Предел свободы. Часть первая (джен)

Хогвартс, шестнадцатое октября 1991.

— Фортитер Вентилабис! — воскликнул Гарри, и деревянный брусок, трансфигурированный из куска пергамента, сорвался тумбочки, стремительно отправившись в полет, чтобы закончить свой путь в виде множества больших и малых щепок, сваленных у стены спальни первокурсников-гриффиндорцев. Сшибающее с ног заклинание оказалось элементарным, несмотря на то, что его изучали только на втором году обучения, что уж говорить о его упрощенной версии — отталкивающем заклинании. Всего-то и делов — направить палочку на цель, произнести слова и вложить в заклинание столько воли, сколько потребуется для того, чтобы свалить цель с ног. Гарри изрядно удивился, когда выпущенное им заклинание буквально размазало по стенке яблоко, на котором он решил провести испытания. Последующие испытания показали, что возможности заклинания довольно велики. Так, все тот же испытательный брусок с легкой руки Гарри мог свободно пролететь пятнадцатиметровый коридор, чтобы затем разлететься в щепки. Это несколько различалось с описанием «сногсшибателя» в книгах. Его относили к слабейшим из защитных заклятий, доступных для изучения в первые годы Хогвартса. Конечно, оно имело недостатки. Так, оно требовало значительной концентрации воли и внимания как на самом заклинании, так и на цели. Считалось, что применять его в движении или, скажем, уклоняясь от атаки невероятно трудно, если вообще возможно. Однако Гарри считал, что упорство и тренировки помогут ему преодолеть недостатки заклинания, чем он и занимался в последние пару недель. Для тренировок он использовал пустующие школьные коридоры, школьные земли, когда появлялась возможность выбраться из замка, и даже спальню первокурсников, если он был один. Но если бы кто-то застал его в спальне в момент тренировок, то здорово бы удивился, увидев знаменитого Мальчика-Который Выжил, стоящего в классической ковбойской дуэльной позиции и с прищуром рассматривающего ряд деревянных брусков, а затем разносящего их в щепки стремительной серией заклинаний. В такие моменты он представлял себя персонажем из фильма «Непрощенный», которого блестяще сыграл Клинт Иствуд.

Вообще, Гарри обнаружил, что он на самом деле щедро одарен природой. Собственную скорость и точность он, субъективно, даже без тренировок считал вполне приемлемой. Конечно, ему еще было, куда стремиться, и он продолжал упорно работать над собой. Времени не хватало, а попытки использовать свое время более рационально, в частности за счет чар, истории магии и гербологии, привели лишь к потере баллов, отработкам и, как следствие, еще большей потере времени.

Что касается других заклинаний, которые он, судя по результатам импровизированного исследования, возможно, может выполнить, то Гарри решил остановиться на заклятии призыва и конфундусе. Отсутствие наставника, по мнению мальчика, должна была компенсировать хорошая теоретическая подготовка, но поскольку времени было в обрез... в общем, он не рассчитывал овладеть этими заклинаниями в ближайшее время.

Тем не менее, появление в его арсенале двух защитных заклинаний здорово повысило не только самооценку Гарри, но и его настроение. Он чувствовал, что, возможно, умение защитить себя станет весьма актуальным. Нет, не то чтобы была какая-то явная угроза, просто...

Да нет, совсем не просто. С момента поступления прошло уже более месяца и всем, начиная от преподавателей и заканчивая миссис Норрис, было известно о «невообразимом таланте» Гарри в области чар. Даже не упоминая слизеринцев, его почти полное отсутствие достижений в одном из основных направлений магии вызывало перемешанное с презрением удивление в Рэвенкло и даже насмешки хаффлпафцев. В Гриффиндоре, правда, над ним никто не смеялся — то ли из-за факультетской лояльности, то ли из-за того, что заявление Гарри породило настоящую бурю, и вот уже две недели Гриффиндор со спорами, порой доходившими до драки, обсуждал внезапно обретенное историческое наследие. Поттер ожидал, что в ближайшее время на горизонте появятся любители повеселиться за счет тех, кто слабее. А уж беззащитный Мальчик-Который-Выжил — заманчивая цель. Особенно для слизеринцев.

Гарри пристально рассматривал груду щепок у стены. Затем он усмехнулся.

— Не смейте больше резать ваших шлюх... — произнес он, прежде чем отправиться сметать щепки под кровать Рона, где они почти со стопроцентной гарантией затеряются навеки.

* * *

Хогвартс, конец октября.

Страсти, которые не утихали в Гриффиндоре почти месяц, постепенно пошли на спад. Первоначально всеми овладело простое любопытство и когда Гарри с помощью старшекурсников разложил в трансфигурированном ими шкафу всю коллекцию Гриффиндорского альманаха, то особого ажиотажа это не вызвало. Но постепенно интерес рос, альманах расходился по рукам, иногда даже со спорами по поводу того, чья очередь читать тот или иной выпуск. Так появились совместные чтения. И гриффиндорцы стали вносить посильный вклад. Близнецы Уизли принесли настоящий шкаф, состояние которого не нужно было постоянно поддерживать с помощью магии. Их брат Перси принес из библиотеки старинный свод правил Хогвартса, в котором говорилось, что изначально только представители гриффиндора не могли быть подвергнуты телесным наказаниям. Конечно, с отменой таковых данная привилегия вроде бы утратила смысл, но все же... Вторым шокирующим открытием стало отсутствие факультетских старост, которые появились лишь к семнадцатому веку. Объяснение было простое: одно дело повиноваться наставнику, а другое — своему сверстнику, чей род может быть ниже по положению, либо же вовсе незнатного происхождения.

Перси немедленно воспылал желанием, как он выразился, «прекратить это безобразие», однако, как говорится, процесс уже пошел. Справедливости ради следует сказать, что пятый, шестой и седьмой курсы были затронуты происходившим в гораздо меньшей степени, будучи больше сосредоточены на предстоящих экзаменах и собственном будущем, однако интерес проявили и они. Курсы с первого по четвертый были просто очарованы деяниями их предшественников. Это было то, о чем они сами тайно мечтали. Победить дракона, вести свои отряды в бой против кровожадных гоблинов и покрыть себя славой. Магглорожденные играли в полицейских или в войну. Представляли себя исследователями дальних планет. И теперь в глубинах прошлого они видели себя. И свою мечту, осуществления которой они втайне ждали, поступая в Гриффиндор.

Они часто затевали жаркие споры по поводу тех или иных событий. Их предшественники были воинами, но не святыми. И бывали случаи, когда они совершали поступки, которые детям двадцатого века было очень трудно принять. Гермиона, к примеру, очень возмущалась, когда её однокурсники принялись обсуждать победу одного из их предшественников на дуэли. С преподавателем. Со смертельным исходом.

В ходе дискуссии не раз и не два мелькало имя профессора зельеварения. Многие смеялись, а другие и вовсе выглядели задумчивыми. Но больше всего её вывело замечание Рона о том, что он и сам поступил бы так же.

В общем, в славном доме Годрика назревали перемены.

Гарри заметил, что даже пока лишь назревающие перемены практически мгновенно изменили атмосферу в самой школе. Его товарищи по факультету стали вести себя сдержанней, но в то же время уверенней. Даже известные модницы и сплетницы Парвати с Лавандой стали вести себя как-то серьезней. Гриффиндорцы по-прежнему вели себя дружелюбно, но идиотско-панибратское поведение стало постепенно куда-то пропадать. Казалось бы, ну что такого? Тем не менее, атмосфера в школе стала постепенно меняться. Пока это выразилось лишь в том, что слизеринцы стали враждебнее к гриффиндорцам. Для первокурсников все началось с урока зельеварения, который, как водится, изучался студентами обоих факультетов совместно.

Теодор Нотт после неожиданного распределения Драко, которому прочили позицию лидера среди слизеринцев, в основном в силу положения, которое занимал его отец, стал претендовать на место «выбывшего». За прошедшее время ему удалось-таки эту позицию завоевать, но он решил, что для того, чтобы укрепить свое положение, ему не помешает «потоптаться» по бывшему конкуренту. К тому же, стычки с грифами всегда были почетны среди змей. Нотт подошел к стоявшему в стороне от остальных гриффиндорцев Драко.

— Я вижу, тебя хорошо приняли среди львов... — монотонно, растягивая слова произнес он. — Впрочем, ты никогда не был достаточно умен для Слизерина... Скажи, а что твой отец думает по этому поводу?

Малфой побледнел, а стоящие недалеко слизеринцы засмеялись. Драко смотрел на них с неприязнью. Впрочем, как и другие гриффиндорцы.

— Возможно, он думает, что твоя мать, Малфой, изменяла ему с Уизли... — ухмыльнулся Нотт. — Может быть это даже недалеко от истины... Леди Малфой кажется такой неприступной... а какова она на самом деле, Драко?

— Не смей оскорблять мою мать! — закричал тот.

«Это было слишком просто», — подумал Теодор. Он смотрел на своего предполагаемого соперника с презрением. Он выиграл, это ничтожество не смогло бы продержаться и раунда в вечной слизеринской игре... Сильный удар по лицу стал для него полной неожиданностью. Оппонент Нотта играл в другую игру.

Драко не остановился, ударив слизеринца. Он оседлал его сверху и ударами по лицу вымещал на нем все накопившиеся эмоции. Он бил его за то, что отец писал в письме, за то что это он, Драко, должен был быть на его месте. Он всегда был избалованным мальчишкой и привык, что окружающие выполняют его прихоти и обходятся с ним, как минимум, хорошо, но после распределения в Гриффиндор на него обрушилось целое море презрения от тех же людей, с которыми он любил посмеяться над теми, кто был ниже его по положению. Теперь, после того как он не попал в Слизерин, а те, кто составлял его прежний круг общения отвернулись от него, он поступил, как делал всегда в своей жизни. Он не стал винить себя или считать себя ниже, чем они. Нет, он принял свою роль — потому что, раз уж он поступил туда, куда поступил, то это по определению самое лучшее место. Потому что Малфои всегда получают лучшее. Все просто — они презирают его, а он отвечает им чистой, незамутненной ненавистью.

Крэбб и Гойл стояли неподалеку, не зная как поступить в данной ситуации. В отличии от них, Блейз Забини не мешкал. Он ударил Малфоя ногой по лицу, тем самым скинув его с Нотта. Драко приходил в себя у стены, Нотт продолжал лежать на полу с разбитым лицом. В коридоре повисла напряженная тишина. Оба факультета настороженно разглядывали друг друга. Внезапно все вздрогнули от глухого стука и последовавшего за ним вскрика. Симус Финниган с размаха ударил Забини в глаз. Это стало сигналом Крэббу и Гойлу, что пора вмешаться в драку. Последний схватил не ожидавшего подвоха Дина Томаса и ударил его лбом в переносицу, тот мешком повалился на пол. Громилы были немедленно атакованы Гарри и Невиллом. Рон Уизли с криком «Чертовы слизни!» кинулся на спину Крэббу, но был мгновенно сражен проклятьем прилетевшем от Паркинсон, которая также не продержалась долго. В неё попало пущенное рукой Гермионы проклятье, заставившее её волосы быстро расти и обматывать её голову. В общем, пока мужская часть факультетов сошлась в ближнем бою, женская часть принялась увлеченно обмениваться проклятиями, которые разили и своих, и чужих. Схватка была в самом разгаре, когда в её в ход вмешался фактор, появление которого можно было предвидеть.

— Поттер! Сто баллов с Гриффиндора! Что здесь происходит?

Немногим позже компания Гриффиндорцев сидела в больничном крыле и обсуждала грядущее наказание. Малфой из-за сотрясения мозга, полученного от сильного удара головой об стену, остался под наблюдением мадам Помрфи. Выходя из палаты, каждый из них кивнул пострадавшему на прощанье. Уже выходя за дверь, Гарри успел заметить, как переминающийся с ноги на ногу Рон пытается что-то сказать Драко. В конечном итоге он пробормотал:

— Мерзкие слизни, — и вышел вслед за остальными.

* * *

Хогвартс, тридцать первое октября 1991.

После той драки в подземельях произошло еще несколько менее масштабных стычек между факультетами, но заместителю директора удалось, щедро раздавая взыскания, взять ситуацию под контроль. В свете недавних событий, состоявшийся на прошлой неделе первый квиддичный матч сезона проводился между Хаффлпафом и Рэвенкло. Однако даже это не могло потушить разгоревшуюся вражду. Все понимали, что это только начало.

Администрация школы не сидела сложа руки — старосты сбивались с ног, пытаясь остановить возникающие то тут, то там стычки, причем заниматься этим приходилось в основном рэвенкловцам и хаффлпафцам, поскольку старосты враждующих факультетов, за исключением Перси Уизли, вставали на сторону своего факультета. За свою принципиальную позицию Персиваль получил благодарность Макгонагал и неприязненное отношение остальных гриффиндорцев.

Как отмечали многие старшекурсники, Хэллоуинский пир в этом году поражал воображение, ни один не мог припомнить ничего подобного в предыдущие годы учебы. Все прояснилось, когда Дамблдор встал со своего похожего на трон кресла и произнес зажигательную речь о важности любви и всепрощения, о важности единства домов Хогвартса и еще о многом в подобном духе. Как ни странно, эта речь произвела нужный эффект, и напряжение в зале заметно спало. Первокурсники Гриффиндора наслаждались невероятно вкусной едой, которую подали к этому «примирительному» пиру. Рон Уизли выглядел так, будто сегодня — счастливейший день в его жизни. При этом он не только предавался мечтам, но и пожирал пищу в огромных количествах. Сидящий напротив него Малфой постоянно морщился, но молчал.

Рон дожевывал курицу, когда ему в голову пришла замечательная, как ему думалось, шутка:

— Странно, что я не слышал еще ни одной жалобы от Грэйнджер по поводу того, как я ем...

Однако вместо смеха или хотя бы вежливых улыбок он услышал слегка обеспокоенный вопрос Дина:

— Действительно, а где Гермиона? Кто-нибудь видел её на пиру?

Симус немедленно обернулся к однокурсницам:

— Эй, Лаванда, ты не видела Грэйнджер?

Гриффиндорка повернулась в его сторону:

— Последний раз, когда мы с Парвати её видели , она все еще была в библиотеке.

Симус нахмурился:

— Она решила пропустить пир?

Лаванда ответила:

— Ну, вы же знаете Гермиону, она запросто могла...

— Слизеринцы могли что-нибудь сделать с ней, — вставил доселе молчавший Драко.

— Чертовы слизни! — воскликнул Рон. Соседи по столу начали оборачиваться в их сторону.

Симус повернулся к столу Слизерина:

— Нотт и компания на месте.

— Это могли быть и старшекурсники, которых мы не знаем, — рассудительно вставил Дин.

— И что мы будем делать, если там действительно старшие курсы? — немного неуверенно спросил Невилл.

— Ты боишься, Лонгботтом? — начал подначивать Малфой.

— Хватит. Пойдем все, — резко оборвал дискуссию Гарри.

Первокурсники вышли из зала под предлогом необходимости убедить Гермиону посетить пир. Таким образом, через десять минут, когда в зал ворвался взволнованный Квиррел, они и тролль находились на одинаковом расстоянии от Гермионы.

— Стойте, кажется, там кто-то кричит! — воскликнул Гарри.

— Скорее, там Гермиона! — подхватил Рон, и вся компания отправилась в сторону звуков.

Тот, кого они встретили, не был слизеринцем. Пожалуй, единственное, что его роднило с представителями змеиного факультета — зеленый цвет, который у одних присутствовал лишь на галстуках, а у этого по всей шкуре. Ах, да. Еще в нем было около трех метров роста, от него здорово воняло, и в руках он держал здоровенную деревянную дубину. Это был тролль.

Гермиона лежала на полу среди разгромленного туалета без сознания, а её неестественно повернутая нога совсем не добавляла оптимизма. Первым среагировал Гарри, послав «сногсшибатель» точно в дубинку тролля, которую вырвало из его руки, не позволив опустить её на беззащитную девочку. Затем был Малфой, угостивший тролля простейшим режущим заклятьем, которое оставило на шкуре тролля рану, больше похожую на комариный укус.

— Дин, Невилл... сейчас мы отвлечем тролля, а вы проскользнете мимо и попытаетесь вынести отсюда Гермиону... — ровно, почти шепотом,сказал Гарри.

Ребята синхронно кивнули.

— Рон... пошуми, — продолжил Гарри.

— Что? — Рон был немного шокирован происходящим.

— Отвлеки его внимание, идиот, — дрожащим голосом, в котором, однако, отчетливо слышалось раздражение, пояснил Драко.

Рон заторможено кивнул, а затем начал очень громко выкрикивать различные кричалки фанатов Пушек Педдл.

То ли троллю не понравился голос Рона, то ли он не был фанатом Пушек Педдл, но он яростно взревел и кинулся в сторону троицы. Дин и Невилл воспользовались этим и проскочили мимо тролля, который сосредоточил все внимание на самом большом раздражителе.

— И что теперь? — спросил Малфой.

— Бежим, — крикнул Гарри, и они побежали к лестнице, ведущей к Большому залу, причем Рон продолжал выкрикивать лозунги Пушек, чем, видимо, доводил яростно рычащего тролля до невменяемого состояния.

Они бежали вверх по лестнице, автоматически перескочив исчезающую ступеньку. Тролль, однако, такой привычкой не обладал, и его нога застряла между ступенек. Гарри не упустил шанса, и сшибающее с ног заклятье сорвалось с конца его палочки. Оно было нацелено в голень, и его силы хватило на то, чтобы застрявшая между ступенями ступня там и осталась, тогда как её бывший обладатель покатился вниз, ломая перила. Тут, видимо, что-то щелкнуло в голове у Рона, который воспользовался тем же заклятьем, которое вытолкнуло тролля через проломленное им же ограждение. Тот с криками ужаса полетел вниз.

Только тут они заметили, что во время поисков Гермионы они почти дали круг, и что, уходя от погони, они почти вывели тролля к дверям Большого зала, где столпилась почти вся школа во главе с Дамблдором. Далее последовали объяснения, что произошло, и как они вообще тут оказались. Снейп был в бешенстве и требовал едва ли не исключить их из школы. Макгонагал промолчала, оставляя последнее слово за директором.

— За спасение ученицы я награждаю каждого из вас десятью баллами, что с учетом мистера Томаса и мистера Лонгботтома добавит в копилку Гриффиндора пятьдесят баллов, — торжественно произнес Дамблдор. — Однако за то, что вы подвергли остальных учеников смертельной опасности — с каждого из вас будет снято по двадцать баллов.

Видя, что толпа не совсем удовлетворена этим решением, он добавил.

— И еще две недели отработок с профессором Снейпом.

Рон не выдержал и воскликнул:

— Но ведь она чуть не погибла!

И почти одновременно Малфой саркастично добавил:

— Вы меряете жизнь Грэйнджер баллами?

Тут из толпы донесся голос пятикурсника Эдриана Пьюси, игрока слизеринской команды.

— Да кого волнует эта грязнокровка?! — практически весь Гриффиндор бросал на него неприязненные взгляды.

А на следующий день Пьюси был найден в кладовке для метел со сломанными ногами. Мир в Хогвартсе царил недолго.