Холод (джен)

К середине августа зарядили проливные, не по-летнему холодные дожди. Хогсмид утопал в грязи и преждевременно опавших листьях, но на террасе дома престарелых было тепло и сухо благодаря водоотталкивающим чарам. Миссис Крамплботтом подвинула белую ладью и беззубо улыбнулась.

— Ваш ход, мисс Люси.

Люси, практически не глядя на доску, передвинула своего слона на две клетки.

Вот уже две недели она проводила свои дни, развлекая сбагренных в дом престарелых пенсионеров. На этом настоял отец, едва девочка более-менее пришла в себя после того, что случилось с ее матерью. Северус считал, что забота о других поможет его дочери отвлечься от смерти Лили. Отныне Люси находилась под строгим контролем отца и ослушаться его не могла, даже если бы очень сильно захотела. Отец наложил на нее какое-то заклинание, не запрещенное Министерством (хотя в мире, кажется, таких заклинаний вообще не было), благодаря которому мог отслеживать все ее перемещения, а еще оно частично блокировало волю, так что Люси при всем желании не могла ослушаться отца или Клода, чем последний пользовался направо и налево.

— Шах и мат! — радостно объявила старушка, когда черный король звонко рассыпался по доске. Люси слепо посмотрела на стол. Сбитые фигуры уже восстанавливались после игры, а миссис Крамплботтом хлопала в ладоши, требуя еще одну партию. Девочка только вздохнула и принялась по новой расставлять фигуры на доске.

Дождь прекратился, и из-за туч робко выглянуло тусклое болезненное солнце. День уже клонился к закату, значит, скоро за ней придет Клод. Однажды Люси сказала ему, что предпочла бы навечно поселиться в доме престарелых, чем возвращаться домой к отцу, на что Клод только ухмыльнулся и пообещал, что устроит это при первой же возможности. Люси не воспринимала слова брата всерьез: когда ночью она вышла из своей комнаты за водой, то услышала тихие всхлипы, доносящиеся из комнаты Клода. Она не знала, что его расстроило до такой степени, но догадывалась, что это вполне может быть связано с мамой. Отец запретил ей скучать по ней, но никакая чертова магия не могла подавить в груди Люси эту щемящую пустоту.

— Клоди! — миссис Крамплботтом обрадовалась приходу старшего Снейпа. Обычно она радовалась всем, поэтому особой заслуги Клода тут не было. Люси украдкой покосилась на настенные часы — сегодня брат пришел за ней раньше обычного. — Хочешь печеньку? — старушка протянула мальчику коробочку с крекерами. Тот коряво улыбнулся и взял себе одно. Люси втайне пожелала брату сломать зуб. — Уже уходите? — старушка не сумела скрыть разочарования, когда Люси поднялась на ноги и виновато пожала плечами.

— Я приду завтра еще до того, как вам принесут завтрак, — пробубнила заученную фразу девочка.

Бабуля просияла.

— Я поделюсь с тобой блинчиками, — доверительно сообщила она и махнула рукой. — Иди, отдыхай, детка, а старая Нэнси сделает вид, будто спит. Столько интересного узнаешь о своих соседях, притворяясь спящей! — в очередной раз поделилась она, заговорщически приложив ладонь к губам.

Клод и Люси шлепали по лужам на почтительном расстоянии друг от друга. Мальчик знал, что сестра при всем желании не сможет его ослушаться, поэтому не особо следил за ней, но распоряжение отца отводить и забирать ее из дома престарелых выполнял исправно.

Какое-то время Люси угрюмо молчала, глядя на пробегавших мимо хогсмидцев, которые на двух подростков не обращали никакого внимания. Впереди показался их дом, и Люси замедлила шаг. Ей не хотелось туда возвращаться. Без мамы дом будто опустел и погрузился в уныние, Люси даже временами казалось, что дом болеет и чахнет буквально по часам. Уборкой и готовкой теперь занималась нанятая отцом ведьма лет двадцати пяти, с огромным вырезом блузки и кривыми тощими ногами. Ее волосы были явно крашеными белой краской, а сама она то и дело бросала на отца странные взгляды, от которых Люси хотелось закатить глаза и закрыть лицо руками, но он, слава Мерлину, будто не замечал всего этого безобразия. В такие моменты Люси было невероятно обидно за маму, а Клоду, кажется, вообще было все параллельно.

— Ты можешь топать быстрее? — раздраженно спросил он, когда до дома оставалось не более пятидесяти футов.

Люси как будто послышался странный щелчок, и она остановилась прямо посреди мощенного круглым камнем тротуара. Ветер бешено трепал ее волосы, внутренности как будто прошило холодом насквозь, но она не сделала ни единого шага в сторону дома.

— Что еще? — Клод обернулся и изменился в лице, видя, что сестра истуканом замерла посреди оживленной улицы.

— Я не хочу домой, — тихо сказала девочка и зажмурилась, ожидая выволочки.

Которой не последовало.

Клод только с шумом втянул в себя воздух и пнул какой-то мелкий камешек носком кроссовка.

— Почему? — равнодушно спросил он.

Люси почувствовала себя как-то странно, словно внутри нее прорвало невидимую плотину.

— Потому что это больше не наш дом! Потому что мама умерла! Потому что это отец приказал убить ее!!! — она сорвалась на визг. Редкие прохожие бросали на нее сочувственные взгляды, но никто не остановился, чтобы узнать, чем закончится истерика девочки. Все и без того прекрасно знали о том, что произошло в семье Снейпов. — Как ты можешь быть таким равнодушным, Клоди?! — задохнулась Люси, видя, что на брата ее слова не произвели никакого впечатления. — Разве ты совсем-совсем не любишь маму?

— Она... — Клод сглотнул, — сама виновата. Она связалась с преступниками и предала отца.

Его устами сейчас явно говорил не Клод, а Северус Снейп.

— Ты не хуже меня знаешь, что он сам во всем виноват! Он заколдовал ее, принудил к жизни с собой. Ты понимаешь, что мы с тобой вообще не должны были появиться на свет?

— Заткнись, — равнодушие начало изменять Клоду, но Люси не унималась:

— Мама не любила отца по-настоящему, это он ее заставил! Если бы он любил ее, то никогда бы так не поступил! А теперь он и вовсе убил ее! Мамы больше нет, и все из-за него, — Люси размазывала хлынувшие слезы по щекам, не в силах остановить горькие рыдания. Отец запретил ей и плакать тоже, но, похоже, его чары начали слабеть, раз Люси никак не могла успокоиться. — Из-за не... него мама ум... умерла-а-а...

— Я ЗНАЮ! — рявкнул вдруг Клод, на какой-то миг становясь непохожим на самого себя. Он в два шага преодолел расстояние между ними и схватил вздрагивающую Люси за плечи. Девочка так оторопела, что даже плакать перестала. — Хватит, Лу! Думаешь, мне легко?!

Губы Клода задрожали, но он тут же взял себя в руки и презрительно хмыкнул.

— Ты сказал отцу, где скрывались эти люди... ты знал, что он убьет их... и маму тоже...

— Я не знал, что он сделает это, — горько пробурчал Клод, снова разворачиваясь к дому. Из его горла вырвался сиплый кашель. Люси снова вздохнула — если бы мама была жива, она бы немедленно напоила его лекарством от простуды, а еще непременно заставила бы выпить горькое зелье ее и папу в качестве профилактики. Благодаря маминым зельям они никогда не болели. — Я только хотел, чтобы мы вернулись домой, Лу...

— Я никогда не прощу тебе и папе то, что вы сделали, — заявила Люси, проходя мимо Клода и отпирая входную дверь. В прихожую выскочила улыбающаяся наклеенной улыбкой домработница в своей неизменной декольтированной блузке, Люси даже не взглянула на нее и прямиком направилась в свою комнату. Минуты через три хлопнула дверь спальни Клода, и дом снова погрузился в мрачную гнетущую тишину. Отца еще явно не было, иначе эта девка щебетала бы, как попугай. А так она молчала, лишь изредка гремя тарелками на кухне. Это создавало хоть какую-то иллюзию того, что мама все еще рядом с ними.

На следующий день отец снова поколдовал над волей дочери, видимо, без Клода здесь не обошлось. Люси снова исправно отправилась в дом престарелых, читала миссис Крамплботтом «Волосатое сердце колдуна», играла с ней в шахматы и училась вязать крючком. За весь день она не пролила ни слезинки и даже почти не вспоминала маму. В голове был какой-то липкий туман и ничего больше. Так продолжалось до самого сентября, пока Люси не вернулась в школу.

Второй курс мало чем отличался от первого, на защите от темных искусств они все так же тренировали Непростительные проклятия на своих однокурсниках-грязнокровках; в первый же учебный день школу облетело известие о том, что семикурсник Рон Уизли кулаками избил Теодора Нотта, как последний магл. Трепаться об этом запретил сам директор, а Рона наказали в подземельях, откуда он вышел, сгорбившись в три погибели. Рубашка его пропиталась кровью. Едва сдерживая стоны, Рон поплелся в гостиную своего факультета. Люси стало жутко, когда она увидела истерзанного парня, а откуда-то сверху доносились издевательские выкрики студентов Слизерина. Поежившись, девочка проводила пуффендуйца жалостливым взглядом, а на следующий день, робея, подошла к его сестре Джинни в общей гостиной.

— Как Рон? — робко спросила она, крепко сжимая в кармане мантии добытый с риском для жизни фиал.

Красивая Джинни удивленно приподняла брови, глядя на дочку профессора защиты от темных искусств. Люси всегда втайне восхищалась красотой и силой духа Джинни и хотела однажды стать такой же, как она.

— Ему лучше, — скупо ответила Джинни, скрестив руки на груди. Девочки столкнулись у бюста Кандиды Когтевран, располагавшемся в центре гостиной их факультета. Основательница строго взирала на своих учениц, а Люси ее взгляд почему-то казался осуждающим. — Почему ты спрашиваешь? — вдруг подозрительно осведомилась Джинни.

Люси обернулась. В гостиной, кроме них, никого не было, если не считать странноватую подругу Джинни по прозвищу Полоумная Лавгуд.

— Я считаю, что его наказали незаслуженно, — выдохнула Люси, еще крепче сомкнув дрожащие пальцы на флаконе с зельем. — У меня... кое-что есть для него. Вот, — с этими словами она вручила изумленной Джинни зелье, которое утром стащила из лаборатории отца. Таких склянок у него было много, поэтому Люси отчаянно надеялась, что отец не обнаружит пропажу.

— Что это? — подозрительно сощурилась Джинни, опасливо взирая на протянутый ей фиал.

— Восстанавливающее зелье. Оно залечит все раны Рона и придаст ему сил. Я знаю, о чем ты думаешь, — вздохнула Люси, видя, что Джинни ей не верит. — Но моя мама... научила меня кое-чему. Она была самым добрым человеком на земле и во всех всегда видела только хорошее. Я знаю, что твой брат — хороший человек. Мама наверняка захотела бы ему помочь, — Люси стало неловко от пристального взгляда Джинни, поэтому речь ее получилась скомканной. Джинни вдруг сочувственно улыбнулась, взгляд ее смягчился.

— Мне очень жаль твою маму, — мягко сказала она, принимая из рук девочки зелье. — Спасибо, — вдруг добавила она, улыбнувшись уже совсем по-доброму. — Она наверняка гордилась бы тобой.

Люси ощутила прилив гордости и тоже улыбнулась. Некрасивое личико вдруг преобразилось, а черные непроницаемые глаза будто стали светлее на несколько оттенков. Всякий, кто знал Лили Эванс, непременно увидел бы в тот момент в лице ее дочери черты женщины.

За завтраком Большой зал привычно оккупировала сотня сов. Помещение наполнилось взбудораженным гомоном и шорохом разрываемых конвертов и разворачиваемых газет. Кэтти Монтгомери, лучшая подруга Люси, недоуменно нахмурилась, развернув свое послание. Ее светло-серые глаза недоуменно прищурились, когда она прочитала первую строчку своего письма. Люси, быть может, не обратила бы на это никакого внимания, но тут Кэтти вдруг пихнула ее под столом, отчего девочка чуть не захлебнулась чаем.

— Что такое? — нахмурилась Люси.

Кэтти незаметно сунула ей свое письмо, украдкой бросив взгляд на профессорский стол. Люси машинально взглянула туда же. Отец как раз смотрел в другую сторону, и она незаметно выдохнула.

— Читай, — велела ей Кэтти, прикрывая губы стаканом. — Это тебе.

— Мне? — изумилась Люси, поспешно разворачивая сложенный пергаментный лист. На нем было написано всего несколько строчек, но взглянув на почерк, девочка чуть не лишилась чувств.

Люси, доченька моя,

Знаю, это может показаться невероятным, но пишет тебе твоя мама. Отправляю письмо твоей подруге Кэтти, чтобы ни у кого не возникло ненужных вопросов. Никто не знает, что я пишу тебе, даже Гарри. Вряд ли я нашла бы у Ордена Феникса одобрение, но я должна знать, что у тебя все хорошо. Я отправила тебе несколько писем, но все совы прилетели обратно. Я предвидела то, что Северус закроет доступ в дом, поэтому никак не могла дождаться начала учебного года.

Мы живы, Лу. Нам удалось выжить в пожаре, учиненном аврорами, которых привел твой отец. Не знаю, знала ли ты об этом, ведь он практически сразу тебя увел. В любом случае, дом, в котором мы скрывались, уничтожен, но мы в надежном месте, где нас никто не сможет найти, даже, к сожалению, совы. Месяц без тебя и Клода был для меня невыносимым, но ребята очень помогают мне, кроме того, Гарри теперь рядом со мной, и это помогает мне держаться. Надеюсь, что у вас с Клоди все хорошо. Как только я смогу, я обязательно заберу вас.

Ты должна сделать все, чтобы папа ни в коем случае не узнал о том, что Орден Феникса продолжает существовать. Скоро все изменится к лучшему, моя хорошая, я обещаю. Мы делаем для этого все, но нам нужна помощь внутри Хогвартса. Доверься Джинни Уизли, думаю, ты знаешь эту девочку, она учится на одном факультете с тобой, и она такая же рыжая, как мы с тобой. Я бы никогда не стала втягивать тебя в эти опаснейшие игры, но больше никому не могу доверять. К тому же, папа обучал тебя окклюменции, значит, никто ни о чем не сможет узнать. Я надеюсь на тебя, Лу-Лу.

С любовью, мама.

Люси с трудом сглотнула ком в горле, едва дочитав письмо. Она покосилась на стол профессоров, но отец по-прежнему не смотрел на нее. Девочка украдкой придвинула письмо к Кэтти, и та немедленно убрала его в сумку.

— Уничтожь его, — чуть не плача от счастья, прошептала Люси. Кэтти понимающе кивнула и крепко сжала ее ладонь под столом в знак одобрения. Украдкой Люси покосилась на завтракающую в компании Полоумной Лавгуд Джинни.

Она сделает все для того, чтобы мама вернулась домой. Даже если ради этого придется пожертвовать всем, что у нее было.