В качестве подарка (гет)

Танни Атти осадил коня перед старой избушкой в распадке между холмами.

Распадок упирался в темный густой лес. Из леса изрядно пованивало нездешним дерьмом.

— Явились все-таки должники, — с недоброй усмешкой пробормотал танни, спешиваясь.

Уверенно и по-хозяйски он толкнул дверь избушки и, слегка сморщив нос, шагнул в освещенный проем.

Одноглазый урод весь словно переплетенный буграми мышц и узлами сухожилий, молча, поднялся ему навстречу из-за грубо сколоченного стола. Был он огромен и макушкой почти доставал закопченный потолок.

— Почтенный Бал! — с некоторой иронией поклонился Атти одноглазому. — Как добрались? Не было ли помехи вашим воинам при переходе Зеркала? Сколь велико воинство, которое ты привел?

— Пришли все, кто могут сражаться, — хрипло рявкнул одноглазый Бал.

— Ты можешь сесть.

Лавка затрещала под тяжестью грузного тела.

— Пять сотен бойцов со мной, — продолжил Бал, — это все, что у меня осталось. Те, кто родились после Исхода, не могут пройти через Зеркало. Ты это знаешь не хуже меня.

«Пять сотен, — внутренне скривился Атти, — а воняют как тысяча».

— Богине Дану неугодно, чтобы через Зеркало проходили фоморы, не испытавшие позора поражения от оружия и магии ее племени. Они же не давали нам клятву, любезный Бал.

— Напоминание о позоре и поражении — это не самое разумное, что следует делать, когда зовешь на помощь союзников! — гневно рыкнул одноглазый.

— Никогда не бывает лишним, напомнить вассалам об их долге.

Бал вскинулся было, но сдержался.

Танни Атти с легким презрением удовлетворенно кивнул головой.

— Вижу, что ты меня хорошо понял. Ваши жизни до сих пор принадлежат нашей богине. Это плата за то, что вас не уничтожили поголовно после нашей победы, а дали живыми уйти за Зеркало с условием…

— Довольно! — рявкнул Бал. — Мы пришли по зову твоей богини. Чего тебе еще нужно?

— Так-то лучше, — усмехнулся Атти. — Теперь перейдем к делу. Твое войско должно занять позицию вот здесь…

Танни развернул на столе карту и ткнул пальцем в точку недалеко от столицы.

— Затаитесь и ждите от меня известий.

* * *

Обратно в крепость отправился только Джордж. Все-таки он бегал намного быстрее Малфоя, и было решено, что Драко останется для наблюдения за войском чудовищ.

Джордж всю дорогу лупил во все суставы шести ног и домчался за каких-нибудь шесть часов.

Выслушав его, Крокер приказал немедленно выступать.

В ответ на ворчание Робардса об опасности подобного решения, Соул коротко отрезал:

— Основные события произойдут там! Это ясно, как божий день. Сидеть в крепости бессмысленно! Если Поттер проиграет там, то здесь мы уже ничего спасти не сможем. Даже самих себя не спасем!

В крепости оставили пять дозорных из бойцов АД, кто послабее.

Остальных разбили на три неравных отряда: быстроногий рыжий авангард, основной отряд и небольшой арьергард, составленный из опытных авроров и невыразимцев.

Соблюдая все предосторожности, немедленно двинулись в путь. Проводником естественно был Джордж. Он уже чуть-чуть восстановился после своего ночного марафона. К тому же отряд в целом двигался в три раза медленнее одинокого разведчика, и дорога до загадочного зеркала фоморов заняла у них почти сутки.

Джордж довольно быстро нашел искомый распадок. Но туманного зеркала в нем не обнаружили. Вся лощина была вытоптана огромными следами странной формы. Вся местность была пропитана вонью нездешнего войска, но сами фоморы словно сквозь землю провалились.

И вместе с ними исчез Драко Малфой. Несмотря на предпринятые по всей округе поиски, блондина или следов его присутствия обнаружить так и не удалось…

* * *

Танни Атти получил донесение, что отряд британских магов направился от барьера вглубь страны.

Он с удовольствием потер руки. Пока все шло по его вновь составленному плану.

И в финале этого плана уже не было места смещенному верховному Тану и его свите. Чем он, танни Атти, хуже этого выскочки Ллира? Возраст у них одинаковый, все они созданы по одним и тем же магическим лекалам волшебством племен богини Дану. И нет у них никаких персональных ограничений или преимуществ. Кто первый встал, тому и тапочки! Кто сумеет к достижению тысячелетнего возраста создать себе условия для продолжения рода, тот его и продолжит! А остальные подождут милости от этого первого успевшего. Если дождутся, конечно. Все опоздавшим можно будет диктовать свои условия. Никто и не пикнет. Потому что продолжение рода — это только лишь возможность, а не данность и тем более не обязанность.

И вот тут начинались тонкости, о которых подавляющее большинство лепроханов даже не догадывалось! Весь вопрос состоял в том — С КЕМ ты собираешься продолжать СВОЙ род. Какой вариант смешения магической лепроханской крови с кровью других магических народов окажется самым удачным? С гоблинской расой? С эльфийской? С кентавроидами? С расой обитателей водной стихии? Дальнейшая судьба рода будет зависеть от этого выбора. И в еще большей степени от этого выбора будет зависеть положение твоего рода в иерархии будущей двуполой расы лепроханов!

А если рискнуть и поставить планку запредельно высоко? Наметить себе в качестве будущей супруги темную волшебницу из расы магов Британии? Не станет ли такой выбор гарантией исключительности твоего будущего рода на тысячелетия, а может быть и навечно? Много ли даже в самой Британии этих самых темных волшебниц? И кто их них находится в фертильном возрасте?

Есть еще такие?

Вот то-то и оно. Если все получится, как он задумал, то конкурентов у его рода не будет очень долго. А если все как следует продумать, то их и в отдаленном будущем никогда не появится.

Но для успеха ему срочно необходим могучий межрасовый посредник.

Золото. Много золота! Все золото, до которого можно дотянуться в двух мирах!

Атти точно знал, что он достигнет своего тысячелетнего возраста через восемь лепроханских суток. Или через шесть суток по счету мира магической Британии. Медлить было бы неразумно.

Он быстро написал ответ своим помощникам, привязал его к лапке крупного зиберлота и выпустил его с крепостной башни.

Гигантскому магическому насекомому потребовалось всего несколько минут, чтобы нырнуть в распахнутый барьер богини Дану и вырваться из него уже на той стороне в обличье совы траурной раскраски. Очень скоро послание оказалось в руках подручных танни Атти. И закипела работа.

Все служащие министерства магии и банка Гринготс были мобилизованы на подготовку драгоценного груза к отправке. С утра до вечера с одним перерывом на ланч дядюшки Лаогэра они фасовали, паковали, таскали и грузили на поддоны и в ящики золото магической Британии. Движения их были быстрыми и четкими. Ни одна посторонняя для работы мысль не оживляла их остекленевших взглядов. Ни единого звука, сверх необходимых команд, не срывалось с их окостеневших губ. А на щеках у магов горели ярко-красные пятна, словно неведомая буйная и злая энергия пожирала их тела изнутри…

* * *

— Какой странный мир, — покачала головой светлейшая Греине, — и чем же он так приглянулся моей матери?

Она стояла, прижав лоб к мутноватому стеклу окна.

Лавена отозвалась ей из-за письменного стола.

— Может быть, он не всегда был таким? Может быть, он испортился, после того как богиня покинула его?

— Не знаю. Но само существование такого мира кажется мне чем-то противоестественным.

— Почему?

— Ну, посуди сама, все население здесь состоит исключительно из мужчин. Это нормально? Женщин нет, детей нет, семей нет. Продолжения рода у них, соответственно, тоже нет. Они все долгожители, которым по многу сотен лет. Бред какой-то!

Лавена молчала, и Греине после непродолжительной паузы продолжила.

— В то же время, они считают себя единым народом. Они готовы защищать свою землю от врагов. Они не хотят ничего менять в своем унылом существовании. Создали сложные традиции и имеют некоторые познания в колдовстве. По крайней мере, некоторые из них.

— Это друиды — они другие, — задумчиво покачала головой Лавена.

Греине показалось, что она поняла ее мысль.

— Другие? Пожалуй. И по внешнему виду отличаются и выглядят старше. Точнее, даже не старше, а… древнее, что ли?

— Нет, светлейшая, они совсем другие. Они как поводыри и надзиратели, приставлены к каждому городку и селению. Они лишь сопровождают и оберегают остальных, а не живут с ними одной жизнью…

Они немного помолчали.

— Тебе больше ничего не удалось вспомнить, Лавена? — спросила вдруг Греине, отвернувшись от окна.

Девушка за столом виновато пожала плечами.

— Перескажи еще раз, что именно ты припомнила о себе. Ну и, как тебе кажется, обо мне.

— О, светлейшая, я старалась вспомнить изо всех сил, но все настолько расплывчато, как будто воспоминания окутывает густой туман. Все расплывается в сознании и не за что зацепиться.

— И все же попробуй рассказать или описать все, что сможешь.

Лавена прижала ладони к вискам. Ее пепельные волосы свободно разметались по плечам.

— Замок… величественный замок… — начала бормотать она, и Греине затаила дыхание, — но в памяти всплывает, что это школа… не замок, а школа… уже много лет, и там много таких как я…

Греине встала за спиной у Лавены.

Отрывочные картины, мутно теснящиеся в мозгу у Лавены, никак не могли утолить ее жгучее желание до конца разобраться в происходящем. Уже не в первый раз она выслушивала бессвязные словесные отображения обрывков воспоминаний своей помощницы, но в этот раз решила рискнуть и применить к ней магию своей матери.

Это было крайне опасно. Тот факт, что они обе лишены личных воспоминаний, не мог быть случайностью. Это было решение ее матери — богини Дану. И сейчас она пытается нарушить ее волю!

Греине упрямо тряхнула гривой волос, направила палочку в затылок Лавены и напряглась, вызывая магию матери.

Как всегда нужное заклинание пришло само, словно его вложила в ее уста сама богиня.

— Ментис Апарекиум!

Белый луч беззвучно впитался в пепельные локоны Лавены. Девушка мгновенно замолчала, словно ее оглушило. Несколько мгновений она, покачиваясь, продолжала сидеть, а потом безвольно ткнулась лицом в стол.

Греине подскочила к ней, вслушиваясь в дыхание.

Лавена дышала тяжело, и тело ее сотрясала мелкая дрожь.

— Сейчас, сейчас, — палочка снова уперлась в пепельные локоны, — погоди еще немного… наверное, уже хватит. Фините!

Тело Лавены сильно вздрогнуло и замерло.

Греине почему-то на цыпочках прошла вокруг стола и склонилась к ней. Глаза у Лавены были широко распахнуты и занимали, казалось не меньше половины лица.

— Эй! Как ты? — шепотом спросила Греине.

Их взгляды встретились. Что-то мигнуло в глазах у Лавены, и по ее щеке поползла одинокая слеза.

— Ты что? — всполошилась Греине. — Тебе больно? Не молчи!

Она подхватила девушку подмышки и осторожно откинула на спинку стула.

Взгляд Лавены несколько раз метнулся из стороны в сторону и застыл, словно она что-то напряженно рассматривала прямо перед собой. Греине попыталась проследить за ее взглядом, но ничего особенного в той стороне не обнаружила.

— Лавена, не молчи! С тобой все в порядке? Тебе больно?

Брови у блондинки вдруг предательски дрогнули.

— Да, — прошептала она еле слышно, — мне больно. Зачем ты это сделала?

— Прости! Я лишь хотела помочь тебе вспомнить что-то еще. Это важно, очень важно. Наверное, я не рассчитала. А может быть магия моей матери воспротивилась тому, что ты можешь вспомнить свое прошлое. Я не знаю, что на меня нашло. Но отсутствие воспоминаний сводит меня с ума!

Она опустилась рядом с Лавеной на колени, уткнулась лбом в ее плечо и почти умоляюще спросила:

— Ты больше ничего не вспомнила?

Лавена несколько мгновений молчала, словно борясь с приступом боли, а потом отрицательно качнула головой.

— Нет.

Греине вздохнула.

— Пойдем. Я помогу тебе лечь в постель. Тебе надо отдохнуть.

— Спасибо, светлейшая, но мне уже легче.

Греине пощупала ее лоб.

— Ты уверена? Но работать сегодня ты точно не будешь.

Лавена в ответ лишь, молча, кивнула. Она уже действительно оправилась и выглядела нормально, но упорно избегала смотреть в глаза.

«Сердится, — вздохнула про себя Греине, — на ее месте любой рассердился бы. И что мне в голову взбрело на своей единственной спутнице такие эксперименты ставить. Да и не получилось ничего…»

— Я распоряжусь, чтобы нам принесли чай. Посиди здесь, я быстро.

Она вышла из залы.

Лавена проводила ее взглядом и со стоном схватилась за виски.

— А еще говорят, что без памяти жить плохо! — прошипела она с исказившимся лицом. — А иногда, наоборот, с памятью жить невозможно! Так вот в каком положении мы оказались, светлейшая Гермиона? Остается надеяться, что я сейчас не выдала себя. Незачем темной волшебнице знать о себе слишком много. Я еще не решила, как мне поступить с тобой…

Луна Лавгуд перестала массировать виски и откинулась на спинку стула, задумчиво бормоча:

— Два темных мага… два темных мага… два…

* * *

Старший эльф общины школы чародейства и волшебства Хогвартс запросил аудиенцию у директрисы Макгонагал.

С точки зрения Минервы случай был беспрецедентный. И она обратилась за советом к своим предшественникам. Те шумно и многословно обсуждали вопрос, имеет ли право старшина эльфов чего-либо требовать от директора Хогвартса, как вдруг на своем портрете появился настоящий Дамблдор и попросил всех замолчать.

— Минерва, будет лучше, если вы сами спуститесь к эльфам под любым предлогом. Например, проверить чистоту на кухне. Это избавит вас от сомнений и даст возможность переговорить. И лучше сделать это немедленно.

Надо признать, что совет был неплох. И слегка раздосадованная тем, что не додумалась сама, директриса направилась в чрево Хогвартса.

Старшина эльфов общины Хогвартса встретил директрису поклонами. Сопровождая ее из одного кухонного помещения в другое, он почтительно и подробно отвечал на все вопросы.

Оказавшись в каморке, которая была отрекомендована, как комната старшины, Макгонагал напрямую спросила его о причине аудиенции, которую тот запросил.

— Сегодня ночью гоблины хотят показать директрисе Макгонагал важную информацию.

— Гоблины? На вас вышли гоблины? А почему они не обратились ко мне напрямую?

— Они находятся под заклятием и опасаются за свою жизнь. Они просили передать директрисе Макгонагал, что могут показать ей важную информацию на пустыре около Визжащей хижины.

— Когда?

— Сегодня в полночь.

— Хорошо, — кивнула Минерва, — я приду, но меня будут сопровождать два педагога.

— Это очень хорошо. Посланец гоблинов так и сказал, мол, пусть директриса Макгонагал с собой кого-нибудь возьмет. А то вдруг ее убьют.

Минерва невольно поежилась от прямолинейного гоблинско-эльфийского простодушия.

— Ладно. Это все?

— Нет. Не все. Община эльфов Хогвартса уполномочила меня уведомить директрису Макгонагал о том, что каждые четверо эльфов Хогвартса из пяти завтра отправляются в гвардию Принца Гарри Поттера!

— Э-э-э, погодите… четверо из пяти… это что же получается? Восемьдесят процентов? Не понимаю. А кто будет обслуживать учеников и преподавателей? Готовить и убирать, кто будет?

— Кухня остается укомплектованной почти полностью. А убирать у себя в спальнях и вообще в замке студентам и педагогам придется самостоятельно. От голода никто не умрет, а против грязи маги знают заклинания.

Макгонагал внимательно посмотрела на эльфа и поняла, что это не шутка и не просьба. Её просто поставили в известность.

Минерва подошла, наклонилась и заглянула старшине эльфов в глаза.

— Вы… ваши узнали что-то новое о мистере Поттере?

Но тот отвел взгляд и промолчал.

— Я прошу тебя, ответь.

— Мы должны быть готовы воевать, — выдавил из себя старшина. — Так решил совет эльфов. Мы бы рады просто служить вам, но вы не можете защитить свой собственный мир и нас в нем. Что же нам остается делать?

Он поклонился окаменевшей директрисе и, щелкнув пальцами, исчез.

* * *

В полночь директриса Макгонагал в сопровождении профессора Флитвика и профессора Вектор аппарировала к Визжащей хижине.

Холодный свет луны заливал пустырь, делая видной каждую травинку.

Минерва шагнула вперед и тут же услышала из травы настороженное предупреждение.

— Стойте, где стоите. Никаких вопросов не задавайте. И то, что мы вам покажем, не озвучивайте!

Тут же из травы появились три низкорослые фигуры, в которых маги легко опознали гоблинов. Не произнося ни слова, они улеглись на землю, образовав довольно простую фигуру или знак.

— По-моему это буква…

— Не озвучивать! — прошипел их собеседник из травы. — Записывайте или запоминайте. Повторять не будем! Мы рискуем жизнью нашей расы. Это единственное, что мы смогли придумать, чтобы сообщить вам.

Профессор Вектор тут же извлекла перо, пергамент трансфигурировала Минерва, а записывать взялся Флитвик, как самый маленький из них. Обе спутницы могли легко заглянуть в его записи при необходимости.

Знак за знаком наносились на пергамент добрый час. Потом голос из травы прошептал.

— Все. Поторопитесь, волшебники.

— Но…

— Никаких вопросов! Все что могли, мы вам сообщили. Остальное вы должны сообразить сами.

…

Спустя четверть часа в кабинете директора педагоги подняли головы над чистовой расшифровкой флитвиковских записей.

— Ну что там, Минерва? — спросил Дамблдор нетерпеливо.

— Та-а-ак, здесь без знаков препинания, как я понимаю, и без некоторых предлогов, но смысл разобрать можно. Читаю:

«ПОТТЕРУ ВЫВОЗ СОКРОВИЩА НАЗНАЧЕН ПОСЛЕЗАВТРА ПОТЕРЯ БУДЕТ ОГРОМНА САМОЕ СТРАШНОЕ ИМ ЕГО ХВАТИТ ДЕЛАЙТЕ НЕВОЗМОЖНОЕ ИЛИ ГИБЕЛЬ».