Предел свободы. Часть первая (джен)

Литтл-Уиннинг, 25 декабря 1991 года.

Сегодня Гарри проснулся раньше обычного. И дело было не только в том, что это было Рождественское утро, у него были большие планы на этот день. Он составлял их с того самого момента, когда услышал от Олливандера причину своей магической неполноценности. Поттер боялся рассказывать кому бы то ни было о своем возможном недуге опасался, что медики из Сент-Мунго смогут его раскусить. Но, по-видимому, их длительное заключение, по-другому и не скажешь, в стенах больницы было вызвано скорее желанием многочисленных официальных лиц лично высказать свои пожелания скорейшего выздоровления перед объективом камер, нежели объективными медицинскими причинами. Единственным исключением, пожалуй, был Драко, который пролежал в коме большую часть времени, которое они провели в больнице. В любом случае, все они были рады увидеться с семьями, и вариант провести каникулы в школе даже не рассматривался.

Вскоре Гарри и Дин распрощались со своими однокурсниками и в сопровождении профессора Макгонагал, которая специально прибыла из школы, отправились к Дырявому Котлу. Дядя Вернон, тетя Петунья и Дадли уже ждали его на выходе из паба, там же была и мать Дина. После горячих приветствий состоялось знакомство с Кэтрин Томас, после чего семьи разъехались в разные стороны. Гарри испытал чувство небывалого облегчения, когда они подъехали к их фиолетовому домику с оранжевой черепицей. Он был дома, где если и не спокойно, то хотя бы нет передвигающихся лестниц... При мысли о том, что дяде эта идея наверняка пришлась бы по вкусу, мальчик содрогнулся. Ну, как минимум, здесь нет гигантских пауков и своры начинающих террористов, которые только и мечтают о господстве над окружающими.

Гарри моргнул, отгоняя воспоминания о возвращении домой, и принялся одеваться. Обязательно нужно успеть. Он уже собирался выйти из комнаты, когда внезапно подумал о подарках... Конечно, у него не было времени что-либо купить, но если вдруг кто-нибудь из магического мира решит послать ему что-нибудь, то доставлять подарки будет, несомненно, сова, а потому следует либо оставить окно комнаты открытым, либо готовить историю для соседей о новом питомнике для сов, который дядя решил вдруг открыть у себя в доме.

Гарри быстро спустился на первый этаж и, коротко поприветствовав тетю и объяснив ей, что он собирается прикупить им хотя бы открытки, вышел на улицу.

Еще летом, перед отправлением в Хогвартс, Вернон договорился об аренде гаража, для того, чтобы Гарри свободно мог перечитывать ограниченную к распространению литературу. Все эти месяцы дядя исправно платил, перечисляя деньги на имя мистера Смита, поручив остальные дела самому Гарри. Мальчик был там всего два раза. В первый раз он забирал ключи у владельца, и прятал «подарки» дяди после их рейда в магический мир во второй.

И вот настала пора воспользоваться тем, что было в сумке. Тем временем Гарри прошел городок почти насквозь и вышел к расположенному на северо-западной окраине, неподалеку от городского парка, владению мистера Смита.

Он подошел к боковому входу в гараж, оглянулся и, позвякивая ключами, стал открывать дверь. С резким щелчком комната наполнилась светом, заставляя окутавший помещение мрак отступить и забиться в дальние уголки меж груд инструментов, коробок и прочего хлама. Гарри подошел к одному из завалов и, немного покопавшись в куче коробок, достал оттуда спортивную сумку. Просматривая находившиеся в сумке книги, Поттер пришел к заключению, что попадись он с таким богатством аврорам, никакая слава ему не поможет. Создавалось ощущение, что подборка была сделана... вернее, не было никакой подборки, в сумку кинули все , что под руку подвернулось. Скорее всего, так оно и было. Если книги по защите разума или «Рунические плетения» выглядели многообещающие, то с такими шедеврами, как «О роли жертвоприношений в тавматургии» или «Кровь — источник силы», Гарри не знал что и делать.

В конце концов, отложив для себя «Рунические плетения» и «Защиту разума для начинающих», он перешел к амулетам, изрядное количество которых было хаотично разбросано на дне сумки. К счастью, многие из них были обернуты кусками пергамента, которые на деле оказались записками с пояснением, как работает тот или иной амулет.

Гарри остановился на медном кольце с нанесенными на внутренней стороне рунами, которое, судя по описанию, должно было отводить внимание от того, кто его носит. Подумав, он присовокупил небольшие деревянные четки с аналогичными свойствами. Все это до поры до времени отправилось в карман, в то время как выбранные книги нашли свое пристанище на дне коробки вместе со всяким хламом, который отправился туда же для маскировки.

По дороге, Гарри завернул в супермаркет, где приобрел три стандартных рождественских набора и открытки — оставлять семью совсем без подарков было бы некрасиво.

Время до обеда тянулось очень медленно. Чтобы хоть как-то занять его, мальчик принялся помогать тете с рождественскими приготовлениями. И вот в три часа дня он отпросился у родственников, поясняя, что ему нужно сходить проветриться. Дадли хотел было увязаться вслед за ним, но Гарри вежливо пояснил, что ему нужно побыть одному, и спросил кузена, не мог бы он одолжить свои солнцезащитные очки. Дадли удивился, но не стал спрашивать, зачем ему зимой очки, а просто принес требуемое. Гарри поблагодарил его и быстро вышел на улицу.

Аптека мистера Бэзила была небольшой и располагалась в десяти минутах ходьбы от дома Дурслей. Гарри свернул за угол и, надев кольцо, принялся рассматривать свою цель. Мистер Бэзил, сколько юный Поттер себя помнил, всегда закрывал свою аптеку около четырех на Рождество. Он был хорошим человеком, и Гарри не нравилось то, что он собирался сделать. Но сумасшедший волшебник может принести людям гораздо больше бед, в этом мальчик не сомневался. Так будет лучше для всех. Прошло уже более получаса, и Гарри решил, что тянуть дальше нельзя. Он нацепил солнцезащитные очки и, не замеченный никем, отправился ко входу в аптеку.

Мистер Бэзил уже подходил к дверям, мысленно предвкушая праздничный ужин со своей семьей, когда он услышал слова «Люмос Максима!», и мощная вспышка мгновенно ослепила его. В следующее мгновение он почувствовал невероятно сильный толчок, который буквально впечатал его в стену. Свет перед его глазами померк, и хозяин аптеки погрузился в беспамятство.

Гарри в спешке покидал место преступления. Трофеи удачной вылазки покоились в прихваченном там же пакете. Мальчик не оглядывался. Палочка с сердцевиной из крыла феи в заднем кармане джинсов придавала ему уверенности.

* * *

Полицейское управление Литтл-Уиннинга, два часа спустя.

— Чертовы нарики решили устроить рождественскую вечеринку! А нам теперь все это расхлебывать! — раздраженно воскликнул полицейский.

Его убеленныйсединами напарник молча прихлебывал чай.

— Давай еще раз... Они ворвались среди бела дня в аптеку, светом фонаря ослепили владельца, а затем... предположительно, из переделанного травматического оружия отправили его в нокаут.

Напарник утвердительно кивнул.

— Похищено...Аминазин... Тизерцин.... и еще куча этой дряни, хрен выговоришь! И что теперь будем делать? Ни свидетелей, ни улик!

— Камеру видеонаблюдения проверили?

— Зафиксирована мощная вспышка, а затем её вырвали с корнем...

— Что тут поделаешь, — произнес пожилой полицейский, отхлебывая из чашки, — будем искать...

* * *

Тисовая улица, дом №4, рождественский ужин.

Дядя Вернон был эксцентричным человеком, но в этот раз он, казалось, превзошел самого себя. Дурсль-старший сидел во главе стола в фиолетовой мантии, усыпанной звездами, а на голове его красовался остроконечный колпак. Все это смотрелось довольно нелепо на полноватой фигуре Вернона, что, однако, совсем не заботило последнего.

— Давайте поднимем бокалы за все эти чудесные события, что произошли с нами в этом году! Пусть счастье, покой и процветание станут неотъемлемыми атрибутами нашей семьи в наступающем году! А также давайте выпьем за то, чтобы некий Вернон Дурсль, — дядя самодовольно вскинул голову, отчего колпак на его голове немного съехал, — стал новым членом совета графства в следующем году. А гребаные консерваторы пусть катятся в ад!

— Вернон! — воскликнула Петунья.

Ужин прошел спокойно, и после обмена подарками все разошлись по комнатам. Гарри закинул свои подарки к парочке уже лежавших на столе. Видимо, совы натаскали. Гарри начал с открыток — их прислали все участники отработки в запретном лесу, так же как и Поттер, оговариваясь, что в связи с известными событиями у них не было времени подобрать что-нибудь стоящее. Сам мальчик поступил так же, разослав поздравления. Он обнаружил на столе полупрозрачную мантию, которая, как выяснилось после пары минут испытаний, позволяла её владельцу стать невидимым. Вместе с ней была записка от директора, который пояснял, что ему её оставил отец Гарри. На хранение. Мальчик пожал плечами и продолжил разворачивать подарки. В одном из свертков оказался оранжевый свитер с вышитыми буквами ГП.

«Неужели от Дадли?» — изумился Гарри, не думавший, что его кузен способен достичь такого прогресса. Однако записка в свертке расставила все по своим местам. Мать Рона, миссис Уизли, слала поздравления от имени всего семейства и отчего-то благодарила Поттера за то, что он не дал её сыну пропасть в Запретном лесу. Гарри вновь пожал плечами и принялся открывать следующий сверток, в котором тоже оказался... свитер... или то, что должно было им быть. ЭТО оказалось ядовито-зеленого цвета, трапециевидной формы, с непропорциональными рукавами, а размер горловины предполагал, что это явно будет носить кошка.

Послышался легкий скрип отворяемой двери. Гарри обернулся и увидел кузена, который с радостной улыбкой разглядывал мальчика, державшего в руках его творение.

— Нравится? — спросил он.

Гарри окинул взглядом ставшего еще крупнее кузена и с легкой заминкой ответил:

— Супер, Большой Ди!

Кузен усмехнулся и вышел из комнаты. Поттер перевел дух и вернулся к оставшимся подаркам. Тетя Петунья подарила ему хорошую темно-серую ветровку, а дядя Вернон и в этот раз умудрился удивить. В его свертке лежала книга в кожаном переплете, название которой, вырезанное прямо на обложке, состояло всего из одного слова: «Проклятья».

Записка, приложенная к подарку была, пожалуй, еще короче, чем у Дамблдора.

«Досталось по случаю. Счастливого Рождества. Дядя.»

Гарри отложил книгу в сторону, а затем начал ходить по комнате. Вздохнул, и, успокоившись, отодвинул полую половицу и принялся рассматривать укрытую там стройную колонну пузырьков с таблетками.

«Я не сойду с ума», — повторял про себя Гарри. — «Мама, папа... я отомщу за вас. А все, кто встанут на моем пути... пожалеют...»

Он задвинул половицу обратно, а затем принялся пролистывать подаренную книгу в поисках заклинаний, которые он мог бы использовать в своем состоянии. Не так давно он видел то, чего лишил его Волдеморт, и теперь он знает, что делать... сегодня он получил знак.

* * *

Малфой-мэнор, в тот же день.

В семье чистокровных волшебников было не принято отмечать Рождество, и поэтому ужин в родовом гнезде Малфоев проходил как обычно. Бесстрастные лица, четкое следование правилам этикета и отточенные множеством подобных трапез движения — ничто не выдавало того, что в доме царило счастье от возвращения единственного наследника рода.

После ужина Малфой-старший позвал сына к себе в кабинет для разговора.

— Скажи мне сын, что делает наш род таким влиятельным?

Драко, с ранних лет изучавший историю семьи, не замедлил ответить:

— Наше богатство и политическое влияние в Визенгамоте.

— Верно, — похвалил сына Люциус. — Но, думаю, ты не полностью понимаешь все, что стоит за этими фразами. Подожди, — прервал он, вздумавшего ответить Драко. — Не перебивай меня.

— Да, отец.

— Так вот, традиционно, еще до появления министерства, волшебным сообществом управляли великие семьи. Но, как ты знаешь, достойных семей много. Гораздо больше чем мест в Визенгамоте. Нынешняя система власти служит единственной цели: не дать стране погрузиться в гражданскую войну. В Визенгамоте пятнадцать мест занимают текущие высшие служащие министерства. Именно за эти места ведут борьбу второстепенные семьи... Диггори, Скримджеры... да взять тех же Фаджей... Но не в этом суть — все остальные места передаются по наследству. И лишь древние и влиятельные семьи, такие как Блэки, Поттеры и Лонгботтомы, имеют постоянных союзников. Роды, которые традиционно следуют в фарватере политики, проводимой этими семьями.

— Но у Малфоев ведь тоже... — выпалил Драко, но тут же осекся.

— Верно, — с удовлетворением кивнул Люциус. — Ты никогда не задумывался как такие... не слишком выдающиеся, скажем так, роды, получили наследственные места в высшем органе магической Британии?

Возникла пауза.

— Малфои купили Визенгамот. Дважды, — припечатал Малфой-старший. — Когда наши предки прибыли на эти земли, мы могли рассчитывать лишь на место среди второстепенных семей... как же, жалкие иммигранты. Мой прапрадед отдал более половины богатств нашего рода, чтобы купить место нам и двум средних способностей волшебникам, с тем, чтобы они не могли нас предать... Так мы вошли в число величайших семей Англии. Тот, кто может позволить скупить Поттеров, Блэков и Лонгботтомов, достоин большего, чем быть на вторых ролях. Теперь ты понимаешь, что мы потеряли?

— Но ведь есть же клятвы между родами...

— Клятвы служения магическому сообществу и английской короне гораздо сильнее. Они не позволят тому, кто поклялся, скажем, жизнью, управлять магической Англией... Почему, ты думаешь, Темный Лорд развязал войну? Здесь все держится на договоренностях и союзных обязательствах. Естественно, все должно быть подкреплено силой.

Люциус какое-то время смотрел в пространство. Затем его взгляд стал жестким:

— Запомни, Драко, если наш род устоит... род Креббов должен прекратить свое существование! Малфои всегда платят по счетам.

Драко сглотнул, а затем спросил:

— А... Гойлы?

Люциус отмахнулся:

— На твое усмотрение. Отец юного Грегори остался верен нам... а вот сам мальчик внушает мне сомнения. Впрочем, если они будут угрожать роду... можешь не колебаться.

— Зачем ты все это рассказываешь? — набрался смелости Драко.

— Я отправляюсь в Азкабан, — буднично произнес Люциус. — Хранение темного артефакта, уверен, Артур Уизли обмочился от восторга, когда услышал. Но не волнуйся, всего полгода мне доведется провести в изысканном обществе кузена и кузины твоей матери. В общем, это не важно. Видишь ли, когда авроры пришли в наш дом, я был готов. Все темные артефакты были перепрятаны, кроме одного... О тайнике знали только двое. Я и Темный Лорд. Учитывая последующую пропажу артефакта, думаю ты понимаешь, что произошло...

— Он... он больше не доверяет нам?

— Он списал нас, — поджав губы, ответил Люциус. — По крайней мере, меня. Учитывая, что наша вражда с Дамблдором стала кровной... мне не выпутаться, сын. То, что я прямо сейчас не обживаю камеру в Азкабане, обошлось мне в сто тысяч галеонов. Дали время на реорганизацию благотворительного фонда помощи Сент-Мунго. Впрочем, я не расстроен, нет. Может статься, что тюремная камера для меня — самое безопасное место на земле. Таким образом, я жив только до тех пор, пока Темный Лорд не выступит открыто и не начнет карать отступников... Или до меня может добраться Дамблдор. У старика очень длинные руки. Ты должен быть готов. После моей смерти ответственность за род ляжет на твои плечи. Можешь начать завоевывать симпатии на своем факультете. Старые пути, боюсь, отрезаны наглухо. А теперь ступай.

Драко вздрогнул и чуть сгорбился, будто ответственность уже начала давить ему на плечи.

* * *

Хогвартс-экспресс. Январь 1992.

— Вот и закончились каникулы, — с сожалением протянул Рон. Все «лесное братство», не сговариваясь, собралось в одном купе.

— Это точно, — кивнул Симус. — Как прошло Рождество, парни?

Ребята начали наперебой рассказывать, как прошли их каникулы.

— Бабушка сказала, что гордится мной, когда я рассказал, что случилось в лесу, — вставил свое слово Невилл, и всем в купе стало отчего-то неловко.

Повисла пауза.

— Нам повезло что мы выбрались, — прервал тишину Гарри.

— Это да, — растерянно поддакнул Дин.

— Хватит ныть. Мы выбрались, потому что были достаточно сильны. Потому что действовали вместе, — разгорячился Малфой. — Уверен, что слизеринцы бы просто обосрались, а затем дружно стали кормом для этих мерзких пауков.

В углу что-то одобрительно промямлил Рон, и было непонятно — то ли он согласен с предполагаемым концом слизеринцев, то ли с тем, что пауки мерзкие.

Внезапно дверь распахнулась, и в купе вошел Нотт, сопровождаемый Забини и Креббом. Гойл держался чуть в стороне.

— Вы только посмотрите... герои Запретного леса... — ровно произнес Нотт с маской безразличия на лице.

— Пошел нахер, — ответил Симус.

— Что? — на лице Нотта появилось недоумение.

— Пошел. Отсюда. Нахер. — повторил ирландец.

— Или мы выкинем вас с поезда, — добавил Малфой.

Нотт молча повернулся к нему.

— Не веришь? — спросил Драко, испытующе глядя на слизеринца.

Тот развернулся и вышел из купе. Сопровождающие его слизеринцы последовали за ним. Кроме Гойла, который задержался в дверях, чтобы сказать :

— Это из-за вас, Малфоев, погиб мой отец... Я буду с ними... и вы все заплатите...

В этот момент никто не мог бы усомниться, что Драко — сын Люциуса Малфоя. Жестким взглядом он буквально пригвоздил Гойла к стенке вагона, лицо его будто окаменело.

— Ну что ж... ты сам выбрал... — ледяным тоном произнес Малфой.

Гойл поспешил убраться. Когда дверь купе захлопнулась, Рон спросил:

— Что это было?

— Потом расскажу, — отмахнулся Драко.

Они беседовали до самой станции, когда Гарри внезапно вспомнил:

— Ребята, а вы не видели Гермиону?

— Она с Лавандой и Парвати через два купе слева. Грейнджер выучила кучу косметических заклинаний, и девчонки вцепились в нее мертвой хваткой, — усмехнулся Симус.