Холод (джен)

Северус Снейп

В конце октября Бэддок Малькольм не проснулся.

Его нашли на подушке, забрызганной кровью, словно четверокурсник бился в агонии перед смертью. Когда его тело, накрытое простыней, вынесли из изолятора люди, с ног да головы замурованные в защитные костюмы, повисла жуткая гнетущая тишина. Студенты Слизерина были настолько шокированы смертью Малькольма, что даже не обращали внимания на двух второкурсниц Гриффиндора, которые тихо плакали в углу, зажимая ладошками кровоточащие рты.

Это была первая смерть, которую в Хогвартс принес вирус.

До этого черного дня, видимо, у слизеринцев еще оставались сомнения в неадекватности Волдеморта и верных ему людей. А теперь им впервые в жизни пришлось смириться с тем, что до них никому нет дела.

Новый кабинет Северуса дни и ночи напролет терроризировали совы напуганных родителей, требующих встречи со своими детьми. Нарцисса, попавшая вместе с мужем в опалу, сходила с ума: высылала директору бешеные деньги, умоляя держать ее в курсе всего, что происходит с Драко, присылала истерично взрывающиеся прямо за обеденным столом Громовещатели, клялась, что отправится на поиски Ордена Феникса, а Люциус лично проведет их в Хогвартс, если с их сыном хоть что-то случится. Снейп как мог докладывал миссис Малфой обо всех событиях больничного крыла. Отправив сову с сообщением о смерти Малькольма, Северус устало откинулся в кресле — новое письмо от Нарциссы долго ждать не придется.

Хогвартс уже совсем не походил на ту школу, в которой учился он сам. В юности он мечтал изменить ее и вышвырнуть прочь подобных Мародерам, но теперь те проблемы казались сущими пустяками. Особенно после того, как накануне в дверь его кабинета слабо постучали, и Снейп чудом успел поймать сползающего на пол Клода, изо рта которого сочилась кровь. Это стало страшным ударом для нового директора Хогвартса, ведь беда, как ему казалось, никогда не коснется его семьи.

Клод лежал в его постели и бредил, пока Северус лихорадочно пытался открутить дрожащими пальцами крышечку с ампулы с лекарством. Сын звал маму, из глаз его текли слезы, имя Лили срывалось с губ Северуса несколько раз, пока он осторожно придерживал голову сына, чтобы тот не захлебнулся лекарством. Мысль о том, что Лили могла чудом спастись из того пожара, болезненно билась о черепную коробку, в голове мелькали какие-то смутные образы детей Ордена Феникса: мальчишка и девчонка Поттеры, как две капли воды походившие на своего папашу… темноволосая девчонка с надменным выражением на роже — точь-в-точь как у Блэка, круглолицый пацан — кажется, отпрыск Лонгботтомов. И еще один мальчишка с глазами той, кому Северус Снейп посвятил всю свою жизнь, а потом уничтожил одним лишь взмахом палочки за всю черную неблагодарность, которой она его в итоге наградила. Эти дети как будто мстили его собственному сыну за свою гибель, и хотя Северус прекрасно понимал, что это все глупые навязчивые мысли, порожденные тупым чувством вины, ничего поделать с этим не мог.

Нужно было вывезти Люси из страны как можно скорее, он не мог допустить, чтобы и дочь пала жертвой глупости и трусости собственного отца.

Проглотив лекарство, Клод спустя несколько мучительных секунд перестал биться и вполне осмысленно посмотрел на Северуса.

— Давно это с тобой? — сурово спросил он.

— Два дня, — буркнул Клод и натянул одеяло до самого носа.

— Почему раньше не пришел? — горло мучительно сдавило от понимания, что его ребенок мучился вот уже сорок восемь часов.

— Не хочу в лазарет к грязнокровкам, — пробубнил мальчишка.

Северус тоже не хотел запирать его там, где места уже практически не осталось. У него в запасе было несколько ампул, и все, чем он сейчас мог заниматься — это пытаться синтезировать лекарство собственными силами.

— Пап, — хрипло позвал Клод, когда Снейп вернулся к своим попыткам. Худой нескладный подросток, так похожий на него самого — от Лили в нем не было ничего, Северус и сам не понимал, как так произошло, ведь больше всего на свете он хотел, чтобы его дети не были похожи на него внешне — стоял в дверях в одном белье и хмурил брови. — Я умру?

— Я этого не допущу, — отрывисто отозвался Северус, капая полученным раствором на лист шелковицы, и досадливо выругался, когда испытуемый лист вспыхнул коричневым пламенем.

— Бэддок умер, — напомнил Клод и вдруг шмыгнул носом. Малкольм-младший и его сын были дружны, насколько Северус был в курсе. Мальчик только-только оправился от потери матери и тут же понес новую.

— Я сказал — не допущу! — сорвался на рычание Северус. В голове между тем зрел пока еще смутный план касательно вывоза Люси в другую страну. За лишнее лекарство для своего сыночка Нарцисса Малфой еще не на такое пойдет. И Клод со своими пессимистичными речами сейчас действовал ему на нервы.

Снейп-младший ничего не сказал, только сомнительно хмыкнул в пустоту.

Лили Эванс

Автору захотелось нежности, но в последний момент он по привычке все обломал.

Судьба ее детей по-прежнему была для Лили недосягаема. Она сходила с ума, томясь в доме Дамблдора, ничего не предпринимая для их спасения. И хотя она прекрасно осознавала, что ни один из обитателей этого дома не в состоянии помочь им даже при все желании, это не мешало ей срываться на них при любом удобном случае.

— Это ты разбил ту чертову пробирку с вирусом! — рыдала она, чуть ли не с кулаками бросаясь на Джеймса. Ей было плевать на выражение его лица, она не могла думать о том, что может потерять Клода и Люси. — Ты! Господи, Поттер, как же я тебя ненавижу!!!

Вместо ответных оскорблений Джеймс прижимал ее к себе и гладил по голове, словно это могло свести на нет ее истерику. Лили вырывалась и лягалась, но вместе с тем его близость и тепло сильных рук приносили что-то непонятное — наверное, благодарность.

— Ты мне жизнь сломал, — чуть успокоившись и обмякнув, произнесла Лили. Рубашка Джеймса была насквозь мокрой от ее слез.

— Ты мне тоже, — усмехнулся он в ответ.

Лили отстранилась, и на сей раз он не стал препятствовать. Она вытерла покрасневшие глаза и уставилась в одну точку — на его правое колено в потертых джинсах.

— Почему мы тогда просто не умерли? — Лили впервые задалась этим вопросом с тех пор, как вернула память.

— Смотри на это позитивно, — начал было Джеймс, но был прерван истеричным смешком Лили:

— Позитивно?! Вот уже шестнадцать лет ты балансируешь на острие ножа, а я прожила все эти годы в рабстве у Снейпа — это ты называешь позитивом?

— Ну, у меня не было бы Ала и Мелли. А у тебя — Люси и Клода, — Лили показалось, что имена ее детей он произнес с некоторой долей горечи.

— Значит, дети, — Лили фыркнула. — С каких пор тебя можно считать образцовым папашей, Джим?

Он гортанно рассмеялся, и у нее потеплело на душе.

— Думаешь, я не ссал, когда они родились? Сириус говорил, что проще выйти против армии Вечно Голодных Плащей, чем быть отцом девочки-подростка. Он для Натали скорее как старший брат — постоянно подначивает ее, но в глубине души страшно боится, что что-нибудь пойдет не так, что появится какой-нибудь «ушлепок» и испортит его девочку. Он еще не знает, что этот «ушлепок» — мой Альбус. Чувствую, нам с Бродягой предстоит долгий и серьезный разговор на эту тему.

Помолчав, он заговорил снова.

— Бывало такое, что я мог проснуться посреди ночи и помчаться в их комнаты, как подбитый олень в брачный период, потому что за окном что-то зашуршало или промелькнуло. Это была самая большая глупость в моей жизни — заводить детей в том положении, в котором мы находимся. Я не могу жалеть о том, что они у меня есть, но предпочел бы, чтобы они не видели всего того, что они видели.

Лили шмыгнула носом и уловила крепкий мужской запах — пота и дерева, а еще старой соломы, которая запуталась у Джеймса в волосах. Лили была в сарае на заднем дворе, когда Поттер ее нашел.

— Вот уж не думала, что ты когда-нибудь так изменишься.

— Мне тридцать семь, — фыркнул Джеймс, словно сам в это не верил. — И у меня трое детей, а за этими стенами идет борьба за выживание. Тут хочешь — не хочешь, а повзрослеешь.

Лили осторожно погладила пальцами слегка поседевшие виски Джеймса.

— Мы думали, что всегда будем молодыми, — прошептала она, поражаясь своей наивности. Уж она-то, серьезная рациональная девушка, правда, не лишенная мечтательности, могла бы понять, что это не так.

И тут он ее поцеловал.

Не просто прижался губами, как бы проверяя реакцию на такую резкую вольность. А обхватил ее верхнюю губу своими, слегка оттянул и ловко скользнул языком в рот. Он делал так сотню раз, когда они были вместе, но сейчас Лили не могла вспомнить ни одного своего поцелуя с Джеймсом, потому что этот, новый, сметал все вокруг и не позволял даже пытаться думать о чем-то другом.

Восхитительно.

Просто прекрасно и так… по-настоящему.

Хотя у него, кажется, есть Эффи…

Плевать.

Теплый, родной, самый любимый. Лили впервые чувствовала себя настолько живой с того дня, как ушла от Северуса, подгоняемая опустошением и болью. Руки сами потянулись к ремню на джинсах Джеймса.

Раствориться в нем…

Джеймс что-то пробормотал и выдохнул ей в волосы. Шея Лили покрылась чувствительными мурашками. Пальцы умело массировали грудь. Холода Лили не чувствовала, даже оставшись в одном лифчике. Старый стол под ними возмущенно скрипнул, потревоженный торопливым актом соития двух разгоряченных тел.

— Боже, — разобрала Лили, все еще пытавшаяся хоть немного контролировать стоны, но вскоре не сдержалась. Лишь бы только никто сюда не…

В щели между приоткрытой дверью и стеной промелькнул чей-то тонкий силуэт, подсвечиваемый лунной дорожкой. Джеймс тоже его заметил, но они уже закончили.

— Нас видели, — прошептала Лили, остро чувствуя себя предателем.

В грязном окошке была отчетливо видна фигура Эффи, направляющаяся к дому.

— Я поговорю с ней, — решительно заявил Джеймс, застегивая штаны.

— Нет! — Лили перехватила его и заставила смотреть себе в глаза. — Нет, мы не должны были этого делать, Джеймс. Может, она и не твоя жена, но она имеет на тебя гораздо больше прав, вы столько прошли вместе, и я…

— Лили… — он попытался прервать ее, но она не позволила и покачала головой.

— Мы обе любим тебя. Но эту войну меня вынудили проиграть.

— Вот именно — тебя вынудили!

— Ты не понимаешь, что такое женские чувства, — Лили ощутила, как в глазах появилась неприятная влага. Она не могла ему этого объяснить и не была уверена, что хочет. — Можешь считать, что так я просто хотела забыться, — холодно добавила она.

— Я тебе не верю, — отрицательно мотнул головой Поттер. На его лице было написано такое оленье упрямство, что Лили невольно улыбнулась.

— Иди к Эффи, — устало попросила Лили, вытирая пот со лба и натягивая свитер, чтобы спрятать рану на груди, которую она сама себе и нанесла. — Пожалуйста, уходи! — она толкнула Джеймса в грудь, но он даже не покачнулся и продолжал нависать над ней, точно скала. — Все, что меня сейчас должно заботить — это судьба моих детей, у меня нет времени на выяснение отношений с тобой, Джеймс! Как бы мы ни противились, все давно в прошлом, у нас отобрали друг друга!

— Я люблю тебя, — он пожал плечами и поджал губы. — Но раз ты так решила…

Он как будто давал ей еще один шанс…

— Я так решила.

На выходе он сплюнул. Лили прижалась щекой к теплой деревянной стене и закрыла глаза. Она всегда ненавидела тех, кто разбивает чужие семьи. А теперь семья Джеймса — это Эффи и их дети.

Она знала, что поступила правильно.