His Angel (гет)

Поппи Помфри...или мадам Помфри, как она более широко известна, никогда не упускала случая увидеть игру в квиддич. Независимо от того, сколько раз в неё играли, она никогда не приводила к появлению по крайней мере одного игрока с более чем парой сломанных костей.

Множество студентов причинили ей множество головных болей своими травмами за то время, что она служила старшей медсестрой в Хогвартсе.

И все же был один студент, который побил все рекорды. Гарри Джеймс Поттер провел в её больнице больше времени, чем кто-либо за последние годы за все время их пребывания в Хогвартсе.

Она знала, что это было довольно непрофессионально в ее работе, но она привязалась к мальчику и заботилась о нем гораздо больше, чем о ком-либо другом. Однако это не означало, что ему не удавалось каждый раз выводить ее из себя.

— Почему...О боже, почему я не удивлена, увидев тебя здесь снова… — она что-то проворчала себе под нос, ведя его к кровати.

— И что, во имя Мерлина, заставило тебя прийти сюда, хромая, в одиночку? Где твои товарищи по команде? Неужели они так обращаются со своими? Я хочу, чтобы… — она замолчала, бормоча что-то себе под нос и разглядывая его.

Он хромал, и то, как он держал руку под таким странным углом, означало, что она сломана. Вдобавок ко всему, другая его рука закрывала лицо от посторонних глаз и по какой-то причине не проявляла никаких признаков того, что он собирается опустить ее в ближайшее время. Как кто-то мог позволить ему тащиться сюда одному?

— Это не их вина. Я никому не позволял идти со мной.

Ее глаза прищурились при этих словах.

— И почему это так? Что еще ты сделал с собой, кроме того, что сломал руку и, предположительно, ногу? Клянусь, Гарри, если ты скажешь мне, что снова лишился части костей, я… — она прервала свою тираду, когда он начал смеяться, его рука наконец опустилась, хотя глаза были закрыты.

К счастью, на его лице не было никаких признаков повреждений.

— Локанса нет рядом для этого. Я просто не мог дождаться, когда вернусь сюда...очень скучал по вам.

Она почувствовала, как ее суровое выражение лица растаяло против ее воли.

— Надоедливое отродье, — тихо пробормотала она, прежде чем ткнуть его ногой, заставив его вздрогнуть. — Что ж, поздравляю. Тебе также удалось сломать ногу...в буквальном смысле. Пожалуйста, не говори мне, что ты что-то сделаа со своими глазами.

Он все еще не открывал их, и она начала беспокоиться.

— Э-э...не совсем. Но…

— Ты можешь их открыть?

Он кивнул, его поза внезапно напряглась, он нервничал, это было заметно, и она сразу поняла, что что-то не так.

— Открой их для меня, — сказала она как можно мягче. — Вот...Я собираюсь снять с тебя очки, хорошо? Что бы это ни было, я могу все исправить.

Он медленно кивнул, и она сняла с него очки. Только через несколько мгновений он открыл глаза. Чего бы она ни ожидала, это определенно было не это. Его яркие зеленые глаза уже не были прежними. Вместо этого они были темно-серыми, оттенка грозовых облаков, которые собирались снаружи.

Она ничего не могла с собой поделать, она потеряла дар речи, когда уставилась на них. В них было что-то тревожное, чего она не могла понять, и она почувствовала, как по спине пробежала дрожь, когда эти глаза уставились на нее. Они просто выглядели такими...пустыми.

— Что-то не так? — неуверенно спросил он.

Он не знал? Прочистив горло, она наколдовала зеркало, протянула его ему и увидела, как его глаза расширились от шока.

— Ч-что за? Почему они…

Возможно, впервые с тех пор, как она его знала, она почувствовала нотку страха в его голосе, заставившую её почувствовать себя странно, защищающей мальчика.

— Успокойся, — тихо сказала она, делая все возможное, чтобы успокоить его. — Ты чувствуешь что-то другое? Что-нибудь изменилось? — Она терпеливо ждала, давая ему время.

Он все еще смотрел в зеркало и, казалось, не мог оторвать взгляда.

— Я могу видеть яснее, — тихо пробормотал он, наконец подняв глаза.

— Тебе не нужны твои очки? — он покачал головой. — Теперь нет. Когда я открыл глаза, все было расплывчато, но теперь я вижу, как будто они были на мне. — он снова закрыл глаза, прежде чем открыть их на несколько секунд.

— Я...не вижу цвета.

— Ты дальтоник? — рассеянно спросила она, теперь осторожно водя палочкой вокруг его глаз и выполняя диагностическое заклинание.

Все результаты оказались нормальными.

— Я...хотя кое-что вижу.

— Что ты имеешь в виду?

Он смотрел на ее палочку, и она тоже посмотрела на нее, прежде чем снова поднять глаза.

— Продолжай.

— У вашей палочки есть...что-то вроде зеленого свечения вокруг нее, — запинаясь, сказал он.

— У моей палочки? — она удивленно подняла глаза. — Зеленый, говоришь? Что-нибудь еще в комнате?

— Нет...ничего, Подождите... ожерелье… — он замолчал, вытаскивая его и пристально разглядывая.

Она была в полном и честном замешательстве. Это было не похоже ни на что, что она видела раньше, не говоря уже о том, чтобы слышать об этом. Или даже читать об этом, если на то пошло.

Двигаясь, чтобы встать, её рука случайно коснулась его ноги, заставив его вздрогнуть, что не осталось незамеченным ею, когда она мысленно ударила себя. Она совсем забыла о них!

— Не двигайся, — скомандовала она, мысленно ругая себя за то, что не обратила на них внимания, когда он покорно кивнул.

Не прошло и минуты, как его нога и рука были соответственно перевязаны, и ему ввели два простых зелья, которые медленно восстанавливали кости. Удивительно, но он выпил их без суеты.

Как только он закончил, снаружи послышались шаги, и его глаза медленно открылись как раз в тот момент, когда она вставала.

— Я не хочу их видеть, — тихо пробормотал он.

— Что заставляет тебя думать, что я собиралась позволить им? Я все равно собиралась их прогнать,— это была только половина правды.

Она собиралась пропустить их, если он этого захочет. Ее действительно раздражало, что он не хотел их видеть, но это было не ее дело. Снаружи оказались его товарищи по команде.

— Извините, боюсь, я не могу впустить вас в это время.

— Но, мадам Помфри! — один из близнецов крикнул.

— С ним что-нибудь не так? — обеспокоенно спросила Алисия.

— Ничего серьезного, но я стою на своем решении. Ему нужен отдых. Надеюсь, никто из вас не пострадал?

Они покачали головами. Хорошо, это бы все упростило.

— Выходите, сейчас же, — не обращая внимания на их протесты, она закрыла дверь, прежде чем вернуться и найти его, энергично протирающего глаза.

— Прекрати это! Ты сделаешь только хуже!

— Нет, на самом деле я снова начинаю нормально видеть, — сказал он весело и вернулся к протиранию глаз, но его остановили, когда мадам Помфри с силой схватила его за руку.

— Ты можешь причинить больше вреда, чем пользы. Теперь либо ты перестанешь тереть их, как маньяк, и позволишь мне хорошенько их рассмотреть, либо я привяжу твою свободную руку к кровати. Что это такое?

Он тут же остановился и посмотрел на нее с усмешкой.

— Никогда не знал, что вы увлекаетесь подобными вещами.

— Я буду насильно кормить тебя костеростом, если ты будешь-

— НЕТ! С меня хватит, — он взвизгнул, обрывая ее.

Вздохнув, она пристальнее вгляделась в его глаза. Они были все того же темно-серого цвета, но с ними были смешаны зеленые полосы.

— Не буду врать…Я никогда раньше не видел ничего подобного, — она задумалась, со вздохом откидываясь назад. — Часть первоначального цвета возвращается, поэтому я думаю, что нам лучше оставить все как есть и посмотреть, что произойдет. Ты не чувствуешь никакого дискомфорта?

— Повязка чешется, — ответил Гарри, и она ущипнула себя за переносицу, в то время как он невинно улыбнулся ей.

По крайней мере, он, казалось, больше не паниковал и возвращался к своему прежнему облику.

— Это ведь хорошо, верно?

* * *

Гарри не мог точно сказать, почему он почувствовал такое облегчение, когда проснулся утром и обнаружил, что находится в больничном крыле, прежде чем воспоминания о вчерашнем вечере нахлынули на него. Его зрение было таким же плохим, как и всегда, и, вслепую потянувшись, он взял очки с прикроватного столика и надел их, прежде чем вздохнуть с облегчением. Его зрение вернулось в норму.

— Значит, ты проснулся, — раздался голос, и он выпрямился на кровати и улыбнулся медсестре, прежде чем понял, что его сломанная рука была как новенькая.

— Я убрала их рано утром. Я имею в виду твои бинты, — беспечно сказала Поппи, заметив его удивленный взгляд, когда он уставился на свою руку.

— Спасибо.

— А как насчет твоих глаз? Все в порядке?

Он кивнул, моргнув несколько раз, просто чтобы убедиться в этом самому.

— Возвращаемся к нормальной жизни. Цвет...?

Он замолчал, пристально глядя на нее.

— У тебя снова глаза твоей матери, — заверила его Помфри.

Он благодарно кивнул. Честно говоря, он сам испугался, когда посмотрел в зеркало вчера. Только его глаза выделялись в отражении серебристым сиянием. Поппи сказала ему, что они были скорее сероватого цвета…ему придется поверить ей на слово, поскольку он не мог подтвердить это сам.

Это был странный опыт. Во время матча по квиддичу в нем как будто что-то сломалось и вызвало эту перемену. Теперь, когда он подумал об этом, он мог отчетливо помнить, как что-то подобное произошло, когда он чуть не убил себя своим «экспериментом», и, если подумать, не произошло ли то же самое, когда он чуть не потерял самообладание и напал на Джинни? В любом случае, он не ждал, что это повторится снова. Это был первый раз, когда это продолжалось так долго, и у него было такое чувство, что он не мог это контролировать. По крайней мере, сейчас. Прежде чем он смог это понять, ему нужно было точно знать, что с ним происходит.

— Все еще непонятно, что случилось со мной? — осторожно спросил он.

— Мне очень жаль, Гарри. Я провела большую часть прошлой ночи, просматривая некоторые из своих заметок. Я действительно не знаю, что с тобой случилось. В любом случае, я сообщила об этом директору вместе с профессором МакГонагалл, и они тоже этим занимаются.

— Все в порядке.

Она улыбнулась ему, прежде чем указать на дверь рядом со своим кабинетом.

— Иди приведи себя в порядок, а я принесу тебе обед. Директор также зайдёт сюда позже, чтобы поговорить с тобой.

Он кивнул и начал подниматься на ноги, прежде чем в тревоге повернуться к ней.

— Обед?! Сколько сейчас времени?

— О, я думаю, сейчас около двух часов дня.

Его рот открылся от шока, когда она засмеялась.

— Я так долго спал?! Вы дали мне зелье, не так ли? — укоризненно спросил он.

— Это был единственный способ, которым я могла удержать тебя здесь. Иначе ты бы сбежал утром, — сказала Помфри небрежно, убирая пустые флаконы из-под зелий с его прикроватного столика.

— Неееет… — он застонал, когда чувство страха поселилось в его груди.

— Она убьет меня.

— Кто?

— Флёр…Я собирался написать ей, но…

— О...Ну, во-первых, я тебе не завидую. Особенно, если она ворвется сюда снова.

Ему было стыдно признаться, но часть его втайне надеялась, что это правда. Что-то в его мыслях, должно быть, отразилось на его лице, потому что мадам Помфри тихо проворковала.

— Ты хочешь, чтобы она была здесь, не так ли? Что ж…Я не скажу, что было бы плохо, если бы она была рядом, по крайней мере, я знаю, что ты слушаешь ее, и тебе будет намного легче контролировать себя.

Он прорычал, признавая правду за ее словами, когда неуверенно поднялся на ноги.

Приведя себя в порядок и переодевшись в новую одежду, он продолжил просматривать дневник во время еды, но, к своему удивлению, обнаружил, что она вообще ничего не написала. Это немного беспокоило его; она знала, что у него был матч по квиддичу, и заставила его поклясться, что он напишет ей потом, несмотря ни на что. На самом деле, в последний раз она писала ему утром перед матчем. После этого не было ничего, никакой зацепки, чтобы показать, что она даже пыталась связаться с ним.

Что еще хуже, она не отвечала на то, что он писал сейчас, хотя часть его говорила ему, что это, вероятно, потому что она была на работе. Он даже попытался обратиться к их связи, и, хотя он чувствовал легкое тепло, напоминающее то, что он всегда чувствовал, когда она была рядом с ним, он больше ничего не мог получить.

Флер смогла достучаться до него через их связь, это было то, что она сказала ему, что помогало ей большую часть времени. Последние несколько недель это становилось все сильнее, и это пошло на пользу им обоим, так как он, в свою очередь, мог чувствовать, что она постоянно находится рядом с ним.

Что он ненавидел в этом, так это то, что без ее помощи он все еще не мог до конца постичь это. Именно это и происходило сейчас. Она понимала его и снова и снова уверяла, что в конце концов он справится с этим. Связь была результатом ее магии, и, хотя теперь он разделял её магию, он все еще был непривычен к ней и, как таковой, не мог связатьсяс ней без неё. Пока что.

Теперь это причиняло ему немалое беспокойство, так как он продолжал пытаться каждые несколько минут, надеясь на какой-то ответ. Это было совсем на неё не похоже, она бы просто не написала ему. После его довольно недавнего идиотизма, приведшего к тому, что она не стала с ним разговаривать, она пообещала, что это больше не повторится. Она не стала бы игнорировать его, если бы у нее был выбор.

Излишне говорить, что он все больше и больше напрягался по мере того, как медленно тянулись минуты, пытаясь удержать свой разум от поспешных выводов и начал думать, есть ли какой-нибудь способ убедить Дамблдора позволить ему навестить её, когда двери в больничное крыло распахнулись. Его настроение сразу же упало, когда он увидел, что это был всего лишь Дамблдор, на мгновение он подумал, что это будет Флёр.

— Ах, Гарри! Надеюсь, сейчас ты чувствуешь себя лучше?

— Да, сэр, спасибо.

— Я полагаю, тебе всё ещё не разрешили уйти? В таком случае мне нужно кое-что с тобой обсудить, — легко сказал Дамблдор, уже наколдовывая удобное кресло рядом с его кроватью, пока он говорил.

— Да, сэр. Но у меня есть кое-что, о чем я хотел тебя спросить…

— Спрашивай.

Он уставился на директора. Старик был слишком весел, как будто…

— Есть ли какой-нибудь способ, которым я мог бы покинуть Хогвартс на один день? Мне необходимо… — Дамблдор поднял руку, прерывая его.

— Я полагаю, это касается мисс Делакур? У меня есть новости по этому поводу, и именно поэтому я пришел к вам, — если раньше он не волновался, то теперь, когда его кровь застыла, он определенно волновался. — Держись, мой мальчик, тебе абсолютно не о чем беспокоиться.

— Что случилось…Я не могу получить от неё ответ, я…

— Я знаю, что ты волнуешься, но я могу успокоить твои тревоги, — мягко сказал Дамблдор. — Пожалуйста, дай мне возможность объяснить, что её отец связался со мной, хотя сначала хотел проведать тебя. Что-то случилось, но я уверяю тебя, что мисс Делакур в полном порядке.

Прошло некоторое время, пока он пытался успокоиться. Его нервы всегда были на пределе, когда дело касалось её, и то, что сказал ему Дамблдор, значительно его напугало. Однако он знал, что, если хочет получить ответы, ему придется держать себя в руках.

— Пожалуйста, сэр…что с ней случилось? — тихо спросил он, директор улыбнулся ему и утешающе похлопал по руке.

— Приятно видеть, что тебе удалось успокоиться. Как я уже сказал, с ней все в полном порядке. Она в каком-то волшебном сне...она скоро проснется! — добавил он, увидев его лицо. — Мистер Делакур хотел, чтобы я в первую очередь заверил вас, что с ней всё в порядке, я уверен, что вы более чем готовы поверить ему на слово, а не мне.

У него хватило порядочности покраснеть, когда слова Дамблдора прозвучали правдиво, хотя директор, казалось, не возражал против его тихого смеха.

— Поппи рассказала мне о том, что случилось с тобой…

— Что с ней случилось? — снова спросил он, позволив частичке стали проникнуть в его голос.

Он знал, что был немного груб, но сейчас он был не в настроении говорить о себе, и, похоже, Дамблдор понял намек.

— Ах...Я думаю, что она прошла через созревание вейлы. Другими словами, теперь она сама по себе чистокровная вейла.

Гарри уставился на директора, разинув рот.

— Настоящая вейла? Но я думал, что она уже была одной из них, — спросил он, вспомнив, что сказала ему Аполлин, когда она спросила, будет ли это иметь для него какое-то значение.

— Это правда, — Дамблдор согласился, склонив голову. — Однако в ее даре есть нечто большее, чем это. Я так понимаю, ты мало что знаешь о её наследии? — он покачал головой.

— Я знаю только то, что сказали мне ма… Аполлин и Алана. Я понимаю насчет метки и… — он снова покраснел, вспомнив более деликатные вещи, которыми Аполлин с удовольствием дразнила его вместе с Флер. Он прочистил горло. — ...кое-что еще, — он закончил неуклюже смешить директора, его глаза сверкали в полную силу.

— Под взрослением вейлы подразумевается то, что в глазах вейлы она стала взрослой, — Дамблдор усмехнулся, глядя на него. — Видишь ли…когда рождаются вейлы, их собственная разновидность магии находится в самом слабом состоянии, если не считать очевидных физических признаков, с которыми они, конечно, рождаются. С возрастом начинает проявляться присущая им магия...например, их «опасное» очарование, которое, как ты знаешь, является основной причиной того, что их воспринимают в негативном свете из-за ревнивых женщин по всему миру.

Гарри улыбнулся на это. То, как Дамблдор сказал это деловым тоном, было забавно.

— Помимо полового созревания...О, перестань, Гарри, ты уже более, так сказать, зрелый, — весело сказал директор, отводя взгляд.

— Давайте пропустим эту часть?

Он умолял, судя по взгляду. Последнее, чего он хотел — это вести подобные разговоры с директором.

— Но почему? Это естественная вещь. Если бы я действительно хотел смутить вас, я бы рассказал вам о «птицах и пчелах», — Дамблдор спокойно ответил и ухмыльнулся, увидев выражение его ужаса. — Не волнуйтесь, я уверен, что у вас уже достаточно знаний об этом от мисс Делакур.

— Сэр! — взвизгнул он.

Услышав смех из угла комнаты, он обернулся и увидел, что Поппи изо всех сил пытается успокоиться, в то время как Дамблдор вертел большими пальцами, добродушно улыбаясь, хотя его глаза светились озорством.

— До вчерашнего дня мисс Делакур была не совсем в курсе своего наследия, как сейчас. В глазах другой вейлы она была только на полпути. Её усыпили из-за того, что это сказалось на её теле из-за незначительных преобразований, которые оно претерпевало.

— Преобразования? — эхом повторил он, глядя на директора. — Увы, я мало что знаю об этом, Гарри. Но я уверен, что нам не о чем будет беспокоиться. Она сама скоро расскажет вам о них, я полагаю...но это подводит нас к чему-то уникальному в том, что произошло. Видишь ли, она не должна была так скоро превратиться в полноценную вейлу. Считается, что минимальный возраст, в котором вейла достигает зрелости, составляет не менее 24 лет. Мисс Делакур всего на несколько лет старше вас, так что...её семья была очень удивлена.

— Но это ничего не меняет, верно? В этом нет ничего плохого? — обеспокоенно спросил он.

— Гарри…Гарри…Гарри… — вздохнул директор. — Что я тебе говорил последние несколько минут?

Он застенчиво кивнул, хотя директор ласково улыбался ему.

— Я не могу сказать, что знаю, что ты сейчас чувствуешь, но я знаю, что ты не вынесешь, если с ней что-нибудь случится. Я прошу тебя поверить мне на слово, что с ней всё в порядке.

— Я так и сделаю, — пробормотал он. — Извините.

— Не о чем беспокоиться, мой мальчик, но это приводит нас к тебе, — Гарри кивнул, с любопытством наблюдая за директором, когда тот откинулся на спинку кресла, его взгляд стал отстраненным.

— У меня есть подозрение, что непредвиденные перемены мисс Делакур связаны с вашей общей связью. Из того, что рассказала мне Поппи, а также из моих собственных наблюдений я пришел к выводу, что вы каким-то образом стали спусковым крючком для этой перемены.

— Я...Что вы имеете в виду, сэр?

— Я кое-что заметил вчера во время вашего матча. Ближе к концу что-то изменилось, не так ли? Хотя я должен сказать, что это был впечатляющий полет, — Гарри слегка улыбнулся, бормоча слова благодарности. — Не могли бы вы подробно описать, что произошло?

В течение следующих нескольких минут он рассказал ему все, что мог, о том, что произошло. К концу этого разговора Дамблдор выглядел задумчивым.

— У меня нет конкретного ответа на то, что ты испытал, Гарри. Это кажется маловероятным, но у меня может быть что-то…

— Я просмотрела всё, что у меня было, Альбус, но я никогда не сталкивалась с чем-то даже отдаленно похожим на то, что он испытал, — сказала Помфри, глядя на него.

— Ах, но вы искали магическую болезнь, да? — медсестра кивнула, в то время как он с любопытством переводил взгляд с неё на Дамблдора. — Я не думаю, что вы искали в правильном месте.

— Вы говорили, что у вас есть идея, сэр? — серьезно спросил он, пресекая любые дальнейшие вопросы Поппи, которая с негодованием смотрела на него, когда он извиняющиеся улыбнулся ей.

— Хорошо, я оставлю тебя выслушивать безумные теории Альбуса, — она шмыгнула носом, прежде чем уйти.

— И вот я подумал, что у нее доброе сердце и она никогда не обидит чувства старика, — тихо сказал Дамблдор, хотя его глаза светились весельем. "

— Я это слышала!

Гарри ухмыльнулся и повернулся к директору, который посмеивался, наблюдая за удаляющейся спиной врача.

— В любом случае, Гарри... Да... Какя уже говорил, что у меня есть кое-что, но в этом нет ничего конкретного.

— Тогда у меня есть предположение.

Дамблдор усмехнулся.

— Из того, что я смог понять, у тебя есть способность воспринимать магию такой, какая она есть, в ее естественной форме. Своего рода...второе зрение.

— Магия как она есть… — пробормотал он, вспоминая то, что видел.

В некотором смысле это выглядело логичным, если вспомнить, что цвета, которые он видел, были только на палочках, квоффле, бладжерах и снитче, которые, очевидно, несли чары.

— Почему все остальное было черно-белым?

— Я думаю, что это способ помочь тебе более чётко сосредоточиться на том, что нужно. Во время матча ты говоришь, что мог видеть только цвет мячей, верно?Другими словами, всё в тот момент буквально перестало иметь для вас значение… Ещё другими словами, блокирование цветов создало для вас иллюзию, позволив вам сосредоточиться исключительно на своей цели.

— Как я это сделал? — с любопытством спросил Гарри.

— К сожалению, у меня нет ответа на этот вопрос. Ты говорил, что это случилось в первый раз?

— Это был первый раз, когда эффект оставался так долго, — пробормотал он, ломая голову, вспоминая.

Дамблдор выпрямился на стуле.

— Это случалось раньше?

— Да, хотя это было слишком мимолетно. Он замолчал, его глаза расширились, когда он вспомнил ночь на кладбище.

— Не мог бы ты сказать мне, что ты вспомнил?

Собравшись с духом, он в конце концов рассказал о моменте на кладбище после того, как Волдеморт закончил мучить его воспоминаниями о последних минутах его матери и вернул ему палочку. После этого последовало неестественно долгое молчание.

— Возможно, я ошибся в своем предыдущем предположении, — наконец сказал Дамблдор, прежде чем снять очки и вытереть их о подол своей мантии. — Определенная группа людей существовала задолго до времени основателей школы. У них были способности, которые позволяли им чувствовать себя как дома на поле боя. В дополнение к обладанию «магическим зрением», как это было изображено в те дни, они обладали более быстрым восприятием и сверхъестественной способностью стирать свои эмоции в любой момент в дополнение к способности усилить свою магию до опасного уровня во время смерти. Эмоции, которые заставили бы нормального человека дважды подумать, им не мешали. Вы видите, насколько это было бы эффективно? Эмоции могут взять верх над нами, отвлекая нас в самые неподходящие моменты. Люди, которые теряют их, освобождают эти цепи, позволяя им полностью раскрыть свой потенциал.

— Вы думаете, что… — он начал с опаской, но Дамблдор прервал его.

— В некотором смысле...прости меня, но по сей день я по-прежнему впечатлен тем, как ты вышел живым той ночью. Несмотря на то, как Волдеморт пытался пытать тебя, искалечить тебя умственно, ты встал и непоколебимо сражался. Я знаю, что ты необычайно сильный человек, Гарри, в этом нет никаких сомнений. Но никто никогда не смог бы сделать то, что сделал ты, после того как тебе пришлось вытерпеть происходящее.

Гарри вздохнул, прежде чем провести рукой по волосам, пытаясь избавиться от головной боли, которая, как он чувствовал, надвигалась. Могло ли у него быть что-то подобное? Он даже не знал, что это было. Было ли это как-то связано со Смертью, его снами или чем-то совершенно другим?

— Что с ними случилось? Люди, у которых была эта...штука? Кто они были?

— Самой ранней группой, обладавшей этим даром, была старая семья, которая носила название «Дейдре». С тех пор всё становится мрачным, я уверен, что мы могли бы проследить их до того времени, когда был введён статут секретности, прежде чемпотеряем след. Я сам среди стольких других был очарован ими, и за эти годы было много попыток найти их. Не было никаких намеков на то, почему они внезапно исчезли, но существует ряд теорий. Считается, что их линия вымерла вместе с другими, которые отказались смешиваться с новой кровью. Возможно, они действительно смешались, и их фамилия со временем изменилась. Тем не менее, фамилия была утеряна более двухсот лет назад, и не было никаких известных записей о том, что кто-то обладал силой или чем-то даже близким к тому, что есть у вас. Являешься ли ты потомком или нет, мы, возможно, никогда не узнаем, — Дамблдор вздохнул, прежде чем выглянуть в окно, на небе снова быстро собирались грозовые тучи.

— Ты знаешь, почему чистокровные волшебники занимают определенные должности в волшебном мире, которые кажутся несправедливыми по отношению к другим, Гарри? — он смущенно покачал головой. — Довольно таки давно был введен в действие закон о секретности, магглы во всём мире со страхом относились к ведьмам и волшебникам, которые ни перед чем не остановились, чтобы «очистить»Землю от них.

Он кивнул; он не был новичком в средневековых сожжениях. В конце концов, Бинс всё бубнил и бубнил об этом в течение последних нескольких лет.

— После того, как был построен Хогвартс, под руководством большинства основателей они начали искать детей из маггловских семей, которые проявляли признаки магии, и заявляли, что принимают их в магическую школу. Это помогло увеличить нашу численность и в итоге позволило магии остаться из-за смешанной крови, которая появилась из нее, — тихо сказал Дамблдор, его глаза затуманились. —— Причина, по которой так много чистокровных против этого, заключается в том, что они считают, что кровь испорчена. Если мы посмотрим на это с одной стороны, то да...в этом действительно есть доля правды.

Гарри в шоке поднял глаза, последним человеком, который поверил бы в идеалы чистокровных, был Дамблдор.

— Нет, Гарри...Ты меня неправильно понял. Я не говорю, что согласен с ними. То смешение крови помогло нам выжить, но за это приходилось платить. Одной из таких цен было то, что наша магия была ослаблена, потомство, рожденное от магического и немагического существа, никогда не было таким...могущественным, как другие. Магия, которая была исключительной только для определенных семей, семей, которые обладали уникальными магическими чертами и дарами, обнаружила, что они исчезают. Их дети никогда не проявляли признаков того, что унаследовали их. — Директор снова перевел на него взгляд. — Ты обладаешь чем-то довольно редким, возможно, даже более редким, чем дар парселтанга. — Как назло, я просто делаю несколько предположений, но так, как я это вижу… дремлющая способность, которая, возможно, передавалась от поколения к поколению в ваших предках, возможно, наконец пробудилась в тебе.

— Ну...Не могли бы мы тогда выяснить, откуда это берется? Если у меня и есть эта штука, то она должна быть со стороны моего отца, верно? Если мы проследим путь оттуда…

— Не будь так уверен, Гарри, то, что человек родился магглом, не означает, что его предки никогда не владели магией в какой-то момент.

Гарри удивленно поднял глаза.

— Вы имеете в виду семью моей матери?

Дамблдор глубокомысленно кивнул.

— Как ты думаешь, как возникают маглорожденные? Существует поверье, что у любой маглорожденной ведьмы или волшебника были предки, которых они могли проследить, в чьих жилах текла магическая кровь. Как иначе могли бы эти ведьмы или волшебники, рожденные родителями, не обладающими магическим талантом, обладать им? Существование сквибов можно объяснить таким же образом. Семейные черты пропускают поколения и даже тогда не все черты передаются по наследству. Увы, это теория, которая широко дискредитирована среди чистокровных, несмотря на отсутствие логики.

Он не мог удержаться от стона, как от количества новых вопросов, которые формировались в его голове, так и от огромного количества информации, которой он пытался овладеть.

— Это многовато для понимания, не так ли? — спросил директор с легкой улыбкой.

Он раздраженно посмотрел на него, заставив его усмехнуться, прежде чем воцарилась тишина, когда они остались наедине со своими мыслями.

— Вы что-то сказали о том, что я был спусковым крючком для Флёр...? — тихо спросил он через несколько мгновений.

— Ты уже знаешь, что благодаря связи вы оба разделяете магию? Хорошо, я верю, что из-за вашего собственного э-э-э...своего рода пробуждения ты тоже пробудил магию мисс Делакур, подтолкнув её к взрослению.

— Когда вы говорите это… — начал Гарри тревожно, прежде чем Дамблдор поднял руку, заставляя его замолчать.

— Как я уже говорил, зрелость вейлы основана исключительно на магии, так что, другими словами, вы могли бы сказать, что она на пике своей… карьеры. Вы также достигнете этого состояния еще через два года, как это обычно бывает с обычными ведьмами и волшебниками, по крайней мере, но я думаю, что можно с уверенностью ожидать, что тебя могут подтолкнуть к этому быстрее из-за связи. Или не можешь…кто знает? — он кивнул, откидываясь на спинку кровати поудобнее, позволяя всему осмыслиться.

Наконец, после казавшегося долгим молчания, Дамблдор встал и подавил зевок, прежде чем на его лице немедленно появилось осуждающее выражение.

— Мои извинения…Мне лучше идти. Я уверен, что тебе есть о чем позаботиться.

Он ухмыльнулся в ответ.

— Матч. Кто выиграл?

— Гриффиндор! Я считаю, что он выиграл на десять очков, что напоминает мне…пятьдесят очков Гриффиндору, — добавил директор с улыбкой и подмигнул.

— А теперь, если ты меня извинишь, мистер Делакур ждет меня. Он очень беспокоился, что вы тоже могли каким-то образом пострадать. Ты хочешь, чтобы я передал ему что-нибудь?

— Эм...Скажите ему, что я сказал спасибо, но…попытаться попросить его передать сообщение Флер? — с надеждой спросил Гарри, не в силах скрыть напряжение в своем голосе.

— Конечно.

* * *

Флер Изабель Делакур не могла припомнить, чтобы чувствовала себя такой раздраженной, как тогда, когда, проснувшись, обнаружила, что рядом с ней никого нет. Она отчетливо помнила , как всего несколько минут назад спокойно лежала на груди некоего волшебника с волосами цвета вороньего крыла, но теперь казалось, что его там никогда и не было.

— ‘Арри? — неуверенно позвала она, садясь.

Странно, эта комната отличалась от той, к которой она привыкла. Именно тогда её осенило, когда воспоминания нахлынули на нее. Это был всего лишь сон, подумала она с замиранием сердца, вспоминая ощущение возвращения в его объятия. Не прошло и нескольких секунд, как дверь в комнату распахнулась и вошла ее мать.

— Дорогая? Что не так? Тебе что-нибудь нужно…

Флёр быстро натянула одеяло, скрывая обнаженную грудь.

— Мама? — слабо спросила она, когда Аполлин нежно обняла ее, пытаясь не дать одеялу соскользнуть.

— Ты сильно напугала нас, когда мадам Боннель сказала нам, что ты упала в обморок и что они не смогли тебя разбудить.

— Упала в обморок?

Да...Теперь она могла вспомнить. Она разговаривала с Колетт, когда внезапно почувствовала, как будто что-то вспыхнуло внутри нее, сжигая ее изнутри, прежде чем всё потемнело.

— Что со мной случилось? И почему у меня нет ничего из моей одежды? — тихо спросила она.

— Твоя одежда…давай просто скажем, что тебе приснился не такой уж невинный сон, — сказала ее мать с лукавой усмешкой, смеясь над выражением зарождающегося ужаса на ее лице.

— Не волнуйся, я заперла дверь и наложила на неё заглушающее заклинание. Я никогда не знала, что мой цветок на самом деле был довольно громким.

— Мама! — она вскрикнула, чувствуя, как кровь приливает к ее щекам, когда более подробное воспоминание о её сне всплыло при словах матери, в то время как звонкий смех Аполлины наполнил воздух.

— Прости. Я просто рада, что с тобой всё в порядке.

Она позволила себе ненадолго прислониться к рукам матери, прежде чем поднять глаза.

— Сколько времени прошло, прежде чем я проснулась?

— Хм...Тебя не было дома со вчерашнего утра, — она взглянула на часы и ахнула: близилась ночь.

— Мой дневник...где… — пробормотала она, пытаясь сесть прямо, но тут же почувствовала головокружение.

— Прекрати, не торопись, — твердо приказала Аполлин, мягко подталкивая её обратно к кровати. — Ты можешь поговорить с ним позже.

— Но… — она замолчала под пристальным взглядом матери.

Тем не менее она не могла справиться с тяжестью на груди, несмотря на заверения Гарри, ей была ненавистна сама мысль о том, что он будет играть. Хотя это было неспроста...учитывая то, что она узнала от Дафны и других о том, как он упал со своей метлы во время одного матча. С тех пор она была на грани того, чтобы попросить его уйти из команды. Единственное, что мешало ей сделать это, так это то, что он любил летать.

— С ним все в порядке, — голос её матери прервал её мысли, заставив быстро поднять глаза.

— Мы беспокоились, что он тоже мог пострадать, но с ним все в порядке. Твой отец уже проверил его. Кстати говоря, я думаю, что он скоро вернется домой.

— Пострадал? Как?

— Ты теперь взрослая. В наших глазах, — мягко добавила Аполлин, заметив её растерянный взгляд.

Она несколько мгновений не понимала, о чём говорит, прежде чем её глаза расширились от осознания, вспомнив то, что Алана объяснила ей так много лет назад.

— Моя магия? — её мать кивнула. — Но...я думала… ты сказала, что этого не будет, по крайней мере, еще несколько лет.

— Это тоже нас удивило. Но твоя бабушка и одна из её подруг подтвердили это, когда пришли проведать тебя. Мы не можем сказать, почему это произошло так скоро, но мы думаем, что это может быть потому, что вы уже связаны...хотя мы всё еще не можем понять, почему это произошло так быстро, поскольку прошло всего несколько месяцев с тех пор, как вы оба были отмечены.

Она рассеянно кивнула, на самом деле не слушая. Что-то было не так, чувство пустоты, к которому она привыкла с тех пор, как видела его в последний раз, стало еще хуже.

— Я...не чувствую его, — пробормотала она, чувствуя, как тяжесть ложится ей на грудь. — Я не могу…

— Не волнуйся, — мягко сказала Аполлин, успокаивающе сжимая ее руку.

— Он не был сломан. Ты все ещё снова привыкаешь к своей магии, как только ты это сделаешь, ты снова почувствуешь его. Давай…давай поднимем тебя, — добавила она, увидев расстроенное выражение лица дочери.

И Алана, и Вивьен, представительница вейл, которая пришла проведать Флёр,предупредили, что это может произойти.

Полчаса спустя Флёр удобно устроилась на подушке, одетая в удобные шорты и рубашку. Она все ещё чувствовала легкую слабость и не могла встать без посторонней помощи, но это постепенно проходило. Она также чувствовала, как чувство пустоты в ней снова заполняется, хотя и медленно, сигнализируя о том, что её магия возвращается, и, таким образом, связь медленно восстанавливается.

Также помогло то, что Аполлин наконец вернула дневник, и она, не теряя времени, написала Гарри, который немедленно отреагировал.

Несколько раз заверив его, что с ней все в порядке, что делало её счастливой и в то же время слегка раздражало, она продолжила расспрашивать его о матче, хотя максимум, что она от него узнала, это то, что у него была «небольшая» травма.

К сожалению, она не могла скрыть от него свою усталость, несмотря на то, что их разделяли мили. Он бы спросил... Но он приказал ей прекратить писать и немного отдохнуть. Улыбка дернула уголком губ, вспомнив «Пожалуйста?», которое появилось не менее чем через пять секунд. Несмотря на то, что она все еще чувствовала себя неловко, сон овладел ею гораздо легче, чем она думала.

* * *

Следующее утро преподнесло Флёр несколько сюрпризов.

В первый раз, когда она посмотрела в зеркало после того, как вошла в ванную, она застыла на месте.

Она начала гордиться тем, как она выглядит, главным образом потому, что теперь она любила свое наследие вейл благодаря своему Гарри. Будучи вейлами, они были так близки к совершенству, как только мог кто-либо быть, по крайней мере, в физическом смысле...иметь всё и даже больше, к чему стремились нормальные женщины. Теперь казалось, что какие бы несовершенства ни были на ее теле, их не существовало. Было несколько областей, где она могла видеть, что она немного заполнилась, в то время как некоторые области стали более гладкими, придавая ей то, что можно было описать только как идеальную «форму песочных часов».

Некоторые изменения были очень незначительными, но их можно было легко заметить. Или, может быть, это было просто заметно для нее. Её кожа стала немного бледнее и, кроме того, большинство синяков и небольшие порезы, которые она получила за эти годы исчезли, причём не только те, что были глубоко, особенно те, которые она получилав третьем задании, когда чудовищный паук атаковал её. Шрам, который служил уродливым напоминанием, почему она не могла позволить мальчику стоять ближе, чем несколько футов рядом с ней до встречи с Гарри.

Однако одна вещь, которую она заметила, заключалась в том, что рядом с ее отметкой была особая область, чуть ниже шеи, которая была слегка ушиблена. Это послужило одним из напоминаний об очень страстной ночи, которую они провели вместе перед тем, как он уехал в Хогвартс. Несмотря на то, насколько лёгким он был по сравнению со шрамами и другими маленькими следами, оставшимися после, он сохранился, что очень ее порадовало. Это был ещё один признак того, что она уже кому-то принадлежала.

Однако больше всего её удивили свои глаза. Она живо помнила его глаза, как они, казалось, светились всякий раз, когда он смотрел на нее. Это была одна из вещей, которые ей нравилось в них. Казалось, что её глаза унаследовали это, слабое свечение делало их на несколько оттенков светлее, чем обычный синий, который она помнила.

Все это заставило её мысленно застонать при мысли о том, чтобы завтра вернуться на работу, где у неё и так было достаточно проблем с тем, чтобы держать мужчин и даже нескольких женщин подальше от неё. Однако более нечистая мысль пришла ей в голову, чтобы потерять свой обычный контроль и взять её, не обращая внимания на последствия, это того стоило.

Приняв короткий душ и выполнив обычную утреннюю рутину, она обнаружила знакомое лицо, сидящее за обеденным столом.

— Сириус! Как дела? — весело спросила она, подходя сзади к лохматому крестному Гарри.

— Привет, Флер, я...а… — слова застряли у него в горле.

Ей пришлось подавить смех, когда она увидела, как его глаза остекленели, придавая ему определённо комичный вид. Обычно она бы обиделась на это, но, как всегда говорил Гарри, это был его крестный отец, и он всегда будет таким. Аполлин вздохнула,довольно больно ущипнув его за руку, судя по странно собачьему визгу, который вырвался у него.

— Эта обиженная женщина!

— Я не позволю тебе пялиться на мою дочь, как на кусок мяса, даже если это всего лишь ты, Сириус.

— Я этого не делал! — заскулил он, глядя на неё и её мать широко раскрытыми невинными глазами.

— Но на самом деле, Флёр…ты стала…

Аполлин снова ущипнула его.

— Что с тобой не так?! Разве я не могу дополнить её?

Флёр с трудом сохраняла невозмутимое выражение лица, наблюдая за этими двумя. Это было так похоже на мальчика, которого мать застала за непослушанием.

— Я знаю вас, месье Блэк... В вашей книге гг’ань между флиг’том и дополнением невидима. Или, может быть, мне следует сказать ‘Арри, что ты заигг’ываешь с…

— Хорошо! Я остановлюсь! — он скрестил руки на груди и фыркнул, избегая смотреть ей и Аполлине в глаза.

Её мать закатила глаза и взяла пустую тарелку перед ним, прежде чем направиться на кухню, но ей путь преградили два домашних эльфа, которые появились из ниоткуда, забрав у неё тарелки, несмотря на её протесты. Как только она скрылась на кухне, Сириус крикнул ей вслед:

— Ты просто завидуешь, что твоя дочь красивее тебя.

Визг Аполлин вкупе с тем, что Сириус превратился в собаку и побежал вверх по лестнице, а она по пятам за ним, заставили её изо всех сил удержаться, чтобы не упасть со своего места. Сириус точно знал, на какие кнопки нажимать, чтобы разозлить её мать, и, казалось, он получал от этого огромное удовольствие, хотя финал никогда не был для него добрым.

Конечно же, он сидел перед ней, пока она наносила какие-то ожоги на его лицо.

— Это больно… — он заскулил, когда она провела палочкой по красноватому участку на его щеке.

Небольшие раны не были такой уж большой проблемой, особенно те, которые были вызваны жарой.

— Ты позволишь мне залечить ожоги, или я позволю маме позаботиться об этом. — тихо пробормотала Флёр, скрывая от него любые дальнейшие комментарии. — Всё готово...сейчас… — она многозначительно посмотрела на свою мать, которая надменно наблюдала за ними с порога, скрестив руки на груди и прислонившись к стене.

— Я верю, что тебе есть что ему сказать.

— Но это…

Было удивительно, как её собственная мать замолчала под её пристальным взглядом.

— Мне жаль, Сириус.

— За что? — он подтолкнул её, едва скрывая усмешку.

Улыбка Сириуса стала шире, пока она наблюдала за ними, едва в состоянии скрыть свою собственную усмешку. Её мать выглядела еще более избалованной, чем Габриэль.

— Я тебя не слышу…

— За то, что бг’осила огонь тебе в лицо, — пробормотала Аполлин.

— И?

— За то... что сожгла твою бог’оду.А ты, Сириус? — она подтолкнула его, заставляя его ухмылку соскользнуть, чтобы смениться осуждающим взглядом.

— Прости, что все время дразнил тебя.

Мать Флёр продолжала пристально смотреть на него, но черты её лица немного смягчились.

— Обнять её? — спросил Сириус, вставая.

— Спокойно, парень...Даже я бы не хотела, чтобы ты подвег’гался этому, — фыркнула Аполлин, прежде чем разразиться приступом хихиканья, в то время как на его лице появилось явно уязвленное выражение.

Наконец, после нескольких минут извинений в сочетании с предложением мира и кусочком домашнего торта Аполлин, они смогли вывести Сириуса из его небольшой истерики. Она знала, её мать питала слабость к Сириусу, вроде как отношения Гарри с ее друзьями. Она не могла не задаваться вопросом, как они стали так близки, о чем она решила спросить позже.

— Итак...Вейла, а? — спросил Сириус, откидываясь на спинку стула после того, как поблагодарил домового эльфа, который забрал его тарелку. — Серьезно, хотя, если бы ты была великолепна раньше...Не осталось бы слов, чтобы описать тебя, — закончил он с легкой улыбкой.

Озорство, которое было раньше, исчезло из его глаз.

— Merci, — пробормотала она, склонив голову и пытаясь спрятать лицо.

— Конечно, ты знаешь, что Гарри будет заикаться как идиот, когда увидит тебя.

Она засмеялась, злая ухмылка тронула ее губы.

— Я планиг’ую заставить его делать именно это.

Сириус широко улыбнулся и сунул руку под мантию, вытащив свиток пергамента и протянул ей.

— Что это? — спросила она, принимая его как раз в тот момент, когда ее мать подошла к ней сзади.

— Ой! Они уже закончили?! — радостно воскликнула Аполлин.

Сириус просто кивнул в ее сторону, молча призывая её открыть. Гадая, о чем они говорят, она открыла его, обратив внимание на официальную печать французского министерства, отпечатанную на нем, когда она это сделала. Прошло несколько минут, пока она просматривала его, становясь счастливее с каждой проходящей строчкой. Наконец, дойдя до конца, она подняла глаза, едва сдерживая улыбку.

— Значит, ‘Арри теперь будетгг’ажданином Фг’анции?

— Ага. Еще пара недель, и Английское Министерство потеряет над ним контроль, и он сможет уйти.

Не в силах сдержаться, она бросилась в объятия матери, заключила её в крепкие объятия, заставив ее рассмеяться, прежде чем так же крепко обнять ее, прежде чем двинуться обнимать Сириуса. Облегчение, подобного которому она никогда не знала, нахлынуло на неё через Флёр. Это действительно было сделано. Он собирался снова быть с ней! И на этот раз она не собиралась позволять ему ускользнуть из ее рук.

— Почему еще несколько недель? — спросила Аполлин.

— Это время потребуется, чтобы переместить его трастовый фонд, включая семейное хранилище Поттеров, сюда. Кроме того, именно столько времени потребуется, чтобы стереть фамилию Поттеров из списка Хогвартса. Это довольно долгий процесс — избавиться от определенных контрактов, заключенных за годы до того, как Джеймс или Лили даже родились.

— Ты никогда не г’ассказывал мне об этом, — тихо сказала Флер.

Ее мать тоже выглядела любопытной, поэтому Сириус вздохнул, после чего сел и провёл рукой по волосам.

— На самом деле это была идея Дамблдора.

При этих словах её глаза расширились.

— Дамблдог’? Но ты сказал, что это был тот, с кем мы собиг’ались быть остог’ожными.

— Да, да…Я знаю… — смущенно пробормотал он. — Но он дал клятву...магическую клятву, что все исправит для Гарри...сказал, что понял несколько вещей, и я не знаю... в общем, он сказал, что намерен исправить многое. Гарри, наверное, расскажет тебе…У меня такое чувство, что Дамблдор что-то скрывает...но всё это работает в нашу пользу. Гарри тоже написал мне письмо, в котором сказал, что мы можем ему доверять. У меня такое чувство, что он тоже что-то скрывает...Но, в любом случае, я уверен, что если кто-то и сможет вытянуть из него это, то это будешь ты, — запинаясь, он закончил, с надеждой глядя на нее.

— Выходит... Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

— Нет, мне он ничего не говорил, — честно она ответила.

Это было правдой, Гарри никогда не упоминал директора...и не подавал никаких признаков того, что знал, что сможет уйти из Хогвартса

— Ну что ж... Потом, я думаю…

— Ты говорил, что имя Поттег’а будет удалено из ‘Огваг’тса? — спросила Аполлин.

— Да, имя Гарри было записано со дня его рождения. Это что-то вроде контракта. В принципе, любая волшебная семья в Англии записывает свои имена в Хогвартсе. Их дети будут посещать Хогвартс...Дети их детей также, согласно контракту, будут посещать Хогвартс...и так далее, и так далее.

— Действительно? У нас это г’аботает иначе… — тихо пробормотала она.

Это звучало немного тревожно. Их не заставляли ехать в Шармбатон, у них действительно был выбор из многих стран.

— Я знаю. Было бы нарушением закона, если бы английская ведьма или волшебник посещали любую другую школу, кроме Хогвартса. Это способ, которым Английское Министерство отслеживает своих магов, будучи уверенными, что они не потеряют «своих» людей, — язвительно пробормотал он. — В основном суть в том, что...ты не можешь уйти, пока не станешь взрослым.

— Это нелепо! — Аполлин кипел от злости. — Это все г’авно, что лишать людей пг’ав!

— Эй, я согласен с тобой. Лишение людей прав — это то, что они делают лучше всего.Но да, нет ничего невозможного в том, чтобы удалить имя из списка...просто нужно немного денег и несколько хорошо расположенных контактов. Я думаю, что чистокровки освобождены от этого правила...но это, вероятно, потому что у них у всех в карманах половина министерства. Эта часть на самом деле помогла мне с этим...никогда подумал, что буду благодарен, что являюсь частью семьи Блэков, — его взгляд стал отстраненным, прежде чем он встряхнулся, возвращаясь к реальности. — В любом случае, как только это будет сделано и фамильное хранилище Поттеров будет перенесен с английской земли, Фадж и Министерство не будут иметь власти над Гарри, — закончил он с ухмылкой.

— И ониничего не смогут сделать,чтобы заставить его вег’нуться? — неуверенно спросила она.

— Ничего такого. Если, конечно, вы двое не решите, что хотите вернуться...что произойдет не скоро, — сказал он, пожимая плечами, заметив выражение ее лица.

— Итак…Ты собиг’аешься написать ему и сообщить ему хорошие новости или… — она просто улыбнулась, её глаза слегка заблестели.

Она уже дважды оставляла его в этом месте, на этот раз она собиралась вернуть его обратно.

* * *

— ПОТТЕР! — громкий визг заставил всех в коридоре замереть.

Всех, кроме упомянутого волшебника, стоящего посередине.

— НИКОГДА ЗА ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ Я НЕ ВИДЕЛА ТАКОГО...ТАКОГО... — казалось, Амбридж с трудом выговаривала слова.

— ...Чего? У меня времени не вагон, — пробормотал он, прежде чем зевнуть.

Было еще довольно раннее утро, и не похоже было, чтобы он хоть немного поспал, чтобы спасти свою жизнь. Игнорируя всех, он пнул тело на земле, небрежно откатив бесчувственное тело Малфоя в сторону. Выражение его лица прояснилось, когда он заметил ленту для волос Флер, взял ее и, наложив на нее заклинание тщательной очистки (в конце концов, она была под этим хорьком), он завязал волосы назад, прежде чем повернуться к Амбридж, которая теперь была бордового цвета.

— Что?

— Вы напали на трех студентов! Без всякой провокации! Вопиющее неуважение к школьному учителю вдобавок ко всему!

— Почему бы вам сначала на самом деле не научить чему-нибудь, начнем с этого, — раздался резкий вдох, но ему было все равно.

Оно выскользнуло без предупреждения. Возможно, это была странная смесь усталости и адреналина из-за того, что произошло всего несколько минут назад, но он чувствовал, что потерял часть своего обычного контроля.

Дело в том, что Малфою не понравилось то, что он сделал на последнем матче. Никто из слизеринцев не видел...за исключением Дафны, которая была определенно в восторге. Оказалось, что он довольно сильно сломал нос Малфою, оставив на нём уродливый шрам, который, по словам Поппи, должен был оставить след.

Итак, Малфой и два его помощника, Крэбб и Гойл, искали возможности отомстить ему с тех пор, как он вернулся в школу из больничного крыла. Гарри был вынужден избегать их, но сегодня, как только он вошел в коридор 4-го этажа, они сделали то, чего он меньше всего ожидал, и напали на него на глазах у всех. Если нападение означало для Крабба довольно сильноедёргание за волосы сзади. Большому болвану удалось снять с него ленту для волос, что разозлило его гораздо больше, чем следовало бы, и он отомстил, ударив его прямо в живот, из-за чего его вырвало частью завтрака. Обычно этого не случалось, но, увидев, сколько они съели, это не было сюрпризом. В любом случае, зрелище было не из приятных. Конечно, Малфой без ответа не остался, наложив режущее проклятие, в то время как Гойл наложил парализующее. К сожалению, они совсем не изменились с тех пор, как в последний раз пытались напасть на него, когда он пережил гораздо больше, чем школьную ссору. Отбросив два проклятия в сторону толпы, заставив их визжать и бежать, чтобы спрятаться, он ответил обезоруживающим заклинанием, в результате чего они оба ударились о противоположную стену с тошнотворным хрустом, немедленно вырубив их.

К сожалению, жаба, одетая в розовое, которая заблудилась на болоте, просто случайно оказалась там, чтобы стать свидетелем этого. Что подводит его к его нынешней ситуации.

— НАКАЗАНИЕ! В ТЕЧЕНИЕ ДВУХ МЕСЯЦЕВ.

— Что здесь происходит? — раздался строгий голос, сигнализирующий о прибытии профессора МакГонагалл.

— Поттер напал на этих студентов и… — Амбридж начала снова, прежде чем её прервал новый голос.

Тот, который очень нравился Гарри.

— Извините, профессор, но мы все видели, — сладко сказала Дафна, выходя из небольшой толпы, указывая на себя и Трейси, которые кивнули в спину. — Малфой и его банда напала на Поттера, он только защищался.

— Он лишил всех троих сознания. — Амбридж зарычала, её глаза сузились на Дафну, которая усмехнулась, крутя прядь волос между пальцами.

— Они были разоружены.

— Обезоруживающее заклинание не даёт такого эффекта!

Гарри не смог сдержаться и начал смеяться.

— О, простите… — весело сказала Дафна. — Я имела в виду настоящее обезоруживающее заклинание. Особенно если люди не блокируют его. На самом деле все довольно просто…Я удивлена, что вы не знали этого, профессор.

Хихиканье вырвалось из наблюдающей толпы, когда Амбридж надулась, как лягушка-бык. Даже обычно строгая Минерва МакГонагалл выглядела так, словно собиралась улыбнуться смущению своего коллеги.

— Ты сделала достаточно, Долорес, я разберусь с мистером Поттером, раз он в моем факультете, и обязательно сообщу Северусу о мистере Малфое и его друзьях.

Амбридж выглядела так, как будто она собиралась поспорить, но, похоже, передумала, собралась и с раздражением быстро прошла мимо них, глядя на Гарри, который лениво улыбнулся ей в ответ.

— Мистер Поттер…Я собираюсь поверить мисс Гринграсс на слово. Профессор Снейп позаботится о том, чтобы мистер Малфой был наказан. Кроме того, 30 очков от Гриффиндора. Ты мог бы справиться с этим без такой...агрессии.

— Да, мэм.

На мгновение она выглядела удивленной, прежде чем выдавить очень тонкую улыбку.

— А теперь бегите, вы оба. Ты опоздаешь на свой следующий урок.

Он ждал Дафну, которая прощалась с Трейси.

— Ты у меня в долгу, — надменно сказала она, как только подошла к нему.

— Мы квиты. Вчера я помог тебе с зельями, — добавил он, увидев её растерянное выражение лица. — И тебе нравится смотреть, как что-то происходит с Малфоем, и ты ненавидишь Амбридж так же сильно, как и я. У тебя тоже был шанс поставить её в неловкое положение перед всеми, так что не говори, что тебе это не понравилось.

— Что навело тебя на эту мысль? — невинно спросила она, взяв его под руку, как только они встали в очередь перед классом заклинаний. — Ты не мог бы перестать улыбаться.

Он усмехнулся, когда она игриво ударила его по руке.

— Придурок.

* * *

Прошло несколько часов, и они сидели на берегу озера, наблюдая за тем, как образуется рябь, когда Гарри каждые несколько минут наколдовывал маленький камешек, прежде чем отбросить его, пытаясь понять, как далеко он может его подбросить.

Последние несколько недель всё было странно. У него всегда было отчетливое ощущение, что Флёр что-то скрывает от него, как и Дафна. В случае Флёр он знал, что она определенно чем-то взволнована, в случае Дафны он мог уловить нотку...меланхолии.

Он вздохнул, глядя на башню Гриффиндора. Последний матч вызвал несколько проблем, и, честно говоря, он больше не знал, что делать.

Как он слышал, после вечеринки вся гостиная требовала, чтобы Рона исключили из команды. Фред и Джордж сказали, что это стало довольно неприятным, с людьми, рассказывающими о том, как это он провел матч, не дав Флинту забить и получить снитч. Рону это не слишком понравилось, судя по звукам, и он в ярости убежал.

Он знал, что все, что было между ним и Роном, было сломано безвозвратно. То, как рыжеволосый смотрел на него, ничем не отличалось от того, как смотрел Малфой, с той лишь разницей, что предыдущий не пытался причинить ему физические травмы. Еще. Он не понимал, как Рон мог винить его за это, но, как научил его опыт, некоторые вещи лучше оставить неизвестными.

Его отношения с Анджелиной тоже ослабли. Несмотря на то, что она извинилась перед ним за свою вспышку, между ними возникла неловкость. В результате квиддич тоже складывался для него не очень хорошо. Учитывая напряженность, он казался недоступным для всех, даже для Кэти и Алисии.

Он знал, что Анжелина сказала правду, его больше не волновал квиддич. Ему было наплевать на факультет и количество его очков. Он знал, что не заслуживает того, чтобы продолжать быть ловцом и, честно говоря, он действительно был бы рад уйти из команды.

Если бы ему случайно пришлось вернуться сюда после Рождества, он бы наотрез отказался возвращаться. Гарри ещё раз попрощался с Флёр, и мысли о том, что Дафны тоже не будет рядом (она обрушила на него ошеломляющую новость о том, что её семья через несколько недель переедет в Швецию и что она не вернется после Рождества), было достаточно, чтобы лишить его всякой силы воли вернуться.

Всё остальное было таким же, как всегда. «Ежедневному Пророку», казалось, никогда не надоедало клеветать на него. Было несколько нападений на магглов, которые были описаны как нападения оборотней, несколько исчезновений, которыхкак бы не было, и он мог бы процитировать, «не о чем беспокоиться» или «праздники пошли наперекосяк». Уровень глупости, демонстрируемый массами, продолжал сбивать его с толку.

Чтобы занять себя чем-то другим, кроме школьных занятий, и отдохнуть от магии, он начал искать так называемую семью«Дейдре», надеясь, что если он сможет её найти, это поможет ему понять, что с ним происходит. До сих пор ему удавалось собрать только столько информации, сколько рассказал ему Дамблдор. Как и сказал старый директор, фамилия просто исчезает в какой-то момент...где-то в 9 веке, если быть точным.

Он также начал изучать дневник, который дал ему Римус, пытаясь перевести пару слов. По какой-то причине он знал, что, по крайней мере, некоторые ответы были скрыты в нём, но задача перевода была трудной.

После тщательных исследований его перевод первой строки был «Шелестящие глубины порождают тьму» — фраза, которая вообще не имела смысла. Количество времени, затраченного на это, в сравнение с результатами были крайне разочаровывающими. Он будет беспокоиться об ээтом, когда снова придет время.

— Почему у тебя такое вытянутое лицо? — донесся голос Дафны.

— Хм? О...ничего. Просто интересуюсь...вещами…

Она кивнула, прежде чем подтянуть колени к груди, и поудобнее прислонилась к дереву рядом с ним.

— Эй?

Она вопросительно посмотрела на него.

— Почему Швеция? У тебя всё спланировано или...?

— Вроде как...есть несколько магических институтов, в которых, уверена, я могла бы найти место, чтобы продолжить заниматься астрономией, — тихо сказала Дафна. — В любом случае, я провела там первые семь лет своей жизни.

— Я никогда не знал этого.

— Ты никогда не спрашивал.

Он застонал, заставив ее ухмыльнуться.

— Тогда зачем ты жила здесь?

Она пожала плечами.

— Я не знаю...Наверное, отец скучал по дому, а мать хотела провести время вдали от своей родной страны. Мне все равно было грустно уезжать...Никогда мне здесь не нравилось так, как там. А как насчет тебя, кстати?

— Хм?

— Что ты собираешься делать, когда окажешься во Франции? Я не думаю, что ты захочешь вернуться сюда в ближайшее время.

— Я...на самом деле не знаю. Я ещё не всё продумал…

— Что ещё нового? — она невозмутимо заставила его нахмуриться.

— Я уже не так плох, как был раньше.

Она усмехнулась, прежде чем удивить его, прислонившись к его плечу.

— Нет... — вздохнула она. — Я полагаю, что нет. Ты не такой...как...Снейп называл тебя так, всегда заставлял меня смеяться над выражением твоего лица тогда...Жаль, что я не могу вспомнить…

— Болван? — он услужливо подсказал.

— Именно он! — радостно воскликнула Дафна, прежде чем вновь стать серьёзной. — 10 очков от Гриффиндора за то, что не ответил раньше, Поттер,— она растягивала слова, хорошо подражая Снейпу.

Он тихо усмехнулся, вспомнив первый год в Хогвартсе, когда всё, что имело значение — это количество набранных очков, а их величайшим достижением было левитациейпёрышка. Время, когда единственной тайной и страхом, которые у него были, были Дурсли.

— Я буду скучать по этому.

Он поднял глаза и с удивлением обнаружил, что её лицо скрыто от посторонних глаз, а колени подтянуты к груди.

— Дафна?

Она посмотрела…он не знал, как это описать. Впервые с тех пор, как он её знал, она выглядела уязвимой.

— Всё это, делать каждый день. Болтаться вокруг Трейси...ты…Это не будет то же самое, как только мы оба покинем это место, верно?

Он грустно улыбнулся, прежде чем наклонился к ней и слегка толкнул ее в плечо.

— Это не так. Но, мне будет грустно, если ты забудешь обо мне.

Она ухмыльнулась в ответ на это.

— Могу я напомнить тебе, Поттер, что это ты забываешь обо всем остальном, когда ты с Флер?

Он вздохнул и раздраженно провёл рукой по своему лицу, главным образом из-за осознания того, что в её словах была доля правды.

— Последние несколько лет в Хогвартсе ты был единственным человеком, которого я когда-либо считала больше, чем другом. Теперь ты — являешься таким и даже больше. Я не хочу потерять такого человека, — тихо сказал Гарри.

Он снова почувствовал её вес на своём плече.

— Просто хочу убедиться. Мне будет немного грустно, если я больше не смогу тебя дразнить, — при этих словах на его губах появилась ухмылка. — Немного? Перестань лгать себе. Ты знаешь, что я тебе нравлюсь.

Она хихикнула и ударила его по руке, мгновенно стерев ухмылку с его лица, которая сменилась обиженным взглядом.

— Ещё на нашем первом курсе, если бы кто-нибудь сказал мне, что я буду сидеть под деревом с Гарри Поттером, образцовым гриффиндорцем, и вести себя с ним по-дружески, я бы прокляла их на следующей неделе.

Его лицо стало еще более угрюмым.

— Ты «играешь»? Ой, — она посмотрела на него раздраженным взглядом, заставив его рассмеяться.

— Ты всегда можешь...ну, ты знаешь...приехать во Францию?

— Я? Что бы я там делала?

— Ты сказала, что тебе нравится астрономия, верно?

Она кивнула.

— Стажировка Флёр закончится к следующему году, и она тоже будет искать что-то в этом роде. По крайней мере, я так думаю.

— Ты думаешь, мы могли бы пойти все вместе? — спросила она, выпрямляясь.

— Ну да, мы только немного поговорили об этом, но даже я должен найти, чем заняться, верно? Это просто идея... — запинаясь, закончил он, слегка нахмурившись, когда понял, что она ухмыляется ему.

— О, Гарри...ты можешь быть очаровательным, даже не осознавая этого.

Её улыбка стала шире, когда он начал ворчать.

— Посмотрим...Не думаю, что отец или мать будут возражать. Мне нравится эта идея. Это было бы было бы здорово снова встретиться с Флёр и иметь тебя рядом для развлечения. Да и Париж недалеко. Много девичьих дел.

На его лице появилось выражение ужаса.

— Нет... нет! У меня и так хватает проблем с Флёр и её друзьями. Забудь, что я сказал! Держись подальше!

В течение следующих нескольких минут любой, кто заглянул бы к ним, мог бы поклясться, что светловолосая девушка, сидевшая там со слезами смеха в глазах, определенно не была Дафной Гринграсс. Как она могла быть такой? Ледяная королева Хогвартса никогда не смеялась.

* * *

Гарри медленно поднялся по ступенькам, чувствуя легкое головокружение, была довольно поздняя ночь, и обычно у него не было сил заниматься чем-либо, кроме как пытаться заснуть или заставлять себя читать что-то, что привлекло его внимание. Но сегодня все было по-другому, это было полнолуние.

Заверив Флер, что с ним все в порядке, и убедив её лечь спать, он покинул Выручай-комнату.

Это было своего рода его святилище. Для него это стало чем-то вроде личной комнаты. Теперь там стояла кровать с балдахином и простыми серыми драпировками, довольно большой стол с двумя удобными стулья (его всё ещё беспокоило, почему в комнате был дополнительный стул, несмотря на то, что Гарри был там один), камин, точно такой же, как в общей комнате Гриффиндора, и примыкающая ванная комната.

В дополнение ко всему этому была также большая книжная полка, на которой лежали книги практически по всем формам магии, древний волшебный фольклор (недавно возникший интерес) и несколько заментых имён волшебников. Последняя категория появилась только на прошлой неделе в качестве дополнения к коллекции, с тех пор как он начал искать так называемую «потерянную» семейную линию. В комнате также был большой шкаф, в котором, казалось, хранился любой предмет, который он хотел взять, всякий раз, когда он его открывал, включая его личные вещи прямо из сундука, который всё ещё находился в общежитии для мальчиков в башне.

Достигнув вершины Астрономической башни, он на мгновение отвлекся, когда его взгляд неохотно переместился на Луну, низкое рычание вырвалось из его горла. Он начал замечать, что с каждым прошедшим полнолунием у него усиливалась тенденция к небольшим отключениям. Ему казалось, что Луна время от времени взывает к нему, и в течение этого короткого окно времени, он чувствовал, как будто что-то в нем шевелилось. И все же это не вызывало беспокойства. В этом не было ничего плохого...пока.

Холодный порыв ветра застал его врасплох, заставив взвизгнуть, прежде чем быстро обернуться. Он мог бы поклясться, что слышал смех...тихий и странно жуткий всего несколько секунд назад. Внимательно прислушавшись несколько мгновений и не услышав ничего, кроме шума ветра и слабого шелеста листьев, он смягчился, прислонился спиной к каменным стенам, прежде чем соскользнуть на пол.

Только через несколько минут он понял, что за ним наблюдают.

Ни студентом, ни кем-либо из живущих, если уж на то пошло. Если бы это было так, он бы уже был на ногах с палочкой, направленной на незваного гостя, с довольно неприятным проклятием на губах. Это было еще кое-что, что он заметил, в ночи полнолуния у него была определенная склонность к...агрессии. В этом случае он никак не мог причинить вред незваному гостю, даже если бы захотел , поэтому он просто сидел там, удивляясь, почему фигура пристально смотрит на него.

Наконец тишина была нарушена.

— Приятно познакомиться.

По её голосу он мог сказать, что она была довольно...удивлена, обнаружив здесь кого-то еще.

Он пожал плечами.

— С удовольствием, мисс...э-э...Миссис...Серая Дама? — он с надеждой замолчал, глядя на жемчужно-белое лицо, которое превратилось в веселое.

— Елена Когтевран.

Он ничего не мог с собой поделать, он уставился на неё, разинув рот.

— Елена Когтевран?

Словно почувствовав его мысли, она сказала:

— Дочь третьего основателя, — тихо добавила она, медленно скользя к нему.

Она оказалась прекрасной, когда подошла ближе. Он никогда раньше не разглядывал её как следует, она всегда ненадолго появлялась в начале семестра, сидела за столом Когтевран, как это было принято у призраков, а затем практически исчезло на оставшуюся часть года, за исключением нескольких редких проблесков.

— Гарри Поттер, — она слегка улыбнулась, с интересом разглядывая его.

— Я знаю, кто ты, — он пожал плечами, прежде чем ответить на ее улыбку.

— Ты страдаешь от довольно уникального состояния, — тихо пробормотала она.

— Я…

— Не волнуйся, я понимаю, почему ты держишь что-то подобное в секрете. Я прошу прощения за вторжение в твою частную жизнь, но я не ожидал, что в это время здесь будет хоть одна душа.

— Спасибо.

Она кивнула и замолчала. Он слегка поежился, чувствуя себя довольно неловко в тишине.

— Э-э… вы часто сюда приходите?

Последовало еще больше молчания, прежде чем он осмыслил то, что сказал, и поморщился. Это действительно звучало как дрянная реплика, несмотря на невинную попытку завязать разговор. Затем Серая Дама сделала то, чего он никак не ожидал. Она рассмеялась. Это было удивительно. В те краткие моменты, когда он видел её за последние несколько лет, она всегда казалась такой… с достоинством, серьезной.

— У меня было бесчисленное множество учеников и учителей, которые подходили ко мне и выпытывали у меня знания, как только узнавали о моём происхождении, но ты первый, кто пытается ухаживать за мной, — сказала она, ее голос был полон веселья.

— Я не это имел в виду… — пробормотал он, пытаясь скрыть свое смущение.

— Я просто дразню тебя, — она придвинулась ближе, так что оказалась прямо рядом с ним, все еще разглядывая его, как будто он был какой-то загадкой. — Итак, почему бы тебе не рассказать мне, что ты здесь делаешь?

Так прошла остальная часть ночи, и он приобрел необычное знакомство.

* * *

Прошло четыре дня с тех пор, как он впервые встретил Елену Когтевран, и с тех пор он взял за правило навещать её в башне каждую ночь. Он обнаружил, что ему нравится проводить долгие ночи в её компании, и ему было очень интересно с ней разговаривать. В конце концов, она была из эпохи основателей школы.

Она также много рассказала ему о самих основателях, в то же время разрушив большинство его представлений. Судя по тому, как она их описала, они не выглядели «богами» той эпохи, как их изображала история. Они ничем не отличались от других человеческих существ.

Для него было небольшим ударом обнаружить, что Годрик Гриффиндор не был таким благородным и рыцарственным, каким его изображали. По ее описанию, он был высокомерным, напыщенным и довольно избалованным. Хотя, он превыше всего ценил храбрость. Иногда до некоторой степени это было глупо.

Он был довольно удивлен, когда она сказала, что между ним и Салазаром Слиттерином было больше, чем несколько сходств. Она даже сказала, что он очень похож на него. Как она его описала, он был спокойным, сдержанным и разделял те же взгляды на знания, что и её мать. Однако, согласно истории, Слизерин ненавидел «чужаков» до такой степени, что не колеблясь избавил бы Хогвартс от них любыми необходимыми средствами по той же причине, по которой он покинул его.

Хельга Пуффендуй оказалась на удивление такой же, какой он её себе представлял, по крайней мере, с точки зрения личности: добродушной женщиной, которая не хотела ничего большего, чем воспитывать молодые умы. Однако, вопреки распространенному мнению, что она была невысокой и довольно полной женщиной, Пуффендуй соперничала с собственной матерью в плане красоты.

Он мог уловить ее горечь, когда она описывала свою мать. Кандида Когтевран была одержима знаниями до такой степени, что забыла о ней, своей собственной дочери. Он не стал настаивать на получении дополнительной информации о ней. Было ясно, что её мать была больной темой для нее.

В свою очередь он рассказал ей о маггловском мире. Она иногда напоминала ему мистера Уизли, её удивление магловскими изобретениями было чем-то особенным, и она была довольно любопытна по отношению к ним. Казалось, даже если она и не признавала этого, она унаследовала жажду знаний от своей матери.

Он слегка нахмурился, вспомнив, что она сказала ему прошлой ночью. Решив уйти на ночь, вместо обычного прощания она сказала ему, чтонетерпением будет ждать, когда она снова увидит его в Хогвартсе, и поблагодарила за то, что он был хорошей компанией. Как будто она не ожидала, что он вернется снова.

— Смотри, куда идешь, Поттер! — раздраженный голос окликнул его, когда он на кого-то налетел.

Не обращая на это внимания, он продолжил свой путь вниз, к Большому залу. Он только что закончил заклинания, и Дафна по какой-то причине умчалась, оставив его позади. Он не обращал особого внимания на свое окружение, рассеянно потирая плечо, его метка почему-то горела, и все же он ничего не мог почувствовать что-то неладное. Затем он чуть не споткнулся, спускаясь по лестнице, когда увидел Римуса, стоящего посреди входа и увлечённого разговором с Дамблдором. Было также несколько студентов, которые слонялись вокруг, с интересом глядя в их сторону.

— Вот ты где, Гарри! — весело позвал Дамблдор, заметив его, когда Римус усмехнулся над его ошеломленным выражением лица.

— Я как раз говорил Римусу, что ты спустишься в любую секунду.

— Профессор? Римус? Что вы здесь делаете?" — спросил он, поудобнее закидывая сумку на плечо и направляясь к ним. "—

— Итак...ты готов идти? — спросил Ремус, слегка усмехнувшись.

— Идти?

— Мне довольно грустно видеть, как ты покидаешь школу, Гарри, но я понимаю, что ты нужен в другом месте, — скахал Дамблдор искренне. — Я надеюсь, тебе понравилось проводить время здесь, в Хогвартсе, знай, что наши двери всегда будут открыты для тебя, если ты захочешь вернуться сюда, в любое время, — закончил старый директор, и в его глазах появился нечестивый огонек.

У него было небольшое подозрение, что старика очень позабавило выражение крайнего замешательства на его лице.

— Хм? Что вы…

Даже ученики вокруг него смотрели на них с озадаченным выражением лица. Он почувствовал, как его метка снова загорелась, хотя это было совсем не больно. Это было почти как…

— ‘Арри?