Руку мне дай... (гет)

Оказалось, что радоваться и веселиться весь день – крайне утомительно.

Хотя с близкими друзьями проводить время очень приятно и весело.

Компания вкусно и сытно пообедала, уничтожила несколько заготовленных заранее десертов, нахваливая хозяек-искусниц в лице Трикс, Петуньи и Лили, а потом несколько часов скрупулезно анализировала и раскладывала на составные новости из Британиия, причем окончательно смерть Лорда подтвердил и Люциус, от которого доставила письмо неугомонная Трикс, не поленившаяся ради этого аппарировать в Англию и обратно.

Было забавно смотреть на удивленное, а потом по-детски обиженное лицо Лили, когда она увидела якобы помершего Регулуса. Сириус в свое время отозвался о пропаже и вероятной смерти младшего брата весьма пренебрежительно и спокойно, без малейшего сожаления, хотя Лили такое отношение сильно покоробило: она вдруг представила, что на месте Регулуса оказалась бы Петунья… Неужели Сириус до такой степени не любил брата, ведь родной же человек все-таки, к тому же, в школе младший Блэк казался совершенно тихим и безобидным и вовсе не тянул на жуткий статус Темного злого мага.

Но то, что целых два года Северус и сестра держали в тайне то, что Рег жив и здоров, и живет совсем рядом, вызывало закономерную досаду и раздражение. Неужели так и продолжают считать ее никчемной и ненадежной пустышкой, раз не удосужились посвятить ее в эту страшную тайну? А эта жена Регулуса… как она всегда смотрела на Лили… Свысока и отстраненно, как будто считала, что бледнолицая вообще ни на что не годится, не то что хранить такие великие секреты!

Из-за этого и радость от того, что война в Британии наконец-то закончилась и они с Гарри теперь в полной безопасности, была немного испорчена, хотя Лили и старалась держать себя в руках и приветливо общаться с гостями. Регулус лишь улыбнулся ей, тут же отойдя к Петунье, обнимая и целуя ту в щеку, Найра тоже не уделила никакого внимания, кроме легкого кивка, хотя их ребенок, Коннор, тут же увлек маленького Гарри в игру с принесенными с собой фигурками животных. Впрочем, какое ей дело до Регулуса и его беспардонной жены? Они в школе вообще не общались, так что… Лили немного помаялась обидой и выбросила эту парочку из головы. Не хотят – и не надо.

Разошлись дорогие гости за полночь, лишь слегка подуспокоившись и придя в благостное состояние. Все-таки смерть Темного Лорда была не рядовым событием для американских граждан, которые и сами постоянно развязывали в разных уголках планеты военные конфликты. И разницы тут не было – маглы или маги гибли в сражениях. Марчбенкс вообще пришлось провожать Вейеру – старушка на радостях перепила сливочного ликеру, празднуя окончание смутных времен.

Петунья упала в постель буквально без сил. Приемы, рауты, вечеринки и прочие публичные собрания выматывали посильнее работы в доме, саду или мастерской. Помимо физических сил тратилось слишком много нервной энергии, и накапливалась сильная эмоциональная усталость. Впрочем, сегодняшний день принес огромное удовлетворение – до мирной спокойной жизни осталось совсем чуть-чуть…

Снейп, вернувшийся из ванной с мокрыми волосами, прилег рядом с женой и, обняв, притянул к себе.

— Устала? – шепнул он, щекоча дыханием маленькое ухо.

— Еще как. Только расслабляться нам с тобой пока рано, — улыбнулась Петунья, убирая с лица Северуса длинные влажные пряди. – Ты разучился пользоваться Высушивающими чарами? – пошутила она.

— Нет, просто от них я становлюсь похожим на черный одуванчик, — пояснил Снейп. – Ты же сама надо мной потом хохочешь.

— Ты прав. Мне больше нравится, когда ты такой, не пушистый, — улыбнулась Пет.

— Вообще-то, я тоже почему-то подумал, что со смертью Лорда наши основные проблемы и головная боль никуда не делись, — ухмыльнулся Снейп. – Но я знаю, что у тебя всегда есть решение и не одно, потому что ты все очень скрупулезно обдумываешь и находишь несколько оптимальных вариантов. Так что я внимательно слушаю!

— Ох… думать-то я думаю всегда, да только тут ситуация очень непростая, — Пет погладила мужа по щеке.

— Почему? – удивился Снейп, крепче прижимая жену к себе. – Я жутко соскучился… — не в тему прошептал он.

— Я тоже. А непростая потому, что раньше Лили вела себя благоразумно и пристойно именно из-за того, что осознавала опасность, нависшую над Гарри и частично над ней. И вот теперь, когда все позади, она расслабится и в ее голову тут же полезут всякие нехорошие мысли вроде того, почему у окружающих меня людей все хорошо, а я с ребенком, одна и несчастна.

— Ну а что мы должны сделать? Пусть найдет себе парня, вот и будет не одна, — пожал плечами Снейп. – Поттера я беру на себя – самолично притащу его сюда и заставлю дать развод.

— Сев, я прекрасно знаю свою сестру, и просто парень ее не устроит. Я ведь тебе говорила, что она всегда пыталась превзойти меня во всем, так это и материальной части касается, — фыркнула Петунья.

— Тогда пусть найдет себе богатого жениха, — улыбнулся Северус. – Она же красивая, яркая, необычная, в ваших кругах это вроде ценится.

— Cмешной ты, Сев, и наивный. Наши богатые круги – это те же самые ваши чистокровные. Они к бедному и среднему классу точно так же относятся – презрительно и брезгливо. И с одной красотой там делать нечего. То есть, Лили там будет в таком же вассальном рабстве, как и у Поттера. И что, менять одного богатого придурка на другого? Не замечал разве, каковые некоторые мои клиенты? Никакие, глупые, откровенно циничные, но… зато богатейшие люди. Таким все простительно и они считают себя выше других лишь потому, что имеют огромные счета в банках, кучу вилл и особняков и по десятку яхт.

Не думаю, что Лилс будет счастлива с таким вот денежным мешком, который станет считать ее приятным приобретением. Поттера-то она все-таки хоть немного да любила, я надеюсь. К тому же, ребенку лучше расти с родным отцом, а не с отчимом, мало ли какой муж попадется Лили. Не все могут принять чужого ребенка как своего.

— Мордред… ты права. Это ведь тебе приходится общаться с этими снобами, — почесал макушку Снейп. – У нас в Академии вроде таких кичливых высокомерных особей нет, хотя многие ученые тоже вполне обеспеченные. Но моим знакомым Лили не интересна, им с ней говорить не о чем, — смутился он. – Мне казалось, она неравнодушна к Диего, но… он уже нашел себе любимую, как и хотел, из своего народа. А за Мартинеса его девушка нашу Лили просто на клочья разорвет.

— Ты что, я даже и не думала о том, чтобы знакомить ее с нашими знакомыми и друзьями с целью пристроить замуж! Не хочу потом переживать или краснеть, если она вздумает выкинуть что-нибудь. А Лили вполне может, я в этом не сомневаюсь. Понять-то она многое поняла и теперь не считает нас с тобой своими врагами, но все-таки многие прежние замашки у нее остались – ангелочком ей становиться поздно. Да и характер у нее буйный, сам же говорил, гриффиндорцы сначала наделают дел, потом думают, как все исправить.

— М-да… ты права. Но тогда остается одно – помирить ее с Поттером?

— Ага. Это самый лучший вариант. Они друг друга стоят и, кстати говоря, подходят друг другу идеально.

— И как мы это сделаем?

— Да на самом деле, это элементарно. Вот смотри, — Петунья уселась по-турецки. – Во-первых, затащить сюда Поттера проще простого. У него, по твоим рассказам, болезненная фиксация на тебе, как основном сопернике, хотя с чего бы это... Мальчик явно страдает комплексом неполноценности, раз ревновал Лилс так неистово к тебе прошлому. Значит, услышав, что Лили сейчас рядом с тобой, он тут же взревет, как разъяренный бык и ринется без оглядки в любое место, куда его поманят.

Во-вторых, он, судя по всему, что я видела и слышала, болезненно самолюбив и поэтому стремится быть впереди планеты всей. Более слабых надо унизить и обидеть и таким образом самоутвердиться в собственных глазах, более красивых и успешных – подружить с собой любимым, потому что не переплюнуть, а остальных – просто присоединить к своей свите. И его ближайшее окружение — яркий тому пример. У него в школе неплохо получалось за счет нескольких факторов: богатый, чистокровный, отличник, хорошо играет в квиддич, компанейский парень с теми, кто ему выгоден. Все в точности, как у маглов.

Если он, прибыв сюда, увидит, что ты общаешься с Лили как раньше, но уже не тот унылый Нюниус, которого он знал в школе, а успешный, обеспеченный и известный человек, поверь, он из кожи вывернется, но постарается и тут тебя обскакать. И естественно, сделает все, что вернуть Лили любыми способами.

— Вот, ты сама сказала – любыми, — ухватился Снейп. – Он и так уже наделал дел такими… способами! Думаешь, твоя сестра не даст ему от ворот поворот, даже если он купит особняк в три раза больше нашего и облицует его золотыми плитами? Я тоже Лилс неплохо знаю, и знаю, что если он будет настаивать, то ничего не добьется. Она терпеть не может, когда на нее давят и требуют. Помню, как она на меня вызверилась, когда я пытался ей запретить общаться с Поттером, — Снейп усмехнулся. – Так вот, Поттеру придется стать покорной овечкой, белой и пушистой, дабы Лили позволила ему хотя бы взглянуть на сына.

— А кто сказал, что мы пустим дело на самотек? – удивилась Пет. – Прежде, чем он начнет снова завоевывать Лили, мы с ним поговорим. Убедительно так. Тем более, аргументов у нас полным-полно. И да, самое главное условие – развод. Как высшая степень доверия и любви к конкретному человеку. А потом пусть начинает ухаживать, как положено: с букетами дорогих орхидей, с пятиэтажными особняками и породистыми пони для Гарри. Деньги-то у него есть? Или придется одалживать?

Северус внимательно посмотрел на жену. Петунья была спокойна и невозмутима, но он прекрасно знал, что Поттеру, если он рискнет появиться здесь, деваться будет некуда: аргументы у Пет всегда были не то, что железными, они были стальными, титановыми, вольфрамовыми! В этом он имел счастье убедить лично сам. Значит, и упертого Джеймса она раскатает в тонкую лепешку.

Это обещало быть забавным. Тем более, что Пет поспорила с ним на поездку на Бали, что дом Поттер и правда купит намного больше и дороже, чем их нынешний. Да просто потому, чтобы Лили было бы в таком комфортно и она чувствовала бы себя уверенно. Вот такое вот меряние счетами, домами, яхта… то есть, гоночными метлами. Еще хорошо, что не чем-то более личным, анатомическим.

* * *

Джеймс тоскливо бродил по родительскому особняку, изображая неупокоенное, снедаемое печалью привидение.

Прошла уже неделя после того, как Лонгботтомы триумфально расправились с Темным Лордом, праздники отгремели, фейерверки больше никто не запускал, пугая маглов, радость избавления стала привычной и население магической Британии занялось повседневными делами.

Орден тоже отправили в бессрочный отпуск. Теперь не надо было сражаться с обнаглевшими Пожирателями, да и тех не осталось – это снова были респектабельные уважаемые чистокровные граждане, ну за исключением десятка особо неосторожных, которых быстренько осудили и запрятали в Азкабан пожизненно. Приговаривать к Поцелую дементора почему-то не осмелились – слишком велик был риск, что родственники и друзья вполне способны отомстить, поэтому даже Дамблдор не стал настаивать на этом. А может, у старика было и что-то иное на уме – кто знает… Директор и руководитель Ордена Феникса не особо распространялся, просто объявил на последнем собрании, что выносит всем огромную благодарность в деле борьбы со злом и распустил всех по домам.

Радоваться победе оказалось почти некому: основной состав пал в боях с врагом. Осталось лишь немного молодежи вроде Джеймса и Лонгботтомов, старик Аберфорт – брат Дамблдора, Арабелла Фигг — сквиб, невесть каким образом затесавшаяся в Орден да шизофреничный и шумный Аластор Грюм. Даже Петтигрю и тот давно уже смылся из сомнительной, на его крысиный взгляд, организации, в которой перспектив лично для себя не видел.

Люпин стал предателем, а Сириус… Так вот и остался Джеймс к концу войны совершенно один – без родителей, без друзей и без… семьи. И что делать дальше – никак не мог сообразить.

Поначалу он все-таки обратился к Дамблдору за советом – как ему отыскать Лили. Мудрый старец подумал минут пять, оценивающе поглядывая на него, потом сказал, что возможно, теперь, когда война закончилась, Лили сама свяжется с ним. Ведь опасности для ребенка нет, так почему бы не вернуться к мужу и на родину?

Только вот Джеймс все чаще задумывался о том, что его хитрость с браком все же раскрылась. Ничем иным он молчание жены объяснить не мог, да и присланный в последнем, отнюдь неласковом письме череп с костями почему-то наводил на негативные мысли…

Теперь Поттер как замшелый старый домовик часами просиживал в комнате с родовым гобеленом и пялился на маленькую зеленую веточку с двумя листочками – своего сына. Было так тоскливо и одиноко, что хотелось выть и биться лохматой башкой о стенку. Пару раз так и сделал, правда, помогло не очень. А еще обидело, что назвали сына без его участия, а он ведь хотел именовать ребенка в честь своего отца!

Родительский дом, который он так любил и оберегал от посягательств своей чересчур инициативной маглорожденной жены давил, хотелось уйти и не возвращаться в тягостную пустоту комнат и молчание древних стен. Отчасти он мог сейчас понять яростное нежелание Сириуса жить с матерью, да только вот поздно спохватился. Как-то он даже в порыве злости содрал с окон в гостиной пыльные фиолетовые шторы, да так и не повесил их обратно и они неопрятной кучей валялись под подоконником. А в ярком солнечном свете стали хорошо видны слишком темные обои, пыльная старинная мебель, местами изъеденная жучком, и жуткие равнодушные стеклянные глаза оленьих, волчьих и медвежьих голов, которые в немалом количестве висели на стенах.

Поттер посидел немного перед гобеленом, потом, шаркая ногами, как старик, поплелся на кухню – перекусить. Позавчера он заказал еды в «Дырявом котле», надо было доесть, пока не испортилось. Готовили у Тома не ахти, но какая разница? Главное, что есть можно…

Джеймс поставил тарелку со слегка прокисшим гуляшом на грязный стол. Орденцы собираться-то у него собирались, чай пили, жевали булочки и сэндвичи, а убираться после приходилось ему. Да он никогда дома такого не делал – еще чего, Бытовые чары учить. Это женское дело вообще-то. Ну, в принципе, поэтому и еда испортилась – надо было все же наложить на нее Охлаждающие чары, а так…

Поттер пожал плечами и уселся за стол и нехотя взял вилку.

Кто-то едва слышно хихикнул.

— У меня уже галлюцинации от того, что я дома сижу целыми днями, — успокоил себя хозяин Поттер-мэнора, озираясь по сторонам. На самом деле родительский дом на мэнор, конечно, не тянул. Поттеры всегда были просто зажиточными коренными бриттами, это вон таким, как Малфои, захваченные лены направо и налево выдавали… — Надо в Косой переулок смотаться, прогуляться, проветриться.

Раздался более чем хорошо слышный хмык и опять ехидный смех.

— Кто тут? – разозлился Поттер. – Пивз, ты? Тебя что, из Хогвартса выкурили? Жить негде, что ли? Убирайся отсюда!

Невидимый хохотун негодующе фыркнул и на голову Джеймсу свалился конверт.

Поттер суматошно взмахнул руками от неожиданности и брякнулся на каменный пол. Письмо спланировало рядом. Поттер опасливо покосился на него.

Во время войны такие вот письма-ловушки приходили почти каждому британцу. Начинка была самой разной – от неприятных проклятий, до банального и крайне популярного гноя бубонтюбберов. Ну а что, война же, кто там будет разбираться, а так можно старые счеты с недругами и врагами свести и свалить на тех же Пожирателей. Поэтому стало привычкой проверять всю корреспонденцию на заклятья.

Вот и сейчас Джеймс принялся тыкать палочкой в письмо и накладывать обезвреживающие чары. Однако элегантный длинный конверт ни на что не реагировал и смирно лежал на полу, не собираясь взрываться и окатывать адресата зловонной жижей.

В конце концов, Поттер плюнул и открыл письмо.

«Слушай, Джеймс Поттер, если ты не робкого десятка и хочешь увидеть жену и сына, сегодня, ровно в шесть часов по местному времени, возьми в руки присланный ключ и окажешься рядом с ними. Все подробности узнаешь по прибытии. В общем, теперь все зависит от тебя, так что решайся».

Подписи не было. Поттер скептически повертел в руках выпавший из конверта обычный магловский ключ от входной двери. И что это – портал? И при чем тут «не робкого десятка»? Это что, намек на то, что он может струсить?

Он внимательно перечитал послание несколько раз. Странно, но почерк какой-то знакомый… а вот чей… эта характерная, резкая буква «s»… где же он такую видел-то?

Ничего не припомнив, бывший Мародер решил дожидаться вечера.

Он не трус и ему терять нечего – а так хоть какая-то возможность что-то выяснить.