Фиолетовый холм (гет)

Драко глубоко вобрал воздух в лёгкие.

Холодно.

Драко Малфой хмуро глядел на свой родной дом, и его сердце болезненно сжималось.

Голые шершавые стволы мёртвых деревьев в аллеях, почерневший под ногами мелкий гравий, стены, принявшие цвет трухлявой листвы: вот во что превратился Малфой-мэнор. В замке гудели сквозняки, ветер бил в окна. Древняя магия мэнора уходила, вытекала из дома, некогда родного и любимого.

Драко аппарировал в парк, расположенный перед домом. Здесь он, кажется, целую вечность назад играл с друзьями и удирал от суетящихся приставленных к нему домовиков. Если закрыть глаза, вдохнуть знакомый аромат сосновой смолы, то можно представить, что мировой маховик повернул время вспять. Тогда на месте обугленных клумб снова зацвели бы высокие благоухающие кусты, покрытые алыми розами.

Драко зажмурился, пытаясь услышать смех матери, оставшийся где-то на задворках памяти, щебетание птиц и шуршание зелёной листвы, но кроме безумного стука собственного сердца не слышал ничего. Он оглох, ослеп, он задыхался. В его доме смердело страхом и болью, а в окнах больше не горели нарядные праздничные огни.

Помедлив немного, Драко всё же направился к крыльцу. Его встретили почерневшие ступени, резные двери с оскалившимся зверем, тёмный парадный зал. Краем глаза Драко заметил, как несколько свечей в настенных подсвечниках с трепетанием вспыхнули. Дом признал молодого хозяина. Драко горько усмехнулся, он давно уже не хозяин, не хозяин здесь даже его отец.

Из столовой доносились чьи-то жалобные стоны и крики, но их заглушал пугающий до дрожи смех Беллатрисы.

«Я оглох», — повторял себе Драко. «Я ослеп», — твердил он, увидев брызги крови на паркете.

Драко казалось, что внутри дома ещё холоднее, чем снаружи, но, может, наверху будет хоть немного теплее. Туда ещё не проник горький запах крови.

На лестнице Драко столкнулся с Гойлом-старшим. Тот несколько мгновений вглядывался в его лицо, противно ухмыляясь, но Малфой знал, что, как бы мистер Гойл ни пытался увидеть сомнения или недовольство на лице наследника Малфой-мэнора, он ничего не прочтёт.

Драко рассеянно кивнул отцу Грегори, думая лишь о том, как бы скорее дойти до своей комнаты. Он ускорил шаг.

Но его желанию не дано было сбыться. По коридору навстречу Малфою, извиваясь лентой серпантина, ползла змея Лорда.

Драко дёрнулся в сторону и ворвался в комнату матери, плотно прикрыв за собой дверь. Здесь было тихо и уютно, дышать стало легче, и, закрыв глаза да наложив на дверь заглушающее заклятие, можно притвориться, что тебе снова одиннадцать, а кроме Панси и Блейза в коридоре за дверью никого нет, на лестнице стоит запыхавшийся от игры в догонялки Грегори, а не его папаша.

Драко рывком стянул с себя мантию и нервно передёрнул плечами.

Холодно, всё равно было холодно.

Серая большая сова мамы недовольно ухнула, когда Драко сдавленно застонал, сползая вниз по двери.

— Хоть ты помолчи, — пробормотал он, потирая ладонями лицо.

Птица ворчливо забурчала, раскачиваясь на жёрдочке.

Драко устало поднялся и щёлкнул по клетке, как часто делал в детстве. Сова захлопала жёлтыми огромными глазищами и замахала крыльями, проклиная его на птичьем языке.

Драко слабо улыбнулся: хоть что-то не изменилось с годами.

На столике лежала пара склянок зелья Сна-без-сновидений. Такие же были и у него, стояли на прикроватной тумбочке, но в куда большем количестве. Рядом с птичьей клеткой заняла своё место большая рамка с колдофото, но Драко лишь мельком глянул на снимок и нахмурился. Он перевёл взгляд на зеркало в причудливой позолоченной раме и оцепенел, вглядываясь в отражение. Неудивительно, что хотя Гойл так пытливо и всматривался в его лицо, ничего так и не увидел. На лице Драко замерла пустая маска. Равнодушный взгляд, тонкие губы, искривлённые в жалкой улыбке — гримасе, приклеившейся к лицу после злополучного вечера, когда на глазах Драко Лорд расправился с ни в чём не повинной учительницей магловедения.

Драко провёл рукой по волосам, откидывая чёлку со лба назад, и замер. Прилизанные волосы, высокомерное выражение лица и... обиженный взгляд, как тогда, в поезде, когда понял, что Поттер не пожмёт ему руку.

Вдруг Драко заметил в зеркальном отражении приоткрытую дверь у себя за спиной. Он обернулся. Кабинет матери был открыт. Драко проскользнул внутрь. Ему нечасто доводилось бывать здесь, не больше пары раз, и это было невероятно давно.

Окно приоткрыто. Ветер проникал в комнату, трепыхая тяжёлые шторы. На письменном столе ворочались какие-то бумаги. Нелепо для этого времени и места в простой стеклянной вазе кивали тяжёлыми головами крупные лиловые колокольчики. Драко подошёл к письменному столу, на нём тоже стояла колдография, но её он никогда прежде не видел.

На колдоснимке две девочки в пёстрых летних платьях и темноволосый сероглазый мальчик задорно смеялись, толкая высокого мальчишку. Он недовольно смотрел на пристающих к нему детей, но затем хитро ухмылялся и смело переводил взор на объектив, казалось, глядя прямо в душу любому, кто будет держать в руках снимок.

Драко перевернул колдофото. На обратной стороне было аккуратно выведено: «Сириус, Регулус, Андромеда и Нарцисса Блэк». Малфой удивлённо вздёрнул брови и снова уставился на ребят. Девочка с золотыми косичками, конечно, его мать, вторая, значит, Андромеда. Смеющийся мальчик, как решил Драко, был Регулусом, а второй — тот, что хитро смотрел с колдофото — Сириусом, тем самым преступником, который сбежал из Азкабана.

— Пожалуй, этот мог, — протянул Драко, вглядываясь в красивые черты лица.

— Кто мог?

Драко дёрнулся, выпустив фото из рук, и схватился за палочку. Он стиснул её в руке с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Страх змеёй сжал грудную клетку, а сердце, казалось, забилось в ушных раковинах.

С портрета, висевшего на стене, на наследника Малфоев взирал молодой человек, и, даже находясь в таком состоянии, Драко смог узнать в нём повзрослевшего Регулуса. Первый раз Малфой увидел на этой картине человека. Ребёнком Драко был здесь и замечал лишь пустую раму. Каково же было его удивление теперь, когда с холста на него уставился один из Блэков.

— Не думал, что чистокровного волшебника может напугать картина, — протянул Регулус и тут же прищурился. — Ты ещё смешнее той девчонки, — продолжал портрет, осматривая родственника. — Дай-ка угадаю. Ты сын моей кузины Нарциссы? Драко?

Малфой ошарашенно кивнул. Кто бы мог подумать, что в кабинете матери он найдёт портрет её младшего кузена. Быстро взяв себя в руки, Драко убрал палочку и недоверчиво покосился на картину.

— Драко Малфой, — чинно произнёс он и снова почувствовал себя мальчишкой в злосчастном купе: слишком напыщенно прозвучало его имя.

Блэк фыркнул и перевёл взгляд на снимок, валяющийся в ногах Драко.

— Что это там у тебя? О ком ты говорил?

Драко поднял фотографию и развернул её лицевой стороной к Регулусу.

— Хм, это было очень давно, — пожал плечами Блэк.

— Давно, — согласился Драко.

— Сириус не хотел фотографироваться, он надулся на мать, — Регулус поморщился. — Неважно. Он сам виноват. Я не удивлюсь, узнав, что он и сейчас такой... — выплюнул Блэк, — ...идеалист, гриффиндорец.

На какое-то мгновение Драко показалось, что Регулус хотел сказать что-то другое: с такой горечью было это произнесено. Но совсем другие мысли вдруг вспыхнули в голове.

«Что он и сейчас такой», — сказал Блэк, а это значит, что Регулус на картине не знал о смерти Сириуса.

— Чокнутые друзья стали ему дороже родного брата, — продолжал Блэк. — Чего только один Поттер стоит.

Драко вздрогнул.

— Поттер?

— Джеймс Поттер, — кивнул Регулус. — Слышал о нём что-нибудь?

Драко помотал головой, думая, стоит ли рассказать о смерти отщепенца Блэка.

— Ты знаешь моё имя. Мама рассказала тебе? — начал Драко издалека.

— Нарцисса раньше часто говорила со мной, — пожал плечами Регулус, — но сейчас почти не заходит. Всё, что я знаю, так это то, что ты её сын. Её и Люциуса.

— А что-то ещё? — осторожно спросил Малфой, пододвинув ближе кресло и усевшись в него.

— Я мёртв, — сказал Блэк. Драко изумлённо моргнул. Как просто эти слова вырвались из уст потомком старинного рода.

— Мать и отец тоже мертвы, — перечислял Регулус. — Белла безумна, Меда всё с тем же грязнокровкой Тонксом, их дочь недалеко ушла... — поймав непонимающий взгляд Драко, Регулус пояснил: — Спуталась с оборотнем, судя по крикам моей матери с первого этажа.

Блэк говорил что-то ещё, но Драко мало понимал из бессвязного, как ему казалось, рассказа. Как он уяснил, кое-что рассказывала кузену мама. Было видно, что Регулус долго молчал и истосковался по общению.

— Может, хотя бы ты скажешь, как я умер? — неожиданно попросил портрет, и Драко понятия не имел, что на это ответить. Всё, что он знал со слов матери, так это то, что её младший кузен пропал без вести много лет тому назад.

Драко покачал головой и откинул съехавшую на глаза чёлку. Рукав рубашки задрался, обнажая бледную кожу на внутренней части левого предплечья, изуродованную отметиной чёрного цвета. Регулус на картине вздрогнул и заворожённо уставился на метку.

— Сколько тебе было лет? — благоговейно осведомился он.

— Что, прости? — спросил Драко, устало запрокидывая голову на спинку кресла.

— Сколько тебе было, когда ты получил её? — недовольно повторил Регулус, кивая на руку Драко.

Малфой мгновенно опустил рукав, спрятав своё «клеймо».

— Шестнадцать, — грубо ответил он и резко поднялся. Разговор стал ему неприятен.

— Шестнадцать, — повторил Регулус. — И мне шестнадцать. Часть стены над кроватью в моей комнате увешана вырезками из газет, посвящённых Лорду. Мне кажется, он многое делает правильно! Прошло столько лет, а он ещё жив, и, наверняка, творит великие дела!

«Великие, — подумал Драко, — и ужасные. Настолько ужасные, что хочется забыть обо всём навсегда, как будто проклятого Лорда и вовсе на свете белом никогда не было».

Драко знал, что стоит выпить на ночь укрепляющее зелье, оставленное Снейпом, чтобы завтра, когда придёт время предстать в зале перед Тёмным Лордом, тот не смог бы пробиться через мутную и вязкую, как лондонский туман, стену, выстроенную с огромными усилиями благодаря урокам Беллы.

Блэк задрал рукава и показал «чистые» руки.

— Настоящий я получил её позже. Жаль, что у меня её нет.

Драко вскинул голову и несколько секунд всматривался в лицо Блэка, а потом громко рассмеялся. Его смех был злым и безумным.

«Я задыхаюсь», — подумал Драко, но стал смеяться лишь громче. По щекам побежали непрошеные слёзы. Ему показалось, что под ногами затрещала по швам земля, и все его предки смеются сейчас вместе с ним в этой комнате, продуваемой всеми ветрами Борея.

— Жаль, — выдавил он сквозь смех и схватился за сердце, судорожно сжавшееся от боли.

— Не вижу ничего смешного, — обиженно прошипел Регулус с картины.

— И я, — откликнулся Драко, выходя из кабинета.