Зеркала и лица: Северный ветер (гет)

— Мам! Я пойду погуляю, — сообщила Лили, чмокнув миссис Эванс в щечку.

— Ты чай пить с нами не будешь?

— Что-то не хочется.

Город залило солнцем, улицы тонули в золотистой дымке. В траве тихонько покачивались белые маргаритки, стрекотали кузнечики. Солнечные зайчики скользили по блестящим, словно лакированным, листьям. Кустарники и деревья манили обещанием прохлады.

Миновав опрятные улицы и улочки, Лили привычно пересекла пустырь с Проклятой Мельницей и оказалась в самой непрезентабельной части города, куда гулять обычно не ходили.

У входа в дом возлежал Тобиас Снейп, вальяжно раскинувшись на шезлонге под зонтиком. Мужчина жарился на солнышке, зажав в зубах сигарету, а в руках — банку пива. Парусиновые шорты и футболка сверкали первозданной белизной, глаза скрывались за зеркальными солнцезащитными очками.

— Малышка Эванс? — рот Тобиаса Снейпа растянулся в ухмылке, при этом окурок держался уголками губ, как приклеенный. — Какая приятная неожиданность! И это в день, неожиданностей не сулящий.

— Здравствуйте, мистер Снейп. Сегодня немного жарко, не правда ли?

— «Немного жарко»? — передразнили её. — Адово пекло! — мистер Снейп отхлебнул пиво из жестяной банки, чтобы промочить горло. — К сынку моему притащилась? Жаль!

— Жаль? Почему — жаль?

— Потому что вынужден огорчить тебя, красавица. Его, как обычно, нет дома. Этим летом отчий кров сынок своим присутствием не часто освещает. — Тобиас вновь присосался к банке. — Вот никак я в толк не возьму, что девушка вроде тебя может находить в таком, как он? — изрёк горе-папаша, как только нашёл в себе силы оторваться от «соски». — Ясна тоски твоей причина

И грусть тебе не разогнать:

Мой сын колдун, а не мужчина

Вот истина, твою-то мать!

Пусть звёзды сводит с небосклона

Пусть свистнет — задрожит луна.

Вся сила в палочке таится

Но немощь в чреслах колдуна...

— Этот постулат сомнителен, — засмеялась Лили.

Тобиас рассмеялся в ответ.

— Какие же вы бабы, дуры, — отсмеявшись, продолжил он. — Думаете, раз эти колдуны взглянули на изнанку мира и обрели способность безнаказанно оставлять дерьмо на чужом дворе, так это делает их крутыми мужиками? Не-а! Крутой мужик не тот, кто умеет из ничего фейерверк устроить, да замочить полдеревни зажатой в кулаке кривой палкой. Крутой мужик тот, под чьим кровом тебе, деточка, будет всегда тепло, от кого не захочется убежать, куда глаза глядят. Кто не застит для тебя целый мир, а преподнесёт его на блюдечке с золотой каёмочкой, чтобы ты могла безбоязненно наслаждаться его изысканным вкусом. Вот кто вправду крут. Твоё здоровье, красавица!

— Тобиас, у нас, я вижу, гости? — выросла на пороге темной тенью Эйлин. — Не стой на солнцепёке, девочка, так можно и солнечный удар получить. Мой муж может себе позволить некоторые... причуды — мозги-то давно пропил, чего ему опасаться? А ты пройди в дом, Лили.

— Раз Северуса нет, — возразила Лили, — я лучше пойду...

— Зайди в дом, — приказала Эйлин.

Гардины на окнах были опущены, и солнце не проникало внутрь помещения. В комнатах царила приятная прохлада, гуляли сквозняки, тревожа бахрому скатерти под фарфоровым сервизом.

Эйлин Снейп тяжело опустилась в кресло, тонкие руки с бледными худыми пальцами легли на подлокотники.

— Я рада, что ты не застала моего мальчика, — начала женщина резковатым, холодным голосом, — давно хотела с тобой поговорить тет-а-тет. Скажи, Лили, что у вас с моим сыном?

Глаза у Эйлин были такими же непроницаемо-черными, как и у Сева. Ни ненависти, ни гнева, ни презрения — и всё же взгляд женщины выражал непреклонную решимость, если потребуется, перемолоть собеседницу в мелкий порошок.

— Я люблю его, — ответила Лили.

— А он тебя? — голос звучал вкрадчиво, как у мурчащей над мышью кошки.

— Надеюсь, что он тоже меня любит.

— Что заставляет тебя так думать?

— Куда вы клоните?

Лили скрестила руки на груди, словно отгораживаясь от собеседницы.

— Для Северуса ты значишь слишком много, девочка. Гораздо больше, чем он может позволить себе в его положении.

— Я вас не понимаю.

— Понимаешь. Всё ты отлично понимаешь. Ты же отнюдь не глупа. Я хочу сказать, — вы не созданы друг для друга.

— Классический мотив любой свекрови. Почему матерям всегда кажется, что для её сокровища не найдётся достойного обладателя?

— Оставь девчонку в покое! — оглушительный рык Тобиаса разрушил атмосферу зловещей тишины, царящей в комнате. — Дьявольщина! Что ж ты творишь, женщина?! Эта рыжая морковка единственное естественное увлечение твоего сына!

— Не говори о том, чего не понимаешь, — Эйлин даже бровью не повела.

— Думаешь, твой драгоценный сыночек поблагодарит тебя за это? — фыркнул Тобиас.

— Он ещё молод и многого не понимает.

— Будь у тебя мозги и сердце, ведьма, ты бы не от этой полнокровной красавицы сына отрывала, а от его друга с бабьим лицом. Содомиты хреновы все ваши колдуны!

— Закрой рот и оставь свои грязные инсинуации при себе, — сухие пальцы Эйлин сжались на подлокотниках кресла.

— Ты и впрямь слепая, Эйлин Принс, или просто искусно притворяешься? Что, по-твоему, эти двое делают ночами, закрывшись в спальне полуголыми? Колдуют? Ха! В твоем сыне гнилая кровь, и если находится девушка, способная смотреть на это сквозь пальцы, тебя, чертова баба, это только радовать должно!

Лили почувствовала дурноту. Она отнюдь не была уверена в своей способности смотреть сквозь пальцы на подобное «колдовство». В том случае, конечно, если обвинения мистера Снейпа не беспочвенны.

— Лили, не спорю, хорошая девочка, — невозмутимо продолжала Эйлин, — сама по себе она мне тоже нравится. Но она магглорожденная, а мой сын — полукровка. Их союз — катастрофа. Сейчас, в правление Крауча, модно изображать из себя магглолюбов, но сколько это продлится? Хотя сомневаюсь, что благородный сэр Крауч, при всех своих убеждениях, сам сможет признать невестку-грязнокровку, вздумай его сын на такой жениться.

— Он, конечно, предпочтёт в качестве снохи Люциуса Малфоя! — Тобиас аж брызгал слюной от ярости. — Поганая баба, придушить бы тебя! А ещё лучше — сжечь, чтобы скверну по земле не распространяла! Я сыт тобой по горло, слышишь, ведьма?! Я сыт по горло историями о вашем магическом Эдеме. Забыла, как убегала из этого Эдема сломя голову? Забыла, как ночами просыпалась в холодном поту, обливаясь слезами от ужаса при одной мысли, что всё ещё находишься в отчем доме? Почему ты всё забыла, Эйлин, сатану тебе в глотку!? Почему считаешь, что жить с этой девочкой в Лондоне для твоего сына будет хуже, чем вернуться в тот ад, из которого сама ты сбежала? Я закрыл глаза на то, что ты отправила парня в вашу проклятую школу. Этот ваш Дамблод...

— Дамблдор, — поправила Эйлин.

— Неважно! Он сумел убедить меня в том, что если не владеть магией, то магия овладеет тобой и я позволил сыну заниматься всякой гадостью, от которой нормальных людей воротит. Я терпел многое. Но я не позволю тебе, крыса, отвадить девчонку от дома за спиной нашего сына. Если захотят, сами разбегутся, но чтобы твоей цепкой ручки в их отношениях не было. Ты меня поняла? Осмелишься мне перечить, — тихо и твердо сказал мужчина, — убью.

С этими словами Тобиас Снейп поспешил покинуть комнату.

Эйлин снова опустилась в кресло, с которого поднялась во время разговора с мужем. Она сжала виски руками, будто пытаясь унять резкую головную боль.

— Простите, — выдохнула Лили, — мне не следовало приходить.

Ей действительно лучше было держаться от дома Снейпов подальше. Но Лили успела соскучиться по Севу и очень хотела повидаться с ним. Возможность посоветоваться по поводу приглашения в Блэквуд показалось отличным предлогом.

— Извиняться за безобразную сцену следует мне, а не вам, — ответила Эйлин.

Замечания Тобиаса об отношениях Северуса с Малфоем запали Лили в душу и жгли её, порождая яд сомнений, как кислотой разъедающих доверие, что Лили испытывала к другу.

Северус никогда, даже мельком, не упоминал о лорде Малфое. То, что их дружба развивалась и укреплялась, стало для неё полной неожиданностью.

— Миссис Снейп, могу я задать вам вопрос?

— Спрашивай, — кивнула женщина.

— Северус... он сейчас действительно с... он у Люциуса Малфоя сейчас?

В черноте глаз матери её друга ничего не изменилось. Почему же сердце заколотилось сильнее, и мучительно защипало глаза?

— Да.

— Почему?! Почему вы позволяете?!...

— Отец Люциуса когда-то был моим лучшим другом и если я кому-то могу доверить сына, то только ему. То, что Тобиас вообразил себе бог весть что... в общем, в этом нет ничего удивительного. Тёмная магия весьма специфичная субстанция...

— Настолько специфическая, что мужеложество вполне может быть её частью! — вскипела Лили.

— Не верю, что между моим сыном и сыном Абраксаса может быть что-то иное, чем просто дружба. Даже во имя Тёмных Искусств. Они друзья. Просто друзья.

Но по тому, как Эйлин отвела глаза, Лили почувствовала, что, несмотря на выказываемую уверенность, она отнюдь ни в чем не уверена.

— Когда ваш сын вернётся, я спрошу у него самого, напрямик. Что бы там ни было, врать он не станет. И если... очень может быть, вы получите именно то, к чему так стремитесь, миссис Снейп — я оставлю Северуса вам, мистеру Малфою и Темным Искусствам.

Лицо Эйлин смягчилось:

— Зачем ты пришла?

— Я получила приглашение в Блэквуд...

— Что?!

— ...на помолвку Нарциссы и этого мерзкого Малфоя. Куда ни плюнь, он там уже побывал. Ползучая тварь!

— Отклони приглашение, — решительно заявила Эйлин, — думать о нём забудь.

— На празднество соберётся всё высшее магическое общество. У меня есть шанс стать его частью. Я от такого не откажусь.

— Блэки не приглашают магглорожденных. Здесь какой-то подвох. Или даже хуже — ловушка.

— Что бы вы мне ни говорили, я всё равно пойду. Пойду, чтобы убедиться во всем своими глазами.

Эйлин глубоко вздохнула:

— Молодость слишком поздно оценивает советы зрелой опытности. Так было и так всегда будет. Ты слепо идёшь на поводу собственных желаний и, боюсь, впоследствии горько об этом пожалеешь. Это касается как Блэквуда, так и моего сына. Ты красива, Лили. Слишком красива. Не мудрено, что Северус хочет тебя. Никто из вас меня не слушает, но эта страсть будет стоить вам обоим слишком дорого. Рано или поздно ты разобьешь ему сердце, я знаю.

— Вы ошибаетесь, сударыня, — сказала Лили дрожащим от нахлынувших эмоций голосом. — Вовсе не страсть связывает нас, а любовь. Может быть, я не так именита и не так богата, миссис Снейп, как вам бы того хотелось. Но разве из всех женщин на земле для мужчины лучшая не та, что любит его и любима им?

— Любовь или страсть? — какая разница, если и то и другое калечит душу и ломает жизнь? Отпусти Северуса, девочка. Вдвоем вам счастливыми никогда не быть.

Лили заговорила совсем другим тоном:

— Мне всё ясно. Вы предпочитаете страсть вашего сына к чистокровному Малфою любви к грязнокровке Эванс.

— Ничего тебе не ясно. Ты просто глупая маленькая птичка, которая не желает ничего слышать и понимать кроме зова собственного сердца. Впрочем, в шестнадцать лет кто смотрит на жизнь иначе? Видимо, такова судьба, а если я чему-то и научилась в жизни, так это тому, что в споре с судьбой ты заведомо проигравший. И всё же, если у тебя есть хоть крупица разума, девочка, не суйся в Блэквуд.

«Начихать! — мысленно ответила Лили противнице, с треком захлопывая за собой дверь. — Я поеду в Блэквуд и если пойму, что связь Сева с Малфоем не досужий вымысел, порву со Снейпами навсегда. Но если это только сплетни...о! если это только сплетни, пусть все доброжелатели катятся к черту, к Мерлину, хоть к самому Темному Лорду!!!

Я возьму то, что захочу.

Никто меня не остановит

Не будь я Лили Эванс».