Слегка о низлах, или Все огни - огонь (джен)

Вы озадачились названием? Ничего, Гарри Поттер тоже.

Видимо, придется объяснять, когда Гарри уже вляпается в историю, абсолютно ничего в ней не понимая.

А всё потому, что он совершенно не обращал внимание на низлологию, не читал магловские книги и вообще, по мнению профессора Снейпа, знал только то, что он знаменитый Гарри Поттер, а этого знания в жизни абсолютно недостаточно.

Вы спросите, почему Гарри Поттер не изучал низлов? Потому, что он не любил кошек.

Видите ли, низлы — это кошки. Кто-то их любит, а кто-то, как Гарри Поттер, считает, что от них одни неприятности.

Трудно сказать, почему Гарри так думал, потому что кошки не загоняли его на дерево, не кусали и не облаивали, но тем не менее, Гарри кошек не любил.

Между прочим, в одном сказочном королевстве по имени Талиг жители считали, что кошки — всемогущие волшебные существа и слуги самого дьявола, который в их стране звался, разумеется, Повелителем кошек.

Гарри согласился бы с этими жителями, но про Талиг он тоже ничего не знал.

Талигойцы уверяли, что кошки почти бессмертны, несказанно умны и наделены черной магией. Обычным делом было услышать присказку талигойцев: «А, к кошкам всё!», «Кошки знает что!» — и талигойцы были уверены, что да, знают. Еще как знают.

Если бы их услышал современный магзоолог, он бы определил, что в МагБритании такие кошки зовутся низлами.

А при чем здесь огонь, спросил бы Гарри Поттер?

Или не спросил, поскольку рядом могла быть всезнающая мисс Гермиона Грейнджер, которая с восторгом взялась бы отвечать на этот вопрос. Небольшим сжатым ответом, примерно на полтора часа лекции: о жизни, творчестве и философии великого магловского писателя Хулио Кортасара, особенно включая тему времени и параллельных вселенных.

Мисс Грейнджер глубоко уважала профессора Снейпа и его мнение о необразованности Гарри Поттера, и также как профессор, применяла самые силовые методы, чтобы ситуацию исправить. Она всучила Гарри сборник Борхеса, Кортасара и Маркеса и даже потребовала, чтобы Гарри его прочитал.

И даже готова была объяснять, как надо понимать каждую страницу.

Вот на словах, что у Кортасара все времена и миры суть одно время и один мир, где при кажущемся разнообразии происходит одно и то же событие, и поэтому все костры, все огни, зажженные в течение тысяч лет, суть один костер и один огонь, Гарри книгу и бросил.

Гермиона страшно обиделась, а Гарри заявил, что это абракадабра и огонь здесь ни при чем.

И верно — огонь в нашей истории ни при чем. Дело будет в кошке.

* * *

В кошке по имени Живоглот.

Итак, в тот момент славным июньским вечером, когда Гарри, Рон с Коростой и Гермиона сидели на закорках хижины Хагрида и наблюдали казнь Клювокрыла… в тот самый момент и появилась кошка.

Пока Гермиона рыдала «Как они посмели», пока Гарри стискивал зубы, а Короста дергалась в руках Рона, из темноты выскочила кошка и чуть не цапнула крысу.

Короста вывернулась из ладони Рона и понеслась в темноту. Живоглот преследовал ее по пятам.

— Держи! — взревел Рон, и троица кинулась в погоню.

Кошка гнала крысу к подозрительному дереву, в корнях которого была подозрительная дыра. Туда оба и собирались прыгнуть.

Если бы здесь были славные талигойцы, они бы остерегли Золотое Трио. Никто в Талиге не прыгнул бы в дыру, или в нору, или еще куда вслед за кошкой, поскольку кошки в Талиге прыгали к одной цели — к неприятностям.

Увы, наши герои этого не знали…

Тем более, что в корнях дерева ждал сомнительного вида черный пес, который цапнул Рона за ногу и уволок в дыру, и это решило всё дело.

— Рон, держись! Мы идем! — крикнула Гермиона.

Ухмыляющийся кот нажал лапой на сучок, первым сиганул в открывшуюся бездну, а герои за ним.

И началось…

Гарри катился вслед за Живоглотом по темному тоннелю.

К счастью, в конце тоннеля был свет, и их быстро выкинуло туда на нечто твердое…

Как определил Гарри, на пол.

На каменный пол.

В Хогвартсе?

Гарри осмотрелся: на большую картину в раме, из которой они с котом выпали, на стены залы, завешенные гобеленами, на окна без стекол… Эта комната в Хогвартсе была ему незнакома.

В отличие от Живоглота, который умывался с самым довольным видом.

На кошачьей морде было написано: видишь, как я правильно тебя притащил?

Гарри этого не видел. Он также не видел никаких следов Гермионы, Рона, Коросты или черного пса, и это ему совсем не нравилось.

Гермиона прыгнула вслед за ним, куда она могла пропасть?!

Гарри очень хотел бы знать, куда и зачем его притащили и как это поможет Рону спастись от собаки, но Живоглот отвечать не собирался.

Возможно, вместо него ответит другой обитатель комнаты?

За резным бюро под большим парадным портретом сидел молодой человек в старинном камзоле и подписывал гусиным пером какие-то бумаги.

В том, что к нему из пейзажа в золотой раме вывалились визитеры, он не нашел ничего странного. Он просто потер лоб, вздохнул и занялся своим делом, упорно игнорируя незваных гостей. Может, он надеялся, что они растают сами собой?

Живоглот громко и обиженно мяукнул.

— И почему мне всё время снятся кошмары, — сказал юноша, даже не повернув головы.

Гарри почувствовал к нему симпатию.

— Мне тоже снятся, — сказал Гарри, — но я не кошмар.

— Ты Зеленоглазый, — меланхолично определил юноша и вяло прибавил: — Изыди, закатная тварь.

«И почему все прицепились к моим глазам?!» — подумал несчастный Гарри. Он не мог не оценить, что юноша точно определил время суток, откуда Гарри к нему доставили, но в остальном тон ему не понравился.

— Я не тварь, — сказал Гарри. — Я Гарри Поттер.

— Ричард, герцог Окделл, — представился парень, оказавшийся герцогом.

Причем имя Гарри Поттера ему абсолютно ничего не говорило.

Живоглот довольно муркнул, словно говоря: «Вот видишь, я доставил тебя в хорошие руки» — и… растаял в воздухе.

— Проклятые кошки… Отродья дьявола, — сказал юный герцог Ричард, и Гарри согласился с ним от всей души.

Гарри потрогал картину, из которой он вышел, и наткнулся на прочный холст. Возможный путь назад был закрыт, и Гарри снова обозвал Живоглота чертовой кошкой.

Зато теперь он подробно рассмотрел маленький портрет рядом с роковой картиной — портрет того самого молодого герцога, и нашел его удачным.

— Это не я, — меланхолично поправил владелец, — это мой отец. Все говорят, что мы на одно лицо.

Гарри обратился в слух.

— Мой отец, — громче повторил юный герцог, — был самым храбрым, самым блестящим, самым благородным дворянином Талига, но его предательски убили. Он боролся против диктата подлого тирана, он стал одним из Людей Чести и поднял вместе с ними восстание. И его убили. Но теперь я отомщу за его смерть.

— У меня тоже убили папу и маму, — сказал Гарри.

— Значит, ты должен найти и отомстить всем проклятым убийцам, — твердо заключил герцог. — У меня получилось. Мы, Люди Чести, собрались и прогнали тирана, а его место вернули по справедливости лучшему из королей, Альдо Ракану. Все предатели, все пособники тирана сидят в тюрьме и будут сидеть вечно. А я готовлю суд над самым подлым из них, и его уже ждет смертный приговор!

Усталый Гарри подумал, что вершитель справедливости уж слишком громко кричит. Видимо, он тоже устал и перевозбудился.

— Ты готовишь суд? — спросил Гарри. — Ты судья?

— Один из, — гордо признал Ричард. — Я имею право. Но ты не прав, считая меня судьей, я гражданский комендант этого города. Отвечаю за закон и порядок. Я всю жизнь хотел бороться со злом, защищать людей от негодяев и бандитов, и моя мечта сбылась.

— Я тоже хочу быть аврором, — сказал Гарри.

— Аврора, заря! Да! — крикнул Ричард, и глаза его заблестели. — Бороться с Мраком! Да настанет Рассвет! Он настанет, Гарри Поттер, и наши мечты сбудутся. Если я, Гарри Поттер, пережил годы лишений и оскорблений, издевательств и придирок за то, что я сын того самого Окделла, которого можно держать в голоде и холоде, оскорблять его родителей, называть его неряхой и тупицей... Если я пережил то, сколько раз меня пытались убить... Но я выжил и победил!

— Со мной было то же самое, — сказал Гарри, — я тебя понимаю.

— Голова болит, — сказал герцог-победитель и схватился за виски.

Гарри стало жаль его. Но всё-таки его ждали дела, и Гарри начал:

— У меня картина закрылась, и я не могу назад попасть.

— Эх, если бы здесь был эр Август… — опечалился Ричард. — Эр Август бы посоветовал. Эр Август — самый мудрый и справедливый человек в королевстве. Он всегда советовал мне. Сейчас он очень стар и удалился от придворной жизни, оставил себе только одну должность при короле… А ведь ему не раз предлагали большие должности, но он всегда отказывался. Эр Август — самый скромный человек в королевстве. И у него столько врагов. Представь себе, Гарри: много лет подряд, когда власть в нашей бедной стране захватил змей-кардинал и его соратники, эр Август оставался при короле и один противостоял этой напасти. Несмотря ни на что, он всегда продолжал заботиться о Талиге!

Гарри с возрастающим энтузиазмом слушал про эра Августа. Он не знал этого эра, но уже ему доверял.

— Эр Август нашел бы решение, — подтвердил Ричард, — если бы не… Леворукий и все его кошки! Мы боремся, чтобы пришел Рассвет, но еще так много надо сделать! Когда король Альдо воссел на трон, всех царедворцев бывшего тирана бросили в Багерлее, и эра Августа тоже. Я был против. Я так просил пересмотреть это решение… Я завтра снова пойду к королю…

Гарри понял, что Багерлее — это местный Азкабан, и задумался. Ничего, все проблемы решабельны.

— Эра Августа — в Багерлее… В одну компанию с негодяем Алвой! — горько бросил Ричард.

Гарри подумал, что сейчас его ждет подробное описание пороков негодяя Алвы, и делать нечего, поскольку Ричард рвался излить ему душу о наболевшем… Бедный Ричард, коли больше излить душу ему некому.

И тут Гарри вдруг озарило, что за всё время изливания ни один портрет в зале не пошевелился! Получается, что они были магловскими?

Ни один доспех не дернулся, ни одного заклинания Ричард не произнес.

А главное: ни у Ричарда, ни у портретов не было волшебных палочек.

А вот это уже было проблемой.

— Скажи, пожалуйста, — осторожно начал Гарри, — а эр Август волшебник?

Ричард вскочил как подброшенный.

Следующие десять минут Гарри слушал яростную обвинительную речь о проклятых колдунах и ведьмах, слугах Леворукого, таких вроде негодяя Алвы; их ждет адское пламя Заката и вечные муки после смерти за их великие прегрешения.

Ричард так гневно защищал белоснежные одежды праведности эра Августа, не запятнанные никакими темными делами, а тем более проклятым колдовством, что Гарри обуяла тоска.

Ни Ричард, ни его эр Август не были волшебниками, а чертова картина не желала открываться!

Тем временем Окделл переключился на вторую любимую тему: о негодном Алве.

Трижды повторив для верности ужасные обвинения: «любимец Леворукого», «балуется с темной магией», «знает зелья и яды», «никакие яды его не берут», — Окделл перешел к сути.

А Гарри навострил уши, чтобы узнать побольше о единственном известном ему в этом мире волшебнике.

— Рокэ Алва — настоящий негодяй, — говорил Ричард. — Главный враг моего отца и виновник его смерти.

Он всегда ненавидел моего отца и меня за это! Как он издевался надо мной! "Окделлы, конечно, упрямы и глупы, но вы, юноша, заткнули за пояс даже своего отца"!

Я всегда знал, что убью его, и вот теперь я готовлю ему смертный приговор… Не думай, Гарри Поттер, что суд может оправдать его: король Альдо меня заверил, что этот суд — одна формальность, смертный приговор предрешен. Он заслужил.

Он великий грешник, Черный Ворон Рокэ!

Когда власть в Талиге захватил этот змей, кардинал Дорак, Алва стал его любимым помощником. Он творил по приказу Дорака столько зла... На его руках столько крови… Это Дорак хотел убить меня... Я ненавижу Рокэ Алву больше всех в Талиге, — мстительно добавил Ричард, — и я счастлив, что теперь он расплатится.

— А как ты выжил? — спросил Гарри.

Герцог Ричард опять схватился за виски.

— Если ты не хочешь говорить, не надо, — поспешно вставил Гарри.

— Рокэ Алва четыре раза спасал мне жизнь, — процедил Окделл.

Гарри не знал, что сказать.

— Дорак хотел убить меня, а Алва служил Дораку, но он зачем-то против воли Дорака взял меня в свои оруженосцы, под свою защиту… И даже обучал меня военному искусству…

Мы с эром Августом голову ломали, почему он это сделал. Он же всегда презирал меня, не скрывал, что считает первым тупицей Талига. Он так издевался… от одного его слова я чувствовал себя ничтожеством. Он вообще любил издеваться над людьми.

Но эр Август его разгадал: Алва вел двойную игру. Он делал вид, что оберегает меня, чтобы потом предать и сдать Дораку.

— Он учил тебя тоже понарошку? — спросил Гарри.

— По-настоящему. Мне очень повезло, — безрадостно признался Окделл, — маршал Рокэ Алва — лучший полководец Талига. Равных ему в военном деле нет. И в дуэлях, он на моих глазах один победил семерых… На самом деле, это я их вызвал, но он дрался вместо меня. Я тоже однажды напал на него, а он… не стал драться. А потом я пытался убить его, и я думал, он тоже меня убьет… А он приказал меня не трогать и просто вышвырнул из дома…

Гарри подумал, что у него тоже начинает болеть голова.

— Зато теперь он получит смертный приговор, и всё кончится, — прошептал Окделл. — Он сам виноват. Король Альдо хотел быть справедливым, но Рокэ Алва так его оскорбляет… каждый раз, как видит... как он один умеет, прямо в лицо смеется над ним… Король выходит из себя, а оскорбление величества — тоже смертный приговор.

— По-моему, ваш король ведет себя несправедливо, — не выдержал Гарри.

— Наш король… Мой король Альдо из благороднейшего и древнейшего рода Раканов — самый честный, справедливый и благородный дворянин на свете! — отчеканил Окделл и, подняв канделябр, осветил висящий над ним парадный портрет.

Белокурый красавец с короной на голове, в подчеркнуто белых одеждах наконец-то был явлен близорукому Гарри во всех подробностях. И сердце Гарри упало, потому что никакой белокурый парик, никакие белые одежды (а то, что они белые, только убеждало мальчика в своей правоте) не обманули его. Это ненавистное лицо он узнал бы в любом виде.

— СИРИУС БЛЭК! — вскричал Гарри. — ЭТО ОН ПРЕДАЛ МОИХ ПАПУ И МАМУ! ОН СБЕЖАЛ ИЗ АЗКАБАНА, ТАК ВОТ ГДЕ ОН ПРЯЧЕТСЯ!

Очень зря. Герцог Окделл при оскорблении любимого государя «вышел из себя» ничуть не хуже своего сюзерена.

— Да как ты смеешь?! — закричал он и схватился за шпагу.

Гарри подергал картину — без толку. И тогда ему сразу всё надоело.

— Экспеллиармус! — и шпага вылетела из рук неуравновешенного талигойца за мгновение до того, как упереться в шею Гарри. С дуэлями у юного Ричарда и вправду было туго. Приложив для верности противника Ступефаем, Гарри выбежал из залы. Нащупал в кармане мантию-невидимку: больше с аборигенами общаться не хотелось.

Зато хотелось беспроблемно выйти из замка и навестить вышеупомянутую Багерлее — кто бы тут отвез? Может, если подежурить на площади, туда отправится какая-нибудь карета? Такая, где можно удобно проехаться на крыше или на запятках...

И Гарри снова повезло.

… О том, что направление Гарри выбрал правильно, он понял даже до того, как возница крикнул своему пассажиру: «Прибыли, Багерлее».

На одном из окон верхних камер сидела Миссис Норрис.

— А, кошка! — выругался возница, пассажир промолчал, и больше они к кошке не возвращались. Гарри — наоборот.

Миссис Норрис посмотрела на него — как обычно, никакая мантия-невидимка ей не мешала — и улыбнулась. Выглядело это устрашающе.

Пока Гарри запоминал нужное окно, кошка, как и подлый Живоглот, начала таять… Причем, продолжая улыбаться.

Ее тельце уже исчезло, а улыбка продолжала витать в воздухе, паря над Гарри.

— Чертовы кошки! — сказал он, превратил ближайший прут в метлу и с шумом влетел в нужное окно.

— Что это, последний приказ новой власти — входить не в дверь, а через окно? — задумчиво спросили в камере. — В любом случае, добрый вечер, юноша.

Бархатный ехидный голос. Гарри не знал, куда привела его кошка, к эру Августу или Рокэ Алве, но ни минуты не сомневался. Перед ним был маршал Алва и никто другой.

И снова Гарри ждало потрясение, хотя после белого Блэка он считал, что привыкнет к чему угодно. Блэк был белым, а Рокэ Алва — болезненно, подчеркнуто чистоплотным. Казалось, что свои длинные черные локоны герцог Алва моет каждый день, а также укладывает и умащивает благовониями.

И неудивительно, что герцог так заботился о своей внешности: он был ослепительно красив. Так незабываемо, изумительно красив, как далекий хогвартский профессор Снейп — уродлив. «Всё в этом мире не по-людски», — подумал Гарри.

— Меня зовут ... — начал он, но Рокэ прервал его взмахом руки:

— А, вас всегда как-нибудь зовут: Том, Дик или Гарри.

— Гарри, — сказал Гарри.

— Юноша, — вкрадчиво заметил Алва, — вы не замечаете, как вы неуместны здесь? Отправляйтесь домой спать, поужинайте, сделайте уроки — и не суйтесь больше не в свои дела, а то прибудете сюда же сквозь дверь, под конвоем и с песней.

— Я и хочу вернуться домой, но не знаю как! — крикнул Гарри. — Меня кошки притащили сюда, а как обратно, не сказали!

Демонический Рокэ расхохотался.

— Кошки, юноша? — переспросил он. — Хотите кошек, будут вам кошки! — и свистнул.

— Ну почему меня никто не слушает?! — хотел возмутиться Гарри, но…

… Рокэ снова свистнул, и к ногам Гарри шмякнулась Миссис Норрис. Гарри автоматически взял ее, и его словно крюком дернуло вверх где-то из области живота.

Его руки приклеились к кошке, а Миссис Норрис, как своеобразный феникс, уже несла его вверх из тюрьмы, как из колодца. Страшно быстро, и в глазах всё смешалось: они в тюрьме, или летят вверх по какому-то тоннелю?

Внизу хохотал герцог Алва.

— Минус двадцать баллов с Гриффиндора, Поттер, за незаконное проникновение на режимный объект! — сказал ли это Алва, или Гарри померещилось?..

Секундой спустя его выбросило из тоннеля к корням Гремучей Ивы.

Гермиона летела вниз по тоннелю вслед за Живоглотом.

Было темно, но шерсть кота сияла, как ярко-рыжий маяк, указующий путь; этот маяк приближался к свету в конце тоннеля и наконец пропал в светлом проеме.

Гермиону вышвырнуло на вечернюю траву.

Она посидела там; кажется, она вылезла из дупла, а дупло было в дереве, а дерево — на опушке леса; опушка выходила на замок, окруженный крепостной стеной, и над ним кружили метлы с ведьмами.

Замок был не Хогвартс, но место казалось знакомым.

Гермиона подождала Гарри, он не появлялся. Зато Живоглот громко мяукнул — ему тут же ответили кошки, сидящие у каждой ведьмы на ее метле, — и потрусил к замку.

«Откуда я всё это знаю? — подумала отличница. — Где я это уже видела? Неужели — ? Не может быть…»

Живоглот вскарабкался ей на плечо, и Гермиона, вспомнив хорошее заклинание Кенгуриного Прыжка, перенеслась через стену.

Правда, она протаранила три ближайшие метлы и рухнула вместе с ними на замковый двор, а черный кот с первой метлы врезал по морде полосатому коту со второй, а черному врезал Живоглот, а полосатый порвал юбку ведьме с третьей метлы, но это были мелкие неприятности. Мы приземлились, и здесь жили ведьмы, а это главное!

Гермиона встала и с достоинством отряхнулась. Это было нелегко, поскольку кошки дрались, хозяйки их разнимали и увлеченно орали друг на друга.

— Милдред Хаббл, — раздался сверху повелительный голос, — скажи на милость, почему весь класс снова впал в немыслимое буйство?

У Гермионы отпали последние сомнения. Ее безумное предположение сбылось: она попала в свою любимую книгу, в любимую детскую сказку. Ту самую, что она читала, когда понятия не имела о Хогвартсе, сказку о милой, привлекательной школе ведьм, и мечтала туда попасть. Не зря она сразу узнала Академию ведьм мисс Кэкл, ломаную метлу Милдред Хаббл и ее полосатого кота. "Самая плохая ведьма", Джилл Мерфи, это оно!

Сколько раз она воображала себя ведьмой с котом и метлой, ученицей этой самой школы!

Жалела, что этого не может быть, ведь ведьм не существует... А потом пришло письмо из Хогвартса.

«Этого не может быть, — повторила Гермиона. — Академии мисс Кэкл нет на свете, Милдред Хаббл не существует, это всего лишь персонажи книги, к тому же, книги, придуманной маглой. Не может ожить волшебный мир, который сочинила магла! Книги вообще не оживают, а я не могла сюда попасть.»

— А еще кот Милдред разорвал юбку Гарриет и укусил за хвост мою Комету, — вредным голосом прибавила противная блондинка, хозяйка черного кота.

— Это твоя Комета укусила Полосатика первой, Этель, не выдумывай! — возмутилась четвертая ученица.

Величественная носатая дама в черном платье спокойно продолжила:

— Этель, Мод, я вас, кажется, не спрашивала. Так в чем было дело, Милдред Хаббл?

— Мисс Помело, на мою метлу что-то свалилось, — горестно призналась обладательница Полосатика.

— Не что-то, а вон та девица с рыжей кошкой, — поправила Этель. — И ее кошка укусила мою Комету за ухо.

— Имеешь ли ты представление, почему всё это свалилось именно на твою метлу, Милдред? — насмешливо спросила дама.

— Нет, мисс Помело, — честно сказала Милдред.

— Оно свалилось, потому что Милдред должна была вильнуть метлой влево и спикировать, как только на нее что-то упало, и тогда бы она не врезалась в мою метлу, но Милдред этого не сделала, — сообщила Этель.

«До чего невыносимая всезнайка, — тоскливо подумала Гермиона. — Хоть бы ее кто-нибудь заткнул!»

— Что ж, — сказала дама, — ты уже догадалась, Милдред, что тебе следует сделать? Пойди к мисс Кэкл и расскажи ей о том, что случилось. И будь заодно любезна отвести к ней нашу гостью.

— Да, мисс Помело, — грустно кивнула Милдред.

— Добро пожаловать в Академию Кэкл, мисс Грейнджер, — закончила мисс Помело. — Надеюсь, что несмотря на бурное начало, в дальнейшем ваш визит пройдет достойным и удачным образом. Не забудьте, кстати, отцепить своего кота от моих туфель.

— Да, мисс Помело, — сказала Гермиона, прежде чем у нее отвисла челюсть.

— Гермиона, дорогая! Я вижу, мисс Помело всё-таки сумела вас удивить? Как я рада вас видеть! — невысокая старушка с добрыми голубыми глазами смотрела на обескураженную Гермиону с искренним участием. — Ох, куда я опять дела очки? Я хочу получше рассмотреть вас, дорогая. Боюсь, что мисс Помело была излишне сурова… Садитесь. Хотите чаю? Отдохните, вам столько пришлось пережить!

— И я очень хочу знать, как вернуться обратно! — вставила Гермиона.

— О, это? Я думаю, тут никаких затруднений нет. Спуститесь в ту щель, из которой вышли, и будете дома.

— Так просто?! — не поверила Гермиона.

Старушка сверкнула очками:

— А зачем всё усложнять? У нас сказка совсем простая, детская. Я уверена, что если вы захотите уйти хоть сейчас, щель будет открыта. Но я бы посоветовала вам отдохнуть…

— Я могу прямо сейчас уйти? — Гермионе не верилось. — Вот так просто вернуться обратно?

— В любой момент, дорогая.

И тогда Гермиона задумалась. Порыв поскорее встать и уйти, побежать на помощь Гарри и Рону был, но с другой стороны, почему она оказалась здесь? Ведь в этом должен быть смысл? Ничего не случается просто так, и раз она попала сюда, то надо понять, зачем.

Мисс Кэкл понятия не имела, почему так произошло, только погрозила пальцем своей кошке и бросила: «Опять нашалила, негодница»; кошка фыркнула на нее бумажкой.

— Я останусь здесь, пока не пойму, кому это было надо, — твердо сказала Гермиона.

Мисс Кэкл заулыбалась:

— Оставайтесь сколько хотите, дорогая. Для нас большая радость принимать вас! Хотя, боюсь, после Хогвартса наша школа покажется вам совсем простой… Нагрузки, конечно, несопоставимы.

— Может, вы что-нибудь знаете о лорде Волдеморте или Сириусе Блэке? — спросила Гермиона.

Мисс Кэкл вздохнула:

— Только то, что рассказали нам вы, дорогая. Это не моя, а ваша сказка. У нас, слава богу, ни Волдемортов, ни Сириусов Блэков нет — и пусть бы еще сто лет не было! Разве что моя сестрица Агата иногда шалит, но их даже смешно сравнивать, не так ли? Наша Милдред справляется с Агатой одной левой.

— Может, это вам нужна моя помощь? — попробовала Гермиона с другой стороны.

— Спасибо, дорогая! Вы такая добрая, храбрая девочка. Это было очень любезно — предложить нам помощь, но нет, нам вполне хватает своих сил. Мы, слава богу, прекрасно справляемся сами.

Гермиона подумала, что тогда решительно не понимает, что она здесь делает.

— Дорогая, вы же читали книгу о нас, — объяснила мисс Кэкл. — У нас обычная, благополучная школа. Для нас самая большая неприятность — что девочки придут на урок, не завязав шнурки! Ни философских камней, ни тайных комнат в моей Академии не хранится, да и неподходящее это место для хранения таких опасных вещей. Для нас и муравейник под полом будет большой проблемой!

Это Гермиона знала и так.

— Тогда я ничего не понимаю, — заключила она. — Лучше я останусь здесь, пока не пойму.

— Мисс Помело с радостью примет вас в третий класс, — кивнула директриса. — Вы ведь учились в третьем классе Хогвартса, верно?

— Именно так, мисс Кэкл, — подтвердил повелительный голос, и в кабинете возникла мисс Помело. У нее была дивная привычка возникать из ниоткуда в самых неподходящих местах. — Я жду вас в моем кабинете через час, мисс Грейнджер, мы обсудим ваше расписание.

— А если что, у меня есть хроноворот, — призналась Гермиона.

— Вот как, — сказала мисс Помело неодобрительно. — В нашу школу еще ни разу не приносили хроноворот, поэтому в Уставе о нем нет ни слова, но я думаю, что нашим ученицам запрещено его иметь.

— Я думаю, да, Констанция, — виновато согласилась мисс Кэкл. — Что за идея — давать детям в руки хроновороты!

— Таким образом, — заключила мисс Помело, — вам следует воздержаться от использования хроноворота в нашей школе, мисс Грейнджер. Замечу, что пока наши ученицы превосходно справлялись с программой без него.

Гермиона вздохнула: да уж, здесь вам не Хогвартс…

— Ложись, сейчас пышкнет!!!

— Гермиона, блин! Отменяй скорее, ты помнишь как? Ты рукой не так махнула, надо было вправо вверх, а не вниз…

— Мисс Грейнджер, что здесь происходит?

— Мисс Помело, Гермиона опять спутала пассы и вместо превращения чашки в блюдце вызвала ветер. А еще она должна сделать два взмаха кренделем, чтобы всё отменить.

— Спасибо, Этель, я в курсе, — прошипела Гермиона.

— Ты не в курсе. Ты смотришь на страницу 121, а отменяющие чары на странице 205.

«А еще надо сдержаться и не проклясть Этель Холлоу, — думает Грейнджер. — Это самое трудное.»

Назойливая отличница ее достала! Что ее тянет за язык, никак не дает промолчать со своими сверхценными советами?! Заколдована она, что ли?

Но Этель права в одном: Гермиона напортачила, и надо это быстро исправлять. Без палочки, а если не удастся — то с палочкой, и гори все правила школы синим пламенем!!!

Кто же знал, что учиться на беспалочковой магии так трудно?!

Когда Гермиона соглашалась остаться в классе мисс Помело, она была уверена, что сложностей не предвидится. Все чары знакомые, программа легкая, в Хогвартсе учебники были на порядок сложней.

Гермиона не учла одного: в Хогвартсе практиковалась палочковая магия, а здесь бесконтактная. Никаких палочек. Только руки и голос.

И знали бы кошки, как это безумно трудно — переключиться на новый лад, делать затверженные до автоматизма вещи иным способом! Всё время сбиваешься. Добросовестно заученное старое теперь зверски мешает воспринимать новое…

И это обидно.

Обидно, потому что программа и впрямь легкая, для Гермионы позор не успевать по такой программе.

И времени переучиться, перетренироваться вдоволь: тут нагрузки действительно меньше хогвартских, свободного времени достаточно. Гермиона не помнила, когда в школе у нее было столько свободного времени!

Хотя учиться здесь не сахар. И беспалочковая магия, и полеты…

Полеты! Это отдельная песня. В Академии Кэкл полеты преподают все пять курсов трижды в неделю, это один из основных предметов. Когда Гермиона соглашалась учиться здесь, ей это нравилось: наконец серьезно попрактиковаться в метлолетании, в Хогвартсе так не получалось.

Но метловедение здесь не хогвартское: как она не учла, что главная цель тренировок — иметь на метле свою кошку! Здесь учили всему: и финтам, и трюкам, и высшему метлопилотажу, только при этом на метле должна сидеть ваша кошка и не сваливаться.

Живоглот был в восторге, а Гермиона впервые столкнулась с тем, как мешает привычной работе кошка на метле. Она старалась, но не очень справлялась… Да еще противная Этель вечно лезла с советами.

Убить ее мало! Милдред Хаббл превращала ее в свинью, и то не помогло.

Но в целом Гермиона признавалась, что обучение здесь полезно. Она познает новое, сравнивает со старым и много отдыхает.

Ей уже не надо, как в Хогвартсе, сидеть за учебой до часу ночи… У нее хватает времени даже прочесть всю академическую библиотеку.

Благо библиотека не такая большая, как в Хоге, и учебники совсем не сложные.

Даже слишком простые. Изложено, разжевано так доступно, что кажется, даже сам можешь постичь законы магии и сочинять заклинания. Это совсем просто.

А почему бы нет?

Когда-то Гермиона именно так представляла себе будущее: лежать с учебником магии на коленях и изобретать заклинания.

Медленно, упорно экспериментировать до победного конца… Почему нет, когда время на это есть?

Гермиона так и делает. Самодельные заклятия неказисты, действуют невпопад и не желают ей подчиняться, над ними еще работать и работать, но ей это нравится.

Делать-то больше нечего. По сути, она здесь месяц, но так ничего и не произошло. Она просто учится, лентяя и со скуки дурью мается. Аж заклятия изобретать начала.

Интересно, будут ли они работать в Хогвартсе?

Про Хогвартс всегда вспоминать больно.

Стыдно думать, что пока она бездельничает у мисс Кэкл, Рон и Гарри в смертельной опасности ждут, когда она придет на помощь.

Она всё ждала, чтобы кто-то из ее мира появился здесь, но нет никого; она подозревала мисс Помело во всех грехах, пока не догадалась прямо спросить, откуда мисс узнала в первый день ее имя, и мисс преспокойно указала на ошейник Живоглота, где сама же Гермиона наколдовала: «Гермиона Грейнджер, тел. * адрес * ».

Так еще одна ниточка оборвалась. Гермиона действительно перед отъездом к маглам всегда надевала коту ошейник, но как мисс Помело ухитрилась прочитать надпись на нем? Воистину — ведьма.

Гермионе неприятно думать, что она должна была понять в этом мире нечто, необходимое ей для победы над Волдемортом, но так и не поняла. Ее послали сюда с некой целью — а она не оправдала ожиданий, ничего не выполнила… А если из-за этого они не победят? Что ей делать?

Гермиона обошла весь замок, все этажи, и нигде не ждало ее ни одной загадки. У всех было всё в порядке. Даже внизу на кухне, где мисс Тапиока и ее поварята готовили обед, они справлялись отлично и ни на что не жаловались. Гермиона спросила, где их домовые эльфы, а мисс Тапиока изумилась, кто это такие. В этом замке не было проблем даже с домовыми эльфами…

Гермиона поделилась сомнениями с мисс Кэкл, но та только напоила ее чаем и отмахнулась: дорогая, вы сами себя изводите и ищете себе надуманную вину. Я же считаю, что ваш визит проходит плодотворно и полезно и прервется в любой момент, когда вы сочтете нужным.

«Я теряю здесь время», — убеждается Грейнджер окончательно.

Честно говоря, по сравнению с Хогвартсом здесь чертовски скучно! Обыденная жизнь и никаких приключений. Гермиона удивляется, как настолько пресное существование может кому-то нравиться?

Сегодня же она пойдет к мисс Кэкл и попрощается.

Пока Гермиона беседует с директрисой, ничего не происходит.

Директриса же, как всегда, довольна собой и Гермионой, прощается с нею тепло и дарит на память толстенный том «Общей книги заклинаний», какую получают все выпускницы ее Академии.

Гермиона сажает кота на плечо и выходит из замка. Из воздуха возникает мисс Помело и провожает ее до канавы.

Гермиона медлит над темной дырой, дает миру последний шанс — но так ничего и не случается.

Вздохнув, она прыгает в канаву, которая превращается в темный тоннель, летит вниз по нему, летит…

… и вываливается у корней Гремучей Ивы. Рядом, протирая очки, лежит Гарри Поттер.

Гермиона успевает заключить, что тайна ее командировки к Самой Плохой Ведьме так и осталась неразгаданной — и ей мучительно думать, что есть задачи, решения которых она так и не знает.

— Гарри!

— Гермиона!!!

Через мгновенье кусты вокруг Ивы раздвинулись, и вышел Рон Уизли.

К радости его друзей, именно вышел, чеканя шаг. Никаких травм на ноге у него не наблюдалось… Рон был одет в оранжевый скафандр и держал в руках шлемофон, Рон выглядел возмужавшим и загоревшим, но это был Рон, и сбылась главная мечта: он явился им живым и здоровым.

— Я истребитель свой в лесу оставил, — сипло сказал Рон. — Как я рад вас видеть. Ситх подери, Герм, что здесь творится. Ну и кот у тебя! Это ж надо было из всех такого выбрать…

— Прости, — прошептала Гермиона.

— Значит, хватает меня этот ситхов пес за ногу, тащит в дыру, я падаю… Тут твой кот как прыгнет сверху и хвать меня! Летим мы дальше, псина куда-то делась, вываливаемся из тоннеля… Не поверишь… На космодром, блин!

— Я уже во всё верю, — грустно сказала Гермиона.

— Да обалдеть же. Они как раз новый обучающий курс пилотов набирали. Меня взяли… Я теперь и крестокрыл, и ашку, и что хочешь водить могу! Я трех имперских сбил… Еще два, и был бы ас. Я с самим Скайуокером летал. Мы вместе Эндор брали…

— Ты воевал?! — ахнул Гарри.

— А ты что думал?! Там войнушка, брат, да такая, что нашим волдемордам и не снилась. Звезда Смерти… Но мы ее взорвали. Да вы не бойтесь, там воевать на самом деле несложно, они же все маглы. Волшебнику с ними справиться — без проблем. Волшебников там только двое было, Вейдер и этот его Палпатин, серьезные парни; так я их и не трогал, это Скайуокер занимался. Он звал меня в джедаи, но мне уж не до того, чтобы этому обучаться. Там же надо переучиваться с палочки на лазерный меч…

И Рон спокойно вытащил из-под пояса лазерный меч.

— Клевая игрушка, — усмехнулся Рон. — Принцесса Лея на память подарила.

— А Снейп там был? — спросил Гарри.

Рон замялся:

— Да вроде не было... Я не знаю, я ж говорю, что с волшебниками не я работал.

— Хочу в твою вселенную, — в один голос заявили Гермиона и Гарри.

Рон засмеялся:

— А может, и был, был там один тип... Я потом у профессора Люпина уточню, он же знал Снейпа в юности? Да ну его, Снейпа! Я лучше расскажу про твоего кота, Гермиона, — вот кто жучила! Он был нашем звеньевым. Нашим лейтенантом… Он меня тренировал… Классный летчик. Настоящий ас. Представляешь, на самом деле он не кот, он ботан! С планеты Ботавуи. Герм, я его никогда не забуду. Ты прости, — голос Рона дрогнул, — его истребитель подбили над Эндором. Он был героем…

— Мяу, — прогудел бас под ногами Рона.

Живоглот стоял, задрав морду вверх, и сыто икал. Затем он открыл пасть и изящно уронил на ботинок Рону недоеденный крысиный хвост...

— Как это?! Это что такое?! Скотина!!! — взревел Рон и чуть не пнул кота ногой…

— Ну что, пошли в замок? — вздохнул Гарри.

— Ну да, Коросту больше ждать не стоит...

— Или подождем, пока черный пес объявится?

— Ага, а я его шарахну пушками с крестокрыла…

— Может, и объявится, если Глотик не отправил его куда подальше. Но меня он не интересует. Мне Клювокрыла жаль…

— Герм, нам тоже. Но что тут можно сделать?

— Я могу, — вдохновенно сказала Гермиона. — У меня есть хроноворот! Мы его спасем, а потом пойдем спать.

Прошел год, и снова был прекрасный июньский вечер.

Спускались сумерки, и трое школьников неспешно прогуливались по знакомым местам.

Вот они миновали хижину Хагрида…

— Смотри, здесь мы сидели год назад.

— Отстань.

— Да ладно, Клювика же не казнили. Как, кстати, его дела?

— Сириус пишет, что растет и цветет.

— Кто бы тогда мог подумать, что Сириус невиновен!

О да, подумал Гарри, никто не мог. Кто же знал, что всё время, пока они спасали Клювокрыла, Сириус Блэк следил за ними, а когда они ушли в замок, вскочил на крылатое чудо и был таков? И даже дементоры его не догнали. А гнать могли до самой Африки…

Кто мог знать, что черный пес, ходивший за ними по пятам, и был Сириус Блэк?

Они бы и не догадались, да Блэк сам им написал. Из Африки. Приложив к письму отпечаток лапы.

Он прислал привет от Клювокрыла, разрешение Гарри посещать Хогсмид, совенка Рону вместо почившей крысы и полное признание, в чем он виновен и в чем нет, за последние двадцать лет. Читать это было занимательно.

Он напал на Рона, честно признавался Сириус, чтобы схватить его крысу. Но когда он прыгнул с Роном в тоннель, случилась какая-то магия и Рон исчез, Блэк потом обыскал всю Хижину и весь тоннель, но никого не мог найти. А когда он вернулся в Хижину, там сидел Живоглот и жевал крысиный хвост.

Блэк понял, что дело проиграно, вылез наверх и улетел на гиппогрифе.

Хотя на прощание он оставил Дамблдору, Люпину и Гарри письма о том, что невиновен.

И в конце концов все ему поверили.

— А ведь все улики были против него… Да, Гарри?

Гарри промолчал. Пренеприятный психопат герцог Окделл оказался прав, что Сириус Блэк чист и благороден, и Гарри это очень не нравилось. Ему ни в чем не хотелось походить на упомянутого Окделла.

Проклятые кошки!

До того июньского вечера цели Гарри были так просты: бороться со злом, готовиться стать аврором, верить Дамблдору, не верить Снейпу… А теперь он вспоминал Окделла и думал, как не кончить так же печально, как бедняга Ричард. Почему он докатился до такого, ведь все мечты его сбылись?

Всё в жизни Гарри было ясно, но пришли кошки и всё спутали… И что ему теперь делать?

— Скоро Третий тур Тремудрого турнира, — тем временем говорила Гермиона, — ты готов, Рон?

— Как штык, — фыркал Рон.

— Смотри, оно будет самое сложное…

— Не сложнее, чем бегать от имперцев по лесам Эндора. Жаль только, что я не могу прошвырнуться по этому лабиринту на своем крестокрыле…

И это была отдельная история: как Рон Уизли попал в число Чемпионов Турнира. Причем Гарри признавал, что у Рона велики шансы этот самый Турнир выиграть.

Гермиона считала, что Рон мошенник, а Рон гордился тем, что стал чемпионом, приложив к тому немалые усилия.

— Да всё просто, — признавался Рон, — я подумал: чем я хуже этих школяров, которые пороха не нюхали, что такого могут придумать наши организаторы, чего бы я не смог одолеть? Не Вейдер же задания сочинял, в самом деле. А тысяча галеонов приза мне очень нужна, так отчего не попытаться? Я и стал думать. Бумажку-то вложить в Кубок — раз плюнуть, я на Эндоре здоровых импов Конфундусом шарахал, но ведь не доказано, что он из всех бумажек мою выберет? У него вон сколько бумажек на выбор. Вдруг он решит, что в Хогварте и получше меня есть? Я обмозговал и решил сделать верняк: подкинуть бумажку от имени четвертой школы, в которой кроме меня и выбора-то нету! Взял бумажку, нацарапал «Рон Уизли», поговорил с Кубком по-хорошему — и всё получилось.

— Жулик, — сказала Гермиона.

Рон засмеялся: все знали, что Гермиона не одобряет, но честно помогает ему готовиться к заданиям. Даже новые заклинания пытается выдумывать, чтобы обойти препятствия. Хотя Рон всё равно забывает все ее советы, выходя на арену, и действует по-своему…

Интересно, а Ричард Окделл тоже такой? Гарри спорил с ним тогда, но Окделл не способен был слушать — или послушал? Причем Гарри напрасно наговорил ему на Сириуса Блэка, и Окделл был прав, что не слушал… Как тут разберешь…

Главное: как бы узнать, что с ними сталось теперь?

— Ой, смотрите: Дракучая Ива!

— Ровно год прошел, Гарри. А если сейчас нажать на сучок, может, мы сможем попасть в те самые места?

— Герм, опять ты завела пластинку…

— Рон, а разве тебе не интересно, что было после Битве при Эндоре?

— Интересно, а что толку? Не мы весь год торчали у Ивы и жали на сучок, а попадали всегда в Визжащую хижину? Бесполезно это. Я лучше крестокрыл починю и попробую гиперскорость, так-то я точно долечу до Корусканта… Я координаты помню…

— Рон, а тебе не приходило в голову, что гиперскорость у тебя сломалась не случайно? И до Корусканта ты, извини, не долетишь, потому что в этой вселенной нет никакого Корусканта?

— Зато Малфоя мы знатно напугали, — хмыкает Гарри.

Они не имели в виду ничего подобного, просто Рон, как и обещал, прокатил их по Запретному лесу на истребителе и даже стрелял холостыми из лазерных пушек. А приборы показали, что Малфой следит за ними из кустов, но они махнули рукой: вернемся, тогда со всеми малфоями мира разберемся… Вернулись, и оказалось, что разбираться излишне: Малфой зауважал их безмерно, а больше всех Рона Уизли. И хотя Гермиона настоятельно рекомендовала Обливиейт, Малфой клялся, что никому не проболтается. И не проболтался.

Гермиона подходит к Иве и жмет на сучок.

Трио подбирается и прыгает...

— Визжащая хижина, — с отвращением констатирует Гермиона. — Как всегда.

— Я же говорил…

— Рон прав, у тебя навязчивая идея. То ты в портреты входить пыталась, то все канавы в Запретном лесу облазила, то Миссис Норрис пыталась превратить в портал… А она, между прочим, живая, а живые существа использовать в качестве порталов запрещено!

— Гарри, ты что, даже дополнительную литературу читать начал?! Я-то знаю про порталы, это в Большой энциклопедии перемещений написано, а ты откуда? Там две тысячи страниц — и ты ее читал?

Гарри краснеет.

Гермиона как Снейп, они таким тоном выражаются, словно им удивительно, что Гарри вообще что-то читает. А да, читает, и в этом году даже больше, чем прежде.

А может, Гермионе стоит о себе подумать: ей можно измениться за лето, Рону можно, а ему нельзя?

Все учителя заметили, что Герм в этом году какая-то пришибленная. Сидит в углу, равнодушная к набранным и потерянным баллам и даже к проискам Слизерина, и вечно изобретает что-то. Занимается, мягко говоря, на уроках своими исследованиями, как когтевранка какая-нибудь.

Где бойкая Гермиона, которая смотрела в рот учителю и поднимала руку каждые пять минут?

Ну то есть, теперь она тоже слушает и тоже руку поднимает, только раньше у нее были одни ответы, а теперь одни вопросы. Послушает, например, как Флитвик вещает о формуле заклинания Призыва, поднимет руку и спросит:

— Сэр, я не понимаю, почему в этой формуле просто делят А на В, ведь по сути должны делить их ускорения?

Макгонагалл плачет по прежней Гермионе, Флитвик пытается переманить на Когтевран, а Снейп каждый раз отвечает: «Сделайте по-своему, ингредиенты в шкафу, и сами смотрите, что получится» — и начисляет баллы даже за взорванные котлы!

Мир сошел с ума.

Так что с Гермионы теперь списывать бесполезно, и приходится всё читать самому…

— Неважно, Герм, — говорит Рон, — что он читал про порталы, переместиться в Талиг мы всё равно не сумеем.

Гермиона стискивает зубы. Она упряма, как бульдог тетушки Мардж.

Она будет искать, как весь год ищет; и даже изобретать и пробовать новые заклинания, которые, однако, всё равно действуют не так, как задумано.

В любом случае, тот коридор с портретами нашла всё-таки она.

Гарри помнит, как Рон однажды подозрительно заметил, что Гермиона опять куда-то пропадает и молчит об этом, всё ходит в некий коридор — надо бы проследить…

Они проследили, что Гермиона действительно бегает в один заброшенный коридорчик и стоит часами, пялясь на развешанные по его стенам портреты.

У Гарри ухнуло сердце, когда он зашел туда: он сразу узнал мужчину на красивом переднем портрете. Рокэ Алва смотрел на него и презрительно щурился.

На соседнем полотне был учебный класс зельеварения, не похожий на подобный ему класс в Хогвартсе, да еще там сидели одни девочки. Причем девочка на первой парте чем-то напоминала Гермиону.

Третья картина представляла собой сплошное болото, на берегу которого восседал сморщенный зеленый эльф. Он печально посмотрел на школьников и изрек:

— Путем тупиковым идете вы. Не там ищете, где найти возможно.

И больше он с учениками не говорил, а два других портрета были вообще немыми…

Они не поддавались на магию, на мольбы, на угрозы, на уговоры.

— Это тупик, — наконец сдался Рон.

— Нет, — отрезала упрямая Грейнджер. — Между нашими мирами ЕСТЬ связь. Снейп же сумел снять двадцать баллов с Гриффиндора, ведь так, Гарри?

Гарри кивнул, но объяснить этого он всё равно не мог.

Он вернулся в замок в тот вечер, и Гермиона заметила, что в часах Гриффиндора не хватает двадцати баллов.

Гарри брала дрожь при мысли, что слова, сказанные в 399 году Круга Скал в Золотых землях Талига, были услышаны в далеком Хогвартсе сквозь страны и тысячелетия, и рубины часов послушно упали…

Гермиона говорит, что это дает ей надежду.

— Надежду на что, — сердился Рон. — Ты смотри, сколько времени она тут торчит и перед каким портретом. Дался ей этот твой герцог! Стоит часами перед ним и пялится…

Гарри видел.

— Локхарта ей мало! — отрубал Рон.

Может быть.

— Гарри, — при том шептала Гермиона, — посмотри на портрет Алвы внимательно. На надпись хотя бы… Не видишь? Почему под его портретом подписано «Директор Хогвартса»? Когда, где этот маршал успел побывать нашим директором?

Гарри не знал.

— И тогда я подумала, — прошептала Гермиона, — что это может быть в будущем. И мне стало страшно.

Вечно Гермиона какую-то заумь несет. Гарри задумываться, чтобы пугать себя, не стал.

— А зелье, которое варят девчонки в Академии Кэкл, я знаю, — заявил Рон как-то, вглядевшись в картину. — Простецкое. Я бы сам сварил.

— Там очень простой мир, — подтвердила Гермиона. — Удобный, веселый. Никаких Волдеморд.

— Хочу туда, — простонали дружно Гарри и Рон.

— Не поручусь, что вас там не было. Только вы были девочками.

— Не хочу туда, — сразу поправился Гарри.

Гермиона печально смотрела на портрет прекраснейшего из маршалов и представляла, как переоденется мальчиком и наймется к нему в оруженосцы…

— Хватит пялиться на своего маршала, на Руны опоздаешь, — ревниво говорит Рон.

Гермиона игнорирует.

— Я не понимаю, почему я не могу его найти, — говорит она в сотый раз. — С «Самой плохой ведьмой» всё понятно, я ее сразу узнала. Твой Эндор, Рон, тоже не бином Ньютона, я видела этот фильм и тебе могу показать. Но то, что рассказал Гарри…

Я везде искала. Я не помню такой книги, и никто не помнит. Я даже в Национальную Библиотеку запрос послала… Я видео архивы запросила… Я не понимаю, где Гарри был.

— Ужасно, — говорит Рон, пытаясь скрыть радость.

— Никто не знает этих имен, не опознает описания…

— А ты попробуй послать в Талиг сову, — предлагает Рон.

Гермиона вздыхает:

— Все тридцать сов вернулись…

Еще можно пойти прямо к Снейпу и спросить — если вы камикадзе-самоубийца.

И Гарри, и Рон, и Гермиона, рискуя счетом всего факультета, спрашивали. Получали ожидаемый облом.

Снейп, подняв левую бровь, насмешливо переспрашивал:

— Так что вы говорите, я делал, мистер Поттер? Я свистел как разбойник, а потом швырнул вам Миссис Норрис, и она оказалась порталом? Как, Миссис Норрис тоже там была? А кто ее заключил в Багерлее? И вы узнали меня, несмотря на голубые глаза, пышные локоны и сапфировую булавку на камзоле? Что еще вы помните?

Дело было безнадежно.

Рон толкнул Гермиону тогда и сказал:

— Иди, твой черед спросить Снейпа, как он был женщиной и Милдред Хаббл надела на него ведро с водой.

— Так вы больше ничего не помните, мистер Поттер? — опечалился Снейп. — Жаль. На десять баллов с Гриффиндора вы уже вспомнили, видимо, придется довольствоваться этим. Но если припомните что-то еще, не стесняйтесь! Я жду вас в любое время.

За окнами Визжащей хижины настала ночь.

Трио, поглощенное воспоминаниями, встряхивается.

— Ну что, возвращаемся? — вздыхает Рон.

Действительно: сколько можно тут сидеть… Чуда уже не произошло.

— А за нами опять следили. Герм, это твой Крам мается, выйди к нему. Иначе он всю ночь тут простоит!

Гермиона выходит. Еще одна услуга, которую портрет маршала оказывает ей, — что к Краму Рон Уизли абсолютно не ревнует.

— Гермивонна, — старательно выговаривает Крам.

— Да, Виктор?

— С тобой всё в порядке? Ты очень печальная.

— Спасибо, Виктор, это … из-за погоды.

Крам кивает и вертит иностранную газету, которую держит в руках.

— Не обращай внимания, — реагирует он сразу на вопросительный взгляд Гермионы, — это просто газета. Я читал, пока ждал тебя.

— Там есть что-то интересное?

— Не очень, — медленно строит английские фразы Крам. — Но там есть талантливая журналистка. Я все ее статьи читаю. Если хочешь, я тебе переведу.

Гермиона поживает плечами: на твой выбор.

— Она хорошо пишет, — говорит Крам, — я буду следить за ней. Если она напишет книгу, я тебе пришлю. Я думаю, тебе понравится.

— Спасибо, — терпеливо благодарит Гермиона.

— Ее зовут Вера Камша.

— Хорошо.

Снейп из холла наблюдает, как Золотое Трио возвращается в замок, и невидимой тенью спускается в родные подземелья.

Третий тур чемпионата беспокоит его — и его, и Дамблдора, и Грюма, и Каркарова, и многих других. Но может быть, на этот раз будет всё хорошо?

— Мур?

В углу его комнаты перед камином сидит кот, держа в лапах огромный примус.

Снейп лениво гладит кота, кот мурчит.

— Не дай Боже ты собрался спасать Хогвартс! После тебя хоть одна стена целой останется?

— Лучше дай паяльник, — бурчит кот.

— Моя несбыточная мечта, — поглаживая кота, признаетс Снейп, — чтобы ты просто чинил примус.

Кот фыркает.

Снейп снова гладит его, он поет, ломаный примус дребезжит...

А, к кошкам всё! Кошки знают: всё будет хорошо.