Мы ведь друзья… (джен)

— Северус, пожалуйста, мы ведь друзья…

Фильм «Гарри Поттер и Дары Смерти: Часть 1»

Май 1997 года

— Когда-нибудь я убью эту дуру! — траектория движения бокала с каждой минутой становилась все более замысловатой.

— Да не волнуйся ты так, поговорят и забудут. Можно подумать, что это происходит впервые, — так же замысловато отсалютовал коллеге второй бокал.

— Такое — впервые. Какого Мерлина ей понадобилось вводить в программу тему «Необычные маггловские профессии»? Как будто эти малолетние идиоты хоть пару обычных в состоянии запомнить. А ты куда смотрел, попечитель, это еще при тебе утверждалось, между прочим.

— Куда смотрел? В свой кошелек, в основном, чтобы твое обожаемое руководство не вытащило больше положенного — вечно у него то крыша в замке течет, то подземелья заливает. Твои, между прочим, — второй бокал снова изобразил извивистую загогулину, — единоличные владения, о Страшный Ужас Подземелья, Черный-Пречерный Декан, Убивающий взглядом и… кто ты у нас теперь еще?

— Заткнись! — бокал с резким стуком опустился на столик, черная мантия взметнулась из кресла и развернулась к камину:

— Инсендио!

— Акцио, пергамент!

Вязовая палочка оказалась на долю секунды проворнее эбеновой, и благодаря этому упомянутый пергамент благополучно избежал сеанса аутодафе и приземлился прямо в руки ее владельца.

На смятом клочке аккуратным столбиком были законспектированы редкие маггловские профессии. Рядом с последним пунктом красовалось наспех нарисованное щуплое существо в круглых очках, а возвышающаяся над ним длинноносая фигура в развевающейся мантии пыталась громадным половником проковырять дырку в лохматой голове задохлика.

— «Специалист по выниманию мозга»... — обрывок пергамента мелко задрожал в унисон с плохо скрываемым смехом. — А что, мне нравится — коротко и по существу. И что она тебе сказала на этот раз?

— Да то же, что и всегда, — черная мантия продефилировала к столику со спиртным, стоящему у окна. — «О, не обращайте внимания, это всего лишь дети. Не обижайтесь, Северус, пожалуйста, мы ведь друзья?!» И это все с такой невинно-ехидной улыбкой. Сидишь за столом, как дурак, и любуешься, как все вокруг тебя шушукаются и хихикают, а от их «незаметных» взглядов нос еще неделю чешется.

— Выпить надо, чтобы не чесался, — полупустая бутылка, подчиняясь невербальному приказу, «свечой» взмыла со стола и приглашающе булькнула.

— А я что делаю? — сопровождаемый тяжелым вздохом бокал с размаху звякнул о ловко пойманную бутылку и через пару мгновений, тяжело покачиваясь, поплыл к камину.

— А вы, значит, друзья? — жидкость в почти опустевшем бокале вопросительно всколыхнулась.

— Да какие... — несколько капель выдержанного арманьяка нервно выплеснулись на зашипевшие угли. — Знаешь, как наш Лорд говорит: «Таких друзей за хвост и...»

— Ч-чик — на свалку истории, — второй бокал изобразил прерванный полет шмеля. — Кста-ати, насчет хвоста... Ты не интересовался, случайно...

Гаденький интерес оборвался предупреждающим шепотом, срывающимся в свист:

— Люциус-с-с...

— Ладно, ладно, молчу! — опустевший бокал поднялся в извиняющемся жесте. — Мог бы, в принципе, и сам догадаться, речь бы тогда шла вовсе не о друзьях. Все, все, больше не буду, прости... Лучше налей гостю еще... Отличный у меня арманьяк, не так ли?

— Неплохой,— прозвучало в ответ сухо и коротко.

— И где ты взял эту пакость? — холеные пальцы привычно обхватили рукоять вязовой палочки и брезгливо поддели остро заточенным кончиком мятую бумажку.

— Драко притащил после обеда. Твой наследник обладает недюжинным талантом хватать все, что пролетает мимо него, в особенности то, что ему не принадлежит. Далеко пойдет мальчик. И в кого он только такой уродился?..

Кресло протестующе скрипнуло. Смятый в плотный комок пергамент по широкой дуге влетел в камин и торжественно упокоился под залпы двойного «Инсендио».

От камина донеслось довольное хмыканье.

Спинка кресла протяжно застонала.

—Послушай, друг мой, я тут вспомнил кое-что о ваших уроках маггловедения. Объясни мне, пожалуйста, что это у вас за движущиеся картинки на большом белом экране детям начали показывать? В мою бытность попечителем такого не было.

— Это кинофильмы или мультфильмы — маггловское развлечение. Люди пишут истории, их рисуют и оживляют, как в детских книжках. Или актеры разыгрывают целое представление, а специально обученные магглы снимают его на колдограф или что-то в этом роде, а потом это все показывают зрителям в специальных театрах.

— Так что, это, получается, любую историю можно так запечатлеть? — кресло заинтересованно скрипнуло. — Даже то, чего на самом деле не было?

— Если ты заплатишь большие деньги, снимут и то, что было, и то, чего не было. Даже твою собственную женитьбу тебе разыграют — все как пожелаешь. И актеров подберут один в один — ты, Нарцисса и даже старый Абраксас, хотя такого колоритного старика, как твой покойный батюшка был, им искать придется очень долго.

— Да, батюшка мой был неповторим... — к восхищенному тону примешалась немалая доля зависти. — В сто с лишним лет уговорить барышню на тайное свидание в драконьем заповеднике, причем, во время эпидемии драконьей оспы, а потом отказаться от помощи целителей и умереть за две минуты до визита разгневанных родственников, оставив мою несостоявшуюся мачеху с разбитым сердцем, и разбитыми же надеждами на титул и состояние — это было круто, как говорит Драко. И ничего у нее на память о батюшке не осталось, даже следов от оспы — тут уж целители вовремя подоспели.

— Романтическая история, — язвительно прокомментировали от камина. — Наши дамы на следующее утро во время завтрака весь стол слезами залили, хорошо, хоть догадались за газетами укрыться, чтобы ученики такого позорища не увидели. Даже Дамблдор пару слезинок в бороду уронил, разжалобили, наверное.

— Кстати, о Дамблдоре, — с нездоровым оживлением поинтересовались из кресла.— Драко рассказывал, как в одной вашей нарисованной истории старичок, очень похожий на твоего директора, вместе с каким-то огненным чудовищем с башни упал. Красиво, говорит, летел. Ярко…

— Я понял о чем ты говоришь, — легкий смешок. — Только он не с башни, а с обрыва упал.

— А почему не с башни? — искреннее удивление в голосе граничило с возмущением. — С башни же намного зрелищнее, особенно с такой, как ваша Астрономическая. И тем, кто внизу стоит, обзор лучше. А если с обрыва в пропасть, так кто его там увидит?

Такое заявление было встречено судорожным кашлем, звоном стекла по каминной полке и пораженным сипением:

— Люциус, в тебе, оказывается, не только актер великий погиб, но и режиссер, и продюсер в одном фиале. Я даже не представляю, какие сюрпризы ожидали бы магический мир, займись ты еще и кинематографом. С обрыва он падал, потому что в книге так написано. «Властелин колец» называется.

— А почему я ее не видел? — прозвучало с детской обидой и ревностью. — У тебя такой книги не было.

— Была и такая, только на третьем курсе, но ты к тому времени уже и Хогвартс закончил, и не до моих книг тебе было.

— Да... — возмущение в голосе сменилось легкой грустью, — другие заботы появились. Послушай, — голос вновь оживился. — Так это после таких картинок появились твои «Дракула», «Ужас, летящий на крыльях ночи» и… что там у тебя еще было?

— Много чего у меня было, — теплая улыбка, вызванная воспоминаниями, исчезла с тяжелым вздохом. — Но это не самое страшное, это я как раз переживу. Дело в другом, и я говорил об этом директору не раз. Репертуар она подбирает особый: по ее мнению, маги должны знать, как магглы представляют волшебный мир. А фантазия у магглов, я тебе скажу, извращенная и беспредельная, особенно в последнее время. И в фильмах для детей зачастую можно увидеть такое, что Белле нашей и не снилось. После уроков этой энтузиастки мои змейки без успокоительного зелья заснуть не могут, от Кровавого Барона как от дементора шарахаются. А те, у кого вместо сов вороны почту носят, зачем-то руками глаза прикрывать начали. И родители жалуются, мол, дети в семейных склепах ведут себя недостойно — дрожат и оглядываются, словно боятся, что на них духи предков нападут.

— Надо будет когда-нибудь и мою Нарси сводить, на какие-нибудь сказки про склепы или еще что-нибудь веселенькое, — конец фразы спрятался за усталым зевком. — Может, больше дома сидеть будет, а то вечно в свою Францию шастает — то ей прадедушкину могилку посетить надо, то прабабушке свежие цветочки положить.

Бокал выпал из ослабевших пальцев и покатился по ковру.

— У-у, М-мерлин, убежал, гад, — кресло заскрипело, пытаясь выпустить из своих уютных обьятий разомлевшую тушку. — Ну, мне пора, Нарси заждалась. Может быть.

Черная мантия отлепилась от камина и неуверенно качнулась навстречу собеседнику.

— Только, Люциус, я тебя прошу...

— Конечно, я никому не скажу, Северус! Даже не сомневайся, мы ведь с тобой друзья! — в камине вспыхнуло и поздний гость исчез, привычно прихватив с собой пустую бутылку.

* * *

Июль 1997 года

Глаза медленно привыкали к полумраку некогда нарядной гостиной. Пламя, полыхающее в камине, бросало багровые отблески на лица молча разместившихся вокруг стола обитателей замка и отражалось в таких же багровых глазах существа, сидящего на месте хозяина. Сам хозяин, бледный и измученный, напрочь растерявший прежний лоск, не поднимал глаз от белоснежной скатерти. Рядом такими же безмолвными статуями застыли его домочадцы.

— Ты узнаешь нашу гостью, Северус?..