмыслить о том, что значит быть джентльменом.

Решение свалилось на голову Джастина само — и крайне неожиданно. Он опаздывал на трансфигурацию, когда в коридоре его окликнула уже знакомая ему по приключениям на втором курсе слизеринка.

— Помнишь меня? — она придирчиво склонила голову на бок, нагло рассматривая Джастина. — Ты участвовал в экспедиции по спасению моей сестры из Тайной комнаты.

— Помню… Кэрроу, правильно? Гестия?

— Гестия — это сестра, — поправила его слизеринка. — Я Флора. Я решила выразить тебе благодарность и пойду с тобой на бал. Гестия может пойти со Смитом, твоим приятелем. Я знаю, что у вас до сих пор нет пары.

— Ты решила… постой! — Джастин окончательно запутался. — Ты приглашаешь меня на бал?

— У тебя какие-то возражения? — уточнила Флора. — Я на третьем курсе, могу попасть на бал только с одним из старшекурсников, а мне очень нужно там быть. Тетя уже сшила мне красивую мантию, выглядеть я буду достойно, за это не волнуйся. Главное, проведи меня туда — досаждать тебе весь вечер я не собираюсь.

— Но почему ты просишь об этом именно меня? — удивился Джастин. — Почему не одного из ваших? Я думал, у вас не очень приветствуется дружба с такими, как я.

— С такими, как я, дружба тоже не приветствуется, — рассмеялась Флора. — Как ты себе представляешь Кэрроу с кем-нибудь вроде Малфоя и ему подобных? Моя сестрица пользовалась дурной славой, а все сейчас лебезят перед Меррисот, которая ее ненавидела. Вообще-то, я хотела пойти кое-с-кем из ребят с вашего курса, но ему не хватило ума меня пригласить, а я не привыкла навязываться. Вот и предлагаю тебе, Финч-Флетчли, взаимовыгодную сделку. Соглашайся, зачем тебе эта головная боль за несколько дней до бала.

— Ну… как скажешь, — развел руками Джастин, сраженный напором Флоры. — Но за Зака обещать не могу. Ты же знаешь его характер.

— Ничего страшного, — улыбнулась Флора. — Они с Гестией стоят друг друга.

Смит, конечно же, не обошелся без своих фирменных колкостей, но в глубине души все же был благодарен. Джастин и сам чувствовал облегчение, хоть ему и любопытно было узнать, кто это так разочаровал Кэрроу, что она решилась обратить внимание на магглорожденного студента вместо того, чтобы просить о помощи того же Захарию, равного ей по происхождению.

Партнерша Джастина внезапно заинтересовала Тома: в разговоре через зачарованные подвески друг заставил его подробно пересказать их непродолжительный диалог, а напоследок посоветовал держать с ней ухо востро.

— Однажды я видел ее на Карте Мародеров, — признался Том. — И угадай, в чьей компании? Энид Лонгботтом. Их сложно назвать близкими подругами, а Энид с каждым днем кажется мне все более подозрительной.

— Я догадываюсь, с кем Флора хотела пойти на бал, — внезапно заметила Филлис. — Мне кажется, она имела в виду Гарри Поттера. Гарри ей интересен, это очень бросается в глаза, если посмотреть со стороны.

Джастин закусил губу, не зная, стоит ли рассказывать Тому о странностях, которые они с Джереми наблюдали, обнаружив леди Лонгботтом на Карте в день собрания Попечительского совета. Пока Гарри тайно встречался в заколдованной комнате с призраком ее сестры, сама Энид секретничала о чем-то с увлеченной им девочкой. Джастин с трудом мог представить кого-то, способного манипулировать Флорой Кэрроу, но Энид была профессионалом в своем деле.

— Я беспокоюсь о Невилле, — призналась Филлис. — Раз уж я впервые остаюсь в школе на каникулы, стоит поискать что-то о взаимоотношениях с русалками. Ведь это их крик мы слышали, когда раскололось золотое яйцо, значит, испытание, скорее всего, будет подводным.

— Кстати, откуда Лонгботтом вообще узнал об этом заклинании? — весело поинтересовался Том. — Даже я о нем ни разу не слышал.

— Какая самоуверенность, — вздохнула Филлис. — Невиллу помог Гарри, они нашли чей-то старый учебник с множеством подсказок и полезных советов. Эти чары были созданы, чтобы расколоть пополам снитч — а Невилл использовал его на испытании и не прогадал. Иначе, как помощью Свыше, я это назвать не могу.

— Я видел воспоминания твоей мамы, Джастин, — отозвался Том. — Странная песня у этих русалок, не похожая на нормальный язык. Хотя, может, у них под водой это звучит и по-другому…

Филлис пришла в абсолютный восторг.

— Том, я нечасто говорю тебе это, но ты гений! Нужно попытаться прослушать это послание под водой, вдруг мы найдем в нем еще больше полезных подсказок! Правда… погода сейчас неподходящая для купания. Окунаться в озеро холодно…

— Не верю, что в таком большом замке нет ни одной ванной или бассейна, — возразил Джастин. — У Невилла все-таки кузина — староста. В крайнем случае, можно наколдовать небольшой резервуар и заполнить его водой. Мне уже даже интересно!

Такие приятные и задушевные разговоры в последнее время случались у них нечасто. Сейчас Том гостил в Кордове, и расследование, судя по его отчетам, продвигалось семимильными шагами. Увы, Даррен Сандерс об имеющемся прогрессе и представления не имел.

— Вчера я все-таки проверил этого Гиббона, — сообщил Том. — Скучный и заурядный тип. Не знаю, чем он вообще мог быть полезен организации. Я бы такого не выбрал.

— Хвала Небесам, ты там не руководил отделом кадров, — рассмеялась Филлис. — Посмотрим, может быть, следующий кандидат окажется более подходящим. Ты по-прежнему думаешь, что это Уилкис?

— Это может быть кто угодно, хоть сам Волдеморт, — мрачно пошутил Том. — Столько каникул подряд я проводил у бабушки, а вокруг такие дела творились. О Сидмоне Пиритсе ходили отвратительные слухи.

— Я полистала старую подшивку газет, — сообщила Филлис. — Узнала, что он обожал появляться в свете в перчатках, как будто испачканных кровью. Хотя кто знает, возможно, это была и настоящая кровь. Словом, неадекватный и крайне экстравагантный тип, от таких лучше держаться подальше.

Следующая вылазка Тома была намечена на этот вечер, и о результатах он обещал сообщить незамедлительно, а Филлис, тем временем, потащила Джастина на поиски Невилла — так не терпелось ей разведать, о чем все-таки пели русалки. Джастин только с тоской вздохнул: похоже, рано он обрадовался, что жизнь его наконец-то вошла в стабильное и предсказуемое русло. Только не с такими друзьями. А еще мама должна была прислать ему парадную мантию, и, принимая во внимание ее специфические взгляды на моду, Джастину по всем законам жанра следовало начинать беспокоиться.

* * *

Том знал, что играет с огнем, позволяя себе столь откровенные разговоры через зачарованные подвески. Солнце, похищенное у покойного Петтигрю, вполне могло попасть не в те руки, а если принадлежат они талантливому колдуну, способному взломать шифр и подключиться к общей сети, воспользоваться добытой информацией он может самым непредсказуемым образом. И в то же время, это был единственный способ спровоцировать этого колдуна, заставить себя обнаружить. Тома крайне беспокоило, когда значимые для него вещи бесследно исчезали. Это касалось подвески, это же касалось и зачарованного перстня.

Не желая откладывать дело в долгий ящик, Том тут же написал Гермионе, призывая ту бросить все силы на поиски хроноворота. Девушка в ответ предсказуемо рассердилась — если бы дела обстояли так просто, она бы уже давно завладела ключом к спасению своей магии.

— Если ты так виртуозно колдуешь, что можешь с закрытыми глазами найти невесть что в переполненном работающими артефактами замке, сам приходи в Хогвартс и сделай это! — язвительно заявила она в ответном письме. Первым порывом Тома было в гневе испепелить дерзкое послание, но, поразмыслив, он согласился с тем, что никто не справится с заданием лучше него самого. Грейнджер талантлива, но ее необходимо направлять и периодически хвалить, — тогда эта девочка горы свернет. И теперь ему требовалась помощь другой своей подруги.

— Ты хочешь пойти со мной на Святочный бал? — неверяще переспросила Вивиан. — При всем уважении, если я появлюсь там с никому неизвестным малолеткой, надо мной весь Шармбатон смеяться будет. Тебя же если кто там и знает, то как бестолкового маггла, которому мамочка с папочкой запретили изучать магию. Как ты себе вообще это представляешь?

— Я представляю, что у меня в наличие целый флакон Оборотного зелья отменного качества, — заметил Том. — Пришло время использовать этот подарок. Выбери себе какого хочешь кавалера — и пришли мне прядь его волос. С памятью разберемся потом, это не проблема.

— А куда ты прикажешь мне девать его на время бала? — возмущенно фыркнула Вивиан. — Что же, считай, что тебе повезло. Я договорилась с моим парнем, что он приедет в Хогвартс, чтобы вместе танцевать на балу. Придется тебе изображать его, Сандерс, и Мерлин упаси тебя позволить себе лишнее или как-либо меня опозорить.

— Ты сама выбрала эту судьбу, Селвин, никто тебя не заставлял, — назидательно проговорил Том и захлопнул переговорное зеркальце. За окнами сгущались сумерки, пришло время для очередного путешествия в чужое прошлое.

Мама перехватила его буквально на пороге дома — и выглядела крайне обеспокоенной.

— Я знаю, куда ты ходишь, — без долгих предисловий заявила она. — А сейчас объясни, почему я не должна немедленно сообщить об этом отцу. Отговорка, что ты уже достаточно взрослый и свободно владеешь магией, не прокатит. Мы все еще твои родители.

Том тяжело вздохнул: время утекало, мама держалась крайне непримиримо, а соблазн чуть что корректировать ее мысли и стирать память мог привести его к крайне печальному итогу. Оставалось лишь одно очевидное решение.

— Пойдем со мной, и я объясню тебе по дороге, — предложил он. — Ты ведь и сама хочешь это увидеть.

— Ты собираешься выслеживать опасного преступника и зовешь меня присоединиться к этому безумию? — не поверила своим ушам Энди. — И ты веришь, что я соглашусь?

— Ты разговаривала с Расальхаг Блэк и справилась отлично, — широко улыбнулся Том. — Ты пережила встречу с Дамблдором, хоть это была та еще переделка. Про твои сложные взаимоотношения с Эвитой Селвин я вообще молчу. Разве есть что-то на свете, что не по плечу моей матери?

Андреа невольно рассмеялась. Все же в немагическом даре убеждения тоже имелась своя прелесть — сейчас Том действительно чувствовал, что одержал пусть небольшую, но победу.

Убедившись, что чары невидимости на матери работают надежно, Том накинул на себя мантию и, крепко сжав руку Андреа, аппарировал на зов метки. Приземлились они на одной из неприметных улочек, вдали от основных развлекательных мест и туристических маршрутов. Похоже, третий Пожиратель либо проживал здесь постоянно, либо предпочитал уединение.

Андреа нервничала, это Том чувствовал без всякой легиллименции. В таких ситуациях любой маггл чувствовал бы себя беспомощным, а мама, вдобавок ко всему, еще и боялась за него. Беспокойство за нее порядком мешало, но Том постарался абстрагироваться от всего и прислушаться к беспредельной тишине.

Волшебник был где-то поблизости — возможно, в одном из аккуратных домиков по обе стороны улицы, и в этом состояла сложность. Вторжение на территорию чужой частной собственности оправдывало себя только в том случае, если они не будут пойманы, — а Тому вовсе не улыбалось закончить этот день в местном отделении полиции.

— Я могу призвать его и допросить, — он испытывающе взглянул на маму. — Но для этого мне придется предстать перед тобой в необычной роли. Тебя это может шокировать.

— Ты хочешь сказать ему, что ты Волдеморт, — неожиданно спокойно озвучила его план Андреа. — Ты умеешь управлять их метками, понимаешь, по какому принципу они работают, и это достаточно весомый аргумент. Я думаю, все правильно. Этот человек, скорее всего, не рискнет немедленно вредить тебе.

— И ты не будешь сердиться? — недоверчиво нахмурился Том. — Не заведешь разговор об этике?

— Мы уже пришли сюда, — хотя Том не мог видеть мать, он отчетливо представил, как она развела руками. — Размышлять об этике следовало еще несколько лет назад. Сейчас наша цель — обезопасить себя и своих близких от этих людей. Действуй, пока они не обнаружили нас первыми.

Том задумался.

— Мы не станем разговаривать с ним здесь, в этой глуши. Есть у меня на уме одно людное место. Попробуем послать ему координаты — и посмотрим, что он будет делать. Возможно, аппарирует прямо туда. А возможно, сначала выйдет на улицу, и мы сможем проверить, тот ли это, кто нам нужен.

Андреа ободряюще сжала его плечо, а Том повторил отточенную до автоматизма процедуру призыва. Эмоции, всколыхнувшиеся в душе Пожирателя, звучали любопытно: удивления не было, явного страха — тоже. Техники защиты сознания — все те же, присущие ученикам Расальхаг. Как много знала о нем эта женщина, если собирала свой ближний круг именно здесь, на родине его матери?

Ожидания Тома оправдались: Пожиратель не стал аппарировать прямо из дома, очевидно, желая запутать следы, и вышел на улицу. Стандартная маггловская одежда, никакого присущего Пиритсу эпатажа, приятная внешность. Пожалуй, отдаленное сходство с молодым человеком из воспоминаний Тони Сакса все же имелось. Да, перед ними действительно был Уилкис, хоть и изрядно постаревший и изменившийся за прошедшие годы.

Поравнявшись с ними, Уилкис сделал большой глоток из фиала с зельем — и тут же начал меняться. Случайно проходивший мимо маггл был бы крайне потрясен, наблюдая удивительное зрелище. Костюм Уилкиса, как оказалось, был зачарован изменять размер и стиль вместе со своим хозяином, поэтому, когда маг принял облик рыжеволосого тучного мужчины с густыми усами, строгий костюм-тройка трансформировался в куда более подходящие ему джинсы и теплый вязаный свитер с дурацким орнаментом. Теперь Уилкис напоминал типичного клерка в отпуске, совершающего навязанный женой вечерний променад.

— На нашего Вернона похож, — прошептала Андреа. — В жизни бы не приняла его за волшебника.

— В этом суть настоящих волшебников, — усмехнулся Том. — Быть хамелеонами, сливаться с толпой, чтобы не нажить себе врагов. Далеко не каждому подвластно такое искусство. Что же, пойдем встретимся с ним. Думаю, он много лет мечтал увидеть своего Повелителя.

Уилкис действительно ждал его на условленном месте, попивал фруктовый коктейль и улыбался хорошеньким официанткам, что выглядело довольно забавно, учитывая выбранную им комичную внешность. Не поворачивая головы, Том прошел возле его столика, будто случайно, и вздрогнул, когда за спиной послышался спокойный, флегматичный голос.

— Добрый вечер, мой Лорд.

Притворяться и дальше, продолжая игру в кошки-мышки, было бы глупо. Том повернулся и тут же встретился со слегка ироничным, но внимательным взглядом ореховых глаз.

— Вы заметно повзрослели с тех пор, как мы в прошлый раз встречались, — продолжил Уилкис, удивительным образом сочетая в своих интонациях уважение и чуть покровительственное отношение взрослого к ребенку. — С радостью наблюдал за вашими успехами.

Том позволил себе легкую полуулыбку, присаживаясь напротив. Мама была где-то здесь, поблизости, он чувствовал ее присутствие — и задавался вопросом, знает ли об этом Уилкис.

— Не могу сказать того же о тебе, Джонатан, — отозвался он. — До недавнего времени не предполагал, что ты вообще бываешь в Британии.

— Случается, но нечасто, — Уилкис закурил. — Летом выбрался на финальную игру поддержать Ирландию, чуть было не столкнулся лицом к лицу со старыми товарищами… Впечатления остались так себе. Поглядел на Поттера… Каролина слишком много говорила о нем. Даже заставила меня усомниться. Ненадолго.

— И ты сообщаешь мне об этом открыто? — усмехнулся Том. — Не боишься, что такая откровенность может дорого тебе обойтись?

— Вы же умный человек, мой Лорд, — пожал плечами Уилкис. — С умными людьми предпочтительнее говорить честно. Вы восстановили память в значительном объеме. Снова нашли свою змею и свою палочку. Выяснили правду об Эване и наблюдаете за Каро… Могу я спросить, какие у вас планы на нее?

— Каро играет с огнем, — уклончиво ответил Том, не имея возможности прямо заявить собеседнику о том, что он и понятия не имеет о ее истинных, хорошо замаскированных целях. — Вместо того, чтобы явиться к Фоули с повинной, она оказывает мне услуги, о которых я не просил. Вы не можете знать, в чем состоят мои планы, Джонатан. Крайне самоуверенно считать, что ваши представления об идеальном будущем совпадают с моими.

— Мое идеальное будущее вообще не связано с вашей страной, мой Лорд, — неожиданно возразил ему Уилкис. — Каро сама захотела вернуться, она была сама не своя после путешествия в Африку, где повстречала Локонса, смутившего ее своими рассказами. Я только помог ей обзавестись связями. И это неправда, что она не приходила к Фоули. Приходила, ее не приняли. Леди Шайлих выразилась вполне определенно на этот счет.

— В последнее время я все чаще слышу о Шайлих, — хрипло проговорил Том. Он и сам не знал почему от одного звучания этого имени у него будто холодок по позвоночнику пробегал. — Как она живет?

Уилкис бросил на него нечитаемый взгляд — в равной степени он мог означать и любопытство, и сочувствие, и солидарность, и обывательское безразличие. Том автоматически прислушался к его мыслям — и погрузился в удивительную, совершенно неожиданную для него сторону жизни одного из бывших соратников Волдеморта.

— Возможно, прежде мне следует рассказать, как живу я? — улыбнулся тот. — Вы будете удивлены, мой Лорд, узнав, что я, познав все преимущества беззаботной сибаритской жизни, нашел себе работу по душе? Да, я работаю на Международную Конфедерацию Магов.

— Под начальством Дамблдора? — невольно вырвалось у Тома. Уилкис рассмеялся.

— Только формально. Дамблдор не обладает безусловной властью над многочисленными департаментами организации. Я состою в команде Бабаджиде Экинбада, разумеется, под другим именем. Помните, когда-то мы обсуждали судьбу людей, чей магический дар открылся уже в зрелом возрасте, под влиянием эмоциональных потрясений или физиологических изменений? Издавна и в разных странах отношение к таким магам менялось. Были времена, когда их попросту убивали, затем долго игнорировали, позже — подвергали опасным и унизительным ритуалам…

— Взрослый человек, обнаруживший в себе неожиданный магический дар, представляет для себя и для других большую опасность, — Том тут же вспомнил о метаморфизме Филлис. — Особенно если речь идет о маглорожденных или волшебниках, воспитанных магглами!

— Все мы помним о недуге, поразившем леди Энид, — склонил голову Уилкис, демонстрируя поразительную осведомленность. — И о вашем стремлении найти панацею против этой болезни. Мне удалось убедить Экинбада в том, что в этих людях заложен огромный потенциал. Мои подчиненные и я пытаемся им помочь. Обучать их принимать и использовать свой дар. В том случае, если Бабаджиде сменит Дамблдора на посту, на повестке дня будет даже открытие специальной школы. Вы были правы, мой Лорд, среди наших подопечных есть крайне перспективные колдуны. При верном и грамотном обучении уже через десять лет мы можем получить армию лояльных нам воинов. А если интегрировать их в магическую среду… — Уилкис снова улыбнулся. — Как видите, я многому научился у вас, Повелитель.

— Пока что я вижу, что ты лишь использовал некоторые из моих идей, чтобы сместить Дамблдора и поставить на его место своего нового босса, — прищурился Том. — Почему же я не должен убить тебя только за это?

— Потому что вы переродились для того, чтобы исправить свои ошибки, — ничуть не испугался Уилкис. — Магическое сообщество меняется, вы не можете не замечать этого. Правление Британией — слишком мелкая цель для волшебника вашего уровня. Не подумайте, что я продвигаю Экинбада, чтобы передать всю власть ему. Когда ваше физическое тело достигнет соответствующего возраста, милорд, все эти нити сойдутся воедино — в ваших руках. Предоставьте Расальхаг, Фламелям и Дамблдору охотиться за Поттером. Вам следует и дальше печься исключительно о своем будущем.

— И кем ты видишь себя в этом будущем, Джонатан? — склонил голову набок Том. — Значительное место в нем будут занимать мои родители-магглы, мои друзья-магглы и полукровки, на него повлияет мое воспитание и образование, полученные в мире магглов. Я не разделяю идей о превосходстве чистокровных, мне, в сущности, нет до них никакого дела, а фанатиков из западного квартала я глубоко презираю. Я не верю в сказки о мире ши, а моя ближайшая подруга даже к использованию волшебной палочки относится со скепсисом.

— Для себя я хочу только стабильности и спокойствия, мой Лорд, — ответил Уилкис. — Пусть мертвые останутся мертвыми, а живые получат от жизни те блага, что им доступны. Я далек от намерения ставить вам условия, но ваши родители-магглы не помешают мне никоим образом, чего нельзя сказать о Расальхаг Блэк, о тех, кто ныне отбывает заключение в Азкабане, или о дорвавшихся до власти Малфоях.

— Иными словами, ты предлагаешь мне новую армию взамен старой, — понимающе кивнул Том. — А от меня ожидаешь предательства тех, кто некогда принял мою метку.

— Сегодня они всего лишь больные, полубезумные люди, лишившиеся всех качеств, что делали их для вас полезными, — небрежно фыркнул Уилкис. — Разве вы желаете окружить себя психопатами наподобие Крауча-младшего или предателя Блэка? Вы правы, мой Лорд, теория чистой крови заведомо ущербна. Не от того, что она неверна, упаси Мерлин. Просто те, кому она отказывает в преимуществе, всегда будут в большинстве, настроенном против вас. Нет ничего печальнее участи правителя, сражающегося с собственным народом.

— Должен признать, Джонатан, — протянул Том, — ты тоже заметно повзрослел с тех пор, как мы встречались в прошлый раз. Развей мое любопытство, почему именно Кордова?

Уилкис тихо рассмеялся.

— Вы же прекрасно понимаете, мой Лорд, что ваша бурная деятельность не просто заметна всем заинтересованным лицам, но не привлекает внимание незаинтересованных лишь потому, что в сохранность этой тайны ежеминутно вносится большой вклад. О вашем возвращении знают все те члены организации, кому мы отводим место в будущем, которое хотим построить. Нет никаких сомнений, что вас узнала Энид Лонгботтом. И я всерьез подозреваю, что за вами самым внимательным образом следит Альбус Дамблдор. Не мне предостерегать вас от опасности. Я лишь прошу вас помнить, что стоит на кону. Было бы обидно потерять все это из ложной жалости или склонности пускаться в авантюры. Если быть более конкретным, я поддерживаю переписку с Карактакусом Бэрком и, конечно, слежу за ходом расследования вашего отца. Я знал, что вы собираетесь в Испанию, поэтому и отправился навстречу. Нелегкая принесла сюда в это же время Аманиту Фоули, вот и пришлось вместо приличного отеля снять комнатушку у какого-то случайного маггла и не расставаться с бутылочкой Оборотного зелья.

— Я хочу, чтобы Каро приостановила свою бурную деятельность, — заявил Том. — Во всяком случае, Гермиона Грейнджер ни при каких обстоятельствах не должна пострадать. И ее семья тоже.

— Я ведь уже говорил вам, Повелитель, — развел руками Уилкис. — Каро действует на свой страх и риск. Я не знаю, в чем именно заключается ее план, но подозреваю, что она стремится завершить начатое госпожой Расальхаг и избавиться от ребенка Лонгботтомов. Как в этом замешана упомянутая вами особа, сказать сложно. Однако, — вдруг добавил он, — если когда-нибудь вам понадобится приструнить Каро, рекомендую использовать ее главное слабое место. Ее детей.

— Насколько мне известно, дети Каро все эти годы находились под опекой семьи Фоули и сейчас преспокойно живут себе в Норвегии, — изумился Том. — Слишком мелкая и недостойная причина для открытой войны с Шайлих.

— Повелитель, конечно же, имеет в виду детей Каро от Уолдена Макнейра, — осклабился Уилкис. — Вы не знаете всего о прошлом этой женщины. О том, как она жила после того, как мы исполнили ваше поручение и покинули Британию.

— У Каро есть и другие дети? — удивился Том. — И Фоули о них не заботятся?

— Леди Шайлих никогда бы не приняла в род внебрачных детей, тем более, полукровок, тем более, девочек, будь они хоть тысячу раз талантливыми ведьмами, — поморщился Уилкис. — У Каро были близнецы, она родила их, когда мы обосновались в Албании. Уж не знаю, кто был отцом. Каро попыталась скинуть их на Шайлих вдобавок к законным дочерям, но получила от ворот поворот. Вскоре нам пришлось вновь перейти на кочевой образ жизни. Девочки в него не вписывались. Каро отдала их человеку, изрядно задолжавшему Фоули, но при этом имеющему отношение к организации. Конечно, соврала об их статусе крови. Вы помните Амикуса Кэрроу?

Конечно, Том помнил. Помнил и не понимал, как этот изворотливый человек ухитрялся одновременно служить двум господам и, присягнув ему на верность, продолжать вести общий бизнес с Эдвином Фоули, отцом Каро. Однако сейчас его волновало другое. Кажется, он догадывался о каких девочках шла речь…

— Эти близняшки, — тихо спросил он, — они все еще у него? Все еще у Амикуса?

— Сейчас они уже должны учиться в школе, — кивнул Уилкис. — Кэрроу воспитывает их, как родных дочерей. Каро регулярно перечисляет деньги на их содержание. Об этом знали только Эван и я. Теперь знаете вы, мой Лорд. Девочки дороги Каро, в отличие от ее старших дочерей, они не принадлежат роду, а только ей одной. Кроме того, она мучается чувством вины от того, что их бросила. Возможно, она любила их отца, судить о чувствах женщин я не берусь. Так или иначе, если девочкам будет что-то угрожать, Каро пойдет на любые условия.

Том сдержанно кивнул. Сказать по правде, совет Уилкиса казался ему совершенно отвратительным. Как бы ни сложились события, Том не собирался идти путем Волдеморта, которого он так успешно из себя изображал, и воевать с детьми. Бедные девочки уже и так пострадали от одного из хоркруксов, оказавшись втянутыми в историю с Тайной комнатой. Он вдруг вспомнил недавний рассказ о том, что Флора Кэрроу… Флора Фоули увлечена Гарри Поттером и с трудом подавил усмешку. Фатум продолжал сплетать их судьбы в тесный клубок, вот только Поттер не знал и десятой доли всех важных обстоятельств.

С другой стороны, Том не мог с уверенностью сказать того же даже о самом себе.

— Повелитель сомневается во мне, — проницательно заметил Уилкис. — Это верный подход. Вы в своем праве видеть во мне приспособленца и перебежчика, видят звезды, я сделал достаточно, чтобы заслужить такую репутацию. Поэтому примите от меня небольшой сувенир.

Том, будто завороженный, уставился на так хорошо знакомый ему хрустальный фиал, внутри которого клубился серебристый туман.

— Что это? — одними губами произнес он, однако Уилкис превосходно его понял.

— Воспоминание о прошлом. Досталось мне много лет назад, чтобы однажды, если этот наш разговор состоится, я передал его вам в качестве жеста доброй воли.

— Чье это воспоминание? — бросил он тяжелый взгляд на Уилкиса, уже заранее зная ответ.

— Я думаю, вы догадываетесь, — улыбнулся тот. — Воспоминание Тони Сакса.

* * *

Утро накануне Святочного бала началось с дурных предчувствий. Всю ночь Джастина тревожили бессмысленные, беспокойные сны, а проснувшись, он едва не подскочил от неожиданности: в углу спальни ему померещилась крыса, в которую он машинально запустил подушкой. Крыса бесследно исчезла, если вообще была в комнате, зато подушка зацепила графин с водой на прикроватной тумбочке Зака, разбившийся о каменный пол с оглушительным для столь раннего часа звоном. Джастину не удалось избежать крайне неприятной перепалки со Смитом. Похоже, тот тоже нервничал перед выходом в свет с Гестией Кэрроу.

По возвращении с завтрака его ожидал сюрприз: на кровати была аккуратно разложена новая, с иголочки парадная мантия темно-вишневого цвета, а на полу стояла пара дорогих кожаных ботинок.

— Надеюсь, ты не обидишься, что я купила их в Милане у магглов? — оказалось, все то время, что он рассматривал новые покупки, мама с улыбкой стояла у него за спиной. — Я только сейчас стала замечать, что у волшебников нет никакого вкуса, если дело касается выбора обуви. Такие дорогие материалы — и такие нелепые модели. Я бы купила кожу и отнесла ее своему мастеру, чтобы изготовить ботинки на заказ, но Донна сказала, что это будет нарушением статута.

— Донну стоит послушать, — поспешно подтвердил Джастин. — Я так рад, что ты приехала, мам!

— Ну не могла же я пропустить дебютный бал своего старшего сына, — обняла его Конни. — Этим вечером ты должен блистать. Идеальная обувь, идеальная мантия, идеальная прическа. Идеальная девушка, и вот здесь у нас проблема.

— Мам, только не начинай! — взмолился Джастин. — Флора — нормальная девчонка. Адекватнее многих других. Чистокровная слизеринка, если для тебя это важно.

— Для меня важно, чтобы ты не совершал глупостей, которые могут негативно сказаться на твоем имидже, — сердито возразила Конни. — Донна рассказала мне о Кэрроу достаточно. Их репутация абсолютно неприемлема. Папаша держит аптеку в Лютном переулке и едва сводит концы с концами. Ее старшая сестрица — склочная сплетница, которая, к тому же, в дурных отношениях с внучкой Энид Лонгботтом, — недавно вышла замуж за какого-то бедолагу, у которого не было средств и талантов даже Хогвартс закончить. Я не позволю этой Флоре использовать тебя, как способ выбраться из выгребной ямы, в которой прозябает вся семейка.

Джастин перевел ошарашенный взгляд на притихшего Зака, который сейчас явно старался слиться с интерьером, дабы не стать следующей жертвой разбора полетов. Похоже, приезд мамы мог доставить им куда больше неприятностей, чем можно было себе представить.

— Мам, я не могу бросить девушку за несколько часов до бала, — умоляюще произнес он. — Флора рассчитывает на меня, к тому же, всех остальных девушек уже пригласили. Я же не под венец с ней собираюсь, в конце-то концов! Ты бы предпочла, чтобы я вовсе остался без пары?

— Я не подпущу к тебе Кэрроу, даже если они останутся последними девушками на земле! — погрозила ему пальцем Конни. — К счастью, Донна была так любезна, что согласилась мне помочь. Если бы ты раньше написал о своей проблеме, не пришлось бы суетиться в самый последний момент. На балу тебя будет сопровождать Астория Гринграсс.

— Астория Гринграсс? — Джастин нахмурился, пытаясь сообразить, как вообще выглядит эта девочка, которую он прежде даже не замечал в школьных коридорах. — Ты имеешь в виду эту ябеду, младшую сестру Дафны? Ни за что!

— Джастин, не порти себе и мне вечер, — закатила глаза Конни. — Я видела колдографии этой девушки. Донна о ней очень хорошо отзывалась. К тому же, ее отец занимает высокий пост в Гринготтсе, в отделе взаимодействия с маггловскими банками. Ты понимаешь, как это может содействовать карьере твоего отца?

Возразить на аргументы Констанс было решительно нечего — в таком настроении мама могла запросто вообще запретить ему идти на Святочный бал, и тогда Джастину пришлось бы коротать вечер в одиночестве, в то время, как все его друзья веселились бы на празднике. Вот только как сказать Флоре о том, что он не хозяин даже своего собственного слова?

— Я могу поговорить с этой девушкой, Флорой, и все ей объяснить, — будто прочитала его мысли мама. — Ты не делаешь ничего предосудительного, Джастин. Как ты верно заметил, ты не перед свадьбой ее бросаешь. Это всего лишь школьный бал. У вас будет еще много таких.

— Нет, я сам! — возразил Джастин. — Не вздумай ничего ей говорить. Я-то тебя знаю.

— Я только хочу избавить тебя от неприятного опыта, — поджала губы Конни. — Но если тебе угодно разобраться с этим самому, не буду препятствовать. Только не забудь, в пять ты должен быть в своей комнате. Нужно начать приводить себя в порядок заблаговременно. Занимайся пока своими делами, а меня ждет разговор с директором.

Конни покинула спальню, а Джастин и Зак несколько минут просто молча смотрели друг на друга.

— Ничего себе, — присвистнул, наконец, Смит. — Теперь я понимаю, почему у нее Амбридж по струнке ходит. И что ты будешь делать? Кэрроу на тебя сглаз нашлет, как минимум.

— Буду даже рад, — буркнул Джастин. — Веселиться на балу под присмотром мамы — что может быть хуже? Лучше валяться в больничном крыле, там хоть отдохну спокойно. А ты как, не передумал?

— Мои родители как-то попроще смотрят на такие дела, — развел руками Зак. — Мама сейчас занята школьными бюджетами, что-то у них там не сходится после ущерба, нанесенного хвосторогой. Ей без разницы, с кем я буду танцевать на балу. А отец вообще в такие дела не суется. А знаешь, — с опаской добавил он: — твое счастье, что ты в нее не влюблен, в эту Кэрроу. Иначе твоя мамаша бы ее со свету сжила.

Джастин рассеянно кивнул. Проверять, что будет, если ему когда-нибудь понравится неподходящая, с точки зрения Констанс, девушка, он не желал ни за что на свете. Лучше уж самому оказаться лицом к лицу со свирепым драконом.

Кэрроу восприняла новость об изменении планов на удивление спокойно. Правда, ожидавшему подвоха Джастину показалось, что она сильно побледнела, а глаза ее, и без того холодные, будто подернулись искристым льдом, но, возможно, всему виной игра света и теней. Во всяком случае, голос ее звучал ровно и насмешливо, как обычно.

— Никаких проблем, Финч-Флетчли. Веселись со своей принцессой. А Гестия повеселится за меня. Еще увидимся.

— Подожди, — невольно задержал ее Джастин. — Ты точно не обиделась?

— Надеюсь, ты не собираешься извиняться? — Флора пренебрежительно повела плечом. — Мне не пять лет, Финч-Флетчли, я давно привыкла, что как бы хорошо ты не вел себя на протяжении года, йольский кот все равно за тобой явится. Неожиданно только, что он принял облик твоей матушки.

— И для меня неожиданно, — грустно вздохнул Джастин. — Ну… тогда пока.

Флора коротко кивнула и зашагала прочь по коридору. Джастину пора было возвращаться в спальню. Еще никогда на душе у него не было так паршиво.

Выбранная мамой партнерша предсказуемо не вызвала в нем ничего, кроме раздражения. Кэрроу, в отличие от других девчонок, держалась независимо и не болтала глупостей, Гринграсс же представляла собой уменьшенную копию самой Конни с поправкой на лучшее знание реалий магического мира. Джастин уныло поздоровался с Малфоем, пару которому составляла Паркинсон. Судя по тоскливому выражению лица Драко, он бы тоже предпочел провести этот вечер в другой компании, но был крайне ограничен в свободном выборе.

Филлис при виде Астории заметно растерялась, но все же тепло ее поприветствовала и вопросительно взглянула на Джастина. Он едва заметно покосился в сторону стола, где уже гордо восседала Констанс, и подруга все поняла и сочувственно покачала головой.

— Посмотри, какая Гермиона сегодня красивая, — выбрала она заведомо нейтральную тему. — Они с Виктором Крамом здорово смотрятся вместе. А Роджер Дэвис пригласил Флер, вот это сенсация вечера. Два чемпиона, два соперника вместе открывают бал. Очень в духе турнира.

— Международное сотрудничество и все такое, — подтвердил Гольдштейн. — А вы слышали новость? Говорят, Рон Уизли пытался пригласить Делакур, а она его отшила, разумеется.

— Неловкая ситуация, — усмехнулась Филлис. — Но я думаю, многим ребятам в этой школе с трудом удается сопротивляться чарам вейлы. Я слышала, как Вивиан Кортасар злословила на этот счет. Мол, никто не пригласил бы полувейлу, если бы она не злоупотребляла своей магией.

— Зато сама Кортасар пришла с женихом, — вставила свое слово Астория Гринграсс, не по-детски хорошо осведомленная о чужих отношениях. — Я слышала, он специально приехал из Испании, чтобы с ней танцевать.

Стараясь быть вежливым, Джастин послушно повернулся в сторону Вивиан и ее кавалера, и тут его снова охватило утреннее чувство непонятного беспокойства. Испанец небрежно стоял в центре зала, заложив руки за спину в смутно знакомом жесте, и рассматривал украшающие стены холла картины. Вивиан держалась нервно и расточала искусственные улыбки. Джастин слишком хорошо знал эту манеру, с детства наблюдая ее на благотворительных вечерах и светских выходах. Похоже, Кортасар не так уж и рада была приезду заграничного жениха.

Невилл и Ханна появились с небольшим опозданием, когда профессор Макгонагалл уже начала выразительно поглядывать на часы. На счастье Невилла, леди Энид не пришла посмотреть на его дебют — Джастин даже ощутил легкий укол зависти. Зак тоже был здесь, причем увлеченно беседовал о чем-то с Гестией, что только усиливало нестихающее чувство вины. Словом, праздничной атмосферы он категорически не ощущал, однако стоически выдержал первый и, как он надеялся, последний танец с Гринграсс.

Вскоре хогвартские домовики сервировали прекрасный праздничный ужин. Филлис за их столом определенно блистала, а Энтони Гольдштейн составлял ей превосходную пару, и разговоры их не стихали ни на минуту. К сожалению, Джастин не мог похвастаться таким же взаимопониманием с Асторией, да и примкнувшие к ним Гарри и Рон, похоже, были бы только рады как можно скорее избавиться от своих партнерш. Падма Патил буквально источала негодование: если Парвати хотя бы пожинала лавры, открыв бал с национальным героем, ей приходилось с трудом маскировать чувство стыда и досады. Мантия Рона, и в самом деле, оставляла желать лучшего.

От скуки Джастин повернулся и принялся рассматривать парочки за другими столами. Внимание его привлекли сидевшие неподалеку студенты Шармбатона. Вивиан Кортасар неслышно переговаривалась с подругами, а вот ее кавалер, как ни странно, не сводил с их столика потяжелевшего взгляда, направленного, если только Джастин не ошибался, на Филлис.

Разумеется, он был просто обязан предупредить подругу.

— Мне кажется, этот парень тебя узнал, — прошептал Джастин, наклоняясь к Филлис. — Как считаешь, он может иметь отношение к Розье?

— У меня что, на лбу написано, что папа был Розье? — недоверчиво отозвалась девушка. — Не такая уж и кричащая внешность. Я думаю, он смотрит на Гарри. Мы же знаем, кто такая Вивиан на самом деле. Не думаю, что в кругу ее общения есть поклонники Гарри Поттера.

— На Гарри он смотрит с любопытством, — не согласился внимательный Джастин. — А вот ты чем-то вызываешь его недовольство. Смотри, он даже не притронулся к еде.

— Свиная отбивная? — Филлис с сомнением взглянула на тарелку Джастина. — Здесь я с ним солидарна. Меню сегодня определенно не в моем вкусе.

— Подожди, скоро начнутся танцы, — пообещал ей Энтони. — Думаю, это лучшая часть вечера!

— Определенно, — улыбнулась Филлис, а спутник Вивиан — теперь уже Джастин наблюдал за ним целенаправленно и никак не мог ошибиться, — помрачнел еще больше, будто бы мог услышать эти слова.

Увы, танцы лишь накалили и без того не самую благоприятную атмосферу в их компании. Рон Уизли довольно шумно и безобразно поссорился с Гермионой, впав в настоящую ярость от того, что та пришла на бал вместе с Крамом. Парвати оставила Гарри уже после первого танца, а вскоре и Падма присоединилась к ней, причем обе моментально обзавелись новыми приятелями из Шармбатона. Филлис и Энтони, напротив, танцевали один танец за другим и, похоже, неподдельно наслаждались вечером. Джастин поискал глазами Ханну, и настроение испортилось окончательно: Невилл кружил ее по залу с несвойственным ему уверенным видом, и Ханна весело смеялась над его шутками.

— Не хотите прогуляться? — предложил Рон. После перепалки с Гермионой и ухода Падмы ему и думать нечего было о приятном продолжении вечера, и чувствовал он себя среди веселящихся студентов явно неловко. Джастин, будто извиняясь, посмотрел на Асторию, но она была занята тем, что высматривала кого-то в толпе.

— Ты можешь идти, Джастин, — небрежно кивнула она. — Я найду, чем себя развлечь.

В саду атмосфера была куда более спокойной, мама не перехватила их по дороге и не заставила снова танцевать с Асторией, и Джастин с облегчением выдохнул. Непохоже, чтобы Гринграсс обиделась: скорее всего, как и Флора, она просто очень хотела обойти возрастное ограничение и попасть на этот бал, заодно угодив родителям, а он оказался лишь удобным пропускным билетом.

Друзья шли все дальше по мощеным разноцветным камнем дорожкам, в те уголки сада, куда едва доносились отголоски музыки. Гарри выглядел рассеянным, Рон все еще сердился по поводу Крама, и слушать это было совершенно невыносимо. Под первым же удобным предлогом Джастин отстал от них и присел на невысокий каменный парапет возле пышного куста шиповника, покрытого снегом.

— Не вижу, Игорь, никаких причин для беспокойства, — послышался вдруг с другой стороны куста знакомый голос. Джастин раздосадованно вздохнул — и тут ему не было никакого покоя от Снейпа.

— Как ты можешь, Северус, закрывать глаза на происходящее? — встревоженно возразил ему Каркаров, директор Дурмстранга, с которым Джастин до сих пор не пересекался и вообще не придавал его личности никакого значения. — Тучи сгущаются все последние месяцы, и меня, не стану скрывать, это очень тревожит…

— Тогда беги, — посоветовал ему Снейп, и Джастин озадаченно хмыкнул. — Беги, я уж как-нибудь объясню твое бегство. Что до меня, я остаюсь в Хогвартсе.

Голоса удалялись, и вскоре Джастин уже услышал, как Снейп поймал кого-то из студентов и нашел повод снять баллы с их факультетов. Любопытно, что это за общие дела связывают его с Каркаровым, и с какой стати тот вознамерился куда бы то ни было убегать. Пожалуй, стоило рассказать об этом Тому — невозможно знать заранее, какие обстоятельства действительно имеют значение…

— Каркаров не так важен, — от неожиданного замечания за спиной Джастин едва не подпрыгнул на месте. Резко развернувшись, он недоуменно уставился на юношу, сопровождавшего Вивиан. Похоже, тот прогуливался неподалеку уже довольно давно и тоже стал свидетелем странного разговора.

— Я прошу прощения? — осторожно переспросил Джастин. — Не важен для чего?

— Он чувствует зов метки и боится за свою шкуру, только и всего, — пожал плечами испанец. — Настолько верит в свою значимость, что считает, будто у Лорда Волдеморта по возвращении не найдется других занятий, кроме как сводить с ним счеты.

Джастин совершенно ошарашенно вытаращил глаза, все еще не понимая, с чего бы испанцу открыто бросаться такими провокационными заявлениями перед незнакомым мальчишкой. Тот же, наконец, не выдержал и задорно расхохотался.

— Видел бы ты свое лицо, — отсмеявшись, с трудом проговорил он. — Даже если бы я сказал это самому Каркарову, он был бы удивлен меньше. Ну а что ты от него ожидал? Посмотрел бы я на тебя, если бы в самый неподходящий момент ты постоянно чувствовал это.

И тут Джастин вздрогнул. Золотая подвеска-солнце, которую он неизменно носил на запястье, чтобы всегда оставаться на связи с друзьями, вдруг на мгновение обожгла кожу, раскалившись и тут же погаснув. Ощущалось это, как внезапный укус пчелы.

Джастин поднял потрясенный взгляд на испанца:

— Том?

* * *

Сказочный бал Гермионы Грейнджер проходил превосходно, и даже отвратительное поведение Рона Уизли не могло омрачить час ее триумфа. Да, она прекрасно понимала, что приятелем руководят обида и уязвленное самолюбие, но никак не могла позволить относиться к себе, как к запасному варианту. Конечно, приглашение Виктора поначалу удивило и ее саму, но это внезапное внимание было приятно, да и разговор их складывался легко и непринужденно, словно правильные слова сами собой всплывали в ее сознании, вдохновленные чем-то извне.

Гермиона получила удовольствие и от общества других чемпионов, с которыми ей выпало разделить ужин. Роджер Дэвис оказался общительным парнем, очень напоминавшим свою племянницу, ну а с Флер и Невиллом она уже была знакома, посему не испытывала ни неловкости, ни неуверенности. Подруга Невилла, Ханна Аббот, правда, посматривала на нее как-то странно, но держалась вежливо и вообще замечала, казалось, только своего спутника. Даже Невилл в лучах ее внимания будто преобразился и сейчас ничем не напоминал испуганного мальчишку, буквально притягивающего нелепые ситуации.

Вкусная еда, прекрасная музыка, комплименты и улыбки — Гермиона будто попала в параллельную вселенную, где в ее жизни не было места ни проблемам с магией, ни загадкам из чужого прошлого. Дамблдор очень внимательно выслушал их с Сакс идею о создании студенческого общества, защищающего волшебных животных, и даже пообещал свести их с полезными в этом деле людьми, Амбридж была на редкость любезна и вовсю расхваливала ее перед иностранными коллегами, даже Констанс, без которой, само собой, не могло состояться ни одно важное мероприятие, вдруг заговорила с ней совершенно другим тоном — правда, Гермиона подозревала, что на леди Финч-Флетчли магическим образом повлияло присутствие Виктора. Сейчас она понимала, как все эти годы жили Фарли, Иоли, Сакс и им подобные — и эта жизнь парадоксальным образом начинала ей нравиться.

Когда Виктор отлучился за лимонадом, а Рон выставил ее в совершенно дурацком свете перед всеми друзьями, Гермиона выбежала в сад. Ей нужно было провести несколько минут в тишине и уединении, чтобы успокоиться. Как оказалось, найти в этом сумасшедшем доме хоть одно тихое местечко было равносильно попыткам помедитировать в самом сердце карнавала. Там и тут мелькали парочки, в саду Гермиона чуть было не столкнулась с пребывающем в самом дурном расположении духа Снейпом и, наконец, вышла на просторную террасу, наполовину засыпанную пушистым снегом. Сидеть здесь было негде, но свежий воздух и прохлада позволяли привести в порядок мысли.

Однако, и здесь Гермиону не оставляли в покое. Невесть откуда на террасе появился незнакомый старшекурсник и принялся расхаживать вокруг, оставляя следы на безупречном снежном покрове мраморного пола. Делать ему, что ли, нечего?

— Даже здесь не скрыться от магов, — внезапно проговорил он и лукаво посмотрел на Гермиону. — Ну же, повторяй, на сей раз это твои слова!

Гермиона молча смотрела на юношу. С кем же он пришел на бал? Она была так увлечена Виктором, что никого и ничего не замечала. Может быть, он один из его друзей?

— Вы кто? — сдержанно спросила она. — Кажется, мы не знакомы?

— Какие вы все скучные, даже разыгрывать вас нет никакого смысла, — с притворным недовольством бросил парень. — Я пришел проверить хроноворот, так что придется тебе отвлечься от вашей девчоночьей чепухи и заняться делом. Надеюсь, твой ухажер не вызовет меня на дуэль.

Гермиона так и ахнула. Конечно, она и раньше знала, что от Тома Сандерса можно ожидать все, что угодно, однако никак не рассчитывала увидеть его в замке, под самым носом у Дамблдора, Амбридж и представителей министерства.

— Ты с ума сошел? — выпалила она. — Ты хоть представляешь, что будет, если тебя раскроют?

— Пусть попытаются, — нисколько не смутившись, заметил Том. — У них тут Волдеморт год по замку шатался и превращал детишек в разумные статуи — и ничего, никто не спохватился.

— Вот до кого тебе еще расти и расти, — фыркнула Гермиона. — Хотя надеюсь, что ты этого делать не станешь. Я не могу сейчас пойти с тобой. Меня там ждет Виктор.

Том раздраженно закатил глаза.

— Я потратил лучшее Оборотное зелье на этой планете не для того, чтобы ждать, пока ты сбегаешь на свидание. Кстати, как ты пила эту гадость? Вкус мерзкий.

— Да уж, не лимонный щербет, — невольно улыбнулась Гермиона. — Но тогда не будем терять ни минуты. Оно ведь действует ограниченное количество времени.

— За это можешь не беспокоиться, — беспечно махнул рукой Том. — Зельевар, изготовивший его, имеет гораздо больше опыта, чем ты. Но не переживай, в ее возрасте ты тоже научишься.

— Звучит так, будто бы ей уже сто лет, — усмехнулась Гермиона. — И все же, в полночь нам всем придется расходиться по гостиным. Я провожу тебя туда, где чувствовала вибрации хроноворота, но не советую надеяться на удачу. Скорее всего, его уже давно перенесли на новое место. Да и вообще, там даже классов или служебных помещений нет. Одна сплошная стена.

— Посмотрим, — рассеянно бросил Том, направляясь в сторону замка. — Идти нам лучше порознь. Я тут вроде как изображаю жениха Вивиан. Не хотелось бы вызвать ее ревность, если ты понимаешь, о чем я. Мне-то ничего не будет, а вот тебе она может портить жизнь со вкусом и целенаправленно.

— И ничего лучше Кортасар ты не нашел? — скривилась Гермиона. — Что ты вообще сделал с этой мегерой, что она так тебя слушается?

— Природное очарование, — состроил гримасу Том и замедлил шаг. Гермиона покачала головой и зашагала к замку.

Несколько человек окликнули ее, но она сослалась на срочную необходимость поправить макияж в гриффиндорской башне. К счастью, объясняться с Виктором не пришлось: она видела издалека, что тот был занят разговором с Каркаровым и Синистрой. Рона тоже нигде не было видно — вот уж с кого сталось бы устроить очередной скандал.

Гермиона не могла не отметить, что Том следует за ней с такой уверенностью, словно давно и досконально знает этот замок. Конечно, это был не первый день его знакомства с магическим миром, Том бывал и в Хогсмиде, и в Косом переулке, но все же даже иностранные студенты, впервые переступив порог их школы, были приятно поражены ее красотой и великолепием. Тома, казалось, не впечатляло ничего: с таким видом приходят к себе домой, где каждый уголок знаком так хорошо, что перемещаться можно с закрытыми глазами.

Свернув за угол, Гермиона замерла от неожиданности. На широком подоконнике, вдали от шумного праздника, сидели Гарри и Флора Кэрроу и о чем-то оживленно болтали. Точнее, говорил Гарри, а Флора внимательно слушала, время от времени вставляя свои реплики. При виде подруги Гарри осекся и как будто даже смутился.

— Гермиона? — удивленно спросил он. — А ты что тут делаешь? Разве ты не должна быть на празднике?

— Хотела спросить тебя о том же, — Гермиона уже поняла, что появилась некстати, и сейчас нужно было любой ценой избежать встречи Гарри и Тома. — Думала, ты остался там с ним.

— С кем? С Роном? — Гарри поморщился. — Прости, это выше моих сил. Когда мы разошлись, он как раз жаловался Фреду на Крама, а Фред над ним издевался, как мог. А потом я встретил Флору и решил проводить ее до гостиной.

Гермиона тактично умолчала о том, что слизеринская гостиная находится совсем в другой части замка. А также о том, что Гарри и Рону следовало приглашать на бал совсем других близняшек. В конце концов, Флора выглядела вполне счастливой, а в такой фантастический вечер Гермиона совсем не имела права лишать кого бы то ни было его персональной сказки.

Внезапно Гарри тихо охнул и машинально схватился за голову, словно от внезапного приступа головной боли. Гермиона недоуменно нахмурилась — такого с ним не случалось уже очень, очень давно, она даже забыла, когда в последние раз они обсуждали эти необъяснимые ощущения в старом шраме.

— Гарри, ты в порядке? — осторожно осведомилась она. — Может быть, лучше присесть? Хочешь воды?

— Нет, нет, — потирая шрам, отозвался Гарри. — Наверно, это от громкой музыки. Да и время уже позднее. Пожалуй, я пойду дальше… провожать Флору. А ты-то куда собралась? Сбегаешь с бала?

— Не дождетесь, я скоро вернусь и продолжу танцевать, — пообещала Гермиона. — Нужен небольшой перерыв. Кстати, видела твою сестру на празднике, Флора. Кажется, она отлично проводила время с Заком.

— Рада слышать, — Кэрроу немного настороженно ей улыбнулась. — Гестия любит повеселиться. Отец говорит, в этом она пошла в него. А вот я, наоборот, больше похожа на маму.

Когда шаги Гарри и Флоры, наконец, стихли вдали коридора, рядом с Гермионой появился очень недовольный Том. Ну, разумеется, никто не смел задерживать его пустыми разговорами...

— Значит, это одна из Кэрроу? — отчего-то насмешливо осведомился он. — Любопытно было на нее взглянуть. Амикус, конечно, врет, на мать она совсем не похожа.

— Можно подумать, ты знал ее мать, — фыркнула Гермиона и тут же посерьезнела: — Что, правда, знал?

— Лично общаться не доводилось, — туманно ответил Том. — А с ней, стало быть, великий Гарри Поттер... Что же, я давно ждал этой встречи.

— Мне так жаль, что я не могла представить вас друг другу, — посетовала Гермиона. — Гарри был бы очень рад, наконец, познакомиться. Подумай сам, вы даже можете оказаться родственниками! Много еще ты знаешь змееустов?

— Языковой практики мне пока что хватает, — холодно отозвался Том и вдруг настороженно замер. Тело будто пронзило странное и волнующее чувство узнавания, хотя вокруг ничего не изменилось: все те же каменные стены, арки и гобелены, что и на других этажах замка.

И все-таки это место отличалось от других. Том, определенно, нередко бывал здесь раньше… точнее, это все-таки был не он, а Волдеморт. Вещь хранилась где-то поблизости, ее энергетику невозможно было спутать с чем-то другим, она буквально кричала о себе, сбивала с ног своей завораживающей, оглушительной магией.

Гермиона тоже остановилась и перевела на него очень выразительный взгляд. Требовалось ли лучшее подтверждение тому, что их поиски достигли своей цели? Том обладал талантом распознавать хоркруксы, Гермиона слышала хроновороты, и сейчас две истории слились воедино. Дамблдору не хватило воображения ни на что лучшее, кроме как спрятать перстень в Выручай-комнате.

Откуда Тому вообще пришло в голову это название? Он знал о заколдованном хранилище странных вещей, в котором довелось побывать Джереми — Джастин рассказывал о том, в каком неудобном положении оказалась его мать с легкой руки Табиты Меррисот. Он во всех подробностях помнил то видение, в котором однажды Расальхаг обсуждала с Марволо магию кольца в помещении, совсем не похожем на традиционные интерьеры замка. И все же никто из них не давал комнате названия. Все это было чрезвычайно странно, но Том даже помнил, как заставить ее двери распахнуться перед собой.

Гермиона больше не задавала вопросов и только потрясенно прижала ладонь к губам, когда перед ними возник огромный зал, заполненный тысячами всевозможных артефактов и безделушек. Том прошел по нему с легкой ухмылкой: когда-то здесь хранилась диадема, а теперь по недосмотру старика тут же оказался и перстень, будто зная, что однажды Том вернется за ним, чтобы больше не позволить ни одному проходимцу владеть им не по праву. Он шел вдоль высоких пыльных стеллажей, осматривал полку за полкой, но по мере продвижения радость его все меркла. Похоже, он поторопился недооценить Дамблдора. Кольцо казалось таким близким — и все же оно было не совсем здесь.

Том снова зажмурился, сосредотачиваясь, и комната изменилась. Теперь здесь стояла уже другая мебель, хранились другие вещи: на сей раз не беспорядочно разбросанные, а аккуратно разложенные по полкам и коробкам. К восторгу Гермионы, повсюду возвышались стопки пыльных фолиантов, многие из которых, судя по ее возгласам, невозможно было найти в школьной библиотеке. Комната определенно исполняла желания, вот только поиски хоркркуса явно не входили в ее компетенцию — да и едва ли кто-то раньше ставил перед ней такие этически неоднозначные цели.

Спустя несколько попыток, Том осознал бесперспективность своих исканий. Наглый старик смеялся ему в лицо, будто говоря: посмотрим, как ты разрешишь эту шараду. Не в правилах Тома было расписываться в своем поражении, но оставаться здесь дольше он никак не мог, иначе проблемы его обещали стать куда серьезнее.

Направляясь к выходу, он невольно задержался возле старого, покрытого орнаментом и руническими письменами шкафа. Дверца его была приоткрыта, и из глубины поблескивало старое, потемневшее от времени зеркало.

Том и сам не знал, что заставило его задержаться возле этого зеркала. Гермиона тоже остановилась, заглядывая в шкаф из-за его плеча, но лицо ее казалось размытым, да и не интересовало Тома. Воздух вокруг сгустился и будто заключил его в свои объятия, словно в кокон, а время замерло и можно было кожей ощущать искорки электрических разрядов, то и дело вспыхивающие вокруг. Сейчас все здесь казалось таким знакомым и неуловимо родным, как будто давно оставленный дом с заколоченными ставнями и затянутой в пыльные чехлы мебелью радостно приветствовал своего хозяина.

Хотя зеркало искажало отражения из-за многочисленных трещин и темных пятен, невозможно было отделаться от ощущения, что оно тоже наблюдает за Томом и способно испытывать дикую смесь эмоций, разобраться в которых не смог бы и самый талантливый легилимент: радость и грусть, ностальгию и разочарование, вину и гордость... Отчего-то казалось важным не двигаться, даже затаить дыхание, будто любое дуновение воздуха могло разрушить очарование этого странного, мистического момента.

Отражение на миг дрогнуло и сорвалось вниз вместе с непонятно откуда взявшимися слезами, и в глубине зеркала Тому вдруг померещилось нечто неуловимо знакомое и давно потерянное. Сердце будто провалилось в бездонный колодец — и в этот момент Гермиона удивленно прошептала:

— Ты заметил, Том? Зеркало отражает тебя таким, какой ты есть, будто ты и не принимал Оборотное зелье! Лучше отойди, оно может быть так же опасно, как и зеркало Еиналеж!

Том дернулся, будто проснувшись от сна, и удивленно провел пальцами по глазам, глядя на свои слезы, как на нечто противоестественное. Сказать по правде, он и вспомнить не мог, когда плакал в последний раз с тех пор, как вышел из младенческого возраста. Выглядело это до крайности глупо.

— … какие еще ночные горшки? — выхватив из речи все еще вещавшей о чем-то Гермионы последнюю фразу, он уставился на нее в крайнем недоумении. Девушка только покачала головой.

— Ты меня совсем не слушаешь. Я говорила о том, что за праздничным ужином Дамблдор прямо передо мной рассказывал об этом месте. Он говорил, что однажды ему понадобилась ванная комната — и прямо перед ним появилась кладовка с ночными горшками. Почему-то мне кажется, дело было именно здесь...

— Нужная нам вещь спрятана поблизости, в этом нет сомнения, — сквозь зубы прошипел Том. — Они намеренно запутывают следы. Нужен правильный запрос — и знает его только Дамблдор. Возможно, еще Амбридж, хотя в этом я сомневаюсь. Если выразить свою цель неправильно, в нужную версию Выручай-комнаты не попасть.

— Я буду продолжать попытки! — горячо заявила Гермиона. — Теперь, когда мы так близки к цели, нельзя сдаваться! Вот увидишь, у нас все получится! Я так рада, что ты пытаешься мне помочь, даже не побоялся для этого проникнуть в замок! Я просто не имею права тебя подвести.

Том взглянул на нее странно, будто не сразу поняв, о чем вообще она говорит. Затем встряхнул головой, будто отгоняя непрошеные мысли — и снова стал собой, собранным и насмешливым.

— За тобой приятно наблюдать, Грейнджер. Если уж ты ломаешь устоявшиеся каноны — то так, что от них и горстки пепла не остается. Я хочу увидеть, как и этот закон магии ты обратишь в ничто. Как заставишь время течь в обратную сторону.

* * *

После того, как Том сначала сбил его с толку своим внезапным появлением, а потом оставил и умчался в неизвестном направлении, Джастин окончательно потерял интерес к происходящему на празднике. Объясняться с матерью по поводу того, с какой стати он бросил Гринграсс посреди бала, не было никакого желания, поэтому возвращаться в Большой зал он не стал и просто использовал подвеску, чтобы позвать Филлис. Надо отдать ей должное, отреагировала она довольно быстро и не заставила себя долго ждать.

— Тебе что, совсем скучно? — сердито спросила она. — Мы с Энтони разговаривали, ты вмешался довольно некстати. Надеюсь, речь идет о чем-то важном.

— Том был здесь, — без долгих предисловий заявил Джастин. — Помнишь того парня, который пришел с Вивиан, я еще обратил на него твое внимание? Это был он. Наверно, повеселился, наблюдая за нами со стороны.

Филлис даже изменилась в лице.

— Том был здесь? Прямо на празднике? Но как он мог так поступить? Где его хваленая осторожность?!

— Об этом ты поговоришь с ним, когда вы увидитесь, — вздохнул Джастин. — Я попытался было вразумить его, но куда там. Вот увидишь, он доиграется до того, что его поймает Фламель, и тогда всем нам не поздоровится.

— Не дай Бог, — ужаснулась Филлис. — Но почему он не нашел меня? Почему не поговорил со мной? Мы так долго не виделись!

Джастин замялся с ответом. Похоже, подруга искренне не понимала, в чем дело, а вмешиваться в ее сложные и не поддающиеся какой-либо однозначной характеристике отношения с Томом было чревато риском нарваться на серьезные неприятности. И все же лгать ей Джастин не мог.

— Мне кажется, все очевидно, — смущенно пробормотал он. — Том видел, как ты весь вечер танцевала с Энтони. Он ревнует.

— Меня? — изумленно переспросила Филлис и покраснела. — Что за глупости! Том знает Энтони уже не первый год. Мы всегда дружили, даже не так, наши семьи всегда дружили. Я никогда не скрывала этого от Тома. И он никогда не возражал.

— Раньше не возражал, но, видимо, все меняется, — пожал плечами Джастин. — Никогда прежде Том не видел вас двоих в школе. Если мы и встречались в Хогсмиде, говорили то о темных волшебниках, то о магических войнах, то еще о какой-нибудь не очень располагающей к романтике чепухе… Кстати, Том, собственно, что приходил… Он принес нам новое воспоминание. Говорит, оно принадлежало твоему отцу.

— Еще одно папино воспоминание? — Филлис взволнованно взяла в руки хрустальный фиал. — Как оно попало к Тому? Я вообще-то думала, что он на Рождество у бабушки в Испании.

— Оттуда Том его и привез, — рассказал Джастин. — Я так понял, он каким-то образом нашел приятеля твоего отца, мистера Уилкиса. Вот Уилкис и передал ему этот флакон. Том извиняется, что уже просмотрел его содержимое без нас, и считает, что он должен быть у тебя.

Филлис крепко стиснула фиал и долгое время неподвижно смотрела в окно на поблескивающее в свете луны Черное озеро. Невозможно было сказать, что сейчас творилось у нее на душе.

— Ты посмотришь со мной? — тихо спросила она. — Я не уверена… Меня пугают такие вещи. Я не готова увидеть это одна.

— Не вопрос, — улыбнулся Джастин. — Куда лучше, чем слушать все это в пересказе. Вдруг замечу что-нибудь важное. Я понимаю, что тебе нелегко.

— Он не мог просто молча передать мне это и исчезнуть, — вот теперь в голосе Филлис звучала явная обида. — Что плохого в том, что Энтони пригласил меня на бал? Он бы тоже мог, если бы не выбрал другую жизнь, за пределами Хогвартса! Я ни разу не осудила его выбор, его поступки, его новых друзей!

Джастин неловко молчал. Что было говорить, прежние времена, когда их разговоры касались, главным образом, того, какую еще свинью магическому миру успела подложить Расальхаг Блэк, нравились ему гораздо больше.

К счастью, Филлис довольно быстро взяла себя в руки. Для просмотра воспоминаний было выбрано общежитие Хаффлпаффа: там было много уютных уединенных уголков, а однокурсники не задавали лишних вопросов. И все же, Филлис колебалась, прежде чем поддела ногтем хрустальную пробку, и та послушно отошла в сторону.

Воспоминание перенесло их на залитую солнечным светом набережную, где в отдалении, на склоне горы, громоздились разноцветные пряничные домики, жители которых, казалось, не знали ни плохой погоды, ни горестных дней. Море ласково омывало округлые камни, а высокий худощавый мужчина, щеку которого пересекал относительно свежий шрам, развлекал себя тем, что то подходил к воде слишком близко, то отскакивал в сторону, подальше от набегающих волн.

— Что-то Эван задерживается, — сопровождавшая его женщина попросту отдыхала на берегу, заложив руки за голову и подставляя лицо жаркому солнцу. — Не то что бы я возражала ждать его в таком дивном месте, но можно было бы и вина с собой захватить, и чего пообедать.

— На твоем месте я бы не солнечные ванны принимал, а бегал сломя голову в надежде исправить совершенную ошибку, — меланхолично заметил Джонатан Уилкис. — Конечно, дома сейчас такие дела, что лучше держаться оттуда подальше. Но если Повелитель вспомнит о чаше, спросит с нас троих.

— Боишься снова испортить личико? — язвительно рассмеялась женщина и потянулась: — Успокойся, я догадываюсь, кто за всем этим стоит. Эта негодяйка Мелоди дышала нам в спину еще в Британии. Не сомневаюсь, что чашу украла она. И наше преимущество в том, что она ни при каких обстоятельствах ее не уничтожит.

— Мелоди не успела выйти замуж, как принялась восстанавливать семейное достояние, — усмехнулся Уилкис. — Забавно наблюдать за этим, особенно памятуя о тех временах, когда она была старостой Хаффлпаффа и вела себя точно так же. Труманы неисправимы.

— Теперь она Смит и считает себя еще более особенной, — женщина растянула губы в хищной улыбке. — Вот увидишь, Джонатан, я не ошиблась. Я никогда не ошибаюсь. Мелоди знает историю чаши Хаффлпафф, знает, что когда-то она принадлежала бабке ее мужа, леди Хепзибе Смит, и законность приобретения этого артефакта Повелителем вызывает у нее серьезные сомнения.

Филлис, впервые с тех пор, как они перенеслись в воспоминание, отреагировала, подергав Джастина за рукав.

— Хепзиба Смит, ты слышал? Разве родством не с ней всегда хвалился Зак?

— Точно, это те самые Смиты, — подхватил Джастин. — А Мелоди — это его мама! Она же состоит в Попечительском Совете Хогвартса, моя мама с ней общается!

— И она урожденная Труман, — Филлис тихо рассмеялась. — То есть, в родстве с вашими Доркас и Габриэлем! Вот уж поистине земля круглая!

Уилкис, тем временем, продолжал вести ничего не значащие беседы со своей спутницей, когда на набережной вдруг появилось новое действующее лицо. Филлис так и ахнула — этим третьим был ее отец… такой, каким она его никогда не знала, и каким не знал его Джастин, привыкший к забавному, невысокому, похожему на сумасшедшего ученого Тони Саксу.

Эван Розье являл собой полную его противоположность. Впрочем, невозможно было сказать точно, была ли это его подлинная внешность или всего лишь одна из десятков масок. С некоторых пор Джастину казалось, что ни в одном из Розье нет вообще ничего настоящего — лишь нагромождение иллюзий и фантомов, которые каждый толкует по-своему.

— Все чисто, можно аппарировать, — не здороваясь, бросил Эван и прицельно взорвал один из ничем не примечательных камушков под ногами у Уилкиса. — Кстати, Каро, я бы на твоем месте не рассчитывал, что душка Мелоди попридержит для тебя чашу, пока ты не сподобишься обосноваться в уютном и спокойном местечке. Как только поймет, что милорд над ней поколдовал — тут же потащит к ликвидаторам заклятий.

— Если в отдел тайн, то плохо наше дело, а для Повелителя обойдется, — раздосадованно заметила Каро. — Послушай, Эван, не нагнетай. Мы смогли выбраться оттуда, он сам отпустил нас, остальное — частности, ему пока не до этого. А вот твоя манера подслушивать раздражает. Я думала, ты был занят тем, что проверял дом своей тети на предмет безопасности.

— В этом доме давно никто не живет, — отозвался Эван. — Тетя Винда сюда не возвращалась, это точно. Если кто и знает, где сейчас она, то только глава рода, с которым я не общаюсь. Несколько дней перевести здесь дух у нас есть. А потом начнем расставлять ловушки на Мелоди.

Каро — Джастин так понимал, перед ними та самая таинственная Каролина Макнейр, — явно была довольна таким раскладом. И все же она заметила, внимательно глядя на Эвана:

— Ты ведь помнишь, что говорил нам Повелитель об этой чаше. Что она обладает собственной волей. Что она всегда там, где желает находиться. Что он всегда следит за нами, за каждым нашим шагом.

— Повелитель всегда был склонен к некоторым театральным преувеличениям, — не придал значения ее словам Эван. — Это всего лишь старый, видавший виды кубок. Может, старушка Хельга однажды пила из него, а из этого раздули историю. Так что не переживай, Каро, за тобой не может следить подержанная посуда.

Вскоре они, а вместе с ними и притихшие Филлис и Джастин, переместились в совсем другое, непохожее место. Судя по всему, в этом особняке действительно уже давно никто не жил, хотя все здесь и напоминало о былых блеске и роскоши. Джастин знал толк в таких вещах — и как наяву увидел торжественные ужины и балы, что так удобно было проводить в этом теперь заброшенном доме. Но особенное внимание привлек портрет, занимавший всю огромную стену просторного холла. Изображен на нем был человек, которого Джастин уже видел — на страницах учебника по истории магии, посвященных войне.

— Впечатляет, — Уилкис прошелся по холлу и остановился прямо напротив портрета, задумчиво глядя на него: — Почему местные авроры его не конфисковали? Мне всегда казалось, такие портреты не оставляют без присмотра где попало, пусть он до сих пор еще жив.

— Попробуй сними его со стены, — усмехнулся Эван. — Для этого нужно являться Розье по крови, да вдобавок знать соответствующие чары авторства одного из моих далеких прадедушек. Иначе избавиться от портрета можно только вместе с домом, а это прямое нарушение закона о частной собственности. Думаю, они просто не догадываются, что кто-то может пожелать поселиться здесь. Посторонний все равно не войдет. Только тот, в чьих жилах течет наша кровь, и его гости.

— До такого фанатизма даже я не дошла, — Каро уселась на изящный бархатный диванчик насыщенного малинового цвета. — Представляю, что бы Уолден сказал, если бы я повесила портрет Повелителя при входе в дом. Скорее всего, написал бы леди Шайлих, что меня возвращает.

— У тети Винды с Гринделвальдом были совсем другие отношения, Каро, — напомнил ей Эван. — Она была его правой рукой, его доверенным лицом в самых деликатных вопросах. А тебя милорд приблизил, только потому что ты в родстве с упомянутой тобой леди Шайлих, — и вовсе не для того, чтобы сделать ей приятное.

Глаза Каро потемнели от гнева.

— Темный Лорд доверил бы мне свою жизнь!

— Вместо этого он доверил тебе старую чашу. И даже с ее защитой ты не справилась.

Каро предсказуемо вскочила на ноги и принялась на повышенных тонах спорить с Эваном. Уилкис едва ли прислушивался к их разговору — он бродил по комнате, перебирал остатки уцелевших вещей, пролистывал брошенные книги, вертел в руках пыльные безделушки. Одна из них заинтересовала его особо — настолько, что он окликнул друга.

— Взгляни-ка на это! У вас тут золото на каждом шагу валяется, а мы головы ломаем, где бы раздобыть деньги. Где тут искать ближайший ломбард — во Флоренции?

Эван нехотя повернулся и тут же выхватил у Уилкиса найденное украшение. Раздался перезвон многочисленных подвесок, и Филлис вскрикнула — ее отец сейчас держал в руках тот самый золотой браслет с солнцами, что она получила от неизвестного благодетеля.

— Отдай это мне, — резко заявил Эван. — Браслет принадлежит тете Расальхаг. Он был подарен ей Гринделвальдом, еще в детстве, она сама мне рассказывала. Тетя не любит, когда трогают ее вещи.

— Не любит, но оставила его в заброшенном доме? — усомнился Уилкис. — Да это же подарок судьбы, а ты что с ним собираешься делать?

— Вернуть тете, разумеется, — Эван нехорошо улыбнулся, и Джастину отчего-то запала в душу эта не предвещающая ничего доброго ухмылка. — При следующей встрече.