От ненависти до... любви? (гет)

Занятая решением загадки под названием «новый Драко Малфой», в последующие дни я попыталась узнать, что произошло с младшим Малфоем после окончания Хогвартса.

Начать я решила с газет. Несколько дней пролистывала все выпуски «Пророка» со времени победы над Волдемортом. Первые месяцы вполне ожидаемо были посвящены судебным процессам по делам сторонников Тёмного лорда. Тогда имя Малфоев мелькало по нескольку раз в каждом номере. Затем, после вынесения оправдательного приговора, — уже реже. Спустя несколько недель тишины о них начали писать снова — но теперь уже о финансовой помощи, оказываемой ими Хогвартсу и больнице Святого Мунго, о том, насколько помогла информация, предоставленная Люциусом Малфоем, в поимке пожирателей смерти. Причём чем дальше, тем их имя мелькало всё чаще и чаще («Кто бы сомневался, — подумала я, — что им удастся обелить себя»), но... всё чаще и чаще старший Малфой был один. Фотографии Драко с газетных страниц постепенно исчезли, а в статьях если о нём и упоминалось — то только в вопросах о том, чем занимается сейчас Малфой-младший, и в ответах его отца, что сын помогает ему в семейных делах.

После этого я решила поговорить с Минервой — пусть она и не особо благоволила к слизеринцам, но за судьбой своих многочисленных учеников всегда старалась следить. Но в случае с Драко Минерва ничем не могла помочь. Она знала о нём ровно столько, сколько писали газеты.

Оставались только два человека, которые могли бы помочь мне что-то узнать: Гарри — как должностное лицо Мракоборческого центра, и Джинни — как особа, постоянно вращающаяся в обществе. Хотя Аврорат и не переставал следить за Малфоями, несмотря на оправдательный приговор, Драко, можно сказать, выпал из поля зрения мракоборцев. Последние два года он почти безвылазно находился в семейном имении. Рассказ Джинни оказался чуть более информативным, но основывался в основном на светских сплетнях. И единственный вывод, который я для себя смогла сделать — что Малфой не общался и со своими бывшими сокурсниками тоже. Во всяком случае, из разговоров бывших слизеринцев можно было понять, что никто с Драко уже давно не встречался и не переписывался.

В общем, несмотря на все старания, Малфой так и оставался загадкой. И ответ на неё я нашла неожиданно и не там, где искала.

* * *

В одну из тех суббот, которые я, к своему величайшему сожалению, вынуждена была провести в поместье, я проходила по какому-то новому для меня коридору. За предыдущие недели особого желания исследовать имение, вопреки природной любознательности, у меня не появилось: Малфой-мэнор всё ещё был для меня местом пыток. Но в этот раз я решила посвятить время обходу незнакомых мне уголков. Завернув за очередной поворот, я услышала ругательства, перемежавшиеся с характерным шипением — человек явно получил какую-то травму. Спустившись по небольшой тёмной лестнице в подвал, я вошла в лабораторию. Возле стола, на котором стоял котёл с выплеснувшимся из него зельем, в том месте на плече, куда попала жидкость, Драко пытался оторвать от себя лоскуты испорченной одежды. Только делать это одной рукой ему явно было несподручно. Мгновенно поняв, что произошло, я подскочила к нему и аккуратно, стараясь не причинять боли, очистила рану, а затем так же аккуратно смазала её противоожоговой мазью, которую Малфой призвал манящими чарами.

— Скоро всё пройдёт, — зачем-то сказала я и, оглядевшись, спросила: — Это твоя лаборатория?

Дождавшись утвердительного кивка хмурого Малфоя, я попросила:

— Можно мне посмотреть лабораторию? Пожалуйста! — добавила я умоляюще.

Драко взглянул на меня исподлобья, но буркнул:

— Смотри.

Лаборатория была не очень большой. Посередине находились три стола, у стен — шкафы с ингредиентами. Взглянув на них поближе, я увидела, что ингредиенты расставлены в идеальном порядке и, не удержавшись, хмыкнула.

— Что смешного нашла, Грейнджер? — недовольно спросил за моей спиной Малфой.

— Просто подумала: мир может и рухнуть, а Малфоев это всё равно не коснётся, — выдала я первое пришедшее в голову объяснение, не желая задеть самолюбие Драко даже лёгкой насмешкой над качеством, в общем-то, просто необходимом при работе в лаборатории, и пояснила: — Я об ингредиентах. Смотрю, есть и редкие, и даже запрещённые. Извини, если обидела. Я не хотела, — быстро добавила я, заметив сердитый взгляд Драко.

— У меня есть разрешение на использование запрещённых ингредиентов, — нахмурившись, сказал Малфой.

— То есть ты занимаешься зельями профессионально? — спросила я, надеясь узнать о своём новом родственнике хоть что-то.

Поняв, что ответа не дождусь, я попрощалась и вышла.

Но через несколько дней я снова спустилась в лабораторию. Не знаю, почему я решилась прийти туда без приглашения. Может быть, мне это только казалось, но я считала, что именно там я смогу узнать, что же произошло с Драко. А узнать это было нужно — однако я сама не смогла бы объяснить, почему. Во всяком случае, тогда этого объяснить я бы не смогла. Мне было непонятно, почему Драко позволил мне помочь ему обработать рану, а потом и посмотреть лабораторию. Ну, возможно, против моей помощи с обработкой раны он не стал возражать, потому что ему было очень больно, сам он справиться с этим не мог, а попросить кого-то помочь... Порой мне кажется, что если Драко Малфой попросит кого-то о помощи, то он перестанет быть Драко Малфоем. Причём приказ помочь, отданный эльфу, сам Малфой тоже расценивает как просьбу о помощи — такая вот странность. Но ведь ничто не мешало ему потом попросить (или потребовать), чтобы я покинула лабораторию — однако Малфой этого не сделал. И вот выяснить причину такого его поведения мне почему-то казалось очень важным.

— Можно, я посижу здесь? — попросила я Драко. — Я не буду мешать, обещаю.

— Библиотека тебя уже не прельщает? — хмыкнув, спросил он.

— Прельщает. Очень прельщает. Просто сегодня что-то не могу сосредоточиться на чтении, — в тон ему ответила я.

Драко неопределённо махнул рукой, и я расценила этот жест как разрешение.

Затем мои посещения стали повторяться всё чаще и чаще, и теперь много времени вместе мы проводили уже не только в библиотеке, но и в лаборатории. Мне нравилось наблюдать, как Драко колдует над котлами. В эти минуты он становился другим. Каким-то... воодушевлённым, что ли...

Однажды, когда я, по своему обыкновению, сидела в уголке, наблюдая за Малфоем, он неожиданно спросил:

— Грейнджер, сколько тебе понадобится времени, чтобы растолочь содержимое этой ступки в порошок?

Спросил так, как будто знал, что я не откажусь помочь. Хотя почему — как будто? Он точно знал, что я не откажусь.

Подойдя к столу, я посмотрела, что мне придётся толочь — рука скелета.

— Минут пятнадцать, может быть, двадцать, — ответила я.

— Хорошо, двадцать минут. Начнёшь, когда я скажу, — кивнул Драко.

Я быстро накинула защитную мантию и потуже переплела волосы, затем встала у рабочего стола напротив Малфоя, ожидая его сигнала.

Минут через десять он велел начинать. Когда в ступке оказался мелкий порошок, Драко аккуратно всыпал его в зелье, помешал три раза по часовой стрелке, три раза — против и погасил огонь. Над котлом тут же образовался серебристый туман, который исчез через пару секунд, а само зелье начало быстро густеть.

— Кажется, получилось, — с восторгом выдохнул Драко.

— Что это? — даже не пытаясь скрыть любопытства, спросила я.

— Мазь. Альтернатива костеросту, — ответил он.

— Что? — изумлённо воскликнула я. — Ты... Как ты вообще сумел до этого додуматься?!

Драко самодовольно улыбнулся: моё удивление ему было вполне понятно.

— Вообще-то сначала я пытался всё-таки улучшить вкус костероста. Но потерпел неудачу, как и многие зельевары до меня. А потом меня как осенило: а если послать к чёрту этот вкус и подойти к проблеме принципиально по-новому?

Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что Драко, по-видимому, и в самом деле доволен результатами своего опыта, если рассказывает всё это грязнокровке, но я отогнала её прочь — сейчас мне действительно было интересно, чем занимается мой бывший однокурсник.

— И сколько времени ты потратил на её изготовление? — спросила я.

— Около полутора лет, — ответил Драко.

— Невероятно! Нет, правда, это потрясающе!

Только много позже я поняла, что именно искреннее восхищение, которое я выказала тогда, и положило начало нашей дружбе, которая длится до сих пор. А теперь-то я прекрасно знаю, что в то время ему не хватало не только одобрения, но и простого внимания окружающих. Потому что иначе он никогда не стал бы с видимым удовольствием рассказывать мне о своих исследованиях: в основном медицинских, но также бытовых и даже косметических.

— Потрясающе! — повторила я, когда он закончил свой рассказ. — А как ты будешь проверять практическое действие мази?

— Как зельевары проверяют действие своих зелий, Грейнджер? — снисходительно спросил Драко, словно разговаривал с несмышлёным ребёнком.

— На себе?! Ты что, хочешь сломать себе руку? — недоумевая, спросила я.

— Ну, зачем всю руку? — хмыкнул он. — Можно обойтись меньшими жертвами.

— Но для зельевара руки — это всё!

— У тебя есть другое предложение? — насмешливо произнёс Драко.

— Вообще-то есть. — Я сама удивилась, насколько быстро я приняла решение, но в следующую секунду я поднесла палочку к мизинцу на левой руке, прошептала заклинание — палец мгновенно стал «резиновым», как у Гарри на втором курсе после «лечения» Локонса. — Я буду твоим подопытным кроликом.

— Грейнджер, ты сумасшедшая. А если мазь не подействует? — Кажется, мой поступок впечатлил его.

— На этот случай есть костерост, — немного легкомысленно ответила я.

— А если подействует не так, как я предполагаю?

— Тогда сегодня у мадам Помфри появится пациентка в моём лице. Брось, Малфой, что-что, а способности к зельеварению у тебя всегда были.

С этими словами я протянула ему руку. Драко аккуратно нанёс мазь и зафиксировал мизинец так, чтобы он не соприкасался с безымянным пальцем. Прошло около часа, прежде чем палец начало покалывать. Я чётко описывала свои ощущения, а Драко скрупулёзно, по минутам, записывал их. Когда, наконец, новые кости выросли, мы оба были просто ошарашены: мазь действовала не только относительно безболезненно, но и почти в два раза быстрее!

— Уф-ф-ф! — выдохнула я. — Не думала, что скажу это когда-нибудь тебе, Малфой, но ты — гений!

И порадовалась, увидев на лице Драко улыбку, напомнившую мне прежнего Малфоя — только в этот раз улыбка была не самодовольной, а просто довольной. Довольной от хорошо выполненной работы.

— Ну, и когда ты собираешься обнародовать своё достижение? — спросила я.

Улыбка тут же погасла.

— Пока не знаю, — хмуро ответил Малфой, начиная наводить порядок в лаборатории.

— Драко, — осторожно сказала я, увидев резкую смену его настроения. — Что случилось?

— Ничего не случилось. Просто я устал сегодня.

— Драко, — попыталась я продолжить разговор, — ты что, не хочешь, чтобы кто-то узнал...

— Грейнджер! — взорвался Малфой, и я даже вздрогнула от неожиданности. — Я же вежливо дал тебе понять, чтобы ты от меня отстала. Если не понимаешь — больше не суйся в мою лабораторию. Не смей сюда приходить, поняла?!

Я закусила губу. Мне очень хотелось добиться от Драко ответа, почему вдруг такой, в общем-то, безобидный вопрос привёл его в такую ярость. Целый день у Малфоя было хорошее настроение, и весь день мы провели вместе, разговаривая почти по-дружески. Но, сделав несколько глубоких вздохов, я сдержала себя: если я начала бы настаивать, он мог вообще никогда со мной больше не заговорить. Я решила, что подумаю обо всём спокойно, и когда найду подходящее объяснение его поведению, поговорю с Драко ещё раз. Попрощавшись, я тихонько вышла.

* * *

Два дня я провела в раздумьях. Ответ обнаружился на второй день в моей ванной комнате.

Вернувшись из Хогвартса и поднявшись в свою комнату, я взяла с полочки в ванной комнате почти пустой флакон и спустилась в лабораторию.

— Я же сказал, чтобы ты больше не приходила, Грейнджер, — начал было Драко, но я, проигнорировав его реплику, молча поставила перед ним флакон. — Что это? — спросил он.

— Нам нужно поговорить, Драко, — мягко сказала я.

— Нам нужно? Мне — не нужно, — резко ответил Драко.

— Нужно. Тебе — нужно, — настойчиво продолжала я.

— О чём нам с тобой говорить, Грейнджер?

— Об этом, — я показала на флакон.

— Говори, что хотела, и убирайся, — Драко встал передо мной, сложив руки на груди.

Я сделала глубокий вздох: Малфой пошёл на контакт, теперь самым главным было правильно построить разговор.

— Несколько месяцев назад я купила в аптеке мистера Малпепера средство для облегчения расчёсывания волос, которое он мне расхвалил, — сказала я. — Обычно я такие вещи не сильно жалую, но это средство и впрямь оказалось очень хорошим, поэтому с тех пор я пользуюсь им регулярно.

— И зачем ты мне это рассказываешь? — надменно посмотрел на меня Драко.

— Мистер Малпепер сказал, что это зелье изобрёл его племянник, и на этикетке именно так и написано.

— Если ты не в курсе, Грейнджер, — язвительно сказал Малфой, — то по действующим законам на этикетке каждого флакончика с зельем должно быть указано, кто его разработал.

— Я в курсе. Только вот племянник мистера Малпепера не может быть разработчиком этого зелья, — ответила я, внимательно глядя на моего собеседника.

Что-то дрогнуло в его лице, но продолжал он всё так же невозмутимо:

— С чего это ты так решила?

— С того, что пару недель назад ты разливал это зелье в точно такие же флаконы, — ответила я.

— Тебе показалось, Грейнджер, — сказал Драко, отворачиваясь.

— Мне не показалось, Драко, — не отступала я. — Я несколько дней видела, как ты варил это зелье. Я знаю его запах и цвет, я знаю, что флаконы такой формы используются только для этого средства. Я пользуюсь им уже несколько месяцев, Драко! Я не ошибаюсь.

— Чего ты хочешь, Грейнджер? — спросил он, вновь повернувшись ко мне. — Тебе-то что?

— Хочу понять, почему, разработав потрясающее зелье, ты не хочешь, чтобы об этом кто-то узнал, — ответила я.

— А я не хочу ничего тебе объяснять, — надменно сказал Драко.

— Подожди. Ответь мне. Только, пожалуйста, честно. — Приняв его молчание за согласие, я продолжила: — Тебя связывает какой-нибудь магический контракт, по которому ты не можешь говорить об этом зелье?

— Нет, не связывает, — прозвучал ответ тем же надменным тоном.

Я облегчённо вздохнула: это была хорошая новость. Значит, остальное я выяснить сумею.

— Ну, тогда у меня три предположения, — сказала я. — Первое — ты не хочешь, чтобы кто-либо узнал, что это ты изобрёл это зелье. Второе — мистер Малпепер каким-то образом принудил тебя к тому, чтобы ты изготавливал зелья, а разработчиком считался он.

После этих слов Драко тихонько фыркнул.

— Я тоже считаю, что это маловероятно, — согласилась я. — Поэтому остаётся ещё один вариант. И он мне очень не нравится.

— Какой же? — насмешливо спросил Драко.

— Ты попытался зарегистрировать зелье, но тебе не позволили это сделать под твоим собственным именем.

Драко едва заметно сжал челюсти, но мне этого хватило, чтобы всё понять. Просто удивительно, насколько хорошо смогла я научиться читать по его лицу в последние несколько недель.

— Значит, третий вариант.

— Тебе-то что за дело, Грейнджер? — раздражённо спросил он.

— Но ведь это несправедливо. Неправильно!

Драко рассмеялся, а потом сказал со злостью:

— Вечно вы, гриффиндорцы, со своей верой в добро и справедливость. Никогда не будет в жизни справедливости, пойми, никогда!

Некоторое время мы провели в молчании. Я напряжённо раздумывала, стоит ли предложить Драко свою помощь. С одной стороны, он очень гордый, да ёщё ко всему прочему Малфой. С другой стороны, зачем, спрашивается, мы столько боролись, если мир не изменился? Нет, он изменился, но только в том, что раньше гонимы были магглорождённые, а теперь — чистокровные. Зачем тогда была эта война, зачем тогда мы победили?

Всё-таки гриффиндорка во мне взяла верх.

— Драко, — сказала я, тщательно подбирая слова. — Ты только сразу не отказывайся. Просто подумай над моим предложением, хорошо?

Малфой ничего не ответил, но посмотрел на меня.

— Если я... придумаю что-нибудь, что позволит тебе патентовать зелья под своим именем, ты... примешь мою помощь? — спросила я.

— Зачем тебе это нужно, Грейнджер? Ты не забыла, кто я?

— Нет, не забыла, — ответила я. — Только я помню и кое-что другое.

Драко вопросительно поднял брови.

— Я помню, что ты не выдал нас, когда мог это сделать.

— Во-первых.

— Что, прости? — не поняла я.

— Ты произнесла это так, что хочется добавить: «это во-первых». Значит, есть ещё и «во-вторых».

— Есть и «во-вторых», и даже «в-третьих», — уже более уверенно продолжила я.

— Что «во-вторых»?

— Не люблю несправедливости.

— А «в-третьих»?

— А в-третьих, — я решила пойти ва-банк, — когда твой отец надел мне на руки эти браслеты, — я показала свои запястья, — ты стал частью моей семьи. А за свою семью я буду бороться до последнего.

Затаив дыхание, я ждала решения Драко. Последний довод должен был либо окончательно убедить Малфоя, либо сделать бессмысленными все мои дальнейшие попытки наладить с ним отношения.

— Только при одном условии: каждый свой шаг ты будешь согласовывать со мной, — наконец ответил Драко.

— Это даже не обсуждается. Разумеется, — облегчённо выдохнула я.

* * *

Несколько дней я обдумывала различные варианты, но с Драко не заговаривала. Мне хотелось поддержать его интерес, и, судя по тому, как выразительно несколько раз Малфой смотрел на меня, мне это удалось.

Наконец, он не выдержал и заговорил первым:

— У тебя уже есть план?

Не показав, насколько я довольна таким поворотом событий, я кивнула:

— Даже два. Первый — воспользоваться своим именем и заставить министерских сотрудников работать честно. Но этот план, я так понимаю, тебя не устраивает? — Драко отрицательно помотал головой. — Поэтому оставим его на самый крайний случай.

— А второй?

— А второй — сделать так, чтобы министерская комиссия сочла за честь запатентовать твои изобретения.

Видно было, что эта идея Драко очень и очень нравится, но себе Малфой позволил спросить только:

— Каким образом?

— Расскажи, что ты делал после Хогвартса. В плане обучения?

— Закончил восьмой специальный курс. Затем год обучения высшим зельям в Академии. Всё.

— Подожди. Разве высшие зелья изучают не три года?

— Я закончил экстерном.

Слова Драко вызвали во мне восхищение — ни больше, ни меньше. Когда я училась в академии, я сумела опередить программу всего лишь на полгода. Малфой же трёхлетнее образование сумел закончить всего лишь за год, и это при том, что зельеварение намного сложнее рун. Ну, вы понимаете: хоть я и помнила почти всё, что было связано с рунами, знать это наизусть мне было достаточно только до тех пор, пока я не сдала экзамены. Для переводов текстов к моим услугам всегда были словари. Малфою же свойства всех ингредиентов знать наизусть нужно было всегда и в любую минуту суметь (а иногда и просто успеть) применить эти знания. Однако внешне я своего восхищения не показала:

— Понятно. И всё?

— Всё.

— То есть, звания мастера у тебя нет?

— Нет, — ответил Драко, поняв, наконец, направление моих мыслей.

— А что у нас требуется для получения звания мастера? — хитро улыбнувшись, спросила я.

— Пять лет практической работы в лаборатории, где есть исследовательское направление.

— Либо?

— Либо изобретение или открытие в области зельеварения.

Я торжествующе посмотрела на Драко.

— Альтернатива костеросту! — сказали мы хором.

— Такой план тебя устраивает? — спросила я.

— Вполне, — ответил Драко, и было видно, что он очень доволен.

— В таком случае, ты позволишь мне рассказать о костеросте мадам Помфри и Минерве... профессору МакГонагалл? Думаю, нам понадобится их помощь.

Драко кивнул.

Действуя по намеченному плану, я попросила директора рассказать о правилах присвоения звания мастера. Помимо того, что мне уже было известно, Минерва рассказала, что комиссия, которая присваивает звание мастера, собирается два раза в год — осенью и весной. Поскольку до весенней комиссии оставалось несколько месяцев, а бумаги, которые необходимо было заполнить, оказались не такими уж сложными, мы с Драко решили, что заявку лучше будет подать как можно позже, чтобы не привлекать раньше времени внимание министерских работников, а вместе с ними — и внимание всего магического общества, среди которого эта новость не замедлит распространиться. Всё равно торопиться нам было некуда.