Темный Лорд смотрит на тебя (джен)

День подходил к концу. Невилл раздраженно отодвинул кипу документов. Отчеты, сверка данных. Все это занимало большую часть его рабочего дня в Министерстве магии, где обязаны работать или хотя бы числиться все волшебники Британии. Точнее, все магоспособные и трудоспособные. Бабушка, например, уже дожила до пенсии.

Невилл собрал сумку и вышел к лифтам. Удалось сесть в пустую кабину, по пути народу прибавилось, но, к счастью, близко знакомых среди них не оказалось. На службу он приходил и уходил через камин. Некоторые аппарировали, демонстрируя высокий уровень владения магией и карьерные претензии. А Невиллу магия не особенно хорошо давалась, не говоря уже о карьере — меньше всего ему хотелось, чтобы на него обращали внимание, давали ответственные задания и выдвигали на первый план. Лучше затеряться в толпе на заднем плане.

Дома было холодно и как-то тоскливо. Бабушка поставила на стол бобовый суп. Поели они не глядя друг на друга, Невилл понадеялся избежать разговоров, но дребезжащий голос все-таки настиг его:

— В субботу будет казнь. Министерство пошло навстречу просьбам граждан, время назначили нерабочее.

— В отделе часто остаются дела на выходные, — невыразительная интонация давалась легко, он в ней здорово натренировался. — Не знаю, получится ли выбраться…

— Ты не должен пренебрегать общественной жизнью. Это могут дурно истолковать.

Невилл собрал посуду, продолжая избегать взгляда бабушки. Он привык скрывать тяжесть, которую вызывал в груди этот фанатизм, неприятное стремление оказаться правовернее самых правоверных. Августа, разумеется, пойдет на казнь и будет в первых рядах скандировать: «Магия превыше всего!». Тарелка выскользнула из его рук и, ударившись о пол, разлетелась на куски.

— Репаро! — Августа ухитрилась даже заклинание произнести сварливо.

Сколько Невилл себя помнил, они всегда жили вдвоем. Родителей он не знал. Насколько он понимал, они пропали лет 30 назад, в ту пору такое уже становилось обычным; возможно, они и не погибли, может быть, лежат "с необратимым повреждением рассудка" в больнице, о таких случаях ходят слухи. Говорят, это хуже смерти.

Иногда ему хотелось надеяться, что все бабушкины речи — обман, что про себя она ненавидит установившийся режим и тоскует по пропавшему сыну с невесткой, но идет на каждодневную мистификацию ради своей жизни, или даже ради внука. Ведь никогда не знаешь, в какой момент тебя застанет легилименторная проверка. Безопаснее даже в мыслях не допускать сомнений, не выходить из верноподданнического угара. Но тогда и он не должен думать, что бабушка неблагонадежна, не должен выдать ее. Так петля захлестывалась, лишая едва проклюнувшейся надежды.

— —

В обед Невилл спустился в столовую, опаздывая, как обычно. Лучшие места уже были заняты, пришлось тащиться в самый дальний угол зала и сидеть рядом с занудой Макмилланом.

— Вечером что на повестке? — спросил Невилл, торопливо заглатывая жёсткие куски мяса; скоро конец обеденного перерыва, надо успеть доесть.

— Персональное дело Бербидж, — ответил Эрни, и Невилл поперхнулся картофельным ломтиком.

На персоналку он в кои то веки успел ко времени.

В президиуме сидел важный Персиваль Уизли со стопкой бумаг. Чарити Бербидж — в первом ряду, вскоре ей предстояло выходить на всеобщее обозрение и каяться в своих ошибках. Вокруг нее ряд пустых кресел, никому не хотелось сесть рядом. Невилл выбрал место подальше от трибуны, но не в самом конце ряда, чтобы не выглядело вызовом. Хорошо, что пришел заранее, а то здесь, в самом безопасном островке, мест бы уже не хватило.

Рядом сидел мистер Артур Уизли, вечно испуганный старик лет шестидесяти. Когда-то его здорово потрепали за маглолюбие и предательство крови, были такие же публичные проработки, где больше всех неистовствовал его сын и председатель нынешнего собрания Персиваль, было увольнение и вызовы «вниз», за которыми неизбежно должен был следовать арест и Азкабан — но каким-то чудом пронесло, после нескольких допросов дело закрыли, и Артур вернулся в издыхающий отдел контроля магловских изобретений.

Вряд ли он даже в те времена действительно был маглолюбцем — как и братья его жены Прюэтты, сгинувшие за подготовку покушения на Темного Лорда, вполне возможно, ничего подобного не готовили. И Чарити Бербидж не вела промагловской пропаганды, в которой ее сегодня будут обвинять. Это были предлоги, о причине же в каждом случае оставалось только догадываться.

Артур чуть-чуть сжался, когда Невилл встретился с ним взглядом, и Невилл ободряюще улыбнулся, тут же рассердившись на себя за это. Нельзя быть таким рохлей, нельзя открыто выражать симпатию неблагонадежным людям. Артур ответил благодарной заискивающей улыбкой, и на душе стало окончательно скверно.

После короткого энергичного выступления Персиваля настала очередь Бербидж.

Слова лились ровным потоком: «Поддавшись чуждым влияниям, я допустила ряд политически неверных высказываний…». Невилл сидел, уставившись вперед, в правильные промежутки времени переводя взгляд с лба докладчицы на доски трибуны. «Я признаю свои ошибки и прошу коллег дать мне возможность исправиться…»

После нее говорили другие — стыдили, патетически укоряли. Некоторые пытались смягчать обвинения. Невилл понял, что если он собирается пропустить субботнюю казнь, то сейчас надо выступить, иначе уклонение будет выглядеть демонстративным.

После речи Мариэтты Эджкомб Персиваль предоставил ему слово, Невилл поплелся к трибуне и запнулся у деревянной приступки. Подняв глаза на председателя, он увидел, как Уизли, роняя бумаги, поднимается с места. Невилл удивленно остановился, а мимо него прошла женщина с короной черных волос на голове. Она о чем-то негромко переговорила с Уизли, который простоял навытяжку все краткое время разговора, а потом повернулась, и за секунду до того, как взгляд ведьмы должен был упереться в Невилла, тот ощутил приступ леденящего ужаса.

Но ничего ужасного не произошло. Из-под тяжелых век на него с проблеском любопытства взглянули холодные глаза, миг — и она отвернулась, уходя за спину Персиваля, скрываясь за дверью с табличкой «Вход воспрещен».

Невилл вспомнил, что должен говорить, но Персиваль вдруг махнул рукой, как будто отгоняя его, и произнес громко:

— Собрание объявляется закрытым.

— -

Вот так просто, без выводов, без голосования, оборвав все на полуслове, думал Невилл. Недоумение было даже сильнее облегчения, что не надо выступать, что он как-то дуриком оказался свободен от неприятной обязанности. «Это из «подземки», — прошелестело в толпе. Разумеется. Под зданием Министерства идут вниз ярусы и ярусы помещений. Когда-то там умещались все службы, но после Поворота и надстройки здания их вынесли наверх, а подземную часть целиком отдали Департаменту магического правопорядка.

В лифт забилось пять человек, и Невилл, скользнув глазами по панели, припомнил слухи, что кнопки для нижних подземных этажей находятся здесь же, но под чарами, скрывающими их от всех, кроме посвященных. Ходили байки, как, пока они были еще открыты, кто-то из озорства нажал кнопку — и больше его никто не видел.

Да, женщина с тяжелыми веками должна быть оттуда, «снизу». Может быть, даже из Жрецов смерти. Перед кем бы еще встал Персиваль Уизли.

На улице Невилл оглянулся на надземную часть здания. На фасаде горели футовые буквы: МАГИЯ — СИЛА. Мир дышал холодом, ветер закручивал спиралями пыль и обрывки бумаги. В сумерках все выглядело бесцветным — кроме расклеенных повсюду плакатов. С каждого заметного угла смотрело узкое, змееподобное лицо. С министерского фасада тоже. ТЕМНЫЙ ЛОРД СМОТРИТ НА ТЕБЯ, — говорила подпись, и красноватые глаза глядели в глаза Невиллу.

В голове волшебника зашевелились привычные крамольные мысли. Существует ли Темный Лорд на самом деле? Если и был такой человек, то жив ли он еще? Он никогда не появлялся во плоти там, где люди могли бы его видеть, а на плакатах и в газетах бесконечно тиражировалось несколько одних и тех же утвержденных портретов. Возможно, это просто миф, выдуманная личность, которую сделали фокусом народных надежд и страхов.

Бабушка просила купить домой шпината, и Невилл сообразил, что из-за собрания не успевает ни в какую из магических лавок. Они все закрылись, остаются только магловские магазины.

Здесь его мантия волшебника вызывала опасливую неприязнь. Разумеется, никто из простецов не рискнет причинить вред волшебнику или просто грубо обойтись. Невилла обслужили быстро и старательно, но разговоры рядом с ним притихали, люди отворачивались.

Сколько из них все же придет на казнь в субботу?