Опьянение (Intoxication) (гет)

И это возвращает меня к причине, по которой я охочусь за Дафной.

С такими головокружительно-сексуальными девушками, как Ханна Эббот, было сложно не вернуться к нормальной жизни. Я наконец-то потерял остатки своей невинности, немного отомстил Джинни и вернулся в хорошую форму.

С уходом Рона из магазина Джорджа, слишком серьёзным отношением Гермионы к своим обязанностям старосты, отменой квиддича в этом году (угроза нападения Пожирателей Смерти всё ещё была актуальна), продолжающимися кошмарами и бессонницей у меня появились причины и свободное время для для изучения замка.

И я начал исследовать Хогвартс. Я раскрыл такие секреты, от которых у Тома Риддла уши завернулись бы в трубочку. Знаете ли вы, что в кабинете директора есть секретная движущаяся лестница, которая может доставить их в любое место в замке примерно за две минуты? А знаете ли вы, что у Хогвартса есть катакомбы?

Сначала и я не знал. Но это я отвлёкся.

Впервые я услышал её имя, когда изучал часть замка с заброшенными аудиториями на первом этаже. Блейз Забини и Теодор Нотт — оба оправданы, оба богаты — тоже отправились на ночную вылазку, тихо переговариваясь между собой. Мне совершенно не стыдно признать, что я какое-то время следовал за ними под своей мантией, ведомый наполовину любопытством, зачем они отправились, наполовину обязанностями старосты. Я был готов их остановить, если бы они собрались сделать что-нибудь запрещенное. Хреновый из меня вышел староста, знаю, но я никогда не забывал промахи, а МакГонагалл сама дала мне карт-бланш в улаживании школьных дел.

Конечно же, они всего-навсего направились за ночным перекусом, но это не остановило меня от подслушивания разговора.

— Слышал, ты положил глаз на Гринграсс, — сказал Нотт, когда они добрались до полотна с грушей, закрывающего проход в кухню.

Забини только усмехнулся. Это настолько характерная для него реакция, что мне захотелось рассмеяться.

— И что, если так?

Нотт сделал паузу, перед тем как войти в кухню, и покачал головой.

— На тебя это не похоже, Блейз.

— А почему нет? — ухмыльнулся он. — Она не грязнокровка, и задница у неё вполне так ничего. Я не собираюсь на ней жениться, просто хочу покувыркаться.

— Помнишь, что она сотворила с Малфоем?

Я навострил уши.

— У неё просто хороший вкус, вот и всё, — ответил Забини, принимая тарелку с сэндвичами от домашнего эльфа. Ничего тому не говоря, слова тут без надобности. Видимо, это уже рутина. К тому моменту у меня уже были готовы обвинения. — И не забывай, что Малфой с ней сделал.

Нотт покачал головой:

— Тогда то, что он делал, было законно.

Забини рассмеялся.

— И из-за этого он вполне может попасть в Азкабан, если Гринграсс решиться рассказать. Нет, знаешь, с её стороны было вполне честным отказать ему. Особенно после того, как он уложил её в Больничное крыло на полгода.

— Что с тобой, дружище? — вслух изумился Нотт, прежде чем проглотить сразу половину сэндвича. Салат и лосось, если я не ошибаюсь.

— Ничего, — ответил Забини. — Я хочу забраться в трусики Гринграсс, и ты уж извини, что я рад отсутствию у Малфоя привилегий на доступ к телу. И опять же, — он откусил еще кусок и некоторое время жевал, — если верить Паркинсон, он всё равно не знал, что делать.

— А что если Гринграсс не подставит тебе зад?

— Куда денется, — самоуверенно отмахнулся Забини. — Ещё ни одна девушка меня не продинамила.

— Если у тебя ещё никого не было, это не значит, что тебя не продинамят. Я хочу тебе сказать, Блейз, что Гринграсс — крепкий орешек. Я вообще никак не смог подобраться к ней, потому что она чертовски непредсказуема.

— Но это привлекает, — с придыханием возразил Забини. — Она так...

— Опасна? — подсказал Нотт.

— Да, — согласился Блейз. — Ты ведь знаешь, какие у неё были отношения с сестрой. Так что же она могла сделать с Малфоем? Она наслала на своих родителей Конфундус, а потом Асторию обручили в Понсе. Любой, кто поступает так со своими кровными родственниками, опасен, приятель, и это охрененно сексуально.

Я слышал достаточно. Похоже, мне не стоит беспокоиться об этих двоих, но у меня уже была пара неприятных опытов со слизеринцами, поэтому я решил быть осторожным. Палочка уже была у меня в руке, и Нотт, как более опасный противник, упал от моего парализующего первым, прежде чем Забини успел хотя бы понять, что тут что-то не так. Он уже было потянулся к карману своей мантии, когда я обездвижил и его. Поднялась паника среди домовиков, но когда я снял мантию-невидимку, они застыли и уставились на меня, словно перепуганные дети.

К счастью, домовые эльфы очень чувствительны к людской магии, и мне хватило одного Обливиэйта, чтобы успокоить всю эту толпу. Они не вспомнят о визите троих парней на их кухню.

На слизеринцев я тоже наложил Обливейт. Они забудут о своём бодрствовании и о том, что их обездвижили, спасибо ловкому Конфундусу. Но они будут помнить, как испарились из их копилки двадцать баллов, когда они повстречали меня по пути назад.

Набросив свою мантию, я разбудил их и подтолкнул к выходу заклинанием. Я дал им минут пять форы и только тогда отправился в родную башню. Уже минула полночь, и я достаточно вымотался, чтобы проспать всю ночь.

Кухню, естественно, трудно покинуть без еды. А я очень люблю сэндвичи с лососем.

~*~*~*~

Я продолжал слышать имя Дафны на протяжении нескольких первых школьных месяцев. Профессор Гхомеши, новый преподаватель Трансфигурации, расхваливал её, как мог. Гермиона после сбора девушек-старост рассказала, как она была любезна во время обсуждения особой популярности пропуска уроков под предлогом менструаций (да, старосты с деканами обсуждают и такие вещи, скажу я вам...). Она заработала пятьдесят баллов Слизерину, спасая от фестралов младшую сестру Маркуса Флинта. И, конечно же, в «Пророке» была опубликована статья о помолвке её сестры. Я вырезал заметку и сохранил в тетрадке, куда складывал всё связанное с Дафной, что смог найти.

Тетрадь быстро переросла в игру. Вначале я предполагал, что Гринграсс что-то замышляет, потому что я продолжал слышать о ней со всех сторон. Тетрадь была логичным способом сохранить мои наблюдения о ней свежими и всегда под рукой. Мои подозрения не иссякали, а вот тетрадь закончилась. Кроме перечня событий, в тетради было собрано впечатляющее досье её достижений. В ней так же были достаточно точные заметки о том, что думают о Дафне окружающие.

Никто её не любил, это было предельно ясно. Гриффиндор ненавидел Дафну, потому что она была из Слизерина. В то же время слизеринцы ненавидели её, потому что она была слизеринкой и главное какой! Забини ничего не придумал. Она была талантлива в изучении магии, и в то время как моральные ценности у слизеринцев были схожими, также они единодушны и в эгоцентризме, что делало Дафну крайне опасной. Этот её талант бесил Рэйвенкло, хотя некоторых раздражала её манера поведения. Сложно сказать, чем она насолила Хаффлапаффу, поскольку тогда они всё ещё шушукались о том, как Сьюзен Боунс и Хейди МакКей застукали в кладовке целующимися.

(Кстати, их нашёл именно я. Это воспоминание в омуте памяти я частенько прокручиваю...)

То есть все в Хогвартсе её обожали. Да, знаю, я противоречу сам себе, но спешу добавить, что, хотя никто не хотел быть её другом, каждый желал быть рядом с ней. Блейз может служить самым банальным примером всех остальных учеников; хотя у него, в отличие от остальных, было одно странное и весьма неверное убеждение: он считал себя намного лучше Дафны.

Неправильность этого убеждения можно увидеть во всем: Луна ужом вертелась, чтобы на Зельях ей выпало сесть вместе с Дафной, Джастин Финч-Флетли старался специально для неё открывать двери. Чёрт, даже Юэн Аберкромби сворачивал со своего намеченного пути, чтобы попялиться на её грудь, а он же педик до кончиков ушей.

Такую загадку невозможно было проигнорировать. Я просто обязан был обратить на неё внимание. Это было странно, но я был словно ею околдован, причём настолько сильно, что даже прошёл проверку на проклятья и зелья у мадам Помфри. Тесты не выявили ничего, кроме остатков лечебных зелий. Но они вне подозрений, потому что их я варю себе сам.

Мои чувства к ней имеют право на жизнь. Я не трус, и поэтому сразу понял, что нужно к ней приблизиться. В первый раз в жизни я почувствовал нечто... нечто фундаментальное, наверно, к кому-то. И потому я знал, что поступаю правильно.

Итак, первые два месяца я наблюдал за ней с помощью Карты Мародеров и отслеживал её расписание при каждом удобном случае. Всё это фиксировалось в тетрадке и во время написания впечатывалось в мозг. Нельзя сказать, что Дафна постоянно придерживалась одних и тех же маршрутов, но всё-таки был предел множеству перестановок в распорядке её дня. Я не собирался использовать карту слишком часто. После того, как я мог в трёх из четырёх случаях предсказать, где сейчас находится Дафна, карта для поисков использоваться перестала. Она нужна была только для изучения расписания. Карта была откровенным жульничеством. Я хотел испытать острое наслаждения погони, которое приходит во время ухаживания — ликующее счастье, пока ты сидишь в засаде, и миг удовольствия от улыбки моей возлюбленной.

Что сказать. Я всегда знал, где она может быть. И я не ожидал, что она сразу мне улыбнётся.

~*~*~*~

— Да-а-а-а-афна, — тяну я, дразнясь, когда она появляется из-за угла.

Дафна издаёт испуганный визг при виде меня.

— О Мерлин, Поттер! — восклицает она, хватаясь за сердце. У неё сбилось дыхание, лицо порозовело. Это так очаровательно, что мне хочется поцеловать её прямо здесь и сейчас.

Я снимаю иллюзию крови, капающей с моей головы, следующим взмахом палочки мои ноги отклеиваются от потолка, а с третьим заклинанием я уничтожаю все остальное. Медленно приземляюсь на пол.

— Тебе понравилось? — спрашиваю. И продолжаю улыбаться, ожидая неизбежной похвалы. Я могу быть ужасно изобретательным, когда влюбляюсь.

— Это было... пугающе, — отвечает она.

Я улыбаюсь.

— Благодарю.

Она чуть поворачивает голову на голос. Нет, я не сумасшедший, даже в тёмном коридоре я замечаю, что действительно напугал её. Дафна волновалась за меня. О, боже. Пора спасать ситуацию.

— Я не хотел так сильно напугать тебя, — произношу скороговоркой, а лицо перекосилось. Надеюсь, ей это покажется милым.

— Поттер...

— Я хотел просто удивить тебя, ну и, быть может, показать тебе немного магии...

— Поттер...

—...я совсем не хотел тебя пугать. Прости. Прошу, не надо меня ненавидеть.

— Поттер!

Дафне не нужно повышать голос, чтобы я услышал её (я всегда её, в конце концов, слушаю), но она об этом не знает. Я обращаю на неё всё своё внимание.

— Слушай, Поттер, — наконец говорит она, — т-ты действительно меня немного напугал. Но ничего смертельного. Я тебя не ненавижу, я... — она запинается на секунду, прежде чем взглянуть мне прямо в глаза. — Зачем ты за мной следишь?

Такого вопроса я не ожидал и поэтому предельно честно ответил:

— Потому что я тебя люблю.

Превосходно, Поттер.

Дафна, похоже, такого ответа тоже не ожидала и, даже если подозревала, сейчас выглядит шокированной.

— Что? — переспрашивает. — Что?

—Я тебя люблю, — повторяю. Теперь слов назад не взять. Либо она меня отвергнет, либо примет признание. О, Мерлин, не так же скоро. Если есть в этом мире справедливость, так пусть эта девушка ответит мне взаимностью...

— Но ты меня даже не знаешь! — выпаливает она.

Мне словно нож воткнули в сердце. Мне остаётся только всеми силами избежать заражения. Отвожу взгляд.

Дафна тоже видит это, и она тоже совсем немного отводит взгляд.

— Нет уж, Поттер, не нужно мне тут твоей коронной мордочки раненного щенка, — она разозлилась. — Ты не можешь просто так подобное сказать и ждать, что я тебе тут же признаюсь в ответ.

— Прости, что надоедал тебе, — говорю. Разворачиваюсь, чтобы уйти.

Она хватает меня за плечо. Если бы мне не было бы так хреново внутри, я бы прыгал от радости — она первый раз дотронулась до меня.

— Поттер, прекращай, — просит она. — Остановись и поговори со мной минутку. Раньше у тебя проблем с этим не было.

— Тогда я не знал, что ты меня ненавидишь.

Дафне, кажется, приходится выдавливать из себя следующую фразу.

— Я тебя не ненавижу.

Она качает головой, и её тёмные волосы рассыпаются, словно от лёгкого сквозняка в замке. Но тут же добавляет:

— Но, Поттер, ты меня совершенно не знаешь. Правда. Могу поспорить, что ты даже не знаешь моего второго имени или мою любимую еду. А это совершенно к делу не относится. Почему ты думаешь, что любишь меня? Мы практически не общались, и заговорили только из-за того, что ты выскакивал на меня из-за угла.

— Почему я тебя люблю? — я привычно взвешиваю свой ответ. Всё равно перебираю эти «почему» перед сном, чтобы уснуть. — Прежде всего потому, что я не могу не восхищаться твоим умом.

— Гермиона тоже умна, — парирует Дафна, — и ты с ней намного ближе знаком. Так что в том ничего особенного нет.

— Ага, но Гермиона умна благодаря прочитанным книгам, а не мозгам. Если я захочу что-нибудь узнать, я спрошу у Гермионы. Если я захочу что-нибудь обсудить, то первым человеком, к которому бы я пришёл, была бы ты.

Дафна замерла, и я воспринимаю это как благословение продолжать.

— Во-вторых, мне очень интересна твоя личность. Как я уже говорил, я нахожу тебя интригующей и очаровательной. Ты держишь более отстранено в плане эмоций, чем я. И ты более сложна психологически. Из-за этого меня к тебе тянет.

— Хорошо, — отвечает она, а голос дрожит.

— В-третьих, я ценю то, что у тебя нет этой заносчивости чистокровных, как у многих слизеринцев. И в-четвертых, я ценю то, что ты поддерживаешь оборотней.

— Как ты...

— Я видел, как ты плакала, когда объявили об увольнении профессора Люпина, — почти перебиваю. Конечно же, я тогда не заметил, как она плачет, но я увидел это, когда пересматривал воспоминания в омуте памяти. — А ещё Министерство ведёт учёт всех, кто сделал определённый взнос в благотворительные фонды — так они вычисляют подозрительных личностей. Ты внесла более двухсот галлеонов в «Фонд правозащиты оборотней». Несравнимо с малфоевским вкладом, но это лишь показывает, что ты отдала свои собственные деньги. Я этим восхищён.

И конечно же мне нравится, как ты выглядишь. Когда ты не одета в мантию, я могу увидеть, как из-под жакета выглядывает твоя блузка. А сидит она на тебе божественно. Твоя кожа несравнима ни с чем. Твои глаза словно затягивают меня в омут, а твои волосы просто прекрасны.

Я протягиваю к ней руку, чтобы пропустить одну маленькую прядь между пальцами и дважды аккуратно провожу пальцем по её скуле. К её чести, она даже не дёргается. Её волосы точно такие же, как я представлял, и когда я опускаю свою руку, не смея злоупотреблять её добротой слишком долго, то чувствую отголосок запаха цитрусов.

Перед тем, как я снова говорю, на секунду воцаряется тишина.

— Почему я люблю тебя? Я нахожу тебя опьяняющей. Не могу поверить, что кто-нибудь, взглянув на тебя хоть раз, может не влюбиться.

Она молчит, но я уверен, что сейчас Дафна собирается с мыслями. Ей потребовалась минута, чтобы сформулировать ответ.

— Это очень мило, Поттер, — говорит она. — На самом деле, мне первый раз довелось услышать так много приятного о себе.

— Я могу поручиться за каждое своё слово, — добавляю искренне, — и поверь мне, я пытаюсь тебя узнать. Ты спросила меня об очень лёгких вещах. То есть, я хочу сказать, что знаю, что твоё второе имя Алексис, а твоя любимая еда — мороженное, но мне хочется узнать еще больше.

Дафна, похоже, не знает, что сказать. Она выглядит растерянной. Наконец, она открывает рот и выдает то, что у неё крутиться в голове, — это заметно.

— Но я совершенно тебя не знаю, Поттер.

— А что обо мне знать? — спрашиваю, пожав плечами. — Восемнадцать лет. Шрам на лбу. Неплохо играю в квиддич. Как-то раз убил кое-кого, но я лучше вспомню о том, что превосходно целуюсь, — я хотел добавить, что ещё лучше трахаюсь, но это же Дафна, а я очень, очень хочу ей понравиться.

Дафна, видимо, пришла в себя.

— Я с тобой даже не общалась толком, — отвечает так, ка будто это всё решает, — и твоё резюме не даёт полной информации, уверяю. Я не...

— Ну, тогда ты знаешь выход, правда?

Дафна вздыхает.

— Поттер...

— Да-а-а-афна, — отвечаю, дразнясь.

— Для тебя — Гринграсс, Поттер.

— Для тебя — Гарри, Дафна.

Она снова вздыхает.

— Гарри, я не заинтересована...

— Выход в том, — говорю, — что нужно просто провести немного времени вместе. Узнать друг друга поближе, понимаешь?

— Я не...

Я не хочу слушать её возражения.

— Это не займёт много времени. Просто побудем в библиотеке один вечер вместе. Черт, мы можем сделать там нашу домашку по Чарам!

— Поттер, прости, мне это не интересно.

— Я не принимаю отрицательного ответа, Гринграсс. Только одно свидание.

— Поттер, нет.

— Ну же, — я делаю губки бантиком. — Просто дай мне один шанс. Обещаю, ты не пожалеешь.

— Уже жалею, — отвечает, пытаясь обойти меня.

Я иду спиной вперёд, оставаясь перед ней.

— Одно свидание. И только. Я открою тебе столько секретов Хогвартса, сколько не знает никто другой. Но осталась ещё последняя, самая драгоценная загадка, и она прямо передо мной. Прошу, позволь мне её разгадать.

Она останавливается и смотрит на меня.

— Одно свидание. Хорошо. Теперь сгинь.

— Правда? Замечательно! — я удивлён, что она сдалась так быстро.

— Это ещё неизвестно, — отвечает она. — А теперь свали куда-нибудь.

Я отступаю.

— После вас, милая леди.

Дафна вновь вздыхает.

— Поттер, ты меня, что, до самых подземелий провожать будешь?

— Ты ведь направляешься не туда, — парирую. Конечно, я не могу быть уверен, но я могу предположить, что она шла к кухне за шоколадом. Она берёт его каждый раз перед месячными. Знаю, что на этой неделе она будет чуточку прекрасней.

Её взгляд пронзает меня так, как только он на это способен.

— Поттер, ты жуткий.

— Сочту это за лесть, — улыбаюсь. — Я хочу сказать, что быть рядом с тобой, быть возле тебя, просто слышать твоё имя, — всё это опьяняет. Не хочу быть жутким. Просто не могу сдерживать желание быть рядом с тобой всё чаще и чаще.

— Ладно, иди и напейся чем-нибудь другим, — перебивает Дафна. — Честно, Поттер, ты себе не представляешь, как я уже жалею о своём согласии. Просто... исчезни, пока я не передумала.

— Ладно, — соглашаюсь, — я принимаю подсказку. До скоро встречи, Дафна.

— Слишком скорой, — бурчит Дафна, а я смеюсь над её подколкой и посылаю ей воздушный поцелуй, перед тем как покинуть её компанию и направиться обратно по коридору, ведущему в главный холл.

Я всё ещё поражён своей удаче. Я пойду на свидание с Дафной Гринграсс. Прекратить по-идиотски улыбаться я не в состоянии.