Я не умею прощать (гет)

Понедельник. Хэллоуин. Четверть восьмого утра. Жуткий писклявый девичий голос бесцеремонно вломился в красочный мир, где Амелия почти смогла усмирить не в меру разбушевавшегося василиска.

«Близнецы уже работают!» — сквозь сон подумала молодая женщина и попыталась спрятаться от плодов их стараний, зарывшись глубже в подушки.

Крики и визг стали доноситься снизу с завидной регулярностью. Амелия зевнула, сладко потягиваясь, а затем одним резким движением скинула с себя одеяло и села на кровати. Справа от нее стояло трюмо с достаточно большим зеркалом. Оттуда на Амелия с недовольным видом смотрела маленькая, щуплая дамочка с всклокоченными светлыми волосами, синими глазами и вздернутым носом.

— Хороша до безобразия, — саркастически заявила мисс Брайн своему отражению. — Может не причесываться? Я ведьма, теоретически, мне можно ходить лохматой!

Отражение ничего не ответило, и Амелия, поборов в себе желание лечь обратно на мягкие подушки, поплелась в ванную.

Через полчаса, спускаясь в Большой Зал на завтрак, мисс Брайн смогла оценить все мастерство братьев Уизли на своей шкуре.

В одной из ниш был спрятан огромный паук с горящими красными глазами, который набрасывался на мимо проходящих студентов и пытался утащить их в свое логово. Надо сказать, что паука ребята сделали достаточно правдоподобным, потому что даже Амелия, ожидавшая чего-то подобного, вздрогнула, когда увидела у себя перед глазами тонкие, покрытые короткими волосками лапки. Позже за завтраком она узнала, что паук был уже не совсем в форме, так как незадолго до нее повстречался с мадам Хуч, которая попыталась прибить его метлой. В результате короткой и ожесточенной схватки прическа мадам Хуч осталась без должной укладки, метла потеряла несколько прутьев, а паук лишился одного из датчиков движения и теперь реагировал на приближающихся к нему жертв с некоторой заторможенностью.

— Мисс Брайн, я хотела бы с вами серьезно поговорить, — раздался над ухом девушки строгий голос Минервы Макгонагалл, когда Амелия уже заканчивала трапезу.

Она взглянула на профессора, одновременно беря в руки чашку чая. Вид у Макгонагалл был суровый. Черные волосы были, как обычно, собраны в тугой пучок, глаза смотрели строго из-под квадратной оправы очков. Именно такой Амелия помнила профессора.

«Первое занятие по трансфигурации началось для меня не совсем удачно. Я зашла в кабинет и увидела перед собой серую полосатую кошку.

— Чья животина? — искренне поинтересовалась я, беря ее за загривок.

— Кот или кошка?

— Кошка, — ответила я, повернув ее к себе.

Кошка начала сопротивляться и вырвалась из моих рук. Через мгновение передо мной стояла разгневанная преподаватель.

— Э…я…Вы можете превращаться в кошку? — только и смогла выдавить из себя я.

— Как видите, мисс Брайн. — Макгонагалл развернулась и молча прошла к своему столу.

Я тихонечко села за последнюю парту. Ниффи, все время вертевшаяся у моих ног, запрыгнула на стол.

— Итак, — начала занятие профессор, — сегодня наш первый урок. И на нем вы попытаетесь преобразовать ваших питомцев в хрустальный бокал.

Когда настало время практической части, я подняла палочку, чтобы произнести заклинание, и застыла. На меня смотрели умные зеленые глаза. Смотрели выжидающе и с интересом. Я поняла, что не могу.

— В чем дело, мисс Брайн? — поинтересовалась преподаватель трансфигурации.

— Я не могу.

— Что так?

— Она же живая.

— Не волнуйтесь, мы обязательно вернем ее в первозданный вид.

Я кивнула и снова подняла палочку. И снова увидела ее глаза. Я не могла, она доверяла мне. Я представила себя на ее месте. Вот ты спокойно сидишь, вдруг вспышка, и мир меняется. Ты не можешь шевельнуться, не можешь произнести ни слова. Да и вообще, остается ли сознание? Или мир просто исчезает в мгновение ока? Я бессильно опустила палочку.

— Ну же, я жду, мисс Брайн. Раз, два, три «Фереверто!».

— Нет.

— Останетесь после уроков. И минус 10 очков со Слизерина.

Остаток урока я ловила на себе косые взгляды сокурсников. Сразу после обеда я постучала в кабинет профессора.

— Проходите, мисс Брайн, — сухо пригласила меня Макгонагалл. — Кошка с вами?

— Да, — тихо ответила я.

— Садитесь.

Я послушно села.

— Вперед.

Я не шелохнулась.

— Что для вас представляет такую сложность? — поинтересовалась преподаватель.

— Я же говорила, все дело в том, что моя кошка живая.

Профессор сняла очки и поднесла руку к глазам.

— Мисс Брайн, — устало проговорила она, — это всего лишь кошка. И мы превращаем ее в бокал всего на несколько минут.

— А вы сами, профессор? — я посмотрела на преподавателя трансфигурации. — Вы бы согласились быть на месте этой кошки? Пусть даже на несколько минут.

— Амелия, послушайте меня. Коты, жабы, совы — существа далеко не с человеческим разумом. Это животные.

— Я тоже так думала, когда брала в руки полосатую серую кошку сегодня утром.

Зря я это сказала. Лицо профессора мгновенно переменилось.

— Не путайте животных с анимагами, — холодно отрезала она. — Это совершенно разные вещи. А теперь потрудитесь все же выполнить задание.

— Но ведь их невозможно отличить! — попыталась я спасти положение.

— Не отвлекайтесь, мисс Брайн.

Я сидела в ее кабинете до восьми вечера. Но моя палочка так и не поднялась.

— Придете сюда завтра. И будете приходить сюда до тех пор, пока не справитесь с заданием, — вынесла свой приговор профессор.

Через месяц я трансфигурировала белый молочник в маленькую мышку. Мышка была хромая, косая, припадала на передние лапы, но все равно это была мышь.

— Ну что ж, мисс Брайн, считается, что превратить неживое в живое гораздо сложнее, чем обратное действие. И хотя ваша мышь далека от совершенства, она, похоже, все же является представителем фауны, — заключила Макгонагалл. — Можете больше сюда не приходить.»

— Мисс Брайн, вы меня слушаете? — продолжала преподаватель трансфигурации. Я улыбнулась в подтверждение. — Господа Уизли, которых привели ко мне сегодня с утра пораньше из-за того, что они до полусмерти перепугали половину учащихся своим питомцем, утверждают, что это вы их об этом попросили. Потрудитесь объяснить, что это значит?

— Это значит, что их нельзя наказать за эту выходку, профессор, — на полном серьезе ответила Амелия. — Они ведь выполняли поручение преподавателя школы.

— Разумеется, если вы подтверждаете свою причастность, я не могу принять никаких мер, — согласилась преподаватель трансфигурации. — Но вы не считаете, что подобное поведение компрометирует вас как педагога? Кроме того, эти выходки характеризуют Хогвартс как крайне несерьезное заведение.

— Нет, я так не считаю. Сегодня Хэллоуин, а возможность учащихся самореализоваться в рамках творческих мероприятий характеризует школу и весь педагогический состав, как прогрессивную либерально настроенную организацию. В целом это неплохо. — Молодая женщина поднялась из-за стола. — Попробуйте вон те пышки, Минерва. Они с шоколадом. Всем женщинам полезно сладкое с утра. Говорят, мы становимся спокойнее и миролюбивей. Приятного завтрака.

Похоже, Макгонагалл никак не ожидала такого отпора от бывшей ученицы. Амелия оставила заместителя директора обдумывать сказанные ею слова в одиночестве и вышла из Большого Зала. Дважды вляпавшись на лестнице в какую-то чавкающую дрянь, по виду больше всего напоминавшую мозги тролля, Амелия повернула за угол, где увидела Фреда и Джорджа, активно предлагающих какие-то конфеты младшим курсам. Увидев ее, ребята хитро переглянулись.

— Молодцы, — молодая женщина искренне была рада тому, что в школе с ее вековыми традициями хотя бы один день идет не «как обычно».

— Стараемся, — хором отрапортовали гриффиндорцы.

— Особо не увлекайтесь, — предупредила она, — ко мне уже подходила ваш декан. Не могу сказать, что она пребывает в приподнятом настроении. Так что оставьте самое интересное на вечер.

— Это всенепременно, — они снова хитро переглянулись.

Вечером все собрались в Большом Зале на праздничный ужин. Вскоре основной свет в зале погас, погрузив учеников и преподавателей в жутковатый полумрак, создававшийся тускло горящими тыквами.

Раздались первые аккорды музыки, и на сцене начали появляться артисты. А Амелия с замиранием сердца смотрела на своих подопечных, стоя у одного из огромных окон. Гвоздем сегодняшней программы был Драко со своей группой. Надо признать, что Малфой на сей раз не схалтурил. У каждого участника его группы был свой оригинальный костюм. Никакой пошлости. Только жутковатая аристократичность в мерцающем свете свечей. Полуразложившийся слизеринец в огромном цилиндре, черных брюках и полосатом зеленом пиджаке на голое тело с натугой выхромал на сцену, держа под руку свою подружку — труп не первой свежести, одетый в полусгнившее свадебное платье. В клубах желто-зеленого тумана появились музыканты — судя по всему, прекрасные представители кунсткамер. В зале весьма ощутимо пахнуло серой.

«А вот за разорение снейповских запасников мне и правда может нехило попасть», — отметила про себя Амелия.

Словно восставшие из своих могил мертвецы, Драко со своей командой повествовали о жутком городе, где живут самые мерзкие твари, созданные для того, чтобы пугать добропорядочных граждан Англии. Благодаря игре света (господа Финниган и Чэн потратили не один час, чтобы сделать все как следует) то здесь, то там возникали пауки, скелеты и прочие жуткие твари.

Амелия искоса наблюдала за тем, что происходило за преподавательским столом.

Дамблдор снял очки и, ничего не говоря, начал сосредоточенно протирать их краем мантии. Макгонагалл чуть ли не фыркала от возмущения, нетерпеливо ерзая на стуле и явно ожидая возможности высказаться. Ее глаза настойчиво лезли из орбит, не желая смиряться со столь тесными жилищными условиями, от чего профессор трансфигурации становилась похожей на сову или же крайне удивленного мышонка. Профессор Трелони теребила побрякушки у себя на шее, поминутно закатывая глаза и что-то шепча.

«Молится что ли?» — удивленно подумала Амелия.

Снейп был бледнее обычного и чтобы не выдать бурю эмоций, кипевшую в нем, он как можно плотнее стиснул зубы и сжал кулаки.

Мадам Спраут видимо вообще не совсем понимала, что происходит, судя по тому, как удивленно она оглядывалась по сторонам, ища объяснение вакханалии происходящей на сцене.

Единственным, кто улыбался, был Каркаров.

«Разумеется, предвкушает, как мне влетит после этого праздника», — догадалась молодая женщина.

Раздался взрыв — наступил звездный час пиротехники Финнигана. Языки пламени вырывались из пастей жутких горгулий (творений мистера Чэна), погружая выступающую группу в импровизированный ад, а за сценой бесновался огненный демон из самой преисподней.

— Это Хэллоуин! — разрывался Малфой. — Хэллоуин! Хэллоуин!

Все были настолько шокированы происходящим на сцене, что совершенно не заметили, как по залу начали прокрадываться фигуры в белых одеяниях.

— Скелет Джек может схватить тебя, — страшно прошептал Драко в микрофон.

В этот момент чья-то холодная склизкая рука опустилась на голову Крэбба и начала медленно подбираться к его ушам.

— Мамочка! — визгливым девчоночьим голосом заверещал тот на весь зал, сбрасывая руку и в ужасе залезая под стол.

— Уберите ее! — раздался пронзительный вопль от стола Хаффлпаффа.

— Не надо меня целовать! — возмущался кто-то из гриффиндорцев. — У вас руки вон в чем-то, небось, и губешки такие же склизкие!

К тому моменту многие из учащихся уже догадались, что это была финальная шутка братьев Уизли, и веселились от души.

Амелия была и рада, и нет. Не смотря на то, что она считала Хэллоуин удавшимся на сто процентов, что-то подсказывало, что далеко не все разделяют ее точку зрения, и завтрашний день будет тяжелым.

— Снейп вызвал Малфоя с командой к себе! — прокричал следующим утром ворвавшийся без стука в кабинет девушки первокурсник.

Та среагировала моментально и через пару минут уже подходила к кабинету слизеринского декана. Ярко-синяя мантия с лиловой отсрочкой бушевала за ее спиной подобно морским волнам. Около дверей кабинета стоял бледный Драко, с двух сторон поддерживаемый под руки друзьями по несчастью. Завидев мисс Брайн, он рассвирепел:

— Вы обещали! Вы дали слово, что нас не тронут!

— Доброго дня, мистер Малфой. Вы уже побывали за этой чудесной дверью? — поинтересовалась молодая женщина.

— Нет, я как раз…

— Вот и не стоит вам туда ходить. Идите, занимайтесь своими делами.

Мисс Брайн решительно оттолкнула обмякшего Малфоя и постучала.

— Войдите! — раздался голос с той стороны.

Мгновение и синева ее мантии растворилась в полумраке за дверью.

— Я немного занят, Амелия, — сухо произнес Северус, увидев, кто вошел в дверь.

— Вы хотели поговорить с мистером Малфоем касательно его вчерашнего выступления? — не менее официально поинтересовалась молодая женщина.

— Не я, директор.

— Похоже, я буду вынуждена вас расстроить, профессор. Я только что отправила мистера Малфоя обратно в гостиную Слизерина.

Снейп вопросительно посмотрел на девушку.

— Все праздники в этом году — моя забота. Если директору или преподавателям что-то пришлось не по душе, я готова обсудить это. Но я не позволю отыгрываться на студентах, которые всего лишь выполняли мои требования.

Северус молча подошел к двери и распахнул ее, пропуская Амелия вперед.

От двери в разные стороны бросились слизеринцы.

Молодая женщина вышла и с высоко поднятой головой направилась вверх по лестнице.

-Мисс Брайн? — удивился Дамблдор, когда та в сопровождении Снейпа вошла в директорский кабинет. — Я думал поговорить с вами отдельно.

— Не могла же я бросить своих подопечных, — отозвалась та, бросив взгляд на близнецов и мистера Финнигана, стоявших с опущенными головами около метавшей молнии Макгонагалл.

Через мгновение в кабинет вошли Ронг Чэн с профессором Флитвиком.

— Ну, теперь, когда все собрались, позвольте узнать, что это происходило вчера за ужином в Большом Зале. Кстати, профессор, — обратился директор к Снейпу, — где мистер Малфой?

— Я отправила мистера Малфоя обратно в гостиную его факультета, — ответила за зельевара мисс Брайн.

— Вот как? — Дамблдор недовольно смотрел на нее поверх очков-полумесяцев.

— Да, и намерена сделать тоже самое с остальными учащимися.

— Вы забываетесь, мисс Брайн, директор пока еще я, — одернул ее Альбус.

— Разумеется, а я преподаватель хореографии и человек ответственный за все светские мероприятия, которые проходят в стенах школы в этом году. Поэтому мне странно, что моих подопечных вызвали к Вам, директор, в обход меня, человека, чьи требования, распоряжения и просьбы они обязаны выполнять так же беспрекословно, как и распоряжения любого другого преподавателя. Как я понимаю, кого-то что-то не устроило в подготовленном мною вчера выступлении. Я хотела бы узнать что конкретно.

— Подготовленном вами? — уточнил Дамблдор. — А как же ваша политика невмешательства?

-Вы говорите о предоставлении свободы мысли? Или вы думаете, что все происходящее вчера для меня было таким же сюрпризом, как и для вас?

Дамблдор лишь покачал головой.

— Но ваши проекты несколько…как бы сказать помягче…

— Они возмутительны! — не выдержала Макгонагалл. — Они задевают честь школы, бросают тень на ее вековые традиции, а учеников показывают как мало соображающих идиотов. И это в то время, когда у нас гости! Нам повезло еще, что на ужине не было репортеров!

— Они показывают ваших учеников как полных новых идей творческих натур, способных не только механически выполнять требующиеся от них действия, но и мыслить.

— Если позволите, директор, — вступился за Амелию профессор Флитвик, — мне кажется, слова мисс Брайн не лишены смысла. Кроме того, я впервые вижу, чтобы студенты Слизерина, Гриффиндора и Рэйвенкло работали столь слаженно, без присущего всем факультетам соперничества.

— А как же слабая детская психика? — не сдавалась Макгонагалл. — Эти жуткие твари, выскакивающие из-за углов, могли довести несчастных детей до заикания!

— Это Хэллоуин. Должно было быть страшно, — перебила ее Амелия. — Вам было страшно?

— Да. Но я взрослый человек. А вы подумайте о первокурсниках!

— Если первокурсников не пугают настоящие привидения, населяющие замок, не ввергает в ужас Пивз, и они не теряют сознания от сурового вида профессора Снейпа, не думаю, что размалеванный мистер Малфой и завернутый в белую простыню мистер Уизли способны нанести их психики хоть какой-то урон.

— Довольно, — прервал бурную дискуссию Дамблдор, — Мисс Брайн, я прошу вас остаться. Все остальные свободны.

— Амелия, — обратился к девушке директор, когда преподаватели и ученики покинули его кабинет, — скажите мне, чего вы хотели добиться вчерашним выступлением?

— Я хотела, чтобы Хэллоуин был противовесом бабушкиному Рождеству, когда принято хорошо себя вести, посещать церковь и собираться за накрытым столом всей семьей, — ответила та. — Хэллоуин предполагает веселье, пугающие розыгрыши и танцы до утра в жутких костюмах. Детям нужно это. Невозможно все время быть паинькой. Всем время от времени необходима разрядка, чтобы большую часть времени оставаться прилежными учениками. А здесь этот праздник всегда был обычной пирушкой, где все наедаются от пуза.

— Вы, разумеется, правы. Насчет праздника, а не на счет пирушки, конечно. Но поймите, многие преподаватели, как например мадам Макгонагалл или мадам Спраут, люди старой закалки. Им сложно смерится со столь резкими переменами.

— Резкими переменами?! — не выдержала Амелия. — Директор, тот бардак, который творится на факультете у профессора Макгонагалл с незапамятных времен, должен был подготовить ее и не к таким переменам! За вчерашний день никто не попал в больничное крыло, не остался недовольным! Ребята выплеснули свои эмоции. Пройдите по школе. Все только и говорят о вчерашнем вечере!

— Мисс Брайн, я предпочел бы не обсуждать с вами деятельность других преподавателей на их должностях. — Замечание по поводу профессора трансфигурации его явно задело. — Что же касается вашей деятельности, я повторяю, что вам необходимо сбавить обороты и действовать менее радикально.

— Насколько я помню, директор, Вы обещали мне, что преподаватели будут готовы осуществлять любого рода поддержку, связанную с реализацией моих проектов. Однако пока я вижу совершенно обратное. Если никого здесь не устраивает то, как я работаю, вы имеете полное право меня уволить. Я даже готова сама написать заявление об уходе!

Дамблдор снял очки и устало потер глаза.

— Успокойтесь, Амелия, никто не собирается вас увольнять. И я не приму вашего заявления посреди года. Тем более такого важного и ответственного года. Турнир Трех Волшебников проводится впервые за много лет, и если бы я не был в вас уверен, я бы не написал вам.

— Тогда я не понимаю, что вы от меня хотите? Чтобы я работала иначе? Механически, так же как ученики на занятиях зельеварения?

— Нет, что вы, — директор выставил перед собой руки и отрицательно замотал головой. — В вашей работе, точно также как и при создании различных снадобий, фантазия и неординарный подход крайне важны. Давайте договоримся так. Чтобы больше не было подобного паломничества в мой кабинет после ваших концертов, вы будете обсуждать все со мной. И я должен быть в курсе всех ваших оригинальных идей.

Молодая женщина долго молча испепеляла сидящего за столом мужчину гневным взглядом. Он же смотрел на нее спокойно и открыто, без какого-либо вызова. Амелия поняла, что битва проиграна. Ее действительно не отпустят, но загонят в рамки. Да и упустить такой шанс для самореализации и уйти посреди года, было бы просто глупостью с ее стороны. Поэтому теперь ее задача максимально расширить рамки дозволенного.

— Хорошо, — наконец сказала она, — но, прошу вас, директор, чтобы на студентах и их факультетах сегодняшнее недовольство преподавателей никак не сказалось.

— Я и не думал их наказывать, — улыбнулся он и потянулся к вазочке со сладостями: — Хотите леденец?

— Нет, спасибо.

— Зря. Ну, мне кажется, мы обо всем договорились?

— Как скажите, директор.

— Тогда вы можете идти, мисс Брайн.

После разговора с Дамблдором, Амелия находилась в весьма подавленном состоянии и решила прогуляться. В одиночестве она направилась в Запретный Лес, подгоняемая холодным ноябрьским ветром. Ей было грустно. Казалось бы, за столько лет она должна была привыкнуть к критике и непониманию, но почему-то видеть недовольство Дамблдора было особенно обидно. Погруженная в свои невеселые мысли Амелия по наитию вышла к огромному старому дубу, привольно раскинувшемуся на лесной опушке около большого оврага. В мыслях девушки всплыл такой же холодный ноябрьский день, когда она, так же гонимая грустью, пришла сюда в надежде найти успокоение.

«Я любила приходить сюда. Это мощное вековое дерево, что стояло на краю обрыва, всегда ассоциировалось у меня с каким-то убежищем. Мне казалось, что пока я сидела под его раскидистой кроной, никакие беды и несчастья не могли дотянуть до меня свои длинные крючковатые лапы. В тот день было холодно, стояла середина ноября. Скоро был мой день рождения. Никогда не любила этот день, потому что именно тогда я ощущала себя особенно одинокой и, в общем-то, чужой. И как бы мама ни пыталась скрасить ощущение пустоты и одиночества в моем сердце, я всегда видела, как недоволен отец дополнительными расходами, как мать пытается минимизировать траты и скрыть приготовление. Это было вполне объяснимо. Ведь кем я была для них? В сущности, обузой, безродным подкидышем, которого пожалела нищая волшебница, и над которым в порыве необъяснимой жалости смиловался ее муж. Однажды мой день рождения отличился от всех остальных дней тем, что мне разрешили позже лечь спать. И даже теперь, в школе, когда директор и декан пытались устроить мне праздник, свой день рождения я не любила. Торт, которые пекли для меня эльфы на кухне, профессор Слизнорт, который каждый год произносил торжественную речь, и даже пуанты, подаренные мне директором, все это я променяла бы на то, чтобы в мой день рождения меня разбудили нежным ласковым поцелуем и самый родной на свете голос сказал бы мне: «Просыпайся малышка, сегодня твой день рождения». Я никогда не слышала этого голоса и ни разу в жизни не видела его обладательницу.

Сзади послышались чьи-то шаги. Быстро вскочив на ноги, я обернулась, готовая как оправдываться, так и защищаться.

В десяти шагах от меня стояла молодая рыжеволосая женщина.

— Привет, не помешаю? — дружелюбно поинтересовалась она, нервно теребя в руках волшебную палочку.

— Привет, — ответила я, — думаю, это не имеет значения.

Молодая женщина улыбнулась и опустила глаза. Она заметно нервничала.

— Да, наверное, то есть нет, конечно, — неловкая пауза. — Я давно за тобой наблюдаю, Амелия, и мне показалось, что это лучшее место, где можно поговорить с тобой без свидетелей. Ты не возражаешь?

— Поговорить? О чем?

— Я хотела, — начала она, сильно волнуясь, — в общем, я хотела поговорить с тобой о твоем брате.

Ничего не ответив, я развернулась к ней спиной и снова уселась под дерево. Женщина подошла и села рядом со мной.

— Я знаю, — продолжала она, запинаясь, — Я виновата перед ним, сильно виновата. Я… я так сильно его обидела. Я была зла на него, очень зла, но все равно у меня не было права так поступать.

Я молча взяла в руки прутик и начала водить им по земле, бесцельно рисуя странные знаки.

— Я волнуюсь за него, Амелия, — женщина пыталась привлечь мое внимание, заглянуть мне в глаза, — и я знаю, что ты тоже переживаешь. Я же знаю, я всегда знала, всегда видела.

Я оторвалась от рисования и посмотрела в глубокие изумрудные глаза Лили.

— Амелия,— взволнованно воскликнула та, хватая меня за руку и вероятно радуясь, что наконец-то до меня достучалась, — ты единственный родной для него человек, поговори с ним!

— Мне тринадцать лет, Лили, — в моем голосе звучала ирония с примесью сарказма, — ты бы стала слушать тринадцатилетнего подростка?

-Тебя он послушает, ты для него много значишь. Я знаю, он много про тебя рассказывал. И потом ты всегда была гораздо взрослее своих лет. Прошу тебя, поговори с ним!

Внезапно в моей душе родилось странное чувство, представлявшее собой смесь злобы, ненависти и жалости к этой молодой особе. Мне хотелось закричать на нее, возможно, даже ударить, но, глядя в ее глаза, я могла лишь пожалеть ее.

— Он ушел, — тихо сказала я, продолжая смотреть в ее наполненные болью и отчаянием глаза. — Сразу после окончания школы. Я больше его не видела. Я не знаю где он.

Надежда, все это время светившаяся в ее взгляде, померкла. Она отпустила мою руку, и отвернулась, опустив голову. Начал накрапывать мелкий противный дождь. Холодный ветер залезал под свитер и противно пробирал до костей, вызывая в мышцах мелкую дрожь.

— У тебя скоро день рождения? — грустно спросила Лили, снова поворачиваясь ко мне.

Я молча кивнула.

— Я приготовила тебе подарок, — проговорила она, вытаскивая из кармана куртки маленькую коробочку и протягивая ее мне, — С днем рождения.

— Спасибо, — поблагодарила я, принимая подарок, но не став его разворачивать.

Лили поднялась, еще раз взглянула на меня сверху вниз, и тяжело вздохнув, быстро зашагала прочь в глубину леса.

Я открыла коробку. На дне ее лежал маленький кулон в виде лани».

Амелия проверила ли на месте кулон, который она не снимала уже более пятнадцати лет. Лань, как и прежде, висела на длинной серебряной цепочке. Вечерело. Вдалеке раздался волчий вой, известив девушку о приближении ночи и она, с трудом поднявшись с мокрых прелых листьев, направилась обратно в замок.

Вечером в комнаты Амелии кто-то постучал. Расстроенная она поднялась из кресла, стоявшего около камина, и направилась открывать дверь.

На пороге стояли мистер Финниган, мистер Чэн и братья Уизли. За ними неоформленной толпой стояли Драко с друзьями.

— Мы хотели поблагодарить вас, мисс Брайн, — немного волнуясь, начал мистер Финниган. — Еще никто никогда не заступался за нас.

Джордж достал из-за спины и сконфуженно протянул Амелии коробку конфет. На глазах девушки навернулись слезы.

— Спасибо. Проходите, — она отошла в сторону, давая ребятам возможность зайти. Все, кроме слизеринцев с готовностью ввались в маленький кабинет.

— Заходите, Драко, — пригласила их Амелия.

— Нет, — Малфой презрительно скривил губы. — Я только хотел узнать, что будет с нашей пластинкой.

— Уговор в силе, — понимающе ответила молодая женщина. — Ждите сову.

Лицо Драко озарила счастливая улыбка. Такая детская и непосредственная, что молодая женщина не смогла сдержать улыбку в ответ. Она видела, как тот стоит в нетерпении и ждет, когда же сможет пойти похвастаться своим успехом перед другими слизеринцами.

— Если это все, вы можете идти, — отпустила его Амелия.

Драко кивнул и быстро-быстро зашагал прочь.

Амелия закрыла дверь и посмотрела на четверых ребят стоящих посреди гостиной. Да, пожалуй, стоило сегодня принять весь гнев на себя, чтобы теперь наблюдать перед собой четыре мордашки, светящиеся преданностью.

— Итак, — приподнятым голосом спросила мисс Брайн, — Кому чаю?