План Мародера (джен)

30 октября, 1994

Билл не был склонен к фантазиям — ликвидаторы проклятий по роду своей деятельности вообще скептически относились к сказкам о мстительных духах, живущих в тёмных, сырых склепах, — но он легко мог поверить, что коттедж Поттеров в Годриковой Лощине был населён призраками. Но не злыми духами людей, а отголосками застывших эмоций.

Ужас и паника родителей, чья любовь к своему ребёнку не знала границ, застряли в щелях разрушенных проклятием стен, когда Джеймс Поттер боролся за свою семью, а Лили Поттер умоляла сохранить её сыну жизнь. Разрушенные обломки детской сохранили ужас ребёнка, который видел, как его мать погибает, защищая его. Более того, угнетающая потеря молодой семьи читалась в свидетельствах последнего дня их жизни — тарелках, оставленных в сушилке после ужина, газете, сложенной на диване, детских игрушках, разбросанных на полу перед камином.

От этого было больно на душе.

Как и многие волшебники, Билл помнил радость и дух веселья в тот день, когда Гарри победил Волдеморта. У него сохранилось приятное чувство теплоты, вызванное детским возрастом и ностальгией. Он помнил отрывки вечеринки в Норе с соседями — взрослые ели, пили и желали всем счастья — он по-детски понимал, что в мире произошло нечто грандиозное, отчего взрослые были счастливы. Билл помнил, что в тот день в его голове даже мысли о Поттерах не пролетело.

Он думал о них потом, позже, но довольно отстранённо, когда был достаточно взрослым, чтобы понять, что на самом деле произошло той ночью — когда слышал, как мама рассказывает Джинни сказку на ночь о Мальчике-Который-Выжил; когда впервые праздновал Хэллоуин не в Хогвартсе и услышал, как отец поднимал тост за тех, кто не пережил эту войну. Но на следующий год он сам не поднял этого тоста, и не только потому, что был в Египте, а потому что не подумал об этом.

Он об этом не подумал.

Теперь же этот жалкий тост — даже не касающийся жертвы, которую единолично понесли Поттеры — казался ужасно несправедливым. Билл не мог подобрать подходящего слова, чтобы описать, насколько чертовски несправедливым он был.

Если просьба Гарри в «Пророке» почтить память его родителей была пинком под зад, то этот коттедж был ударом под дых. Биллу было так стыдно, что он не знал, куда деваться.

Две недели они систематически собирали вещи в коттедже, внимательно проверяя всё подряд на случай, если среди них окажется хоркрукс. Они начали с кухни. Обеденные тарелки с гравировками родового герба Поттеров были сложены в сундук с остальной кухонной утварью. Газета из гостинной отправилась в другой сундук, наполненный разными мелочами и предназначенный для Гарри, чтобы он рассортировал их, когда будет готов. Игрушки отправились в третий сундук, но Билл оставил плюшевую собачку с наполовину сжёванным ухом и отдал её Сириусу лично в руки.

Они оставили детскую напоследок из-за её ненадёжной конструкции — несущая стена была прожжена до основания, крыша вот-вот могла рухнуть. Они обнаружили кинжал рядом c остатками колыбели — лезвие гоблинской работы, в рукоятку был инкрустирован рубин. Несмотря на условия хранения, он не проржавел. Он не был хоркруксом, но Билл не сомневался, что для этого он и предназначался. Тем утром они спрятали его в чёрный ящик. Берти проведёт проверку, и они решат, что с ним делать.

В конце концов их главной задачей было собрать то, что уцелело, а вещи они проверяли на всякий случай.

Последняя книга опустилась в открытый сундук, и Каро остановилась.

— На этом всё.

Билл кивнул: они уже проверили мебель. Он взмахнул палочкой, и предметы, помеченные как «прочное», аккуратно сложились в сундук для мебели.

— Известно, что Сириус и Гарри собираются сделать с этим местом? — спросила Каро, поднимаясь с пола и обтирая джинсы от пыли.

— Нет. Не думаю… Не думаю, что им следует оставить его в качестве мемориала.

— Ага, — вздохнула Каро и откинула чёлку назад. — Я бы хотела всё это снести до основания и начать сначала. — Она печальным взглядом окинула комнатку. Слабый контур рисунка леса проглядывал на стене сквозь пыль и разрушения.

— Гарри хочет навестить это место, но… Но я думаю, это будет для него слишком тяжело, — устало заметил Билл. — Это...

— Это чудовищное свидетельство того, что произошло в ту ночь, — понимающе кивнула Каро. Она поймала его вопросительный взгляд с выражением полного раскаяния на лице. — Думаешь, ты единственный чувствуешь себя виноватым?

Билл поморщился.

— Я была так счастлива, когда мы вернулись в школу после Хэллоуина и узнали о том, что Волдеморт напал на Поттеров и ребёнок его уничтожил. Счастлива! Я больше не должна была бояться, что я или кто-то из моей семьи умрёт во время какого-нибудь нападения на магглорождённых, — печально сказала Каро. — До встречи с Гарри в этом году я никогда не брала в расчёт, что в ту ночь он потерял родителей и вместе с ними всякую надежду на нормальное детство.

— Как же я был доволен, когда Брайан выследил эту компанию, устраивающую сюда экскурсии и прикрыл её, — сказал Билл. — Теперь мне хочется достать список всех тех людей, которые ходили на эти экскурсии, и провести их через коттедж, чтобы вбить в их головы суровую правду того, какой на самом деле трагедией это всё было.

— Им всё равно, — вздохнула Каро. — И вообще, каким мерзким надо быть, чтобы возить сюда людей?

— Справедливо, — пробормотал Билл. — Мерлин, это место просто жуткое. — У него ныл бок в том месте, где его ударило проклятие на Чемпионате Мира. Он ужасно устал.

— Эй, ты в порядке? Ты вдруг побледнел, — заботливо спросила Каро, подходя ближе и кладя руку ему на плечо.

Билл указал на свой бок.

— Ты же знаешь, что печень не там находится? — сухо сказала Каро.

— А Алисия просто обняла бы меня, — поддразнил Билл, скрещивая руки на груди и обиженно надувая губы.

— Алисия — твоя девушка, — напомнила ему Каро, и приподняла брови, когда Билл вздрогнул. — Она должна тебя обнимать. — Она вздёрнула подбородок и в этот момент очень напомнила свою анимагическую форму. — Что с лицом?

— А что с ним? — спросил Билл, постукивая по сундукам палочкой, применяя к ним заклятие лёгкости, чтобы их было легко поднять. Он оглядел комнату на наличие предметов, которые они могли пропустить.

— О, давай без этого! — воскликнула Каро, тыкая в него пальцем. — Что с лицом?

Билл окинул её внимательным взглядом. Выражение лица Каро было спокойным, но в глазах читалось искреннее беспокойство. После произошедшего с Лоуренсом они довольно сблизились и стали настоящими напарниками. Она ему нравилась, но главное — он уважал её мнение.

— Ты знаешь мою маму… — начал Билл. Каро улыбнулась.

— Ты имеешь в виду стихийное бедствие, которое выгнало меня из палаты пять минут спустя, когда ты был в больнице? Это была твоя мать?

Билл ухмыльнулся.

— Именно она. Она немного… — он взмахнул рукой, пытаясь без слов объяснить, что "она помешалась на их отношениях с Алисией и уже планирует свадьбу, а он даже близко не готов к женитьбе, хоть ему и нравится Алисия, но он не уверен настолько сильно, пусть даже она и спасла ему жизнь”.

— О, — ответила Каро, понимая его жест со сверхъестественной скоростью. — Так твоя мама слишком серьёзно это воспринимает, а ты сбит с толку. Что по этому поводу думает Алисия?

— Не знаю, — смущённо признал Билл. — На самом деле я с ней об этом не говорил.

Каро окинула его таким снисходительным взглядом, каким девушки по всему миру смотрят на парней; взглядом, который как бы говорил: «Ты парень, полагаю, глупость у тебя в генах».

— Мне следует поговорить с Алисией, — сказал Билл. Каро похлопала его по плечу.

— Правильное решение. Пойдём, — она направилась к двери. — Надо собрать всё и уходить.

Билл кивнул.

— Я отнесу сундуки Сириусу. — Он взмахнул палочкой, и сундуки послушно взмыли в воздух и выстроились за его спиной в линию.

— А я отнесу Берти кинжал. Передавай Сириусу привет от меня.

— Я думал, тебе нравится Ремус, — недоумённо сказал Билл.

— Я жду, пока Гарри подрастёт, — пошутила Каро.

У выхода они попрощались. Билл постучал по камню, устанавливая новую охранную систему, которую он разработал. Слабое сияние, возникшее, когда они отошли от коттеджа, вызвало в Билле приятные чувства. Он трансгрессировал домой на улицу Лондон и по камину добрался до Блэк-Мэнора, бдительно следя за всеми сундуками, чтобы ни один не остался позади.

У камина он встретил Пэнни, которая собиралась уходить. Он тепло ей улыбнулся. Она ему нравилась, она была хорошей парой для Перси — о Мерлин, он думал прямо как мама!

— Что ты тут делаешь в воскресенье? — улыбнулся он ей.

— Мне нужно было закончить отчёт о характере распределения голосов лорда Венлока, — сказала Пенни. — Сириусу он нужен до начала заседания Визенгамота в ноябре. Но я уже ухожу.

— Никакого свидания? — поддразнил он, когда она поправляла плащ. Пенни рассмеялась.

— Если бы, но нет. Ты же знаешь, твой брат практически поселился в офисе с тех пор, как мистер Крауч вышел на больничный, а теперь ещё и этот турнир, — она покачала головой. — При таком раскладе, повезёт ещё, если мне удастся увидеться с ним до июля следующего года.

Билл поморщился. Интересно, кто-то до сих пор считает, что возрождение Турнира Трёх Волшебников — хорошая идея?

— Но у меня всё же будет свидание — с бокалом вина, китайской едой на вынос и серией «Секретных материалов».

— Это же телевидение, правильно? — спросил Билл. Он немного смотрел телевизор, когда работал в Соединённых Штатах летом. Маггловское телевидение было обыденной вещью для американских волшебников.

— Правильно, — улыбнулась Пенни. — Ваш отец грозится прийти и посмотреть.

— Кажется, он уже видел его в семидесятых, но он знает, что с тех пор оно улучшилось. Мама говорит, что день, когда дома появится телевидение, будет её последним днём в доме. Отец настаивает, что оно нужно ему для работы, — Билл рассмеялся. Он гордился новой должностью и статусом отца, несмотря на сопряжённой с этим опасностью. — Не буду больше тебя задерживать. Мне ещё нужно кое-что занести. — Он указал на сундуки на полу. Пенни нахмурилась.

— Ещё вещи из коттеджа?

Билл кивнул. Он внимательно посмотрел на неё.

— Всё так плохо?

— Каждый раз, когда Сириус забирает эти сундуки, у него такое лицо… — Пенни покачала головой. — Они воскрешают в памяти тяжёлые воспоминания, и мне мучительно думать, что произойдёт с Гарри, когда он увидит… всё это. — Она тяжко вздохнула и вновь встряхнула головой. — Оставь их в библиотеке, вместе с остальными.

— Сириус и Ремус разве не там?

— Ремус всё ещё во Франции, хотя мадам Лонгботтом и лорд Боунс уже вернулись. Сириус сказал, что Ремусу нужно было ещё заглянуть в замок на юге, поэтому он вернётся завтра утром.

— А Сириус?

— Весь день в министерстве. Он договорился с мадам Боунс, что будет участвовать в охране Кубка Огня, когда тот будет в атриуме.

Сириус никому не доверял охрану Кубок Огня, чтобы его не заколдовали и не сделали Гарри чемпионом. Его можно было понять, особенно после случившегося на Чемпионате Мира. Билл почувствовал приступ вины из-за того, что не смог защитить Гарри. Сириус сказал, что не винит его, но он был не согласен — он проиграл дуэль.

Пенни положила руку ему на плечо, отвлекая от мыслей.

— Прости, — пробормотал Билл.

— Хочешь об этом поговорить? — предложила Пенни.

Билл уже было заподозрил, что, как раненная птица, умеет передавать некий сигнал всем знакомым женщинам, вызывая у них желание утешить его. Он покачал головой.

— Я должен разобраться сам.

— Хм… — протянула Пенни. Если бы это была Каро, она бы не отступила, а будь он Перси, Пенни, скорее всего, попыталась бы разобраться в проблеме, но они были самими собой. Поэтому Пенни лишь кивнула и слегка улыбнулась.

— Как только разберёшься с сундуками, отправляйся домой и отдохни немного, Билл, иначе я скажу твоей маме, что ты выглядишь бледным.

— Мерлин! — в ужасе воскликнул Билл. — Да ты само зло!

— Именно так! — весело отозвалась Пенни, затем помахала рукой и исчезла в языках пламени.

Билл неспешно спустился в библиотеку. У стола Ремуса громоздилась куча сундуков, и Билл добавил к ним свои. Он заметил, что некоторые из них были открыты и вновь закрыты. Он не хотел думать о том, что чувствовал Сириус, разбирая их.

Он провёл рукой по лицу. Внезапно у него возникло острое желание пойти к родителям, крепко обнять их и сказать, как сильно он их любит. Возможно, это не было такой уж плохой идеей, несмотря на их с Пенни подшучивания над мамой.

Билл тут же направился к камину и назвал адрес Норы, пока не передумал. Мама спешно вышла ему навстречу, предупреждённая звоном часов.

Когда она его увидела, её лицо засияло.

— Билл! Я думала, ты работаешь сегодня.

— Работал, — подтвердил Билл, обнимая её и не отпуская, когда она собралась отстраниться.

Она повернула голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и нахмурилась.

— В чём дело?

Он избегал её взгляда.

— Просто… тяжёлый день. Сложный.

Мама стиснула его в объятьях, погладила по спине и отстранилась.

— Тебе помогут чашечка чая и небольшая беседа. — Она взглядом пресекла возможный протест. — Расскажешь хотя бы о том, о чём можешь.

Вскоре Билл уже сидел за обеденным столом с чашкой крепкого чая в руках и тарелкой домашнего печенья перед ним. Мама села напротив и принялась терпеливо ждать.

— Где папа? — спросил Билл, оттягивая тяжёлый разговор.

— На встрече с Леонардом Эбботом.

Он постучал подушечками пальцев по керамической кружке.

— Ты когда-нибудь думала… думаешь о Поттерах?

Мама нахмурилась.

— В каком смысле?

— Просто… Я едва помню празднования после случившегося на Хэллоуине восемьдесят первого и совсем не помню, чтобы кто-то говорил о Поттерах. Отец поднял тот тост, когда я приехал праздновать Хэллоуин, но он не упоминал имён Поттеров и...

— Я понимаю твой вопрос, — прервала его мама, тяжело вздохнул. — И ответ — нет, не совсем. Тогда нам отчасти казалось, что это было естественно, понимаешь, умереть, защищая своего ребёнка. — Она печально на него посмотрела. — Всякий стоящий родитель поступил бы так же.

Например, она, понял Билл. Если бы его мать была в палатке Поттеров в момент той атаки, она без раздумий бросилась бы наперерез проклятиям, которые бросал в него нападающий.

Она обхватила кружку ладонями.

— Поэтому, когда мы узнали о случившемся, мы не удивились, что они погибли. Это было… ожидаемо. Честно говоря, новости, что Сам-Знаешь-Кто исчез, а малыш Гарри выжил, перекрыли всё остальное. Думаю, все отреагировали одинаково.

— А потом?

Мама сделала глоток чая.

— Отец каждый год поднимает тост за погибших, но… Я обычно думаю о твоих дядях. Полагаю, так мы устроены — мы скорбим о погибших, которые были нам ближе всего. Я плохо знала Поттеров. Я встречала Лили пару раз в различных группах матерей и детей, и Джеймса, благодаря Фабиану и Гидеону, но Поттеры были намного моложе нас, и у нас были разные группы общения. — Она поморщилась. — Я, конечно, подумала о них, когда встретила Гарри, в основном, как грустно, что его родители не видят, каким славным парнем вырос их сын, но… не в том ключе, о котором ты говоришь. Когда я прочла слова Гарри о родителях в «Пророке», я с ужасом осознала, что никогда не понимала, какую роль они сыграли в произошедшем той ночью, не понимала их жертвы. — Она поднял на сына взгляд. — Почему ты спрашиваешь, Билл?

— Мы пару недель провели в Годриковой Лощине, — признался Билл. — Не могу рассказать подробностей, но... это заставило меня задуматься о них.

— Могу это понять, — сказала мама, и что-то в её тоне заставило Билла поднять взгляд, и виноватое выражение её лица напрягло его.

— Ты была на одной из этих ужасных экскурсий, не так ли?

Мать было ощетинилась, но лишь недовольно кивнула.

— Много лет назад, это был подарок Джинни — она хотела посмотреть, где Мальчик-Который-Выжил… где всё произошло. Я считала, что таким образом отдаю ему дань уважения, но как только я оказалась там… я поняла, что ошиблась.

Билл не видел смысла осуждать её, поскольку она и сама поняла свою оплошность.

— Не думаю, что Гарри следует там быть. Я был бы счастлив сравнять это место с землёй и засыпать солью, чтобы там ничего не росло.

Мама привстала и положила руку на его ладонь.

— На тебя это произвело огромное впечатление.

— Да.

— Как насчёт того, чтобы завтра организовать ужин и сделать что-нибудь особенное, чтобы почтить память Поттеров? — предложила мама.

Подумав немного, Билл кивнул.

— Мне нравится эта идея.

— Хорошо, — мама похлопала его по руке. — А теперь поговорим о хорошем — я получила письмо от Чарли, он возвращается в Англию в следующем месяце!

— Замечательно! — сказал Билл. Он был рад новостям, но было сложно так резко сменить тему разговора и настрой. — Здорово снова его увидеть. Почему он возвращается?

— Из-за работы, — неопределённо взмахнула рукой мама. — Он сказал, что всё очень секретно.

Часы зазвонили — отец был на пути домой. Мама поднялась.

— Мне надо готовить ужин. — Она нахмурилась. — Сомневаюсь, что Перси вернётся раньше девяти.

— Что с ним происходит? — с любопытством спросил Билл. — Пенни сказала, что она его почти не видит.

— Перси слишком много работает — он первый приходит на работу и уходит самым последним, даже в выходные, — быстро объяснила мама. — На мой взгляд, Барти Крауч его использует, но Перси никого не слушает.

— Даже отца? — полушутливо спросил Билл.

— Он сказал отцу, что это не его дело.

Билл в ужасе уставился на мать — она смущённо отвернулась, и он понял, что она проговорилась о том, что родители явно собирались скрывать от остальных.

— Что он сказал?

Мама перестала суетиться и смущённо на него взглянула.

— Отец не хотел, чтобы все знали, что они с Перси… не очень хорошо ладят. — Она наверняка заметила на лице Билла твёрдую решимость тут же кинуться в министерство и отчитать брата, её взгляд стал строгим, как бы говорящим «я твоя мать и ты должен меня слушать». — Это решение отца, Билл, и ты ему подчинишься.

Билл вынужден был признать, что она права. Он должен был уважать решение отца.

— У Перси… у него просто сейчас такой период, Билл, — сказал мама и кивнула, словно пытаясь убедить себя в этом силой мысли, да и только. — Ты останешься на ужин?

— Конечно, — ответил Билл. Может, он и не мог поговорить с Перси, но мог быть рядом с отцом, на случай если тому захочется выговориться.

Лицо мамы засияло. Она остановилась рядом с ним и поцеловала в висок.

— Ты хороший мальчик, Билл.

Его щёки порозовели, и он спрятал лицо за кружкой. Но он был рад, что решил навестить родителей. И возможно, ему следует не только почтить Поттеров, но и отдать дань уважения своим собственным родителям и поблагодарить их за все те жертвы, на которые они пошли ради него.

o-O-o

— Это тот, о ком я думаю? — тихо спросил Берти, подходя к Амелии, которая пряталась за огромным папоротником около лифтов в атриуме. Губы Амелии изогнулись в усмешке.

— Понятия не имею, кого ты имеешь в виду, Берти, — ответила она, не отрывая взгляда от входа, где находился Кубок Огня — внутри стеклянной коробки на высоком золотом помосте перед фонтаном магической братии. По обе стороны от него стояли авроры — их подменяли время от времени. Но напротив Кубка, сложив голову на передние лапы, лежал тот, на кого был устремлён взгляд Амелии, — огромный чёрный Грим.

Берти фыркнул и покачал головой.

— Довольно оригинальный способ охранять Кубок.

— И я того же мнения, — довольно отозвалась Амелия.

Вид Грима отпугивал зевак, и никто не решался подойти к Кубку поближе в течении всего дня. Трое даже упали в обморок — две женщины и один мужчина, — но оно того стоило.

К сожалению, комитет Турнира Трёх Волшебников отклонил предложение Грюма принять те же самые меры безопасности и во время нахождения Кубка в Хогвартсе. Бэгмен сказал, что Грим может отпугнуть потенциальных участников. Грюм на это ответил, что если Грим может помешать кому-то бросить своё имя в Кубок, то они вряд ли подходят для участия в такой опасном турнире. Амелия не могла с этим не согласиться.

Ей было известно, что Альбус запретил Сириусу охранять Кубок в школе и в человеческой форме, поскольку, если Гарри вдруг станет чемпионом, люди могут обвинить в этом Сириуса, и, к сожалению, этот аргумент имел смысл. Грюм посвятил Сириуса во все детали охраны, и того они удовлетворили. Однако ему было тяжело положиться на кого-то в вопросе безопасности Гарри. Амелия могла его понять, как и Грюм.

— Он тут весь день? — спросил Берти.

— С того момента, как мы поместили Кубок под стекло, — сухо ответила Амелия. — Видел бы ты, как люди в ужасе разбежались.

— Ты выглядишь слишком довольной этим фактом для начальника ДМП, — весело заметил Берти.

Амелия фыркнула и с любопытством покосилась на него.

— А что ты делаешь здесь в воскресенье?

Берти поморщился и взмахом руки установил чары конфиденциальности.

— Каро и Билл закончили свою проверку. Каро принесла предмет, который, как мы считаем, должен был быть использован. Они нашли его рядом с остатками колыбели. Мы заперли его наверху.

— Это?.. — неуверенно начала Амелия.

— Нет, — покачал головой Берти. — Проверки показали, что он чист. — Он вздохнул. — Это бесценная реликвия и исторический артефакт, а мне хочется швырнуть его в огонь.

Амелия понимающе кивнула.

— Он был у колыбели? — Картинка в голове заставила её вздрогнуть. Насколько близко в ту ночь Реддл был к настоящему бессмертию? Если бы не Гарри...

— У колыбели, — Берти кивнул. — Им тяжело далась работа в этом доме.

— Они будут готовы завтра начать работу в Хогвартсе или им нужен перерыв? — прямо спросила Амелия.

— Они будут готовы, — вздохнул Берти. — Каро сказала, Гарри был прав — волшебный мир должен был почтить его родителей, это недопустимо игнорировать их жертву.

— Они не единственные, чью жертву проигнорировали, — взгляд Амелии метнулся к Гриму.

— В самом деле, — пробормотал Берти.

Амелия выпрямилась при виде Бартемиуса Крауча, вышедшего из лифта и отправившегося прямиком к Кубку. Перси Уизли шёл за ним по пятам, как утёнок следует за мамой-уткой. Берти спешно убрал чары конфиденциальности, и Амелия направилась на перехват своему бывшему начальнику.

Крауч вернулся с больничного ещё более несносным, чем до этого. Он всегда был заносчивым и амбициозным, но с довольно ограниченным мышлением, однако ему это прощали, поскольку, будучи начальником ДМП во время войны, он беспощадно отлавливал Пожирателей Смерти. Его репутацию подпортил тот факт, что его собственный сын оказался Пожирателем, основательно подорвав его шансы попасть на кресло министра. И хотя ему каким-то образом удалось восстановить репутацию за последние годы, новость о том, что благодаря ему невинного человека отправили в Азкабан, вновь набросила на него тень. Возможно, из-за этого он недолюбливал Сириуса.

Её взгляд упал на Перси. Для неё оставалось загадкой, почему он решил следовать за Краучем. Она догадывалась, что они с Артуром поссорились — уже несколько дней их не видели вместе. Амелия считала, что со стороны Артура было бы разумным ослабить контроль над взрослым сыном, но боялась, что эта дистанция была вызвана скорее неблагодарным сыном, пренебрёгшим советом отца, чем разумным решением отца позволить сыну делать свои собственные ошибки.

— Барти, — обратилась Амелия, догнав его у самого Кубка.

— Пора перевести его в Хогвартс, — нетерпеливо сказал Барти, разглаживая свою и так безупречно ровную мантию. Амелия кивнула аврору Поллоку.

— Принеси коробку.

Грим поднялся и распрямился. Кто-то испуганно вскрикнул в отдалении. Барти посмотрел на него с неприязнью.

— Разве это существо не должно быть в клетке?

Амелия положила ладонь на голову Грима.

— Нюхалз хороший.

— Нюхалз?! — прыснула аврор Тонкс, и Амелия наградила её суровым взглядом. Она тут же взяла себя в руки. — Простите, мадам.

— Вольно, Тонкс. — Амелия задумалась, знает ли Тонкс, что это был Сириус. Ей казалось, что немногие знали об анимагических способностях Сириуса. Для неё стало сюрпризом, когда Сириус подошёл к ней с этой идеей и запоздалой просьбой зарегистрировать свою анимагическую форму, соблюдая конфиденциальность.

Появился Поллок с коробкой, и Амелия коснулась стекла в положенном месте, чтобы достать Кубок, не нарушая охранных чар. Осторожно достав Кубок, пылающий вечным голубым огнём, она переложила его в коробку, открытую Поллоком, и затем закрыла её.

— Отлично, — кивнул Крауч. — Я возьму его себе в офис.

— Разве ты не отнесёшь его прямиком в Хогвартс? — Амелия указала на готовый к перемещению камин. — Я думала, тебя ждут для начала церемонии открытия?

Эта церемония была официальным началом турнира — пергамент с датами и деталями заданий будет отправлен в огонь. После этого он будет готов принять имена кандидатов и выбрать чемпионов.

— Мне нужно кое-что закончить в офисе, и мне удобнее отправиться из него же, — властно заявил Крауч.

— Почему вы не могли закончить до того, как пришли за Кубком? — раздражённо спросила Амелия.

Крауч приподнял бровь.

— Не знал, что мне надо сверять свой рабочий график с вами, Амелия. Кубок должен был перейти мне в руки в пять часов. Сейчас пять часов. Кубок у меня в руках. Я закончу работу у себя в кабинете и сразу же отправлюсь в Хогвартс.

— Если вам нужна помощь, мистер Крауч, я буду рад помочь, — тут же предложил Перси подобострастным тоном.

Амелия удержалась от того, чтобы не закатить глаза.

— Барти, Хогвартс ожидает прибытия Кубка сразу же после того, как тот перейдёт в ваши руки.

— Перси, отправляйся в Хогвартс и предупреди Дамблдора о задержке. Можешь остаться там до моего появления, чтобы потом вернуться и доложить мадам Боунс о моём прибытии, — приказал Крауч.

— Да, сэр, — с этими словами Перси тут же направился к камину.

— Так пойдёт, мадам Боунс? — с усмешкой спросил Крауч.

— Вас проводят до офиса, — резко сказала Амелия.

— Хорошо, — фыркнул Крауч. Он указал на Поллока. — Раз уж ты идёшь со мной, то можешь подержать чёртову штуковину.

— Я вас оставлю, — сказал Берти виновато и направился к выходу.

— Трус, — пробормотала Амелия, недовольная его отступлением.

Они направились к лифту и спустились вниз к кабинету Крауча. Поллок поставил Кубок на тумбочку, а Крауч уселся за огромным столом.

— Спасибо, — пробормотал он неохотно.

— Тонкс и Поллок будут стоять за дверью, — кратко сообщила Амелия. — Пошлите Перси обратно в кабинет, когда доберётесь до Хогвартса, и велите отпустить их.

Крауч кратко кивнул.

Амелия поморщилась и подтолкнула Грима к двери — тот вышел с недовольным ворчанием. Когда они вышли, авроры встали по обе стороны от дверей. Грим сел и упрямо посмотрел на Амелию.

— Ладно, — сказала та. — Оставайся здесь до появления Перси. Я буду в своём кабинете.

Грим согласно залаял. Амелия проигнорировала косой взгляд Поллока и ушла.

Она вернулась к своим обязанностям начальника в это странное воскресенье, отчасти чтобы проявить солидарность к аврорам и работникам Ударной группы, которым приходилось работать по выходным, и отчасти потому, что полупустое министерство хорошо сказывалось на её работоспособности. Она занялась отчётами, заполонившими стол, делами, которыми она вела, и переписками, среди которых была записка брата, лежащая у крошечной статуэтки Эйфелевой башни на столе.

На середине отчёта по поиску пропавших беременных женщин в дверь постучали.

— Войдите, — отозвалась Амелия, убирая от лица монокль и позволяя ему свободно свисать с шеи на серебряной цепочке.

Вошёл Сириус. Он выглядел до смерти уставшим. Она обеспокоенно нахмурилась, он весь день не двигался. Амелия проверяла, чтобы у него была чашка с водой и еда на обед, но, скорее всего, он был голодным и хотел пить.

— Садись, — велела ему Амелия и наколдовала чая и тостов.

Упав в кресло, Сириус недовольно на неё посмотрел.

— Я не всегда выполняю команды просто потому, что моя анимагическая форма — пёс, знаешь ли.

— Твоя анимагическая форма — Грим, Сириус, — заметила Амелия, наливая чай в чашку. — Они настолько же похожи, как единорог и осёл. — Она передала ему чашку чая, которую он принял, пробормотав благодарность. Она занялась тостами с джемом. Когда он начал есть, она наколдовала чары времени. — Уже час прошёл?

— Крауч больше получаса заканчивал работу, что бы это ни было, — с отвращением сказал Сириус. Он откусил кусок тоста и запил чаем. — Если бы я не знал, что он настолько не выносит Пожирателей, что отправил в Азкабан собственного сына, я бы обязательно заподозрил его в... неладном. К сожалению, он, скорее всего, сделал это мне на зло.

— Мне кажется, часть его злости на тебя идёт от мысли, что, раз он ошибся на твой счёт, он мог также ошибиться на счёт своего сына. — Амелия откинулась на спинку кресла и сложила ладони на животе. — Над Краучем-младшим состоялся суд, но… честно говоря, они проигнорировали тот факт, что его палочка была чиста, и не поверили, когда он сказал, что лишь привёл Лестрейнджей в дом. Приговор был слишком суровым.

— Я слышал, как он сутками напролёт кричал в Азкабане, — рассеянно заметил Сириус, устало откидываясь на спинку кресла. — Чёрт, — он встряхнулся, отгоняя воспоминания. — Кажется, я припоминаю даже, что его родители навещали его? Может, мне это приснилось.

— Нет, — покачала головой Амелия. — Барти получил специальное разрешение отвести жену повидаться с сыном, потому что она умирала и хотела попрощаться с ним.

— Крауч-младший тоже долго не продержался после визита. Возможно, он потерял желание жить после известия о болезни матери, — пробормотал Сириус. — Жаль, что его уже нет в живых: он мог бы ответить на некоторые вопросы.

— Полагаю, у тебя не получилось вычислить пассий Лестрейнджей? — сухо спросила Амелия.

Сириус покачал головой.

— Все знают, что Крауч-младший и Рабастан были любовниками, и, очевидно, столь преданными друг другу, что у них никого не было на стороне. Нарцисса вспомнила, что у Беллы был бурный роман с Оливером Мальсибером, который, очевидно, закончился, когда ей заинтересовался Волдеморт. К тому же Мальсибер не может быть нашим нападающим под оборотным, поскольку он в Азкабане, и мы его там проверяли. Рудольфус предпочитал однодневные связи с женщинами, которых он встречал в барах — магглов, ведьм, кого угодно, поэтому тут искать нечего.

— А как у Снейпа обстоят дела с его воспоминаниями?

— Никак. И последний раз, когда я спрашивал его об этом, он с огромным удовольствием напомнил мне, что я сам виноват в недостатке информации, потому что убил Лестрейнджей. — Амелия поморщилась. — Но в некотором роде он был прав.

— И совершенно неправ во многом другом, гораздо более важном, — резко заметила Амелия. — Надеюсь, ты это понимаешь.

— Это же Снейп, — просто отозвался Сириус с намёком на его обычную усмешку. — Конечно, я знаю, что он неправ.

Амелия улыбнулся.

— Берти приходил?

— Каро и Билл нашли то, что искали, но предмет был чист, вроде как. Его спрятали в Отделе Тайн, — объяснила Амелия.

Сириус задумчиво кивнул и сделал глоток чая.

— Им тяжело было обыскивать коттедж.

Амелия готова была поспорить, что ему-то было ещё тяжелее.

— Берти хочет спалить предмет, хоть он и не… то, что может вернуть Волдеморта к жизни. Пусть даже он и является бесценным артефактом.

— Ну, мы уже уничтожили чашу Хаффлпафф и медальон Слизерина, — сухо заметил Сириус. — И, если найдём диадему Равенкло, спалим и её, так что… одним меньше, одним больше?

— Должно быть, Реддл понадеялся, что те, кто украдёт эти предметы, проявят сентиментальность и не станут уничтожать реликвии основателей Хогвартса, — задумчиво сказала Амелия.

— Он забыл, что живущие ныне важнее мёртвых, невзирая на его одержимость бессмертием.

Амелия решила, что настало время сменить тему.

— К слову о древностях, мой брат говорил, что снова отправляется в Париж на следующей неделе.

— Я заключил договор с Феври, чтобы он достал мне копии Кавьетти бумаг Люмьера, — объяснил Сириус. — Даже если они не совсем то, что нам нужно, я не хочу, чтобы они оказались в чужих руках.

— Разумно. От Ремуса ещё что-то слышно?

— Ничего на Сивого, нет, — ответил Сириус, поняв, к чему она клонит, и Амелия смутилась.

— Я также обеспокоена и о Ремусе, — оправдательным тоном сказала она. — Мы так мало знаем о стаях.

— Меня бесит, что Ремусу снова приходится контактировать с ними, — вздохнул Сириус. — И очевидно, для них является проблемой то, что в их глазах мы с Гарри являемся новой стаей Ремуса. — Он махнул рукой. — Мы обсудим это завтра на Военном совете.

Амелия кивнула. Было поздно. Она окинула Сириуса критическим взглядом. Он немного порозовел, но под глазами по-прежнему залегали тени. Поскольку Ремус был в отъезде, дома его ждал лишь немного чокнутый домовик.

— Не хочешь присоединиться к нам с Брайаном на ужин? — спросила она, повинуясь импульсу. — Уверена, он не будет возражать.

— А я уверен, что будет, — сказал Сириус с бледной усмешкой. — Со мной всё будет в порядке.

Амелия буквально видела, как у него в голове крутятся шестерёнки.

— Только не иди в Хогвартс, — велела она строго. — Возвращайся домой, прими ванну и ложись спать.

Сириус недовольно на неё уставился.

— А я не думал...

— Прошу, — спокойно сказала Амелия, прямо смотря ему в глаза, — я не глупая.

Сириус тяжко вздохнул.

— Ладно, возможно, мне в голову и пришла мысль, что я буду спать гораздо спокойнее, если перед сном проберусь в Хогвартс и украду чёртов Кубок.

— Не уверена, что тебе стоит говорить такие вещи начальнику ДМП, Сириус.

— Но это невозможно, — слабо засмеялся Сириус. — Я сам помог Грюму устранить лазейки, которыми пользовался в прошлом году.

— Вот видишь, у Аластора всё под контролем, — мягко сказала Амелия. — Ты должен поверить, что всё будет в порядке.

— Я поверил в это на Чемпионате Мира и смотри, что вышло: Минни была ранена, Билла почти убили, а Гарри… я почти потерял его, — заметил Сириус.

— Хватит корить себя за это, Сириус. Большинство принятых в тот день решений — я имею в виду взрослых — были правильными в данных условиях. И я вполне уверена, что Гарри тоже вынес определённые выводы из своих глупых действий. В тех двух дуэлях со мной он ни разу не позволил себе недооценивать меня. — Хотя она была довольно тем фактом, что во второй ей удалось победить: она была близка к поражению, но в итоге сумела застигнуть его врасплох и завладеть палочкой.

— Мне следовало отправить Гарри домой после матча.

— Ты стараешься изо всех сил устроить Гарри сбалансированную жизнь. Ты думал, что угроза или опасность возникнут гораздо позже, согласно нашим источникам, — мягко заметила Амелия. — Я не уверена, что приняла бы иное решение на твоём месте.

Сириус медленно кивнул и поднялся на ноги.

— Дом, ванна и кровать. Думаю, я последую твоему совету, Амелия. И спасибо, — он махнул рукой. — За то, что позволила мне сегодня охранять Кубок.

Амелия с беспокойством проводила его взглядом.

Сириус был под таким огромным давлением, у него было столько ответственности на плечах, столько проблем и забот, да ещё эта вполне реальная угроза жизни Гарри… Губы Амелии сжались в тонкую полоску. Что ж, она сделает всё, от неё зависящее, чтобы облегчить ему жизнь. Завтра же она поговорит с «Крысиным отрядом» — должен быть способ отыскать Волдеморта и его сообщников, а также пропавших беременных женщин — и Амелия найдёт этот способ.

o-O-o

31 октября, 1994

— Поверить не могу, что Грюм воспринимает это как упражнение для охранников и как урок для нас! — возмущался Рон.

— А мне это кажется находчивым, — возразила Гермиона. — Он знал, что вы броситесь помогать Гарри, и, вместо того, чтобы остановить вас, он превратил это в полезный урок.

Гарри рядом с ней положил в тарелку ложку пюре и начал рассеянно жевать. Рон жаловался, как быстро поймали Конора Сапворти, пытающегося добраться до Кубка. Гарри был согласен с Гермионой — Грюм был находчивым. Он успешно превратил ловлю детишек из альянса Поттеров в игру для профессоров, охраняющих Кубок у главного входа. Согласно слухам, подслушанным Робертом Огденом (он продержался дольше всех с помощью превосходно выполненного дизюлиминационного заклятия), Грюм предложил приз тому профессору, кто сумеет быстрее всех найти нарушителей. Всем пойманным членам альянса велели написать эссе на тему того, почему их поймали и как они могли улучшить свою технику при новой попытке — эссе нужно было сдать к следующему занятию по ЗОТИ.

Гарри предложил пойманным помощь, своего рода благодаря за попытку и в тоже время извиняясь за проблемы, которые он вызвал. Поскольку все знали о его отличной технике в ЗОТИ, члены альянса с радостью ухватились за предложение. Он потратил час до пира на рассмотрение и правку нескольких эссе и черновиков. Это было здорово. Он бы даже предпочёл продолжить это занятие, вместо необходимости тащиться на пир.

Он не был настроен на традиционное празднование Хэллоуина, поскольку теперь знал, что этот день был годовщиной смерти родителей. И он определённо не был в настроении для нового, улучшенного турнирного пира, на котором присутствовала группа журналистов, сидящих за отдельным столиком, а также довольные студенты из Шармбатона на одном конце стола Равенкло и студенты Дурмстранга за столом слизеринцев. Директора школ-гостей сидели за главным столом по обе стороны от профессора Дамблдора. Рядом с ними расположились Крауч и Бэгмен.

«Чёртов Турнир Трёх Волшебников», — мрачно думал Гарри. Он не мог дождаться, когда Кубок назовёт чемпионов, чтобы он наконец смог успокоиться; чтобы Сириус смог успокоиться. Гарри звонил ему по зеркалу прошлым вечеров, и его вид вызывал опасения — он был бледным и утомлённым. Он провёл целый день, охраняя Кубок, и Гарри переживал, что беспокойство за него разъедает отца изнутри.

По словам Роберта, никому так и не удалось бросить чьё-то имя вопреки правилам. Грюм даже велел профессорам проверять каждый клочок пергамента, бросаемый в Кубок, чтобы удостовериться, что кандидаты написали своё собственное имя, а не имя друга или врага. Таком образом провалилась попытка Анджелины бросить имена близнецов по их просьбе.

С первого взгляда казалось, что Гарри в безопасности — Сириус лично удостоверился, что никто не заколдовал Кубок перед Краучем, и в Хогвартсе Грюм по полной занялся мерами безопасности.

Однако Гарри не чувствовал себя в безопасности.

Он с неприязнью покосился на Кубок, стоящий на высоком пьедестале перед главным столом.

«Подумай о чём-то другом», — велел себе Гарри и переключил своё внимание на разговор за столом, который, к сожалению, по-прежнему вращался вокруг турнира.

— Поверить не могу… — начал Джордж.

— ...что они даже бумажки проверяли! — закончил Фред.

Анджелина указала на них ножом.

— Это даже к лучшему. Всё равно только одного из вас могли выбрать. И если бы выбрали, я бы осталась без загонщика!

— А ты не участвуешь, Анджелина? — спросила Гермиона.

— Нет, поскольку, если меня выберут, то я буду исключена из команды по квиддичу. Для моей карьеры будет лучше остаться в команде в этом году, — сказала Анджелина с улыбкой и подмигнула Гарри. — К тому же Гарри пригласил на наши тренировки Виктора Крама.

Тот улыбнулся ей в ответ.

— Но он же участвует, не так ли? — спросил Рон. — Я слышал, что все студенты Дурмстранга бросили свои имена в Кубок.

— Как и студенты Шармбатона, — тихо сказал Невилл.

— Вполне логично, — машинально заметила Гермиона. — Они все приехали сюда ради турнира.

— А из Хогвартса кто участвует, уже известно? — с энтузиазмом спросил Рон Невилла. Тот пожал плечами.

— Все семикурсники Гриффиндора, кроме Анджелины, и ни один шестикурсник…

— Мы пытались! — драматично застонали близнецы.

— …а также пять семикурсников и три шестикурсника Равенкло, все подходящие по возрасту слизеринцы и всего несколько Хаффлпаффцев, среди которых Седрик Диггори и Роберт Огден, — сообщил Невилл. — У Блейза есть список.

— Он опять принимает ставки, не так ли? — неодобрительно фыркнула Гермиона. — На что ставят? Кто станет чемпионом Хогвартса?

Невилл пожал плечами и улыбнулся.

— Я поставил галлеон на Диггори.

— Что насчёт других школ? — сказал Рон, взмахнув вилкой — кусочек курицы улетел через стол и по счастливой случайности не приземлился ни в чью тарелку. — Уверен, Крам станет чемпионом Дурмстанга.

— То, что он хороший игрок в квиддич, не значит, что он станет подходящим чемпионом, — резко сказала Гермиона.

— Ага! — закричал Рон. — Так ты признаёшь, что он хороший игрок!

— Я никогда не говорила обратного, — заявила Гермиона, приподнимая бровь, будто давая Рону понять, что он был неправ, даже предполагая подобное.

Они вновь пустились в привычный спор. Гарри отодвинул тарелку с ужином, он не был голоден. Он огляделся и заметил, что Джинни смотрела на него. Она тут же покраснела и вернулась к остаткам своего ужина. Гарри поспешно перевёл взгляд на собственную тарелку. Джинни была в команде на испытательном сроке после того, как пыталась незаметно провести Лидию и Джессику в раздевалку мальчиков. Амелия устроила всем троим взбучку и пригрозила рассказать всё профессору МакГонагалл, если подобное повторится. Гарри был рад, что преследования наконец прекратились, хоть на него всё ещё были направлены влюблённые взгляды в Большом Зале.

Но были и хорошие новости — он составил план, чтобы пригласить Гермиону на свидание, и был готов воплотить его в жизнь. Завтра у них были совместные Руны перед обедом. Благодаря чрезвычайно услужливым домовикам, Гарри удалось организовать столик на кухне, где он мог наедине попросить Гермиону оказать ему честь стать его парой в походе в Хогсмид в ноябре. Ради этого Невилл достанет ему букет цветов из оранжереи, который Гарри зачарует заклятием, чтобы цветы оставались такими свежими, будто только сорванные. Рон с Невиллом будут сторожить кухню, чтобы их никто не побеспокоил. План был хорош.

— Пирог с патокой? — предложила Гермиона, подтолкнув его локтем.

Гарри заметил, что на столе появились десерты. Он покачал головой.

— Сейчас как будто утро перед квиддичным матчем, — прошептал он ей, заметив её беспокойство.

Гермиона понимающе кивнула.

— Скоро всё закончится. — Она отрезала кусочек лимонного чизкейка для себя и положила сверху ложку ванильного мороженого.

Гарри про себя улыбнулся: Гермиона в действительности обожала десерты, потому что они были единственными сладостями, которые время от времени разрешали ей родители. Но ей не нравился шоколад, она считала большинство шоколадок и конфет приторно сладкими. Именно по этой причине Гарри также отказался от шоколада.

— Может, закончим сегодня вечером ежегодники? — мягко спросила Гермиона, когда ужин уже подходил к концу. — Или можно просто отдохнуть.

— Давай завтра? — предложил Гарри. — Сириус собирался позвонить сразу после ужина и… — он поморщился. — Честно говоря, я бы хотел сразу пойти спать. — Возможно, полистать свой альбом с фотографиями, подумать о родителях.

— Я не против, — заверила его Гермиона. — Мне ещё нужно начать эссе по Трансфигурации.

— Нам же ещё нескоро его сдавать, — заметил Рон, услышав фразу Гермионы.

— Чем раньше начнёшь, тем раньше закончишь, — твёрдо сказала Гермиона.

Внезапно послышался звон, прервавший гул. Разговоры быстро сошли на нет. Дамблдор счастливо улыбнулся.

— Пришло время Кубку выбрать чемпионов. — Он взмахнул левой рукой в сторону двери. — Не могли бы представители прессы перейти в вестибюль, пожалуйста.

Снейп с недовольным выражением лица проводил журналистов в указанную комнату. Гарри заметил, как Луна помахала рукой отцу. Бэгмен выглядел весёлым, он поприветствовал их с широкой улыбкой. Краучу, казалось, было скучно.

— Оглашённым чемпионам следует пройти в вестибюль, где им объяснят, что делать, и один из судей министерства, мистер Бэгмен, выдаст копию свода правил. — Дамблдор улыбнулся. — Не могли бы мои коллеги, директор и директриса, подойти со мной к Кубку… — он приглашающим жестом развёл руками, отчего рисунки летучих мышей на его оранжевом рукаве перелетели в другое место.

Они подошли к Кубку.

Дамблдор взмахнул палочкой, и свечи в зале затухли, кроме тех, что горели в узорчатых тыквах, висевших над каждым столом. Эта полутьма производила драматический эффект, послышались взволнованные вздохи. Все затихли и уставились на голубое сияние Кубка.

Гарри почувствовал, как заколотилось его сердце. Гермиона подвинулась ближе к нему. Он слепо нашёл её руку, и они тут же переплели пальцы.

Внезапно языки пламени в огне взвились вверх, меняя цвет на красный и оранжевый, и в воздух взлетел кусочек пергамента.

Дамблдор поймал его и быстро прочёл. На его лице расплылась широкая улыбка.

— Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам!

Поднялась волна аплодисментов, Виктор поднялся из-за слизеринского стола, слегка поклонился ученикам в знак признательности за поддержку и быстро направился в вестибюль.

Каркаров кратко кивнул Дамблдору и последовал за своим питомцем. Вновь все затихли.

Гарри задержал дыхание, когда Кубок вновь вспыхнул, выбрасывая очередной пергамент.

— Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур!

На этот раз аплодисменты были довольно вежливыми, без лишнего энтузиазма. Красавица-вейла учтиво присела в реверансе и грациозно прошла к вестибюлю. Её сияющая директриса последовала за ней.

Тут же восстановилась тишина.

Гарри прикусил губу. «Прошу, пожалуйста, — умолял он вселенную, — пусть это будет кто-то другой».

Кубок вспыхнул...

Пергамент закрутился в воздухе...

Дамблдор схватил его...

Гарри закрыл глаза. «Пожалуйста, прошу…»

— Чемпион Хогвартса… — Дамблдор выдержал драматическую паузу, — Седрик Диггори!

Гарри распахнул глаза, облегчение затопило его.

Зал взорвался. Гарри мягко сжал ладонь Гермионы, а затем отпустил, чтобы они могли присоединиться к аплодисментам и свистам. Смущённо порозовевший Седрик слегка поклонился школьникам и направился в вестибюль вместе с крайне счастливой профессором Спраут.

Но зал ещё долго не мог угомониться.

— Теперь мы знаем имена наших Чемпионов! — счастливо улыбнулся Дамблдор и радостно хлопнул в ладоши. — Знаю, вы продолжите поддерживать их в грядущих заданиях. Ну а пока, прошу, покиньте зал организованными группами...

Пламя в Кубке стало красным. Дамблдор удивлённо уставился на артефакт, его улыбка погасла.

Гарри почувствовал, как сердце пропустило удар, когда в воздух взлетел очередной клочок пергамента.

Дамблдор поймал его дрожащей рукой и прочитал. Но его лице отразилась печаль. Гарри замотал головой.

— Чемпион Света — Гарри Поттер.

Гарри вновь плотно зажмурился.

Нет, это был просто кошмар.

Это было не наяву.

Злость и страх забурлили внутри, магия всколыхнулась.

— Гарри, мой мальчик… — мягко обратился к нему Дамблдор. — Прошу, пройти в вестибюль. Мы постараемся определить, как твоё имя попало в Кубок и...

Гарри не открывал глаз. Он сделал глубокий вдох, пытаясь удержать магию. Если он сорвётся...

— Гарри, — прошептала Гермиона.

Он вновь глубоко вздохнул, стараясь держать эмоции под контролем.

— Свяжись с Сириусом, — прошептал он ей в ответ. — Прошу! Используй зеркало!

Он почувствовал, как Гермиона поднялась со скамьи и бросилась вон из Большого Зала, её быстрые шаги эхом отдавались от стен и потолка.

В зале поднялся шёпот.

Гарри вновь вздохнул. Его пальцы впились в край стола. Свечи в зале ярко вспыхнули под влиянием его магии.

Несколько первокурсников взвизгнули.

Послышалось цоканье каблуков, приближающееся к нему, и он ощутил прикосновение руки Минервы к плечу, успокаивающее и твёрдое — довольно хрупкий якорь, удерживающий его магию внутри, но и его достаточно...

«Я исполняю обязанности Лили из рода Поттеров...»

— Сделайте ещё один глубокий вдох, мистер Поттер, — велела она, её шотландский акцент резко выделялся в речи, выдавая беспокойство.

— И ещё один, Гарри, — решительно велела доктор Джордан откуда-то из-за его спины — её присутствие вселяло в Гарри больше уверенности. Доктор Джордан знала о его проблеме с контролем.

— Молодец, — сказала Минерва, сжимая его плечо.

Гарри нерешительно открыл глаза и сразу же об этом пожалел — все в Зале пялились на него с замешательством на лицах — в том числе представители прессы и чемпионы, вышедшие в Зал, чтобы посмотреть, что происходит. Он почувствовал, как начинает краснеть от смущения.

— Идёмте со мной, мистер Поттер, — мягко сказала Минерва.

Он поднялся.

Тут же на ноги вскочил Невилл и Рон вслед за ним — мгновение спустя сыны и дочери всего альянса Поттеров, присутствующие в Зале, повставали со своих мест. Гарри с удивлением отметил, что среди них были даже Драко и Тео.

— Мистер Лонгботтом, мистер Уизли… — начала Минерва.

— Профессор МакГонагалл, — отозвался Невилл. — Альянс Поттеров знал о планируемом заговоре врагов сделать Гарри чемпионом турнира. Очевидно, у них это получилось, а это значит, что род Поттеров вышел на тропу войны, — его пристальный взгляд встретился с удивлённым взглядом Гарри. — Лорд Поттер, с вами наша верность и доверие, мы на вашей стороне.

— Мы с тобой, приятель, — Рон положил ладонь Гарри на плечо.

Внезапно на ноги поднялась Амелия.

— Я тоже, Гарри.

— И мы! — хором воскликнули Фред и Джордж, поднимаясь.

Весь Гриффиндор вскочил на ноги.

Седрик подошёл к главному столу, посмотрел на стол Хаффлпаффа, а затем обернулся к Гарри.

— Чемпион Хогвартса на твоей стороне.

Теперь из-за стола встал весь Хаффлпафф.

Луна поднялась одновременно с Натали Уоррен, старостой, и всеми остальными равенкловцами.

Остался только Слизерин, но и они начали вставать один за другим. Некоторые явно не хотели этого делать, но и оставаться единственными сидящими они не желали.

Дамблдор отчётливо вдохнул при виде того, как весь Хогвартс объединяется. Другие школы смотрели на них с удивлением и любопытством.

Эмоции Гарри вновь всколыхнулись, но теперь это была волна гордости за альянс, а также чувство признательности и облегчения по отношению к остальным студентам, которые поверили, что он стал чемпионом не по своему желанию. Он загнал магию под контроль и сделал несколько неровных вздохов, один за другим. Храбрости ему добавляли решительный вид Рона, твёрдость Невилла, кивок Драко из-за стола слизеринцев и широкая улыбка двенадцатилетнего Конора Сапворти.

Дамблдор прокашлялся.

— Я ценю поддержку политических альянсов, но этот вопрос необходимо решить в узком кругу. — Он поднял руку и взглянул на Гарри. — Полагаю, мисс Грейнджер отправилась вызвать лорда Блэка в качестве твоего опекуна?

Гарри отрывисто кивнул.

— Что ж, тогда прошу всех вернуться на свои места. Гарри отправится в вестибюль вместе с профессором МакГонагалл, где мы подождём прибытия лорда Блэка.

Никто не шелохнулся, за исключением одного слизеринского первокурсника, который было упал обратно на скамью, но замер на полпути в неудобной позе, осознав, что был единственным.

— Как назначенный регент рода Поттеров, — начала твёрдо Минерва, — я хочу вас уверить, что лорд Поттер будет со мной до прибытия лорда Блэка. Вы можете сесть.

Невилл посмотрел на Гарри в поисках подтверждения. Тот кивнул.

— Спасибо.

Невилл неохотно сел, и остальные последовали за ним. Рон дождался, пока все сядут, и вопросительно посмотрел на Гарри. Тот едва заметно кивнул ему, и Рон сел с тяжёлым вздохом.

Гарри неловко выбрался из-за стола и едва не упал, но Минерва поддержала его. Он заметил, как Бэгмен провёл обратно в вестибюль таращившую на него глаза прессу — включая едва ли не светящуюся от восторга Риту Скитер.

— Профессор Грюм, — сказал Дамблдор, — не могли бы вы унести Кубок на проверку?

Хромая, тот направился к Кубку. Они с Гарри достигли его одновременно.

— Мне жаль, парень, — тихо сказал Грюм.

Гарри попытался было улыбнуться, но мышцы лица будто одеревенели.

— Это не ваша вина.

Он знал, что все по-прежнему следили за ним, до самого входа в вестибюль. Он расслышал, как Дамблдор вновь велел всем вернуться в свои гостиные.

— Гарри! — тут же подлетела к нему Рита, но Минерва встала на её пути.

— Мистер Бэгмен, — резко сказала Минерва, — не могли вы проводить уважаемых журналистов в другой кабинет, пока мы ждём лорда Блэка? — её ледяной взгляд колючими иголками впился в Риту.

— Мы имеем право задавать вопросы! — воспротивилась Рита.

— Но не у несовершеннолетнего, — заговорил Снейп язвительным тоном. Только тут Гарри заметил слизеринского декана, облокотившегося на дальнюю стену.

— Профессор Снейп прав, мисс Скитер, — сказал Дамблдор, входя, — и я уверен, что лорд Блэк будет не рад, если Гарри придётся отвечать на вопросы журналистов в его отсутствие. — Он махнул Бэгмену рукой. — Пожалуйста, проводите их в кабинет по Чарам, Людо. Мы сделаем официальное заявление после разговора с лордом Блэком.

— Это… — начала возмущённо Рита.

— Меня это устраивает! — заявила плотная черноволосая женщина с сияющими зелёными глазами. — «Международный волшебный вестник» будет рад подождать официального заявления и, быть может, возможности задать вам парочку вопросов, если вы не возражаете, директор?

— Хорошо, мисс Гусь, — кивнул Дамблдор.

— Можете звать меня Эсмеральда. — Она повернулась к Бэгмену. — Что же, ведите нас, Людо. Я училась в Салеме, поэтому без понятия, где у вас этот кабинет Чар.

— Я знаю! — Ксено Лавгуд предложил руку коллеге, и они вместе вышли из кабинета.

Бэгмен очаровательно улыбнулся Рите, предлагая ей свою руку. Та слабо улыбнулась, и они тоже вышли.

Грюм поставил Кубок на столик, и Минерва провела Гарри внутрь комнаты. Профессор Спраут и Седрик тепло улыбнулись ему. Снейп как обычно смотрел волком. Остальные же выглядели сбитыми с толку и удивлёнными.

Начала болеть голова, и Гарри потёр виски.

— Дамблёдур, — обратилась мадам Максим, прочистив горло, — что происходит?

— Мне бы тоже хотелось знать, — сказал Каркаров с угрожающими нотками в голосе. — У вас два чемпиона. Это какой-то розыгрыш?

— У Хогвартса один чемпион, — ответил Дамблдор. — Гарри стал чемпионом не по своей воле, а из-за козней врагов.

Флёр окинула Гарри таким взглядом, будто он был неким любопытным жучком.

— Но он ещё совсьем ребьёнок!

Каркаров фыркнул.

— Вы уверены, что мальчишка не сам бросил своё имя?

— Я не бросал! — горячо возразил Гарри. Он почувствовал, как виски запульсировали от боли, и встряхнул головой, будто пытаясь от неё избавиться.

Виктор двинулся, привлекая внимание своего директора.

— Если лорд Поттер говорит, что не делал этого, значит так оно и било, директор.

Казалось, Каркаров хотел поспорить со звёздным учеником, но лишь слегка кивнул.

— Но что теперь будет с чемпионатом?

Дамблдор хмуро оглядел комнату.

— Где Бартемиус?

— Ушёл, пробормотав что-то о том, что надо предупредить ДМП, — ответил Снейп, выпрямляясь.

— Я уже отправил патронуса Боунс и Кроакеру, — заметил Грюм, направляя палочку на Кубок.

Гарри подумал, что он, должно быть, пропустил это, когда пытался восстановить контроль над своей магией.

Послышался шум, и в комнату ворвался Сириус, Ремус следовал за ним по пятам. И в следующее мгновение Гарри уже стоял в плотных объятиях отца.

— Я не бросал своё имя в Кубок, клянусь, — пробормотал он ему в плечо.

— Я знаю, Гарри, — сдавленно ответил тот. — Я и не думал об этом.

Гарри почувствовал волну облегчения. Он знал, что Сириус не станет его в этом обвинять, особенно учитывая угрозу Волдеморта, но ему было приятно услышать это от отца.

Голова вновь запульсировала.

Гарри хотел остаться в объятиях Сириуса, но его смущало присутствие остальных в комнате — он будет выглядеть, как маленький ребёнок. Гарри осторожно высвободился из объятий и встал рядом с Сириусом. Ремус положил ладонь ему на плечо.

Сириус приобнял Гарри, сделал глубокий вздох и мрачно посмотрел на Дамблдора.

— Как, чёрт возьми, это произошло?

— Хороший вопрос, — присоединилась к нему мадам Максим.

— На Кубке нет явных признаков колдовства, и никто неподобающий не приближался к нему в Хогвартсе, Блэк, — сообщил Грюм, явное недовольство звучало в его голосе. — Я готов в этом поклясться.

— И никто лишний не подходил к нему в министерстве, — рявкнул Сириус. Его глаза расширились. — Я потерял его из виду, только когда Крауч забрал его. — Он указал на Грюма. — Он провёл с ним наедине полчаса, прежде чем доставить сюда.

— Это был настоящий Крауч? — резко спросил Ремус.

— Это было в министерстве, — твёрдо сказал Сириус. — Амелия проводила идентификацию самолично, прежде чем мы забрали Кубок из Отдела Тайн.

— Здесь было так же, — Грюм мрачно посмотрел на Ремуса. — Я пока в состоянии провести идентификацию!

— Но Бартемиус никогда бы не встал на сторону Сами-Знаете-Кого! — воскликнула Минерва, поражённая ходом разговора.

— Империус? — предположил Ремус.

— Я за версту чую Империус! — оскорблённо заявил Грюм.

— Одно и то же имя, — выпалил Гарри, вспоминая их занятие с Грюмом. — Если кто-то под Оборотным имеет такое же имя...

— У сына Крауча было такое же имя! — поражённо ахнул Ремус.

Снейп нахмурился.

— Мои воспоминания...

— Нет никакого тайного любовника Лестрейнджей! — сказал Сириус. — Есть только один, которого они прятали и о котором мы знаем — Крауч-младший!

— Но он умер! — заговорила профессор Спраут. Всё повернулись к ней.

— То есть, — стушевалась Спраут, взмахнув руками, — разве нет?

— Возможно, не совсем умер, — резко бросил Снейп. — Где он, Альбус?

— Я проверю охранные чары. — Дамблдор на мгновение прикрыл глаза и затем кинулся к дверям. — Он почти добрался до Запретного Леса.

Внезапно двери захлопнулись у Дамблдора перед носом. По комнате прокатилось красноватое свечение.

— Дамблёдур, что происходит? — обеспокоенно спросила мадам Максим.

— Я не знаю, — ответил директор, доставая палочку и грациозно взмахнул ей. — Поднялся барьер, не дающий нам выйти, а Фоуксу — войти, но это не магия Хогвартса. — Его глаза расширились. — Это магия Кубка!

Гарри вновь почувствовал острую вспышку боли и схватился за голову, падая на колени.

— Гарри! — Сириус попытался обнять его, но Гарри слабо оттолкнул его — он чувствовал, что это была плохая идея.

— Нет! Не подходи! — воскликнул он. Его магия проснулась, чтобы противостоять угрозе, вызывающей боль. Он вытянул дрожащие руки перед собой — кожа засветилась золотистым сиянием, серебристая рябь прошлась по поверхности.

— О, Мерлин! — произнёс Ремус. — Активировалась защита Лили!

— Что это значит? — испуганно спросила мадам Максим.

— Тот, кто пытался его убить, не может дотронуться до него! — Ремус упал на колени рядом с Гарри. — Кубок связывает чемпионов обязательством. И поскольку Барти Крауч-Младший от лица Волдеморта бросил имя Гарри в Кубок...

— Пресвятой Мерлин! — в ужасе воскликнула Минерва.

— Кубок не может связать его из-за защиты, — понял Дамблдор. — Поэтому он запер нас здесь — чтобы Гарри не сбежал. Он не вполне понимает, почему не может наложить на Гарри обязательство.

— Разве это плохо? — неуверенно спросил Седрик. — Если Кубок не сможет связать Гарри, то он не будет учувствовать в турнире.

— К сожалению, не всё так просто, мистер Диггори, — поспешно начал объяснять Дамблдор. — Последний раз, когда была активирована защита Гарри, Волдеморта выкинуло из его тела, а коттедж Поттеров был почти полностью уничтожен. Если защита попытается уничтожить Кубок, чтобы устранить угрозу...

— Вы должны вызволить нас отсюда, Дамблдор! — гневно воскликнул Каркаров.

Очередная вспышка жгучей боли; Гарри весь был покрыт золотым свечением, он пытался вздохнуть.

Сириус упал на колени рядом с ним и поднял было руку, чтобы положить ему на спину, но опустил обратно.

— Гарри, ты должен контролировать защиту.

— Как? — спросил тот, с трудом фокусируясь.

Ремус щёлкнул пальцами.

— Заклятие контролируется магией твоего рода, Гарри! Вызови её и поговори со змеёй!

Гарри поднял дрожащую руку, в голове вновь прострелила вспышка боли.

Золотистый и серебристый потоки вырвались из его руки, образуя на полу рядом с ним знакомые формы тотемов. Грифон тут же двинулся к нему и крепко обхватил Гарри крыльями. Тот прильнул к нему в ответ и закрыл глаза, задрожав от возникшего ощущения безопасности.

Прикосновение грифона немного изменилось, и Гарри застонал.

— Лили! — выдохнул Снейп.

Гарри распахнул глаза и вдруг осознал, что не грифон обнимает его, а его мать — её золотистый дух, а вместо крыльев грифона теперь были её руки — они крепко его обнимали. Гарри тяжело сглотнул.

— Мам? — обратился он и немного поменял позу, чтобы должным образом разглядеть её, посмотреть ей в глаза.

— Тихо, мой Гарри, — прошептал дух Лили. — Ты в безопасности.

— Кто посмел угрожать тому, кто защищён моим благословением! — прогрохотал вдруг голос.

Гарри оторвал взгляд от матери. Мерлин! Он вновь вызвал дух Морганы! Он почувствовал приступ паники.

Она стояла перед ним как серебристый защитник, её длинная старомодная мантия колыхалась, как на ветру, волосы развевались.

— Моя леди, Кубок пытается связать моего сына обязательством после того, как враг бросил его имя в Кубок, — спешно объяснил Сириус, пока остальные стояли, разинув рты от изумления.

Моргана взмахнула рукой и произнесла:

Spiritus manifestus!

Тут же Гарри почувствовал, как боль отступила, он сделал глубокий вдох, наслаждаясь любовью матери, окружавшей его.

Кубок засиял и выпустил голубые и белые вспышки, которые вдруг опустились на пол и сформировали дух пожилой женщины.

Грюм отпрыгнул от неё, мадам Максим и Каркаров встали перед своими учениками, а профессор Спраут потянула Седрика назад. Минерва, Ремус и Сириус окружили Гарри. Тот пытался игнорировать Снейпа, по-прежнему не спускающего глаз с духа его матери.

— Каково ваше оправдание? — властно велела Моргана, обращаясь к женщине.

— Я не должна перед вами оправдываться, — заявил дух Кубка.

Моргана ощетинилась, по её серебристой поверхности пробежала рябь.

— Я — Моргана рода Ле Фей! Вы пытаетесь связать обязательством ребёнка, который находится под моей защитой!

Дух Кубка нахмурился.

— Он был выбран.

— Леди Моргана, позвольте мне сказать? — миролюбиво обратился Дамблдор.

Моргана пристально смотрела на него какое-то время.

— Говорите, Альбус рода Дамблдоров.

Тот склонил голову в знак благодарности и затем обернулся к духу Кубка.

— Дух, — начал он, — вы выбрали четырёх чемпионов для Турнира Трёх Волшебников. Кто-то зачаровал вас так, чтобы вы это сделали. Должно быть лишь три чемпиона.

— Я не зачарована. Основные параметры для этого турнира были ясны — необходимо выбрать четырёх чемпионов, — ответил дух.

Ремус прочистил горло.

— Возможно ли взглянуть на эти параметры?

— Замечательный вопрос, Ремус! — заметил Дамблдор.

Дух Кубка вытянул руку, и в ней появился пергамент. Дамблдор взял его и начал читать, всё больше хмурясь.

— Как я и боялся — это не те параметры, на которые мы договаривались для этого турнира.

— Тогда не должны ли мы отменить турнир? — храбро спросила профессор Спраут. — Раз параметры для этого турнира, на которые все согласились, были изменены?

— Возможно ли отменить турнир? — спросил Дамблдор духа.

— Нет, — ответил тот. — Если турнир был открыт, то он должен быть доведён до конца.

— Чёртов Крауч, должно быть, запустил начало турнира, когда Кубок был у него! — зарычал Грюм.

— Тогда какой пергамьент он бросил во врьемя церемонии открытия? — требовательно спросила мадам Максим.

— Имя Поттера, скорее всего, — сказал Снейп. — Это потешило бы его самолюбие, сделать нечто подобное прямо у нас под носом.

Мадам Максим прочистила горло.

— Какие эти новые параметры?

— Порядок проведения турнира остаётся тем же, — ответил Дамблдор. — Но четвёртый чемпион должен быть выбран для «Света». Можно предположить, что Гарри был единственным кандидатом. Число судей уменьшилось до четырёх, и теперь здесь не указано, должны ли они быть из школы, министерства или откуда-то ещё. Некоторые части заданий, на которые мы договорились, были изменены.

— Пресвятой Мерлин! — пробормотала профессор Спраут.

— Что насчёт ограничения по возрасту? — хрипло спросил Сириус.

— Оно не было частью параметров. Мы полагали, что сами сможем остановить тех, кому нет семнадцати, — признал Дамблдор с досадой.

— В противном случае это правило всё равно бы изменили, — Ремус посмотрел на духа. — Что насчёт правила, по которому претенденты сами должны бросать своё имя в Кубок?

Дамблдор оживился.

— Традиционно кандидаты сами бросали свои имена, поскольку таким образом предоставляется необходимое для любого магического контракта добровольное согласие. Дух, Гарри не бросал своего имени, то есть не давал своего разрешения, и поэтому не может быть связан обязательством.

— Первоначальное заклятие, которое создало меня, не запрещало бросать имя другого волшебника. Правило, о котором вы говорите, должно быть зафиксировано в основных параметрах, — ответил дух. — Для меня имеет значение только то, что его имя попало в Кубок.

— Какой идиотизм! Любой может бросить любое имя! — зарычал Грюм.

— Возможно, это правило было добавлено в параметры после того, как волшебники злонамерено начали бросать в Кубок имена других волшебников! — предположил Ремус.

— Увы, этого правила не было в оригинальных условиях в этом документе, что позволяет Гарри быть выбранным, — Дамблдор махнул пергаментом в своих руках.

— Достаточно! — сердито отрезала Моргана, её окружали серебристые вихри магии. — Вы не свяжете обязательством того, кого я защищаю!

— Мне же лучше, — сухо ответил дух Кубка. — Каждый чемпион связан со мной обязательством поддерживать моё пламя своей магией. Если они отказываются проходить испытания, их магия становится моей. Если они умирают, их магия становится моей.

— А если они откажутся от обязательств? — резко спросил Сириус.

— Они не могут, — бескомпромиссно ответил дух.

— Тогда ты будешь уничтожена, — сказала Моргана и подняла руку.

— Нет! — воскликнул Гарри, движимый неведомым инстинктом.

Моргана замерла.

— Что произойдёт, когда… если Кубок будет уничтожен, дух? — спросил Гарри.

— Хороший вопрос, — тихо сказал Сириус, и Гарри смутился от похвалы.

— В момент моего уничтожения моя магия воззовёт к тем, кто будет или уже связан со мной.

«Такова цена чемпионства», — догадался Гарри. Чтобы получить славу и уважение чемпиона, волшебник рисковал своей жизнью и своей магией. За всё нужно платить. И теперь было четыре чемпиона — и три из них уже были связаны с Кубком...

— Всех, кто связан? — уточнил Гарри, его сердце упало в пятки. — В конечном итоге вы заберёте с собой тех, кто уже связан с вами?

— Mon Dieu (с фр. «боже мой»)! — выдохнула Флёр.

Спраут закрыла рот рукой, Седрик стоял напряжённый и бледный. Виктор выглядел мрачным — его тёмные глаза мерцали.

Гарри на мгновение закрыл глаза, а затем медленно поднялся — дух матери по-прежнему обнимал его.

— Я приму обязательство.

— Сынок, — мать погладила его волосы, оставляя над ним золотистое свечение. — Это обязательство заражено прикосновением того, кто пытался тебя убить.

— Мы никогда не позволим этому коснуться тебя, — сказала Моргана, обернувшись к нему.

— Но обязательство не его, и не Волдеморта, — возразил Гарри. — Они лишь инструмент его зла. И… и вы защищаете меня, но, если мы уничтожим Кубок, чтобы предотвратить наложение обязательства, это может ранить меня ещё больше, что само обязательство, — он пристально посмотрел матери в глаза. — Возможно, вам удастся не дать Кубку забрать мою магию и жизнь, когда он будет уничтожен, но дело не только во мне. Я не могу… Остальные чемпионы погибнут или потеряют свою магию, и этого нельзя допустить. Это неправильно и несправедливо. Я не позволю жертвовать ими ради меня.

Он повернулся к Сириусу, который смотрел на него влажными серыми глазами, но медленно кивнул, соглашаясь с его решением.

— Я очень горжусь тобой, Гарри, — тихо сказал Сириус.

— И благодаря твоему большому сердцу и сияющему духу, ты мною и благословлён. — Моргана наклонилась и поцеловала его в лоб, затем исчезая в серебристой дымке.

Гарри хотелось вцепиться в дух матери, умолять её остаться с ним навсегда. Ком застрял в горле, она крепче обняла его.

— Мы с твоим отцом всегда с тобой, Гарри, и никогда тебя не покинем, — она поцеловала его в лоб и испарилась, обратившись в золотистую пыль.

Гарри казалось, что все силы оставили его — он был вымотан и выжат до основания.

— Гарри Джеймс Поттер, среди всех чемпионов, ты — самый достойный, — дух Кубка двинулся вперёд и протянул к нему руки. — Ты пытался мне сопротивляться, поэтому предупреждаю, что может быть больно.

Гарри вспомнил вспышки боли и поморщился. Но все же кивнул и вложил свои руки в её...

Его накрыла волна жара...

Пламя охватило его...

Боль была везде...

И Гарри провалился в небытие со стоном облегчения.