На том стоим (гет)

Стоя на крыльце, Гарри верил, что в этот раз всё получится.

Из стен хижины не доносилось ни звука. Корявые ветви, закрученные спиралью над домом, никуда не исчезли. Под ногами лежал грязный снег.

Но настроение Поттера разительно отличалось от того, что было при первом визите к жилищу Гонтов. Он был готов, и сваренное Гермионой зелье от паники, приятно согревало желудок.

Сириус с сосредоточенным видом пытался найти щель между косяком и дверью, чтобы вставить в неё лезвие волшебного ножа.

— Только не толкай плечом, — предупредил Гарри, когда Бродяга разразился заковыристой бранью.

— Картина маслом — два придурка и бесполезный нож! — воскликнул Сириус, вытерев капли пота, выступившие на лбу. — Ну смотри, — рыкнул он, обращаясь к неподвижной змее, — я отсюда не уйду.

— Ты говоришь с ней, как с живой, — кисло заметил Гарри и хлопнул себя по лбу.

Как ему не пришло это раньше в голову.

Перед ним возникли невероятно ясные образы, как будто он снова окунулся в воспоминания Боба Огдена.

Уродливый Морфин, сидящий в кресле у закопчённого очага и напевающий на змеином языке незамысловатую жуткую песенку.

— Ты, Гарри, вероятно, понимаешь, что он говорит? — спрашивает невесело улыбающийся Дамблдор и тает в белой дымке Омута памяти.

Его вопрос молоточком застучал в голове Поттера.

«Разумеется! — осенило Гарри. — Парселтанг! Как я раньше об этом не подумал!»

В прошлый раз ему даже в голову не пришло обратиться к змее — царящая в душе паника выбила почву из-под ног и лишила его малейшей возможности связно думать. Эффект Цирцеи — об этом толковала Гермиона перед тем, как отпустить их сюда.

Мысленно поблагодарив подругу, Гарри исподволь посмотрел на Сириуса и стал размышлять, куда бы его услать на ближайшие две минуты. Он не придумал ничего лучше, чем отправить Блэка бить стёкла, но тому, кажется, и это пришлось по нутру. Неплохой способ выплеснуть злость был принят на ура. К тому же, Гарри начал подозревать, что Сириусу вообще нравилось что-то крушить, в то время как Регулусу больше по душе восстанавливать поломанное.

Гарри обхватил рукоятку ножа, торчащего в двери, и приблизился к змее, глядя прямо в её глаза — маленькие золотые бусинки, подёрнутые мутью.

Умение понимать змей ушло, осталось где-то в прошлой жизни, но Поттер надеялся, что оно ему и не понадобится. Он не собирался вести задушевную беседу с укусившей его тварью, тем более не являющейся живой в полной мере.

Однако простейшая команда была ещё доступна его памяти, и, украдкой оглянувшись на Сириуса, Гарри, почти не разжимая губ, обратился к стражу дома:

— Откройся.

Свистящий звук разнёсся неожиданно громко, во всяком случае, Поттеру показалось, что его услышали на другом конце света. Змея повернула голову, и золотые бусины, сосредоточившись на лице Гарри, прояснились. Ржавый гвоздь, удерживающий извивающее тело, неуловимым движением втянулся внутрь двери, образовав небольшое круглое отверстие. Змейка встрепенулась и, словно тонкий шнурок, стала просачиваться через дыру внутрь дома, пока не скрылась из вида окончательно. Через несколько секунд, показавшихся Гарри бесконечными, раздался щелчок отодвинутой щеколды.

Поттер осторожно дотронулся до двери и нажал. К его удивлению, она, хоть и туго, поддалась.

— Обалдеть, Дурсль! Что ты сделал? — закричал Сириус, поторопившись к крыльцу.

— Твой нож сработал, — солгал Гарри.

Вытащив клинок за рукоятку, он понял, что не в силах сдержать победную улыбку.

Дверь открылась окончательно, являя взору обстановку ветхого дома Гонтов: засаленное кресло, чёрную печку, строй уродливых горшков, покрытых складками паутины, оскаленный человеческий череп и груду бутылок в самом углу.

— Та-а-ак, — протянул Сириус. — Пока это больше похоже на мою холостяцкую квартиру в «Дырявом котле», чем на логово тёмного волшебника.

Гарри по привычке запустил пятерню в волосы, пытаясь припомнить хоть что-то из разговора с Дамблдором.

— А когда полезут инферналы и прочая нечисть? — с любопытством спросил Сириус, заглянув за дверной косяк. — Ты уверен, что крестраж здесь?

Гарри отрывисто кивнул. Разумеется, уверен. Он видел, как Волдеморт был здесь, стоял над пустой золотой шкатулкой и клокотал от ярости. Кольцо скрыто где-то под потрескавшимися плитами пола. Вопрос в том, как к нему подобраться.

— Слушай, если я вдруг здесь умру, отнеси моё безжизненное тело на Гриммо, 12. Пусть мадам Вальбурга поплачет или хоть порадуется, — сказал Сириус и первым перешагнул порог.

Гарри, больше не раздумывая, вошёл в дом за ним.

* * *

Поттер провёл пальцем по чудовищно пыльной столешнице.

Несколько секунд Блэк и Поттер смотрели друг на друга, словно вспоминая, кто они такие, затем Сириус мотнул головой.

— Гарри! — растерянно сказал он. — А где это мы?

Поттер оглядел пространство вокруг: засаленное кресло, чёрную печку, строй уродливых горшков, покрытых складками паутины, оскаленный человеческий череп на столе и груду бутылок в самом углу. Хороший вопрос.

— Понятия не имею.

— Занятно… А что мы тут делаем? — спросил Блэк, нажав носком туфли на валяющуюся на полу пустую бутылку.

Раздался треск стекла.

Гарри развёл руками. Он и сам ничего не понимал.

Обстановка дома не была ему знакома, он попытался сообразить, как здесь оказался, но в голове поселилась до того приятная пустота и лёгкость, что думать о чём бы там ни было не возникло ни малейшего желания. Зачем? Дверь открыта, значит, их никто не запирал.

— Какое-то не слишком уютное местечко, — проговорил Сириус, заглянув во все горшки поочерёдно.

— Я даже не помню, как мы сюда попали.

— А где Рег?

— Наверное, дома, — чуть поразмыслив, ответил Гарри. Этот ответ показался ему самым логичным.

— Ага, — Бродяга взял череп и заглянул в пустые глазницы. — Чертовщина какая-то! Может, пойдём отсюда?

— Давай, — согласился Поттер. — Я и сам собирался это предложить.

Он пропустил Блэка вперёд и вышел из дома следом.

* * *

Дойдя до ограды, Гарри резко затормозил.

— Погоди, — он схватил Бродягу за локоть. — Почему мы уходим?

Сириус потёр шею и огляделся. Впереди виднелось кладбище, чуть левее — ряд заснеженных домов. Деревня.

— А крестраж? — продолжил Поттер, круто развернувшись. — Мы ушли без него?

Блэк помрачнел.

— Вот дьявол! Похоже на то. Я вообще ничего не помню! Мы хотя бы заходили в дом?

Гарри уставился на свои ладони.

Пальцы были чёрные от приставшей пыли.

— Кажется, да, — произнёс он неуверенно. — Даже что-то делали.

Через пять минут молодые люди снова оказались перед хижиной.

Дверь в неё была закрыта, и Гарри пришлось во второй раз использовать змеиный язык.

— Мы просто вошли и вышли? — на всякий случай уточнил Сириус. — И как называется этот идиотский эффект?

— Похоже, Гермиона была права — очень необычная магия.

«Дамблдор говорил, что добраться до кольца было очень сложно, — подумал Поттер, — а потом, в пещере, когда просил меня поить его зельем, взял с меня клятву». Эту клятву Гарри никогда не смог бы забыть, даже если бы очень захотел. Каждое слово директора отпечаталось у него в голове.

«Действие этого зелья должно быть таким, чтобы помешать мне забрать крестраж. Оно может парализовать меня, заставить забыть, ради чего я сюда явился, причинить боль, которая меня оглушит, или ещё каким-либо способом лишить меня сил и разума. Если это произойдёт, Гарри, позаботься, чтобы я пил и дальше, пусть даже тебе придётся вливать зелье в мой протестующий рот».

Дамблдор знал, о чём просил, — видимо, ему уже доводилось сталкиваться с подобными заклинаниями при добыче другого крестража — кольца.

— Что-то внутри дома заставляет нас забыть, зачем мы явились, — объявил Гарри. — Заклинание срабатывает, когда заходишь.

— Давай так — ты иди, а я останусь здесь, посмотрю со стороны, — предложил Сириус, доставая палочку.

Гарри согласился. Он немного потоптался на пороге, набираясь смелости, зажмурился и шагнул внутрь дома.

Под его ногой жалобно скрипнула половица. Противный звук заполнил помещение. Гарри открыл глаза — он находился в каком-то доме, явно давно покинутом своими хозяевами. Единственным его «обитателем» был череп, скалившийся со столешницы.

За спиной Поттера раздался странный булькающий звук. Гарри обернулся и увидел Сириуса. Он почему-то не заходил в дом, стоял на крыльце, размахивал руками и что-то кричал. Однако с таким же успехом Гарри мог бы разговаривать с русалочьим народом. Изо рта Сириуса вырывались только странные звуки, похожие на кваканье болотной жабы.

— Что ты говоришь? Я не понимаю! — сказал Гарри. — Где я? Это ты притащил меня сюда?

Сириус всплеснул руками и, судя по всему, чертыхнулся. Затем он махнул рукой, призывая Поттера выйти наружу.

Гарри огляделся ещё раз, не осознавая, что происходит, и покинул загадочный дом.

— Ты что, оглох? — встретил его Блэк.

— Я ничего не слышал! — рявкнул Гарри, пнув торчащую из земли балясину сломанных перил. — Вернее, слышать я тебя слышал, но не понимал ни единого слова.

— Класс! — выдохнул Сириус. — Ещё одна гениальная идея книзлу под хвост!

Некоторое время они молчали, размышляя о своём. Гарри вертел в руках палочку, всерьёз подумывая отправить Патронус Гермионе. Она, конечно, выскажет ему всё, что думает по поводу и без, но поможет.

Сириус вытащил из кармана платок и трансфигурировал его в лист бумаги.

— Что ты затеял? — спросил Гарри, с интересом наблюдая за тем, как Блэк принялся выводить что-то на листке.

— Пишу письмо.

— Гермионе?

— М-да, Дурсль, тебе пора выбираться из-под каблука. Это сложно, но ты справишься. Регулусу же как-то удалось выползти из-под маминого. Это письмо нам самим! — он потряс бумагой перед носом Гарри, — вернее мне, потому что на этот раз в эту хибару поплетусь я.

— Держи записку в руке, — назидательно сказал Гарри, — чтобы сразу прочитать.

* * *

Мало того что он оказался Мордред знает где, так ещё и в руке у него была странная бумажка с какими-то каракулями.

Сириус оглянулся на Дурсля. Гарри явно пытался что-то растолковать, издавая смешные звуки. Он указал на бумагу и закивал, когда Блэк развернул её во второй раз.

Ничего не изменилось.

Сириус не различал буквы.

— Гарри, это ты мне дал? Ну и почерк у тебя, ты это точно рукой писал?

* * *

— Отвратительное чувство, — сказал Сириус, достав из кармана пачку сигарет.

— Не поспоришь, — угрюмо согласился Гарри.

Сидеть на холодном крыльце было дьявольски неудобно, но на земле — ещё хуже. Поттер пошевелил ногой, на ботинок налипла грязь. Её вообще очень много на подступах к дому, что неудивительно, учитывая, сколько раз Гарри и Сириус обошли здесь всё кругами.

— Регулус меня засмеёт, — произнёс Блэк, указав на дверной проём.

Возле ножки стола лежал скомканный лист бумаги.

Гарри тяжко вздохнул.

За последний час они испробовали всё: кричали друг другу через дверь и через окно, писали записки, пытались заколдовать череп, чтобы он мог разговаривать, использовали «Акцио» на плитах пола. Ничего не помогало.

Вокруг струйками завился сигаретный дым.

— Может, спалить здесь всё? — предложил Сириус.

— А потом точно так же блуждать по пепелищу и понятия не иметь, что ищешь? Нет, спасибо. Никто в своём уме не сможет заполучить крестраж, — сказал Поттер. — Дом не позволит.

— Гарри, ты прав! — оживился Блэк.

— В чём?

— В том, что в своём уме никто крестраж не достанет! — Сириус затушил сигарету и ловко вскочил со ступеньки, взметая за собой снежную позёмку. — Это, конечно, не назвать гуманным методом проникновения, но вряд ли Волдеморту могло взбрести такое в голову.

— О чём ты тут толкуешь?

Сириус провёл рукой по волосам и что-то пробормотал себе под нос, кивнул, будто договорившись с самим собой, и повернулся к Поттеру.

— Гарри, я предлагаю тебе наложить на меня «Империус».

Поттер не сразу понял, что от него хочет будущий крёстный.

— Нет!

— Брось, никому от этого плохо не станет. Я слышал, что ходить под этой штукой не так уж и неприятно.

— Ты не знаешь, о чём просишь, — разозлился Гарри. Он даже представить не мог себя накладывающим на Сириуса Непростительное заклинание. Вряд ли Дамблдор добирался до кольца таким ужасным способом, он нашёл другую лазейку. — Я сказал — нет!

— Гарри, — серьёзно проговорил Сириус, красноречиво взглянув на наручные часы, — возможно, это единственный способ. Ты прикажешь мне войти в дом и достать из-под пола крестраж. Мы здесь топчемся третий час. Я проголодался и замёрз. Зелье Гермионы перестаёт действовать, ты и сам, наверняка, это заметил. Мне начинает казаться, что деревья вот-вот меня раздавят, а мозг отказывает. Понимаю, Непростительное — это не Манящие чары, далеко не каждому под силу решиться…

— Я умею накладывать «Империус», — неохотно сказал Гарри.

— О-о, — вымолвил Блэк. — Ну да, Дурмстранг… значит, не зря про вашу школу слушки ходят, — Сириус попытался улыбнуться. — Можешь пойти сам, но учти, если колдовать буду я, не обижайся, когда заставлю тебя исполнить джигу.

Поттер застонал.

— Хорошо, — согласился он скрепя сердце.

Сириус посмотрел на него с пониманием и толикой жалости.

Они оба прекрасно знали, что лучшего способа им не найти. Гарри не мог допустить, чтобы Сириус использовал на нём «Империус», ведь Блэк мог задать неудобный вопрос. Доверие между ними держалось только на честном слове.

— Никаких каверзных вопросов, — словно прочитав мысли Гарри, произнёс Сириус, и улыбка на его лице стала ещё неестественнее. — Надеюсь, плиты не окажутся слишком тяжёлыми. И ещё: про джигу — это я шутил.

Поттер хмыкнул и поднял руку с волшебной палочкой, направив кончик в лицо Сириуса.

— Да какие тут шутки... Империо!

* * *

— Ты ещё долго будешь на меня злиться? — спросил Регулус.

Гермиона знала, что просто так он не отвяжется, но не собиралась идти ему навстречу.

— Очень жаль, — вздохнул Блэк, правильно истолковав молчание. — Позволь узнать, чем вызвано твоё недовольство?

— У меня так много вариантов? — не удержалась Гермиона.

— По крайней мере, я вижу один явный, — заметил Регулус. — Ты можешь обижаться из-за него, — он покрутил браслет на своём запястье, — но это глупо.

— Мы можем поговорить об этом позже? — нарочито вежливо спросила Грейнджер, совершенно ясно давая понять, что обижаться собиралась долго. На столешнице перед ней лежала старая тетрадка в тёмной обложке. На переплёте виднелась выцветшая дата, а на первой странице было выведено: «Т.М. Реддл». — Мне нужно сосредоточиться.

— Я не люблю, когда на меня сердятся. Это гнетёт.

— Что-то не заметно, — буркнула Гермиона, старательно выводя драконьей кровью рунический круг. — У тебя вполне цветущий вид.

— Жестокосердная, — с укоризной бросил Регулус. — Согласись, мой метод гораздо гуманнее, нежели «Остолбеней» в исполнении Сириуса.

— Он бы никогда так не сделал, — возмутилась Гермиона, отложив флакончик, который несколько минут назад принёс Кикимер. Как ему удалось умыкнуть драконью кровь из дома Блэков, оставалось только догадываться. Но больше всего Гермиону поразило то, с каким выражением посмотрел на неё домовик перед тем, как исчезнуть. Она не могла понять, чего в его взгляде было больше: тоски или смирения.

Регулус хмыкнул.

— Ну конечно… Все вокруг знают моего брата лучше меня.

Гермиона сделала взмах палочкой и произнесла знакомую формулу:

— Джеминио!

Кровь на столешнице вспыхнула, а дневник, лежащий в центре круга, засветился изнутри.

— Кажется, получилось, — удовлетворённо сказала Гермиона, когда рядом с оригиналом появилась точная копия, и кровь стала впитываться в обложку. Грейнджер потянулась к тетради, но та неожиданно подпрыгнула от прикосновения, и от неё отделились десятки таких же.

По полу вокруг стола тут же запрыгали другие копии крестража, и остановить их умножение никак не удавалось. Число дневников Тома Реддла непреклонно увеличивалось, заполоняя пол гостиной. Шелест тысяч страниц заполнил всё помещение.

— Фините! — воскликнул Блэк.

— Особенность заклинания в том, что остановить умножение сможет только тот, кто его произнёс! Исключение Мопсуса! — крикнула Гермиона, уворачиваясь от новых тетрадей. Ей буквально некуда было ступить, чтобы не наткнуться на очередную обложку. — Но у меня не получается прекратить копирование!

— Остаётся надеяться, что мы не наделали Тёмному Лорду новых крестражей. Здесь уже больше сотни! — воскликнул Регулус, отмахиваясь от отдельных страниц, выскочивших из переплётов.

Гермиона продолжала беспомощно делать пассы палочкой, но, как и в Гринготтсе, в сейфе Лестрейнджей, заклинания не помогали.

— Я не могу понять, в чём дело! Как это прекратить?

— Сжечь! — сказал Блэк. Схватив со стола настоящий крестраж, он перепрыгнул груду дневников. — Сами собой они уже не развеются.

Немного подумав, Гермиона согласно кивнула. Она подобрала самый первый, уже успокоившийся дневник, стараясь не дотрагиваться до остальных тетрадей.

Регулус помог ей пробраться к двери и вдруг почувствовал, как змея на предплечье заёрзала. Руку словно пронзили сотни игл, и Блэк выпустил дневник Реддла.

— Ты уронил его! — ахнула Гермиона.

— Ему ничего не будет, — пробормотал Регулус, цепко схватив её за локоть.

Грейнджер направила палочку на груду дневников и воскликнула:

— Инсендио!

Стены гостиной озарила яркая огненная вспышка.

Регулус захлопнул дверь, за которой тут же раздалось шипение тлеющей кожи и бумаги.

Блэк зажмурился, прислонившись к двери. Боль в руке усилилась. Он давно не ощущал подобного — с самого принятия метки. Неужели остальные Пожиратели смерти тоже почувствовали это? Или такое «удовольствие» доступно только ему? Что случилось? Почему Тёмный Лорд в таком гневе? Неужели как-то узнал, пронюхал о пропаже медальона? Диадемы? Дневника? Нужно быстрее подсунуть подделку Малфою.

Регулус открыл глаза и встретился с Гермионой взглядом. Как же он ненавидел это гриффиндорское сочувствие!

— Тебе больно? — спросила Грейнджер.

— С чего бы это? — глухо произнёс Регулус. — Я в полном порядке.

Он прислушался — кажется, все звуки в гостиной стихли — и повернул дверную ручку.

В носу сразу же защекотало от запаха гари. Шторы превратились в обугленные тряпки, по спинке кресла ещё ползали редкие язычки огня. Весь пол был чёрным от пепла сгоревших дневников. Небольшие клочки страниц разлетелись по всей комнате и теперь кружили под потолком, медленно опадая вниз. Они походили на серый снег или пожухлые осенние листья.

Гермиона нагнулась и стряхнула сажу с дневника Реддла. Он остался нетронутым. Отличить его от уцелевшей копии было невозможно.

— И всё-таки мы добились своего! — Гермиона положила обе тетради на столик с обугленными ножками и посмотрела на Регулуса. Нет, он не был в порядке. Пепел, словно капли чернил, оседал на его волосах и белой рубашке, выделяясь пронзительно яркими пятнами. И метка. Метка Волдеморта на его руке чуть ниже закатанного рукава казалась неестественной, слишком нереальной, неподходящей, лишней. И всё вокруг выглядело чёрно-белым, словно призрачным, ненастоящим — даже сам Регулус. И только ярко-жёлтое пятно браслета на запястье говорило, что всё не так уж страшно.

Гермиона быстро пересекла комнату и резким движением взлохматила опешившему Блэку волосы, провела руками по его плечам, стряхивая чернильные хлопья. Ей хотелось, чтобы так же легко можно было убрать уродливую отметину с его предплечья. Сама не зная зачем, она осторожно коснулась шрама на лице неподвижно замершего Регулуса. На щеке осталась тёмная полоса. Гермиона с удивлением посмотрела на свои перепачканные пальцы, затем на рубашку Блэка, с досадой понимая, что сделала только хуже, потому что некогда белоснежная ткань стала серой.

— Что, во имя Мерлина, здесь произошло?! — потрясённо воскликнул Гарри, появившийся в дверях. — Вы целы?

— Да, — быстро ответила Гермиона.

— С ума сойти, — выдохнул Сириус, заглядывая в гостиную из-за спины Поттера. — Во что вы превратили мой дом?

— Небольшое недоразумение с кровью дракона, — ответил покрасневший Регулус.

— Небольшое? — округлил глаза Сириус. — Вы её у настоящего дракона здесь сцеживали? От дядюшкиного бюро остались одни ножки. А мой любимый удобный диван для отлёживания боков… Милый, что они с тобой сотворили? — принялся причитать Блэк.

— Всё нормально? — обеспокоенно спросил Гарри. — Точно?

— Абсолютно точно — нет, но мы справились, — сказала Гермиона, взмахнув палочкой. Дневник Реддла мягко спланировал в руки Поттеру.

— А как прошло у вас? — полюбопытствовал Регулус, искоса посмотрев на брата.

— Феерично, — сварливо отозвался Сириус. — Во всяком случае, никаких непреодолимых сложностей мы не испытали.

Гарри многозначительно промолчал, что не укрылось от проницательной Гермионы.

— А преодолимые? — спросила она.

Сириус мрачно усмехнулся.

— Крестраж у нас, это главное, — сухо произнёс Гарри, показывая коробку золотого цвета. — Он заперт внутри.

— Значит, уже четыре из пяти, — одобрительно сказал Регулус, трогательно потерев щёку и ещё больше размазав чёрную полоску.

Поттер кивнул и почувствовал облегчение. Ему не хотелось вдаваться в подробности их с Сириусом «путешествия». Непростительное заклинание сработало блестяще, и Бродяга, не задавая лишних вопросов, вошёл в дом, где довольно быстро отыскал под плитами пола коробку Волдеморта. Вот только Гарри предпочёл бы всё это скорее забыть, особенно остекленевшие глаза своего крёстного.

— Нужно здесь прибраться, — внезапно объявила Грейнджер. — Гарри, будь добр, займись шторами.

Поттер потрясённо уставился на неё.

— Шутишь, что ли?

— Мы только пришли, — возмутился Сириус.

— Нет, не шучу, — спокойно ответила Гермиона, понимая, что ничего так не расшевелит Гарри и Сириуса, как совместная обида на неё.

Вскоре все получили указания, и работа закипела. Гостиная медленно, но верно приобретала свой первозданный вид. Слинки едва не хватил удар, когда он сунул свой любопытный нос в помещение, из которого вылетали обрывки бумаги, но домовика удалось успокоить. С запахом палёной кожи Гермиона справилась очень быстро, и вскоре в гостиной распространился аромат горячих бутербродов, приготовленных эльфом. И вообще уборка напомнила Поттеру и Грейнджер «битву за чистоту дома номер 12», которую где-то в их прошлой жизни объявляла Молли Уизли. Только настроение в тот раз было далеко от безоблачного.

Но сейчас всё было хорошо.

И даже опасения Регулуса по поводу внезапной вспышки ярости у Волдеморта, которыми он шёпотом поделился с Поттером, не поколебали воспрявшего духом Гарри.

К вечеру вся чернота с пола исчезла, стены были тщательно вычищены и перекрашены в нежно-голубой цвет. От мебели пришлось избавиться. Сириус продолжительно и трогательно прощался с обгоревшим диваном, который не поддавался починке с помощью «Репаро».

Сидя вчетвером прямо на полу, все любовались проделанной работой. Регулус рассказывал Гарри и брату о сумасшествии с дневниками, и Гермиона невольно посмеивалась, представляя, как это выглядело со стороны.

Сириус отвлёкся всего на минуту, когда Бестия, смирно лежащая рядом с ним, приподняла морду и негромко зарычала в сторону двери.

Блэк встал и вышел из гостиной.

На столе в конце коридора стояла оставленная Гарри коробка, которая так не нравилась крупу. Она переливалась, словно была сделана из настоящего золота, и внутри неё хранился крестраж. Дурсль сказал, что это кольцо, и в его голосе при этом прозвучала такая горечь, что Сириусу стало не по себе.

Гарри и Гермиона что-то скрывали, и похоже, даже Регулусу не были известны подробности.

Дурсль не позволил Сириусу заглянуть в коробку.

«Крестраж внутри. Поверь мне на слово», — сказал Гарри. Он слишком много знал и иногда очень странно себя вёл. И, естественно, Сириус не подал вида, что заметил, как Гарри во второй раз открыл дверь дома Гонтов без всякого ножа, только прошептал что-то перед дверью, о клинке даже не вспомнил...

«Поверь мне на слово…» — отчётливо прозвучало в голове Блэка.

Но сам Гарри не доверял ему до конца.

Слишком много тайн...

Сириус достал нож дяди Альфарда и с его помощью без затруднений взломал аккуратный замок. Откинул крышку. Действительно, внутри коробки оказался безобразный перстень с большим чёрным камнем, но всё-таки… было в этом кольце нечто притягательное. Сириус почувствовал непреодолимое желание дотронуться до него.

Он взял перстень и покрутил его.

Вокруг разлился туман, тёплый и приятный на ощупь. В галерее стало темнее, будто весь свет затянуло в открытую коробку. Но эти изменения не напугали Сириуса, сосредоточившегося на кольце. Он не был здесь — только не мыслями.

Бродяга видел свой дом, комнату, полную людей.

Всюду звенел смех.

В гостиной были Джеймс и Ремус, Лили и Доркас… улыбающаяся как-то по-особенному Доркас...

Сириус вздрогнул и выронил кольцо.

Оно завертелось на полу.

И вот вокруг опять лишь скучные стены коридора дядиного дома.

— Поразительно, — прошептал Сириус. Он поднял перстень, и наваждение вернулось, едва пальцы коснулись ободка.

Блэк увидел рядом с Поттером и Эванс себя, Регулуса и Андромеду, а затем Питера и Марлин, братьев Пруэтт, Карадока, даже Гермиону и Гарри, рассмотрел во главе стола отца и мать — такими, какими они были раньше — много лет тому назад. Вальбурга не вопила на весь дом, а отец выглядел здоровым.

В зале пахло рождественской хвоей и сахарными кексами.

Не было никакой войны за окнами.

Но всё же улыбчивые лица друзей едва выглядывали из клубов призрачного дыма. Сириусу никак не удавалось рассмотреть их, и почему то подумалось: если надеть кольцо, то туман рассеется окончательно, и он наконец-то сможет услышать, что говорит ему Джеймс.

Так Сириус и сделал.

Дымка рассеялась. Убаюкивающее тепло исчезло, сменилось могильным холодом.

И тут Сириус ужаснулся, поняв, что сидит среди мертвецов. Лица Доркас и Ремуса исполосованы и забрызганы кровью. Джеймс замер в неестественной позе, словно прикрывая собой смертельно бледную Лили. Кожа Карадока дымится. Питер яростно сжимает своё горло. Регулус похож на утопленника...

Все мертвы.

Только Меда, Гарри и Гермиона куда-то исчезли вместе с гостиной дома на площади Гриммо. Нет ничего, кроме золотой коробки, светящейся в темноте, и чьих-то торопливых шагов за спиной.

С бешено колотящимся сердцем Сириус обернулся, и огромный камень упал у него с души.

«Вот они! Гарри и Гермиона. А с ними Рег. Живой. Но куда же они смотрят с таким ужасом? Куда? Куда?»

Он опустил глаза на свою руку, в один миг ставшую ледяной, сухой и тёмной, как у инфернала, и закричал.