Если бы герои Поттерианы... (джен)

— Люц... Ты там говорил про знакомого чиновника из Отдела Опеки... — неловко начал Северус, когда они вчетвером — к мужчинам присоединилась Нарцисса — уселись поудобнее в кабинете с выпивкой, а дама — с чашечкой горячего шоколада с кардамоном.

— Ну, наконец-то! Плод созрел и готов упасть в заботливо подставленную садовником корзину! Неужели я дожил до этого момента, когда мой друг решил, что ему пора обзавестись потомством и оставить свой яркий след, подобно падающей звезде на небосклоне унылой никчемной жизни! — возопил патетически Малфой, размахивая бокалом с расплескивающимся коньяком.

— Прекрати паясничать, дорогой, — поморщилась Нарцисса. — Северус, я очень рада, что ты наконец-то принял мальчика, — улыбнулась она Снейпу. — Знаешь, я в школе наблюдала за его родителями, все-таки они были забавные, эти малолетние фанатики Дамблдора. Так вот, в Гарри нет ни грамма той беспечности, безбашенности и садизма, которые щедро присутствовали у Джеймса и напускной бравады и заносчивости нищей гордой принцессы Лили. Он очень добрый, веселый, отзывчивый и умный мальчик. Понятно, что с таким характером и смекалкой он просто не должен был попасть в лапы нашему директору. Поэтому действительно надо поскорее определить его к тебе — он гарант твоего будущего. Не только как легендарный Мальчик-который-выжил, а как ребенок, вдохнувший в тебя интерес к жизни, к ее радостям. Я очень рада за вас обоих — вы заслужили нормальную жизнь, и он и, тем более, ты.

— Спасибо, Нарси, — благодарно сказал Снейп, презрительно косясь на корчащего ему рожи Люциуса, который с умильной улыбкой изображал кого-то, качающего у груди младенца.

Кеттлберн густо хохотал, глядя на проделки Малфоя, счастливого до одури от осознания того, что больше над ним не висит невидимый дамоклов меч в виде возможного возрождения и возвращения Повелителя.

— Я бы посоветовал, Северус, провести обряд усыновления и получить верительные грамоты и свидетельства не только в Министерстве, но и у наших общих хороших знакомых, — посоветовал он. — Ты же знаешь, что хотя маги никогда не признают маленькие народцы равными себе, все же они являются значимой частью магического мира и их слово немало значит в тех же судебных разбирательствах, особенно под магической присягой. И если под министерское решение всегда можно подкопаться с целью аннулировать или отменить его, то с гоблинами, гномами и прочими вряд ли пройдет такой фокус. У них нет суда в обычном понимании, но есть справедливость и тысячелетние магические ритуалы и традиции — значит, их мнение учитывать придется, хочет того Дамблдор или нет.

— Да, вы правы, Оливер. Я тоже думал попросить Бруни об услуге, и Азерота... — задумчиво сказал Снейп.

— А я что говорил! Про гоблинов я сказал! — скакал Люц, подняв руку, как в школе.

— Вы, мистер Малфой, чрезвычайно благоразумный и крайне предусмотрительный человек и совершенно правы в отношении множественного усыновления, — похвалил довольнехонького Люца Кеттлберн.

— Да, я даже попрошу своих домовиков, чтобы свидетельствовали в пользу Гарри, — пожертвовал великодушно Люц. — И можете все эти церемонии провести у меня в Парадном Бальном зале. Хоть завтра.

— Спасибо, Люц, ты настоящий друг! — прочувственно процедил Снейп.

— Я бы рекомендовал еще общину кентавров, у меня как раз есть там друзья, и, как верно предложил уважаемый Люциус, наших маленьких друзей — домовиков. Понятно, что в богатых чистокровных домах с их мнением могут не считаться, но ведь наши эльфы не принадлежат никому из магов, только самой школе — значит, они независимы. А Хогвартс, как мы имели удовольствие наблюдать год назад, благоволит нашему Гарри. Так что с этим проблем не будет.

— Верно, верно, — поддакнул чуть поддатый Люциус. — Со своей стороны, обещаю, что сделаю все, что смогу! Даже хорошенько надавить на самого Фаджа! — Он важно поднял палец. — Этот усатенький хлыщ в идиотском котелке занял у меня кучу денег, а отдавать не спешит. Он, видите ли, построил шикарный особняк для своей семьи и просит подождать и не считать ему проценты! Каков хитрец, а!

— Да что вы говорите? Как интересно. А что же он не обратился в Гринготтс? — поинтересовался Оливер.

— А у него нет достаточного обеспечения. Он же недавно стал министром, не успел еще наворовать, — ляпнул Люц. — А за его хибару в предместье Лондона ни один порядочный человек больше трех тысяч галеонов не даст, и то под снос. Он как-то подкатился ко мне, ну я и подумал: а почему нет? Министр магии в должниках всегда пригодится.

— Ну, тогда еще лучше — Министр магии против Председателя Визенгамота! Битва двух китов, — усмехнулся Оливер.

— Китов? Может, слонов? — уточнила Нарцисса.

— Слонов? Еще чего, не обижайте этих облысевших мамонтов! Скорее битва ослов или бобров, — фыркнул Снейп. — Между прочим, Фадж консультируется у Дамблдора по любому пустячному вопросу... Каждое утро сову ему присылает, прямо к завтраку.

— Правда? — оживился Люциус. — Наш Альбус играет в советника Министра? Я тоже иногда советую Корнелиусу что-нибудь по мелочи. Я советник?

— Ты интриган, Люц, можешь не обольщаться, — отрезал Снейп. — Давайте условимся так, как мы всегда делали: Оливер, вы займетесь кентаврами и теми, кого сочтете нужным, я беру на себя эльфов, гоблинов и гномов, Люц — чиновника в Министерстве. Еще мне надо будет поговорить с Поттером... наедине, — задумчиво произнес он, понимая, что откладывать и правда некуда. К тому же, его ждал больной отравленный Регулус, а чтобы изучить и сварить зелье-антидот понадобится немало времени, судя по всему, так что следует уладить более важные дела именно сейчас.

Странно, казалось, что нет ничего важнее уничтожения хоркруксов и Темного Лорда, а оказывается, что одно событие или сделанное дело автоматически тянет за собой другие, и все их надо решать оперативно и продуктивно, иначе Дамблдор запросто может все опровергнуть или отменить. Ведь на самом деле, Северус вначале вовсе не подумал о том, что регистрируя усыновления только в Министерстве он рискует тем, что старик сможет шантажировать его поднятием старого пожирательского дела, и уже на одном этом основании возможно будет отменить решение и заставить его делать то, что понадобится Альбусу. А тому явно не понравится, что потенциальный шпион отбился от рук, обрел независимость да еще заручился горячей сыновней поддержкой национального малолетнего героя.

С учетом того, что о Поттере сейчас активно говорили во всех семьях магической Британии именно школьники Хогвартса, открывшие для себя с его помощью притягательную силу магловского развлекательного кинематографа, он сейчас еще популярнее, нежели когда развоплотил Волдеморта в годовалом возрасте, а что же будет, когда все, что они совершили за этот месяц, станет достоянием гласности, как грозится Люциус?

Разумеется, такое идеологическое оружие Дамблдор просто не сможет упустить, но чтобы управлять им в полной мере ему следует убрать помехи. Тогда, после смерти Лили, ему сильно повезло, что Сириус Блэк оказался предателем, иначе ребенка могли отдать ему, если бы подтвердился магический договор или обряд. Блэк ныне гнил в тюрьме, а Гарри страдал у тетки.

Только вот на этот раз у Дамблдора ничего не получится, ни с назначением Наставника, ни с выбранным самолично Альбусом послушным и верным Ордену и делу добра и света «отцом» Поттера.

Северус вздохнул, вспомнив претензии Лили к нему и его друзьям-Пожирателям. А сама она? Получилось ведь так, что дружила, привечала, принимала в своем доме и сделала крестным своего сына Сириуса Блэка, оказавшегося таким же Пожирателем, работавшим на Волдеморта, как и сам Снейп. Такие вот повороты судьбы...

Неудивительно, что Дамблдор даже не стал настаивать на расследовании и суде. Блэк-то был членом его Ордена Феникса, кому же приятно признавать свои ошибки — ведь столько времени лазутчик ошивался у него под носом, а директор даже и не заметил...

Или же он все знал, но предпочел молчать? Ведь Северус после того памятного разговора на холме с громом и молниями предупредил старика, что в их рядах завелся крот. Дамблдор достаточно силен в Легиллименции, чтобы попробовать прощупать своих соратников и если он сделал это, выяснил, кто предатель и молча наблюдал...

Волна гнева и возмущения привычно поднялась в душе.

Ну что ж... Тогда тем более Северус заберет мальчика себе.

Никто не посмеет претендовать на ребенка, который потерял родителей из-за него и из-за того, что кому-то очень захотелось проверить, правдиво ли Пророчество полоумной предсказательницы, которая сейчас благополучно спивалась в Хогвартсе, запертая подобно Рапунцель в своей башне.

М-да... Похоже Дамблдор совсем чокнулся, раз опять принялся за свое, организовав подставу с Философским камнем, который оказался обманкой и спекулируя давней дружбой с Фламелем.

Северус передернулся, вспомнив ту жуткую сцену в подземелье. Да что же мог бы сделать такого маленький мальчик, чтобы снова одолеть даже просто Квиррелла, взрослого сильного мага? Ведь в прошлый раз его защитила Лили, своей материнской любовью и жертвой! Так что Поттер мог и погибнуть ни за что — Авада у Повелителя получалась отменная и неважно, что она вылетела бы из палочки Квиррелла. Тут важно твердое намерение и горячее желание, а в них Темный Лорд никогда себе не отказывал.

Все это стало доходить до Северуса лишь в последние несколько лет, когда он ночами лежал без сна, вспоминая, анализируя, уточняя и делая выводы. До этого он много лет жил как во сне, отбывая свою повинность в школе. Он ненавидел преподавание. Хотя... Если бы это было в каком-нибудь университете или Академии... где он читал бы свои лекции грамотным обученным способным к предмету студентам... Может ему и понравилось бы. А так...

Ведь малолетки вовсе не хотели зубрить рецепты зелий и свойства ингредиентов — им все это было попросту неинтересно! Все равно на шестой курс к нему приходило от силы по два-три человека с каждого факультета, а иногда и вовсе ни одного. Уж лучше бы он приносил пользу, работая в своей аптеке и продавая качественные эффективные зелья, чем учил фигово варить эти самые снадобья в домашних условиях. Тем более, что с такими успехами в зельеварении выпускники Хогвартса могли запросто травануться собственным варевом.

Северус четко придерживался мнения, что каждый должен занимать тем, что умеет делать хорошо. Он прекрасно знал Темные Искусства и мастерски варил зелья, а вместо этого занимался работой, эффективность которой выражалась максимум процентах в пятнадцати-двадцати. Остальные просто пропадали впустую. И это его жутко бесило, так как он знал, что способен на большее, нежели тупо преподавать мало кому нужные Зелья.

Мысль Гарри об открытии корпорации, которая позволит ему стать независимым, в последнее время казалось вовсе не такой уж сумасбродной и нереальной. У этого мальчика получалось все, что он говорил и планировал. И это было удивительно! Может быть потому, что не только желание — половина дела, а еще и потому, что Гарри желал этого другим очень искренне и от всей души, можно сказать, всей своей сердечной магией.

«Он бы и мертвого растормошил своим энтузиазмом и неугомонностью», — с непривычной нежностью подумал Снейп о Поттере, который в данный момент с хохотом носился по парку, преследуемый развеселившимся Драко. Так что на пятичасовом чае все вкусные пирожные слопал молодняк, который активно сжигал калории в течение дня.

Решившись, наконец, на разговор, Снейп позвал радостно откликнувшегося Поттера в библиотеку. Семейство Малфой с блестящими глазами провожало их взглядами и понимающе качало головами и перемигивалось. Кеттлберн довольно поглаживал бороду и обещал любопытному Драко показать египетских скарабеев-людоедов, которые жили у него дома в стеклянном аквариуме. Мелкий Малфой уже напросился к Оливеру в гости — пожить вместе с Поттером и поучиться у профессора основам магического этикета и умению ориентироваться в обществе, хотя мог бы и сам научить Поттера чему угодно из этой области. Его в свою очередь прекрасно натаскал Снейп.

Гарри чинно шел рядом с профессором, радуясь и боясь предстоящего разговора. Интересно, о чем же именно с ним хотят беседовать? Очень хотелось бы услышать одну долгожданную весть, но... профессору Снейпу наверное нужно много времени, чтобы решиться наконец сделать Гарри своим приемным сыном, тогда как сам Гарри уже давным-давно готов. Даже называть его папой, если позволят. Ведь это так здорово: никого и ничего не стесняясь делать так, как Драко. Тот мог назвать Люциуса и папой, и папочкой, и отцом — при посторонних, конечно. Драко знал, как вести себя на людях и в приватной, семейной обстановке. Гарри было жутко завидно и хотелось того же.

— Садись, Гарри, — непривычно мягко сказал Снейп. Даже сам удивился столь теплому тону. Неужели вживается в роль отца?

Гарри, разумеется, даже ухом не повел, как будто Северус с ним так разговаривал постоянно. Уселся и выжидательно уставился на него своими зелеными глазищами.

Снейп нервно прошелся туда и обратно вдоль книжных стеллажей.

— В последнее время нам некогда было поговорить... Сам видишь, мы занимались очень важными делами, чтобы обезопасить вас, детей, от... — Он помолчал. — Ну, не буду говорить, как это ужасно, то, что творил Темный Лорд, ты ведь и сам все прекрасно видел. Не хочу быть занудой, да и ты у меня ребенок умный, сам прекрасно понимаешь, так ведь?

Довольный оказанным доверием Гарри важно покивал в знак согласия.

— Так вот... — Снейп опять остановился и непроизвольно взлохматил волосы, собираясь с духом. — Поттер... Гарри... Ты все еще хочешь, чтобы я тебя усыновил? Подумай хорошенько! — предупредил он, видя озарившееся радостью лицо мальчика. — Потому что разорвать или отменить усыновление можно только министерское, а для того, чтобы защитить тебя от Дамблдора нам придется обратиться к нашим маленьким друзьям. Ну... Понимаешь, я же поклялся защитить тебя от всех неприятностей, а Альбус... Он тебя в покое все равно не оставит. А если кто-то тебя усыновит, то нашему директору тобой командовать и манипулировать не удастся — не будет иметь права. Да он, собственно говоря, не имел его и тогда, когда велел отнести тебя к твоей тетке. По закону ты был гражданином магического мира, ты родился здесь, и отдавать тебя маглам было, по меньшей мере, незаконно. Но тогда никто внимания не обратил на твое отсутствие — все радовались лишь тому, что беда обошла их стороной.

— Ага, тетя говорила, — шмыгнул носом Гарри. — Про мавра, который сделал свое дело. Она жутко возмущалась такой неблагодарностью. — Он несмело улыбнулся Северусу.

— Петунья совершенно права, — серьезно сказал Снейп. — Магический мир ничего не сделал для тебя тогда и не собирается делать и сейчас. Забота, любовь, дружба... Все это могут дать лишь близкие люди, родственники и друзья, но только не обычные серые обыватели. Поэтому я предлагаю тебе свою защиту, заботу и уважение...

— А любить меня вы будете? — лукаво спросил Гарри, наклонив голову набок.

— Я... — Северус закашлялся.