В качестве подарка (гет)

Предупреждение: В этой главе есть легкий плагиат фрагмента из А. и Б. Стругацких. Надеюсь, мэтры на меня не обидятся. Не корысти ради, а веселья для …

Увидев связанного гоблина, Гермиона потеряла дар речи.

А Поттер наоборот обрел и возмущенно воскликнул:

— Робби! Что за фигня такая? Почему он связан? Вы его похитили? Ты соображаешь, что натворил?

Домовик щелкнул пальцами, и магические путы на руках гоблина рассыпались серебристыми искрами.

— Очень много вопросов, хозяин, — признался озадаченный эльф, — но Робби попробует ответить. Это старший гоблин кварталов Лондона и имя его не Фигня, а Локтеворот. Связан он по его собственной просьбе и уже освобожден, так как доставлен на место. Гоблина мы не похищали, а доставили к вашему высочеству на переговоры по договоренности с ним же. И Робби соображает, что точно выполнил поручение Принца Гарри.

Гермиона и Гарри быстро переглянулись.

— Стоп! Не все сразу, — очнулась от ступора девушка, — я так понимаю, что уважаемый мистер… э-э-э… Локтеворот сам попросил, чтобы его связали?

— Ага. После того, как воткнул нож в задницу Робби, — с деланным пониманием кивнул Гарри, — надо полагать, что это такие светские правила. Этикет, блин!

— Подожди, Гарри. Мистер Локтеворот, могу ли я пригласить вас присесть для беседы?

Девушка уже оправилась от удивления и, опираясь на собственный богатый опыт общения с гоблинами, взяла инициативу в свои руки.

— Мисс Грейнджер, если не ошибаюсь? — гоблин довольно легко поднялся на ноги и стряхивал пыль со своего камзола.

— Совершенно верно.

— И мистер Поттер? — продолжал допрос гоблин.

— Это мое имя, — сухо кивнул Гарри, пристально рассматривая гоблина.

Красноватый отблеск его глаз сразу напомнил ему решетку вентиляции в Мунго, из которой на него смотрели тогда такие же злобные глазки. И нож в горле Невилла…

Кстати о ноже. Он повернулся к тому месту, где лечили Робби и протянул руку. Нож послушно прыгнул ему в руку. Гарри покосился на Локтеворота. Тот и ухом не повел. Стоял и смотрел совершенно равнодушно.

Впрочем, это ничего не значило. Поттер знал, что гоблины выражают свои эмоции не так как люди. Точнее — не выражают. Они и разговаривают холодно, и в гроссбухах строчат хладнокровно, и в глотки ножи втыкают, надо понимать, тоже без особых эмоций.

Гарри почувствовал, что в нем поднимается нешуточная злость на этих красноглазых уродов. На всех вместе взятых и на этого Локтеворота в отдельности.

— Это не мой нож, — отрицательно качнул головой гоблин, словно догадавшись о неблагоприятной для него мозговой работе в голове юного мага.

— А этот? — Гарри вынул из кармана жесткий чехол и раскрыл его перед гостем.

— Это тот самый нож? — побледнела Гермиона.

— Да, — не поворачиваясь в ее сторону, кивнул Гарри. Он не сводил глаз с гоблина.

Тот помедлил, потом протянул руку, взял нож и внимательно его осмотрел.

— Вы предлагали где-то сесть? — неожиданно обратился он к Гермионе.

Та спохватилась.

— Да вот в углу кресла и столик. Думаю, нам там будет удобно.

Локтеворот проковылял в указанном направлении, без претензий залез на высоковатое для него кресло и положил на стол нож, которым был убит Лонгботтом.

— Дайте второй клинок, — потребовал он от Поттера.

Второй нож лег рядом с первым.

Гоблин извлек из бокового кармана третий нож и положил его рядом с другими.

Гарри сделал знак Робби и гвардейцам, и те без хлопка аппарировали.

Они с Гермионой сели напротив гоблина за стол. Носатый гость видимо этого и ожидал.

— Это затрапезные личные ножи гоблинов Британии, — начал он свои объяснения. — В других странах приняты немного отличные от этих формы клинков. Каждый гоблин по достижении определенного возраста, когда начинает питаться самостоятельно, получает такой именной нож. Это можно сравнить с покупкой первой палочки у магов. Понятно?

— Понятно, — кивнула Гермиона.

Поттер промолчал. Он внимательно слушал, но заранее с недоверием кривил губы.

— При покупке такого ножа на его рукоятке магически появляется имя владельца. Вот, например, на моем написано — Локтеворот.

Гарри немедленно протянул руку. Гоблин сердито сверкнул глазами, но протянул магу свой личный нож.

— Гарри, осторожнее, — с опаской предупредила Гермиона. — Наш гость, как и вся его раса, относятся к этим ножам, как мы к своим палочкам.

Поттер нетерпеливо дернул плечом и всмотрелся в ровную площадку на задней стороне рукоятки ножа. Там темнела строчка стремительной гоблинской вязи.

— Попробуй, пойми тут, — недовольно проворчал он, — может быть тут действительно написано — «Локтеворот», а может быть — «Гитлер капут!». Пойди, разберись!

Гоблин поморщился. Гарри вернул ему нож.

— А теперь давайте посмотрим, кто хозяева этих ножей? — предложил гоблин.

— И вы прочитаете нам истинные имена их владельцев? — с недоверием поинтересовался Гарри.

— Нет. Не прочитаю, — оскалился Локтеворот, — потому что читать здесь нечего.

И он повернул два оставшихся ножа именными площадками к Поттеру.

Надписей не было.

— Та-а-а-ак, — пробормотал Поттер, — вы хотите сказать, что имена владельцев стерты?

— При удалении подписи нож разрушается, — отрицательно покачал головой гоблин. — Такова его магия. Эти ножи никогда не имели владельцев-гоблинов.

Локтеворот презрительно бросил оба безымянных ножа на стол, а свой аккуратно спрятал в карман.

Гарри откинулся в кресле. Допустим, это правда. А как насчет красных глаз за вентиляционной решеткой в Мунго? Глаз «без подписи» уж точно не бывает. На чьей-то морде они сидят?

— Хорошо. Я расскажу вам то, что произошло ночью трое суток тому назад. Но при условии, что вы постараетесь объяснить мне, кто является виновником этих событий. Идет?

— Если это будет в моих силах, — проскрипел Локтеворот. — Не знаю, в курсе ли вы, но министерство магии передало нам соболезнования в связи с трагедией в гоблинском квартале Лютного переулка. По их данным преступление совершено темными магами.

— И вы поверили? — с упреком поинтересовалась Гермиона.

— Там действительно были обнаружены следы темной магии. Если бы не подсказка министерства, то нам и в голову не пришлось их искать. Мы не понимаем мотивы преступления, но у темных магов бывают очень необычные побудительные причины. Отчасти я согласился на эту встречу для того чтобы наше расследование этого злодеяния получило новую пищу.

Гарри поморщился. Это его эффектное исчезновение в обнимку с кабатчиком Томом оставило следы в квартале гоблинов. Интересно, а чем Дамблдор заметал следы своих темномагических приемов? Впрочем, это сразу понятно. Фоукс!

— Я готов вас выслушать, мистер Поттер. Как вы понимаете, в отношении вашего чудесного воскрешения у нас тоже есть некоторые подозрения.

— Жаль, что погиб ваш Старший гоблин банка Гринготтс, — заметила Гермиона, — у нас были с ним доверительные отношения.

Локтеворот в ответ зло улыбнулся.

— Мы знаем об этом. Иначе сегодняшняя беседа вообще не состоялась бы, мисс Грейнджер.

— Хорошо, — тряхнул головой Гарри, — значит, дело было так…

…

… С трудом вырвался оттуда. У авроров министерства должна была остаться запись моего проникновения в ваш квартал. Странно, что они ей не воспользовались.

Лицо у Локтеворота совсем окаменело. Он думал. Гарри уже закончил свой рассказ и слегка ерзал в кресле, как нашкодивший мальчишка. Как-то он не сообразил, что при точном пересказе всей этой истории придется озвучивать некоторые детали, которые он благоразумно попустил когда рассказывал Гермионе. Девушка уже засекла эти новые детали и мрачно рассматривала физиономию своего возлюбленного. Было очевидно, что после объяснений с гоблином его ждут объяснения с Герми, по поводу того, кто был инициатором пьянки с Томом и сколько они всего выпили.

— Колдокамеры сожжены, — вдруг сообщил гоблин. — Мы видели их остатки. А вот кто их сжег — непонятно. Ясно, что не авроры. Возможно это дело рук убийц. Ведь если принять ваш рассказ полностью на веру, то они должны были запечатлеть не только двух нетрезвых магов и бригаду вооруженных домовиков. Они должны были запечатлеть и тех, кто убивал!

Первый раз в голосе гоблина прорвалась сдерживаемая страстность.

— Вы должны поверить рассказу Гарри, — заговорила вдруг Гермиона.

Гоблин и Поттер одинаковым движением остановили ее. О чем думал Локтеворот, не знал никто. А Гарри четко осознал, что все дополнительные уговоры и заверения в честности сейчас уже бесполезны. Эта раса столетиями изучала магов, как своих постоянных и не всегда надежных клиентов. У них должны быть свои приемы отличать правду от лжи.

— Хорошо, — словно очнулся гоблин, — какие сведения вас интересуют?

— Давайте по порядку, — оживился Гарри, — начнем с конца. Робби!

С хлопком появился эльф.

— Как этот нож оказался в твоей ягодице?

— Робби толком и сам не знает, хозяин. Робби договорился с мистером Локтеворотом, что вынесет его из гоблинского квартала в мешке…

— А руки зачем связали? — перебил его Поттер.

— Это я попросил для страховки, — спокойно пояснил гоблин. — У нас действует жесточайший запрет гоблинам покидать свои кварталы.

— Даже для вас?

— Даже для меня. На случай любых осложнений, мне нужно было выглядеть жертвой, а не беглецом и нарушителем закона! Основная легенда — меня похитили и пытались вынести из квартала.

— А Робби? — удивился Гарри. — Если бы его поймали с этим мешком?

— Ну, его бы казнили, как злоумышляющего на расу гоблинов.

— Круто, — пробормотал Гарри.

Полное отсутствие даже намека на благородство со стороны гоблина своевременно напомнило, с кем собственно они имеют дело. Гермиона тоже была подавлена непритязательной простотой распределения рисков в этом мероприятии.

— Это ладно, — Поттер решительно отмел от себя моральную сторону вопроса, — нож-то как в жопе оказался?

— Гарри!

— Извини, Гермиона, вырвалось.

— Когда Робби уже вышел из квартала с мешком — на него напали, — виновато сообщил домовик.

— На него… на тебя, значит. Кто?

— Робби не знает. Их было несколько. В плащах и масках. Ростом чуть повыше Робби…

— Они что-нибудь потребовали?

— Нет. Они молчали, только сопели и кряхтели. Сразу начали бить и хватать. Робби оттолкнул тех, кто напал спереди и аппарировал. А ножик уже здесь обнаружился. До этого Робби его и не чувствовал.

— Угу. Ну да. Есть упоение в бою и мрачной бездны на краю. В такие мгновения даже нож в жопе не помеха.

— Гарри Поттер!

— Извини, Гермиона, вырвалось. Спасибо, Робби, можешь быть свободен.

На лице домовика медленно проступила маска ужаса и отчаяния.

— Я хотел сказать — иди работай, Робби! — быстро изменил формулировку Гарри.

Домовик с облегчением шмыгнул носом и с негодующим хлопком исчез.

— Кто же это мог быть?

Локтеворот отрицательно покачал головой.

— Я не знаю.

Сыграло ли роль то, что в начале встречи Гарри усиленно вслушивался в магическую сущность носатого гостя или просто его восприятие обострилось от осознания серьезной опасности, но юный маг вдруг понял, что гоблин врет.

— Мистер Локтеворот, мы так не договаривались, — он немного повысил голос, — кто это может быть?

Гоблин вдруг побледнел и вжался в кресло, словно хотел спрятаться в нем от испытующего взгляда Гарри.

— Кто это был? Отвечай! — в полный голос рявкнул Гарри.

Гоблин вдруг схватился за горло, словно в приступе удушья.

— Гарри, осторожнее! С ним что-то не так!

Девушка прыгнула прямо через стол, заслоняя собой Локтеворота от потрошащего взгляда Поттера.

— Что ты делаешь? — изумился Гарри. — Я его и пальцем не тронул!

— Подожди, подожди, — бормотала девушка, отдирая руки гоблина от его же горла. — Тихо! Спокойно! Он уже не спрашивает. Он уже не спрашивает. Постарайся дышать. Дыши же, черт возьми!

Гоблин безобразно распахнул рот и, наконец, первый глоток воздуха со страшным хрипом прорвался в его легкие.

Гарри рухнул обратно в кресло. Разыгравшаяся сцена навела его на странные мысли. Пока девушка приводила гоблина в чувство, массировала и растирала его грудь и шею, Гарри быстро обдумывал и сводил воедино все, что им известно. И к тому моменту, как их гость стал вновь пригоден для общения, он уже знал, как построить продолжение разговора.

— Видимо я не ошибусь, если предположу, вы находитесь под заклятием.

Локтеворот пару раз опасливо кашлянул и негромко уронил:

— Если бы только я…

— Так-так, — быстро соображал Гарри, а Гермиона внимательно наблюдала за самочувствием гостя. — Не только вы? Много гоблинов? Большинство?

— Все, — хрипло выдохнул тот.

— Значит, никакого раскола в расе гоблинов нет, — сообразила девушка.

— И вы знаете тех, кто наложил на вас это заклятие…

— Гарри, он опять синеет!

— Это не вопрос! — тут же поправился Гарри. — Вам запрещено произносить их имя. Это я понял. А написать?

Уже не синий, а весьма зеленоватый гоблин поднял руки. Все пальцы на них безвольно повисли вниз.

— Ногой!

Ноги у гоблина безвольно скрючились.

— Носом?

Нос повис не хуже ног.

— Значит, этой штукой у тебя тоже не получится…

— Гарри Поттер!

— Извини, Гермиона, но я обязан перебрать все варианты. Тем более что я читал где-то, что в старину тайные послания делали мочой на снегу…

— Гар-р-р-ри!

— Все-все. Не буду. Значит все осязательные способы под запретом. Ни сказать, ни спеть, ни нарисовать, ни написать. Неужели они все предусмотрели? А если по буквам попробовать? Знаешь, Гермиона, есть такая детская игра…

— Гарри, я до пятого класса училась в обычной школе, как и ты!

— Ах, да. Я и забыл. Давай по буквам.

Локтеворот с опаской смотрел на них.

— Эй.

Нет реакции.

— Би.

Нет реакции.

— Си, Ди, Е…

Гоблин опять схватился за горло.

— Хватит, Гарри! Мы так убьем его.

Гарри разочарованно отвернулся от задыхающегося гоблина. Гермиона уже вновь хлопотала над ним.

Впрочем, кое-какой результат есть. Буква «Е». Кто же из магических существ есть на эту букву? Вот черт! Кроме Ёжиков ничего в голову не лезет. Ёжики, блин. Вот привязались!

* * *

Спустя пару часов гоблина в сопровождении двух дюжин гвардейцев отправили обратно. Дальнейшее общение с ним дало кое-какие сведения и детали, но по главному вопросу они так и не продвинулись. В итоге раса гоблинов оказалась ни при чем. Живут взаперти, от управления банком их отстранили, странное заклятие лишило их возможности сопротивляться врагам и уничтожило, как самостоятельную силу в магическом мире.

Гарри дал своим гвардейцам на выполнение задачи ровно минуту. Аппарировать к самому входу в квартал, закинуть туда мешок с Локтеворотом и тут же аппарировать обратно. Если они не справятся за минуту, то он поймет, что на них напали, и последует туда сам. Точнее, они последуют с Гермионой.

К счастью все обошлось благополучно. Спустя полминуты после аппарации доблестные гвардейцы благополучно вернулись и доложили, что мешок с гоблином закинули удачно. Далеко улетел.

Гарри поежился, слегка сочувствуя Локтевороту и подозревая, что тот больше никогда не примет приглашение посетить этот замок.

* * *

После ужина Гарри попробовал подлизаться к Гермионе, но та, все еще рассерженная на него из-за похождений в Косом переулке, была непреклонна.

— Мистер Поттер! За ваше бессовестное вранье вы приговариваетесь к наказанию!

— Говори, я все приму! — Поттер, дурачась, бухнулся на одно колено.

— Не думай, что легко отделаешься, потому что я серьезно обижена.

Гарри вздохнул. Его надежды на страстные игры этим вечером таяли как весенний снег.

— Ты должен придумать и выразить любовь ко мне каким-нибудь необычным или скажем так, странным образом. Так, как этого не делал еще никто в мире!

— Как это?

— Не знаю. Придумай сам. Напиши, спой, станцуй или еще там что-то, но так, как не делал еще никто!

— Ну, Герми-и-и…

— Никаких Герми! Или будешь лишен тесного общения со мной, пока я тебя не прощу сама. А это произойдет не раньше чем через неделю, вот!

И гордо вздернув носик, она проследовала на выход их зала.

— И времени у вас, мистер Поттер — до утра!

Она показала ему розовый вполне симпатичный язычок и скрылась за дверью спальни.

Блин, вот придумщица.

Последние надежды растаяли как последний снег. Последний снег — весенний снег. Кажется, он уже делал такое сравнение. Эх, снег-снежок, белая метелица… Стоп! Есть идея…

* * *

Утром Гарри галантно встретил девушку у спальни и предложил ей утреннюю прогулку. При этом был удивительно настойчив в вопросе одежды. Теплые сапожки, пушистое манто, беличья муфточка… Гермиона была заинтригована, поэтому не возражала, хотя накануне днем стоял густой морской туман и моросил мерзкий дождик.

Они вышли из замка. И девушка невольно вскрикнула от удивления. Вокруг царила роскошная зима. Ровная пелена снежного покрова толщиной фута полтора. Одетые в зимний искрящийся убор сосны и ели. Заиндевевшие камни стен и низкое зимнее солнце, освещающее это великолепие.

Гермиона с удовольствием вдохнула пронзительно свежий зимний воздух.

— Да, ты сумел меня удивить, Гарри, но где же твое признание в любви?

Тот с важным видом предложил ей руку.

Они пошли по свежерасчищенной дорожке вдоль крепостной стены, вышли на набережную и остановились у наклонного раската земляного вала. Вокруг царила та нежная дымка, которая бывает морозным утром, но если приглядеться, то становилось видно, что все это зимнее великолепие находится в непосредственной близости к замку, а вдали темными мазками темнеют насквозь промокшие ноябрьские берега озера.

Но Гермиона не смотрела на ноябрьские берега. И на сверкающее великолепие наколдованной зимы она тоже не смотрела. Ее взгляд был прикован к снежному покрову раската, на котором желтела надпись крупными буквами:

ГЕРМИОНА! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!

Надпись была выполнена желтой брызчатой струей, довольно горячей, судя по глубине ее проникновения в сугроб!

— Эт-т-то что такое? — слегка заикаясь от обалдения, поинтересовалась она.

— Это признание в любви! — радостно ответило ей Гарри. — Так еще никто не делал!

Щеки Гермионы стремительно краснели. Но Поттер не обратил на это должного внимания и наклонился, чтобы поцеловать…

— Ну, уж это дудки! — оттолкнула его возмущенная девушка.

— Что случилось, Герми?

— Что эт-т-то такое, мистер Идиот? Что это за гадость? — взорвалась она, наконец.

— А что такое? Ты же сама просила, чтобы странным способом…

— Не корчи из себя дурака! Да я просила чтобы было необычно, чтобы было романтично, но… мне… мне и в голову не могло придти, что ты будешь мочиться в сугроб, чтобы вывести мое имя и признаться в любви! Захотелось воплотить в жизнь старую пошлую хохму вроде: «писать кипятком»? Изволь немедленно перекопать и уничтожить эту гадость!!!

Гермиона оттолкнула парня и побежала во внутренний двор обратно в замок. Отбежав шагов двадцать, она повернулась и метнула в Гарри свою меховую муфточку.

— У-у-у, дурак противный!

В ответ на это раздался заливистый хохот. Гарри выбирался из сугроба, мотал головой и ржал до слез. Ему было не остановиться, хотя он и пытался вставить в свой смех что-то вроде: «Герми, погоди… да я не то… да ты не так…». И прочее столь же невнятное, а потому делающее его смех еще более обидным.

Девушка взлетела вверх по лестнице и прижала нос к оконному стеклу. Глаза ее покраснели от обиды. Она согревала руки дыханием и бормотала про себя:

— Засранец, ну надо же додумался! Конь педальный! Животные инстинкты у него проснулись… Но подумать только, какая же у него струя… Такое просто не в силах человеческих… Гадость, гадость и еще раз — гадость!

Тем временем Поттер выбрался из сугроба, обшарил глазами все окна замка, нашел ее и замахал руками.

— Перепахивай давай… конь, — пробормотала Гермиона.

Гарри наклонился и вытащил откуда-то из снега здоровую бутылку Огневиски.

— Только хлебни, только попробуй… конь… лось… олень...

Но Гарри и не думал пить. Он выдернул пробку и, ловко орудуя бутылкой, пошел вдоль надписи.

Прошло совсем немного времени, и надпись на снегу приняла такой вид:

ГЕРМИОНА! Я ТЕБЯ ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ!

Новое слово ОЧЕНЬ тоже было выведено желтой брызчатой струей весьма горячей, судя по глубине проникновения в сугроб…