Faith или "Все будет хорошо..." (джен)

Ровена Фэйт Эллингэм терпеть не могла свое первое имя, зеленые яблоки и мамино ризотто. Она обожала субботние вечера, рисовать бабочек и гонять на роликах. К одиннадцати годам она не верила в Санту и была абсолютно убеждена, что мир таит в себе больше необычного, чем уверены взрослые.

Впрочем, «терпеть не могла» было громко сказано. Просто это словосочетание было жутко модным у ее подружек по школе, а обычное — пусть и верное — «не любила» казалось глупым и недостаточно выразительным. А так… Зеленые яблоки съедались в школе, ризотто — на завтрак. На «Ровену» же девочка принципиально не отзывалась с тех пор, как ей в руки попался «Айвенго», то бишь, почти год. Фэйт ну совершенно не понравилась леди Ровена, девочка искренне недоумевала, как можно было яркой, смелой, самоотверженной и умной Ребекке предпочесть бледную невыразительную моль Ровену, и быть хоть в чем-то похожей на саксонку королевских кровей она не хотела.

Что до всего прочего, согласитесь, странно в XXI веке верить в того, чьим именем прикрываются родители, когда хотят тебя порадовать, а ты знаешь, что подарки, которые якобы принес дедушка на летающих оленях, еще за две недели до Рождества пылились в «укромном уголке». Будто она не знает все укромные уголки родного дома! К тому же, родители никогда не могли что-либо толком от нее спрятать. А для того, чтобы узнать, что спрятано за дверцами запертого шкафа, открывать этот шкаф было совсем не нужно, достаточно было сильно-сильно захотеть — и содержимое шкафчика самым сверхъестественным образом переставало быть для нее тайной.

Вот только смотреть сквозь дверцы у нее плохо получалось, гораздо легче было сделать так, чтобы нарисованные ею бабочки двигались на листе бумаге. Не сказать, чтобы эти странности радовали девочку: во всех фильмах о людях со сверхспособностями эти самые способности их владельцев до добра не доводили. Но, во-первых, она такой уродилась, а во-вторых, никому плохого не делала. Само собой, о своих талантах она никому, в первую очередь родителям, не говорила. Сначала боялась, что не поверят, потом — не хотела волновать родителей.

То самое субботнее утро, с которого для нее началась новая жизнь, было самым что ни на есть обыкновенным. Все новое должно было начаться с завтрашнего утра, после отъезда родителей. Эллингэмы решили отметить тридцатилетие совместной жизни путешествием в Японию, а Лиззи, их старшая дочь, уговорила не брать Фэйт с собой, а оставить ее в Англии. Во-первых, на следующей неделе девочке должны были снять гипс с руки, сломанной в процессе катания на обожаемых ею роликовых коньках, а во-вторых, эта поездка должна была стать вторым «медовым месяцем», и присутствие непоседливого и любопытного ребенка в романтику и все прочее несколько не вписывалось. Собственно говоря, сама Фэйт с мамой и папой на другой край земли не рвалась совершенно: жизнь с сестрой и ее мужем гарантировала отсутствие по утрам ненавистной каши, яблок и возможность смотреть фантастику допоздна.

Однако безмятежность последнего на ближайшие две недели совместного утра Эллингэмов была нарушена. Буквально за пять минут до прихода Лиззи и ее мужа в дверь позвонила молодая женщина в строгом костюме. Дверь ей открыла девочка, посчитавшая, что это Ди и Лиззи.

— Здравствуйте, — удивленно пролепетала Фэйт, — вам кого?

— Здравствуй, — приветливо улыбнулась незнакомка. — Здесь живут Эллингэмы?

Фэйт оценивающе посмотрела на неожиданную гостью. Мама и учителя в школе ее предупреждали о незнакомцах и всяких сектантах, но эта, с идеальной осанкой принцессы и внимательным взглядом темных глаз, на маньячку и злодейку похожа не была.

— Да, мэм.

— Ты — Фэйт? — спросила женщина. Девочка кивнула. — Если твои родители дома, я бы…

— Добрый день, мисс, — раздался холодный голос матери за спиной девочки. — Что вы хотели?

— Добрый день, мадам, — кивнула гостья. — Меня зовут Флора Кэрроу, и я являюсь заместителем директора частной школы для одаренных детей «Хогвартс»…

* * *

Для профессора заклинаний и по совместительству заместителя директора школы магии и волшебства Хогвартс по работе с маглорожденнными Флоры Кэрроу тот субботний день был обычным и рутинным. Вот уже третий год подряд она обходила семьи маленьких магов, родившихся среди маглов, и убеждала их родителей отдать их чад в магическую школу. Свои должность и обязанности двоюродная племянница тех самых Кэрроу не считала ни обременительными, ни унизительными. Она занималась первичной адаптацией маглорожденных студентов, вводя детей в удивительный и столь непохожий на их прежний мир колдовства и магии.

Как это ни странно, но это был ее инициатива и ее осознанный выбор. Равно как и преподавательская стезя. На собеседовании при приеме на должность ассистента преподавателя заклинаний Флора Кэрроу сказала профессору Макгонагалл: «Я не хочу, чтобы фамилия Кэрроу ассоциировалась лишь с невежественным преподавателем, только и способным что пытать студентов». Госпожа директор ее приняла, хоть девушке и пришлось выдержать и оскорбительные выпады со стороны учеников, и пристальное внимание со стороны коллег и Попечительского Совета. Но она справилась. А когда наступил момент, когда нужно было выбрать стать ли деканом Слизерина или работать с маглорожденными, выбрала последнее. Ее решение было абсолютно неожиданным для директора и прочих учителей, и только портрет профессора Дамблдора понимающие и одобрительно кивнул. Деканом родного факультета, к слову, стал преподаватель ЗОТС, и так было даже лучше: все же суровый, несколько суховатый в общении выпускник Дурмштанга, известный своим нейтральным отношением к факультетскому противостоянию, смотрелся лучше хрупкой молодой женщины, а его принадлежность к древней фамилии, славящейся боевыми навыками, гарантировало послушание со стороны слизеринцев. И пусть кузен и кузина отца считают ее с сестрой предателями крови, Флоре все равно: семья одобрила ее действия, отец не протестовал по поводу маглокровного зятя, а в обществе принято разделять семью Кэрроу и тех самых Кэрроу, отбывающих пожизненное в Азкабане.

Поэтому, стоя на пороге очередного дома и перебирая в уме аргументы в пользу магического образования, женщина не чувствовала себя ни на йоту уязвленной. К тому же, значительная часть родителей обладала вполне по-слизерински прагматичным складом мышления.

Однако на этот раз ставший привычным алгоритм убеждения взрослых, не верящих в колдовство и сверхъестественное людей был нарушен. Не успела профессор Кэрроу перейти к деталям, как в гостиной просторного светлого коттеджа появились новые лица: пришла старшая дочь четы Эллингэмов с мужем. В процессе представления Флора отметила смутно знакомую фамилию и подумала, что, возможно, ей стоит прийти позднее, и уже тогда поговорить с родителями девочки, заодно предупредив их не рассказывать старшей дочери о существовании магии. Но все ее намерения были разрушены на корню, стоило только высокому светловолосому зятю мистера Эллингэма услышать название школы.

— Хогвартс? — удивленно спросил он. — Вот как?

— Вам знакомо это название? — насторожилась профессор. Вероятность того, что магловский родственник одного мага свяжет себя брачными узами с кем-то из семьи другого маглорожденного, невелика, но всякое может быть…

— У меня там учился кузен, — кивнул магл. Значит, там и слышала. Надо же!

— Надо же! — воскликнул мистер Эллингэм. — И как, Ди, хорошая школа? Насколько котируются их аттестаты? Какой процент выпускников получает высшее образование?

Ди иронично усмехнулся. Он явно прекрасно знал, что за школа Хогвартс и чему там обучают.

— Думаю, госпожа профессор сама прекрасно об этом расскажет, не так ли, мэм? — сказал мистер Дурсль. Флора кивнула. Все правильно, разглашать информацию о магическом мире имеет право лишь она.

— Мистер и миссис Эллингэм, частная школа Хогвартс…

* * *

Дадли сидел на диванчике в гостях у тестя и тещи, обнимая за плечи жену, и внимательно слушал сидящую в кресле ведьму. Та заливалась соловьем. Чувствовалось, что с искусством риторики женщина знакома не понаслышке. Вот интересно, наколько эта Кэрроу имеет отношение к тем Кэрроу, что преподавали в Хогвартсе в девяноста седьмом? Или он ошибся и запутался в фамилиях? Да, скорее всего, запутался: разве могли бы родственнице Пожирателей Смерти (или как там тех террористов звали?) доверить работу с маглорожденными?

Ведьма тем временем достала палочку и одним плавным взмахом подняла в воздух каменную вазочку со столика. Потом настал черед разбитого и восстановленного стакана, и на закуску по гостиной запорхали яркие разноцветные бабочки. К слову, Франко для подобных фокусов полированный кусок дерева бы не понадобился…

— Это, конечно, замечательно, — проговорил Джек, — но все же вернемся к вопросу об аттестате.

Дурсль еле подавил улыбку: тесть крепко стоял на земле и летающей вазочкой его так просто не прошибить, не зря же он так быстро сошелся с отцом, не смотря на свою принадлежность к лейбористам. Однако профессору этот вопрос явно уже задавали, и она, не дрогнув и не запнувшись, ответила:

— Аттестаты, выдаваемые нашей школой, признаются во всех странах мира. Хогвартс является одной из старейших школ, его стандарты считаются классическими, а уровень преподаваемых знаний — неизменно высоким.

«Угу», — подумал Дадли. — «Особенно высоким он был во второй половине девяностых…»

Вот только Джека Эллингэма этот ответ не устроил. Такие обтекаемые формулировки он и сам выдавал, и чем более непредсказуемой была обстановка на рынке, тем обтекаемей были формулировки.

— Мисс Кэрроу, меня не интересуют другие страны. Меня интересует, возьмут ли мою дочь, к примеру, в Оксфорд, если у нее на руках будет ваш аттестат со списком таких предметов как заклинания и трансформация? И каким образом соотносится ваш аттестат с аттестатом, выдаваемым ЦЭК?

Умеет же тесть задавать вопросы. Дадли стало интересно, каким же образом профессор Кэрроу выкрутится из этой ситуации, ведь магический и магловский аттестаты не соотносились никоим образом?

— Если ваша дочь решит посвятить свою жизнь, разум и магию науке, то как раз в Оксфорд она с магическим аттестатом поступит. Разумеется не любой из колледжей, а лишь в закрытый Теневой колледж. В магловские же университеты она со стандартным Хогвартским аттестатом поступить не сможет. Более того, она не будет иметь права показывать его кому-либо из посторонних, кроме членов вашей семьи…

«Ого!» — подумал Дадли, — «Вот, значит, где обучаются магические ученые! В принципе, логично: один из старейших университетов. А Франко упоминал только мастернатуру и прочие пережитки средневековой системы обучения…»

Кэрроу тем временем рассказывала о Статуте о секретности, а Джек и Роми ее внимательно слушали. Дадли про себя хмыкнул: для материалистов Эллингэмов рассказ о скрытом ото всех магическом мире звучит так же дико, как и байки конспирологов. Они бы с радостью признали гостью сумасшедшей, но, увы, кувыркающаяся в воздухе каменная вазочка — увесистый аргумент.

— То есть, если Фэйт поступит в вашу школу, она получит только магическое образование, которое будет легитимно только в вашем мире, а в нашем мире у нее не будет даже обычного сертификата о среднем образовании?

Роми, как всегда гениальна. Зачем ведьме, живущей и работающей в магическом мире, сертификат о среднем образовании? Что она с ним будет делать?

Однако мисс Кэрроу была крепким орешком и не растерялась:

— Вполне возможно, что такой сертификат у нее будет. Школа совместно с Министерством Магии вот уже пятый год проводит эксперимент, призванный помочь своим студентам в получении двойного среднего образования, как магловского, так и магического.

— Зачем? — не выдержал Дадли. Лично он плохо понимал, каким образом школьник, способный двумя словами и взмахом палочки нарушить все известные законы физики, сможет запомнить формулировку этих самых законов.

— Ваша наука движется со скоростью снитча, мистер Дурсль. Чтобы понять принцип действия некоторых вещей, ставших для вас чем-то обыденным, прежних знаний и усилий недостаточно, — вежливо улыбнулась профессор.

Ну, тоже причина. Хотя, если вспомнить пресловутый Статут о секретности, то сразу становится понятным, зачем волшебникам понимать принцип действия магловской техники, не правда ли?..

* * *

— А что такое снитч? — не смогла сдержать любопытства Фэйт. Пока взрослые обсуждали свои скучные вопросы, она честно молчала и слушала. И пыталась придумать, как уговорить папу отпустить ее в эту волшебную школу. Интересно, а ее директор похож на профессора Ксавье?

— Это мяч, используемый в квиддиче, магическом виде спорта, — ответила профессор Кэрроу.

— Мелкий, золотой и с крылышками, — поддакнул Дадли.

— С крылышками? — переспросила Лиззи. — Он, что, летает?

— Летает, — подтвердила волшебница, — и очень быстро.

— И что делают с этим летающим мячиком? — не мог не поинтересоваться Джек, большой фанат футбола и футбольного клуба «Челси» в частности.

— Ловят, — мрачно ответил Дадли, почему-то передергивая плечами.

— А если он вверх улетит? Полетят за ним следом? — Фэйт оживленно подпрыгнула на диванчике.

— Ага, на метлах, — кивнул Дадли.

— Действительно, — подтвердила профессор несколько удивленным Эллингэмам, — в квиддич играют, летая на метлах. Вижу, ваш кузен вам много рассказывал об этой игре, мистер Дурсль.

— Хуже, — вздохнул Ди, — он в нее играл. В качестве ловца этого самого снитча.

— Вот как? — воодушевился папа. — Было бы любопытно познакомиться с твоим кузеном, Ди. Надеюсь, он не откажется, если пригласить его на ужин?

— Боюсь, это невозможно, Джек, — покачал головой Дадли. — Он умер в девяноста восьмом.

Почему-то эти слова огорчили профессора Кэрроу. Наверно, она тоже хотела познакомиться с кузеном Ди.

— Примите мои искренние соболезнования, мистер Дурсль, — сказала волшебница.

— Что ж, — продолжила она после недолгого молчания, — мистер и миссис Эллингэм, вы уже приняли решение или вам необходимо время для обдумывания?

— Пап, — умоляюще прошептала Фэйт, — ну, пожалуйста…

Отец мягко улыбнулся девочке.

— И каков срок для принятия решения?

— В течение ближайшей недели, сэр. Я вернусь за ответом в следующую субботу в это же время, если не возражаете.

Отец с матерью переглянулись.

— Думаю, неделя — достаточный срок, — кивнул глава семьи.

О том, что они завтра вообще-то улетают на другой край света на три недели, родители Фэйт вспомнили лишь через пять минут после ухода неожиданной гостьи. Однако поразмыслив, они решили, что Ди с Лиззи могут позаботиться о девочке ничуть не хуже их самих.

— Ди, а ты больше никого, кроме своего кузена из магов не знаешь? — спросила Фэйт, когда взрослые, проводив профессора, вернулись в гостиную.

— Действительно, — поддержал дочь Джек Эллингэм. — Было бы неплохо поговорить с обычным магом.

— Знаю, — улыбнулся Дадли. — Но он сейчас находится не в Англии, к тому же, боюсь, Джек, ты ему будешь не рад.

— Нет! — охнул его тесть. — Только не говори, что этот чертов даго!.. (п/а: dago или diego — пренебрежительное прозвище для испанцев и португальцев)

Дурсль кивнул. Эллингэм раздраженно подскочил и отошел к окну, его жена закатила глаза, а Лиззи и Фэйт переглянулись и постарались спрятать улыбки. К другу Ди Франко мистер Эллингэм приязни не испытывал. Его откровенно раздражала реакция жены на молодого испанца — особенно широкая приветливая улыбка — и манера того засыпать чужих жен комплиментами и дарить им их любимые цветы в любое время года. Фэйт даже подозревала, что идея отправиться с женой в первое за десять лет совместное романтическое путешествие пришла отцу как раз после последнего визита Франко.

— Ну и кто этот прохвост на самом деле? — сварливо поинтересовался Эллингэм, внимательно разглядывая кусты за окном. — Я так и думал, что человек с его манерой поведения не может быть ювелиром!

— Почему же? — ответил Ди. — Он действительно ювелир и специалист по антиквариату времен Конкисты. Кроме того он артефактор. Создает волшебные вещи, защищающие их владельцев.

— Защищающие? — спросила Фэйт. — Это как?

— Ну, — Дадли слегка замялся, — например, как-то он сделал детский оберег, который не позволял человеку с дурными намерениями подойти к ребенку, носившему эту вещь.

— И этот оберег работал? — удивилась Лиззи. Ее муж кивнул. — А от чего защищают наши кольца? — Свадебным подарком Франко другу были очень красивые обручальные кольца. Мистер Эллингэм тогда оббегал чуть ли не все ювелирные салоны города, чтоб найти жене подарок, который заставил бы ее забыть о необычайно тонкой и изысканной работе ювелира.

— Насколько я знаю, это просто кольца, безо всякой магической начинки, — пожал плечами Ди. — Иначе, он бы мне об этом сказал.

Нет, решительно, для Фэйт Эллингэм то субботнее утро, обещавшее быть одним из многих таких же, было совершенно необыкновенным. Вот только как уговорить папу отпустить ее в эту волшебную школу?