Условие выхода (гет)

"Проводник душ в подземном царстве". Карта Меркурий, колода Симболон

Первые десятка два ярдов единорог плыл со скоростью торпедного катера, и, как положено торпедному катеру, ходу ему хватило ненадолго. Вода была ледяная, течение быстрое, и бедолага начал задыхаться, биться, закидывая рог и панически тараща глаза. Гермиона обязательно бы слезла с него и поплыла рядом, если бы умела плавать. Она помнила, как едва не утопила Виктора на финише — он не сразу понял, что на воде она держится, как топор…

Но она всё ещё ведьма.

— Mobilicorpus!

Они поднялись над седым потоком ярда на два с половиной и повисли

— Давай, — Гермиона похлопала единорога по шее, — шевели копытами.

Он не отреагировал. Висел в воздухе и обтекал, как тряпка.

— Драко, — выговорила она, — мне очень тяжело нас держать, а сдвинуть с места вообще не получается. Я прошу тебя, иди!

Он вздрогнул и неуверенно попробовал пойти, опираясь о воздух. Получилось. Гермиона тихо простонала от напряжения, и тогда он поскакал к берегу шаткой рысью.

Было невыносимо тяжело — темнело в глазах, дрожали руки, опасно напряглись мышцы живота. Как будто это она везла единорога, а не наоборот, хотя, в известном смысле, так и было.

До берега она всё-таки не дотянула, но плюхнулись они на мелководье. Единорог выполз на сушу, таща на себе бесчувственную Гермиону, лёг и отключился.

Леденящий ветер, тянувший от реки, привёл Гермиону в себя. Стуча зубами, она высушила мантию, потом, подозрительно принюхавшись к исходящему от воды неприятному запаху, наложила на себя Очищающее. После чего занялась своим незадачливым средством передвижения. Средство изображало из себя падаль, да не простую, а мокрую, грязную и жалкую. Гермиона высушила и вычистила белую шерсть, и единорог снова стал прекрасен, но в себя приходить отказывался. Гермиона растёрла ему уши, сильно подула в каждую ноздрю, наконец, крепко дёрнула за бороду — безрезультатно.

— Нечего, нечего! — сказала Гермиона, — мне тоже досталось.

Единорог продолжал лежать тушкой.

Гермиона вытащила из сумочки большой термос и свинтила обе чашки-крышки. Над ядовитой рекой, над тёмными берегами, под адскими сводами поплыл запах кофе. Задрожали словно покрытые изморозью ресницы, и между ними блеснуло живое серебро. Единорог поднял голову и принюхался.

— Хочешь? — спросила Гермиона.

Он встряхнулся и, весь дрожа от слабости, поднялся на ноги. Гермиона вытащила из сумочки его одежду, положила на землю и отвернулась. И так и сидела, пока рука Малфоя не протянулась через её плечо. В руке была чашка кофе. Она кивнула и взяла чашку.

Они сидели и отпивались кофе, разглядывая мрачный пейзаж, насколько хватало глаз. Хватало недалеко — было почти темно, справа была река, слева обрыв. Из глубины обрыва поднималось синее зарево, веяло сухим жаром и несло серой, и ещё каким-то, почти вкусным, запахом, вроде расплавленного асфальта. Почва слегка подрагивала.

Малфой поставил пустую чашку на землю и сказал:

— Спасибо.

— Какая муха тебя укусила? — злобно осведомилась она.

— Просто я увидел Винса, и… ну… даже не знаю. Не то, чтобы обрадовался, конечно, просто немного растерялся. Он настолько… настоящий, что мне показалось, что он жив, невредим, как будто и не горел…

— Ты был так к нему привязан?

— Тебя это удивляет?

— Да. Он ведь не был тебе другом. Так, телохранитель, причём не очень надёжный. Он отказался от тебя, помнишь?

Малфой молчал. Она посмотрела на него и встретилась с его внимательным взглядом.

— Ай да гриффы, — сказал он.

— Какого чёрта! — взорвалась Гермиона. — Отвратительная, безмозглая, бессердечная, трусливая туша! Он запустил в меня Смертельным, в конце концов! Он чуть не убил нас всех, и тебя, в том числе! Он вызвал Адское пламя!

У Малфоя вырвался сухой смешок.

— Идиот, — пробормотал он.

— Перестань мучиться из-за того, что не удержал триста фунтов жира одной рукой! Ты сделал всё, что мог.

— Он верил, что сумеет взять Поттера. Кретин. Хотел выслужиться перед Лордом, бедное пушечное мясо. И при жизни был ни на что не годен, и в Аду ему места не нашлось…

— Такое впечатление, что ты говоришь о себе.

— У меня тоже такое впечатление. На его месте должен был быть я.

— Умрёшь — будешь.

— Спасибо на добром слове.

— Обращайся, если что.

Они помолчали, дуясь друг на друга, потом Гермиона спросила:

— Как ты его нашёл в этой толпе?

— Хороший вопрос! — оживился Малфой, — может, сама на него ответишь?

Она молча уставилась на него. Ей было, мягко говоря, не до ответов. Кофе согрел её, но началась реакция на пережитый стресс, и теперь её била нервная дрожь.

— Грейнджер, ну подумай немного! Не разочаровывай меня!

— Хочешь, я тебя скину обратно в речку?

— Ладно, даю подсказку, — быстро сказал Малфой, — старые связи!

— Что?!

Он задрал левый рукав. Бледная, но чёткая тень Тёмной Метки лежала на белой коже. Гермиона непроизвольно стиснула зубы. Малфой глянул на неё и быстро опустил рукав.

— Извини, — сказал он, — прости. Я тебя напугал?

— Нет, — резко ответила она, — просто стало противно.

— Противно или нет, но работает! Я учуял кого-то из… наших, а если бы подождал несколько секунд, то почувствовал бы, что это именно Крэбб, и никто другой.

— Я думала, это связь только с вашим хозяином.

— У всего на свете есть побочный эффект. Иногда это мешало, чаще бывало удобно. Ну, а для наших поисков это просто замечательно, согласись.

— Соглашусь, — вздохнула Гермиона. — Но ведь радиус действия небольшой, так? Всё равно придётся лезть в самое пекло.

— С тобой — запросто, — хохотнул Малфой, — если что, ты нас выручишь.

Он вдруг прямо и угрюмо посмотрел Гермионе в глаза.

— Мне нет прощенья. Я подставил нас обоих и, кроме того, потерял голову. Если бы не ты, мы бы погибли. Я твой должник.

— Ну-ну, — сказала она, — не говори ерунды. Ты меня из воды вытащил, так что, считай, квиты. Но впредь уж постарайся думать, куда скачешь.

Она посмотрела на осунувшееся лицо Малфоя, вынула из сумочки и протянула ему запакованный в фольгу сэндвич. Прислушалась к себе и вынула ещё один.

После нескольких минут сосредоточенного жевания Малфой вопросил:

— Где моя книжка?

— Моя книжка, — поправила Гермиона и полезла в сумочку.

— Не мелочись, — рассеянно попросил Малфой, листая "Божественную Комедию". Гермиона с любопытством следила за ним. Вот он расширил глаза и растерянно оглянулся на реку.

— Подожди, мы что, форсировали Ахерон?

— Ага, — с удовольствием ответила она, — надо понимать, с перепугу.

— Не спорю, — хмыкнул Малфой, — а где Харон?

— На рабочем месте, наверное. Хочешь с ним познакомиться?

— Просто интересно посмотреть.

Они встали и взглянули вдоль реки. Примерно в полумиле от них огромный старик огромным веслом двигал огромный чёлн, кишмя кишащий душами. Выглядело это нереально, жутко и немного комично, как классическая оперная декорация.

— Мерлин, — сказала Гермиона, — какое-то средневековье. Здесь ведь действует магия, неужели старик обязательно должен грести?

— Где ты видишь старика? — презрительно спросил он. — Посмотри, как он гребёт — как заведённый. Механизм, Грейнджер, бутафория. И ты права насчёт средневековья, тогда очень любили всякие механизмы…

— Хоть и считали их творением дьявола, — закончила Гермиона.

Они смотрели, как чёлн неторопливо причалил, и как стекла с него серая толпа душ — со стонами и проклятьями, сталкиваясь, и толкая, и топча друг друга. Это причиняло им настоящую боль, но они словно не понимали этого и даже не пытались уберечься. Не говоря уж о том, чтобы уберечь окружающих.

У Гермионы вдруг брызнули злые слёзы.

— Всё то же самое, — пробормотала она, — и везде. В Аду ли, не в Аду…

Малфой покосился на неё.

— С такими нервами, Грейнджер, надо дома сидеть.

— Я бы и сидела, — огрызнулась она, — только кто же мне…

— Смотри, — перебил Малфой, — там нашёлся кто-то разумный.

Толпа беспорядочно валила прочь, чёлн уже отчаливал, и в этот момент кто-то соскользнул с плеч бутафорского гребца, спрыгнул на берег и неторопливо зашагал прямо к Малфою и Гермионе. Малфой торопливо заглянул в книгу.

— Праведник-нехристианин, — провозгласил он, — бояться нечего.

— Праведник? — недоверчиво переспросила Гермиона, — по-моему, просто ушлый тип.

— Одно другому не мешает!

"Ушлый тип" приближался к ним, беспечно поддавая ногой мелкие камешки. Когда он приблизился, выяснилось, что он напевает вполголоса какой-то жалобно-весёлый, зудящий мотивчик. Парень был невысок, иссиня-смугл и ярко одет.

— Индус! — сказала Гермиона, соединила ладони перед грудью и слегка поклонилась.

— А если ты крикнешь "Хелло!", он что, не поймёт тебя? — зашипел Малфой.

Беспечный пешеход помахал рукой, крикнул "Хелло!" и улыбнулся на весь Ад.

Гермиона даже сощурилась. Казалось, в сумрачном краю вспыхнуло маленькое Солнце, или кто-то применил Lumos Maxima. Маленький смуглый человек исчез, растворился в сиянии собственной улыбки.

— Вы тоже в Лимб? — спросила, подходя, улыбка. — Вы любезны, подождав меня. Хорошая компания везде важна, я прав?

— Вы правы, — согласилась Гермиона. — В компании веселее.

— Мы пойдём в Лимб? — недовольно спросил Малфой, — зачем? Его там не может быть — во-первых, он крещёный, а во-вторых, далеко не праведник…

— Нам нужно всё проверить, — ответила Гермиона. — Нужно заглянуть везде — вряд ли мы сможем вернуться… тем же путём, каким пришли.

— Вернуться? — переспросил маленький человек, притушив улыбку. — Вы живые?

— Да, — признался Малфой, — вас это шокирует?

— Нет-нет, — замахал руками маленький человек, — Шокирует — нет. Здесь есть кто-то, кого вы ищете, я понял. Я рад, что не пойду один. Я покажу дорогу, живые не найдут, я прав?

— Здесь есть дорога? — уточнил Малфой.

— О да, вот, — человек махнул рукой вперёд и вниз рубящим движением, — вы на ней стоите, но не видите.

Они взглянули себе под ноги. Камень, щебень, песок — какая ещё дорога?

— Не видите, — закивал нежданный проводник, — я прав. Идём?

Гермиона выразительно посмотрела на Малфоя. Он вздохнул и сунул руку за пазуху.

— Сигарету? — предложил он.