Колдун из Азкабана (гет)

Снова ночь и в глаза вползает страх

Сон и смерть так похожи — брат и сестра

Страшно быть одному и ждать рассвет,

Как спасенья.

Страшно плыть по течению — войны уже нет...

Нет, а я молчу

Нет, я жгу свечу, чтоб не спать...,

Нет, а я молюсь,

Нет, а я клянусь

Не отступать.

©Ария — Бой продолжается

Вторая магическая война закончилась, собрав свою кровавую жатву и оставив после себя лишь руины, пепел и горьковатый вкус тяжелой победы. Но время шло, и скорбь по погибшим постепенно отпускала истерзанные души людей, растворяясь в рутине повседневной и наконец-то мирной жизни.

Тем не менее, падения Темного Лорда оказалось недостаточно для полноценной победы в войне — перед населением магической Британии возникла новая задача: на пепелище прежнего государства создать достойное, цивилизованное и справедливое общество.

После того, как Гарри Поттер сразил Темного лорда, фанатики идеи чистоты крови подхватили знамена своего павшего лидера и сгруппировались в военные формирования. К ним присоединились и те, кто не видел благоприятных перспектив в будущем — вампиры, кентавры, ведьмы, оборотни и другие существа. Для них неразбериха послевоенного времени стала великолепной возможностью избавиться от клейма "полуразумных существ" и встать в один ряд с волшебниками. Гоблины, у которых, как известно, вопрос равноправия стоял очень остро уже несколько веков, оказывали финансовую поддержку повстанцам, однако, опасаясь открытой конфронтации с Министерством, делали это тайно, официально же заняв нейтральную позицию.

Для мирного урегулирования конфликта Кингсли Бруствер, временно исполнявший обязанности министра магии, на встрече с представителями магических рас предложил не усугублять ситуацию и не допустить кровопролития среди мирного населения. Повстанцы выдвинули условия. Кингсли вынес их на обсуждение в Визенгамот и настаивал на немедленном прекращении затянувшейся войны. Под давлением Бруствера и его сторонников Визенгамот в полной мере удовлетворил требования вампиров и кентавров, согласившись закрепить их права в законодательстве, но условия других рас подлежали корректировке.

Оборотни, ведьмы, а также гоблины, опасаясь, что получившие свое союзники отступят, заставили вампиров и кентавров отвергнуть предложение Визенгамота до удовлетворения требований всей Коалиции Разумных. В ходе этого обсуждения погиб один из старейших вампиров, возглавлявший английский вампирский клан на протяжении двух веков. Именно он выступал за мирное решение конфликта и сдерживал аппетиты Коалиции. После его гибели главенство в Коалиции заняла радикально настроенная ведьма Мозра Стравенгрод. Спесивый нрав старухи, выбравшей ультимативный путь достижения целей, привел к практически единогласному решению Визенгамота прекратить любые переговоры.

Начали массово гибнуть волшебники и маглы. Под давлением политических оппонентов и магловского правительства Кингсли передал полномочия министра, вновь возглавил Аврорат и начал войну с Коалицией.

Новый министр магии Райли Квин считал Кингсли соперником, но хотел сделать себе имя министра, наведшего порядок в Британии. Поэтому, удалив, насколько возможно, Бруствера от политики, он, тем не менее, оказывал ему значительную помощь в уничтожении радикальных формирований. Он расширил до беспрецедентных доселе границ полномочия силовых структур, ввел тотальную цензуру в СМИ, приструнил гоблинов угрозой государственного вмешательства в банковский сектор, а сам начал борьбу с политическим кланом чистокровных.

Бескомпромиссная, кровавая и беспощадная политика Квина и решительность Кингсли быстро принесли результаты. Мозру Стравенгрод схватили и приговорили к Поцелую дементора. Практически всех других ведьм истребили, заставив уцелевшие единицы бежать и скрываться.

Самая страшная участь постигла оборотней. На них открыли настоящую охоту — озлобленные волшебники, не забывшие зверств вервольфов в минувшей войне, чинили самосуд, не оглядываясь на запреты Аврората. Оборотней казнили прямо на улицах, в домах и квартирах, некоторых даже сжигали заживо. Их популяция сократилась на треть. Повергнутые в трепет безумной жестокостью, оказавшиеся на грани вымирания оборотни сдались и согласились на жизнь в резервациях.

Кентавры и вампиры отделались малой кровью. Увидев печальную участь союзников, они отказались от требований, за что министр Квин и Визенгамот разрешили им вернуться к прежней жизни без преследований.

А вот загнанные в угол фанатики идей чистоты крови под опаленными знаменами Темного лорда устроили партизанскую войну. Они скрывались в лесах и тайных убежищах, периодически устраивая террористические акции в населенных пунктах. Их ликвидация и стала главной головной болью Кингсли.

Аресты и допросы Пожирателей Ближнего круга на предмет связей с террористами оказались бесполезными. Потеряв предводителя, абсолютное большинство из них опустили руки и оставили революционные настроения, по крайней мере они явно не собирались сражаться за магических существ, а на фанатиков-радикалов не имели рычагов давления.

Министр Магии Райли Квин сурово ударил по бывшим Пожирателям — не считаясь с их положением в чистокровном обществе, он добился того, что почти все волшебники с Черной меткой на предплечье, а также многие их соратники оказались в Азкабане. Тех же, кому посчастливилось избежать заключения, ущемляли в правах, не принимали на работу, не обслуживали в общественных местах, над ними насмехались. Гонимые и презренные, многие из них покинули страну, другие же сплотились вокруг Люциуса Малфоя, который лишившись былого влияния, но не своих талантов администратора, создал внушительную организованную преступную группировку. Безвыходность положения заставила его пересмотреть многие свои взгляды, в том числе и отношение к маглам, по крайней мере в деловой сфере. Его группировка завоевала авторитет в нескольких районах Лондона и теперь вела дела в основном с маглами: нарко-траффик, рэкетом, игорным бизнесом и прочие не самые честные способы заработка.

Гарри Поттер, которого с легкой руки Кингсли приняли в Аврорат, окончил ускоренные курсы подготовки и был распределен в оперативную группу. В очередном бою где-то в лесах Шотландии их отряд оказался в сильном меньшинстве. Гарри серьезно ранили, и Кингсли в приказном порядке перевел его в секретный специальный отдел, который занимался контролем организованной преступности. На этой почве Гарри снова пришлось взаимодействовать с семьей Малфой, так как расширение влияния Люциуса в преступном мире в том числе являлось заслугой Аврората под руководством Кингсли.

Гермиона Грейнджер и Рон Уизли после летних каникул отправились на дополнительный год в школу. Министерство приняло закон об обязательном повторном обучении на седьмом курсе для всех выпускников 1998 года (Гарри категорически отказался, Гермиона и не думала спорить, а Рона заставила мама). Сдав экзамены, Гермиона поступила в недавно созданную министром Квином академию имени Альбуса Дамблдора. Рон же (ему одному ведомо каким способом) добился одобрения матери на службу в Аврорате.

Орден Феникса, который формально хоть и выполнил задачу, но все же не был расформирован, теперь занимался внутренней политикой, помогая Кингсли бороться против коррумпированных чиновников и продажных авроров.

Таким образом, спустя год после победы обстановка в магической Британии представляла собой клубок из проблем и противоречий.

Министр стремился навести в государстве порядок и переориентировать вектор политики, при этом действуя не всегда популярными, а иногда и сомнительными методами.

Обескровленный войной с террористами Аврорат задыхался от коррупции, в которой по колено увязли продажные авроры.

Благородные чистокровные семьи из тех, кого не уличили в пособничестве Темному лорду, мечтали о возвращении монархического строя, а еще лучше к власти Кругов и главенству Кодекса (об этом подробно изложено в предыдущей главе). Однако политический клан чистокровных мог лишь сопротивляться влиянию Квина, для чего-то большего им мешали междоусобные распри и интриги.

Обычные волшебники тем временем растили детей, работали, читали газеты и ругали власть из-за высоких налогов и маленьких зарплат. Но все же и среди обывателей не было единства.

Некоторая часть, в большинстве своем состоявшая из полукровок и чистокровных семей, не имевших титулов, однако мечтавших о них, поддерживало аристократию в их желании поставить своего человека во главе государства и возродить главенство традиций магического мира.

Другая часть, в основном маглорожденные с небольшой долей полукровок, возмущались резкой и суровой политикой Квина, но предложения политического клана чистокровных вызывали у них лишь презрительную усмешку. Эти, разумеется, хотели видеть своего ставленника министром, но сколь-нибудь значимых действий в этом направлении не предпринимали.

Третья часть, в основном полукровки, искренне радовались ослаблению позиций чистокровных. Они во всем поддерживали министра и выступали своеобразным буфером, ведя наблюдательно-демагогический образ жизни.

Эта история поведает вам о событиях произошедших после победы над Темным Лордом Волан-де-Мортом.

Эта история поведает вам о жизни как известных героев, так и не упомянутых личностей.

Вы знаете ее начало и знаете конец, но девятнадцать лет — слишком долгий срок, чтобы оставить его без внимания.

Вы увидите мир политики, в котором в борьбе за власть схлестнулись традиции и идеалы, мир магии, где за могущество сражаются стихии и демоны, мир открытой войны и тайной борьбы, денег, любви, секретов, лжи, предательства и самопожертвования

В следующих главах вы познакомитесь с новыми персонажами и завязками основных сюжетных линий. Ввиду того, что масштаб произведения весьма обширен, не стоит ожидать линейного повествования.

Также предупреждаю, что романтические линии будут играть не первостепенную роль в повествовании (хотя как можно рассуждать о роли любви в поступках людей, правда?). Пейринг расположен хаотично, без градации по степени важности, и может меняться.

Отмечаю, что первая часть произведения в основном ориентирована на новых персонажей и Гарри Поттера(последнего в меньшей степени). Сделано это с целью вписать новые лица в сюжет, дать читателю понимание их мотивов и поступков.

Я прошу воздержаться от поверхностных и скоропалительных оценок — в фанфике, конечно, есть и штампы, и клише, но введены они с определенной целью и обоснованием.

Герои будут меняться и развиваться (я надеюсь).

В помещении суда царила тишина, нарушаемая лишь редким шелестом тихо переговаривающихся между собой судей. Низкие давящие своды, слабо коптящие свечи, едва разгонявшие сумрак, и промозглая сырость подвальных помещений министерства Магии не располагали к оживленной беседе, в равной степени угнетающе действуя как на служителей правосудия, сидевших в расположенных амфитеатром удобных кожаных креслах, так и на обвиняемых, которых усаживали на жесткий деревянный стул с подлокотниками посередине зала.

Авроры под локти втащили в зал высокого худого человека и небрежно швырнули на стул, руки и ноги подсудимого моментально опутала появившаяся из воздуха металлическая цепь. С потолка в центр зала ударил яркий луч холодного белого света, обнажающего каждую складку грязной одежды, каждую морщинку на лице подсудимого и не оставляющего и шанса, что какое-либо подозрительное движение или жест останутся незамеченными.

Подсудимый поднял голову, легким движением откинул спутанные грязные волосы и с любопытством погремел цепью. Тем временем председательствующий судья — Майкл Кромтни, задумчиво смотрел куда-то вглубь зала и размышлял. Несколько месяцев назад, когда он прочитал статью в «Пророке» о подсудимом, его взгляд зацепился за необычное имя, поэтому сейчас, с легкостью вспомнив сидящего в центре зала мужчину, он улыбнулся про себя:

“Хм, ну конечно… Родители то — маглы. Фанаты мастера, видимо… Забавно…”

Сфокусировав взгляд на подсудимом, судья тряхнул головой и подался вперед. Пожилой лысый мужчина в переднем ряду заскрипел сухим голосом:

— Слушается дело “Магическая Британия против Элессара Лиммертайла” от пятого ноября 1999 года. Обвиняемый, информируем вас, что специальный суд по делам Пожирателей Смерти является исключительным органом, деятельность которого установлена Декретом Визенгамота номер шесть два один дельта от первого ноября 1998 года. К деятельности специальных судов не применяются традиционные процессуальные нормы, равно как и допустимы изменения в порядке представления доказательств виновности, невиновности, несостоятельности, неприменимости, неактуальности, недостаточности, нелегитимности, порядка рассмотрения дела, вынесения вердикта и приговора.

Секретарь сделал паузу, то ли переводя дух, выпалив информацию монотонным речитативом на одном дыхании, то ли позволяя подсудимому переварить сказанное. Майкл, который уже давно выучил текст вступления наизусть, нетерпеливо махнул рукой, заставляя секретаря поторопиться.

— Согласно регламенту специального суда по делам Пожирателей Смерти функции обвинителя выполняет председательствующий судья. Решение о возбуждении дела принято на основании доказательств, собранных в рамках служебного расследования. Обвиняемый, согласно регламенту вам отказано в праве на лицензированного адвоката. К вам не применяется презумпция невиновности. Вы не имеете права апеллировать к нормам, освобождающим от ответа. Вы обязаны отвечать не скрывая и не искажая любую доступную вам информацию. В случае отказа выполнять требования суда, вы автоматически будете признаны виновным по рассматриваемым пунктам обвинений, по которым вы не дали показаний. Вам отказано в праве ознакомления с доказательствами, как и в праве предварительной подготовки. Информация о составе судебной комиссии раскрывается для обеспечения объективности, справедливости и соответствия требованиям декрета Визенгамота. Комиссия представлена десятью судьями, из которых пятеро — судьи пятого ранга, трое — судьи четвертого ранга, двое — судьи третьего ранга. Председательствующий судья — судья второго ранга Майкл Кромтни, секретарь — советник третьего ранга Адам Макки. Дело занесено в реестр заседаний специального суда по делам Пожирателей Смерти 1999 года...

Подсудимый отрешенно следил за бледными потрескавшимися губами секретаря, нудно зачитывающими накладываемые ограничения. Со стороны даже могло показаться, что происходящее его абсолютно не интересует.

— Ваше имя — Элессар Лиммертайл? — советник закончил вступительную часть и поднял взгляд на обвиняемого.

—Нет, — насмешливо изогнул уголки губ молодой человек.

Майкл тяжело вздохнул, с разочарованием понимая, что домой к ужину не успеет. Сколько похожих строптивых глупцов сидело перед ним за последний год — не сосчитать. Майкл заметил, как недовольно сжал губы секретарь и кивнул ему, словно принимая эстафету.

— Назовите ваши имя, фамилию, дату рождения.

— Меня зовут Гарри Поттер, — с той же призрачной улыбкой произнес обвиняемый. Прищурившись от яркого света, он тщетно высматривал лица своих оппонентов и, в частности, председательствующего судьи.

Майкл похрустел костяшками пальцев и усмехнулся. Если уж ему и предстояло ужинать в одиночестве по вине этого горе-шутника, стоило хоть немного развлечься. Небольшой импровизированный спектакль начался, но лишь один из двух артистов знал финал.

— Адам, не для протокола, — услышав приказ, секретарь отложил перо. — Мистер Поттер, я крайне удивлен видеть вас здесь!

— Я абсолютно разделяю ваше недоумение, — с намеком побренчал цепью подсудимый.

— Прошу прощения за случившийся беспорядок. Давайте быстренько урегулируем это недоразумение, и вы будете свободны. Итак, мистер Поттер, я убежден, что такой благородный человек как вы, никогда бы не стал умышленно лгать, не так ли?

— Благодарю вас за столь лестную оценку, господин судья. Вы правы, ибо ложь — удел подлецов и преступников, к каковым я, естественно, не отношусь.

— Разумеется! Особенно неправда неуместна в этом месте, в храме Справедливости...

— Особенно!

— Однако…

— Что значит "однако"? Я требую немедленного снятия с меня всех обвинений!

— Однако простите мне мою дерзость, мистер Поттер, но, знаете, я человек последовательный и стараюсь руководствоваться доводами логики...

— Это весьма похвально, ваша честь, но я решительно не понимаю связь между рациональным мышлением и моим арестом!

— Уделите мне пару минут, я вынужден сообщить вам терзающие меня сомнения. Видите ли, за последние две недели, только представьте себе, вы уже четвертый Гарри Поттер в этом зале.

— Невозможно! — с наигранным изумлением ахнул обвиняемый, широко распахнув глаза.

— Даю слово! — заверил его судья.

— Это поразительно, ваша честь! Чудеса какие-то! Решительно заявляю, что я здесь в первый раз. И надеюсь, в последний.

— Так вот, понимаете ли, я бы немедленно приказал освободить и снять с вас все обвинения, но вот какое дело — крохотное, ничтожное сомнение, которое вы, безусловно, сможете развеять, мешает мне исполнить мое искреннее желание прямо сейчас, — с глубокой печалью в голосе произнес Майкл. — Если вы позволите, я попробую объяснить свои мысли?

— Извольте, я с удовольствием помогу торжеству правосудия, — энергично закивал обвиняемый.

— Вы бесконечно любезны! Так вот, я руководствовался примерно следующими соображениями. Я знаю, как выглядит Гарри Поттер. Но так как авроры иногда меняют внешность в целях конспирации, а предыдущие три Гарри Поттера не были похожи друг на друга, а вы не похожи на них, то я не могу опираться в своих суждениях только на этот аргумент.

— Полет вашей мысли вызывает во мне восторг! — с восхищением на лице отозвался лже-Поттер. — Вы абсолютно правы, наша служба крайне опасна, а потому факт, что я не выгляжу, как Гарри Поттер, не означает, что я не он.

— Поэтому, отбросив эту, я перешел к следующей мысли. Гарри Поттер — человек, верно?

— Решительно невозможно спорить со столь правдивым утверждением.

— Так вот как я думаю — один человек не может быть четырьмя людьми? Даже если он искусный волшебник?

— Другими словами, один человек — не четыре человека?

— Вы блестяще знаете математику, мистер Поттер.

— Вы великолепно владеете искусством рассуждения, ваша честь!

— Так вот, руководствуясь столь высоко оцененной вами логикой, я усомнился по своему малодушию в показаниях предыдущих Гарри Поттеров.

— И что же вы сделали?

— Я их проверил, — тихо ответил судья, после чего сокрушенно склонил голову. — Представьте только, мне — мелкому чиновнику, пришлось трижды не поверить словам благороднейшего избавителя нашего!

— Они вынудили вас, ваша честь. Не корите себя, — утешил его подсудимый, сделав бровки домиком.

— Представьте, господин Поттер, только представьте, каково было мое разочарование, с какой силой пошатнулась моя вера в честь и достоинство наших современников, когда выяснилось, что они…

— Однофамильцы? — предположил обвиняемый.

— Как бы не так!

— Граждане другой страны? — не оставлял попыток подсудимый.

— Ничуть, мистер Поттер.

— Неужели мошенники?!

— Представьте себе! — рассержено стукнул по столу Майкл. — Каковы наглецы, а?! Эти негодяи лгали суду, в попытке прикрыться столь чистым и непорочным именем!

— Безумцы! Пытаться обмануть судью! Подлецы!

— Именно! Подлецы! Негодяи! Лгать! И где лгать?! Здесь — в храме правосудия! — продолжал возмущенно сотрясать воздух судья.

— Немыслимо! Но позвольте узнать, что же с ними стало?

Горящие глаза председательствующего судьи вперились в лицо подсудимого острым стилетом. Если бы сумрак судебного зала и бьющий с потолка луч света позволили обвиняемому хотя бы на мгновение увидеть лицо Майкла, ему бы не понадобился ответ на заданный вопрос. Но он лишь безмятежно улыбался, то ли от природной тупости, то ли разыгрываемый спектакль пришелся ему по душе, то ли еще по какой причине.

Злорадно хмыкнув от предвкушения скорой расправы, Майкл ответил вкрадчивым голосом.

— Первый преступник, когда я указал на очевидность его лжи, признался. И получил восемь лет сверху положенных. А мог отделаться парой годков, и только. Второй продолжил утверждать, что он действительно Гарри Поттер. Думаю, не стоит объяснять, чем чревато принудительное лечение здорового, но лживого рассудка?

— Подозреваю, что рассказ о судьбе третьего вы оставили для пущего эффекта, — холодно произнес подсудимый, перестав кривляться. — Попробую угадать — до Азкабана он так и не добрался?

— Не торопитесь. Третий Гарри Поттер… — голос Майкла зазвенел металлом, тон стал угрожающим и по-канцелярски безжизненным, словно стук по гробовой крышке. — Его обвиняли в убийстве аврора. Вашего коллеги, кстати, мистер Поттер. Это страшное преступление с высшей мерой наказания, но мы прибегаем к ней в исключительных случаях. И приговор для третьего Гарри Поттера мог не стать одним из этих случаев, прояви преступник больше уважения к суду и продемонстрируй раскаяние в содеянном.

Майкл, довольный своим монологом, выжидающе уставился на подсудимого, пока тот, задумчиво наморщив лоб, переваривал услышанное. Спустя полминуты молодой человек, помотав головой, робко спросил:

— Ваша Честь, сэр, так я вот в итоге как-то и не понял совсем... Так это... Кто из них Гарри Поттер?

— Прекрати паясничать! — гневно крикнул кто-то с трибуны. К нему присоединился солидарный нестройный гул других членов комиссии. — Гнить тебе и...

— Тишина! — громогласно пророкотал Майкл, прерывая тираду коллег. Предупреждающе сверкнув глазами в их сторону, он перевел взгляд на подсудимого, на лице которого уже расплылась довольная улыбка. И Майкл понимал ее причины.

— Итак, я вынужден задать вопрос. Вы уверены, что случайно не назвали себя чужим...

— Знаете, а я ведь более чем уверен, что регламент этого, с позволения сказать, суда мало того, что не согласован, так еще и не визирован, верно? — сидя в максимально расслабленной, насколько возможно на жестком стуле, позе, подсудимый с уверенной ухмылкой смотрел туда, где, как ему казалось находятся судьи. — Визенгамот не подписал бы документ, в котором прямым текстом нарушают основополагающий принцип работы любой судебной системы. Так вот, если бы здесь все же был адвокат, то он непременно бы усомнился в непредвзятости заседающей комиссии, а следовательно в самой способности рассматривать мое дело. Поэтому, ввиду произошедшего, я, как подсудимый и сторона защиты в одном лице, вынужден требовать замены всего состава заседающей комиссии. Прошу зафиксировать это в протоколе, а господ караульных авроров выступить свидетелями моего требования.

Охранявшие зал авроры переглянулись. Командир караула растерянно посмотрел на председательствующего судью. По трибунам прокатился шепоток. Майкл выругался про себя, пообещав найти несдержанного идиота, чуть не запоровшего заседание. Сто процентов кто-то из новеньких пятого ранга.

— Мы рассмотрим ваше требование, но для начала нам необходимо подтвердить вашу личность, — примирительно произнес Майкл.

— Мое имя — Элессар Лиммертайл, остальное вы и так знаете, — с вызовом вздернул подбородок молодой человек.

— Назовите дату рождения. Нам необходимо исключить совпадения, — уточнил Майкл.

— Второго июня 1975 года. Код гражданина три девять три девять шесть два один.

— Адам, зафиксируй. Так вот, мистер Лиммертайл, как уже было озвучено, вам отказано в праве на адвоката. При этом вы не можете требовать у суда другого состава комиссии, так как это право закреплено только за лицензированными адвокатами, коим вы не являетесь.

На бледном лице подсудимого синие глаза будто полыхнули яростным пламенем. Майкл невольно вспомнил о мрачном прошлом сидящего в центре зала человека, но быстро отогнал ненужные мысли и кивнул секретарю, который приступил к первому пункту обвинения.

— Ответчик обвиняется в нарушении третьего раздела общего магического кодекса “Использование запрещенных заклятий”. Подраздел первый, “Непростительные заклятия”. Согласно результатам расследования, подсудимый неоднократно применял Непростительные заклятья к волшебникам. Наказанием по этому пункту обвинения является лишение свободы на срок от полугода до десяти лет, — объявил секретарь.

— Мистер Лиммертайл, вы отрицаете или подтверждаете обвинение?

— Я смотрю вы начали с чешуек, дракон впереди, да? — сквозь зубы процедил Лиммертайл. — Да, ребята, дельце то вы явно на коленке шили, раз даже такую ерунду добавили. Ведь все использовали запрещенки ввиду военного положения, одно время они даже были легализованы, как вы помните. Почему тогда остальных не призывают к ответственности по этому пункту? М-м-м? А хотя, позвольте, я знаю почему — избирательное правосудие, не так ли?

— Другими словами, вы отрицаете обвинение? — невозмутимо спросил Майкл.

— На основании третьего раздела ОМК, подраздела четвертого "Применение в исключительных ситуациях", использование запрещенных заклятий допускается в ряде случаев, в том числе при угрозе жизни. Я заявляю, что использовал непростительные заклятья, но только в целях самообороны, так как в моменты применения мной непростительных заклятий моей жизни и здоровью угрожала опасность. Прошу внести это в протокол.

Сделав пометку, секретарь отложил лист бумаги и взял в руки следующий.

— Ответчик обвиняется в нарушении первого раздела специального магического кодекса “Убийство или покушение на убийство сотрудников Министерства магии”. Подраздел второй “Сотрудники Аврората, находящиеся при исполнении служебных обязанностей”. Ответчик обвиняется в убийстве аврора пятого марта 1997 года. Наказанием по этому пункту является лишение свободы на срок от пятнадцати лет до пожизненного заключения либо смертная казнь.

— Мистер Лиммертайл, вы отрицаете или подтверждаете обвинение?

— Могу я ознакомиться с доказательствами?

— Вас информировали, что вам отказано в этом праве. Отвечайте по существу вопроса. Суд ведает всеми необходимыми материалами.

Элессар вновь поднял глаза, и, хотя он и не мог знать наверняка из-за слепящего света, но все же в этот раз он правильно оценил местоположение председательствующего судьи. Его взгляд попал точно в Майкла, и хотя тот понимал, что подсудимый не может его видеть, он все же откинулся на спинку кресла.

Майкл не в первый раз вел процесс, через него прошли порядка трех десятков Пожирателей. Большинство из них вызывали лишь скуку или презрение, но попадались и другие. Этот подсудимый не вызывал ни скуки, ни презрения. И в этот самый момент Лиммертайл ледяным, словно могильная земля, тоном проговорил:

— Твой коллега обещал сгнобить меня в тюрьме? Ну что ж, я отвечу. Еще вчера вы ходили в обгаженных штанишках, уткнув глазки в пол. Сегодня вы вершители судеб. Патриции в тогах, мать вашу. И вот этот контраст, эти разительные метаморфозы бытия окутали вас чувством спокойствия, безопасности и собственного могущества. Но уже завтра, никчемные прихлебатели, вам снова придется сменить тоги на старые, так и не отстиранные штанишки.

С трибуны послышались смешки. Майкл разочарованно покачал головой. Он ожидал большего, а Элессар Лиммертайл, которому даже посвятили статью в "Пророке", скатился в дешевые угрозы. Теперь подсудимый вызывал скуку.

— Последнее предупреждение, — сухо оповестил Майкл.

Лиммертайл помолчал недолго, затем неожиданно улыбнулся.

— Ну что ж, что-то наш спектакль стал излишне серьезен. Давайте добавим щепотку веселья. У меня вопрос — суд уверен, что владеет всеми необходимыми материалами?

Что-то в его тоне не понравилось Майклу. Так разговаривают люди, уверенные в своей правоте или когда у них есть припасенный козырь. Или когда блефуют. Тем не менее, Майкл не собирался расшаркиваться с Лиммертайлом, а если у него и есть козырь, Майкл скоро его увидит.

— Абсолютно. Доказательная база достаточна для вынесения обвинения.

— А как тебе такое, судья? — поиграв бровями, подсудимый выпрямился и громко заявил. — По этому пункту обвинения я требую применения ко мне нормы "Семь" Специального магического кодекса на основании прецедента от шестого февраля тысяча девятьсот пятидесятого года по делу Осонвена.

Тишина. Едва ли не звенящая тишина повисла в помещении. Майкл побледнел и выругался про себя, проклиная руководство, подложившее ему такую свинью.

Майкл еще раз просклонял по матери начальника. На трибуне начались перешептывания, некоторые в замешательстве повернулись к председательствующему судье. У некоторых судей, особо знакомых с нюансами дела, в глазах застыл страх.

Майкл лихорадочно размышлял. Итак, процесс над Лиммертайлом по существу фиктивен, но спущен сверху. Доказательная база — плевая, недостаточная не то, что для вынесения вердикта, а даже для ареста. Созыв экстренной комиссии, как того сейчас потребовал Лиммертайл, и последующие разбирательства сорвут с Майкла мантию судьи.

Майкл, сжал губы и потер виски. Значит, придется идти до конца и преступно манипулировать законами. Судя по тому, что Лиммертайл позволил себе участие в маленьком спектакле и за все время пребывания в изоляторе Министерства ни разу не обмолвился о норме "семь", в данный момент он не на задании, а значит в экстренности нет необходимости.

Майкл быстро прикинул план и успокоился. Даже если в будущем что-то всплывет наружу, Майклу, конечно, не поздоровится, но хоть в Азкабан не упекут. Он размял шею и собрался с мыслями.

— Мистер Лиммертайл, на основании пункта три Положения о работе Специального Суда по делам Пожирателей Смерти, специфика работы Специального Суда позволяет избирательно принимать к сведению те или иные доказательства, даже имеющие непосредственное отношение к делу. Как председательствующий судья, я расцениваю ваше требование, как доказательство, и не принимаю его к сведению. Также на основании пункта восемнадцать Положения о работе Специального Суда, никакие обстоятельства не должны препятствовать деятельности Специального Суда. Как председательствующий судья, я расцениваю ваше требование влияющим на приговор. Приговор является частью судебного процесса, а значит является деятельностью Специального Суда. На основании озвученного я отклоняю ваше требование.

Лицо Лиммертайла исказила взбешенная гримаса. Он яростно закричал, рванул цепи, попытался встать, но дежурившие авроры впечатали в его тело несколько парализующих. Впрочем, Майкл прекрасно понимал Элессара. Даже один из судей третьего ранга, смерив председательствующего судью хмурым взглядом, быстро собрал вещи и молча покинул зал суда. Второй, хоть и прошептал Майклу несколько не самых лестных слов, все же остался.

Тем временем к судейской трибуне подошел командир караула авроров и обратился к Майклу.

— Господин судья второго ранга, при всем уважении, это не шутки. Я вынужден настаивать на соблюдении процессуальной нормы.

Майкл скривился, словно съел лимон и отмахнулся от аврора, жестом приказав ему вернуться на пост. Тот нерешительно постоял, оглядывая других членов комиссии, словно ища поддержки, потом пробормотал, что доложит командованию, но подчинился.

Через пару минут Лиммертайла привели в чувство. Он затравленно огляделся и скривился в вымученной улыбке. Его ссутулившаяся спина, погасший взгляд, но вместе с тем озлобленно сжатые губы внезапно тронули Майкла. Но он решительно задавил в себе неприятный шепоток.

— Мистер Лиммертайл, суд ждет вашего ответа. Вы отрицаете обвинение?

— А что толку от моих слов? — тихо спросил Лиммертайл. — Делай свое дело, судья, мы же оба все прекрасно пониманием.

— Это значит, что вы признаете свою вину? — вскинул брови Майкл, с облегчением ожидая скорую развязку.

— Нет.

— Но и говорить в свое оправдание ничего не будете?

— Ничего. Но ты сегодня переступил черту, судья.

Если прошлая угроза не возымела эффекта, то в этот раз по телу Майкла пробежали предательские мурашки.

Дело не в том, что перед ним сидел опасный волшебник — мало ли Майкл этих самых опасных волшебников посадил? Да если бы за каждую такую угрозу ему платили деньги, он бы уже...

Тревогу в душе Майкла поселило то, как Лиммертайл произнес эту фразу. Это, конечно, не угроза, но из уст Лиммертайла как будто прозвучал приговор ему — судье. Причем как-то... удивленно? Как будто подсудимый никак не мог поверить, и даже сожалел...

Но опять же — всего лишь тона недостаточно, чтобы пробить опытного судью. Нет...

Сегодня в зале потревожили материи, которые среди волшебников, а особенно среди министерских, не принято касаться всуе. На эти темы не шутят. О них не рассуждают. Легче об этих материях не знать. И вот это заставляло сердце председательствующего судьи биться чаще.

Но Майкл не добрался бы до второго судейского ранга, позволяя себе излишние рефлексии. Разозлившись, прежде всего на себя самого, за слабость и малодушие, он решительно отмел тревогу. Он — судья второго ранга! Председатель суда! Это он выносит приговор, а не ему! Сколько раз он слышал угрозы, сколько раз ему пророчили скорую смерть и расправу личности пострашнее какого-то Лиммертайла! Плевать Майкл хотел на архаичные пережитки прошлого! Особого Управления давно уже нет, пора перестать дрожать перед их мрачным наследием!

— Секретарь, добавьте в перечень обвинений — угроза государственному судье, неуважение к суду, попытка ввести суд в заблуждение, дача ложных показаний, препятствие судебному процессу, попытка присвоить чужую личность, клевета, — процедил Майкл, с удовольствием наблюдая, как с каждым новым пунктом тень набегает на лицо Лиммертайла. — Также добавьте попытку бегства и попытку нападения на сотрудников Аврората при исполнении. Обвиняемый, я буду ходатайствовать о применении высшей меры наказания для вас, как для неисправимого преступника, изменника и террориста. Заседание окончено.

— Ваша честь, но остался еще один пункт… — растерянный гневной вспышкой председательствующего судьи заметил секретарь.

— Об участии в террористической группировке? У обвиняемого на предплечье метка, других доказательств не требуется. Суд удаляется для обсуждения приговора. Вердикт будет вынесен завтра в 10:30 утра. Господа авроры, проводите обвиняемого обратно в камеру. На сегодня все.

Элессар отрешенно наблюдал, как к нему направляются двое волшебников с палочками в руках. Он вздохнул, завел руки за голову, встал и направился к выходу.

Плетясь со своим непочетным конвоем по темным коридорам Министерства, он безуспешно пытался унять терзающие его злость и обиду.

Уцелеть в жерновах войны, оказаться в рядах победителей, чтобы спустя время чиновники, всю войну просидевшие за толстыми стенами Министерства, судили его?

Зря он не послушал Макгонагалл, которая советовала ему бежать из страны. Новая директриса Хогвартса еще за месяц до ареста предупреждала его, а он, дурак, беспечно отмахнулся, самонадеянно решив, что раз он среди победителей, то его не тронут.

Но, очевидно, ратные подвиги не превратили клеймо на предплечье в невинную татуировку. Элессар усмехнулся. Если рассуждать здраво, то реакция вполне закономерная, учитывая, чем он в последнее время занимался. Но в голове роился вопрос, который Эл тщетно старался игнорировать. Почему Поттер вступился за Малфоев, а его защищать не стал? И где командир Кингсли?

С такими мыслями его ввели в камеру временного содержания. Зайдя внутрь, Эл без сил лег на кровать и уставился в потолок, размышляя, каким же будет вердикт и приговор.

Однозначно в зачёт идет факт, что ему удалось вывести на эмоции судей. Если протокол покинет стены Министерства, все члены комиссии закончат карьеру, а кто и вовсе в Азкабан загремит. Но ведь это еще надо устроить, разбирательство, очевидно, провели для проформы, а протокол может и потеряться по пути в архив. Мало что ли арестантов сейчас сидит по потерянным делам...

Высшей меры не будет, это не по правилам — казнить своих. Пусть даже условно, но Эл свой. Но и сидеть в Азкабане — удовольствие то еще. Если вдруг вмешается Гарри или, может быть, командир Кингсли, то обвинения наверняка снимут, однако, рассчитывать на такой исход чрезмерно наивно.

Вполне возможно, что они не в курсе процесса. Про арест знают точно, а дату разбирательства им вряд ли кто-то сообщал.

Или в курсе? Но и в этом случае Кингсли наверняка запретит Поттеру вмешиваться, да и сам не станет подставляться. То есть результат, вне зависимости от причин, один.

Это не совсем то, что они планировали, но когда вообще планы идут, как задуманно?

Поэтому, в Азкабан все же придется съездить. Приговорят годам к пятнадцати, комиссия однозначно действует по указанию свыше и даст серьезный срок, так сказать для острастки. Дементоров из тюрьмы убрали, что радует, но среди ныне заключенных наберется человек пятнадцать, если не двадцать, к чьему аресту Лиммертайл так или иначе причастен. Но об этом можно было подумать и позже. Так сказать "кушать слона по частям".

Измотанный за день Эл закрыл глаза и практически моментально провалился в тревожный сон.

* * *

6 ноября 1999 года.

Строгий холодный голос наполнил зал суда, словно раскатом грома оглушив подсудимого:

— Обвиняемый Элессар Лиммертайл, уведомляем вас о результатах рассмотрения дела. Комиссия специального суда по делам Пожирателей Смерти постановила признать вас виновным по всем пунктам обвинения и приговорить к пожизненному заключению в тюрьме Азкабан. Являясь специализированным органом, суд по делам Пожирателей Смерти постановил применить в качестве дополнительного наказания пункт три второй главы «Положения о Специальном Суде по делам Пожирателей», что означает невозможность обжалования, изменения или отмены приговора, а также досрочного освобождения. Приговор вступает в силу с момента оглашения. Дело закрыть и поместить в архив.

6 ноября 1999 года.

Гарри шагал по слабоосвещенному узкому коридору к лифтам, ловко маневрируя между коленками сидящих в очередях людей. Проработав год в Аврорате, он до сих пор недоумевал, почему отдел магического строительства зданий и сооружений не расширит этот тесный коридорчик, напоминающий кишку лепрекона. Маги они или кто, в конце-то концов?

И даже несмотря на то, что ожидающие своей очереди волшебники практически сидели друг на друге, те, кто замечал юного аврора, почтительно убирали ноги с прохода или сильнее прижимались к стене, бросая восхищенные взгляды на своего кумира. Иногда у него просили автограф, но Гарри по большей части удавалось увильнуть от неприятного ему последствия своей славы.

Миновав, наконец, шепчущуюся толпу, он с облегчением вошел в лифт. Гарри поднялся на первый уровень и направился к кабинету Главы отдела Магического Правопорядка, где его ждало мягкое кожаное кресло перед камином. У него даже вырвался стон наслаждения, когда одеревеневшие за ночь работы мышцы отозвались долгожданным расслаблением, едва он устало плюхнулся в кресло и закрыл глаза.

Через час в кабинет вошел высокий статный мужчина, лет тридцати пяти, с аккуратно уложенными пепельными волосами и цепким, как у ястреба, взглядом черных глаз. Заметив дремлющего Гарри, он, тем не менее, не стал пытаться вести себя тише.

— Доброе утро, Гарри, — громко поздоровался хозяин кабинета, повесив дорогое пальто и усаживаясь за письменный стол.

— Вы знаете, что я думаю насчет совместного использования слов «доброе» и «утро»? — недовольно пробормотал Гарри, даже не пытаясь рассоединить слипшиеся веки.

— Эмили! Двойной эспрессо мистеру Поттеру и ирландский мне! — крикнул Шон секретарше, с веселой улыбкой наблюдая, как его голос заставил юного аврора ошалело распахнуть глаза. Гарри мрачно посмотрел на начальника, но тот лишь махнул рукой. —Слушай, я ценю твое старание и упорство, но не забывай об отдыхе.

— Отдохнешь тут, — поднял брови Гарри.

— Рабочий день начался, — невозмутимо пожал плечами тот. — Я рад твоему обществу, но если хочешь спать — иди, покемарь на койке дежурного, а не вламывайся в кабинет начальника.

— У вас тут креслице классное, если отдадите — буду спать у себя.

— Еще чего, — возмутился Лоуренс, раскладывая на столе бумаги. — Это, между прочим, подарок. Так что лепрекону второй горшок не положен.

Секретарша принесла кофе. Неплохо сваренный, но Гарри привык пить покрепче. Быстро опустошив маленькую чашечку, он попросил у Эмили еще порцию. Шон же медленно смаковал, прикрыв глаза и вдыхая глубокий аромат.

— Мистер Лоуренс! — гаркнул Поттер, отчего вздрогнувший волшебник едва не пролил кофе на брюки. Бросив недовольный взгляд на Гарри, Шон отставил чашку и прикурил сигарету.

— Один — один. Жаждешь перейти к делам?

— У меня не так много времени, — пожал плечами Поттер.

— Есть новости. И погаси камин, и без него душно, — поморщился Шон, открыл окно и выдохнул дым. — Что думаешь о Лиммертайле?

— Вы хотите сказать об его аресте? — уточнил Гарри, взмахивая палочкой перед камином. — Я уже говорил, что вы совершаете ошибку.

— Допустим, я так не считаю. Но я не об этом. Тут кое-что произошло, и мне нужно выяснить, что же это было.

Гарри сел обратно в кресло и всем своим видом демонстрировал, что он внимательно слушает начальника, но на деле из последних сил боролся со слипающимися глазами. Мягкое кожанное кресло, образчик мебельного искусства, обволакивало суставы и тело юного аврора, словно объятья матери.

— Ты меня слушаешь? — спросил Лоуренс, недовольно повысив голос. — Я сейчас сделаю из кресла табуретку, если не сосредоточишься.

— Да вы вандал, господин начальник, — испуганно округлив глаза, замахал руками Гарри.

Шон закатил глаза, допил кофе и продолжил.

— Так вот. Скажи-ка мне, он никогда не вел себя странно?

— Лиммертайл-то? — улыбнулся Гарри. — Да он в принципе отмороженный, так что вам бы уточнить.

Шон некоторое время курил, формулируя вопрос. Наконец, отпив кофе, он протянул Гарри кожаную папку с бумагами. Изучив содержимое, Гарри скривил губы и покачал головой.

— Ничего не скажешь? — после непродолжительного молчания спросил Лоуренс.

— А что тут сказать? — пожал плечами Гарри. — Замыкайте дверь перед сном, не гуляйте поздно ночью.

— Ты о чём?

— Давайте-ка уточним: вы упекли на пожизненное бывшего Пожирателя, бывшего Безликого и члена Ордена Феникса.

— Стоп. Пожиратели в тюрьме. Безликие самораспустились. А по Ордену ты же сам докладывал, что расформирован? — уточнил Шон, скользнув похолодевшим взглядом по лицу юного аврора.

— Я докладывал лишь полученные сведения, — невозмутимо ответил Гарри, встретив взгляд собеседника. — Никто не отменял вероятность дезинформации. Целью ордена было остановить Волдеморта в частности и войну в общем. С первым справились, со вторым пока нет.

— Ну не убьют же они меня, в самом деле! — издав нервный смешок, Шон глубоко затянулся.

— Разумеется нет, но арсенал у них разнообразный… — развел руками Гарри.

Лоуренс постоял некоторое время в раздумье, даже забыв о тлеющей сигарете. Наконец тряхнул головой и выбросил окурок в окно.

— Ты же был в Ордене. Так узнай наверняка.

— Меня никогда не принимали, — возразил Поттер. — Мы тесно сотрудничали во время войны, но Дамблдор был против моего вступления. Новое руководство осталось верным решению старика.

— Но почему они не продолжают помогать тебе?

— Вы ударились в софизмы.

— Тем не менее?

— Кто — они? Шон, с большей долей вероятности Ордена нет в принципе. А если и есть, то вы задаете вопросы не тому человеку. Идите и спросите у Кингсли или Макгонагалл. Мерлинова борода, и стоил Лиммертайл столько ваших нервов?

Лоуренс старался не выдать волнения, а Гарри тактично сделал вид, что ничего не замечает. Шон поднялся, походил по кабинету, вернулся за стол и побарабанил пальцами по крышке.

— Ладно, забыли пока про орден. Это не все. Мне необходимо знать, был ли Лиммертайл связан с Особым Управлением?

Гарри удивленно вскинул брови и непонимающе посмотрел на начальника.

— На процессе Лиммертайл потребовал применение нормы семь Специального кодекса и озвучил прецедент дела Осонвен, — пояснил Лоуренс. — Норма семь предназначается для защиты государственных служащих, в случаях, когда по соображениям безопасности они не могут раскрыть подробности своей невиновности. Прецедент дела Осонвен — это дело "Особо Невиновен". Фиктивный прецедент, который создали для использования агентами Министерства в случаях... неважно. Лиммертайл заявил, что невиновен, но защитить себя не может по причинам от него не зависящим.

— Вот это поворот, — ошарашенно произнес Гарри. — То есть вы хотите сказать, что Элессар — агент ОУ?

— Да вот непонятно, — скривился Лоуренс. — Выяснять никто не стал. При норме семь вся собранная база отметается, судебный состав распускается, экстренно собирается отдельная комиссия с высшими допусками. Для экономии времени проводится допрос с применением Веритасерума и Империо, после чего сразу же выносится вердикт.

— И выполни судья просьбу, то в Азкабан отправился бы он, так? — догадался Гарри. — Дело Лиммертайла шито белыми нитками. А потому и из протокола убрали.

— Это неважно. Да и ты неправ. ОУ уже нет несколько лет, все эти шпионские фокусы — лишь архаизмы, которые, кстати, надо будет зачистить. Поэтому судью в случае чего можно отмазать. Что сейчас действительно необходимо понять — Лиммертайл блефовал, чтобы привлечь к себе внимание, или же…

— Или же вам действительно не стоит гулять поздно ночью, а судье пора собирать вещички и валить из страны, — закончил за начальника предложение Гарри. Шон кивнул и закурил еще одну сигарету. — Изучали личное дело?

Лоуренс посмотрел на Гарри взглядом «за кого ты меня принимаешь».

— Естественно! Там действительно есть пара листов девятого и десятого уровня, но они у каждого второго аврора в личном деле. Даже у меня есть такие листы, и я понятия не имею, что там написано. Чаще всего это характеристики медиков, пометки руководства и прочее.

— Ох, Шон, я же вас предупреждал — не трогайте Лиммертайла… Но с другой стороны, ОУ уже нет, и вряд ли кто-то придет по вашу душу. Может, где-то сохранились документы?

— Сильно сомневаюсь. Если только в личных коллекциях, но до них не добраться.

— Я могу копнуть… — развел руками Гарри.

— Не вздумай. Тебе нельзя в это соваться. Ты еще молод, но раньше ходила присказка, может слышал: «Даже русалка захлебнется в озере Ханнингфилд». Это к тому, что хоть Темный лорд и разрушил Управление до последнего кирпичика, но тени еще наверняка гуляют по Британии. И наверняка следят за тем, чтобы ничего не всплыло на поверхность.

— Слушайте, ну мне Лиммертайл, естественно, не исповедовался, — задумчиво потер подбородок Гарри, пытаясь что-нибудь припомнить. — Но я ни о чём подобном не слышал. Он парень отчаянный, и отмочить нечто подобное вполне в его стиле. Надо признать, будь у вашего судьи яйца поменьше, Лиммертайл бы уже гулял на свободе.

— Не факт... Ладно, что сделано, то сделано, — хлопнул рукой по столу Шон и откинулся на спинку кресла. — Не забивай себе голову и забудь навсегда об услышанном.

— А вот протокольчик лучше потерять, мало ли журналисты вынюхают что-нибудь, — предупредил Гарри.

— Ой, да брось, — отмахнулся несколько успокоившийся Лоуренс. — Я прекрасно знаю всю его подноготную. Естественно, кроме вот этого нюанса…

— Это означает, что вы не все знаете. Вдруг еще есть сюрпризы…

— Да кому нужен морально разлагающийся алкоголик?

— Вам же этот алкоголик понадобился.

— Это лишь меры предосторожности.

— Предосторожности? — иронично ухмыльнулся Гарри.— Вы даже не озаботились нормальным обвинением. Это не предосторожность, это безрассудство!

— Ладно, не отчитывай меня, не дорос еще. Я сам знаю, что мне делать, — отрезал Шон. Гарри поморщился и отвернулся.

Лоуренс некоторое время сидел молча, потом покопался в бумагах и протянул Поттеру конверт. Гарри без спешки изучил содержимое и удивленно посмотрел на Лоуренса.

— Здесь меньше, чем должно быть.

— Не я принимаю решения, Гарри. Наверху считают, что проблемы с "восьмилапым вопросом" в том числе и твоя ответственность.

— Какого лешего? — возмутился Гарри. — Я свою задачу выполнил!

— Гарри, я лишь передаю их волю. Если желаешь, я разузнаю…

— Не стоит, но спасибо за беспокойство, — бесстрастно прервал его Гарри и бросил конверт на стол. — Верните им эту подачку.

— Ты же понимаешь, что я лишь посланник? — Лоуренс убрал конверт в ящик стола и покосился на собеседника. Так уж повелось — боссы принимают решение, Шон транслирует его до нужного человека. И принимать на себя удар в виде реакции недовольных подчиненных всегда выпадало именно Шону.

— Что-то еще? — холодно поинтересовался Гарри.

— Я надеюсь, следующая новость сгладит предыдущую.

— Смотря что это за новость.

— Министр предварительно одобрил твою кандидатуру на должность начальника отдела Собственной Безопасности, — с предвкушением произнес Шон, однако Поттер лишь скептически фыркнул

— Что значит это «пф»? — удивился Лоуренс. — Ты не рад?

— Не рад, — подтвердил Гарри. — Я уже вижу, как Скиттер строчит что-то вроде «Привилегии Мальчика-который-выжил».

— Тем не менее, этот пост вполне соответствует твоим заслугам.

Гарри кисло улыбнулся.

— Не надо меня умасливать, Шон. Я не стану такой же марионеткой, как какой-нибудь Дин Эрерри. Ведь история повторяется, вы выдергиваете группы из ОМП и Аврората и превращаете их в отделы. Я — аврор, а не канцеляр.

— Это решенное дело, — сухо ответил Шон.

— Мне надо подумать. Копаться в грязном белье — так себе перспектива.

— Тебе предлагают пост начальника отдела в двадцать лет. Власть, богатство, связи — все это принесли на блюдечке. Осталось только взять.

— Ну так найдите другую подстилку, — вспыхнул Гарри. — Которая не будет ломаться.

Лоуренс смерил его недовольным взглядом и устало вздохнул.

— Тебе пора заканчивать с подростковым мышлением, Гарри. В политике нет места сантиментам, есть интересы. В данный момент тебе остается только радоваться, что интересы совпадают. Если Совет утвердит твою кандидатуру, готовься к должности, — в голосе Лоуренса послышались раздраженные нотки, свидетельствовавшие о той степени проявления власти, которая присуща всем начальникам, когда их вынуждают сбросить маску добряка.

Они посидели минуту в тишине. Гарри, уставившись в одну точку, боролся с возмущенным негодованием, Шон тем временем внимательно перебирал бумаги.

— Даже не думайте, что я буду плясать под вашу дудку, — выпалил Поттер.

— Вы забываетесь, молодой человек, — ледяным тоном отрезал Лоуренс и посмотрел на Гарри поверх документа. — Честно говоря, это все. Вы свободны, аврор.

Глава отдела магического правопорядка остался в одиночестве, но ненадолго. В дверь постучали, и с разрешения Шона в кабинет вошел низенький нескладный человек.

— Сэр, я Брэндон Дарми, — заплетающимся языком представился гость.

Он жутко нервничал и топтался на пороге. Маленького роста, с черными поредевшими волосами, уставшим лицом и короткими руками, к которым наспех приделали неказистые крючки-пальцы, Брэндон Дарми производил впечатление провинившегося домового, который вот-вот начнет биться головой об пол. Лоуренс жестом пригласил его присесть, но Дарми то ли не понял, то ли окоченел от волнения.

— Я предложил вам сесть, мистер Дарми, — изогнув бровь, пояснил Шон.

Этот невзрачный человек абсолютно не соответствовал слухам, которые про него ходили. Лоуренс был разочарован, он ожидал некое подобие Северуса Снейпа — высокого, надменного, с непроницаемой пустотой в глазах. Поговаривали, что начальник Азкабана настоящий зверь похуже дементоров, жестокий, кровожадный, не знающий границ в извращениях.

Новые порядки в тюрьме долетали до свободного мира в виде леденящих душу историй, ужасающих и потрясающих одновременно. Проверять их правдивость, впрочем, никто не спешил — власть устраивал подобный расклад, а бывшим заключенным только на руку сгущать краски над своими муками.

Если верить этим историям, в тюрьме существовала настоящая преисподняя — нижние уровни, куда уходили умирать старики, где держали в сексуальном рабстве женщин, девушек и парней, где убивали, насиловали, грабили и всаживали смертельные дозы наркотиков.

Про самого Дарми говорили, что на досуге он играл с заключенными в прятки. Время от времени он предлагал своим подопечным спрятаться в любом месте на территории тюрьмы, обещая в случае, если он их не найдет, досрочное освобождение или шикарную жизнь в лучших камерах. Если же заключенные все-таки будут обнаружены, они обязывались исполнить любое желание начальника тюрьмы. Согласно тем же слухам, одному из проигравших Дарми однажды скормил его же собственные глаза.

Как несложно догадаться, Дарми всегда побеждал. И всегда находился кто-нибудь, желающий рискнуть.

Но тот, кто сейчас смущенно топтался в дверях, никак не мог быть этим чудовищем, царящим в Азкабане. Скорее он варил им кашу на завтрак.

— Ах да...— маленький начальник тюрьмы засеменил коротенькими ножками и остановился напротив стола в замешательстве.

— Мистер Дарми, успокойтесь и сядьте, — приказал Шон и хмуро посмотрел на него. Дарми осторожно опустился на краешек кресла.

— Господин комендант, у меня к вам есть личная просьба. Не затруднит?

— Нет, нет, конечно нет, что вы. Я слушаю.

— К вам сегодня переведут одного человека по имени Элессар Лиммертайл. Собственно, просьба весьма простая — ограничьте его контакты с внешним миром, засуньте в самый темный угол тюрьмы, где его никто не найдет. Справитесь?

— Конечно, господин Лоуренс, все сделаю, — пролепетал Дарми.

— Вот и чудесно. А я в долгу не останусь, будьте уверены.

— Нет-нет, что вы, мне совсем нетрудно и приятно быть полезным.

— И вот еще что — он должен быть жив. Через некоторое время к вам заглянет наш коллега из Министерства, ему потребуется встреча с мистером Лиммертайлом. Посодействуйте, пожалуйста, чтобы без лишнего шума. Им надо будет побеседовать с глазу на глаз. После беседы делайте с заключенным, что хотите, хоть в игры играйте.

— Конечно, я понимаю, да.

В дверях показалась секретарша Лоуренса — Эмили.

— Сэр, вас ждут в консульстве через десять минут, — приятным голосом сообщила девушка.

— Отлично, мы как раз закончили. Надеюсь, наше сотрудничество будет взаимовыгодным, мистер Дарми. Всего вам самого наилучшего.

Вспотевший начальник Азкабана кивнул и поспешно вскочил.

— Будет сделано, сэр. Я немедленно приступлю к выполнению вашего поручения, — пролебезил Дарми и, постоянно кланяясь, покинул кабинет.

— Прекрасно, — сухо прокомментировал Лоуренс. Эмили подала ему пальто.

Он подошел к ней, и, приобняв, прошептал:

— Сегодня я останусь у тебя, если ты не против.

— Я буду только рада, — хлопнула ресницами девушка, затрепетав в его руках.

Он звонко приложил ладонь к ее заднице, а затем развернулся и вошел в камин.

6 ноября 1999 года.

— Давай, Лиммертайл, пшел! — тонкий, хлипкий голосок щупленького аврора-надзирателя неприятно резал слух, напоминая больше визг бьющейся в истерическом припадке женщины.

В Министерстве каждый вторник и четверг открывался защищенный от внешних атак стабильный канал каминной связи для транспортировки преступников в Азкабан. Эл замер в безотчетной нерешительности, будто прощаясь со свободным миром, и аврор, потеряв терпение, толкнул его в фиолетовое пламя.

Тюремный камин буквально выплюнул Элессара, больно приложив спиной о холодный плиточный пол. Кряхтя, новый заключенный поднялся, отряхнул серую мантию и огляделся. Прямо перед ним, словно каменная глыба, стоял настоящий гигант, который в маленькой комнатушке портального отсека выглядел неуместно и даже зловеще. Его огромные ручища не уступали размером ногам взрослого слона, мантия кровавого цвета едва сходилась на мощной груди, тяжело поднимавшейся в такт дыханию, могло даже показаться, что ребра богатыря вот-вот не выдержат и треснут под тяжестью мышц. Весил он килограмм сто десять, а то и сто двадцать, но при этом нельзя было назвать его толстым, напротив, смотрелся он достаточно гармонично со своим ростом около двух метров. Тело великана излучало здоровье, энергию и мощь, свойственную тем людям, кому при рождении дарованы задатки физического совершенства и которые грамотно распорядились своими преимуществами, развив их в выдающиеся достоинства.

Элессар пригляделся, моргнул, словно не веря своим глазам, и ошарашено выпалил:

— Кристиан?!

— Он самый, мать твою! — прогрохотал тот и сгреб Элессара в объятья.

— Ты меня сейчас сломаешь, чудовище! — простонал Эл, сжимаемый звериными ручищами Кристиана. Тот разжал хватку и шагнул назад, широко улыбнувшись.

— Ты чего зубы сушишь, громадина? — усмехнулся Эл.

— Рад тебя видеть, поцелуй мой член дементор! Времени-то немало прошло! — развел руками Кристиан.

Элессар солидарно кивнул, удивляясь неожиданной встрече. Они немного постояли молча, разглядывая друг друга.

— Чет тебя разнесло, Крис. Ты ложку-то ко рту можешь поднести?

— А ты как был червяком, так и остался! Говорил я тебе — займись спортом!

— Мерлин, да по сравнению с тобой даже взрослый мамонт будет нервно дуть в хобот! Ты же натуральная, мать твою, тонна мяса, если тебя порезать на сосиски, можно накормить добрую треть голодающих детей Африканского континента.

— Ты все еще мечтаешь о моей сосисочке? — поиграл бровями Кристиан, беззлобно ухмыляясь, и жестом указал следовать за ним. Они вышли из комнаты и оказались в сыром темном коридоре. Поднявшись по лестнице, они уперлись в тяжелую стальную дверь, отворившуюся при первом прикосновении Кристиана. Попав в очередной коридор, который оказался намного шире предыдущего, но с той же атмосферой мрачной безысходности и серых бесконечных будней, они медленно зашагали по скрипящему паркету.

— Так, я постараюсь быстро ввести тебя в курс дела, — своим громогласным голосом, сотрясая окна, заговорил Кристи.

— Я в тюрьме, какое, нахрен, дело.

— Заткнись, твою мать, и слушай. Чем меньше ты будешь пиздеть, тем меньше мне придется тебя пиздить.

— Осознал, прошу прощения, был напуган.

— Сейчас идем к начальнику Азкабана. Зовут его Брэндон Дарми. Он вообще редко общается с заключенными, но твою персону изъявил желание лицезреть.

— Еще бы, я ж сам Лиммертайл, — саркастично фыркнул Эл. — После тех статеек в Пророке даже бродячие собаки хотят трахнуть мою ногу.

— Захлопнись, твою мать. Значит, после Дарми я отведу тебя в тюремный блок. Действуй по ситуации, есть два варианта — хороший и не очень. В хорошем варианте проскочишь через двери незаметно, забьешься в угол и будешь ждать меня.

— А плохой вариант?

— Порой опущенные, настоящая шваль, короче говоря — отбросы, собираются в вонючую толпу ублюдков для встречи новичков.

— И что мне делать? Я, знаешь ли, не захватил с собой приветственного подарка.

— Это что-то вроде проверки. Они в принципе безобидные, обычно обходится оскорблениями, может, получишь пару раз в лицо. Лучше не огрызайся.

— То есть я должен терпеть, если кто-то будет покушаться на этот шедевр творения природы? — Эл указал на свое лицо и захлопал ресницами.

— Не позорь природу, она к твоей роже непричастна. Если кто-то тебе вмажет — да, смирись.

— Может мне сразу набить «Добро пожаловать» над анальным проходом?

— Имей в виду, ушатаешь кого-нибудь — тебя порвут на лоскуты. Твое счастье, что мы знакомы, в противном случае такой нежной принцессе здесь бы пришлось отсасывать за еду.

— Кристи, ты страус?

— Почему это?

— Потому, Кристиан, что у страуса объем мозга меньше, только представь себе, его глаз. Из всех известных мне существ, пожалуй, только это животное могло забыть, как я однажды вырубил тебя с одного удара. В связи с этим фактом мне никак не удается представить себе нежную принцессу, способную выключить такого берсерка, мать твою, как ты, но при этом отсасывающую за еду.

— Во-первых, не ты меня тогда вырубил, а Долохов в спину пустил паралич. Во-вторых, хоть ты и чутка владеешь рукопашкой, но до нормального уровня тебе как пешим ходом до Сайлансфилда. Поэтому вот что я тебе скажу — если у тебя в штанах не спрятан пулемет или хотя бы парочка осколочных гранат, в чем я сильно сомневаюсь, то я не вижу ни одного шанса, чтобы ты в одиночку раскидал несколько десятков человек, которые будут пиздить тебя, как в последний раз.

— Хм, это, конечно, в корне меняет ситуацию, — задумался Элессар, почесывая голову. — А у тебя, случайно, нигде лишняя гранатка не завалялась?

— Мы пришли. Я тебя здесь подожду.

Элессар окинул взглядом двустворчатые массивные двери, перед которыми они остановились, постучал для приличия пару раз и вошел внутрь.

В шикарном кабинете, обставленном добротной, явно старинной, но ухоженной мебелью, никого не оказалось. Эл огляделся, посмотрел под столом, заглянул в камин, поискал в стене характерные для секретных ходов зазоры, но ничего не нашел.

На секунду у него промелькнула мысль сбежать через сеть летучего пороха, но коробочка, стоявшая на стеклянном столике рядом с камином, оказалась пуста. Эл с досады пнул каменную кладку и подошел к окну.

За стеклом раскинулся темный, таинственный парк с высокими грозными деревьями, посаженными стройными рядами. У подножия металлической лестницы, ведшей вниз от балкона кабинета, расположился небольшой фонтанчик со скульптурой какого-то божества в центре. На скамейке у фонтана сидел человек. Подойдя к стеклянной двери, Эл вышел на улицу и вдохнул холодный воздух, пропитанный осенней сыростью, запахом мокрой земли и ароматом далекого моря.

Спустившись вниз, он присел на противоположный край скамьи, кутаясь в мантию в надежде укрыться от завывающего ветра. Удивительно, но стройные ряды деревьев нисколько не спасали от пронизывающего холода.

Эл не решился тревожить начальника тюрьмы и предпочел предоставить ему право начать разговор. Немного посидев в молчании, Дарми, чьи редкие и тонкие темные волосы забавно шевелил ветер, наконец, заговорил. Его скрипучий голос было едва слышно из-за шквальных порывов, будто стремящихся подслушать и своровать его слова.

— Здравствуйте, мистер Лиммертайл.

— Зачем вы меня вызвали? — Эл не хотел долго расшаркиваться с комендантом, не ожидая ничего хорошего от разговора. Еще во время службы он четко уяснил, что от начальства надо держаться подальше.

Внимательный взгляд умных черных глаз начальника Азкабана врезался в лицо своего молодого собеседника.

— А вы не очень-то учтивы, правда? Принимая во внимание, что наш разговор будет несколько продолжительным, вы могли хотя бы удостоить меня приветствием. Давайте попробуем еще раз. Добрый день, мистер Лиммертайл, — спокойно проговорил Дарми, забавно болтая в воздухе недостающими до земли ножками.

— Добрый день, мистер Дарми, — терпеливо ответил Эл, справедливо рассудив, что на рожон лезть не стоит.

— Чудесная сегодня погода, не правда ли?

— Я бы сказал, что весьма типичная для осени. Хотя на мой взгляд слишком ветрено.

— Вот я и говорю — чудесная. Я не люблю солнца, а потому в пасмурные дни стараюсь больше времени проводить на свежем воздухе.

— Мистер Дарми, и все же, какова цель нашей встречи?

— Как вам мой сад? — не обращая внимания на заданный вопрос, поинтересовался начальник тюрьмы, жестом окинув пейзаж.

— Мне показалось, что это парк, — хмуро заметил Элессар.

— Вы правы, это парк. Парк-сад, я бы сказал. И как он вам?

— Мрачноват. Но вполне соответствует общей атмосфере тюрьмы. Огромные деревья, как прутья решетки, полумрак, как в камере. Вполне себе клетка на свежем воздухе.

Дарми улыбнулся.

— В вас есть задатки поэта, мистер Лиммертайл. Давайте пройдемся, покажу вам море.

— Мистер Дарми, не уверен, что роба заключенного подразумевает прогулки.

— Расслабьтесь. В тюрьме я решаю, что вам положено или не положено. Идемте, — пригласил Дарми и бодро соскочил со скамьи. Именно соскочил, а не поднялся. Эл с любопытством отметил тот факт, что с ростом начальнику тюрьмы не повезло, всего метра полтора, а то и меньше, и по этой причине Дарми не доставал ногами до земли, сидя на широкой скамейке.

Погода резко ухудшилась. Хмурые тучи сменили окрас с серого на свинцово-багровый, погрузив мир в почти ночную тьму. Налетевший безудержный ветер старался пробраться в любую неосторожную щелочку в складках одежды. Дарми поднял воротник пальто и зашагал по аллее, взяв своего спутника под руку. Высокие деревья нависали с обеих сторон, недовольно качая своими кронами, будто не рады были видеть гостей.

— Знаете, я стал начальником этого мрачного места год назад, когда чиновники из Министерства решили убрать дементоров, а взамен поставили охрану из волшебников. Детей у меня, к сожалению, нет, жены тоже. Поэтому, после недолгих размышлений, я решил совместить места работы и проживания, — сказал Дарми.

— То есть, вы живете здесь, в Азкабане?

— Ну да, — невозмутимо ответил Дарми. — Азкабаном обычно называют саму тюрьму, но мало кто знает, что она занимает лишь две трети территории. Еще треть отведена под нужды персонала, и поверьте мне, эта треть достаточно внушительных размеров. К примеру, здание за вашей спиной в прошлом было поместьем какого-то дворянина, вот я и решил использовать его в бытовых целях.

— Лорд Дарми, виконт Азкабанский, — ухмыльнулся Элессар.

— Избавьте, мистер Лиммертайл. Я может и не лишен недостатков, но тщеславие не из их числа. Вернемся к нашей теме, — улыбнулся в ответ Дарми. — Решив жить на территории Азкабана, я приступил к обустройству моего нового места обитания. Знаете, какое у меня увлечение?

— Понятия не имею.

— Я развожу фестралов, — сообщил Дарми.

— Фестралов? — удивился Эл. — Вы из них стейки что ли жарите?

— Нет, я им скармливаю мясо тех, кто задает глупые вопросы, — усмехнулся Дарми. — А вот, кстати, и они. Знали ли вы, мистер Лиммертайл, что эти животные невероятно умны и ласковы?

— Я, честно говоря, спал на лекциях флоры и фауны, ну или как там они назывались.

Из глубины парка к ним направлялись две черные крылатые лошади. Приблизившись, они обнюхали Элессара, и один фестрал лизнул его ладонь. Дарми рассмеялся.

— А вы им понравились, это добрый знак! — воскликнул он, потрепав одну из лошадей по загривку.

— Может он просто хочет откусить мне руку?

— Фестралы очень тонко чувствуют человеческую натуру. Если забыть о высокомерии нашего вида, то у животных можно многому научиться. У фестралов, например, я учусь разбираться в людях.

— И что, в таком случае, вы можете сказать обо мне?

— Вы определенно не преступник.

— И кто же я тогда, раз не преступник, но нахожусь в Азкабане в серой робе? — иронично спросил Эл, поглаживая фестрала.

— Вы обычный человек, мистер Лиммертайл. А по реакции фестралов на вас можно предположить, что отнюдь не плохой человек.

— Каждый хороший человек может быть преступником.

— Верно, но не каждый преступник может быть хорошим человеком. Однако, если преступник — понятие весьма относительное и варьируется в пределах законодательства разных стран, то понятие хороший человек везде одинаково, — произнес Дарми, наблюдая, как фестрал снова пытается облизнуть руку Элессара.

— И что с того?

— Именно, что ничего. Тем не менее, вы не преступник, мистер Лиммертайл. Вы — жертва, как и ваши ровесники. По сути, вы — дети, которым довелось испытать ужасы военного времени. Вас искусственно вынудили повзрослеть.

— Мистер Дарми, я прошу прощения за дерзость, но неужели вы вызвали меня ради полемики?

— Я вызвал вас ради разговора, чем мы и занимаемся. Мы разговариваем, мистер Лиммертайл, общаемся, и в ходе этого процесса составляем мнение друг о друге. Если же вам неприятен мой интерес или мое общество, то советую вам потерпеть до конца прогулки, ибо у вас все равно нет другого выбора.

— Вполне себе аргумент. Но если я нападу на вас и лишу палочки, что тогда?

— О, в этом случае меня ждут большие неприятности с бюрократами, сидящими в Министерстве. Они крайне пренебрежительно относятся к ценности жизни заключенных, однако, излишне трепетны в вопросах отчетности. Знаете, все эти протоколы, акты, проверки и прочая административная возня. Бр-р-р.

— Звучит действительно жутко, — оценил уверенность Дарми Элессар, усмехнувшись. — Предпочту вас не обременять.

— Очень мудрое решение, мистер Лиммертайл.

— Так, как вы говорили? Нас заставили измениться? Я могу допустить, что это наблюдение применимо к школьникам, но я на момент войны уже прошел серьезную подготовку с конкретной областью практического применения. Так с чего вы взяли, что мне навязали мой выбор?

— А как иначе? У каждой войны есть свое время, и в этот раз время выбрало вас. Я не участвовал в боевых действиях, что позволило мне наблюдать за событиями со стороны. Война сама по себе неприятна, несправедлива, беспощадна. Но по-настоящему жутко становится от осознания, что в войне участвовали дети. Неокрепшие умы, которым пришлось столкнуться с животным ультиматумом «либо ты, либо тебя». Разве это допустимо в самой цивилизованной стране в мире?

Они помолчали некоторое время. Несмотря на то, что Дарми явно ожидал ответа, Элессар не собирался вступать в дискуссию. Дарми в конце-концов вздохнул, потрепал фестрала по загривку, вновь взял Эла под руку, и они направились дальше по тропинке.

— Понимаете, я нисколько не оправдываю беззакония. Но ушедшая война — великолепный индикатор порочности веками взращиваемой культуры. Она вскрыла гнойники социальных проблем, продемонстрировала, что несмотря на наши традиции и устои, мы остались животными.

— Я не люблю эту тему, господин Дарми.

— Что свойственно всем, кто был на войне. Но именно от вас должна исходить инициатива встряхнуть наш законсервированный мирок. Именно вы обязаны не допустить повтора, когда в бой оказались вовлечены не только взрослые, но и юнцы, которых судьба кинула в самое пекло и не дала насладиться всей красотой молодости. Ваше поколение слишком рано повзрослело, а потому вы пропустили самую чудесную и волшебную пору человеческой жизни, — с грустью произнес Дарми.

— Вот сейчас самое время по-отечески обнять меня и прижать к груди, — иронично усмехнулся Эл.

Начальник Азкабана нахмурился.

— Отвечая на ваш первый вопрос, мне не часто удается поговорить с живыми участниками боевых действий без предвзятого отношения и оценок с их стороны. Мне крайне интересно мнение человека, побывавшего по обеим сторонам конфликта и которому Министерство не смогло забить голову. Но мне не интересны люди, скрывающиеся за дешевыми насмешками.

— Как я уже сказал — я предпочитаю воздерживаться от оценок и избегаю разговоров на тему войны. Как вы уже сказали — вы не участвовали в боевых действиях, а потому мне нет ни нужды, ни желания что-либо вам объяснять, — огрызнулся Элессар.

— Не заблуждайтесь на мой счет. Несмотря на мою к вам симпатию, мне абсолютно неважно, кем вы были до приговора — героем или врагом общества, спасителем или убийцей. Мне также абсолютно неважно, за что вас осудили. Важно лишь то, что вы были настолько глупы, что дали себя поймать. Даже Малфои, и те сумели вывернуться.

— За Малфоев заступился Поттер, — возмутился Элессар.

— Тогда почему он не заступился за вас, мистер Лиммертайл? Насколько мне известно, вы с ним были знакомы, причем достаточно близко, и боролись вместе против Сами-Знаете-Кого. Какова причина того, что Поттер прикрыл семью пожирателей, а своего друга бросил на произвол суда?

— Резонный вопрос, но ответа я не знаю.

— Вы же связаны с Орденом Феникса, могли бы спросить, — пожал плечами Дарми.

— Поттер — не член Ордена, — отрезал Элессар. — До семнадцати Дамблдор был против его вступления, а потом небезызвестная Молли Уизли подняла крик, что Поттер еще ребенок, пусть уже и совершеннолетний.

— Эта та Уизли, которая расправилась с Беллатрисой?

— Она самая.

— Были бы вы на свободе, я бы непременно попросил нас познакомить! Восхищаюсь этой женщиной, — возбужденно воскликнул Дарми. — Как-то раз мы виделись с ней на приеме у тогда еще министра Кингсли, но мне не посчастливилось быть представленным ей.

Лиммертайл скептически пожал плечами.

— Вы не разделяете моих чувств? — удивленно спросил начальник Азкабана.

— Будь на свободе, я бы не был знаком с вами.

— И все же?

Элессар вздохнул.

— Честно говоря — нет. Беллатриса Лестрейндж была невероятно искусной и искушенной в магии волшебницей. Каковы шансы, что обычной домохозяйке удастся ее сразить, полагаясь лишь на собственные возможности? Так что победа миссис Уизли лишь прихоть случая.

— Вы с тревожащей меня нежностью отзываетесь о покойной миссис Лестрейндж. Куда больше меня впечатляет образ хранительницы очага, матери, которая встала на защиту детей и, как волчица, загрызла бестию, опрометчиво посмевшую замахнуться на ее потомство. Мне кажется, вам стоило бы пересмотреть свои взгляды, — серьезно проговорил Дарми.

Эл промолчал.

Они некоторое время шли в тишине, думая каждый о своем. Ветер стих, и аромат осенней свежести, хвои, сырой земли под ногами навевал на Элессара воспоминания о счастливых моментах детства, когда родители брали его на редкие прогулки. Интересно, где они сейчас? Отец, наверняка, как всегда на работе, да и мать, наверное, тоже. Они были вечно заняты, загружены работой и не замечали выплесков магической энергии сына. Когда пришло письмо из Хогвартса, отец вообще никак не отреагировал, а мать сказала что-то о предназначении и что всегда знала, что ее сын — особенный. Наличие магии они приняли, как само собой разумеющееся, нисколько не удивившись.

— Мистер Лиммертайл, — голос начальника Азкабана вырвал Эла из пучины детских воспоминаний и размышлений.

— Да?

— Смотрите.

В раздумьях Эл совсем не заметил, как они вышли на скалистый утес, под которым бурлящая вода сражалась с камнем береговой линии. Могучее, холодное, неприветливое Северное море бросало своих пенящихся солдат на приступ, словно ведя бесконечную осаду, как в давние времена римские легионы штурмовали города. Где-то вдали свинцовые облака объединялись с черной от глубины кромкой воды в размытый горизонт, и в их глубине короткими всполохами мелькала приближающаяся гроза.

В такие моменты созерцания грозного великолепия стихии слабый духом человек осознает свою ничтожность, и он старается покинуть источник своего унижения, в то время как сильные застывают, любуясь первозданной мощью природы, чувствуя единение и тоску по своей давно покинутой родине.

— Мне кажется, вам стоит знать одну вещь, — перекрикивая ветер, повернулся к Элу Дарми. — Сегодня утром меня вызвал начальник отдела Магического Правопорядка. По вашему поводу. Догадываетесь, чего он хотел?

— Думаю, да. Что вы ответили?

— Скажем так, я устроил ему маленький спектакль, — довольно рассмеялся Дарми.

— То есть вы на моей стороне?

— Я ни на чьей стороне, мистер Лиммертайл.

— Значит, вы не собираетесь выполнять приказ?

— Просьбу! И нет, не собираюсь! — Дарми снова повернулся к ревущему морю, с улыбкой подставляя лицо крупному бризу. — Вам пора, мистер Лиммертайл. Двигайтесь по дорожке, она выведет вас к фонтану!

Махнув на прощанье рукой, начальник Азкабана закрыл глаза и полной грудью вдохнул морской воздух. Элессар ненадолго задержался, но когда на его плечи упали несколько крупных дождевых капель, отчего тонкая тюремная роба моментально намокла, он поспешил по мощеной дорожке в сторону здания.

Кристиан встретил его за дверью кабинета коменданта.

— Как прошло? К морю водил? — с нескрываемым любопытством спросил он, увлекая своего подопечного в сторону тюремного корпуса.

Пересказывая по пути беседу, Эл с нарастающей тревогой наблюдал за медленно приближающимися огромными коваными воротами, чернеющими на фоне темной кладки тюрьмы, словно открытая для последнего поцелуя пасть дементора. Внутри него колыхнулось мрачное предчувствие, живот резануло спазмом в навалившейся тошноте, а на плечи каменной глыбой легла тяжесть защитных барьеров. У входа в Азкабан Эл замер в нерешительности.

— Ты не пойдешь со мной? — без особой надежды спросил Лиммертайл.

— Если пойду, будет только хуже. Лучше не стоит, поверь мне, — отказался Кристиан и легко подтолкнул Элессара. — Смелее, мать твою, ты не в туалете, чтобы ссать!

Эл оглянулся, посмотрел на небо и толкнул железную решетку.

7 ноября 1999 года.

Гарри сидел за столом и усталыми небрежными движениями ворошил разбросанные на столе письма. За его спиной размеренным усыпляющим стуком шли старинные часы. Левую руку приятно грел весело потрескивающий камин, наполнявший теплом комнату. На стенах в хаотичном танце плясали тени, то стыдливо дрожа, то сливаясь воедино в причудливый узор.

Гарри взял в руки одно из писем и задумчиво провел пальцами по бумаге.

Джинни...

Тогда это казалось уместным, даже необходимым. Война торопила жить, обостряла чувства, даже вне опасности оставалась на задворках сознания, раздражающим зудом напоминая о близости смерти.

Но в мирное время... Отношения из необходимости превратились в обязанности. Джинни — родная, близкая, но сердце не волновалось, не трепетало, когда Гарри думал о ней. Он снял очки и закрыл уставшие, воспаленные после нескольких бессонных ночей глаза.

Гарри вздрогнул, почувствовав, как сквозь защитный барьер дома кто-то прошел. Скорее всего — Кингсли, больше никто не навещал его в столь поздний час. И правда, через несколько секунд в комнату вошел его начальник, наставник и друг.

Выглядел он болезненно. Мешки под глазами, замученное исхудавшее лицо, угрюмый взгляд и суровая складка на лбу свидетельствовали о постоянной эмоциональной и интеллектуальной нагрузке. Не здороваясь, он прошел к бару за спиной Гарри, открыл стеклянную дверцу, достал графин и плеснул себе в стакан виски.

— Тебе бы поспать, Гарри.

— Кто бы говорил.

Кингсли присел в кресло напротив камина.

— Репортеры скоро будут разбегаться в ужасе от твоего вида.

— Это аргумент против или за? — вымученно улыбнулся Гарри.

— Я серьезно, тебе нужен сон.

Гарри вздохнул и положил голову на сложенные на столе руки. Кингсли посмотрел на пламя и, немного помолчав, спросил:

— Все еще винишь себя за Эла?

— Не. Просто мысли лезут в голову.

— То есть винишь?

— Ну... да.

Кингсли скользнул по нему взглядом и потер виски.

— Ты никак не можешь повлиять на политику Министерства...

— О-о-о Мерлин, Кингсли, прекрати. Мы уже сотню раз обсуждали эту тему! — раздраженно отмахнулся Гарри.

— ... а станешь пытаться, тебя самого упекут в Азкабан, — закончил Кингсли.

— Черт побери, тебе бы ко врачу записаться.

Кингсли скептически изогнул бровь.

— Чего ты смотришь так на меня? — недовольно поморщился Гарри. — Думаешь, шучу? А ты бы все же проверился, вдруг на тебе отсрочка какая.

Кингсли не ответил и они молча просидели некоторое время, бездумно любуясь пляшущим в камине пламенем.

— Ты свою роль сыграл, Гарри, — проговорил Кингсли, не отводя завороженного взгляда от огненных всполохов. — Снимать сливки надо с умом.

— С умом?! — не веря своим ушам, вскинулся Гарри. — Ты говоришь — с умом?! Скажи, Кингсли, я с умом пользуюсь своим положением, если вытащил Малфоев, а его отпустил?

Кингсли устало вздохнул.

— Я не просто так сказал тебе не вмешиваться. Нам не нужны лишние поводы для обсуждений. Тебе простили Малфоев, но Лиммертайл склонил бы весы не в твою пользу. Так что хватит злиться, тебе не пятнадцать лет. Элессар сможет о себе позаботиться.

— Да там же целая тюрьма пожирателей, которые только и ждут, как всадить ему нож под ребра! И как, скажи на милость, он сможет о себе позаботиться, если у него даже палочки нет?! — распаленный Гарри покраснел и вытер испарину со лба.

— Я понимаю твои чувства, Гарри. Но ты многого о нем не знаешь. Эл производит впечатление открытого и добродушного парня, эдакого прямолинейного простачка, но это потому, что ему так выгодно. Не заблуждайся на его счет, он прекрасно обучен и имеет боевой опыт, — устало произнес Кингсли. — Можешь быть уверен, ему не нужна палочка для защиты.

Гарри закатил глаза и откинулся в кресле.

— Хорошо, пусть так. А как же мои сокурсники? Неудобно о них думать?

Кингсли перевел тяжелый взгляд на Гарри. Его густой бас, обычно мягкий и льющийся, словно мед, внезапно стал резким и неприятным, ледяным лезвием вспарывая слух.

— Я тебе не подружка с факультета, Гарри, прояви уважение. Ты прав — многих, особенно чистокровных, сильно прижали. Но если бы в вашей дуэли не ты одержал верх, они бы нас не пощадили. Нет, Гарри, ни о какой гуманности или сострадании речи не идет. Завязывай жить иллюзиями, ты не можешь помочь всем. В каждой войне есть победители, а есть проигравшие, так что сиди и радуйся, что тебе удалось покончить с Темным Лордом. Даже национальную гордость можно легко осудить и запрятать в Азкабан, и так и будет, если ты продолжишь необдуманно переходить дорогу этим людям. Мы боремся, но нас слишком мало, так что наберись терпения, герой, и выполняй свою работу, — припечатал Кингсли, развернулся обратно к огню и отпил виски.

Если бы Гарри за время работы с Кингсли не привык к выговорам и подобному тону, он бы, наверное, смутился и замолчал. Однако в те времена, когда они бок о бок работали в поле, отлавливая неуемных маньяков, Гарри вдоволь насмотрелся на боевого офицера Кингсли, поэтому сейчас полученный выговор вызвал в нем обратную реакцию.

— Предлагаешь оставить все как есть? Пусть детей сажают за проступки отцов? — таким же ледяным тоном спросил Гарри.

Кингсли шумно втянул ноздрями воздух.

— Уймись ты уже. Людям нужен был козел отпущения. Не мертвый как Темный Лорд, а живой и в досягаемости, на котором можно отыграться, отомстить за все страдания. Ты не знаешь, но одно время мы стояли на пороге реального восстания! Многие, очень многие жители хотели уничтожить Министерство, потому что оно, прямо скажем, облажалось. Роль министра не только в том, чтобы ходить и лицом торговать. Ему еще приходится принимать непростые решения. Райли может и перегибает местами, но политически он все делает грамотно. Во-первых, он дал людям цель, кого винить, тем самым отведя фокус от Министерства. Во-вторых, откуда ты думаешь нашлись деньги на выплаты компенсаций жертвам? Все из конфискованных у Пожирателей активов. Этим Райли снизил накал в обществе, чтобы люди не скатились в самосуд.

— Мне казалось, что мы считаем Райли плохим парнем? А ты ему диферамбы поешь, — недовольно заметил Гарри.

— Тебе что, десять лет?

— Ой, ну расскажи еще, что плохих не бывает, все, мол серые. И Волдеморт тоже на самом деле где-то в глубине души хотел разводить породистых кроликов.

Кингсли задумался, а потом спросил:

— Ты вообще понимаешь истоки конфликта?

— Волдеморт позвал, чистокровные прибежали. Власть он хотел захватить, ничего нового.

Кингсли покачал головой, дождался, когда Гарри сядет в кресло рядом и принялся рассказывать. Не так давно Поттер официально вступил в права наследия и стал главой магического рода, но он особо не интересовался делами чистокровных, а уж тем более историей, ввиду нехватки времени. Поэтому, когда Кингсли превращался в профессора и принимался читать ему лекции, Гарри старался внимательно слушать, учась понимать подоплеку событий.

По словам Кингсли, разрыв между слоями населения появился задолго до Волдеморта, корнями уходя в глубину тысячелетия, во времена Вильгельма. Нормандец занимал два трона — обычный и магический. Волшебниками он правил опосредованно, даже номинально, через Совет волшебников, в который входили влиятельные фамилии того времени. Фактически же управляли волшебным миром семеро его верных соратников. А может и обоими мирами...

Для Вильгельма все маги представлялись одинаковыми, он не видел необходимости создания столь привычного классового общества. Но все же именно он заложил первый камень в фундамент учения чистоты крови, чьи адепты через десяток веков поднимут палочки против обычных людей. Почему? Да потому, что первые дворянские семьи, как и последующие, приносили клятвы. А клятвы завязаны на крови. Если род начинал внепланово разбавлять кровь, то другие воспринимали это, как желание нарушить клятву.

— Вход галлеон, выход — два…

— Да. Если ты в клубе избранных, то для других ты неприкасаем. Но в случае чего, другие избранные тебя и сожрут. Чистокровное дворянство состоит из противоречий и вражды, но снаружи никому не позволено угрожать статусу лордов. Ты можешь быть самым мелким презираемым докси в их обществе, в тебя будут плевать при встрече, но, если твоя кровь благородна, лорды будут защищать тебя, руководствуясь принципом «сегодня тебя, завтра нас». Для них Кодекс чистокровных стоит выше законов Магической Британии.

— Неужели ничего с этим нельзя было сделать за столько лет? А если лорд убил волшебника?

— Даже в этом случае аристократы будут защищать его всеми правдами и неправдами. Многим раньше сходило подобное с рук, ведь Визенгамот почти полностью состоял из дворян. Даже когда их вышвырнули оттуда, они все равно сохранили влияние. Не забывай еще, что именно лорды Кругов собирали налоги. Они же принимали законы, контролировали других волшебников, судили и наказывали. И все это просто по праву рождения. Вот тебе и зерно, которое посеяли много веков назад, а ты говоришь — Волдеморт. Неприязнь к дворянам росла из года в год, копилась из века в век. А ведь в те времена волшебников было меньше, а маглорожденные вообще практически отсутствовали. Каждый в той или иной степени мог считаться чистокровным. А теперь дай этому коктейлю из проблем настояться в течение нескольких веков.

— Подожди. Богатые и бедные есть всегда. Как это применимо к Волдеморту?

— Очень просто! В начале семнадцатого века короля Якова I вынудили отказаться от престола. Яков поставил одно условие — магический трон должен оставаться пустым. Старшие семьи согласились, а потом волшебный мир погрузился в хаос, ведь до этого именно монарх гарантировал действие системы кругов. Теперь же, фактически, дворяне лишились «двора», а значит, формально система кругов оказалась нелегитимной и должна была быть упразднена, но Старшие семьи продолжили свое правление. Начались восстания, бунты. Вплоть до создания Министерства Магии и Магической Британии.

— Но ведь Круги до сих пор существуют. Да и я сам вижу, что аристократы до сих пор живут большей частью по Кодексу.

— Ну, бороться с тем, что добрая четверть населения считает догмой — себе дороже. Ни один министр не пытался отобрать у них право на традиции, даже Анне Стюарт пришлось считаться с желанием чистокровных волшебников жить по Кодексу. Но она все равно установила главенство закона Магической Британии над Кодексом чистокровных. Старшие семьи не могут этого принять до сих пор, но среди них нет и не может быть лидера. А Волдеморт лишь затронул нужные струнки, после чего чистокровные уже сами сделали из него предводителя. Ты правильно сказал, война с Волдемортом была за власть, но у нее очень давняя история, уходящая корнями в глубину времени. Очень грубо говоря, но ты можешь расценивать обе магические войны, как своего рода попытки Старших семей вернуть былые устои.

— Как это коррелирует с дискриминацией слизеринцев?

— Напрямую. Подавляющее большинство слизеринцев — потомки древних родов, члены которых на протяжении веков относились к обычным людям с пренебрежением и презрением.

— Этих древних родов не меньше сотни, на Слизерине столько не учились.

— Не каждый благородный — слизеринец. Но слизеринец наверняка будет благородным. Думаю, что тут все очевидно, заветы Салазара официально не признаются, но статистика то ведь не врет. А в такой среде… добрая половина слизеринцев считала нечистокровных волшебников животными, недостойных даже взгляда. Они гордились своим происхождением, главным сокровищем. Магический мир, конечно, серьезнее относится к наследству предков, кровным связям и их значению в обществе, чем маглы, но даже для волшебников поведение чистокровных дворян, а особенно слизеринцев, выходило за рамки. И нет ничего удивительного в том, что теперь, в апогей разрушения устоев магического мира, Слизерин самый презираемый факультет. Добавь сюда еще и обывателей, многие из которых завидовали влиянию и богатству, переходившим из поколения в поколение в чистокровных семьях. Многие мечтали принадлежать к этой касте, но сейчас они все с наслаждением наблюдают, как заносчивые и надменные аристократы лишаются имущества, положения, статуса. Слизеринец теперь клеймо, Гарри, и ты ничего не сможешь с этим поделать.

— И это самое обидное, не правда ли? У меня столько титулов, а толку от них никакого, — горько ответил Гарри после недолгого молчания.

— Квин — первый министр, который смог выбить из дворянской пасти несколько зубов. И, честно говоря, это пойдет им на пользу.

— Но ведь ты и сам дворянин. Как и я.

— Ты понимаешь, о чем я говорю. Дворянин дворянину рознь. Мы еще все исправим, я верю в это, и за это я борюсь, — тихо проговорил Кингсли, допил содержимое стакана и уточнил. — Не в смысле, что вернем Старшим семьям власть, а что устраним несправедливость и сохраним традиции. Но у меня для тебя есть еще одна не очень приятная новость, лучше налей себе и мне добавь.

Гарри устало посмотрел на него и разлил виски по стаканам. Кингсли, рассматривая напиток в свете полыхающего камина, задумчиво проговорил:

— Знаешь, вот сижу я и думаю, что у тебя за судьба такая?

Гарри удивленно вскинул брови и отпил из бокала, заворожено наблюдая за весело потрескивающим пламенем.

— Не знаю, Кингсли. Может, привык уже, принял для себя, что спокойной жизни не будет. Может, это заслуга Дамблдора. Я много думал об этом. Ведь после гибели родителей он мог отдать меня в любую семью, мог сам заняться моим воспитанием, а отправил к Дурслям. Он знал, что мне будет тяжело, знал, что я живу в маленькой каморке, на письме из Хога ведь так и было написано — чулан под лестницей. Он мог прийти и объяснить все Вернону и Петунье, но вместо этого он просто наблюдал за мной. С самого детства он погрузил меня в трудности, никогда не вмешивался и давал мне самому решать проблемы. Вспомни первый курс с философским камнем и Квиреллом, вспомни второй с тайной комнатой и василиском, третий, когда сбежал Сириус, и мы его вытаскивали. Турнир на четвертом и все, что было после. Дамблдор каждый раз имел возможность помочь мне, но никогда не делал этого. Его план сработал, он косвенно дал мне понять, что помощи от него ждать не придется, а опираться я могу только на своих друзей. Рон и Гермиона стали моей семьей и ради них я горы сверну. Ради них я и пошел год назад к Реддлу в лес. Я более чем уверен, что, если бы я не справился на одном из этапов, Альбус бы подстраховал меня в самый критический момент. Фоукс же прилетел тогда. Так что это не судьба, это просто жизнь. Да, в сравнении с буднями обывателя, жизнь весьма необычная и насыщенная, но ведь я и Мальчик-который-выжил. Так что как начал, так и продолжил.

— Никогда не хотел будней обывателя вместо шрама?

— Естественно хотел. Быть обычным подростком, которого заботят обычные подростковые вопросы. Ну типа квиддич, друзья, девушки, экзамены в конце-концов, а не как бы мне не сдохнуть от рук одержимого маньяка. После первого курса меня изрядно трясло, когда я наконец осознал, что на самом деле произошло, и насколько мне повезло. Но это же и закалило, а потому последующие приключения уже не вызывали столь бурной реакции. Ну и повторюсь, я всегда мог положиться на Рона и Гермиону.

Кингсли промолчал. Гарри решил сменить тему.

— Кстати, насчёт друзей. У меня сегодня состоялся странный разговор с Лоуренсом. Об Элессаре.

— И что он хотел?

— Выпытывал, жив ли еще Орден.

Кингсли весело хмыкнул.

— И еще интересовался, был ли Эл связан с Особым Управлением?

Кингсли отставил бокал и повернулся к Гарри с выражением озабоченности на лице.

— С чего бы ему спрашивать подобное?

— На процессе Эл потребовал норму семь спецкодекса и сослался на какой-то прецедент «Осонвен».

— Что-то еще спрашивал? — взволновано спросил Кингсли, внезапно подобравшись. — Это очень серьезно, вспоминай.

— Да чего ты напрягся-то? Если хочешь, давай поглядим в думосбросе.

Кингсли кивнул. Гарри позвал Кричера и приказал домовику притащить артефакт. Когда плоская тарелка заняла свое место рядом со столом, Гарри сосредоточился и вытянул воспоминание. Когда через несколько минут Кингсли вынырнул из омута, выглядел он менее встревоженным.

— Чего ты так всполошился то? — недовольно спросил Гарри.

— Ты молодец, не бери в голову, — отмахнулся Кингсли, возвращаясь в свое кресло.

Гарри возмущенно вскинул брови. Кингсли помолчал недолго, вздохнул, и пояснил. Как Лоуренс правильно сказал, во времена существования Особого Управления ходило много поговорок про это подразделение. «В Ханнингфилде даже русалка захлебнется», «не рыбачь в Ханнингфилде» и многие другие, но все они имели общий смысл — не стоит лезть, куда не просят.

Неприметное здание на берегу озера Ханнингфилд крайне ревностно оберегало свои тайны. Настолько, что несмотря на официальное существование этого подразделения в составе Министерства Магии, большинство жителей Магической Британии считали Особое Управление чем-то вроде страшилки для взрослых.

Опроси всех английских волшебников, что им известно об этом департаменте, среди ответов не нашлось бы даже слухов наподобии «у меня есть друг, так вот он сказал мне, что у него есть знакомый, у которого брат знаком с человеком, работающим там». У тех, кто недальновидно распространялся на подобные темы, внезапно начинались проблемы с карьерой, неудачи в повседневных делах, а то и вовсе человек уезжал в отпуск на недельку-другую, а возвращался отдохнувшим, веселым и очень беззаботным. Поэтому хвастаться связями или информированностью маги предпочитали с гораздо меньшим риском для спокойной жизни.

В общем и целом, репутация у ведомства сложилась однозначная, что, в принципе, само ведомство устраивало и способствовало сохранению секретности. Даже у Министров Магии, которым ОУ структурно подчинялось, по истечении срока пребывания в должности изымали из памяти всю классифицированную информацию.

В 1996 году Темный Лорд лично сравнял с землей здание Штаба Особого Управления на берегу Ханнингфилда, сжег все документы, уничтожил архивы и хранилища, разрушил рассекреченные центры и филиалы и открыл охоту на агентов. В том же году Пий в качестве Министра Магии окончательно расформировал Управление и провел масштабную чистку. Всё, что так или иначе имело отношение к ОУ стиралось и уничтожалось. У Особого Управления и без Темного Лорда хватало врагов, которых Волдеморт, кстати, тоже подключил к зачистке. По сей день неизвестно, сколько людей пострадало от этой полномасштабной ликвидации.

Когда Кингсли занял пост Министра Магии, формально Особого Управления уже не существовало, но распространяться на темы определенного характера всё еще считалось безрассудством. А уж открыто упоминать, что работал в ОУ — самоубийство чистой воды. Кингсли, в бытность свою Министром, проверил личные дела близких ему людей и заметил кое-что странное в документах Лиммертайла. Он не смог разобраться, какие взаимоотношения существовали между Элессаром и Особым Управлением, но, воспользовавшись своим положением, Кингсли стер из личного дела Лиммертайла связь с некогда могущественной структурой, наводившей трепет на волшебников.

— То есть Элессар действительно был секретным агентом? — ошарашенно спросил Гарри, пытаясь осознать, насколько он не знает своего товарища.

— Честно говоря, я так не думаю, — покачал головой Кингсли. — Как ты знаешь, его несколько лет обучали в Таймыре, а туда нельзя было попасть без санкции особистов. Поэтому я склоняюсь к мнению, что Эл в свое время метил в спецназ, но что-то у него не срослось. В любом случае, правду мы теперь можем выяснить только у самого Элессара.

— Слушай, но откуда столько страха перед несуществующей службой? Чем они таким занимались, что их так боялись?

Кингсли усмехнулся и покачал головой, оставив вопрос без ответа. Гарри же не собирался просто так сдаваться.

— Брось, давай без присказок о рыбалке и озерах. ОУ уже нет, ты не первый год аврор, наверняка что-то слышал. Зачем иначе ты вообще завел эту тему? Чтобы интриги нагнать?

— Гарри, ты просто… Ох, Мерлин… Короче, ты не застал те времена, поэтому тебе не понять, без обид. Знаешь, как все боялись произносить имя Волдеморта — с ОУ было похоже. Не принято у нас о них говорить, запомни. Если вдруг тебя спросят — включай дурачка и говори, что без понятия, о чем речь. Так безопаснее.

— Я никогда не боялся называть Волдеморта по имени. Хотя бы намекни.

Интерес Гарри подогревала и нервозность Кингсли. Уверенный в себе мужчина в самом расцвете сил, Главный Аврор, экс-Министр Магии, и вдруг такие суеверия — сидит с круглыми глазами и трясет ногой. Откуда только берется? Как ни пытался Гарри разговорить начальника, Кингсли упрямо мотал головой и советовал забыть. Гарри разочарованно махнул рукой и вспомнил, что Кингсли еще о чем-то хотел поговорить. Главный Аврор тряхнул головой.

— Да, послушай... Данные не проверены, сам понимаешь, что их фактически и не проверить, но дыма без огня не бывает. Есть основания полагать, что Альтра завербовала Рона.

Гарри от услышанного вскочил на ноги и недоверчиво уставился на Кингсли.

— Есть основания считать, что Рона завербовала Альтра, — терпеливо повторил Бруствер, сочувственно сморщив лоб и ожидая бурной реакции от своего подопечного. Да, Гарри через многое прошел, но все же он оставался молодым парнем, со свойственной юности горячностью. Но Поттер в этот раз не оправдал ожиданий, лишь рассержено ударил кулаком по гранитной облицовке камина.

Гарри уже давно подозревал нечто подобное, он подсознательно подготовился к такой новости. Действительно, со стороны Альтры крайне уместно завербовать еще одного из Золотого Трио, сына министерского чиновника, а по совместительству лучшего друга национального героя. Если быть до конца откровенным, Рон всегда отличался от Гарри и Гермионы слабостью к материальному благополучию, а именно это группировка продажных авроров и обещала. К тому же, если источник Кингсли не ошибся, для Альтры участие Рона — еще один удобный способ наблюдения за Гарри Поттером.

Продажных авроров немного, но внутри организации блюлись строжайшая секретность и железная дисциплина. Взять группировку в открытую не представлялось возможным, только хирургическая работа изнутри приносила хоть какие-то результаты. Лоуренс предложил Гарри место полгода назад. Перед этим Гарри три месяца налаживал контакт. Из обязанностей — курировать ночной клуб для магов. Через четыре месяца его повысили до начальника участка, но доверия Гарри не заслужил. Он не принимал решений, не участвовал в переговорах и расширении территории, лишь следил за выполнением обязанностей Альтры на вверенном ему пространстве.

Неприятно осознавать, что лучший друг мог его предать, но Гарри предпочитал смотреть на ситуацию с объективной точки зрения. В здравом уме Рон бы никогда не стал шпионить за Гарри. Но Альтра знает, на что давить. А у Рона очень большая семья.

Но почему тогда он ничего не рассказал Гарри? И с чего вдруг Альтра делает ставку на Рона? У них нет гарантий, что Рон не предупредит Поттера, ведь они лучшие друзья. Наблюдатель заранее скомпрометирован, в чем смысл? Что Гарри доверится Рону и поделится секретной информацией? При этом не было и шанса, что Гарри и Рон не пересекутся на работе, и сразу возникает вопрос — почему не посоветовались с самим Поттером? Слишком все неказисто, ход не в духе Альтры. А значит, вероятнее всего, информатор Кингсли ошибся.

— Не знаю, как-то слабо верится. Рон, без моего согласия... — с сомнением произнес Гарри.

Кингсли посмотрел на него со смесью грусти и нежности.

— Ты точная копия своего отца, Гарри. Тот тоже считал, что не доверять друзьям это верх бесчестия и позора.

— И он был прав, Кингсли. Ты сам сказал, что нас слишком мало, и если мы пустим недоверие в наши ряды, то ни к чему хорошему это не приведет. Мы уже сталкивались с подобной ситуацией в ту ночь, когда погиб Аластор Грюм, и, если ты не забыл, предателей среди нас не было.

— Пусть так, но, если ты не забыл, то твоего отца предал друг, которому он доверял.

Гарри помолчал некоторое время, обдумывая новость еще раз. Пришел к тем же выводам, но все же решил довериться Кингсли.

— Хорошо, я постараюсь мягко выяснить, что к чему.

— Я рад, что ты прислушался. Прости за плохую весть, знаю, тебе нелегко.

Гарри кивнул. Тяжелые размышления оставили после себя лишь опустошение и усталость. О предложении Лоуренса он решил умолчать до лучших времен. Сначала необходимо разобраться самому, и только после советоваться с Бруствером.

Посидев еще немного, Кингсли встал и направился к двери.

— Завтра в час дня собрание, не забудь. И попробуй поспать, тебе это крайней необходимо, а то Джинни в обморок упадет, если увидит тебя в нынешнем состоянии.

С этими словами начальник Аврората вышел из дома и закрыл за собой дверь. Гарри остался в кресле, размышляя, что же он мог упустить, если информатор Кингсли все же окажется прав. В камине полыхал огонь, в комнате стояла абсолютная тишина, и Гарри, разомлевший после выпитого алкоголя и окончательно измотанный разговором с Кингсли, наконец-то забылся тревожным сном впервые за несколько последних ночей.

6 ноября 1999 года.

Люди, одетые в серые, оборванные тряпки, с перекошенными от ненависти лицами изрыгали оскорбления, брызгали слюной, угрожали скорой расправой, толкали друг друга локтями, желая прорваться вперед, чтобы их было лучше слышно.

Элессар даже опешил, столкнувшись с бурей эмоций, которую вызвало его появление. Очевидно, дело было не в личности, а скорее в самом факте появления нового заключенного, однако от практически осязаемой волны безудержной ненависти, накрывшей Лиммертайла, он на пару мгновений остолбенел.

Несколько десятков озлобленных арестантов стояли полукругом перед входом, запирая новеньких, а в данном случае одного Лиммертайла, на узком кусочке тюремной территории. Плотный строй закрывал проход внутрь тюрьмы, и Элессар пока не видел ни одного варианта пройти это своеобразное испытание, не связываясь с беснующимися оборванцами.

Он окинул взглядом весь входной атриум и с долей облегчения обнаружил красные мантии смотрителей неподалеку. На высоте порядка пяти метров помещение опоясывал балкон. На нем в редких местах темнели едва различимые силуэты, видимо, другие заключенные пришли посмотреть на новенького.

Успокоенный присутствием смотрителей, Лиммертайл скрестил руки на груди и с легким пренебрежением поднял подбородок. Подождав, когда шум немного утихнет, он обвел взглядом столпившихся заключенных и спросил:

— Ну и чего вы разорались?

В ответ вновь понеслось улюлюканье, оскорбления и крики. Бросив идею дождаться, когда собравшаяся здесь шваль успокоится, Лиммертайл уверенно двинулся вперед. Заключенные не спешили расступаться, но все же с неохотой и некоторой опаской сторонились, позволяя Элу медленно прорываться сквозь толпу. Его толкали, пихали локтями, хватали за одежду, угрожали, но ничего серьезнее не происходило.

— Сейчас мы с тобой позабавимся! — внезапно выкрикнул босяк в дырявой серой робе и плюнул Элу в лицо. Скорченный в кривой ухмылке рот, полный гнилых зубов, маслянистый взгляд и неестественная худоба. Он напоминал старого бездомного, обитающего где-то в районе трубопроводов городской канализации, так от него воняло. У подобных ему мерзавцев грязь на теле въедается не только в кожу, но и внутрь, в саму натуру.

Элессар остановился, вытер щеку и пристально посмотрел на наглеца. Хотя тот и стоял с видом «что ты мне сделаешь?», продолжая мерзко ухмыляться, его маленькие свинячьи глазки тем не менее нервно забегали, ища поддержки у своих. Кто-то толкнул Элессара в спину, еще один удар нанесли в плечо. Чья-то рука вцепилась в отворот тюремной робы, не пуская Лиммертайла дальше. Вокруг толпились заключенные, каждый из которых орал ему в лицо насмешки и оскорбления. Лиммертайл схватил держащую его руку и изо всех сил нажал на точку пульса. Сзади послышался вопль боли и Элессара тут же отпустили. Он сделал шаг вперед и уперся в чью-то широкую грудь.

Перед Элессаром стоял очень высокий и крупный, особенно на фоне остальных заключенных, мужчина с крайне гнусной физиономией. Элессар немало задержал таких персонажей во время работы на Аврорат, из них чаще всего и состояли бойцы банд — сильные, тупые, аморальные типы.

— Снимай костюмчик, моему приятелю нужна новая одежда, глэх, — оскалился заключенный, отталкивая от себя Лиммертайла.

— Я с тебя сейчас скальп сниму, говно кентаврское. Ты не видишь, кто перед тобой? — процедил Элессар и задрал левый рукав.

Побледневший мужчина отшатнулся и поспешил раствориться в толпе. Метка возымела эффект, и ближайшие к Лиммертайлу тюремные отбросы молча расступались, опуская глаза, хотя остальные продолжали что-то кричать вслед.

С облегчением вынырнув из толпы на другой стороне, Элессар поправил мантию, огляделся и зашагал к темнеющему впереди дверному проему. Сзади снова послышался звук распахиваемых ворот и толпа, окончательно потерявшая к нему интерес, вновь заголосила встречая новых гостей.

Эл вошел в следующее помещение, но не успел сделать и десяти шагов, как дорогу ему перегородил смотритель.

— А тебе-то чего? — устало спросил Элессар, но смотритель промолчал, лишь указал взглядом куда-то вбок.

Элессар посмотрел в ту сторону и увидел, как у дальней стены приглашающе распахнулась неприметная дверца. Он попятился было, но смотритель достал палочку.

— Я туда не пойду. И кстати, Кристиан — мой друг, — продолжая отступать, Эл отчаянно искал укрытие, за которым можно будет спрятаться от заклятий смотрителя. Но когда сбоку показался еще один человек в красной мантии, так же взявший Лиммертайла на прицел, Эл вздохнул и подчинился.

За дверью оказалась маленькая комнатка, в которой ожидали трое мужчин. Элессар замер на мгновение и окинул взглядом знакомые лица.

Антонин Долохов, Родольфус Лестрейндж, Август Руквуд.

— Здравствуй, Элессар, — поздоровался Август, к нему присоединились остальные.

Пожав протянутые руки Элессар прислонился к стене и вопросительно приподнял бровь.

— Чего встал, как неродной? Садись, в ногах правды нет, — на русском произнес Антонин, указав на единственный свободный стул. Таким образом напротив Элессара оказался Родольфус, справа Август, а за спиной Антонин. Классика.

— Как прошел толпу? Показал метку? -поинтересовался Родольфус. Эл кивнул. Лестрейндж хохотнул, Антонин с раздражением бросил ему галлеон.

— Разочаровал меня, парень. Плюнул на принципы? — все так же на русском проворчал Антонин. Он прекрасно знал, что Эл его понимает. — Я был уверен, что не сдержишься и кому-нибудь вмажешь, а там уже и смотрители бы подоспели. Кристиана видел?

Эл снова кивнул, рассматривая Пожирателей. Они практически не изменились со времен их последней встречи. Мало что может повлиять на человека, проведшего, как они, несколько лет вблизи с дементорами, однако, несмотря на кажущуюся веселость, Эл даже не заметил, а скорее почувствовал неосязаемую, прячущуюся усталость в глазах его бывших соратников.

Темные волосы Долохова изрядно разбавила седина. На лице Руквуда добавилось морщин. У Лестрейнджа заметно подрагивали руки, а и без того бледная кожа сейчас разве что не просвечивала.

При этом только у Родольфуса сохранилась искорка во взгляде — неуемная энергия с оттенками безумия, при этом непоколебимый оптимизм и жизнерадостность, которые всегда отличали Лестрейнджа от остальных Пожирателей.

Но даже постаревшие, уставшие от ударов незавидных судеб, эти люди оставались одними из самых опасных магов Британии. И не только по умению размахивать волшебной палочкой.

— Я думаю, ты оценил реакцию окружающих на метку. Она вполне отображает текущее положение нашей организации в тюрьме, — облокотившись на стол, сказал Август.

— И вполне заслуженное положение, — подал голос Антонин.

— Возможности наши обширны, Элессар, — продолжил Август. — Мы помогаем друг другу, защищаем интересы и здоровье своих людей, да и живется тем, кто нам лоялен, на порядок приятнее. Личные меблированные камеры, которые скорее гостиничные номера, а не клетки. Собственное питание, организованный досуг.

— И в той же мере, но диаметрально плохо живется нашим врагам. Сам знаешь, народ у нас лихой, не терпят… моветонов, — вступил в разговор Родольфус. Посмотрев Элессару в глаза, он продолжил. — Узнав о тебе, собрали Совет. Обсудили ситуацию. Обычно достаточно солидарные во многих аспектах, в твоем случае мнения разнились.

— Вплоть до показательной казни еще на входе! — рявкнул Антонин.

Август положил руку на плечо Элессара и с неприязнью покосился на Долохова.

— Это были, хм, самые радикальные предложения, — доверительно сообщил бывший невыразимец.

— Но, ты же знаешь, большинство из нас все же культурные опытные люди, — подхватил слова Руквуда Лестрейндж. — Не все рассматривали твою из… твое решение, как предательство. Мы уважаем силу и право, которое она дает. Ты сделал осознанный выбор, это достойно признания.

— Вернувшийся Темный Лорд оказался не совсем тем, кому мы присягали до восемьдесят первого, — с печалью произнес Руквуд. — Впрочем, его некоторые особенности тебе и так известны. Будем откровенны, многие относятся к тебе предвзято лишь потому, что им самим недостало решительности осуществить то же самое. Твой поступок мы понимаем и уважаем.

— Но не все! — добавил Долохов.

— Да, не все, — согласился Родольфус. — Далеко не все. Нам потребовались некоторые усилия, дабы призвать Совет к объективности.

— Мы ценим кадры, Элессар, — сообщил Август. — Ты умен, иначе не получил бы метку. Ты честен, в этом мы убедились во время службы. У тебя есть принципы и цели, но ты не скатываешься в фанатизм. И самое главное — ты предан друзьям и умеешь ценить оказанные услуги.

— Будь наша воля, Элессар, вопрос о твоей дальнейшей жизни в тюрьме был бы решен, — сказал Родольфус и, заметив взгляд Элессара, поспешно добавил. — Нет, ты не о том подумал. Признаться, мы бы хотели восстановить добрые отношения между нами, усилить организацию выдающимся волшебником, вроде тебя. Одиночки в тюрьме живут посредственно, если не сказать отвратительно. Поэтому все стараются примкнуть к той или иной группировке.

— Если это вербовка, то я согл… — начал было Элессар, но Август с улыбкой прервал его.

— Нет, дослушай.

— Группировок в тюрьме хватает. Мелкие, средние, но есть несколько самых серьезных. Как ты понимаешь, мы из их числа. Но тебе к нам путь закрыт.

— Но…

— Мы смогли сохранить тебе жизнь, — с намеком произнес Август.

— Я надеюсь, это весомый аргумент, чтобы подтопить лед между нами? — усмехнулся Родольфус. — Прими еще один совет. В Азкабане у тебя достаточно недоброжелателей. Твой единственный шанс даже не то, чтобы жить нормально, а банально выжить, это пойти к аврорам. Вариант очень непростой, особенно учитывая твой послужной список и метку, но попытаться стоит.

— В Азкабане нет дураков связываться с ними, даже мы стараемся решать дела дипломатично, — добавил Август. — Плюс их покрывают смотрители и Дарми.

— Еще как, бля, покрывают! — выругался Антонин.

Пожиратели выдержали короткую паузу, давая Элу возможность усвоить полученную информацию.

— Мы даже можем… — начал говорить Август, но его перебил Долохов.

— Нет не можем! И так возимся с ним, будто он новый Повелитель. Довольно.

— Антонин, помолчи, — посуровевшим тоном приказал Лестрейндж. — Август прав. Элессар, если согласен насчет авроров, мы сможем посодействовать. Не гарантировать, но увеличить шансы на успех.

Элессар задумчиво потер лоб, обвел взглядом Августа и Родольфуса, затем развернулся и посмотрел на Антонина. Все прошло, как он и ожидал. Пожиратели свой ход сделали, как всегда качественно, и теперь оставалось или расхохотаться им в лицо, либо принять вызов. Элессар некоторое время размышлял, Пожиратели терпеливо ожидали.

— Может, сигарету? — предложил Руквуд, раскинувшись на стуле.

Элессар мотнул головой. Август пожал плечами и закурил.

— Если выжать все досуха, то у тебя не так много вариантов, мой друг, — задумчиво произнес Родольфус, когда молчание несколько затянулось. — Давай по порядку? В начале войны ты встал под знамена Повелителя, так?

Эл кивнул.

— Принял метку, что в совокупности с предыдущим не добавляет тебе симпатий со стороны противников Темного Лорда. После службы у Повелителя ты поддержал Поттера, так?

Эл снова кивнул.

— Но ведь смена сторон не добавила тебе друзей, а лишь увеличила число врагов из обоих лагерей. То есть те, кто во время войны попал в Азкабан и не был реабилитирован, относятся к тебе с неприязнью, как наши, так и другие. Потом ты стал работать на аврорат, так?

Элессар мрачно посмотрел в глаза Лестрейнджу. Тот, приняв это за ответ, продолжил.

— То есть в копилку добавим арестованных тобой или с твоим участием. Цифра вырисовывается немаленькая. От угрозы такого уровня тебя смогут прикрыть только мы или авроры. Организация сейчас к тебе не лояльна. Остаются только авроры.

— А кроме вас и авроров больше нет группировок? — скептически изогнул бровь Элессар.

— Есть. Но никто из них не захочет связываться с человеком, имеющего противников одновременно в двух самых могущественных кланах.

— Обычно это взаимоисключающие характеристики, но в твоем случае все несколько иначе, — усмехнулся Руквуд.

— Слушай, парень, ты, конечно, еще зеленый, но Руквуд сказал верно, голова на плечах у тебя есть. Не ручаясь за дословность, но мне запомнилась однажды сказанная тобой фраза «все границы и принципы человека меркнут перед одним главным интересом — выжить».

Элессар с трудом сохранил невозмутимый вид, но внутри расхохотался столь открытой манипуляции. Впрочем, ему это было только на руку. Решив вступить в игру, ему теперь предстояло снизить цену.

— Не сказать, что я не удивлен. Всем.

— Еще бы, ты то, наверное, думал, убивать тебя будем? — хохотнул Долохов. — Ну признайся, когда вошел, о чем подумал первым?

Элессар кисло улыбнулся и пристально посмотрел на Лестрейнджа.

— Чем вызвана такая доброта?

— Как уже сказал Август, ты предан друзьям. А друзья всегда помогают друг другу. Считай это нашей протянутой рукой.

— Но и мне надо протянуть руку в ответ…

— Для начала нас устроит состояние «не война», Элессар. Мы многое прошли вместе и в мирное время, мне кажется, друзья не помешают, особенно проверенные. Скрывать тут нечего, у нас действительно есть интерес, но о нем пока говорить преждевременно. Мы же деловые люди, Эл, а деловым людям всегда найдется, что предложить друг другу, верно?

Элессар поднялся, за ним встали и остальные. Для вида поломавшись, Элессар все же махнул рукой и кивнул.

— Мудрый выбор, — улыбнулся Родольфус. — Но о наших потеплевших отношениях лучше никому не знать.

— Даже наоборот, — добавил Август. — Азкабан одно большое ухо. Разыграем сценку. Антонин?

— И еще. Наш человек проводит тебя до места, в котором будешь ждать решения вопроса с аврорами. Старайся не высовываться, особенно в центральный корпус. Еду тебе будет приносить кто-то из наших, — посмотрев в недоверчивые синие глаза стоящего перед ним Лиммертайла, приказал Родольфус. — Поверь, так надо.

— Все, начинаем! — нетерпеливо гаркнул Антонин и с размаху ударил Элессара по лицу, сграбастал его за шкирку, Родольфус открыл дверь, и Долохов пинком вышвырнул Лиммертайла за порог.

— Эй, красноперый! Засунь этого говнюка куда подальше, быстро! А ты, залупа лепреконская, еще раз попадешься мне на глаза — завалю суку! — пригрозил напоследок Долохов и захлопнул дверь. Случайные свидетели инцидента с интересом разглядывали сплевывающего кровь валяющегося на полу Элессара, о чем-то переговаривались, но и только.

Смотритель, все время разговора с Пожирателями дежуривший неподалеку, достал палочку и приказал Элу следовать за ним. Через двадцать минут Элессар зашел в одноместную камеру. Что интересно — замок смотритель запирать не стал.

Камера располагалась подальше от популярных мест расселения, в темном закутке, куда редко кто захаживал. Крохотная, но все же обставленная кое-какой мебелью: кровать, стол и стул. За решеткой — плотная черная занавеска. Видимо, что-то вроде запасных площадей Организации.

Со стоном облегчения плюхнувшись на в меру мягкий матрас, Элессар провел языком по разбитой губе, потер саднившую скулу и приступил к анализу последних событий.

Пожиратели снова расселись, в этот раз организовав полукруг.

— Мысли? — спросил Родольфус.

— Считаю, что Антон перегнул с цитатой, — заметил Август.

— Поучи меня еще, — закинув ноги на стол отмахнулся Долохов. — Если парень не дурак, то он нас прощупал еще в начале. Поэтому не сел, а остался стоять.

— Тем не менее, Август прав, — холодно прокомментировал Родольфус. — Даже я заметил, как он чуть не засмеялся в ответ на твою, хм, импровизацию. Стоило действовать по плану или придумать что-нибудь менее… возвышенное. Лиммертайл никогда особо не распространялся и не философствовал.

Антонин беззаботно выставил ладони и скорчил рожицу.

— Ладно, раз он согласился, будем считать, что справились, — тряхнул головой Родольфус. — Август, надо дать команду Кристиану, пусть поговорит с Анной насчет парня. Желательно с полной отдачей, чтобы обеспечить ему максимальный старт.

Август кивнул. Лестрейндж закусив губу недолго подумал и посмотрел на Долохова.

— Антон, приставь кого-нибудь из своих к Элу. Только самых незаметных.

— Что задумал? — ухмыльнулся Долохов.

— Сейчас парень расслабился, думает, что в безопасности. Август, а знаешь что, с Кристианом пока не торопись, помаринуем наш огурчик. К тому же, несмотря на решение Совета, я более чем уверен, что Натаниель не оставит это все вот так. Дадим Лиммертайлу самому понять ценность нашей помощи.

— Хм, хорошая мысль, — оценил Август, кивнув. — Натаниель явно попробует добраться до него.

— А ты, Антон, для верности, намекни Кэрроу, что не все согласны с решением Совета. Только аккуратно, эта болтушка должна сама распространить слухи. И рано или поздно информация достигнет нужных людей, а они уже по своей инициативе предложат Натаниелю свои услуги. Мы же останемся в стороне.

— Змеюка ты подколодная, еще похлеще, чем твой брат, — рассмеялся Долохов.

Родольфус пожал плечами. Ничего сверхъестественного он сейчас не придумал. Все в порядке вещей, есть возможность достижения интересов третьими руками — он использует.

Зачем ему Лиммертайл? Отбрасывая прочее, из него может получиться хороший агент влияния у авроров. На худой конец информатор. Не то, чтобы Лестрейндж сильно нуждался в источниках информации, но ведь много не мало, верно? А если правильно разыграть эту карту, то Родольфус потенциально получит возможность влиять на некоторые решения группировки авроров, тем самым упрочив репутацию среди Пожирателей.

К тому же у Лиммертайла есть несколько преимуществ. Глупо не использовать шанс, который сам идет в руки. Тем более, что именно эта партия не потребует от него больших ресурсов.

Родольфус улыбнулся своим мыслям, поднялся и вместе с товарищами покинул комнатку переговоров.

9 ноября 1999 года.

В кабинете с витражными стеклами за длинным прямоугольным столом сидели десять человек в строгих дорогих мантиях. Лица их переполняла серьезность, глаза надменность. Шон с плохо скрываемой усмешкой глядел на этих индюков с оттопыренными нижними губами, каждый из которых старался выглядеть важнее других, а на деле собранных в кабинете для чистой формальности. Уж он-то как никто знал, что малейшего давления достаточно, чтобы большинство приняло нужное решение.

В кабинет размеренным шагом вошел высокий мужчина. Приятной наружности, с харизматичными, даже добрыми чертами лица. Но над располагающими к себе мягкими, немного пухлыми щеками, за которые так и хотелось ухватить, располагались бледно-голубые глаза, колючий взгляд которых удерживал собеседника от опрометчивых действий. Быстрый цепкий взор, словно у ястреба, то перескакивал с одного объекта на другой, то надолго останавливался, застывая без моргания, как у мертвеца, отчего многим становилось не по себе, особенно людям малознакомым с министром.

Грубая кожа и усы, плавно переходящие в короткую бородку, огрубляли лицо, придавая министру схожести с закаленными моряками. Зачесанные назад густые черные волосы местами разбавляли седые благородные пряди, но на вид министру едва можно было дать сорок лет. Он обладал мощным станом, широкими, как у медведя, плечами и крепкими жилистыми руками кузнеца, что удивительно, учитывая, что за свою жизнь он никогда не орудовал ничем тяжелее молотка. Несмотря на внешнюю тяжесть, может даже грузность, министр отнюдь не был неповоротлив или неуклюж, как могло показаться на первый взгляд. В его выверенных, редких жестах чувсвтвовалась ловкость, даже грация. Министр не совершал лишних движений, бывало на совещаниях он застывал, словно статуя. Могло сложиться впечатление, что он и не человек вовсе, ибо столь присущие людям неосознанные жесты, как, например, потирание носа или подбородка, разминка шеи или суставов пальцев — министру не были свойственны. Он не вертел в руках предметы, не ерзал на стуле, не менял позы, разве что записывал что-либо в ежедневник или пил воду.

Из одежды министр всегда носил черные брюки, белую рубашку и черную строгую форменную мантию, которую застегивал до самого горла, будто духовное лицо. Весь образ министра был цельным, законченным и сосредоточенным, как у хищника, застывшего за мгновение перед атакой.

Имя этого министра, который держал в своих руках всю Магическую Британию, некоторые произносили с осторожностью, другие только в сочетании с оскорбительными эпитетами, третьи с придыханием. Но задача найти в Магической Британии человека, безразличного к министру Магии Райли Квину, заранее обречена на провал.

Присутствующие почтительно поднялись со своих мест, зная, что хоть открыто министр и не приветствует такого проявления уважения, тем не менее не лишен тщеславия и на самом деле находит в этом толику удовлетворения.

Министр Квин занял место во главе стола и коротким кивком разрешил всем сесть.

— Приветствую, дамы и господа. Сегодня начнем с инноваций. Джерри, прошу вас, — глубокий низкий голос с резонирующими нотками заполнил кабинет, словно вода сосуд. Райли Квин говорил тихо, с уверенностью человека, который привык, что его слушают.

— Благодарю вас, господин министр, — с кресла поднялся молодой человек с короткой стрижкой и с неизменным аксессуаром всех интеллектуалов на носу — очками. — Сэр, по данным мониторинга за последние полгода, на данный момент визоры присутствуют у шестидесяти восьми процентов населения, с расчетом по одному прибору на двух человек. Положительная динамика наблюдается в росте продаж, который увеличился на двенадцать процентов за текущий месяц. Последние модификации в технической составляющей прибора позволили снизить стоимость продукта, тем самым переместив визоры в более доступную для граждан нишу рынка. Согласно прогнозам аналитиков, к концу месяца мы достигнем отметки в семьдесят три процента. На данный момент опытно-конструкторские изыскания завершены, а все инвестиции идут на производство.

— Очень хорошо, Джерри. А что с правыми чистокровными? — поинтересовался министр, не сводя глаз со рта молодого ученого.

— Сэр, здесь ситуация несколько сложнее. По данным социологической статистики население Магической Британии на сентябрь этого года составляет порядка двухсот тысяч волшебников. По условной классификации чистоты крови к чистокровным можно отнести двадцать три процента, в абсолютных величинах — порядка сорока шести тысяч магов. Из них пятнадцать процентов — чистокровные Кругов. То есть около семи тысяч. Из этого сегмента к правым чистокровным, другими словами, к реакционным аристократам можно отнести пять с половиной тысяч магов, то есть больше трех четвертей…

— Джерри, не увлекайся цифрами. Я хочу услышать конкретно процент.

— Простите, господин министр, — Джерри взволновано порозовел, отчего стал выглядеть как невыучивший экзамен студент. Он постоял некоторое время, закопавшись в бумаги и шевеля губами, после чего подвел итог. — Итак, если принять всю численность аристократии за условную единицу, то на данный момент визоры приобрели менее десяти процентов. Наши маркетологи в данный момент разрабатывают политику стимулирования спроса, основанную на консервативных взглядах большинства семей, относящихся к данному общественному сегменту. Прогнозы позволяют надеяться на благоприятные итоги, которые, как минимум, окупят затраты на маркетинг и производство.

Министр, не моргая, медленно перевел взгляд на Венеру Фоули — уже в возрасте, но все еще стройную и подтянутую женщину с великолепными, цвета молочного шоколада волосами, большими черными глазами и гладкой кожей.

— Венера, социологические изыскания — ваша зона ответственности. В чем проблема с аристократами?

— Я не занимаюсь маркетингом, господин министр, — спокойно и уверенно ответила женщина, смело встречая взгляд руководителя.

— Странно. Почему департамент Научного Развития, Инноваций и Интеграции занимается маркетингом, а департамент по Надзору и Регулированию Средств Связи и Массовой Коммуникации нет? — нахмурился министр, с недовольным прищуром смотря на Венеру.

— Потому что департмент мистера Ингерида занимается, как вы точно заметили, интеграцией. А интеграция подразумевает изучение рынка, господин министр. Мой департамент не занимается продажами.

— С учётом направленности, может пора начать? — неморгающий взгляд министра будто прилип к глазам Венеры. Та же взгляд не отвела и подняла подбородок. Джерри поспешил вмешаться.

— Господин министр, маркетинг — моя инициатива. Боюсь в департаменте леди Фоули не хватит компетенций для подобных задач.

— Так может добавить к названию вашего департамента еще и «инициативу»? — с усмешкой повернулась к нему Венера. — У вас уже есть две «И», будет третья.

— Благодарю вас, леди Фоули, но я не коллекционирую буквы, — огрызнулся Джерри и обратился к министру. — Будут ли указания, сэр?

Райли еще некоторое время смотрел на Венеру, после чего переключился обратно на молодого учёного.

— В целом, новости положительные. Вы молодцы. Но это не повод расслабляться, в годовом отчете я хочу видеть цифру в восемьдесят пять процентов. А насчет аристократии — министерство покроет все затраты, но охват в пятьдесят процентов должен быть достигнут. Садитесь.

Подождав, пока молодой человек соберет разложенные на столе отчеты с диаграммами и цифрами и опустится в кресло, Квин обратил внимание на тучного чиновника, с масленым взглядом и блестящим лбом.

— Мистер Торн, у вас есть что-нибудь?

Толстый мужчина отвратительно причмокнул губами, начав говорить.

— Сэр, неделю назад я направлял вам информацию в ежемесячном отчете, — смущенно прохрипел покрасневший чиновник. — Ввиду сложности проекта, мы не укладываемся в график и уже сейчас прогнозируем увеличение стоимости. Плотность пространства…

— Я знаю причины, не повторяйтесь, — не дал ему договорить министр Квин. — Однако же мне кажется, что удорожание вызвано отнюдь не аномальной плотностью пространства, а скорее аномальным аппетитом некоторых из ваших партнеров.

Заместитель министра по строительству побагровел до цвета своего галстука, а глаза опасливо забегали по коллегам, в поисках поддержки, но каменные лица сидящих с ним за одним столом волшебников и волшебниц отражали лишь безжалостное безучастие. Квин, прожигая взглядом лицо толстяка, тем временем продолжил:

— Видите ли, мистер Торн, когда я передавал вам условия контрактов, я не имел ввиду, что хочу алхимического превращения камня в золото.

— Сэр…

— Едва ли в Магической Британии найдется хоть один человек, не знающий, что мистер Торн, подобно гному, нашел свое место у подножия горы. Мне так же доложили, что некий Бенджамин Фальк, между прочим, единственный сын лорда Томаса Фалька, не так давно повел себя неподобающе джентльмену. Что поделать, молодость — прекрасная пора любовных бурь и глупостей. Однако благодаря страстным порывам Бенджамина, у мистера Торна теперь есть прекрасное красно-белое одеяло, которым он укрывается, когда тень от горы заслоняет ему солнце…

Присутствующие в кабинете начали недоуменно переглядываться, не улавливая смысла странной аллегории министра. Только Венера, Шон и сам Торн понимали, о чем идет речь. Министр вздохнул и прокомментировал.

— Меня удручает, что мои советники не в курсе чем живет народ, на благо которого они служат. Особенно той части, которая существенно влияет на обстановку в стране. Мистер Торн, объясните нашим коллегам, что же я имел ввиду.

Чиновник кивнул, вытер платком пот со лба и попытался расшифровать послание министра, но от нервов он начал заикаться и никак не мог совладать со своим языком. Но никто не стремился ему помочь, пока, наконец, не вмешался уставший от спектакля Шон.

— Мистер Торн, как известно, не принадлежит к классовому обществу, но через жену имеет тесные связи с благородной семьей Фальк. На родовом гербе Фальков изображена гора и солнце, именно это и подразумевал господин министр, когда сказал, что мистер Торн подобен гному. Сам же лорд Фальк занимается строительством, и мистер Торн привлек его к контракту на сооружение нового здания Министерства Магии. Вроде бы ничего особенного, но несколько месяцев назад сын лорда Фалька угодил в переделку. Об этом даже писали в светской хронике. Так вот ранее упомянутый сын лорда Фалька имел связь с девушкой из еще одной чистокровной семьи Хилл. Но когда девушка понесла, то юный Фальк отказался нести ответственность. Вопиющее бесчестье, поэтому, чтобы спасти сына от неминуемой вендетты, лорд Фальк через мистера Торна приобщил пострадавшую семью Хиллов к контракту с Министерством, что в итоге сказалось на стоимости проекта. На гербе Хиллов красные и белые полосы, это то самое упомянутое министром одеяло, которым укрывается наш уважаемый коллега мистер Торн.

Квин несколько раз медленно хлопнул в ладоши и пристально посмотрел на своего заместителя по строительству, которого, казалось, вот-вот хватит удар. Не сводя глаз с Торна, он спросил:

— Мистер Лоуренс, как глава департамента Правопорядка, скажите, каковы будут наши дальнейшие действия?

Шон давно работал с Квином, фактически с самого начала своей карьеры. Он знал, когда следует подыграть, а когда не вестись на ловушки министра. Несмотря на удобный повод обязать Торна, Шон не стал отвечать, лишь неопределенно пожал плечами. Других желающих оторвать от Торна кусок не нашлось.

— Молчите, мистер Лоуренс? Ну что ж, тогда я сам как-нибудь. Мистер Торн, напоминаю, что в третьем квартале следующего года объект должен быть сдан и введен в эксплуатацию.

Тяжелый взгляд бледно-голубых глаз сверлил мертвенно-бледного с зеленоватым оттенком заместителя министра. Пот крупными каплями стекал со лба и срывался вниз, оставляя темные следы на брюках и мантии прилюдно униженного чиновника. Квин отвернулся, вздохнул и окинул взглядом подчиненных.

— Слушайте, коллеги, у меня нет желания вас отчитывать подобным образом. Мы одна команда, и именно от нас зависит, воспрянет ли Магическая Британия, или так и будет прозябать, в конце концов превратившись лишь в очередную страницу учебников истории. Каждый из вас здесь прежде всего потому, что он профессионал в своем деле. Даже мистер Торн, несмотря на его семейные подряды, действительно выдающийся инженер. Я призываю вас ответственно подходить к работе, не щадить себя, а класть все силы во имя нашей родины. На нас смотрит вся страна, и от наших действий зависит будущее наших детей и внуков.

Шон наблюдал, как на напряженных лицах собравшихся проступает облегчение от миновавшей грозы. Но стоило отдать должное Квину, у некоторых Шон отмечал и решимость в глазах, они убежденно кивали словам министра, а когда тот закончил и вовсе раздались хлопки аплодисментов. Среди воодушевленных аплодирующих коллег Шон с некоторым удивлением обнаружил и Венеру Фоули, что вызвало у него непроизвольную ухмылку. Но все же и Шон для приличия несколько раз хлопнул в поддержку речи министра.

— Вас что-то забавляет, мистер Лоуренс? — спокойно поинтересовался Квин.

— О, нет, господин министр, нисколько! — не убирая с лица улыбки, ответил тот. Райли еще немного изучал его пристальным взглядом, а затем продолжил совещание.

Через час, выслушав доклады своих заместителей по направлениям, министр достал из ящика стопку документов, взмахом палочки отправив каждому присутствующему по экземпляру.

— Это поправки к постановлениям Визенгамота «О Пожирателях», а также указ, переводящий всю базу в статус закона. Ваши подписи и печати, будьте любезны, — попросил министр тем тоном, от которого любая просьба превращается в приказ.

Практически все тут же выполнили распоряжение, приложив свои перстни к белой поверхности документов, даже не заглядывая в изложенное внутри. Лишь Венера пробежалась по тексту документа, но вскоре и ее печать появилась на бумаге. А вот Лоуренс напротив с интересом принялся изучать содержимое. С постепенным продвижением вглубь текста, улыбка на лице начальника отдела обеспечения магического правопорядка медленно исчезала, а брови ползли вверх. Дойдя до конца, черные глаза Шона вперились в лицо министра, в поисках ответа на немой вопрос.

— Вас что-то смущает, мистер Лоуренс? — с непроницаемым лицом задал вопрос министр.

— Да, сэр. Согласно разделу…

— Именно так. Ставьте печать, — уже не попросил Квин.

— Сэр, при всем уважении, я имею право не подписывать этот документ. Количество одобривших указ больше двух третей, мой голос совершенно необязателен.

— Мистер Лоуренс, поставьте печать, пожалуйста, и передайте мне бумаги, — и снова тон, дающий понять, что это не просьба. Но глава отдела обеспечения магического правопорядка поднялся, выпрямил спину и твердым голосом возразил:

— Господин министр, я отказываюсь согласовывать предоставленную мне на подпись поправку к закону “О Пожирателях”.

— Ваше право, — пожал плечами Квин, очередным мановением палочки собирая бумаги обратно в аккуратную стопку. — На сегодня всё, дамы и господа. Благодарю всех за работу. Миссис Фоули, жду вас в семь вечера. Мистер Лоуренс, задержитесь.

Толпа высокопоставленных чиновников поспешила покинуть кабинет. Шон остался сидеть в кресле, с тоской ожидая “разговора по душам”. Когда молодой ученый Джерри закрыл за собой дверь, Министр затемнил окна, встал и подошел к своему коллеге. Опустившись в кресло, он откинул голову на спинку и уставился в потолок.

— Что ты делаешь? — устало и недовольно спросил Райли.

— Ты лучше скажи, что ты делаешь? — Шон прикурил сигарету и передал ее министру. Вообще Райли не курил, не употреблял спиртного или каких-либо других веществ, но иногда позволял себе минутную слабость. — Одно дело выплаты штрафов, другое дело конфискация активов. Так нельзя.

— А, то есть, по-твоему, быть террористом можно, а вот нести за это ответственность нет? Шон, мышление чистокровного дворянина затмевает твой взгляд.

— А твое непонимание культуры четверти населения попахивает дискриминацией.

— Я порой забываю, что ты уж больно прогрессивен, — покачал головой Райли и перевел взгляд с потолка на собеседника. — Заметь, Фоули — семья второго Круга, но Венера не стала спорить, так чего же вдруг Лоуренсы, семья четвертого Круга, вдруг решила прикрыть собой чистокровные традиции?

— Райли, блоки аристократии, как старой, так и новой, ни за что не пропустят эту поправку, а потом сольют все в прессу, которая, в свою очередь, смешает тебя с дерьмом.

Министр снисходительно улыбнулся уголками губ.

— Рад, что ты переживаешь за меня, но уточни — кто не пропустит? Какие блоки? У нас половина Визенгамота на содержании сидит. Пропустят, как миленькие, да еще и за добавкой прибегут.

— Ты излишне самоуверен. Из шестидесяти двух голосов чистыми у нас двадцать один, а надо минимум сорок шесть. Допустим парочку перетянем из новых аристократов, но блок Малфоя никогда не попрет против него, а он сто процентов проголосует «против», а это тринадцать голосов. Кстати, не забывай про воздержавшихся и прочих твоих оппонентов. Как ты собрался их умасливать? — развел руками Шон.

Квин задумался и начал размышлять вслух.

— Во-первых, Малфоя успокоим через Поттера. Мне не нужна от него поддержка, но пусть хотя бы две трети своих людей попридержит. Во-вторых, можно оценить стоимость покупки, а кто будет сильно сопротивляться — припугнем. Самыми упорными... теми займутся твои ребята. Как говорят маглы — Plata O Plomo — серебро или свинец.

— Райли, мы же сейчас не поход на рынок обсуждаем, это, поцелуй твой член дементор, Визенгамот!

— А чем он не рынок, Шон? Визенгамот уже давным-давно напоминает бордель. Ты вот вроде бы уже давно крутишься во всем этом, а все никак не снимешь розовые очки.

— Ладно, а что ты имеешь ввиду под «моими ребятами»? У большинства старых семей не поместья, а настоящие крепости, куда прорваться практически невозможно даже с боевой группой. А официально такую операцию не провернуть. Связей у них предостаточно и, сам знаешь, когда надо, они с легкостью отбрасывают все свои разногласия и объединяются в мощный кулак. И если этот кулак ударит, поверь, Райли, мало тебе не покажется, — покачал головой Шон. Он знал, на что способен Квин. Все-таки самого Кингсли подвинул. Этот хитрый проницательный змей держал в своих клыках все министерство, но даже этого змея могли прижать объединившиеся аристократы.

— Хорошо, раз ты так сопротивляешься, я сам займусь. Подогреем общественность, проведем парочку акций, займет, конечно, больше времени, но учти, когда поправку примут не примазывайся, — предупредил Райли.

— Вот прицепился! Зачем тебе так нужна моя печать, если у тебя уже есть согласие всех остальных? — недовольно проворчал Лоуренс.

— Затем, что твоя подпись весит намного больше, Шон, — наклонившись вперед, едва ли не прошептал Квин. — Если поправка будет согласована с главой отдела обеспечения магического правопорядка, то Визенгамот сотню раз подумает, прежде чем ее отклонить.

Лоуренс немного подумал, а потом махнул рукой.

— Черт с тобой, давай сюда, — произнес он, прикладывая перстень к документу. — Кстати о правопорядке. Поттер. Что там с его отделом?

— Все готово, — улыбнулся министр, доставая из ящика красивые голубые гербовые листы с печатями и эмблемами.

— Ах ты старый интриган, ты же так бы и держал их при себе, если бы я не согласовал поправку?! — воскликнул Шон.

Квин посмотрел на него недоуменным взглядом и протянул документы.

— Гарольд Джеймс Поттер назначется главой отдела внутренней безопасности Министерства Магии, — довольным голосом прочитал Лоуренс.

— Под твою ответственность, Шон. Я поставил не до конца проверенного человека на высокий пост только из-за твоей просьбы, — серьезно произнес министр и сел обратно на свое место, давая понять, что дружеская беседа закончена. — И объясни парню, что требования к нему теперь будут выше.

— Не волнуйся, он мальчик смышленый, — ответил Лоуренс, поднявшись с кресла и направившись к двери.

— Вот этого и боюсь, — ухмыльнулся министр и склонился над очередными важными документами.

Шон закрыл дверь и зашагал по сумрачному коридору. День начинался хорошо, было необходимо еще встретиться с Поттером и разобраться с парой неотложных дел. Насвистывая какой-то популярный мотивчик, глава отдела обеспечения магического правопорядка приступил к исполнению своих обязанностей.

Через несколько минут как за Лоуренсом закрылась дверь, из камина в кабинете совещаний вышел, отряхиваясь, молодой человек лет тридцати. Холодные, спокойные, голубые глаза, ничего не выражающий взгляд, светлые волосы аккуратно причесаны, острый нос, очерченные скулы. Одежда сидела на нем идеально — черное, явно сшитое на заказ пальто было расстегнуто до пояса, темный костюм-тройка, выглаженная рубашка с галстуком, в левом рукаве тускло поблескивала запонка, простые, но красивые и дорогие часы на правой руке. Министр, не поднимая головы, поприветствовал гостя и предложил ему заварить для них чай.

Молодой человек достал из кожаной кобуры на поясе белоснежную волшебную палочку и через несколько минут на столе для совещаний уже расположился заварочный сервиз, а кабинет наполнил легкий цитрусовый запах бергамота.

— Йен, я же учил тебя, что чай не терпит магии и спешки, — недовольно покачал головой Райли, отпивая из чашки.

— Простите, министр.

— Ладно, не извиняйся за то, над чем не имеешь власти. Торопливость свойственна молодости. Как прошла встреча с пентархией?

— Мягко говоря, не очень.

— Докладывай. По порядку.

— Кхм... Так, начну с Уоррингтонов. Во-первых, они требуют снижения налоговой ставки с двадцати трех до восемнадцати процентов.

— А что ж сразу не до пятнадцати?

— Это еще далеко не все. Во-вторых, они хотят отмены обязательной сертификации сырья. Цитирую: "Мы и так гарантируем качество продукции и несем ответственность перед потребителем. Нам надоело получать бесполезные министерские бумажки от абсолютно некомпетентных, но очень жадных чиновников".

— Реализуемо?

— Обсуждаемо. Полная отмена ударит по нашим союзникам. Сейчас Уоррингтоны сертифицируют каждый килограмм, можем предложить каждые пять.

— Молодец. Дальше.

— Требуют принятия внесенных ими поправок к налоговым правилам.

— О чем там?

— Хотят уменьшения налогооблагаемой базы. В принципе, доводы весомые, но уж слишком перегруженные. Будете слушать?

— Давай.

— Хотят оптимизации объема налога на продукцию, использующую государственные ресурсы. Сейчас ставка составляет двенадцать процентов от цеховой себестоимости, рассчитанной по нормативам МКМ. В новой редакции Уоррингтоны предлагают уплачивать дифференцированный налог на базу, полученную из доли госресурса в прямой себестоимости.

Райли скривился и выругался, обозвав Уоррингтонов семейкой недоношенных лепреконов. Йен хмуро признался:

— Признаюсь, мне не хватает компетенций, чтобы разобраться в их требовании. Можете объяснить?

— Легко. Так, где мои бумажки. А, вот. На, читай.

Йен внимательно изучил выкладки Райли.

Уоррингтоны покупают лунную пыльцу на министерской бирже по восемьсот галеонов за сто грамм. Итоговая цеховая себестоимость энергокристалла для стандартного аврорского антиаппарационного купола составляет восемь тысяч четыреста сорок галеонов. По старой системе налогообложения предприятие уплачивает тысячу с небольшим галеонов налога, хотя на производство затрачено восемьсот грамм лунной пыльцы на сумму четыре тысячи восемьсот галеонов. В цеховую себестоимость при этом входят статьи калькуляции, не имеющие отношения к государственной деятельности, например административно-управленческие расходы. По оптимизированной системе предприятия Уоррингтонов будут уплачивать почти на четверть меньше налогов, а именно семьсот шестьдесят шесть галеонов.

— Поцелуй мой член дементор...

— И не говори. Самое неприятное, что их требование в общем-то справедливо. Обдумаю этот вопрос, продолжай.

Йен вновь взял свои записи.

— Сто тысяч.

Райли неожиданно расхохотался. Ох уж этот стиль стариков Уоррингтонов, четырех братьев, стоявших во главе самой многочисленной чистокровной семьи во всей Магической Британии. Шутка ли, больше пятидесяти живых носителей фамилии?! И ведь это всего лишь семья третьего круга, получившая свое место за большим столом во времена Елизаветы. Занимались они производством энергокристаллов и строительством, обладали огромным капиталом и по мнению Райли являлись наиболее влиятельной семьей во всей Магической Британии. О чем говорить, если за две войны никто из Уоррингтонов не погиб и даже не пострадал.

— Да, узнаю стариков. Это всё по ним? Хорошо. Расскажи, чего захотела девчонка Вильертейров?

— Не так много, как Уоррингтоны. Требует отмены для нее пошлины на выравнивание плотности энергии. Их производства долгого цикла и почти не требуют пикового магического вмешательства, поэтому концентрация магии в локациях не проседает.

— Считал?

— Да. Сорок тысяч в год.

— Копейки. Что еще?

— Полмиллиона.

— Без проблем.

— Включение организации в реестр стратегических предприятий. И бессрочный контракт на поставку котлов Министерству с фиксированным неизменным объемом.

— Контракт понятен, но зачем ей реестр? — задумался Квин. — Есть мысли?

— Страховка?

— Не-е-е-т, — протянул Райли. — Просто незачем. Хм... снижение издержек, даже сорок тысяч в год потребовала. А что... Ха! Голова моя дырявая, сам же подписывал! У стратегического реестра ставка кредита не может превышать полутора процентов, а гарантированная доходность вклада обеспечивается государством.

— И все?

— А этого по-твоему мало?

— Ну, если вы так говорите, то нет.

— Кровь не водица, да? — Квин усмехнулся уголками губ. — Эх, старик Вильертейр многому меня научил в свое время. Я искренне расстроился, когда узнал о трагедии... чертов Реддл, такую семью угробил! Помяни мое слово, если Циара Вильертейр хотя бы на четверть пошла в деда — через десять лет даже Венера Фоули по сравнению с ней покажется безобидной первокурсницей.

— Очень надеюсь. Циара и Азайя мои дальние кузины.

— Неужели? Так может предложить защиту концерна?

— Циара ни за что не согласится, — покачал головой Йен. — Воспитание, убеждения, гордость, ну и так далее...

— Хорошо, — хлопнул в ладоши министр. — Со вторыми решили. Продолжай.

— Оливандеры. Как оказалось самые неприхотливые.

— Разумеется, — хмыкнул Райли. — У них и так все есть. Впрочем, удиви меня.

— Снижение импортной-экспортной пошлины.

— И все? — изогнул бровь министр.

— И орден Мерлина первой степени.

Райли вновь расхохотался.

— Вот! Вот она — старая школа! Мэтр знает то, чего никак не можем понять мы — деньги, власть, могущество — все это лишь валюта.

— Я бы тоже думал о наследии, будь у меня фактически монополия, — пожал плечами Йен. — Это не старая школа, это банальное тщеславие.

— Нет, друг мой. Мэтр никогда не был жадным, он понимает — побеждает терпеливый. Стать же членом Священного ордена Основателей — это ли не истинное признание? Олливандеры — неотъемлемая часть образа магической Британии. Ладно, довольно полемики. Старик получит желаемое. Давай дальше, к самым жадным. Чего хотят метелки?

Йен ухмыльнулся и передал ему листок.

— Я не готов читать это вслух.

Райли ознакомился с содержимым и поднял мрачный взгляд на помощника.

— Они, надеюсь, неудачно пошутили.

— Я примерно так же отреагировал.

— Они хоть понимают, что просят?

Йен пожал плечами. Райли помолчал недолго, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

— Нет. Даже если бы я обладал такой властью, то все равно нет. Отдать целую скрытую зону! И подо что? Трасса для гонок на метлах? Что это вообще такое?

— Новый спорт. Весьма зрелищный кстати. Набирает популярность, в США даже с квиддичем сравнялся.

— Янки вечно лезут в темный мешок. А потом достают из него книззла и швыряют в мир. Но ты меня заинтриговал. Достань мне билет на выходные, хоть взгляну.

— Так это означает...

— Ничего не означает. Передавать скрытую зону под спортивные развлечения — глупость. Кто был на совещании?

— Все. Хортон, Оллертон, Вайтхорн.

— Даже Барнэби приковылял? Удивительно. Что ж... зачем требовать заведомо невозможное, Йен? Ладно дурак Леонард Хортон, он молодой, идет на поводу у старших. Барнэби Оллертон возможно просто спятил от старости. Но Девлин Вайтхорн... нет, этот бульдог не делает бессмысленных шагов, иначе все бы сейчас не летали на "Нимбусах". Что ж, очевидно это отказ.

— Прижмем их?

— Пока рано. Предложи пересмотреть требования. Пусть думают, что я очень в них заинтересован.

— Хорошо. Переходим к алкогольному альянсу?

— Конечно.

— Первое — право самостоятельного выбора поставщиков сырья. Они жалуются, что маглы из списка одобренных совсем потеряли границы.

— Это можно устроить. Контроль, разумеется, должен быть, все таки Статут... но в целом я не против. Что еще?

— Второе — разрешение на торговлю вторичным продуктом.

— Исключено. Я не пущу суррогат на рынок. Это не маглы берега попутали, а они! Не позволю травить население.

— Они ручаются за качество. В низком ценовом сегменте сейчас только пиво.

— Йен, скажи, как вино, херес, виски или ром могут быть качественными при цене реализации на уровне пива? Если потребитель не может позволить себе купить бутылку вина к ужину, то пусть лучше вообще ведет трезвый образ жизни, чем заливается пойлом. Закрыли обсуждение.

— Как скажете. Третье и последнее — просят подписать разрешение на расширение второго скрытого сектора.

— И эти туда же. Ладно хоть разрешение, а не целый сектор передать. Подписывать без проверок не буду. Пусть подают заявку, процедуру поставь в приоритет всем подразделениям. Всё?

— Да.

— Вижу ты хочешь спросить что-то.

— Не слишком ли много мы платим всего лишь за голоса в Визенгамоте? Причем все равно не получая гарантированное большинство.

— Голоса? Йен, ты так и не понял?

— Честно — нет.

Райли вздохнул и подошел к окну, подозвав к себе собеседника.

— Что ты видишь?

— Лондон, сэр. Магическую Британию.

Райли пристально посмотрел на Йена и покачал головой.

— Это не просто Магическая Британия. Это наш дом. Несколько веков назад никто и не слышал про Магическую Британию, а еще через несколько веков она наверняка будет называться иначе. Но она будет. То, что мы сейчас делаем, как раз и гарантирует будущее нашего дома. Пентархия чистокровных — это не просто союз семей, ведущих бизнес, это системообразующие предприятия, рабочие места, стабильность, экономика, репутация и наследие. Важны не их фамилии, не их рода, а то, что они за собой имеют. А за ними века успешной административной и промышленной работы. Воспитание, образ мысли и жизни. Это не чванливые семьи из первого или второго Кругов, которые только и могут, что трястись над своей кровью или традициями. За исключением Олливандеров, ни одна из семей Пентархии им не принадлежит, они все из третьего Круга, который образовался как раз таки в Елизаветинскую эпоху — эпоху расцвета науки и производства.

Министр сделал паузу, отпил чаю и продолжил.

— Я не знаю, сколько мне доведется пробыть на посту министра. Тем более не знаю, кто придет мне на смену. Но я должен максимально обезопасить будущее нашей страны от таких идиотов, как Фадж, который шесть лет только и делал, что набивал карманы и чуть не угробил Магическую Британию. Мы, политики, приходим и уходим, но Пентархия, или как там она будет называться в будушем, останется, как и их рабочие места и производственные связи. До сих пор государство и частный бизнес фактически существовали порознь. Сейчас ты и я устанавливаем коммуникацию, налаживаем связи и привязываем бизнес к нашему дому.

— Вы хотите национализировать частный бизнес чистокровных?

— Ни в коем случае, — нахмурился министр и жестом пригласил обратно к столу. — Свободный рынок должен существовать. Нет, моя цель — добиться того, чтобы в случае катаклизмов бизнес не бежал из страны, не переносил производства, а помогал решать проблемы, оставаясь здесь, дома, продолжая формировать валовый продукт. Чтобы Магическая Британия стала домом не только для владельцев предприятий, но и сами предприятия неразрывно ассоицировались с Магической Британией. Понимаешь?

— Кажется, да. То есть голоса — это лишь прикрытие… для чего-то большего?

— В точку. Нам, как политикам, нужны голоса. Но это не отменяет того факта, что нам надо помогать нашим производствам. Поднимать экономику, восстанавливать жизнь после войны. Но прийти к ним просто так нельзя. Во-первых, не поймут, во-вторых, очень быстро обнаглеют. А вот подход услуга за услугу — это язык бизнесменов. Это привычно и понятно. Ты спросил не много ли мы платим? Всё остается внутри страны. Всё направлено на ее развитие, на репутацию и самое главное — стабильное будущее.

— Поймать лепрекона с двумя горшками, — догадался Йен. — То есть… то есть мы вообще ничего не платим?

Райли показал большой палец и отпил чаю.

— Вообще ничего. Мы делаем сильнее нашу страну. Если мне на смену придет второй Фадж, то уже сами бизнесмены не будут сидеть сложа руки. Мы превращаем их в иммунитет нашего дома. Вот если бы мы не забрали "ГлавЗелья" у Снейпа и Малфоя, тогда бы можно было говорить о высокой цене. Вот у кого хватка, так это у Люциуса. Он бы выбил такие условия, что сосал бы нашу кровушку десятилетиями.

— Но ведь вы сами говорите, что фактически для нас выгодно платить.

— Поверь, Люциус Малфой вывернул бы все так, что в итоге государство бы работало на «ГлавЗелья», а не наоборот.

— Сэр, а как же «Аегис»?

— А что «Аегис»? Пока что это противовес Пентархии. Но со временем я выведу его из частного управления и сделаю государственной корпорацией, чтобы жизненно необходимые для функционирования нашей страны сферы были под контролем. Он станет частью имунной системы Магической Британии, ведь в конце концов я не просто так назвал его в честь щита Зевса.

Министр улыбнулся своим мыслям, допил чай и начал ворошить бумаги на столе, недвусмысленно намекая, что аудиенция окончена.

— Благодарю вас за урок, учитель, — поблагодарил Йен, убрал чайный сервиз и покинул кабинет министра Магии Райли Квина.

12 ноября 1999 года.

Азкабан легко мог дать фору Хогвартсу в количестве переходов, коридоров, камер, потайных ходов, развилок и простых поворотов, лестниц и скрытых от глаз ниш.

С высоты птичьего полета тюрьма напоминала шестилучевую звезду с отверстием посередине.

Шесть пронзающих облака башен соединялись между собой длинными тюремными корпусами. Посередине же находился главный корпус — треугольное массивное здание, связанное с каждой башней крытыми мостами. (1)

По одному из таких мостов прогуливались двое приятелей. Элессар усердно крутил головой, чтобы в будущем не запутаться в переходах и развилках Азкабана, а Кристиан делился подсказками и разъяснял, где находятся места обязательные к посещению, например, столовая, а каких локаций лучше избегать.

Они остановились посередине моста. Элессар прикурил сигарету и посмотрел вниз, где на далекой, удивительно зеленой для ноября траве, темнели силуэты прогуливающихся заключенных. Кристиан сел на парапет рядом с ним.

— Чудно тут у вас. Такое ощущение, что и не тюрьма вовсе, а курорт строгого режима.

— А чего ты хотел от места, в котором собраны богатейшие люди страны? — хохотнул Кристиан, весело болтая ногами. — Кандалов, цепей, тяжелого физического труда? Нет, мой худосочный друг, матерые лорды не привыкли подстраиваться. Богатые даже разоряются не как мы, так что, когда в следующий раз услышишь про очередной обедневший чистокровный древний род, будь уверен, что у него в загашнике еще лежит пара миллионов, как раз вот на такие случаи.

— И что, святоши из Министерства на это согласились?

— Принципы хороши тогда, когда от них есть прок. Самым ярым поборникам света просто больше заплатили. В итоге имеем, что имеем, но, честно, так даже лучше. Элитарная прослойка заключенных контролирует тюрьму и не обременяет нас проблемами. Так что ты прав, Эл, это курорт строгого режима, но только здесь — наверху. Тюрьма все еще осталась на нижних этажах, и там настоящий мрак. Если до тебя доносились слухи, то поверь, они даже и в половину не отражают реальности. Но мы туда не ходим. И ты держись подальше от подземелий, иначе сгинешь навсегда.

— То есть оттуда никто не возвращается?

— Как тебе сказать... — Кристиан немного помолчал, подбирая слова. — Понимаешь, оттуда некому возвращаться. В том смысле, что там уже не люди. Бывает, что они делают вылазки, но лишь для того, чтобы утащить кого-нибудь, чаще девушек и женщин. Если мы на них натыкаемся, то сразу бьем на поражение, санкция Дарми.

— Звучит как говеная страшилка, Крис. Что ты мне голову морочишь?

— Я не шучу. Азкабан хранит много тайн, Элессар. Мы понятия не имеем, что происходит с людьми на нижних уровнях, но если вдруг тебе не повезет, ты убедишься. Чтобы ты понимал — они даже трупы не выбрасывают. А питаться в столовую не ходят.

— Ни хрена себе... — присвистнул Эл. — И много их там?

— По нашим грубым прикидкам около пятидесяти. Но точную цифру никто не знает.

Элессар выпустил облачко дыма и задумался. В тюрьме, только от названия которой у волшебников мурашки бегут по телу, заключенные предоставлены сами себе, контролируют сами себя и живут своей жизнью, причем в определенной степени комфортной. А параллельно с этим где-то на нижних уровнях обитает отдельная цивилизация безумных людей-каннибалов.

И вишенка на торте — персоналу Азкабана абсолютно безразлично, что творится на ввереной им территории.

Рассказ Кристиана походил на какой-то больной сюрреализм. Однако, если принять реальность за данность, то для Элессара открывались очень заманчивые перспективы. Он улыбнулся своим мыслям, докурил сигарету и посмотрел на Кристиана. Тот, заметив веселые искорки в глазах приятеля, нахмурился и положил руку ему на плечо:

— Я знаю, о чем ты подумал. Раз никто не контролирует нижние ярусы и всем плевать, то можно попробовать сбежать, не так ли?

— Тебе голову надуло ветром? Да как ты мог такое обо мне подумать! — воскликнул Эл, округлив глаза. — Чтобы я — и сбежал? Ты с ума сошел, Кристи. Тебя те ребята из подземелий случайно не кусали?

— Я серьезно. Даже не думай об этом.

— Да не думал я, пока ты сам не сказал! И даже когда сказал, я не думал. И не буду думать. О! Я вообще не буду думать, это классно! — Элессар вывалил язык и засунул в ноздрю палец.

— Прекрати кривляться, ты взрослый мужик, а ведешь себя как полоумный.

— Фмофри, я магу пуфкать пувырики! — прошепелявил Лиммертайл и, высунув язык, действительно выплюнул маленький шарик из слюны. Кристиан проводил пузырик взглядом, поднял глаза на товарища и зарядил ему оплеуху, отчего Эл завалился на спину и ошарашенно выпучил глаза.

— Блин, за что?!

— Чтобы лучше запомнил. Вставай.

Они вновь зашагали по направлению к главному корпусу.

— Слушай, а как ты вообще оказался в смотрителях? Ты же, вроде, бежал? — спросил Элессар, поглаживая покрасневшую щеку.

— Бежал, — кивнул Кристиан. — Жил там чуть больше полугода, но не выдержал, затосковал. Там совсем все по-другому, не прижился я как-то. Решил рискнуть и вернуться, отец, конечно, разозлился, но через знакомых пропихнул меня сюда на пост начальника смены. И знаешь, я доволен.

— Еще бы ты не был доволен, как лепрекон в золоте тут катаешься, — хмыкнул Элессар.

— Не завидуй, сын мой, это грешно, — подняв палец вверх, нравоучительно молвил Кристиан.

Они подошли к массивным, испещренным защитными рунами дверям в главный корпус.

— Это от дементоров? — спросил Элессар, изучая узоры.

— Не только.

— А петель то нет, — с интересом заметил волшебник. — Я так понимаю, в случае бунта эти двери будут первым барьером?

— Бунта? — хмыкнул Кристиан. — Да кому здесь бунтовать, Эл? Тюрьму контролируют группировки, я контролирую лидеров этих группировок. Все живем дружно и счастливо.

— А кто контролирует тебя?

— Никто, в этом вся и прелесть. Дарми вообще глубоко плевать, что происходит в тюрьме, лишь бы он мог спокойно возиться со своими лошадками. Очень уж он негодует, если министерские начинают задавать вопросы. А если смертность на приемлемом уровне и других громких скандалов нет, то он доволен.

— Вот оно как, — Эл выпустил колечко, которое тут же разорвал пролетавший мимо ветер. — Ты выяснил, кто на меня напал?

— Все непросто, — вздохнул Кристиан. — Пара шакалов, у них к тебе личное. Твою камеру им слила мелкая группировка, купившая инфу у русских. Я сразу к Долохову, но, сам понимаешь, это не он. Покошмарили славян, но глухо. Они получили твое местоположение в рамках обмена информацией между крупными кланами, а вот кто там кому чего шепнул или подкинул бумажку — без вариантов.

— Ладно, не кошмарь народ, не хватало мне еще и за твоих быков отвечать, — махнул рукой Элессар. — Что дальше? Лестрендж говорил об аврорах.

— Работаю в этом направлении, брат. Ты, наверное, решил, что я тоже тебя мариновал, но поверь, даже я не могу с пинка заставить их тебя принять.

— Именно так я и решил, — усмехнулся Эл.

— Затаил?

— Не, мы ж не бабы. Так, осадочек плавал. Хорошо, что поговорили. Странное, конечно, наступило время — вчера герой, сегодня — за решеткой. Не удивлюсь, если завтра сюда загремит кто-нибудь из Золотой Тройки.

Кристиан выкинул окурок и облокотился на поручень.

— Знаешь, там меня иногда спрашивали — почему я бежал? Там не слышали ни про Повелителя, ни про войну. И вот я думаю — как же так? У нас люди гибли, жизнь рушилась, понимаешь? Ломались судьбы, а сколько древних родов оборвалось, это же вообще с ума сойти! А там никому нет до этого дела. Никто не знает и никого не интересует.

Немного помолчав, Кристиан продолжил:

— Пусть я и был на стороне Лорда до конца, но какая разница? Сам факт. Сколько людей положили свои жизни, сколько хороших людей, Эл? С обеих сторон, — Кристи сделал небольшую паузу. — Ты же знаешь, что взгляды Повелителя простирались далеко за пределы островов. Когда я начинал рассказывать, они отмахивались — мол, не занимай наше время. Интересно, как бы они заверещали, если бы победили не вы.

Элессару нечего было ответить. Конечно, он знал. Знал обо всем: о жертвах, о судьбах, о планах Волдеморта.

Он смог дважды тряхнуть Британию, имея лишь кучку боевиков. Имея в руках целое государство, Волдеморт тряхнул бы весь мир.

Они же остановили его. Сумели. А зачем? Чтобы жить, как сейчас? И кануть в небытие забытыми и неизвестными? Где гарантии, что при Лорде было бы хуже?

Но история не знает сослагательного наклонения, так и Лиммертайл отбросил последнюю мысль.

— Мы дрались не ради них, Крис, а ради себя. Ради будущего. Нашего будущего, не их, — тихо произнес Эл.

— Так ведь и мы дрались ради будущего! — повысил голос Кристиан и развернулся лицом к Лиммертайлу. — Ради нашего будущего, также, как и вы!

— Но методы, Крис! Методы!

— Методы! — передразнил Кристиан. — А что методы?! Не тебе говорить о методах, Элессар! Не тебе.

— Это еще почему? — прищурился Лиммертайл.

— Помнится, ты был совсем не против таких методов, — смотритель ткнул Эла пальцем в грудь. — И не отказался от таких методов, даже когда переметнулся.

— Не мы развязали войну.

— Да замолчи ты уже, — смотритель снова отвернулся. — Тоже мне, нашелся гуманист. Тебе напомнить, как тебя называли за спиной?

— Не надо, — поморщился Элессар.

— То-то же. Думаешь — не заслужил? Так вспомни, как ты воевал! Как ты этими самыми пресловутыми методами пользовался каждый день! Ну что, строитель, построил будущее? Как теперь тебе живется в этом самом будущем, м? Легко, приятно?! Когда солдат кидают за решетку по сфабрикованным делам, превосходно, да?! Раньше хоть было понятно, где мафия, а где авроры, а теперь это одно и то же! Или светлое будущее — это когда молодые девки, которым еще и двадцати нет, сидят в Азкабане за грехи отцов? Ты знал, что старшая Гринграсс тоже тут?! А как насчет традиций чистокровных, а? Традиций Британии! Ради этого ты дрался, пацифист недоделанный?!

Распалившийся Кристиан повернулся к приятелю. Лиммертайл стоял, сложив на груди руки, и смотрел в темное небо. Примерно таким его Кристи и запомнил несколько лет назад, перед тем, как Эл переметнулся — руки на груди, хмурый, тяжелый взгляд, тонкие губы, сжатые от злости в тонкую полоску. И горящий взгляд, как у Беллы, Поттера и его друзей. Как у тех, кто боролся за убеждения.

Но сейчас, всматриваясь в лицо старого приятеля, Кристиан не находил того пламени в глазах. Взгляд Лиммертайла поблек, стал безразлично-тусклым.

— Эй, — позвал его Кристиан. — Прости, я разошелся.

Лиммертайл покачал головой.

— Нет, ты прав, кругом прав. Но ты все равно не можешь утверждать, что при безносом было бы лучше, — Эл тяжело вздохнул. — Как бы там ни было, я дам тебе совет. Постарайся в следующий раз вести себя тише. Ты говоришь опасные вещи.

Смотритель рассмеялся.

— Брось, кого мне бояться? Тебя что ли?

— Не меня, а тех, кто может услышать твой не в меру громкий голос, — хмуро посмотрев на Кристи, проворчал Эл.

— Хорошо, хорошо, — поднял тот руки в примирительном жесте. — Давай покурим и пойдем, покажу тебе, что к чему.

Курили молча. Эл размышлял о словах Кристиана, тот в свою очередь, думал о переменах в Лиммертайле.

Докурили одновременно и направились к главному корпусу.

— А почему смена смотрителей всего одна? Как вы без сменщиков? — спросил Эл.

— Чтобы не забивать тебе голову, скажу, как можно проще — это все делишки Дарми. Черт, да чтоб ты знал, коротышка настоящий гений в области оптимизации процессов, — подмигнул Кристиан. — Бабла он гребет не то, что лопатой, а целыми аграгаватарами!

— Экскаваторами, — поправил его Эл и добавил. — Покажи мне того, кто не гребет. Тебе ж тоже перепадает.

— Тише. Сам говорил об опасных вещах, — подмигнул Кристи.

Дойдя до корпуса, смотритель толкнул дверь и пропустил Элессара внутрь. Тот даже слегка присвистнул от открывшегося вида.

Они вышли на просторную галерею с перилами и колоннами и высоким потолком. Центральный корпус представлял собой десяти этажное здание "колодезного" типа. Перегнувшись через ограждение Эл некоторое время наблюдал за снующими повсюду заключёнными. Подняв взгляд наверх он с удивлением увидел серое небо — верхнее перекрытие отсутствовало.

Во дворе Азкабанты занимались своими делами. От шахмат около входа, видимо, в столовую, и до мордобоя где-то в углу.

Вот взрыв аплодисментов около спортивной площадки и группа людей покидает поле, уступая место другой команде.

Лёгкий свист, возмущенные возгласы — это несколько человек в серых мантиях с красными повязками на рукавах добрались до дерущихся в углу и теперь разгоняли собравшихся зевак.

Гвалт неожиданно стих, когда во двор через массивные деревянные ворота вошли семь человек в чёрных мантиях. Но спустя мгновение на них уже никто не обращал внимания.

Эл вспомнил, как хвастался Родольфус положением в тюрьме, и непроизвольно нахмурился.

— Пожиратели, — кивнул в их сторону Кристиан, подтверждая догадку Эла.

— А мантии то не тюремные.

— У них из тюремного только небо да решетки. Все остальное поставляет Малфой и другие лорды — одежду, продукты, мебель, деньги. Мы не против — нам платят звонкой монетой.

— Слушай, я думаю, не ошибусь, предположив, что бригады поваров, уборщиков и прочего персонала тоже "упразднены"?

Кристи кивнул. Он ожидал такого вопроса.

— Пойдем присядем.

Они спустились во двор и уселись на каменную скамью, где Кристиан рассказал про обстановку в тюрьме. Став большим человеком, Дарми решил немного подкорректировать схему распределения средств. Сначала он убрал одну смену смотрителей. Потом вторую. А потом решил, видимо, что не на курорте зеки сидят, пусть сами себя обслуживают, и отправил гулять уборщиков, поваров и прочий обеспечивающий персонал. При этом Министерство продолжает финансировать тюрьму в прежних объемах. Из всего штата Дарми оставил лишь команду Кристиана для безопасности, несколько секретарей для бумажной работы да пару целителей.

— И что, из Министерства никакого контроля? — с сомнением спросил Эл.

— А кому охота переться в Азкабан? Желающих почти нет. Не, ну бывает, конечно, раз в полгода, но тут такой цирк начинается, круче "чарующих саламандр".

— Что это еще за «саламандры»?

— Всмысле? — непонимающе моргнул Кристиан. — Самый крутой цирк в мире, у них даже слоны летающие есть! Ты чего, не слышал? Нет? Ну, как выберешься — сходи обязательно, рекомендую.

— Не скоро я выберусь, приятель, — покачал головой Эл.

— Ой, да брось, — махнул ручищей Кристиан. — Пожизненное тебе для острастки дали, пересмотр точно устроят. К тому же у тебя столько шишек в знакомых ходят, кто-нибудь да поможет за услугу. Хочешь, накатай письмецо, я передам кому скажешь.

— Я подумаю, спасибо, — немного приободрился Эл. — Слушай, так а почему Дарми не заставить вас работать? Деньги-то он вам платит.

— А зачем? Он нам платит за охрану своей тушки, ну и за молчание во время проверок. А нашу работу и так выполняют заключенные авроры.

— Хитер коротышка, ничего не скажешь, — оценил Эл. — А то, что он со мной решил поговорить, это норма?

— Чтоб вот так с ходу — в первый раз. Чаще он просто приказывает доставить к нему кого-нибудь, тебя вот решил видимо не откладывать в долгий ящик. Я думал сотрудничать заставит, ну знаешь… — Кристиан неопределенно помотал пальцем в воздухе. — Но ты говоришь просто поболтали. Если не врешь, конечно. Короче не знаю, сам думай, это ты у нас любишь все анализировать…

— Полезная привычка, между прочим.

— Ага, — кивнул Кристиан и внезапно начал давиться смехом. — Мне тут вспомнилось, как ты вычислял, когда идти в магазин с лагеря.

— Это когда мы в самом магазине напоролись на инструкторов? — широко улыбнулся Элессар и толкнул хохочущего Кристиана. — Если бы ты тогда не заочковал, нам бы не пришлось потом тройную милю бежать. «Бе-э-э-бе, господин инструктор, мы, э, бе, бе, за туалетной бумагой тут, э, бе». Придурок блин!

Проходившие мимо азкабанты изредка бросали удивленные взгляды на беседующих начальника смотрителей и заключенного. Некоторые узнавали Эла, но неожиданно никакой злобы или агрессии он не замечал.

— Я смотрю, ты удивлен? — с ухмылкой спросил Кристиан, проследив взгляд Элессара.

— Есть такое. Я прогнозировал несколько иную реакцию.

— Ты не пуп земли. Здесь у каждого свои заботы, и осложнять жизнь дополнительными разборками вряд ли кому-то хочется. Но ты всё же будь поаккуратнее.

— Есть одна русская поговорка, как раз в тему.

— Просвети, — прикуривая, спросил Кристиан.

— Рождённый бегать п*зды не получит , — на русском языке ответил Лиммертайл.

Кристиан глубоко затянулся, выдохнул облачко дыма и откинулся на спинку скамейки. Подождав недолго, он все же уточнил.

— Ты же в курсе, что я не говорю по-русски?

— Это значит, что всё будет в порядке, — улыбнулся Эл. — А теперь расскажи мне о Графе.

Кристиан выкинул окурок под ноги проходившему мимо уборщику. Тот быстренько подмёл мусор в совок и зашагал восвояси.

— Граф... Хм, крайне занимательный персонаж в нашем зверинце. На самом деле, черт его знает, кто он такой и с каким похмельем проснулся, если решил построить себе особняк на территории тюрьмы. Однако, его капитал наверняка можно запросто сравнить с бюджетом какой-нибудь страны. Я даже слыхал, что по вторникам он принимает денежные ванны, — весело подмигнул своему собеседнику Кристи.

— Ага, по утрам пьет кровь единорога, а жопу подтирает шкурой дракона.

Кристи громко рассмеялся.

— Так вот, этот мужик, так сказать, коллекционер. Ну знаешь, как клуб Слизней. Не знаю, какие там критерии оценки, но тех, кто сумел его заинтересовать, он приглашает к себе.

— Еще одна группировка что ли?

— Нет, — покачал головой Кристиан. — Это даже не группировка, а скорее... каста, что ли. Святые, если на жаргоне. Когда отсюда убрали дементоров, а заключенных выпустили из камер, в тюрьме началась настоящая бойня, и один из Меченых что-то не поделил со Святым. Чтобы ты понимал масштабы, в те времена Пожиратели стали самой мощной группировкой в тюрьме. А Меченые вообще оборзели и творили все, что хотели — грабили, насиловали, избивали без причины. Короче — мрак. Причем, по слухам, все под молчаливое одобрение Министерства. Так вот, Святые, как называют людей Графа, они в дела обычных заключенных не вмешивались, и их никто не трогал. Не без нашей помощи, конечно, Дарми приказал следить. Ну так вот, как-то раз Меченый, вроде кто-то из Кэрроу, пустил кровь Святому, причем не убил, а просто ударил ножом. Ну и Дарми как с цепи сорвался — устроил показательное шоу. На моей памяти это был единственный раз, когда он отдал приказ использовать палочки. Ну мы и устроили заключенным самую “сахарную” жизнь, даже Круциатусы применяли. Неделю гоняли зеков по тюрьме, Пожирателей поставили на место, Аврорам дали карт-бланш, в общем, такого шороху навели, что с тех пор на Святых стараются даже не смотреть без надобности, — усмехнулся Кристиан.

Элессар задумчиво сжал губы.

— А как же так вышло, что Пожиратели захватили трон? Насколько я понял, Дарми не очень-то разделяет их убеждения...

— Это долгая история, Эл. Если вкратце — Дарми по сути плевать, что происходит внутри блоков, лишь бы за стены ничего не улетело, — Кристиан посмотрел на часы и засуетился. — Так, у меня осталось полчаса до встречи с главой авроров. Давай покурим, потом проводишь меня до выхода.

— Мы же только что курили, сколько можно?

— Да они легкие, не волнуйся. И вообще, нечего сидеть, пошли, — ответил Кристиан, вставая со скамьи и жестом приглашая за собой приятеля. — Времени мало. Короче, хоть всем на тебя, в общем-то, плевать, но недоброжелатели все еще остались. Будь аккуратен, не высовывайся без надобности и старайся быть поближе к людям, у которых есть красная повязка на руке — это авроры. Они тебя в обиду не дадут.

— Спасибо, конечно, Кристи, но я бы и сам справился. Все-таки не барышня, чтобы ты носился со мной, — поморщился Элессар.

— Не справился. Ты не знаешь, что это за место, поэтому слушайся дядю Кристиана, — наставническим тоном проговорил смотритель, поднимаясь по лестнице, ведущей к мосту.

— Ты смотри как заговорил! Слышь, дядь, лысина то еще не сверкает?

— Вот ты пес неблагодарный! Я и так переживаю, а то в последнее время стали выпадать, а ты еще и издеваешься! — возмутился Кристи потеребив довольно густую шевелюру. — А по делу — ты же младше, значит я для тебя дядя.

— На три года? Ох, ну это, разумеется, в корне меняет ситуацию. Вот только я с Северусом пиво пил, а дядя Кристиан чуть ли не писался при его появлении и сюсюкал — мистер Снейп это, мистер Снейп то, — Элессар хохотал уже вовсю. — А помнишь, как ты проспорил и должен был попросить сварить его зелье от живота для своей матушки?! Снейпа! Микстуру от газов! А еще таким тоненьким голосочком пролебезил, я даже не знал, что ты такие высокие ноты можешь брать — «Мистер Снейп, мою матушку в последнее время пучит, не могли бы вы изготовить какую-либо микстурку!»

Кристиан заржал, как конь, вспомнив старый случай. Хохот друзей разлетелся по корпусу, отражаясь от отвыкших от столь искреннего смеха тюремных стен. Приятели, утирая слезы, медленно сползли на ступеньки, схватившись за животы.

Спустя несколько минут непрерывного хохота, кое-как успокоившись, Кристиан и Элессар продолжили подъем по лестнице.

— Мы с тобой многое прошли и самое малое, что я могу сделать, это немного приглядеть за тобой, — уже серьезным тоном произнес Кристиан. — Поэтому, пожалуйста, не расценивай мою помощь, как заботу о маленькой девчушке.

— Ладно. Спасибо, братан, — в тон смотрителю ответил Эл.

Они обнялись, пожали руки, и Эл пошел обратно во двор.

Настало время обживаться. Кристиан, конечно, подкинул информации для размышлений. Понимая в общих чертах тюремный быт, в голове Эла начал зарождаться план, пусть пока в общих чертах, однако, со вполне ясной целью. Но прежде всего предстояло найти столовую, желудок недвусмысленно намекал, что скоро начнет переваривать сам себя.

Спускаясь, молодой человек быстро осмотрел двор и выделил несколько безопасных мест рядом с аврорами. Не то чтобы Элессар боялся, но определённые неприятные ощущения испытывал. Погружённый в свои мысли, Элессар отправился на поиски пищи.

14 ноября 1999 года.

Эл заправлял койку. Он решил не оставаться в камере Пожираталей и выбрал другую одиночку, расположенную в малопопулярном корпусе с хорошо сохранившейся решеткой и приемлемым запахом внутри. Надо признать, что в густо заселенных блоках ароматы были те еще.

Заходивший на новоселье Кристи оставил ему ключи от новой “квартиры” и небольшой ножик, который Элессар отныне денно и нощно носил в кармане вместе с заточкой.

Последние два дня он провел в напряжении, как перетянутая гитарная струна. Несмотря на успокаивающие слова Кристиана, он ожидал засаду везде, даже в общем туалете — когда скрипела старая дверь, и кто-то неизвестный за его спиной входил в уборную, он вздрагивал и напрягался, готовясь к удару в спину. Постоянное напряжение и стресс изматывали молодого человека, а авроры и другие группировки продолжали хранить молчание.

— Элессар Лиммертайл?

Голос за спиной заставил Эла вздрогнуть от неожиданности. Он быстро развернулся, сжав в кармане нож. Перед ним стоял высокий мужчина лет сорока, с черными глазами и короткими русыми волосами. Мелкая сетка шрамов покрывала правую часть его лица. Небрежная щетина, спокойный и внимательный взгляд. Чем-то он напоминал сурового магловского генерала. Заметив на правой руке красную повязку, Эл немного расслабился.

— Что нужно?

— Пойдем со мной, парень, тебя вызывают, — махнув рукой, “генерал” развернулся и направился прочь. Замкнув решетку, Эл поспешил догнать своего гостя.

— Эй, воин, как тебя зовут то хоть? — спросил он, поравнявшись с мужчиной.

— Меня не зовут, я сам прихожу, — невозмутимым тоном ответил тот. Элессар поднял брови, но комментировать не стал. Некоторое время они молча шли по коридорам корпуса, направляясь к мосту.

— Ну так может все-таки познакомимся?

— Аарон Смит.

— Очень приятно, мистер Смит. А ты неразговорчив, да?

— Только с теми, кто мне не нравится.

На этом диалог завершился. Пройдя по холодному мосту, они зашли в главный корпус, где как и всегда царил непрекращающийся гул, как на воскресном базаре в полдень. Последние два дня Эл старался не светиться на “главной площади” Азкабана, выбираясь лишь по необходимости в столовую. Пройдя главный корпус насквозь, они зашагали по второму мосту, ведущему к башне авроров, где поднялись по винтовой лестнице практически на самый верхний этаж и остановились у двустворчатых деревянных дверей.

— Бесплатный совет — побольше уважения и поменьше слов, — вполголоса проговорил Смит и жестом пригласил Эла зайти.

Несмотря на ночное время, окна занавешивали тяжелые на вид бархатные портьеры темно цвета с синим отливом, а посередине комнаты лежал мягкий ковер той же окраски. Слева потрескивал дровами разоженный камин, а напротив него стоял массивный письменный стол с парой статуэток, канцелярских принадлежностей и аккуратно сложенными стопками бумаг. В углу Эл заметил заправленную кровать, около которой мерцал высокий канделябр с пятью свечами. За столом в глубоком кожаном кресле сидел человек, лицо которого скрывал полумрак. Эл огляделся, увидел около камина еще одно кресло и подтащил его к столу. После нескольких ночей, проведенных на жесткой тюремной койке, мягкое уютное сиденье стало настоящим откровением. Элессару даже показалось, что он непроизвольно застонал от наслаждения. Развалившись и закрыв глаза, Эл блаженно дремал, напрочь игнорируя цель визита и не обращая внимания на тихие покашливания стоявшего за спиной Аарона. Даже если его бесцеремонность сорвет переговоры — плевать, это стоило нескольких минут в шедевре мебельного искусства.

— Приветствую вас, мистер Лиммертайл, — голос оказался женским, с едва уловимой хрипотцой, немного низковатым, но нежным, словно томная нуга. Решив, что обязательно выпросит кресло для своей камеры, Эл открыл глаза и умиротворенно посмотрел на хозяйку кабинета.

— Доброй ночи. Извините, я не знаю вашего имени, — как можно более учтиво ответил Эл.

— Анна Гейн, — женщина подалась вперед, и на ее лицо наконец упал свет от камина и канделябра. Внимательный, цепкий взгляд карих глаз из-под густых ресниц. Черные, как ночь за окном, волнистые волосы свисали над белыми бумагами на столе. Смуглая, упругая кожа. Четкий контур темно-алых губ гармонировал с проступающими высокими скулами, а тонкий аккуратный нос придавал ее образу изысканности. Элессар, не ожидавший увидеть в Азкабане столь красивую, ухоженную и опрятную женщину, не удержался от комплимента в ее адрес, который Анна, впрочем, пропустила мимо ушей. Она отложила документы, поднялась и отошла к окну с широким подоконником. Элессар не подал виду, но приготовился к неприятному разговору.

— Мистер Лиммертайл, думаю вы и сами понимаете, что ваше место не здесь. Однако, по личной просьбе мистера Андерсона я согласилась рассмотреть вашу кандидатуру.

— Благодарю.

— Оставьте это для Кристиана. Я пока что крайне сомневаюсь в положительном решении. Что бы вы ни думали, какой бы мой образ в голове не рисовали, скорее всего вы ошиблись.

Что ж, «генерал» дал Элу дельный совет. Тренированному взгляду Лиммертайла уже хватило времени, чтобы «срисовать» главу бывших авроров. Инструктора в Таймыре вовремя заметили и на протяжении трех лет подготовки развивали врожденный талант Элессара на уровне интуиции подстраиваться под собеседника. Ему хватало всего нескольких фраз, выражения лица, тембра голоса, пары жестов, чтобы подсознательно подобрать модель поведения для достижения цели.

Анна, стоящая сейчас у окна и сверкающая прелестным глазами, умело использовала свою утонченность и женственность, чтобы произвести первое ошибочное впечатление, которое она впоследствии безжалостно разбивала у неправильно оценившего ее собеседника. Внутри она представляла собой монолит, гранитную уверенность, она не нуждалась ни в чьем одобрении, ни мнении, ни в советах. Люди ее типажа в процессе переговоров могли сначала показаться пассивными, даже аморфными, но в нужный момент они резко перехватывали инициативу и давили бешеной энергетикой, которая обрушивалась на оппонента, как летифолд на спящую жертву.

Эл мысленно поблагодарил «генерала» за спиной. Да, такие, как Анна Гейн, не терпят дерзости и стоило бы отдать «вожжи» хозяйке кабинета, но интуиция подсказывала другое. А значит, надо внести немного хаоса.

— Образ, что я сам себе создал, оказался на поверку столь же далек от реальности, сколь закат далек от восхода.

— Вы аврор или болтун? Я не люблю льстецов, мистер Лиммертайл, а аппеляции к моей красоте выставляют вас еще и глупцом.

— Вообще-то я имел ввиду, что представлял вас мужчиной. Не скрою, сюрприз выдался приятный, даже более чем.

Анна неожиданно улыбнулась, подошла к камину, бросила в него несколько дров и вернулась в свое кресло. Взгляд ее потеплел, в глазах заплясала веселая искорка, а в жестах появилась небрежность, расслабленность.

— Признаюсь честно, и я вас представляла иначе. Думала вы старше. И серьезнее. Знаете, эдакий суровый полевой командир.

— Разве в «Пророке» не было колдографий? — усмехнулся Элессар, больше своему верному выбору тактики, нежели фразе Анны.

— Кто же судит по снимкам из этой газетенки, заслуживающей лишь места у отхожего места? — Анна осеклась и покачала головой. — Простите мне мой лексикон, мистер Лиммертайл, я уже давно не общалась с джентльменом.

Ее голос, мягкий и приятный, ласкал слух. Из-под густых ресниц искры в глазах разве что не обжигали. Расслабленный изгиб тела, небрежное, как будто незамечаемое импровизированное декольте из двух расстегнутых пуговиц черной шелковой блузки.

Движение на границе зрения. Если бы Эл не сидел в мягком кресле, он бы успел.

— Не дергайся, парень, не хочется пачкать ковер, — Смит схватил его за волосы, оттягивая голову назад. Около шеи Эл почувствовал давление лезвия.

«Генерал» поднял его, заставил нагнуться вперед, широко расставить ноги, вытянуть перед собой руки, а голову задрать так, что Эл с трудом мог свести челюсти. Анна, превратившаяся из игривой кошки в гремучую кобру, с разочарованием на лице подошла к ним, цокая языком.

— Мельчает Таймыр, — заметила глава авроров, доставая из карманов Элессара самодельную заточку и нож от Кристиана. Отложив их в сторону, она ощупала тело Лиммертайла, запустив руки даже в пах, и вновь с какой-то досадой проговорила. — Мерлин, да он кроме пары перышек ничего не припас. Аарон, кого ты привел? Это правда «белый тибо»?

Элессар, как мог, скосил глаза и со злостью посмотрел на насмехающуюся над ним женщину. Она стояла, скрестив руки на груди, наматывая на палец локон, и отчитывала его, словно провинившегося юнца.

— Не оценил обстановку, — начала загибать пальцы Анна. — Прямо перед тобой на столе лежала магловская ручка. Выбрал мягкое кресло, а не остался на ногах. Сел спиной к выходу. Оставил вне поля зрения вероятного противника. Но, что меня удивило, причем неприятно — поплыл. Поплыл, как озабоченный пятикурсник. Повелся на дешевые женские фокусы. Кто бы знал, что «тибо» выходит из невидимости по зову члена. А ведь вам должны были это все вбить в подкорку. Потерял ты навык, Элессарчик, стал невнимательным, расслабился.

— Че-о ы хо-ешь? — промычал Элессар.

— Но главная твоя ошибка в просчете сценариев, — продолжила Анна, оставив вопрос без внимания. — Ты и правда решил, что после всего можешь безнаказанно заявиться к аврорам только потому, что какой-то Смотритель, кстати тоже сраный бывший Пожиратель, так приказал?

Анна приблизилась и зарядила ему пощечину тыльной стороной ладони, от которой у Эла в глазах заплясали звезды. Подождав немного, глава бывших авроров внимательно посмотрела на него и вкрадчиво произнесла:

— Знаешь, как мы поступим? Попытаем немного, чтобы душу отвести. А потом сбросим на нижние этажи. И никто уже тебя не найдет. Кристиан побушует, но вскоре все вновь вернется на круги своя.

— Чего ты хочешь? — «Генерал» немного ослабил хватку, и Эл смог нормально выговаривать слова.

— Ты решил, что я знаю тебя по тем заказным статейкам? Нет, Элессарчик, ты уже наверняка забыл, но мы с тобой встречались раньше.

— Я бы запомнил такую суку, — огрызнулся Эл.

Анна присела на корточки рядом с камином, пошевелила трещащие дрова и, смотря на пламя, начала

Генерал достаточно плотно прижимал лезвие к коже Лиммертайла, и тот понял, что оно туповатое. Колоть сгодится, резать нет. Духота и жар от камина заставили его потеть, отчего голова Эла стала влажной. Кулак Генерала, зажавший волосы, тоже взмок, и едва Элессар почувствовал, что может вырваться, он начал действовать.

Эл резко упал на колени, уводя торс назад и хватая руку Смита с ножом. Таким образом их позиция стала удобной для броска через плечо, что Эл и проделал. Тяжелый мужчина упал на то место, где еще мгновение назад сидела глава авроров. Женщина успела среагировать и, словно пантера, отскочила от камина. Разорвав дистанцию резким прыжком, Эл схватил стоящую неподалеку чугунную кочергу, подобрался и занял боевую позицию. Впрочем, оценив обстановку, выпрямился и шагнул к Смиту, потиравшему затылок около камина.

— Долго же ты соображал, — просипел «Генерал», кряхтя поднимаясь на ноги.

— Когда догадались? — спросила Анна. Она как ни в чем ни бывало обошла стол и села обратно в кресло.

— После пощечины. Спасибо, кстати, хоть мозги заработали, — поблагодарил Эл.

— Обращайтесь, — предложила женщина. Налив стакан воды она подала его Аарону и по-новому взглянула на Эла. Оценивающе. Глава авроров рассматривала его, словно петуха на птичьем рынке. Заметив, что Эл до сих пор держит кочергу, она скептически изогнула бровь.

Элессар поставил свое чугунное оружие обратно к камину, развернул кресло и уселся лицом ко входу, держа в поле зрения обоих бывших авроров.

— Не пойму, в Таймыре реально стало так плохо с подготовкой, или это вы двоечник? — насмешливо поинтересовалась Анна. Эл лишь пожал плечами. Глава авроров побуравила его взглядом, потом что-то прошептала на ухо Аарону. Тот, немного подумав, кивнул и, не прощаясь с Элессаром, покинул кабинет.

Анна тяжело вздохнула и потерла лоб, прикрыв глаза. Она о чем-то размышляла, что Элу играло на руку — он снова развалился в кресле и наслаждался каждой секундой проведенной в объятьях «мягкого друга». Его внимание привлек неожиданный перезвон стекла. На столе появились две рюмки, початая бутылка водки и небольшое блюдце с вяленым мясом.

— После драки следует выпить, — отвечая на немой вопрос, развела руками Анна. Теплая водка обожгла горло и устремилась вниз, напомнив Элу его первую рюмку в сибирском лагере. Они тогда с сослуживцами отправились в суточное увольнение в близлежащий поселок, где местные напоили иностранцев самогоном до состояния галлюцинаций.

— Итак, помирились значит. Теперь поговорим. Для начала я бы хотела решить личный вопрос. Как я упомянула, мы уже встречались.

— Как я уже ответил — я бы не забыл.

— Я не терплю маслянистых комплиментов и лести, — брезгливо поморщилась Анна.

— Это лишь констатация факта, — пожал плечами Элессар.

— В таком случае вы только что солгали, или вы все-таки не забыли нашу встречу в Эксетере? — глухо спросила Анна.

Элессар вперился в ее лицо раздраженным взглядом.

— Если вам нечего сказать мне по существу, то я предпочту завершить беседу. Я пришел не за тем, чтобы выслушивать очередные воспоминания о войне.

— Тем не менее придется выслушать…

— Позвольте я вас опережу, мадам главный аврор, — перебил Анну Элессар и нарочито беззаботно продолжил. — Шла война, солдаты одной стороны встретились с солдатами другой. Побили друг друга заклятьями и разошлись по своим делам. Вот и сказочке конец, а кто выжил — молодец.

Такова уж человеческая натура, и волшебник, и магл быстро забывает хорошее, но долго помнит плохое. Эл неоднократно слышал в свой адрес подобные обвинения. Вот только обличители зачастую опускали тот факт, что и Элессар много раз лишь чудом избегал смерти. И все, что он сделал для победы, обыватели тоже предпочитали не замечать. Нет, он прекрасно понимал, что никакая логика не смягчит скорби и не утешит, но ведь и Лиммертайл потерял достаточно близких, если слово «достаточно» вообще здесь уместно. И его так же, как и других, жгли боль, обида, злость. Но со временем он выгорел и перестал обращать внимание.

Элессар поднялся и собирался уже направиться к выходу, когда Анна жестом остановила его и указала обратно на кресло. Окинув ее недовольным взглядом, Эл вздохнул и нехотя опустился обратно.

— Вы всегда убегаете от подобных разговоров?

— Нет, обычно я достаю палочку.

— Сути это не меняет. Почему?

— Что — почему? Потому что я устал. Устал что-то кому-то доказывать, объяснять. Легче сразу оглушающим приложить.

Анна долго молчала, наблюдая за танцем пламени в камине. А потом тихо сказала:

— В ту ночь дежурный сообщил, что «белого тибо» засекли в лесах Эксетера. Время было позднее, на базе лишь дежурый отряд, я — старший офицер. Засветились вы тогда прилично — мы нашли точку за пятнадцать минут.

— Неймется вам, да? — вновь перебил ее Элессар. — Зачем вы мне все это рассказываете, мисс Гейн? Я же сказал, что не хочу слушать очередную историю, как на войне кто-то погиб.

Анна с неприязнью посмотрела на него.

— Затем, что я хочу увидеть ваш взгляд, мистер Лиммертайл. Хочу понять, кто сидит передо мной. Хочу посмотреть в глаза человеку, убившему моего коллегу и решить, как с вами поступать дальше.

Свечи в канделябре догорели. Элессар, не моргая, смотрел прямо в карие с багровыми оттенками глаза, в которых танцевало отражение пламени камина. Он помнил ту ночь, когда лишь чудом сбежал от аврорской группы захвата. Вопреки распространенному мнению, будни боевого мага в течение прошедшей войны не состояли сплошь из лихих сражений. Большую часть времени солдаты проводили на базе, в патрулях или выполняли поручения общего назначения. В полевых выходах же все прикладывали максимальные усилия для маскировки, стараясь действовать тайно и избегать прямых столкновений. Большинство бойцов не захватывали каждый день по городу и не штурмовали крепости. Поэтому Элессар прекрасно помнил все случаи, когда ему приходилось направлять палочку на живых людей.

Понимая, что Анне все же надо выговориться и поставить для себя какие-то точки, Эл решил пойти ей навстречу.

— Январь девяносто шестого. Меня в составе отряда направили подготовить пункт для дислокации группы наемников. Мы раскидали на местности маршрутную цепочку, но, судя по всему, один из порталов оказался засвеченным, иначе я не знаю, как вы смогли так быстро прийти. В той хижине в лесу мы оставили припасы и инструкции, и уже собирались уходить, когда ваша группа пошла на штурм. Вспышки, крики, хаос. Я предлагал прорываться, но командир приказал занять оборону и пытаться пробить купол. Заклятья летели со всех сторон. Многих ранило, мне разорвало сухожилия на левой ноге. Купол мы так и не пробили. Когда полетели зеленые лучи, стало ясно, что брать живыми вы нас не собираетесь.

— Изначально приказ был именно такой! — возмутилась Анна.

— Расскажите это ребятам, оставшимся лежать в том доме. При всем уважении, мисс Гейн, командир не всегда способен уследить за действиями своих подчиненных, особенно в разгаре сражения. Я не знаю, кто первый начал авадить, но градус резко накалился. Командир продолжал настаивать на уничтожении купола и экстренной эвакуации, хотя очевидно наших сил не хватало. Все это понимали. И никто не хотел гибнуть из-за ослиного упрямства. Ну и…

— И вы пошли на прорыв, — кивнула Анна. — Да, я помню. Мы всех арестовали. Но конкретно вы очень удачно упали в кусты. Я взяла двоих авроров, и мы взяли след, но, признаться честно, я до сих пор не понимаю, как вам удалось нас обыграть.

— Вы меня хвалите или ругаете?

Анна в ответ раздраженно изогнула бровь. Эл устало выдохнул и потер виски.

— Чего вы хотите, мисс Гейн? Увидеть в моих глазах раскаяние? Я вас огорчу — его не будет. Вы пытались убить меня, я защищался. Неважно, аврор или Пожиратель передо мной, если он нападает, то что мне остается? Вы хотите извинений? Я с легкостью вам им предоставлю, для меня это ничего не стоит. Станет ли вам легче от этого? Основываясь на опыте, могу ответить наперед — не станет. Слова мало что меняют.

— Зато дела говорят о многом.

— Верно, так разве за два года я не искупил вину? Хватит, мисс Гейн, решите уже наконец, вы хотите поставить точку в этой истории и жить дальше или просто жаждете мести?

— Вы убили...

— Придумайте что-нибудь новое, мисс Гейн, — снова перебил женщину Элессар. — Вы тоже кого-то убили на войне, разве нет? Но при этом конкретно в обсуждаемом нами случае выжили.

— Намекаете, что я обязана вам жизнью?

— Конечно же нет. Но в отличие от вашего сослуживца, вы и ваш второй напарник не пытались меня убить.

— Так вот какое ваше оправдание перед совестью...

— Ну да. А как иначе жить дальше? Каждый из нас делает это и если вы такого не имеете, то вы либо лицемерка, либо просто не понимаете, о чем говорите.

— Только посмотрите, благородный убийца с кодексом чести, — скептически усмехнулась Анна.

— Вы можете сколько угодно закатывать глаза, но у меня действительно есть принципы. Как у любого нормального человека. Ведь сражения не начинаются с «авад». Моя вина лишь в том, что я лучше подготовлен, если в этом вообще можно обвинять. Все остальное — профанация, игры с извращенной логикой.

Анна рассмеялась странным грудным смехом.

— Вы? Имеете в виду ваше обучение в Таймыре?

— Да, его я и имею в виду.

Продолжая улыбаться, женщина встала и, подойдя к окну, раздвинула портьеры. Теплый лунный свет ворвался в комнату, немного разогнав царивший в ней полумрак. Открыв окно и впустив свежий воздух, женщина вернулась обратно за стол.

— Я тоже там была, мистер Лиммертайл.

Поведение Анны косвенно свидетельствовало о наличии у нее специализированной подготовки, но Таймыр… Условия жизни в северном лагере заставляли многих сходить с дистанции. Социальные исследования утверждают, что женщины во многом лучше мужчин переносят лишения и невзгоды. Но Таймыр испытывал не только волю и разум, он выдвигал жесточайшие требования к физической подготовке, выносливости. Да, женщины тоже проходили обучение в лагере, но программа подготовки не предусматривала половой дифференциации. После поступления маг превращался в бесполого кадета. Плевать, что в большинстве своем женщины физически уступают мужчинам. Плевать, что есть месячные периоды. Тренируются все вместе на равных условиях. Живут в одной казарме на равных условиях. Принимают пищу вместе с одинаковой весовой нормой. Банный день един для всех. Секс запрещен. Шесть часов сна в сутки, по выходным восемь. Изнуряющие тренировки, постоянный немыслимый холод. Стычки с другими обучающимися. Психологический прессинг со стороны инструкторов. Не можешь справиться — свободен. Что-то не устраивает — выход в той стороне.

Эл никак не мог представить, никак не мог поместить хрупкую фигуру Анны с тонкой талией в сибирский быт. Нет, выпускники не были раскачанными амбалами, как в магловских фильмах изображают спецназовцев — эдакие рэмбо с огромными бицепсами. Из Таймыра маги выходили жилистыми, выносливыми, но не худыми, а скорее спортивными, подтянутыми. У женщин особенно развивались мышцы ног, а из-за постоянных отжиманий и физических нагрузок грудь редко превышала первый или полуторный размер. Стан Анны все же больше соответствовал классическому развитию. Эл предпочитал не судить предвзято, но конкретно в этом случае собеседница явно приукрашивала свое прошлое.

— Вы? — не веря, спросил Эл. — В качестве кого? Инспектора? Наблюдателя?

— В качестве кадета, мистер Лиммертайл. Первая рота, первый корпус, с обвалившейся зеленой краской на стенах и щелями, в которые зимой постоянно задувало снег, который за ночь превращался в холодные лужи. Просыпаешься утром, а обувь вся мокрая. Столовая с жестяными подносами и тарелками, в которой готовили маглы. Плесень в душевых и старые вафельные полотенца, которые вместе с влагой сдирали кожу. Вечно недовольный полковник Кайсаров с его децимацией. Я знаю присказку про «Таймырских нерп» и понимаю, что вас так удивляет. Дело в том, что мне не удалось полностью пройти курс. Через год после начала обучения меня по состоянию здоровья перевели в "Мор Амон".

Таймырский лагерь, где обучался Элессар и "Мор Амон" в ЮАР, где заканчивала обучение Анна, считались двумя ведущими тренировочными площадками в мире по подготовке боевых магов. «Таймыр» и «Мор Амон» регулярно сменяли друг друга на первом месте рейтинга, в то время как остальные центры подготовки на протяжении последних лет двадцати и близко не подбирались к лидерам. Поэтому, несмотря на конкуренцию, выпускники относились друг к другу, как братьям с севера и юга. К тому же история с Анной отнюдь не была уникальной, кадетов нередко переводили из одного лагеря в другой по здоровью.

Анна, неправильно истолковав молчание Элессара, расстегнула четыре верхние пуговицы, слегка обнажив грудь в черном бюстгальтере. Слева, над сердцем, чернела маленькая татуировка в виде головы медоеда с зажатой в пасти волшебной палочкой. Под ней буквы и цифры — группа крови и резус фактор.

— Сила стаи — волк, — произнесла Анна древнее приветствие.

Пристально посмотрев на Анну, Эл отвернул край тюремной робы и продемонстрировал плечо, на котором располагалась такая же татуировка, только вместо медоеда символом Таймыра являлось любимое животное русских — медведь.

— Сила волка — стая, — ответил Эл.

Почему именно такое приветствие повелось среди выпускников, учитывая, что волк не считался символом ни «Таймыра», ни «Мор Амона», никто объяснить не мог. Просто так исторически сложилось.

— Как видите, ваша подготовка явно уступает моей, мистер Лиммертайл.

— Насколько я помню «Таймыр» круче.

— Ну да, поэтому последние три года он на втором месте, — саркастически парировала Анна. — Но помимо трех лет подготовки, я еще два года провела в Ираке и отслужила полтора года в аврорате. Так что не сваливайте всю вину за ваши преступления на какую-то там подготовку.

Опять двадцать пять. Эл было решил, что Анна отпустила ситуацию и теперь они могут продолжить спокойное общение, но, как оказалось, Эл неверно оценил ситуацию. Ему уже порядком надоел этот разговор, он наклонился вперед и процедил:

— Чего вы хотите, мисс Гейн? Чтобы меня мучали угрызения совести? Так я уже сполна испил из этой чаши. Каждую гребаную ночь я капля за каплей сходил с ума, пока, наконец, не понял, что мне осталось лишь два выхода — или научиться с этим жить, или свихнуться к чертям. Да, я нашел себе оправдание, но ведь и вы поступили точно так же. Вы спихнули ответственность за гибель ваших друзей на меня, и вот теперь, когда я оказался здесь, возмущая ваше спокойствие, вы жаждете, что я узаконю вашу сделку с совестью? Но вы виновны, Анна, потому что вы были командиром, а когда командир теряет бойца он виноват всегда. И никакие мои признания вам не помогут. Оставьте прошлое в прошлом, мисс Гейн, только это путь дальше.

Анна отвернулась и прикрыла лицо рукой. Посидев так с минуту, она встала, разлила водку по рюмкам и взяла одну. Элессар понял. Они выпили не чокаясь.

— Чудесного исцеления не будет. Но постепенно раны затянутся, останутся лишь шрамы.

Анна кивнула, достала из стола пачку сигарет и закурила. Эл отказался.

— Расскажите про дело Олдриджей. Ходили слухи, что вы причастны.

Скрывать не было смысла, Элессар действительно приложил руку к этой акции. Генри Олдридж служил министерским чиновником, его жена владела магазином в Манчестере, а сын служил в отделе тайн. Для нужного эффекта пресса опустила некоторые детали, например, что семья блюла чистоту крови и весьма типично относилась к маглам.

Еще один неудобный секрет заключался в том, что Генри Олдридж, будучи руководителем департамента изменения памяти и тесно работая с маглами, не использовал дома эльфов.

Министерство, разумеется, позаботилось о своем имидже и скрыло сей занимательный факт, что магазинчик миссис Олдридж использовался, как прикрытие для подпольной работорговли маглами. И работали они, между прочим, по обе стороны статута. Неудивительно, что род с такими семейными ценностями одним из первых присягнул Волдеморту, едва тот объявился. Какая кошка между ними пробежала впоследствии Эл не знал, но Темный Лорд отдал приказ на уничтожение работорговцев. Их сын на удивление оказался адекватным человеком, не разделявшим убеждения родителей и не знавшим про семейные источники дохода, а потому Лиммертайл сохранил ему жизнь, но заставил покинуть страну.

Анна, выслушав историю, вновь погрузилась в раздумья. Эл решил, что сейчас наилучший момент «прикарманить» кресло.

— Мисс Гейн, у меня просьба относительно вот этого образца мебели. Разрешите у вас его арендовать?

— Лучше налей еще, — ответила Анна и пристально посмотрела на Элессара. — Меня вот еще что интересует…

(Спустя полтора часа)

— Ну что, решил? — спросила Анна, так и не застегнувшая пуговицы на блузке.

Водка делала свое дело. С трудом оторвав взгляд от декольте собеседницы, которой явно нравилось подобное внимание, Эл титаническим усилием отмахнулся от мыслей об ее шикарном бюсте. Кивнул. Анна улыбнулась и протянула ему руку.

— Добро пожаловать в семью, Элессар.

Где-то он уже слышал нечто подобное. Был такой магловский фильм про итальянских гангстеров.

Подумав, что перед ним сейчас сидит крестная мать, он улыбнулся в ответ и вместо рукопожатия с усмешкой поцеловал тонкие пальцы. Задержав губы на холодной коже чуть дольше, чем того требовал этикет, и чуть меньше, когда такой жест стал бы откровенно вызывающим, Элессар оторвался от руки Анны, но не отпустил. Карие глаза с интересом наблюдали из сумрака комнаты за молодым человеком. Лиммертайл почувствовал, как участился пульс на запястье женщины. Повисла пауза.

— Ты будешь полным кретином, если не рискнешь, — с усмешкой произнесла Анна.

И он рискнул, аккуратно потянув ее к себе. Но женщина неожиданно рассмеялась, вырвала руку, встала и выпрямилась.

— Отправляйся к себе, Лиммертайл. Я не сплю с подчиненными.

— Какого черта? — возмутился Элессар. — А что тогда это было?

— Ну, я все-таки девушка, — хмыкнула начальница авроров. — Свободен, аврор.

Элессар приблизился к ней, смотря в глаза.

— А если я буду настаивать?

— Кровь с ковра очень плохо отмывается.

Эл подошел вплотную, она не отступала. Он чувствовал ее сбивчивое горячее дыхание. Но холодный взгляд карих глаз предостерегал.

— Аврор, соблюдай субординацию, — с этими словами Анна развернулась, обдав его ароматом сирени, и отошла к камину. Элессар стиснул зубы, но продолжать не стал и направился к выходу.

— Лиммертайл! — окликнула она его, когда он уже переступил порог. Эл обернулся.

— Кресло можешь взять, — с лукавой усмешкой она глазами указала ему на сиденье.

— И то радость! — не дожидаясь, когда она передумает, Эл сграбастал кресло и поспешил к себе в камеру.

Из камина с режущим уши воем, наполненным то ли ужасом, то ли восторгом, вывалился полупьяный Джордж Уизли. Развалившись на полу, он осоловело похлопал глазами, сфокусировал взгляд на Гарри и протянул ему бутылку огневиски, предлагая угоститься.

— Нет, Джордж, я не хочу. Ты не думал завязать?

— Нет, не думал. Знаешь, я признаю, что у меня проблема с алкоголем, а это уже немало, — ответил ему Джордж, приземляясь в одно из кресел, придвинутых к длинному овальному столу. — Ну-у-у-у... В общем, я проанализировал проблему и принял ее, как часть себя. Чтобы, как это… моя душа гармонировала с телом.

Джордж хохотнул и сделал внушительный глоток. В камине вновь полыхнула изумрудная вспышка, и в кабинет вошли родители близнеца.

— Джордж! Ты уже здесь! — обрадовалась Молли и обняла его, словно и не заметив бутылку в руках сына, после чего бросилась обниматься к Гарри. Артур Уизли быстро пожал руку Джорджа и сел на свободный стул неподалеку. Гарри вспомнил, что Рон упоминал про сложные отношения между Артуром и Джорджем из-за алкоголизма последнего, который так пока и не оправился после смерти брата.

— Гарри, почему не подождал меня после работы? Мы же договаривались в столовой, — недовольно проворчал Артур.

— Простите, мистер Уизли, замотался. После обеда вызвали на задержание, потом составляли отчеты, бумаги… В общем, совсем вылетело из головы, извините, пожалуйста, — виновато улыбнулся Гарри.

Они посидели несколько минут в неловком молчании, а потом Молли завела разговор на отвлеченную тему о немыслимых ценах и что в стране явно дефицит продовольствия. Гости тем временем прибывали. Кингсли, как всегда, пришел через дверь. Минерва Макгонагалл аппарировала прямо в комнату, как и Гестия Джонс. Перси, Чарли и Билл Уизли один за другим вышли из камина. Последним появился Стерджис Подмор, извинившись за опоздание. Когда все, кто должен был прийти, расселись по местам, Кингсли встал во главе стола и одарил собравшихся белоснежной улыбкой.

— Друзья, я рад вас всех приветствовать и видеть в добром здравии. Сегодня мы решили собраться малым составом, чтобы не привлекать лишнее внимание. Давайте поприветствуем Стерджиса, который вернулся недавно из продолжительной командировки. С возвращением, друг, надеюсь, поездка была плодотворной.

Жиденькие хлопки аплодисментов разлетелись по комнате, впрочем, Стерджис не любил повышенного внимания, а потому замахал руками с требованием прекратить.

— Итак, для того, чтобы ввести Стерджиса в курс дела, мы решили рассмотреть всю информацию, которую удалось собрать на сегодняшний день. Думаю, что и остальным будет полезно освежить память. Нам предстоит много чего обсудить, повестка объемная, поэтому давайте приступать. Гарри?

— А где Эл? — озираясь по сторонам, встрял Джордж.

— Джордж, мы дойдем до этой темы, — осадил его Бруствер, но близнеца поддержала встревоженная Минерва Макгонагалл. Кингсли вздохнул. От надобности отвечать его избавил глухой голос Гарри.

— В Азкабане.

В комнате повисло напряженное молчание. Джордж будто протрезвел и вполголоса переспросил:

— В том самом Азкабане? Который тюрьма, да?

Ответа не последовало. Джордж перевел на Кингсли ошарашеный взгляд. Молли вопросительно посмотрела на мужа. Тот утвердительно кивнул. Молли возмущенно запыхтела, словно готовясь к скандалу, но Артур быстро пресек вспышку железным голосом, чем заслужил удивленный и несколько благодарный взгляд от Гестии.

— Я вот только не пойму, почему это вы трое, — Джордж обвел глазами своего отца, Гарри и Кингсли. — Говорите об этом таким будничным тоном? Азакабан что, переехал на Мальдивы? Или туда завезли пышногрудых мулаток? Мне почему-то кажется, поправьте меня если я не прав, но весть о том, что нашего брата бросили за решетку, должна вызывать несколько больше эмоций, нет?

— В данный момент мы физически не можем ему помочь. Но как Кингсли и сказал, мы дойдем до этой темы и обсудим план действий, — терпеливо пояснил Артур. Металл из его голоса не пропал, предупреждая сына от дальнейших споров.

— Можем продолжать? — спросил Кингсли, осмотрев свою аудиторию и задержав взгляд на Джордже. Тот кивнул, показывая мирные намерения. Поттер положил на стол небольшой прибор и взмахнул палочкой. В сантиметрах двадцати над столом повисла блок-схема, вроде тех, что рисуют детективы на досках во время расследования.

— Интересная штуковина, — присвистнула Гестия.

— Подарок американских коллег, — пояснил Кингсли. — Они доработали магловские технологии создания голограмм. Это…

— Да неважно, все равно не пойму, — усмехнулась Гестия и попыталась схватить изображение рукой. — Хм, так она что, просто висит в воздухе? Ее можно хотя бы покрутить или увеличить?

— Она нематериальна? — спросил Стерджис, когда рука Гестии прошла сквозь голограмму.

— Вы все увидите, — пообещал Гарри и взмахнул палочкой. Перед зрителями медленно закружилось дюжина полупрозрачных фотографий мужчин и женщин, а также краткая информация о каждом. — На сегодняшний день нам известны личности двенадцати полевых юстициариев. Это те, кто непосредственно собирает плату с улиц, а именно с черных торговцев, артефакторов, воров и прочих мелких преступников. Но вообще-то в основном они ведут слежку, собирают информацию и выступают силовым аргументом при необходимости. Все до единого ветераны, некоторые даже двух войн.

— О, а эту я знаю, она училась со мной в Хоге, на год старше. Карен Бэккер… да, точно она. Но подождите, тут написано, что она в «Черных Ястребах». Неужели, даже они замешаны? — Стерджис указал на одну из фотографий, с которой неестественно широко улыбалась худощавая женщина с мелкими коварными глазами.

— К сожалению, — нахмурившись, вздохнул Кингсли. — В Альтре и хитвизарды из ОМП, и авроры, и даже, как видишь, «ястребы».

— Если мы знаем, кто они, почему бы просто не арестовать? А дальше лишь дело техники, — спросила Гестия, внимательно разглядывая фотографии. Ответил ей Перси, который в Ордене негласно занял роль юриста.

Согласно законам Магической Британии, для ареста сотрудника органов безопасности, или как их еще называли — юстициарии, требовалась санкция руководителя Собственной Безопасности, Аврората и ОМП.

Следовало так же учитывать, что простой арест полевиков Альтры не даст материальных улик. В судебной практике допускалось выстраивание обвинения только на показаниях свидетелей, если независимая экспертиза установила, что свидетели слабы в окклюменции. В этом случае показания должны собираться минимум с трех человек под веритасерумом и подтверждаться воспоминаниями.

При соблюдении условий суд может принять показания свидетелей, как исчерпывающие доказательства, но в подавляющим большинстве разбирательств судьи требуют еще и материальных улик.

В случае с продавшимися юстициариями, особенно хитвизардами из ОМП, аврорами и ударными отрядами, дело и вовсе было обречено, потому что их регулярно тренировали в окклюменции. Существовали также ментальные заплатки, вживленные амулеты и прочие барьеры защиты, а значит истинность показаний юстициариев, даже под сывороткой правды, может быть оспорена сторой защиты.

— В общем, в нашем случае это нереальный сценарий, — покачал головой Гарри. — Даже арестовать всех мы не сможем. Лоуренс, как глава ОМП, затянет подписание ордеров, чтобы спрятать своих бойцов. Но если вдруг случится чудо, то я сильно сомневаюсь, что эти ветераны не окажут сопротивления при аресте. Но допустим даже, что мы всех поймали. Они все равно не станут раскрывать информацию, для них Альтра страшнее Азкабана.

— Ну и вишенка на торте — юстициариев нельзя осудить лишь по показаниям свидетелей, только в случае их фигурирования в составе дела, — подытожил Перси.

— Так может с этого и стоило начинать? — иронично изогнул бровь Джордж.

— И какой план? — спросил Стерджис, посмотрев на Кингсли, но за него ответил Гарри. Он взмахнул палочкой и четыре фотографии засветились красным.

— О плане позднее. Среди оперативников эти четверо являются старшими. Они собирают деньги с остальных и передают их наверх.

Новый взмах палочкой, и фотографии оперативников сменили семь новых, с одной из которых на собравшихся смотрел сам Поттер, что вызвало шуточки и смех со стороны членов Ордена.

— О Мерлин, альтровик на собрании Ордена!

— Вот ты и попался, Поттер!

— Гарри, ты что берешь взятки?! А чего не делишься?!

Подождав немного, когда обстановка вернется в рабочее русло, Гарри хотел было продолжить, но внезапно ахнула директрисса Макгонагалл.

— Мерлинова борода, даже невыразимец!

Кингсли подобрался, словно мантикора перед прыжком. Гарри остановил вращение изображений и увеличил фотографию, на которую указала Минерва. С нее подозрительным взглядом взирал мужчина с густыми длинными волосами серого цвета. На овальном лице располагался крайне тонкий нос и толстые губы.

— Уилльям, если я не ошибаюсь, он учился вместе с тобой, — вопросительно посмотрела на Билла директрисса Хогвартса.

— Точняк, Билл, это же Элвин «узконос»! Узнал? — добавил Чарли, который учился с братом почти в одно время. Билл прищурился и в задумчивости сжал губы.

— Да вроде похож. Он на год младше, но да, вспомнил его. Шуганный парнишка, одиночка. Но умный. Вечно что-то мастерил в гостинной.

— Сто процентов он, профессор! — не сомневался Чарли. — Он на год старше меня, и на год младше Билла. В школе у него нос еще тоньше был, поэтому ему такое прозвище дали.

— Откуда вы знаете, что он невыразимец?

— Он мой бывший студент, Кингсли, — назидательно ответила ему Макгонагалл. — Элвин Калгасс. Он приходил на пятилетнюю встречу выпускников, мы разговорились, и он обмолвился, что работает в «том самом отделе».

Кингсли посмотрел на Гарри, тот направил палочку на прибор на столе и сосредоточенно зашептал волшебную формулу. До собрания ни имени, ни места работы невыразимца Орден не знал, но теперь информация появилась рядом с фотографией.

Минерва, Билл и Чарли втроем дополнили рассказ о мужчине, по крайней мере в том объеме, который вспомнили. Гарри занес данные в прибор, уменьшил изображение Элвина и вернул шесть других фотографий.

— Вы большие молодцы, спасибо огромное. Невыразимца мы бы в жизни не раскрыли в Министерстве — поблагодарил Гарри и продолжил. — Лица перед вами принадлежат так называемым кураторам. По сути своей каждый из нас ведет свое направление.

На этот раз покраснело фото мужчины средних лет с маленькими, иронично прищуренными голубыми глаза по имени Марлон Блэксток.

— Чистокровный лорд, из Нижнего Круга, — сказал Стерджис и, заметив вопросительный взгляд Артура, пояснил, что в ходе одного из расследований ему пришлось изрядно повозиться в фамилиях четвертого круга. Немного подумав, он добавил, что предыдущий персонаж, Элвин Калгасс, тоже, возможно, из Нижних лордов.

— Так не говорят, — улыбнулся Кингсли. — Если только не хочешь оскорбить. Четвертый Круг сформировали в семнадцатом веке под давлением, чтобы успокоить повстанцев. Его специально назвали Нижним, как раз с целью задеть новых дворян, но само обращение «Нижний лорд» постоянно вызывало конфликты, из-за чего принято опускать название Круга и говорить просто «лорд» или «леди».

— Ох уж эти ваши чистокровные заскоки, — закатил глаза Джордж, который формально и сам являлся чистокровным дворянином, причем далеко не из Нижнего Круга, о чем ему тут же напомнила Молли. Джордж показал ей язык.

— Спасибо за информацию, Стерджис. Я думаю, к следующему собранию мы сможем собрать больше информации о нем и об этом Каллгасе, — пообещал Кингсли. — На текущий момент известно, что лорд Блэксток курирует порт Лондона, в том числе таможню.

— Его коллега по имени Олаф Викстрем, — Гарри переключил прибор на фотографию мужчины типичной скандинавской внешности: вытянутый череп с решительным подбородком, выступающие скулы, прямой нос, светлые растрепанные волосы и густая борода. Олаф создавал впечатление сурового наемника, готового в любой момент ринуться в битву. Он курировал все вопросы в портальных центрах Лондона и Эдинбурга. Несмотря на то, что имя и внешность Олафа явно указывали на нордические корни, Орден выяснил, что его семья уже четверть века жила на территории Магической Британии. Олаф достойно проявил себя во время войны, неоднократно сражался против Пожирателей. Он же руководил обороной портального центра Эдинбурга год назад, когда его атаковали силы Коалиции Разумных по приказу старухи Стравенгрод. Центр, кстати, отбили, но сам Олаф получил тяжелое ранение. Награжден медалью, которую Кингсли вручал лично.

— Да, мистер Викстрем — один из примеров выдающихся колдунов, кого завербовала Альтра. Смелый, дерзкий, но при этом умный.

— Что еще на него есть? — спросила Гестия с хитрым прищуром. — Женат?

— Вдовец. Жена служила в хитвизардах, погибла во время войны. Хочешь сбилизиться? — Кингсли повернулся к ней с удивлением на лице.

— И ты пойдешь на это? — с каким-то пренебрежением хмыкнула Молли. Гестия сверкнула глазами и с вызовом посмотрела на мать всея Уизли. Кингсли вмешался, поспешив не дать женщинам свалиться в ругань.

— Ты должна понимать, что, когда мы всех накроем, Олафу прямая дорога в Азкабан.

— Ну, во-первых, Кингсли, если у меня получится его перевербовать, то мы что, отправим в тюрьму информатора?

— Разумеется нет, но государственная карьера для него однозначно будет закрыта, — заметил Артур.

— Если он так сильно дорожит службой в Министерстве, то зачем бы ему лезть в Альтру? Во-вторых, мы не знаем всех обстоятельств его вербовки. Так что давайте не гнать фестралов в небо, я выйду с ним на контакт, а там посмотрим, ок?

— Гестия, мы не можем так тобой рисковать. Викстрем чрезвычайно, смертельно опасен.

— Ну так и я вроде не карликовый пушистик, Гарри. Прекращайте давайте, я все решила.

— Да начнется операция «Викинг»! — торжественно произнес Джордж, но в этот раз никто даже не улыбнулся. Наоборот, Кингсли пристально посмотрел на близнеца, отчего тот едва ли не забился под стол.

— Мы не принимаем здесь единоличных решений, Гестия, — поучительно сказала Макгонагалл.

— Я не пойму, я разве что-то не то предлагаю? Олаф, судя по вашему же описанию, весьма ценный кадр и достаточно осведомлен об Альтре. Так почему я не могу его раскрутить? Я же сама вызвалась, никто меня об этом не просил. То есть, когда Эл подкатывал к той девчонке, всех все устраивало, а в моем случае у вас вдруг возникли претензии?

— Какой девчонке? — не понял Стерджис. Кингсли жестом показал, что чуть позже они доберутся и до этого.

— Никаких претензий, мы просто переживаем за тебя, — мягко ответил Артур. — В случае Лиммертайла опытный волшебник имел дело с неопытной девушкой. В твоем случае, опытная волшебница окажется один на один с еще более опытным колдуном.

— Олаф неоднократно демонстрировал заклинания шведской школы. Ты знаешь, как против них сражаться? — спросил Кингсли. Гестия откинулась на спинку кресла и обвела всех раздраженным взглядом, затем процедила:

— Давайте остановимся на следующем: я попробую установить контакт. Если получится, проработаем пути вербовки. Если он не клюнет — то и спорить будет не о чем.

Такой вариант всех устроил, кроме, разве что, Молли по непонятной причине, которую она тем не менее не высказала. Следующей подсветилась фотография Анастейши Шеппард — красивой женщины лет сорока, с длинными, темными, вьющимися волосами, гладкой кожей и миндалевидными черными глазами. Из-под густых длинных ресниц стрелял взгляд, полный решительности и уверенности. На чувственных полных губах застыла обворожительная улыбка.

— Мисс Шеппард, заместительница начальника ОМП, то есть Шона Лоуренса. Главный координатор хитвизардов, курирует оперативников и именно ей старшие передают деньги. Она отводит патрули, покрывает несанкционированные перемещения, планирует операции и так далее, — Кингсли подошел ближе к столу и с некоторым разочарованием произнес. — Лично знаком, мы тесно сотрудничаем в работе. Прекрасный стратег, умная, проницательная, решительная… И так вляпаться…

— Да, мисс Шеппард действительно сильная колдунья. Хитвизарды на нее разве что не молятся, — Гарри похлопал по плечу Кингсли.

— Ее за спиной называют реинкарнацией Амелии Боунс, — добавил Артур. — Жаль, что она среди врагов.

Тут вмешался Чарли.

— Но подождите, если она вся такая из себя хорошая, то почему бы не пойти с ней на прямой контакт? Мы знаем, чем ее подцепила Альтра? Судя по вашим теплым отзывам, она не из тех, кто станет мараться из-за денег.

— Анастейша та еще карьеристка. Вполне возможно, что ей пообещали удобное кресло.

— Но ведь и ты, Кингсли, в состоянии обеспечить ей будущее. Неужели нет шансов обратной вербовки? — поддержала сына Молли. Гарри потер подбородок и вопросительно посмотрел на Кингсли. Тот неопределенно пожал плечами. Гарри изогнул бровь, на что Кингсли покачал головой. Джордж закатил глаза.

— Слушайте, заканчивайте ваш немой диалог.

— Действительно, вы же не одни! — снова поддержала уже другого сына Молли.

Кингсли вздохнул и ответил, что они вместе с Гарри и Артуром попробуют воздействовать на Анастейшу, после чего совещание продолжилось. Только Гестия позволила себе едкое замечание:

— Я почему-то более чем уверена, что Анастейшу, в случае успеха, вы спасете, даже если она добровольно начала брать взятки. У вас комплекс рыцарей проступает слишком явно.

Но эти слова остались без ответа. Следующим Гарри выделил фотографию уже немолодого мужчины, производившего впечатление харизматичного человека. Он обладал симметричными чертами лица и добрым взглядом прямо-таки огромных синих глаз. Он явно следил за прической: великолепные, длинные волосы, почти как у Люциуса Малфоя, но золотистого оттенка, напоминали струящийся водопад. Только сильно выпяченная верхняя губа бросалась в глаза и несколько разбавляла его слащавость. Согласно тексту рядом с фотографией мужчину звали Дин Эрерри и он занимал пост начальника отдела экономической безопасности.

— Дин Эрерри, пока что наш главный фигурант. Раньше в ОМП служба экономической безопасности входила в сектор гражданских дел, но Лоуренс вывел его из состава подразделения и превратил в отдельную штатную единицу. Отчасти это, конечно, оправдано растущим количеством регистрируемых организаций, однако, мне видится более правдоподобным, что Шон просто не хотел, чтобы руководитель сектора совал нос в дела Эрерри. Объяснять, чем он занимается, думаю смысла нет, но если вкратце, то он покрывает все незаконные схемы и сделки, валютные спекуляции, налоговые махинации и все в том же духе. Он же, кстати, выбирает цели для вымогательств и шантажа, так как имеет доступ к отчетности организаций и зажиточных граждан.

— А с виду такой милаш, так и хочется его за щечки потискать, — ляпнул Джордж.

— Можешь попробовать, возможно, он даже тебе позволит. Правда выставит такой счёт, что придется продавать «Волшебные вредилки», — усмехнулся Кингсли. Гарри продолжил:

— Дин — одна из основных ниточек, за которые мы собираемся тянуть. Он настолько же жаден, насколько хороша его прическа. Эта его алчность и позволила нам получить первые хоть сколько-нибудь значимые улики. Дело в том, что помимо обслуживания Альтры, Дин не брезгует и самостоятельными операциями. Вымогательство, конфискации имущества Пожирателей, потерянные права наследования и прочее, и прочее.

— Предлагаю называть его нюхлером, раз он так любит золото, — вставил замечание Чарли. Джордж ухмыльнулся и показал ему большой палец. Гарри тем временем продолжал:

— Люциус Малфой свел нас с представителями трех родов, которых прессовал Эрерри. Те дали показания и выписки из бухгалтерий. Но наш «нюхлер», естественно, не дурак. У него есть организация, которая официально оказывает консультационные услуги в области экономического и налогового права. Именно на нее и приходят все деньги, так что формально Дин не причем.

— И чем же те три семьи нам в итоге помогли? — спросил Стерджис.

— А тем, что они одни из первых, кого начал потрошить Эрерри, — вступил в рассказ Билл. — И в тот момент он еще не сообразил, что ему нужна фирма-прокладка. В изученных нами материалах есть несколько записей, что деньги утекли лично на счёт Дина. Я поднял связи в «Гринготтсе», и гоблины, поломавшись, все же дали выписки со счетов. Эрерри не вернул деньги, а так и оставил их лежать в своей ячейке.

— Помимо этого у Эрерри есть три помощника, — Гарри взмахнул палочкой, и от фотографии начальника ОЭБ в сторону направились три линии к фотографиям двух девушек и одного молодого человека. — Эрика Эшли Харпер, Грейс Дженнингс и Дейл Мэйсон. Эл в свое время поймал в «медовую ловушку» Эрику, и девушка слила ему несколько компрометирующих документов за подписью Дина. Мы не уверены, что эти трое состоят в Альтре, скорее всего Дин нагружает их «подработкой» не посвящая в детали. По крайней мере Эл утверждал, что Эрика ни сном ни духом об Альтре.

— Я правильно понимаю, что итого на Эрерри вы накопали достаточно? — спросил Стерджис. Кингсли кивнул и уточнил:

— Несмотря на то, что Дин кажется идеальным кандидатом на роль казначея, из банковской информации мы выяснили, что это не он. В Альтре есть отдельный человек, который ведет всю бухгалтерию. Он тесно связан с Дином, и сейчас одна из основных задач найти его.

Гарри выделил фотографию следующего члена Альтры — Амелии Салливан. Собравшимся членам ордена Феникса лучезарно улыбалась девушка с коротко стриженными волосами и с бездонными омутами черных глаз.

— Э, какая счастливая, словно из рекламы кукурузных хлопьев! — пошутил Джордж. Где он видел пресловутую рекламу, Гарри решил не спрашивать, чтобы не отвлекаться.

— Эта «хлОпушка» от тебя мокрого места не оставит, — покачал головой Кингсли. — Миссис Салливан, жена уже виденного нами сегодня оперативника Джозефа Салливана. Оба супруга служат в «Черных Ястребах», но вот миссис Салливан прошла подготовку в центре «Мор Амон». Для тех, кто далек от нашей тематики, есть наглядный пример. Элессара обучали в лагере «Таймыр», что в России. «Мор Амон» — это тот же «Таймыр», но в ЮАР. Причем последние несколько лет «Мор Амон» обгоняет своих северных конкурентов по качеству подготовки.

— И чем она занимается? Свергает правительства, устраивает революции? — спросил Билл, внимательно разглядывая жизнерадостное лицо девушки на фотографии.

— Вот вроде бы и смешно, а вроде и понимаешь, что она реально на такое способна, — поежилась Гестия.

— Уж в этом можешь не сомневаться, — подтвердил Кингсли. — На сегодняшний день это самый опасный персонаж из всех, кого мы видели. По сравнению с этой волчицей даже наш медведь выглядит неуклюжим медвежонком.

— Но-но, не надо Эла со счетов списывать! — заступился за друга Чарли.

— Я думал, что символ «Мор Амона» медоед, — задумчиво проговорил Гарри.

— Медоед? Какое забавное название, — улыбнулся Джордж.

— Это такой милый с виду барсук. А на деле самое безбашенное животное на всей планете, по сравнению с ним даже нунду сидит в пещере и не высовывается, — объяснил сыну Артур.

— Однако, крайне точная характеристика для этой мадам. Она тоже с виду симпатяжка, такую на улице встретишь, можно и на кофе позвать, — философски заметил Билл.

— Билл, ты же женат! — возмутилась Макгонагалл. Тот лишь стыдливо потупил взгляд.

— Ну всё, брат, готовь деньги, а то сдам! — шутливо толкнул Билла в бок Чарлив.

— А почему у площадок подготовки магов символы магловские? Разве наших тварей мало? — спросила Гестия.

Балаган длился еще несколько минут, пока наконец члены ордена не заметили молчащего Кингсли. Дождавшись, когда все затихнут, он покачал головой и попросил Гарри продолжить. Поттер сначала отпирался, но в итоге, с кислым лицом взял слово:

— Ну… В общем-то, эта женщ... девушка… девушка? Сколько ей лет?

— Двадцать девять, — быстро посчитал Джордж, сверившись с датой рождения в информации.

— А когда, кстати, девушка становится женщиной? — задумался Чарли.

— ЧАРЛЬЗ УИЗЛИ! Что за похабщина! — взвопила Молли, хотя ее муж, сидящий рядом, имел вид столь же задумчивый, что и его второй сын.

— Мистер Уизли, воздержитесь от обсуждения данного вопроса хотя бы среди дам, — посоветовала Макгонагалл.

— Ну вообще-то Гарри все верно спросил. До тридцати — девушка, после — женщина…

— Причем тут возраст, Стерджис? Где ты вообще узнал такую ерунду? — фыркнула Гестия.

— Это абсолютно неправильная логика, мистер Подмор, — заверила его Молли, под кивки других представительниц прекрасного пола.

— Короче, сойдемся, что она девушка, — приложив руку ко лбу, подытожил Кингсли.

— Да, ну в общем, как уже сказал Кингсли, эта девушка… она, кхм, своего рода моя коллега в Альтре. Как вы знаете, я курирую группировку Малфоя, а Амелия, она…

— Слушай, а чего ты так сбиваешься то, рассказывая про нее? — ехидно спросил Джордж. — Колись, между вами что-то было?

— ДЖОРДЖ УИЗЛИ! — снова вскинулась Молли, прогрохотав, словно чугунный колокол.

— В общем-то, Рон, тьфу, прости, Джордж, так вот Джордж не так уж неправ. Ничего не было, — Гарри поспешил заверить побагровевших представителей семьи Уизли, кроме ухмыльнувшегося Джорджа. — Но она пыталась одно время меня соблазнить.

— Но она же замужем! — воскликнула Макгонагалл. — Что за времена, что с нашей молодежью?!

— У них с мужем весьма необычный брак. Как это… свободные отношения, точно, — пояснил Артур.

— А ты откуда знаешь? — недоуменно изогнула бровь Молли, и Артур, спасая свою жизнь, быстро объяснил, что в Министерстве об этой парочке знают все, ибо книззла в мешке не утаишь.

— Что значит свободные отношения? — нахмурилась Макгонагалл, непонимающе посмотрев на Артура.

Кингсли не выдержал и стукнул кулаком по столу, отчего некоторые вздрогнули. Обведя всех полыхающим взглядом, он сел обратно и сердито сложил руки на груди. Всех, кроме Гарри и Артура, проведших на совещаниях с главой Аврората не один десяток часов, подобная эмоциональность Кингсли если не испугала, то уж точно заставила сосредоточиться. Гарри прочистил горло и снова попытался продолжить описывать Амелию Салливан.

— Так вот, послужной список у Амелии внушительный. Добрая треть ее профиля засекречена, и даже Кингсли с его уровнем допуска не может прочитать содержимое. Но, думаю, очевидно, что она явно не бабочек ловила на лужайке. Помимо секретных материалов, она участвовала в битве за Хогвартс на нашей стороне, неоднократно привлекалась и до сих пор периодически участвует в полевых операциях Аврората. А уж сколько у нее операций в составе «Ястребов» не сосчитать.

— То есть опять же крайне неоднозначный персонаж. Вроде и хорошая, но продажная. Чем занимается? — спросил Стерджис.

— Амелия обеспечивает «крышу» Альтры всем серьезным преступным группировкам. То есть вообще всем, по всей Магической Британии. Естественно, таких больших, как у Люциуса, больше группировок нет, но в совокупности Амелия… Я не знаю, как ей удается, но она держит под контролем и оборот оружия, и наркотики, и вещества и ингридиенты, черных артефакторов и даже работорговцев, короче — всё.

— Её бы энергию да в нужное русло… — с сожалением заметил Кингсли.

— Простите, я не ослышалась? Работорговлю? — ошарашенно выпучила глаза Гестия.

— Я надеялась, что вы оговорились, мистер Поттер, — поддержала ее Макгонагалл.

— К сожалению нет, Минерва. У нас в стране это очень, подчеркну, очень редкое, но все же не единичное явление, — поморщился Артур.

— Но, Мерлин, кем же они торгуют? Как это вообще возможно в наше время?! — никак не могла поверить директрисса Хогвартсва. — Немыслимо!

— В том то и дело, что фактически в этом нет ничего сложного. Эти ублюдки похищают маглов, обычно бездомных или одиноких, потом выжигают им мозги Империусом, Забвением или прочими методами, вживляют или надевают, как ошейник, специальный артефакт и всё.

— Куда катится наш мир… — схватилась за голову Молли.

— Страшно не только это. Страшно то, что среди чистокровных дворян это набирает тренд. Не всех, конечно, но в основном именно они основные клиенты, — опустив глаза, тихо сказал Гарри.

Повисло молчание. Члены ордена пытались осмыслить услышанное. Кингсли решил немного разрядить обстановку:

— Полтора месяца назад я отправил министру запрос, в котором запросил немедленную ликвидацию работорговцев и рабовладельцев без суда и следствия. Он тут же его подписал, более того, предложил в Визенгамоте правки к Уставу Аврората. На прошлой неделе их одобрили.

Гестия изумленно огляделась, проверяя, одну ли ее шокировала новость Кингсли. Но так или иначе почти все присутствующие удивленно переглядывались.

— То есть как? Прям вообще без суда? — спросил Билл.

— Это разве… Но так нельзя! — возмущенно выпалил Перси.

— А я одобряю, — сжал в порыве кулак Стерджис, кивнув Кингсли. Перси едва ли не отшатнулся от него, но Стерджис не обратил внимания. — Если бороться, так бороться! Выжигать! Вообще, конечно, удивительно, что Визенгамот пропустил такое, обычно они менее решительны.

— Если вы вдруг найдете рабов в доме, то вы что, всю семью казните? — спросил Чарли.

— Нет, разумеется нет, — мотнул головой Кингсли. — Ликвидируется непосредственный хозяин, а также супруг, если он есть, и раб подчиняется его приказам. Детей до двадцати лет не трогаем, но отдаем в социальную службу на проверку когнитивного восприятия.

— А что с маглами?

— Ими занимаются легилименты и обливиаторы. В большинстве случаев удается стереть негативный опыт, а зачастую еще и прежние воспоминания восстановить. Где надо подправляют. Кстати, Квин этим не ограничился. По его команде протолкнули закон о компенсации жертвам магического произвола. Так что пострадавшим Магическая Британия обеспечивает проживание и уход в их мире.

— Как вы думаете, министр замешан в Альтре? — вдруг спросил Перси. Ему ответил Кингсли после недолгого размышления.

— Нужно понимать, что политика — это искусство возможного. И не всегда удается не замараться или иметь дело только с честными людьми. Даже я во многом зависел от не самых приятных личностей. Квин, как мне кажется, наверняка знает об Альтре, как минимум в общих чертах, но не имеет к ней отношения. Скорее всего он замешан в чем-то куда более крупном, о чем мы пока даже не подозреваем.

Некоторое время члены ордена Феникса молчали, чем воспользовалась Молли и объявила перерыв. Она отправилась на кухню, где принялась по-хозяйски грохотать посудой, возмущаться немытыми тарелками и пустой кладовкой для продуктов. Гарри, Перси, Чарли, Билл и Джордж, слушали возгласы миссис Уизли, переглядывались и улыбались. Минерва о чем-то шепталась с Гестией у камина. Стерджис вел беседу с Артуром и Кингсли. Гарри с теплотой смотрел на собравшихся, жалея тем не менее, что рядом нет Рона и Гермионы.

— Пойдем покурим, — толкнул Гарри Джордж и они отправились на крыльцо. За ними увязался Перси, а когда он стрельнул у Гарри сигарету, прикурил и с наслаждением выдохнул дым, Гарри даже испугался, как бы у Джорджа не выпали от удивления глаза. Впрочем, близнец быстро пришел в себя, но комментировать поведение старшего брата не стал.

— Только матери не говори, — Перси все же заметил реакцию Джорджа. Тот кивнул, достал из мантии бутылку огневиски, сделал внушительный глоток и предложил остальным. Гарри и Перси отказались.

В этот момент дверь открылась и изнутри показалась голова Артура. Он посмотрел на Гарри, сыновей, настороженно оглянулся и кивнул Перси. Тот дал ему затянуться, Артур быстро выдохнул дым и вернулся в дом.

— А он то с каких пор? — снова удивился Джордж.

— Да с тех же, что и ты на бутылке.

— А ты?

— А я обычно не курю. Время от времени накатывает, особенно, когда… — Перси осекся, но Джордж понимающе похлопал его по плечу.

— Не парься, Перси, я понимаю. Я ведь отчасти потому и переехал, чтобы вам лишний раз глаза не мозолить, да и маме явно стало лучше.

— Поверь, от того, что ты свалил, никому легче не стало. Никто ничего не забыл вне зависимости, ходишь ты по дому или нет, — Перси резко одернул брата и посмотрел на него колючим взглядом, отчего Джордж подрастерял свою веселость. Перси смягчился и уже более миролюбиво добавил. — Дома тебя всегда ждут, знай это, если надумаешь вернуться.

Гарри не вмешивался в разговор братьев. Невольное свидетельство семейных проблем, даже с учетом, что он сам чуть ли не один из Уизи, все равно вызывало в нем неловкость. Джордж горько усмехнулся, в очередной раз отпил из бутылки, словно там апельсиновый сок, а не крепкое пойло, крякнул и посмотрел на Гарри.

— Так что, Гарри, что у тебя было с этой бестией Амелией?

— Да ничего не было! — поспешил уверить братьев своей девушки покрасневший Гарри. Казалось, оба Уизли сговорились — сначала устраивают душещипательную сцену, потом лезут в его личную жизнь. — Ничего особенного. Одно время зазывала в бар, я отказывался. Потом подумал, что почему бы не наладить отношения, мало ли что удастся узнать. Ну посидели, как водится, выпили, слово за слово, взгляд за взгляд, а потом ее язык оказался у меня во рту.

Каждый раз Поттер, вспоминая тот вечер, старался убедить себя, что у него бы точно, однозначно, совершенно без сомнений хватило бы выдержки не поддаться чарам Амелии Салливан. Хорошо, что девушка не стала брать эту крепость, ограничившись лишь жаркими поцелуями.

— Наверняка хороша чертовка, — одобрительно ухмыльнулся Джордж.

— Вообще-то Гарри встречается с Джинни.

— Перси, знаешь, что рифмуется с твоим именем?

— Удиви, — меланхолично выпустил дым старший брат.

— ЗА-НУ-ДА! — по слогам выпалил Джордж и расхохотался.

— Вообще-то не рифмуе…

— ЗА-НУ-ДА! — еще громче заржал шутник и, снова отпив из бутылки, плотоядно оскалился.

— Так что с Джинни, Гарри?

— Да, Гарри, когда свадьба? — подыграл брату Перси, широко ухмыляясь.

— Кхм… ну… мы, конечно, думали… — замялся Гарри, потом прислушался и, сославшись, что его кто-то позвал, поспешил вернуться в дом под дружный хохот уже обоих братьев.

5 ноября 1999 года.

Согласно канону из Золотого Трио лишь Гермиона решила закончить образование в Хогвартсе. Однако в угоду сюжету я немного трансформировал данный факт. Рон вместе со своей девушкой закончил 7 курс, а вот дальнейшее обучение действительно продолжила лишь Гермиона.

Рональд Уизли стоял перед зеркалом, поправляя форму. Длинные жилистые пальцы выровняли гербовые пуговицы, коснулись аврорского жетона, тускло поблескивающего на груди.

Долгожданный день. День, когда он наконец-то смог официально надеть столь желанный значок. День, когда он вступает в братство воинов.

Рон еще раз критически осмотрел себя и подмигнул отражению. Определенно пробежки вокруг Черного озера и диета стоили того, чтобы в этот день аврорская форма сидела на нем как вторая кожа. Дряблый живот, из-за которого его часто дразнила Гермиона, обрел тонус и втянулся, пухлые когда-то щеки впали, резко очерчивая скулы.

Внезапно солнечный луч пробился через оконные шторы и упал на жетон, блик больно резанул по глазам, заставив Рона отвернуться от зеркала. Посмотрев на часы, Рон вздохнул и направился к выходу из дома.

После Хогвартса Рон без раздумий подал заявку в Аврорат. Чем же еще ему, герою войны, заниматься, как не защищать волшебный мир? Но повторить путь своего лучшего друга, которого приняли в авроры без проволочек, Рону не удалось. Хоть комиссия и учла его заслуги: военный опыт пошел в зачет стандартной трехгодичной подготовки, однако Кингсли настоял, как минимум, на интенсивных курсах. Но и после них Рон еще два месяца практиковался в хитвизардах ОМП, и вот только недавно его очередное ходатайство удовлетворили. Отчасти на это наверняка повлияли скандалы, которые Рон регулярно закатывал Кингсли и Гарри, требуя перевода к ним.

Но чего Рон никак не ожидал, так это что его распределят в следственную группу Кеннета Кросса — легенды Ааврората Магической Британии, наподобие покойного Аластора Грюма. В свое время Грюм бы наверняка дал Кроссу сто очков форы, но из живых авроров именно о Кеннете говорили с придыханием. И Рональд Уизли будет работать и учиться у великого боевого мага.

Сегодня первый день. Дебют. Волнения, однако, не было.

Весь прошлый год он почти каждый день проводил по несколько часов в библиотеке, изучая трактаты и труды по окклюменции. Он с оствервенением искал способ справиться с мыслями и воспоминаниями о войне, дисциплинировать разум и подчинить себе эмоции.

Рон никогда в жизни по своей воле не сидел за учебниками, считая это бессмысленной тратой времени. Ему важна была лишь практика и реальные навыки, а не куча магических формул и ненужных заклинаний в голове. Но и полезные заклинания у него тоже получались не ахти как. Рон с чувством собственной неполноценности наблюдал, как, к примеру, Гарри постепенно становится асом боевой магии. Он одним оглушающим мог сковать противника на целый час, в то время как стандартом считалось четверть часа. Да что там говорить, один патронус чего стоил…

А Гермиона? Вот у кого, казалось, талант во всех сферах! Или Невилл, которому уже пророчили славу великого герболога… Даже сестра Рона Джинни силой мысли могла превратить почерневшие угли в огненный ураган. А летучемышинный сглаз? Она же, кстати, как и Гарри, довольно рано освоила телесного патронуса. В общем, примеров для зависти хватало…

В начале учебного года Гермиона вдруг решила освоить окклюменцию и взяла в библиотеке толстенный том. Просидев пару недель за изучением принципов выстраивания ментальных барьеров, она в итоге научилась ставить слабенький щит. Страшно гордая собой, в один из вечеров она пришла в гостиную факультета и поделилась успехом с Роном. Рон заинтересовался и попросил одолжить ему ту книгу, и, наверное, впервые в жизни по-настоящему увлекся чтением.

Но вот что странно, в процессе изучения материала он подсознательно, где-то на уровне интуиции чувствовал, что некоторые реккомендации не то чтобы неверны, но конкретно он бы сделал иначе. Рон стал делать пометки и записывать свои мысли прямо в книге, что хоть и приводило Гермиону в ужас, но девушка не хотела сбить Рону настрой, а потому лишь заламывала руки и тихо ворчала себе под нос.

Уже через несколько дней сквозь ментальный барьер Рона не смогли пробиться Джинни, Гермиона, Невилл и Луна.

Одновременно.

Гермиона страшно обрадовалась, что у Рона проявился талант, и просила объяснить, как ему удалось достичь таких успехов. Но в итоге заявила, что учебник не может быть неправильным, а Рон лишь зря испортил книгу. Еще больший восторг у девушки вызвало добровольное посещение Роном библиотеки, но радость вскоре сменилась праведным гневом, потому как он практически перестал уделять ей внимание и днями просиживал, уткнувшись в книги. Им овладело маниакальное стремление, он решил, что раз уж он ментальный маг, то должен стать лучшим.

Заодно Рон начал осваивать техники легилименции, справедливо полагая, что без понимания принципов обоих ментальных направлений высот не достичь. Через некоторое время он научился ставить настолько мощные препятствия влиянию извне, что те, кто во время тренировок пытался влезть в его разум, просто теряли сознанияе. В итоге из гриффиндорцев не осталось никого, кто желал бы потренировать Рональда Уизли в окклюменции.

И тогда Рон отправился к человеку, к которому никогда не обратился бы, будь он в здравом уме. Будь он тем Роном. Но окклюменция научила его спокойно относиться к людям, без предрассудков. И Рон был явно не в своем уме, после всех ночей, проведенных в постоянных мучениях от кошмаров.

* * *

— Джинни, ну пожалуйста! — Рон в который раз просил свою сестру написать любовную записку с приглашением встретиться около Черного озера.

— Я до сих пор не пойму, зачем тебе это. Он вряд ли поведется на такой развод, — покачала головой младшая Уизли. — И почему именно я должна писать эту чертову записку?! Подойди и поговори с ним!

— Потому что Гермиона чуть не убила меня, когда я попросил ее. А подойти к нему я не могу, он слишком замкнут в себе и исчезает куда-то после каждого занятия. Да и не станет он разговаривать со мной.

Рон состроил просящую мордашку. Джинни поломалась еще немного, и в итоге вздохнула.

— Спасибо, Джин! Буду должен, — он обнял сестру и побежал в библиотеку.

На следующий день Рон еле дождался окончания занятий и рванул к озеру. Выбрав самое толстое дерево, он спрятался и стал ждать. Примерно через двадцать минут вдалеке замаячила темная фигура, быстро шагавшая к намеченному месту. Приблизившись, человек настороженно оглянулся по сторонам, сжимая в руке палочку, и встал спиной к укрытию Рона.

Тот тихо выглянул из укрытия и направился к знакомой фигуре. Беззвучно преодолев расстояние между ними, Рон достал свою палочку и направил ее в затылок стоявшему перед ним человеку.

— Малфой! — спокойно позвал Рон.

— Expelliarmus! — развернувшись, слизеринец быстро послал заклятие в своего врага.

— Protego! Silencio! Expelliarmus! Stypefy! — связка заклятий ударила в грудь Драко, не успевшего среагировать от удивления при виде Рона.

Поймав палочку Малфоя, Рон усмехнулся и присел рядом с неподвижным телом.

— Finite incantatem. Спокойно, хорек, я не драться с тобой пришел. Мне нужна твоя помощь в одном деле, — миролюбиво проговорил рыжий.

— Неужели? И с чего ты взял, что я тебе стану помогать? — с глумливой усмешкой поинтересовался Малфой, потирая ушибленную при падении руку.

— Потому что иначе узнаешь, что такое мой круциатус, — жестко ответил Рон.

Слизеринец внимательно посмотрел на рыжего парня.

— С каких пор благородные гриффиндорцы используют непростительные?

— С тех самых, Малфой, с тех самых...

Драко прищурился, раздумывая над словами Рона.

— Знаешь, что я думаю? У тебя духу не хватит. Ты же прихвостень Поттера, такой же белый и светлый, как он сам...

— Crucio!

Желтый луч вошел в щуплое тело Малфоя. Он забился в конвульсиях боли, но не издал ни звука. Рон уважительно вскинул брови и прервал заклятие.

— Вижу, тебе не впервой. Думаю, ты и сам понимаешь, что рассказывать кому-нибудь об этом бесполезно. Итак, Драко, — было непривычно называть своего врага по имени. — Мне кажется, что тебе будет гораздо проще согласиться на мою просьбу, если я скажу в чем дело. Ты должен применить ко мне Империус.

С интересом ожидая реакции слизеринца, Рон скрестил руки на груди. Однако, аристократическое воспитание позволило Малфою сохранить бесстрастное лицо.

— С удовольствием окажу тебе такую услугу, — нехорошо ухмыльнувшись, слизеринец поднялся на ноги и направил палочку в лицо Рону.

— Не торопись, Драко, — называть его имя было... как будто показывать свое превосходство над более слабым противником. Как будто Рон был снисходительным профессором, а Малфой несмышленым учеником. — Во-первых, это не услуга. Во-вторых, неужели ты думал, что я позволю тебе наложить на меня Империус, и при этом не приму мер, чтобы обезопасить себя? Прости, но я не хочу бегать голым по школе.

Малфой скривился.

— Неужели ты думаешь, что я настолько банален? И как это ты собрался меня контролировать?

Рон усмехнулся.

— Ты поклянешься.

Вот в этот момент вся аристократическая выдержка, прививаемая Драко годами, дала сбой.

— Пошел к черту, Уизли. И не такие Круциатусы видали, — прошипел слизеринец. — И не забудь, что я могу ответить.

— Ты что, угрожаешь? — заулыбался Рон. — Ты — жалкое трусливое создание — угрожаешь мне?

Малфой вновь поднял палочку и встал в боевую стойку.

— Знаешь, Уизли, ты еще тупее и омерзительнее, чем я раньше думал. Предатели крови видимо все такие. Ну или это дурные гены твоей мамаши.

Первым порывом было заавадить слизеринца. Но тренировки окклюменции не прошли даром, и он подавил вспышку гнева.

— Послушай, Драко. Мы с первого курса грызем друг друга. Однако, будь ты действительно тем ублюдком, каким я тебя представлял, ты бы выдал нас тогда, в особняке. Я неправильно начал разговор. Я не прошу тебя о помощи или об услуге, я предлагаю тебе сделку. Итак — ты тренируешь меня, а взамен я открыто с тобой общаюсь. Выгода для нас обоих. Я учусь противостоять Империусу, а тебе моя… кхм… дружба позволит перестать быть изгоем и вновь влиться в общество. Ну, как?

Слизеринец ошарашено опустил палочку. Уж чего-чего, а такого Драко никак не ожидал. Оскорбления семьи всегда выводили Уизли из себя, а сейчас сама сдержанность и спокойствие.

— Знаешь, Уизли, а твои успехи в окклюменции и правда впечатляют. Но у меня к тебе встречное предложение. Хоть ты и из семьи предателей, однако, с понятием родовой магии, думаю, ты знаком?

Рон кивнул.

— Как ты знаешь, у каждой родовой магии есть своя отличительная черта. Так вот черта Малфоев — это особый вид легиллименции. Такого ты не найдешь ни в каком учебнике, но и научить тебя я не смогу. Зато использовать на тебе — запросто. Это послабее Империуса, но посильнее обычной легиллименции, так что подобная тренировка будет некой промежуточной стадией. Идет? — спросил Малфой.

Рон задумался. С одной стороны, подобное предложение было очень заманчивым и интересным. С другой — в чем-то здесь был подвох.

— Каков твой интерес? И разве тебе можно рассказывать о даре?

Малфой хмыкнул.

— Хоть на твоей семье и висит метка, но все же Уизли из благородных, поэтому да, можно. Насчет же моего интереса… Ну, во-первых, я никогда не использовал родовой дар, пора бы и опробовать. Во-вторых, если мне удастся обойти твои барьеры, то я могу залезть в такие глубины памяти, на какие обычная легиллименция не способна. Ну и в-третьих, чем дальше я буду продвигаться, тем больнее тебе будет. К сожалению только в первый раз, но даже это принесет мне неописуемое удовольствие, — оскалился слизеринец.

Рона такой ответ устраивал. Ему было плевать, что может увидеть Драко в его голове, а вот практика… Практика бесценна.

— По рукам!

Они пожали руки, и Малфой в который раз за вечер направил палочку в лицо Рона.

— Legilimenca Sut Aratam!

* * *

Рон улыбнулся своему воспоминанию. С того дня он ни разу не пожалел о своей идее тренироваться с Малфоем.

Во-первых, Драко оказался не таким уж ублюдком. Конечно, его снобизм и надменность порой изрядно доставали Рона, но тот же Малфой всегда находил темы для разговора, к тому же оказался достаточно остроумен, чтобы его редкие шутки вызывали смех. Во-вторых, чистокровный дворянин обладал превосходными навыками легилимента. Ученик Северуса Снейпа и Беллатрисы Лестрейндж входил в чужое сознание, как горячий нож в масло. Рон долгое время не мог справиться с его родовой магией, на протяжении нескольких месяцев тщетно пытаясь найти подход к блоку такого способа проникновения. Все гриффиндорцы, кто до этого тренировал Рона, стремились ворваться в его голову грубой силой, похожей на удар молота. А Малфой был осторожен и аккуратен, как будто тоненький ручеек тихонько просачивался в голову Уизли.

В-третьих, Малфою тоже понравилась идея учиться противостоять Империусу, и они поочередно испытывали друг друга. К концу года Рон и Драко стали «приятелями», если так можно выразиться. О дружбе речи, конечно, не шло, но некая приязнь все же появилась. А какие еще могут сложиться отношения между двумя людьми, которые постоянно доверяют другому свое сознание?

Ну и наконец, в-четвертых, так сказать бонус от Малфоя, Драко иногда объяснял Рону те или иные традиции чистокровных, историю волшебного мира, даже правила поведения. И если поначалу Рон лишь отмахивался от хорька, то со временем проникся и порой даже сам задавал вопросы.

Рон проверил, что прикрепил палочку к поясной кобуре и усмехнулся.

Какая ирония. Семь лет взаимной ненависти. Семь лет постоянных оскорблений и вражды. Семь лет предрассудков.

А Гермиона радовалась и говорила, что дружба с Малфоем идет ему на пользу. Мол, Рон стал культурнее и вежливее.

Рон вздохнул, вышел из дома и аппарировал в назначенное место сбора.

Кеннетом Кроссом оказался лысый мужчина лет сорока пяти. Вообще, понятие возраста у волшебников достаточно условная штука. Маги в среднем живут около двух магловских жизней, поэтому старение затягивается. Обычно это происходит году на сороковом, но в целом зависит от особенностей организма. В определенный момент процессы старения резко замедляются, сдерживаемые магией внутри тела, и человек сохраняет облик на протяжении многих лет.

Лицо Кросса напоминало лицо младенца, что категорически не вязалось со всеми историями, которые о нем ходили. Чистая, гладкая кожа и ни одного шрама. Вообще ни одного, даже самого маленького! И видимых увечий, вроде искусственного глаза или костяной ноги не наблюдалось. Самой заметной же частью лица легендарного аврора оказались его глаза. Необычного желтоватого цвета, словно полыхающие золотом, живые, умные, внимательные. Кросс ни на чем не останавливал свой взгляд, отмечал каждую деталь. Он смотрел на мир спокойно, будто с насмешкой, как смотрят люди, уверенные в своей силе. От таких мужчин на уровне инстинктов ощущается превосходство, доминантность. От него словно растекались волны спокойствия, мощи, решительности, какой-то первозданной необузданной энергии.

Кеннет был настоящим верзилой, с ростом явно выше двух метров, широкоплечим и огромными ручищами. На такого спьяну в баре не полезешь. Сцепись они с Хагридом, Рон бы не рискнул поставить на школьного лесничего-полувеликана.

В ухе Кросса сверкал золотой “гвоздик”, а на шее проглядывал контур татуировки. Присмотревшись, Рон понял, что это защитная руна старшего порядка — вязь символов, складывающихся в причудливый узор. Такие татуировки питались магией волшебника, они наносились особыми мастерами и оставляли след не только на коже, но и на астральном теле. Нанести подобную защиту разрешалось лишь с позволения целителей и только очень сильным магам, и то только после медицинского освидетельствования, рядовой же волшебник рисковал потратить весь свой магический потенциал на поддержание руны, то есть превратиться в немногим лучше сквиба.

Что вызвало удивление у Рона, так это одежда Кеннета. Вернее, отсутствие аврорской формы. На ногах магловские ботинки марки “Timberland”. Рон знал эту компанию, так как отец души в них не чаял. Старший Уизли не признавал обувь магов, поэтому вся семья закупалась только в магазине этой марки. Синие джинсы Кеннет заправил в ботинки. Сверху темно-коричневая кожаная куртка, под которой виднелась белая кофта с капюшоном. На голове черная шапка, в зубах сигарета. В общем и целом, перед Роном стоял магл. Обычный магл. Разве что, не каждый день встретишь такого магла, от которого мурашки по коже бегут, но в целом впечатление складывалось однозначное.

Завидев Рона, Кеннет Кросс оскалился.

— Ты чего вырядился, Уизел? — голос живой легенды Аврората оказался густым, низким, с небольшой хрипотцой.

— Простите? — не понял подошедший к нему Рон.

— Совсем вам башни поотбивало. Думать вообще разучились, салаги. Скажи мне, Уизел, ты вообще на кой хрен приперся сюда в таком виде? — Кросс начал напирать на молодого аврора, но Рон не попятился, а остался стоять на месте.

— Сэр, я вообще-то Уизли. И я не понимаю суть вашего вопроса, — холодно ответил Рон, смотря прямо в желтоватые глаза своего начальника.

— Да мне плевать, кто ты! Хоть сама королева Елизавета! Уизли, Шизли, Гризли — плевать, сечешь? Я не хочу из-за зеленого идиота лишний раз рисковать своей шкурой, понял? Скажи мне, умник ты недоношенный, ну вот на кой хрен ты нацепил эту мантию? А значок ты, отродье дементорское, на хера ты повесил этот гребаный значок? Ты кто? Патрульный хитвизард, чтобы значок на виду у всех таскать? Да самый тупой барыга от тебя на Марс съебется! И почему над внешностью не поработал, недоумок?! Да твою рыжую морду сейчас каждая шестерка знает! А ну пошли за мной! — Кеннет схватил опешившего Рона за воротник и потащил в каком-то неизвестном направлении.

Не успел Рон опомниться, как Кросс уже втащил его в магазин магловской одежды.

— Фунты есть? — спросил Кеннет.

— Нет, я не думал, что...

— Заткнись. Теперь всегда, когда выходим на работу, бери с собой фунты. Твою одежду сейчас оплачу я, потом отдашь, — махнул он рукой и двинулся по рядам. Периодически он кидал своему молодому спутнику какие-то вещи. Когда подбор одежды подошел к концу, Кросс отправил Рона переодеваться.

Рон критическим взглядом оценивал свой новый вид. От его мантии, брюк, рубашки и обуви остались только ботинки. Вместо брюк джинсы, вместо рубашки черная кофта с капюшоном, сверху черная кожаная куртка, на голове серая шапка. Рон выглядел так же, как и его начальник, разве что расцветка отличалась да серьги в ухе не хватало. Кросс с довольным видом осмотрел своего подчиненного.

— Вот теперь другое дело. Теперь можно и в бордель, ха! Стоп! А морду? Морду твою холёную надо поправить!

— Не надо мне морду править, мне и так хорошо, с холёной, — попятился Рон, но Кеннет уже вытащил палочку и, направив на Рона, начал шептать какие-то заклинания.

Спустя пол минуты Рон изумленно смотрел в зеркало. Заклинания Кеннета изменили его внешность до неузнаваемости, при этом, что удивительно, ничего кардинально не поменяв. Какой-то высший пилотаж косметических заклинаний! Вот вроде та же рыжая шевелюра, тот же нос, те же губы, уши, глаза. Но пропорции поменялись, лицо будто стало уже, изменился угол наклона глаз, уши уменьшились, нос немного удлинился. Если внимательно всмотреться, то вроде бы Рон, но при обычном взгляде совершенно другой человек.

Кросс стоял с довольным лицом.

— Так-то лучше, Уизел. Заклинание продержится до вечера, потом спадет само. Ну или если кто-то тебя все-таки узнает, но это вряд ли. Ладно, пойдем, парень. Пора делать великие дела, преступность не спит!

Выйдя из магазина, они зашагали по многолюдной улице. Кеннет шел, шумно вдыхая воздух и довольно улыбался. Лондон встречал их своей обыденной серостью, угрюмыми облаками, а на тротуаре расположились лужи от прошедшего ночью дождя. Сырость, неприветливые и хмурые взгляды прохожих, автомобили, снующие туда и обратно. Кросс в очередной раз втянул ноздрями воздух, как будто принюхиваясь, и стукнул Рона по плечу.

— Чувствуешь, парень? Это улица, дружок. Понюхай. Понюхай говорю тебе! — он разговаривал громко, звучно, но прохожие, казалось, не замечали его. Или делали вид.

Рон вдохнул, но ничего особенного не унюхал.

— Чувствуешь? Здесь жизнь, парень. На улице. Знаешь, почему я заставил тебя переодеться? Потому что на улице не любят таких, как мы. Запомни — мы не хитвизарды. Пускай они гоняются за мелкими барыгами, а мы будем охотиться за серьезной добычей. Но для этого ты должен чувствовать улицу. Должен понимать ее устройство, должен слышать и слушать ее жизнь. Ты должен мыслить и вести себя, как преступник, но не забывать, что ты аврор. Здесь, — он раскинул руки в стороны. — нет грани между мирами. Здесь все преступники чувствуют себя спокойно, а магам гораздо проще раствориться в толпе маглов. У наркоманов и ворья нет дележки — волшебник или не волшебник. Здесь барыга магл продает тот же товар, что и барыга волшебник, а карманнику насрать, чей карман он обшарил.

Пока они шли, Кеннет постоянно толкал, обнимал, подмигивал и хлопал по спине своего нового подчиненного. Он активно жестикулировал и один раз даже чуть не попал рукой по голове случайного прохожего. Вообще, хоть видимых увечий у опытного аврора не было, но Рон все больше подозревал, что у Кросса что-то не то с головой. Подтверждение своим мыслям Рон нашел чуть позже. Кеннет вдруг резко остановился, посмотрел на него предельно серьезно и сказал:

— Знаешь, малец, когда я учился в магловской школе, у нас в классе была девочка по имени Сьюзи. Красивая такая, вот только был у нее один дефект. У нее левый глаз немного косил, но девочка все равно была красивой. Так вот, знаешь, как мы ее называли?

— Понятия не имею, — пожал плечами Рон.

Желтоватые глаза Кросса вперились в лицо парня.

— Сюзан! — подняв вверх палец, Кеннет произнес это таким тоном, будто сообщил нечто чрезвычайно важное и секретное.

— Понятно, — покачал головой Рон, и они пошли дальше.

Пейзаж постепенно менялся. Серые дома сменились какими-то старыми постройками, в оконных проемах которых острыми зубьями виднелись осколки разбитых стекол, атмосфера вокруг становилась все более неприветливой и вызывала дурные предчувствия. Прохожие практически не встречались, люди все больше стояли группами в подворотнях и о чем-то разговаривали, ругались, но завидев двух мужчин провожали их недобрыми взглядами. Мрачные стены нависали над головами двух авроров, вывески магазинов и заведений висели столь низко, что иногда приходилось нагибаться, чтобы не удариться головой.

На каком-то пустыре они подошли к загадочному типу в длинном черном пальто и в широкополой шляпе, надвинутой на глаза. Рон подумал, что для маскировки незнакомец выбрал явно не самый лучший образ. Да и место для встречи выбрано неудачное — просматриваемое и безлюдное.

— Стой здесь и жди меня, — приказал Кеннет. О чем-то поговорив с подозрительной личностью в течение нескольких минут, Кросс вернулся, и они зашагали дальше.

— Понимаешь, Уизел, надо понимать, чем живет улица. Нужно крутиться, вертеться, следить за новостями, знать какой товар сейчас в ходу, откуда идут поставки, какие каналы сбыта. А для этого надо жить улицей, быть ее частью, стать настоящим, мать твою, гангстером, — гоготнул Кеннет, вразвалочку двигаясь по не самому благополучному району города. Он не суетился, не озирался, здесь он был своим, Кеннет пер вперед, словно ладья на шахматном поле.

Спустя десять минут Кеннет резко остановился, с хитрым прищуром посмотрел на Рона и вдруг толкнул его в неприметную дверь. Новоиспеченный аврор буквально ввалился в помещение, упал, но тут же вскочил на ноги, гневно раздувая ноздри. Кеннет все так же непринужденно зашел следом, козырнул бармену, обнял рассвирепевшего Рона и повел его вглубь заведения.

Немного успокоившись и привыкнув к полутьме, Рон обнаружил много свободных круглых столиков, рядом с которыми стояли полукруглые диваны. В центре зала темнело большое квадратное углубление, по периметру которого с небольшим провисом были натянуты канаты. Про такие места рассказывали на курсах. Подпольные бои без правил.

Кеннет с прыжка плюхнулся на мягкий диван и похлопал рядом с собой. Достав прозрачный пакет, внутри которого лежал обычный с виду песок, Кеннет с интересом посмотрел на Рона.

— Знаешь, что это, парень? Да ничерта ты не знаешь! А если знаешь… то у нас наверняка будут проблемы. Так ты знаешь? Че ты мотаешь башкой, ты мне прямо скажи, что не знаешь! Или знаешь? Ну, раз не знаешь, то скоро узнаешь. Ты пробовал когда-нибудь? — показав глазами на пакетик, спросил Кеннет.

— Если бы я пробовал, то стал бы говорить, что не знаю?

— Слышь, Уизел, ты решил, что раз отучился в Хоге восемь лет вместо семи, так профессором стал? Не умничай мне тут. Пробовал или нет?

— Нет, и честно говоря, желанием не горю.

— Неужели? Так ты, значит, еще целочка, невинная девочка, нетронутый лепесток! — с умилением просюсюкал Кросс. — Ну мы это исправим.

— Спасибо за предложение, но нет. Я стал аврором не для этого, — похолодевшим тоном отказался Рон. Он очень старался не потерять самообладание, но происходящее никак не укладывалось в голове.

— Не для э-э-этого… А для чего ты стал аврором, парень? — прищурившись, спросил Кеннет.

— Как и все остальные: бороться против Темных сил, защищать и строить достойное общество.

— Достойное кого, Уизел? Тебя? Или меня? Или может быть твоего дружка Малфоя? О да, паршивец ты малолетний, я все о тебе знаю. Ты думал, что не знаю, а я знаю! Я даже знаю, что ты знал, что я не знаю, но я знаю то, что ты думал, что я не знаю! И даже не думай, что не знаю, потому что я знаю! Понял?! — вдруг вышел из себя Кеннет, полыхая желтыми глазами.

— Не совсем.

— А еще умника из себя корчил! Уизел, я тебя понижу до… Висли, если не прекратишь тупить, — Кеннет наклонился к нему и вкрадчиво прошептал, округлив глаза. — Хочешь быть Висли, Уизел?

— Нет, сэр.

— А это значит что-о-о-о?

Рон с трудом сдерживался, чтобы не послать все к химерам и не свалить из этого спектакля. Кеннет некоторое время буравил его взглядом, а затем поучительно произнес:

— Это значит, Уизел, что кончай тупить. Ты решил, что авроры — это рыцари без страха и упрека? — слово «рыцари» Кросс почему-то прокартавил. — Темные силы только и ждут, парень, чтобы вцепиться клыками в сладкую сочную плоть нашего общества. А мы шкура, которая обламывает эти клыки. И какую бы ты шкуру предпочел, Уизел? Нежную, красивую и чистую, как кожа у семикурсницы, или закаленную, непробиваемую и твердую, как мой член? М-м-м, Уизел? Что выберешь — семикурсницу или мой член?

— Пожалуй, семикурсницу, сэр.

— А может семикурсника? — поиграл бровями Кеннет.

— Нет, сэр.

— Хорошо, думаю ты понял. Ты ведь понял? Понял же? Ну и чудесно. Короче, парень, ты должен понимать, с чем имеешь дело. И можешь быть уверен, наркота — это самое безобидное из всего, с чем мы обычно сталкиваемся. Вроде кексика, сечешь? Любишь кексики? Вижу по твоей харе, что любишь. Все любят кексики. Особенно с изюмом. Знаешь, у меня была подружка, такая же, как и вся Британия — холодная, бесчувственная и легко доступная через тоннель. Ушла от меня к другому. Но кексики она пекла превосходные. До сих пор бывает к ней захаживаю. За кексиком, да…

Кеннет о чем-то задумался с дурацкой улыбкой. Видимо, вспоминал свои походы за кексами. Рон же начинал переживать о своем будущем под началом Кеннета. Кросс вдруг дернулся и продолжил, как ни в чем ни бывало:

— Наркота, короче, это так… мелочи. Побочная деятельность. Бывает зацепка выйдет, чего б не накрыть, верно? Вот это вот называется «песок пустыни», — Кеннет потряс мешочком. — Это настоящее африканское дерьмо, разбавленное самыми запредельными примесями. От такого ассорти ингридиентов улетаешь даже не на Марс, а вообще в другую галактику. Это то, что продают сейчас на улицах и именно этот порошок очень популярен как у маглов, так и у магов.

— Не пойму, зачем магам магловские наркотики...

— Ну представь, что заклинание удовольствия — это неопытная малолетняя шлюха, которая отсасывает тебе и, как скребок, постоянно задевает зубами. А вот эффект от этого порошка… это просто мама мия… будто тебя по высшему разряду ублажает целый прайд опытных кисочек. Маглы достигли таких высот в науке удовольствия, что магам уже никогда их не догнать, — ухмыльнулся Кеннет.

— Что еще за заклинание удовольствия?

Кросс посмотрел на своего подчиненного, как на идиота.

— Подрочи ка мне, — сказал вдруг аврор.

Рон недоуменно вскинул брови.

— Я говорю — «подрочи ка мне». Заклятие удовольствия. Не знал? Да чем вы вообще в школе занимались? Короче, наводишь волшебную палочку на свой член и говоришь — «Подрочи ка мне». И все. Достижение результата в разы быстрее онанизма, — спокойным тоном объяснил Кросс. — Ну давай, пробуй. Что ты ломаешься, как семикурсница на выпускном? Если стесняешься, сходи в туалет, сделай дело там.

Рон недоверчиво смотрел на своего начальника. Он никак не мог понять, говорит ли Кросс серьезно, либо шутит. Он даже подумал применить легиллименцию, но быстро отбросил эту мысль. Неизвестно, как отреагирует ненормальный аврор, если почувствует проникновение в голову.

— Опробую как-нибудь в другой раз, — сухо сказал Рон.

— Нет уж парень, ты должен понимать, о чем я говорю. Иди в туалет и быстренько лови кайф, только не слишком увлекайся, — ухмыльнулся Кросс.

Рон решил, что легче сделать так, как сказал Кеннет. Причем здесь же, а то ненормальный аврор не отстанет потом с вопросами о его ощущениях и потребует доказательств. Чувствуя себя полнейшим ослом, он направил палочку себе между ног и произнес:

— Подрочи ка мне.

Ничего не произошло. Кросс затрясся от беззвучного смеха.

Лицо Рона покрылось красными пятнами. Его одолевал стыд, что он повелся на такой дешевый развод, и злость, от которой хотелось немедленно разбить лицо Кросса в кровавую кашу. С таким приступом ярости окклюменция справлялась плохо. От нервов пот крупными каплями стекал со лба и падал на кожаную обивку дивана. Рон знал, что в такие моменты он выглядит просто омерзительно, но если эмоции Рон еще мог взять под контроль, пусть и с трудом, то против своей физиологии он не знал приемов.

— Расслабься, Уизел, не ты первый, не ты последний. Каждый новичок ведется на этот старый подъеб, так что хватит трястись. Итак, парень, ты будешь нюхать этот чертов порошок? — все еще улыбаясь спросил легендарный аврор.

— Нет, — Рон постарался вложить всю твердость своего характера в это слово. — Это противозаконно.

— Это заведение тоже противозаконно, молокосос, но оно все еще стоит. И мы в нем сидим. Что, кстати, тоже противозаконно. А еще ты использовал Непростительные во время войны, и это тоже было незаконно. Закаляй свою шкуру, Уизел, — Кросс протянул ему пакетик. — Ты должен понимать, чем живет улица.

— Я сказал вам, что не буду употреблять наркотики при исполнении.

— Тогда пошел вон, целка малолетняя! — взорвался Кросс, брызгая на Рона слюной. — Нашелся мне, святоша! Да я таких чистоплюев лепреконам на проеб отдаю! Маменькины сынки, только недавно прекратили ее выделения из сиськи тянуть, а уже мнят, что знают, как устроен мир! Хреновы чистюли, замараться боятся! Нехер тебе делать в моей группе, рыжий выродок! — Кеннет ударом ноги скинул Рона с дивана на пол. Взбешенный парень тут же вскочил на ноги и направил палочку в лицо своего начальника.

Старый аврор вновь расхохотался.

— И что ты собираешься делать, сын собаки? — поглумился Кросс. Рон тяжело дышал и еле сдерживался, чтобы не проклясть своего начальника. Тот сидел и внимательно смотрел на своего вспыльчивого подопечного.

— Мне такие неженки в группе не нужны. Как ты собрался бороться с преступностью, щенок ты полоумный, если даже не знаешь, что это такое? Пойми, придурок, здесь тебя вмиг раскусят и прирежут. Это как рассказывать о своем вечере со шлюхой группе сутенеров, хотя сам ты никогда в борделе не был. Так что, либо нюхай, либо проваливай, — устало махнув рукой, Кросс откинулся на спинку дивана.

Рон постепенно приходил в себя. С одной стороны, принять наркотики означает размазать свои принципы и идеалы об пол. С другой стороны, Кеннет Кросс — матерый волк, и уж он то знает, как устроена жизнь. Выключив мысли, Рон быстрым движением схватил пакетик, высыпал часть содержимого на стол и втянул в себя. Сначала ничего не происходило. А минут через пять началось.

Наркотик вмазывал медленно, постепенно. Сначала краски стали невероятно насыщенными и яркими, но Рон сохранял ясность ума. Кеннет Кросс сидел рядом и улыбался, наблюдая за метаморфозами лица молодого аврора.

Потом по голове будто чем-то стукнули, и Рон перестал ощущать себя в своем теле. Улыбка растянула его губы, и как парень не пытался сделать серьезное выражение лица, у него не получалось. В итоге он расслабился и решил плыть по течению. Чувство эйфории и безмерного счастья накрыли его мягкими теплыми волнами, мир перед глазами задернула дрожащая пелена, и Рон перестал быть человеком. Его словно разделили на несколько тысяч частиц, каждая из которых купалась в море радости и веселья. Привычный мир кончился и открыл закрытую доселе дверь к миру ощущений и удовольствий. Тепло разливалось по телу приятными волнами, блаженство мощным вихрем подхватило сознание Рона и закружило в диком и веселом танце.

Сколько прошло времени, Рон не знал. Но, когда порошок начал отпускать, Рон обнаружил, что к их с Кеннетом компании присоединились еще двое рослых мужчин. Первый чернокожий и лысый, второй с густой русой шевелюрой. Оба по комплекции напоминали начальника — такие же сильные, мощные и с развитой мускулатурой.

— Смотрите, наша целочка лишилась девственности, — заметив прояснившийся взгляд Рона, улыбнулся Кросс. — Добро пожаловать обратно в реальный мир.

Мозг постепенно начинал переваривать поступавшую через глаза информацию. Мысли возвращались, но Рон еще с трудом анализировал происходящее и сидел с непонимающим выражением лица, блуждая пустым взглядом по заведению. Ему хотелось еще. Хотелось продолжения путешествия в мир грез, эйфории и блаженства. Он потянул было руку к пакету, но Кеннет, нахмурившись, направил на него палочку и применил «Эннервейт».

— Уизел, ты маг. Скоординируй ум и не поддавайся. Тебя отпустит через несколько минут, но если сейчас примешь еще, то подсядешь.

Рон некоторое время сидел, собираясь с мыслями, но в итоге тряхнул головой и уже более осмысленным взглядом посмотрел на гостей.

— Ну вот, уже лучше, — брови Кеннета вернулись в обычное слегка приподнятое выражение, и он с одобрением похлопал Рона по плечу.

— Привет, Рон, — протянул руку мужчина с гривой русых волос. — Я Джон.

Следом представился темнокожий аврор:

— Луи, — акцент выдавал в нем француза. Джон подтвердил догадку, объяснив, что Луи перевелся к ним полгода назад из французского Аврората.

— Ладно, познакомились — пососетесь потом. Уизел, слушай внимательно вводную. Как я уже говорил, наркота нас не очень интересует и, по-хорошему, оставить бы это хитвизардам, но птички расщебетались, что на сегодня именно сюда придет недельная выручка от реализации песка. По моим подсчетам это порядка десяти тысяч галеонов. Неплохо эти обезьяны недоношенные зарабатывают, а? По позициям — действуем стандартно. Рон, на тебе тыл. Луи — ты первый, я за тобой, Джон кроет сбоку. Парни, смертельные заклятья только на крайний случай, по возможности всех в паралич. Уизел, следи за входом, если будет прорыв обвали проём. Как начнем — весь без исключения персонал нейтрализуй. Не убивай, а нейтрализуй, понял? И кухню не забудь! Джон, на тебе посетители. Всех в сон, и не забудь, что на тебе же правый фланг. Уизел, через пять минут, как мы войдем вон в ту дверь, бросай маяк и оба «стазиса», что у тебя на поясе. Знаешь, как пользоваться? Хорошо. После этого иди к нам, помогай либо Луи, либо Джону, понял? Повторяю — что бы ты не увидел, даже если меня вот-вот заавадят, меня не спасай. Твоя задача — поддержка этих двоих. И не дрейфь. Хоть ты и молокосос, но войну прошел, так что сработаемся.

Рон сосредоточенно кивнул, стараясь не выдать волнения. Это только с виду кажется, что его оставили отсиживаться в безопасности. А вот если попрут сзади, то придется в одиночку драться сразу с несколькими волшебниками. Он подобрался, успокаивая разум, однако оказалось, что Кеннет не планировал начинать прямо сейчас. Напротив, авроры сняли куртки, подозвали официанток, заказали еды, алкоголя, напитков. С виду четверо обычных мужиков решили разогреться перед шоу.

Так они просидели около пары часов, непринужденно болтая. Хотя общались в основном Кеннет, Луи и Джон, а Рон старался унять периодически накатывавший на него мандраж. Постепенно в заведение начали подтягиваться и другие посетители, но всего пара человек, так как время едва перевалило за полдень.

В какой-то момент открылась неприметная дверь для персонала в углу помещения, и в зал шагнул низенький толстяк с жирной шеей. Держа руки в карманах, он внимательно осмотрелся, задержал взгляд на столике авроров и пальцем поманил пробегавшую мимо официантку. Он что-то коротко спросил, выслушал объяснения и кивком отпустил девушку, а сам застегнул жилет, одетый поверх несвежей рубашки со слежавшимся воротником, и направился к их столику.

— Здравствуйте, джентльмены. Все хорошо у вас?

— Да по красоте все, — расслабленно кивнул Джон, благожелательно рассматривая толстяка.

— А что? — спросил Кеннет, разливая по бокалам виски.

— Ничего такого, просто я здесь управляющий, вот, решил проверить, нравится ли гостям обслуживание. Сами понимаете, сейчас несколько рановато для подобного банкета. Посетители у нас чаще ближе к вечеру, а по утрам официантки обычно нерасторопные, еле шевелятся.

— Не, девчонки у вас классные. Шустрые, ваще. И красивые, только, заразы, несговорчивые, — весело подмигнул управляющему Джон. — Хотели их с нами посидеть позвать, так они ни в какую. О, управляющий, может составишь компанию?

— Благодарю, господа, но я на работе. А что празднуете, если не секрет?

— Да какой уж тут секрет. У нас, наоборот, радость! Всех будем угощать сегодня! Вон, брата нашего французского с континента вывезли, еле ушли от протекторов!

Толстяк протянул Луи руку для рукопожатия и энергично потряс, рассыпаясь в поздравлениях, но Рон заметил, как цепкий взгляд управляющего внимательно изучает одежду и лицо Луи.

— Уж простите, сначала решил, что вы не из наших. Одежда, понимаете…

— Да все нормуль, братан, присаживайся, выпей с нами за свободу, — благодушно предложил Кеннет. — Все мы там будем, но уж лучше никогда, чем поздно.

— Друзья, как бы не хотел поздравить, но вынужден отказаться, уж не сочтите за оскорбление, — покачал головой толстяк. — Вы, кстати, в первый раз у нас?

— Лягушатник да, рыжий тоже, а мы с Джоном нет. Периодически захаживаем, когда время есть.

— На кого ставить сегодня будете? На Сабрину «нунду»?

Джон и Кеннет переглянулись. Кеннет почесал голову, а Джон задумчиво протянул:

— Что-то я не припомню такую… Что за Сабрина?

— И я не помню. Не, брат, мы всегда за наших грузим, сегодня на вампира Клауса. Он в прошлый раз очень неплохо себя показал.

После этих слов толстяк потерял интерес к их столику, приказал бармену выдать бутылку за счет заведения и, попрощавшись, скрылся за той же неприметной дверью, откуда пришел. Когда официантка принесла напиток, Джон увязался за ней что-то выспрашивая, и вернулся через несколько минут.

— Жиртрест узнавал у нее, давно ли мы сидим и сколько выпили.

— Да и так понятно, что прощупывал. Склеил хоть? — лениво повернулся к нему Кеннет.

Продолжения разговора не последовало, так как перед неприметной дверью встали два человека в черных мантиях с глубокими капюшонами.

— Так, видимо проверку прошли, — одними губами прошептал Кеннет. — Не подаем виду, уголек, как будешь готов, начинай.

Луи залпом опрокинул стакан, поднялся и пьяной походкой поплелся через весь зал к неприметной двери. Два охранника заметно напряглись.

— Агспда! Скжит гд зездсь тлутает?

— Иди отсюда, нигер. Туалет в противоположном углу, — один из волшебников развернул Луи на сто восемьдесят и толкнул. Чернокожий аврор не удержался на ногах и упал на пол.

— Ах ыт втарь! Сечс я с тбй пквитюсь!

— Э, ты, кэнтаврья залупэ, щто за бэспредэл? — с каким-то странным арабским акцентом взревел Кеннет и поднялся из-за стола. — Чэстный чэлавек к тебе подащёл, зачем пихаться?!

— Заткнись и сядь, лысый, пока не вылетел отсюда, — процедил один из «капюшонов», указав на Кросса пальцем.

Тем временем Джон, прячась за столиками и диванчиками, обходил охранников сбоку. Рон просчитывал действия, как лучше всего успокоить персонал. Кеннет медленно выходил из-за стола, уверяя охранников, что он не хочет неприятностей, но и за грубость надо ответить, мол, они друзья управляющего. Луи попытался подняться, но из этой затеи ничего не вышло. Он опять упал и теперь лежал, уставившись в потолок.

Один из охранников после слов о знакомстве с управляющим, неспешно приблизился к Луи.

— Мужик, вставай! Туалет в другой стороне!

Кеннет бросил в центр помещения какую-то коробочку. Рон тут же почувствовал, как все здание накрыл мощный антиаппарационый купол. Он перемахнул через спинку дивана, швырнул парализующее заклятье в бармена. Попал. Между Луи и охранником полыхнуло синим светом, и окаменевший наркоторговец с глухим стуком завалился на бок. Кеннет безмолвно взмахнул палочкой, второй охранник осел на пол. Джон применил какое-то странное заклинание, после которого двое других посетителей оказались заключены в мерзкие кожанные коконы. Они шевелились, ходили ходуном, порой кожа натягивалась так сильно, что виднелись отпечатки рук, но вырваться ни одному из гостей не удалось.

Одна из официанток успела метнуть заклинание в Кеннета, которое тот играючи отбил обратно в девушку. Сгусток энергии прожег ей плечо, а Рон добил неожиданного противника ступефаем. Кеннет кивнул ему, и три аврора скрылись за неприметной дверью.

Одна из двух оставшихся официанток спряталась под столом, вторая спокойно стояла около стены, подняв руки и равнодушно наблюдая за боем. Рон оглушил первую, а когда направил палочку на вторую, та вздохнула, попросила дать ей сперва лечь на пол, чтобы не расшибить нос при падении с ног.

Рон, внимательно следя за входом, собрал палочки, быстро отлеветировал всех оглушенных в одно место и бросил сверху аврорский артефакт, который накрыл тела магической сетью.

Коконы Джона он трогать не стал, лишь пустил в каждое по оглушающему.

Снизу послышались звуки рвущихся заклинаний. Времени досконально проверять кухню у Рона не оставалось, поэтому он перепрыгнул барную стойку, стараясь держать в поле зрения вход и дверь с кухни, надеясь, что среди поваров не окажется любопытных волшебников. Впрочем, ему скоро стало не до кулинаров, так как со входа внутрь ворвался первый противник. Ступефай Рона разбился о щит бандита, в ответ прилетел белоснежный луч. Рон едва успел пригнуться, заклинание буквально испарило несколько бутылок за его спиной.

Из палочки Рона с неприятным резонирующим звуком вырвалась молния, разорвавшая барьер противника, следующее за ней оглушающее заклятье вошло в тело, и Рон быстрым движением палочки выбросил мужчину обратно на улицу. Все это длилось несколько секунд, но по ощущениям Рона прошло минут десять.

Подкрепление не заставило себя ждать — четыре мага вбежали через дверь и теперь двигались по короткому низенькому коридорчику внутрь. Рон, не долго думая, забросил около пяти бомбард вглубь коридора. Заклятья взорвались, посыпалась кладка здания и погребла под собой четыре тела. Молодой аврор бросил еще несколько заклинаний, окончательно завалил вход, огляделся и с выдохом оперся о барную стойку. К этому моменту он потратил почти весь магический запас. Рон одно за другим выпил зелья из аврорского набора и почувствовал, как силы возвращаются к нему. Да что там силы, он почувствовал, как его буквально переполняет энергия! Срочно в бой! Срочно помочь товарищам!

Рон разместил «стазис» — еще один аврорский артефакт, который уплотнял пространство в определенной области, и активировал маяк. Еще раз осмотревшись, он заорал от распирающей его жажды действий и бросился на выручку к коллегам.

За неприметной дверью обнаружился склад. Ряды стеллажей, ящиков, коробок, какого-то хлама — все это в полумраке озарялось вспышками заклятий где-то вдалеке, и Рон поспешил туда.

Луи отбивался от двух противников. Оборонялся вполне успешно, но на атаку не хватало времени — бандиты засыпали его заклятьями. Джон сражался с женщиной с медными волосами, между ними повисла «сцепка»* заклинаний. А Кеннет… Кеннет напирал сразу на троих, еще один труп валялся на полу. Рон на мгновение даже засмотрелся, с какой звериной грацией и умопомрачительной скоростью действует легендарный аврор, но на него вдруг с перекошенным лицом выскочил толстяк управляющий и сделал резкий короткий взмах палочкой. Щеку Рона обожгло раскаленным лезвием.

— Silencio! Speculum Dolor! Stypefy!

Силенцио попало в цель, ограничив арсенал жирдяя. От зеркала боли на багровой щеке преступника появился такой же ожог, как и на щеке Рона, но от оглушающего управляющий уклонился. Сиреневый луч разбился о щит Рона, зато следующее заклятье, подобное самому первому, снова обожгло ту же щеку.

Рон заорал от боли. Ярость расползлась в его мозгу, мир подернулся пеленой.

— Crucio! — прорычал Рон, но Непростительное улетело куда-то за плечо пригнувшегося противника. Мерзко ухмыльнувшись, толстяк обрушился на Рона целой серией заклинаний, даром что на него еще действовало безмолвие — управляющий явно превосходно владел невербальной магией.

В какой-то момент Рон не успел обновить щит. Он со стоном увернулся от пронесшегося около его головы черного сгустка, но потом его щеку уже в третий раз обожгло раскаленным металлом. Из глаз посыпались искры и слезы — каждый раз боль от этого химерова заклинания усиливалась. Рону даже показалось, что он вот-вот сойдет с ума от нестерпимой муки. Но внезапно… боль будто отошла на второй план, разум прояснился и заработал в буквально сверхъестественном темпе. Рон с небывалым спокойствием словно в замедленной съемке наблюдал узор, который вычерчивает конец палочки его противника. И тут их взгляды встретились.

Если бы кто-то видел лицо Рона, он бы заметил, как его глаза полыхнули потусторонним, неестественным огнем. Но все были заняты собственными битвами, а вот управляющий вдруг замер, не завершив заклинание, и уже через долю мгновения тело толстяка обмякло и словно куль обвалилось на пол. Рон бесстрастно запустил в него парализующее, обернулся и помчался на выручку коллегам. Но те уже и без него справились с ситуацией. Женщина с медными волосами в неестественной позе лежала около входа. Безумный, полный боли взгляд бессмысленно скользил по потолку. Судя по всему, Джон каким-то образом сломал ей позвоночник. Трое же авроров загнали в угол последнего стоящего на ногах наркоторговца. Через несколько секунд все было кончено.

— Сколько? — согнувшись и приводя в порядок дыхание, спросил Луи. — У меня три.

— Тоже три, — скривился Джон.

— Слабаки, — ухмыльнулся Кеннет и продемонстрировал полный запас зелий. — Все пять! Учиться вам еще и учиться. О, рыжий, у тебя сколько?

— Чего сколько? — не понял Рон.

— Сколько зелий осталось? — пояснил Луи.

— Ни одного. Я все выпил перед тем, как к вам прибежал.

Авроры заржали, но по-дружески, беззлобно.

— Это ничего, я в первый раз тоже сдуру опустошился, — поддержал Джон, похлопав Рона по плечу.

— Бомбарды бросал, парень? Да, мы слышали. Я насчитал штуки четыре, вроде.

— Их было семь.

— Семь?! Ну могешь! Респект, малец! Значит потенциал есть. Но мы тебе потом покажем парочку фокусов, чтобы столько сил не тратить. Бомбарды много запаса забирают.

Они недолго постояли молча, переводя дух, потом Кеннет смотался наверх проверить обстановку, в то время как Джон, Луи и Рон фиксировали плененных бандитов. Женщину осмотрели, оказали первую помощь и усадили к подельникам. Потом приступили к осмотру склада. И постепенно лица старших авроров становились все мрачнее и озабоченнее. Джон вскрыл очередной ящик и присвистнул.

— Слышь, Кеннет, это не очень-то похоже на схрон.

— Флыфь, Фефет, эфо не офень то пофофе на фрон, — передразнил его Кросс. — И без тебя вижу. Эй, рыжий! Так, скажи мне, ты же состоишь в братстве рыжих?

— Кеннет, нет такого братства, — прокомментировал Луи.

— Ага, у вас, угольков, значит есть…

— И у нас нет, — невозмутимо ответил темнокожий аврор, рассматривая коробку. Внутри что-то гремело.

— Ну да, то то вы все друг к другу обращаетесь «брат», «браток», «брательник». Завали короче, ты же черный, что ты можешь знать о рыжих?! — рявкнул Кеннет и доверительно приобнял Рона. — Так вот, Уизел, ты же рыжий. И та баба рыжая. Так может ты с ней побазаришь, ну, по рыжему, а?

Тут раздался спокойный, усталый женский голос.

— Старший аврор Кросс, даже несмотря на мое глубочайшее уважение к младшему аврору Уизли и его заслугам, я не могу вам объяснить характер найденных вами вещей.

Авроры обернулись и с удивлением посмотрели на поднявшуюся женщину. Она поправила темно-багровую мантию с тремя белыми нашивками на рукаве и продолжила:

— Как я уже вам сказала до всего этого… бардака, в наших общих интересах забыть об инциденте.

— Так, я не понял…

— Ну это-то понятно, тем не менее…

— Почему эта дура разговаривает? Джон, ты почему ее не заткнул?

— Старший аврор Арчер всё сделал правильно, — обворожительно улыбнулась женщина, продолжая приводить себя в порядок. — Проблема в том, что на меня не дей…

— Silencio!

Медноволосая закатила глаза и скрестила руки на груди.

— Луи! Нашел что-нибудь?! — проорал Кеннет, убирая палочку. С другого конца склада донесся встревоженный голос. Кеннет махнул рукой и авроры вместе с женщиной направились к нему.

— Кеннет, тут блин не десять тысяч, тут почти полтинник навскидку, — оповестил их Луи, рассматривая ящик, набитый галеонами.

— Каждому по пять сотен и уходите. С группой, что вы вызвали, я сама разберусь, — сказала женщина. Кеннет обернулся и неверящим взглядом уставился на нее.

— Поцелуй мой член дементор, ты кто такая? Так… Секунду, погоди… Тьфу, блин, зацепилась… Ага, короче, Silencio Maxima! Парни, ну ка, давайте тоже шарахните ее, чтобы рот не открывала, когда не просят. Чего смотрите, давайте, давайте! Авроры, это приказ! — взревел Кросс, взбешенный промедлением его подчиненных. Пришлось исполнять. Еще три луча вошли в тело женщины, отчего она даже пошатнулась.

— Так, что мы имеем. Целый склад артефактов, приборов, ингридиентов и огромная куча денег. Но нет наркоты. Мысли?

— Альтра? — предположил Джон, чем вызвал снисходительную улыбку у медноволосой.

— Нет, иди поешь орехов. Уизел?

— Склад какой-то крупной банды? Ну или типо общака.

Улыбка женщины стала еще шире.

— Смотри как зубы сушит. Не, не попал. Уголек?

Луи задумчиво посмотрел на временно немую свидетельницу их размышлений и показал пальцем на рукав ее мантии.

— Сначала я подумал, что она мантию в цвет волос подбирала. Потом заметил нашивки. Добавьте то, что она нас не боится, разговаривает уверенно и знает имена. Сама предложила решить вопрос с оперативной группой. Предполагаю, что все это как-то связано с Пентархией или около того…

— Мда, видимо то, что я слышала о французах…

— Да епт твою! Как ты это делаешь?! — взбесился Кеннет, вновь доставая палочку, но женщина отступила на шаг, выставив вперед ладони.

— Не надо, старший аврор Кросс.

— Ну тогда не открывай рот, когда не спрашивают! — рявкнул Кросс и посмотрел на Луи и Джона. Оба кивнули. Кеннет повернулся к Рону. — Ну что, малец, что, по-твоему, нам надо сделать?

— Как что? Арестовать и передать дело в суд.

— Вот видишь, рыжая, даже рыжий брат говорит, что надо тебя арестовать, — с кислым лицом сказал Кросс. Женщина сделала бровки домиком, свела запястья и вытянула руки вперед. Кеннет усмехнулся и почесал голову. — Эх, ладно! По две тысячи и разойдемся.

— Как я, по-вашему, обосную такую недостачу? Максимум могу поднять до тысячи, — мотнула головой медноволосая.

По лицу Кеннета пробежала тень. С недобрым взглядом, от которого у Рона чуть мурашки не побежали, он подошел к женщине.

— Слышишь, рыжая, а может нам тогда еще на четверых тебя здесь разложить, как думаешь?

— Хорошо, я согласна, — пожала плечами женщина, но Кеннет схватил ее за горло и прорычал.

— Не играй со мной, киса. Мне насрать, чего ты там не можешь обосновать. Либо две тысячи, либо поступим, как предложил Уизли. Вот только знаешь, что я думаю? Что если бы ты действительно была той, за кого пытаешься тут сойти, ты бы сразу мне кое-что сказала. Но слова не прозвучали, верно? А следовательно, лично ты отправишься прямиком в Азкабан, ведь твоим боссам важнее товар, а не люди.

— Я… согласна… на две тысячи, — задыхаясь под стальной хваткой Кросса, прохрипела женщина. Кросс тут же отпустил ее и с довольным лицом повернулся к своим напарникам.

— Ну, говорил же я вам — дипломатия мой конек!

Луи шлепнул себя по лбу, Джон лишь покачал головой и взмахом палочки запустил струю галеонов из ящика в свой кошелек.

— Подождите, но ведь так нельзя! — воскликнул Рон, не веря своим глазам. — Мы обязаны сдать эти деньги… Да и всё остальное тоже!

— Боюсь, младший аврор Уизли, вы еще очень многого не знаете о делах Магической Британии.

— Уголек, залепи ей рот чем-нибудь. Не знаю, придумай! Хоть носком! Задолбала! — проворчал Кеннет и, приобняв Рона, вкрадчиво начал ему объяснять. — Видишь ли, Уизел, мы каждый день на острие, а платят нам не то чтобы… А у Джона, например, еще и семья есть. Жена и двое маленьких детей. И они хотят кушать. И если с Джоном что-то случится, кто будет содержать семью? А так страховочка на черный день.

Рон замотал головой. С одной стороны, две тысячи галеонов — большие деньги, которых у Рона отродясь не было. Конечно, до аристократа далеко, но на две тысячи вся семья Уизли могла прожить месяц. А еще ведь можно войти в долю к Джорджу, в магазин волшебных шуток…

Но хоть Рон с самого рождения сильно переживал из-за бедности и крайне завидовал обеспеченным сокурсникам, принципами своими он поступиться не мог. Он — аврор. И он не возьмет эти деньги.

— Вы как хотите, но я свою долю сдам. Мне не нужны такие галеоны…

— Послушай меня, Уизел, очень внимательно послушай. Это тебе не школа и не война. Это реальная жизнь, парень. Оперативники вроде меня, Джона, Луи, или даже тебя, каждый день рискуют своей жизнью и получают за это копейки. Так что ты возьмешь бабки и пойдешь просадишь их в каком-нибудь баре или клубе вместе со своими друзьями. Или купи своей девушке какое-нибудь красивое украшение, а она тебе отсосет на радостях. Мне насрать, куда ты их денешь. Но запомни одну вещь — мы в одной группе, и за все отвечаем вместе. Не надо ссориться со мной, Уизел.

Рон вырвался из объятий Кеннета и достал палочку.

— Я. Не. Возьму. Деньги. И расскажу, что здесь произошло.

Кросс, заметив палочку в руке Рона лишь усмехнулся. Но когда заговорил, в его голосе слышались нотки уважения. Или Рону показалось?

— Браво, Уизел. Правда. Ты прям конкретно вырос в моих глазах. Очень смело. Палочку можешь убрать. Выход ты знаешь где. Мое слово против твоего, до встречи в суде, как говорится.

— Вы, видно, забыли, кто я? — процедил Рон. Кросс, разумеется, не посмеет причинить ему вред, поэтому оставалось лишь дождаться аврорской группы, которой, кстати, уже давно пора объявиться.

— Нет, не забыли. Но мне кажется, есть две версии того, кто ты. Первая такова: Рональд Уизли — кумир молодежи, объект вожделения представительниц прекрасного пола, герой войны, лучший друг Гарри Поттера, юный аврор, служащий вместе с легендами Аврората Магической Британии. А еще у тебя появляются две тысячи галеонов. Вторая версия: Рональд Уизли, молодой аврор, который обнюхался в первый же день своей службы порошка, и, находясь под приходом устроил дебош в местном популярном заведении. Пресса сразу раскрутит эту историю и вместо двух тысяч галеонов тебя ждет Азкабан. Ну ладно, от Азкабана тебя отмажут, однако, твоя карьера в Аврорате закончится. Итак, выбор за тобой. Что выбираешь, Уизел? — ухмыльнулся Кеннет.

Рон побледнел.

Сука Кросс.

“Ты должен понимать, чем живет улица”!

— Ты пойми, Рональд, что это всё, — Джон покрутил пальцем в воздухе. — Немного не то, что ты там себе надумал. Вернее, такого ты бы точно не придумал.

— Когда ты получишь доступ к некоторым секретам, я расскажу, что произошло в первый день твоей службы, — пообещал Кеннет.

— Конкретно в этом случае, младший аврор Уизли, вам лучше внять совету вашего командира. У государства много секретов…

— Да что-ж такое-то! Луи! Ты почему ее не заткнул?

— Так я заткнул, а она достает!

— Так свяжи ей руки, придурок!

— Не думаю, что в этом есть необходимость, старший аврор Кросс. Нам вообще-то пора прощаться.

— И то верно! Решай быстрее, тугодум!

Конечно, на суде Рон может потребовать омут Памяти. Но тесты быстро выявят его уровень в ментальной магии. Веритасерум? Опять же — окклюменция. Да и все равно, если дойдет до суда, пятно на репутации, как его, так и отца, лишит работы обоих. Даже Гарри не поможет.

Бросив на Кеннета злобный взгляд, Рон кивнул.

— Я согласен.

Все трое авроров просияли одобрительными улыбками.

— Я знал, что ты сделаешь правильный выбор, — похлопал Рона по спине Кросс. — Добро пожаловать в лучшую следственно-оперативную группу Аврората Магической Британии. И да, нам пора убираться отсюда. Джон, ты собрал деньги? Ну всё, рыжая, счастливо оставаться!

Едва лучшая группа покинула склад, медноволосая тяжело вздохнула и вернулась к оглушенным телам своих подчиненных. Оглядев их, она задержалась на толстяке. Ее глаза полыхнули холодным, потусторонним сиянием, после чего она задумчиво оглянулась на то место, где до этого стоял Рон.

<->

* Вообще я закладываю, что большинство боевых заклинаний представляют собой сгустки энергии, которые при столкновении могут как рикошетить, так и взрываться, так и поглощать друг друга. Однако, есть и лучи. Так вот конкретно в данном случае имеется ввиду эффект, когда сталкиваются два луча и между ними возникает энергетическая сфера. Визуально подобный эффект можно представить по тем же фильмам, где неоднократно в дуэли волшебников заклинания "сцепляются" (например, последняя дуэль Гарри и Волдеморта).

21 ноября 1999 года.

Однообразные дни тянулись друг за другом. Эл постепенно втягивался в ритм тюремной жизни и привыкал к своим обязанностям в качестве тюремного аврора. Жизнь впервые за долгое время потекла спокойно и монотонно.

Кристиан оказался прав — желающих поквитаться оказалось не так много, а с красной повязкой на руке злобные взгляды если и остались, то Эл их не замечал. Пожиратели на связь не выходили.

С Анной, главой тюремных авроров, у Эла неожиданно установились теплые отношения. Они иногда проводили вместе вечера, делясь воспоминаниями, рассуждая и обсуждая различные темы. Возможно, Анна таким образом проверяла его, а возможно сближающим фактором стала служба. Еще дважды Эл попытался проявить настойчивость после отказа в конце первой встречи, но Анна со смехом отвергла его ухаживания.

Впрочем он не расстраивался. Эл никогда не мог похвастаться навыками обольщения представительниц прекрасного пола. Он не утруждал себя и предпочитал долгим ухаживаниям банально завернуть в бордель по пути домой из бара.

После войны Лиммертайл пустился во все тяжкие, чем не очень гордился. Однако, именно регулярные попойки в барах и беспорядочные половые связи помогли парню не свихнуться от послевоенного синдрома. Пока гремели битвы, Элессар жил одним днем.

Без оглядки, без сожалений, без сомнений.

Но, когда Поттер одолел Темного Лорда, и жизнь начала входить в нормальное русло, для Лиммертайла все изменилось. Привыкший к войне Элессар днем работал на Аврорат, вылавливая и уничтожая недобитков армии Волдеморта, а по вечерам погружался в алкогольно-наркотическое забвение. Друзей, к которым можно прийти поплакаться у него не оказалось. Те немногие близкие, кому он мог доверять, либо погибли, либо с наступлением мирного времени старались держаться подальше от темного мага.

Итогом смены сторон в течение войны стало одиночество. Став чужим для Пожирателей и так и не став своим для сторонников Поттера, Лиммертайлу пришлось топить душевные страдания в алкоголе и наркотиках, согреваясь теплом тел куртизанок.

А потом явился великий и сострадающий Поттер, предложив работу с Орденом Феникса. Лиммертайл целиком погрузился в борьбу против коррумпированного министерства и таинственной организации, в узких кругах известной, как Альтра. Он вовсю старался переключиться с попоек на постоянную работу, и со временем он все же взял себя в руки.

Проработав около полугода бок о бок с членами Ордена, его наконец-то признали своим. У Эла даже появилось несколько друзей, к которым он частенько заглядывал, спасаясь от приступов одиночества. Особенно теплые отношения его связывали с Уизли. Со всеми, кроме Рона и Молли. Рон, не будучи членом Ордена, скорее всего просто ревновал своего лучшего друга. Ведь Эл и Гарри вместе работали в Аврорате, после работы где-то пропадали (даже о том, что Орден продолжил работу, Рон не знал), потом приходили на ужин в Нору, опять же вместе.

А Молли...

Элессар в какой-то степени понимал, что с матерью всея Уизли он сам виноват. Эл всё же был достаточно близок с Беллатрисой, ведь она некоторое время обучала его по приказу Волдеморта, а потому, видимо, где-то на подсознательном уровне Лиммертайл специально провоцировал миссис Уизли. Надо отдать ей должное, она долго терпела его выходки, но вот однажды за ужином... Элессар тогда в очередной раз заглянул в кабак по пути в Нору, потом добрал градус за столом, и не нашел ничего лучше, как начать подкатывать к Джинни. Нет, девушка она красивая, видная, спору нет, но именно после этого случая Эл надолго ушел в завязку. Он, разумеется, не приставал, за руки не хватал, но отвешивал похабные комплименты. На глазах у всех. Как стерпел Гарри — загадка. А вот Молли не стерпела и выставила его за порог. Впрочем — поделом.

Ну а дальше... Аврорат, Орден, работа, работа и еще раз работа. Арест. Азкабан.

В обычное пасмурное утро, такое же, как и утро предыдущего дня и еще двух дней до этого, да и вообще над тюрьмой редко сияло солнце, молодой тюремный аврор проснулся, провел необходимые утренние процедуры и направился в главный корпус. Добравшись до пункта назначения, он отыскал взглядом своих напарников и направился к ним.

— Доброе утро, коллега, — поздоровался с Элессаром Аарон Смит. Тот самый грозный “генерал”, что провожал его на встречу с Анной, на деле оказался добродушным и веселым мужиком. Он протянул Элу стаканчик с темной жижей, которая на воле называлась кофе. Единственным, что давало понять, что темное месиво в стакане это все-таки кофе — легкий аромат, который быстро залез в ноздри Элу и немного взбодрил его.

— Ты так заботишься обо мне, с чего бы? Раз девки не дают, решил за мной приударить? — подколол напарника Эл.

— Ну если ты готов отдаться за чашку кофе, то, пожалуй, пасс, — с улыбкой парировал Смит.

— Собрались, девочки, потом посплетничаете. Заступаем на дежурство, — прервал перепалку стоящий рядом высокий волшебник. Дин Харрис — третий из их группы. Серые, блеклые глаза, слегка опущенные уголки губ, черные волосы и широкий могучий нос. Эл про себя называл нос Харриса "воздушным нОсосом".

В любой ситуации Дин оставался невозмутим, выдержан и серьезен. Он возглавлял их группу, поэтому Аарон и Элессар, услышав приказ, чокнулись стаканчиками, залпом допили кофе и приготовились к службе.

Три аврора отправились дежурить и сохранять порядок на вверенной им территории главного корпуса. За этим занятием весь день и пролетел, к счастью, без происшествий. Только под вечер произошел маленький инцидент. Эл и его напарники стояли и наблюдали за заключенными, когда их внимание привлекли крики и улюлюканья толпы в центре зала. Переглянувшись, трое авроров направились к эпицентру волнений.

Около сорока человек плотным кольцом окружили двух дерущихся мужчин и с жадными горящими глазами наслаждались кровавым зрелищем. Прорвавшись сквозь отчаянно сопротивлявшихся и желающих посмотреть продолжение драки людей, Эл подбежал к одному из возмутителей спокойствия, заломил ему кисть и повалил на землю. Аарон проделал ровно ту же операцию со вторым бойцом. Дин в это время обращался к возмущенной, но редеющей толпе:

— Расходимся, нечего тут! Четверг уже завтра, можно и потерпеть!

— Кайфоломы! — понеслось в ответ. — Авроры недоделанные...

Один из участников потасовки, плотно прижатый к земле Элом, жалобно заскулил, прося пощадить его. Эл отпустил руку, и его подопечный сразу же растворился в толпе. Второй участник побоища, пойманный Смитом, лежал и смирно ждал, когда его отпустят.

— Неплохо сработано, Элессар, — улыбнулся Аарон и уселся на своего задержанного, отчего тот слегка выпучил глаза. — Сразу видно волка. Слушай, у тебя же есть татуировка? Может покажешь?

— Отвали, — огрызнулся Эл, вставая с колен и отряхивая штаны, после чего повернулся к Харрису. — Дин, а что ты сказал про четверг?

— Про четверг я сказал, что завтра будет четверг.

— Надо же! — развел руками Элессар. — А я думал, что завтра будет четверг! Ну, а если серьезно, что такого в этом четверге?

Аарон покачал головой.

— Ты вот вроде парниша наблюдательный, а главных вещей так и не узнал. Скажи-ка мне, почему в тюрьме, где заключенные предоставлены сами себе, практически отсутствуют убийства и так мало драк?

— Я тебе что-ли Шерлок Холмс, загадки разгадывать? — пробормотал Эл. — Не знаю, может в баланду чего подсыпают. А может всех загипнотизировал супер гипнотизер и все только и мечтают, что хороводы водить и клумбочки поливать. Без понятия, короче.

— Столько гениальных идей и ни одной верной. А если подумать? — усмехнулся Дин.

— Мужики, а просто сказать что к чему никак? Обязательно под блядского сфинкса косить? — возмутился Элессар и, заметив, что человек под Смитом покраснел, а глаза и вовсе грозят выпасть из глазниц, обеспокоенно добавил. — Аарон, у твоего клиента сейчас глаза в ноздрях застрянут, отпусти уже беднягу.

"Генерал" выругался и встал с драчуна. Тот поблагодарил Эла за заботу и поспешил покинуть аврорскую троицу.

— Так что? Есть мысли? — вернулся к теме Дин.

— Нет мыслей, я ракушка. Не знаю, говорю же. И в дедукции не силен. Наверное, благодаря аврорам. И Дарми же предупредил, что если будут трупы, то он вернет всех обратно в камеры.

— Верно, но это еще не все. Когда Дарми утвердил Анну, как главу авроров Азкабана, он приказал ей разобраться с количеством "холодных". Анна собрала лидеров самых мощных группировок и ввела дуэльный день. Раньше драки постоянно вспыхивали в разных концах тюрьмы, из-за чего медики зачастую не успевали оказать помощь. Сам понимаешь, народ в тюрьме лихой, не привыкли полумерами обходиться. А сейчас главы группировок обязаны следить за своими подчиненными и отчитываться за нарушения. Но, понятное дело, без конфликтов никуда, поэтому каждый четверг в главном зале все желающие могут выяснить свои отношения, под контролем группы целителей. Новые порядки так понравились Дарми, что он на радостях чуть не расцеловал нашу "крестную мать".

— О, ты тоже так ее называешь! — весело воскликнул Элессар. — Я ж говорю есть сходство, да? Особенно когда сидит за столом вразвалочку!

— Не отвлекайся, — осадил его Дин. — Но ты прав, она у нас баба с яйцами. Так вот. С дуэльным днем статистика тюрьмы резко пошла в гору. Про затраты на медикаменты я вообще молчу, Дарми ненавидит, когда тюрьма забирает что-то из его кармана.

— А как происходит вызов? — напрягся Эл, подозревая, что отсутствие интереса к его персоне со стороны потенциальных мстителей явно неспроста.

Смит и Харрис переглянулись.

— Думаешь твои недруги ждут четверга, чтобы поквитаться? Справедливо. Но это вряд ли. Видишь ли... — произнес Дин.

— Позволь мне, — перебил его Аарон. — Элессар, Дин рассказал тебе лишь историю, не упомянув о правилах. Теперь смотри сюда. Сам понимаешь, группировки появились не просто так. Это прежде всего защита и порядок. Несмотря на запрет, драки все еще периодически вспыхивают, особенно между “свободными”. Их кстати в тюрьме большинство — около шестидесяти процентов.

— Погоди, я думал все состоят в кланах, кроме опущенных, — удивился Эл.

— Да щас, — ухмыльнулся Аарон. — Ну сам посуди, станут кланы тратить ресурсы на всех подряд. Это же не просто шайки сбившихся в кучу арестантов...

— Азкабантов, — на автомате поправил его Эл.

— Чего? — не понял тот.

— Ну, я так называю заключенных, — пожал плечами Эл. — Долго подбирал слово, теперь вот въелось.

— А женщин как называешь?

— Азкабантессы, — поднял вверх палец Эл.

Дин и Аарон улыбнулись, и "генерал" продолжил ликбез.

— Ну, пусть будут азкабанты и азкабантессы. Так вот, у всех кланов свои требования, поэтому попадают в группировки лишь немногие. К примеру — в авроры может попасть только тот, кто в прошлом работал в аврорате и осужден не по статьям из “грязного списка”. Ну и также есть требования касательно физической формы и прочее. Как понимаешь, подходят далеко не все. Отсюда и цифра — тридцать процентов. Возвращаясь к нашему разговору — группировка дает азкабанту ряд преимуществ. Во-первых, проживание на территории клана. Спокойный сон дорогого стоит. Во-вторых, никто из свободных не сунется к члену клана, так как последствия не заставят себя ждать.

— Последствия? Драки же пресекаются, а убийства тем более.

— Авроры не могут уследить за всем происходящим в тюрьме, нас всего сотня, а Азкабан огромен, — покачал головой Дин. — Аарон сказал, что количество трупов снизилось в несколько раз, но оно не стало нулевым. В основном холодными и синими досрочно покидают Азкабан как раз те из свободных, кто осмелился замахнуться на члена группировки. Такого смельчака быстро затаскивают на нижние уровни, ну а там уже...

— И Дарми это устраивает?

— Трупы были и во времена дементоров. А сейчас их все равно меньше, так что — да, коротышка доволен, — ухмыльнулся Аарон.

— В-третьих, группировка дает всякие ништяки, зависит от покровителей. Самый яркий пример — Пожиратели, у них и комнаты меблированные, и питаются отдельно, и мантии свои.

— Ну и, наконец, четверг так же решает и политические вопросы, — подхватил Аарон. — Если у двух группировок есть спор, неразрешимый дипломатичным путем, то они могут сойтись в массовом поединке. Проигравшая сторона, соответственно уступает требованиям победителя. Гарантом выступают авроры, иногда и Пожиратели. Но такое происходит крайне редко. В основном все конфликты между членами кланов решаются через руководство. Двое, конечно, могут сойтись один на один, ну, по личным претензиям например, но только если это не задевает интересы клана. Чаще всего на вызов отвечает вся группировка. В отношении авроров вообще отдельные правила. Все за одного — мы всегда выступаем единым фронтом, если вдруг кого-то вызывают, это железно. Так же нельзя вызвать аврора при исполнении. А еще, по правилам, вызвать аврора на дуэль можно только через письменный запрос, который рассматривается на совете кланлидов. И никогда еще совет не выносил положительного решения. Даже если каким-то невероятным образом заявка будет одобрена, то, как я уже сказал, на твою защиту встанет весь орден. А нам мало кто может бросить вызов, наверно, только Пожиратели, и то не факт. Но в войну Авроров и Пожирателей будут втянуты все, поэтому главы кланов сделают все возможное, чтобы предотвратить такой исход событий. Никому не нужно повторение минувших дней. Сейчас все живут спокойно, и лишь изредка вспыхивают стычки между мелкими группировками. Так что не переживай.

— А что было раньше?

— Здесь творился настоящий ад в первый месяц после освобождения всех заключенных из клеток, мертвые тела валялись даже в столовой. Министерским было либо не до этого, либо только в радость наблюдать, как мы тут грыземся, поэтому инстанции не вмешивались. Дарми в тот момент налаживал свои денежные схемы, да даже сейчас, если его не трогают сверху, то ему глубоко насрать на нас всех, хоть весь Азкабан опустеет. Ну а смотрителям всегда было плевать. Они контролируют торговлю, а от войны их бизнес только выигрывал.

— Ебаная фея. То есть, если, например Пожиратели, захотят моей кровушки, то они пошлют письмо Крестной с прошением удовлетворить их жажду мести? Так что ли?

Дин и Аарон расхохотались.

— Ну ты почти угадал! Только не письмо, а заявление, и не Крестной, а в совет кланлидов. Соберутся все большие ребята, наша Аннушка, Натаниэль, посидят за чашечкой чая с пирожными, после чего станцуют вальс и отправятся править тюрьмой дальше. Не думаю, что мисс Гейн разрешит кому-либо обидеть своего мальчика, — Аарон заговорщицки подмигнул Элу.

— Постой, ты сказал Натаниэль? — ледяным тоном уточнил Элессар, невольно сжав кулаки. — Натаниэль Руссо?

Аарон вместо ответа скривился и приложил руку ко лбу, будто у него разболелась голова. Дин сжал зубы до желваков на скулах, пошатнулся и сделал шаг назад.

— Эй, парень, не дави, — охрипшим голосом произнес Аарон.

— Элессар! — рявкнул Дин.

Эл, ждавший ответа и будто не заметивший странного поведения напарников, тряхнул головой и уставился на них непонимающим взглядом.

— Ауру свою контролируй, блин, — недовольно проворчал Аарон, потирая виски. — Давненько меня так не нахлобучивали. В последний раз, помню, еще при исполнении, накрыли пару пакистанцев, промышлявших контрабандой. Так один из них аурой, как дубиной по голове съездил.

— Да уж, нехило ты зарядил, — согласился Дин, вытирая испарину со лба.

Элессар, ранее не практиковавший этот аспект магии, быстро сложил произошедшее, добавил пунктик для последующего анализа, извинился и задумчиво уставился в одну точку.

— Ты что, знаком с Руссо? — спросил Аарон. Дин недвусмысленно постучал двумя пальцами по предплечью. "Генерал" хлопнул себя по лбу. — А, ну да, о чем это я.

— Знаком. И ближе чем хотелось бы, — все же ответил Эл. — Та еще сука. Я думал, он подох, ан нет, живучая крыса.

— Чем это он тебе так насолил? — поинтересовался Дин.

Эл вздохнул.

* * *

Молодой человек, одетый в черную мантию, вышел на улицу и вдохнул сырой от недавнего дождя воздух.

Промозглая погода красила городской облик в мрачные, тусклые цвета. Небо изрыгнуло тонны воды из хмурых черных туч и не спешило проясняться, но местами уже пробивались сквозь плотный занавес редкие солнечные лучи. Красивое зрелище. Грозное и завораживающее.

Элессар прикурил и двинулся вниз по ступенькам. Вслед за командиром последовали и четверо мужчин из его группы.

У подножия лестницы их ожидала боевая пятерка Натаниэля.

Стук подошв по лестнице громко разлетался вокруг. Даже слишком громко.

Эл замер и осмотрелся.

Банк Гринготс находился на одной из самых больших площадей магической части Лондона. Какова вероятность, что не самым поздним вечером около единственного волшебного банка Британии не окажется прохожих?

Слишком тихо. Элессар достал палочку и поспешил ко второй группе.

— Все в порядке? — обеспокоенно спросил Натаниэль. Он тоже достал палочку, во вторую руку взял портключ.

Где-то на границе периферического зрения Лиммертайл заметил красный всполох заклятья.

Натаниэль и его бойцы, тоже увидев начало атаки, тут же растворились в воздухе, а через несколько мгновений над площадью раскинулся антиаппарационный купол.

Увернувшись, словно змей, от луча заклинания, Эл быстро оценил обстановку. Аппарация недоступна. Оставаться на лестнице все равно что нарисовать мишени на лбу. Пока добегут обратно до банка их перебьют, да и гоблины вряд-ли станут помогать.

Площадь заполнялась юстициариями, на бегу посылавшими в слуг Волдеморта заклятья.

Воцарился хаос, слышались крики, приказы, топот нескольких десятков ног.

Отряд перемахнул через перила лестницы и, откидываясь ответными заклятиями, они рванули прочь с площади, надеясь скрыться в узких улочках Лондона. Их попытались связать боем трое неожиданно выскочивших навстречу хитвизардов, но боевая группа буквально смела их шквальным огнем.

Когда до переулка оставалось с десяток метров, белый луч ударил в грудь одного из бойцов и прожег в нем дыру. Эл сначала даже не понял, почему ему видно черную землю сквозь тело.

Развернувшись, Лиммертайл бросил Сектумсемпру в неосторожно высунувшегося молодого аврора лет восемнадцати. Заклятье попало точно в цель и разорвало юноше горло. Кровь под мощным напором забрызгала во все стороны из порванной артерии, а умирающий парень, безрезультатно и отчаянно пытаясь остановить алый фонтан ладонями, упал лицом вниз. Четверо бесстрашно мчавшихся по следам Пожирателей авроров поспешили укрыться за стенами. Отряд Лиммертайла засыпал их бомбардами и вновь продолжил пробиваться из оцепления.

Когда четверо оставшихся Пожирателей уже почти добежали до границы купола, в бой вмешался Орден Феникса.

Эл видел, как черная энергетическая волна буквально размазала одного волшебника по стене. А затем Ремус Люпин, появившийся прямо перед пытающимися скрыться Пожирателями, испепелил поскользнувшегося на мокрой земле волшебника, не успевшего поставить щит.

Элессар взвыл мантикорой. За несколько минут он потерял трех своих людей.

Быстрым взмахом палочки Лиммертайл вспорол Люпину живот. С ужасом на лице, который бывает у тех, кто понимает, что его жизнь вот-вот оборвется, оборотень поднял полный немой мольбы взгляд на своего палача. Пытаясь удержать руками вываливающиеся внутренности, член Ордена Феникса выронил волшебную палочку и остался совершенно беззащитным. Элессар, несмотря на рвущуюся наружу ярость, не собирался убивать оборотня, а потому небрежным взмахом палочки парализовал и отбросил его в сторону.

Четвертый боец куда-то делся. Наверняка забился где-то в цокольных этажах в надежде отсидеться. Эл не стал тратить время на поиски и собирался уже бежать дальше, когда понял, что Люпин наверняка истечет кровью, пока его найдут. Выругавшись, Эл окутался серией маскировочных чар и навел палочку на оборотня, когда перед ним появилась Нимфадора Тонкс.

— Не тронь его, ублюдок! — прошипела разъяренная ведьма. — Flippendo!

Эл не успел среагировать. Даже простейшие щитовые требуют на доли секунд больше, нежели простой взмах отталкивающего заклятья.

Мощный удар, сломав несколько ребер, отбросил Лиммертайла метров на пять и сильно приложил головой об стену. Плечо резанула каменная крошка, взорвавшаяся от попадания еще одного заклятья Тонкс. Ведьма уже готовилась добить Элессара, но ей помешал неведомо откуда выскочивший последний выживший его боец, вступившись за командира. Подаренного времени Элессару хватило, чтобы немного прийти в себя. Стиснув палочку, он уже готовился вмешаться в поединок, когда с другой стороны улицы с противным писком в ногу сражающегося Пожирателя прилетел маленький желтый шарик. Через мгновение тело бойца выгнулось в судороге и, словно полено, завалилось на бок.

Сжав зубы от боли, Эл вскочил, своим коронным спаренным Ступефай-Круцио-Ступефай вывел из строя Тонкс и что было сил рванул к ближайшему переулку, стараясь уйти от погони. Хоть он и выбрался за пределы купола, аппарировать было нельзя — авроры могли отследить остаточный след.

Выбравшись в маггловский район, Эл забежал в ближайший бар. Запершись в туалете, он отдышался, сосредоточился и аппарировал.

Перед дверью домика где-то в горах Шотландии, служившим опорным пунктом в этой операции, ярость, сдерживаемая во время боя адреналином, бомбардой взорвалась в его голове.

Эл ураганом ворвался внутрь, где его тут же спеленали Пожиратели. Он попытался вырваться, но, получив удар по сломанным ребрам, согнулся и закашлялся, сплевывая кровавую слюну.

Из дальнего, скрытого в темноте угла к ним кто-то подошел. Впрочем Эл, увидев женские сапожки, быстро догадался кто.

— Что-то ты излишне взволнован, ученик, — внимательно осмотрев тяжело дышащего Лиммертайла, прокомментировала ведьма. Достав из внутреннего кармана его мантии сверток, она повертела предмет в руках, затем вновь обратила внимание на Элессара. — Это оно?

Эл кивнул. Беллатриса хмыкнула, отдала сверток приблизившемуся помощнику и отдала ряд распоряжений. Эла отпустили и чуть ли не нежно усадили в кресло. Белла опустилась рядом.

— Ты ранен?

— Ребра сломаны, — прохрипел Эл.

— Это ерунда. Где группа?

Элессар мотнул головой. Беллатриса недовольно скривила губы, но ничего не ответила.

— Ты понимаешь свою ошибку?

— МОЮ ОШИБКУ?! — не выдержал Эл, ударив по подлокотникам. — ЭТА ТРУСЛИВАЯ ПСИНА ОБОССАЛАСЬ ПРИ ВИДЕ АВРОРОВ!

— Silencio, — Белла поморщилась и наклонила голову. — Следи за выражениями, ученик. Ты грязнокровка, выродок, а говоришь о чистокровном дворянине. Пусть и Низшего круга.

Она немного помолчала, с ухмылкой наблюдая, как яростно таращится на нее Лиммертайл. Животное, что с него взять. И она, Беллатриса Лестрейндж, должна учить этого червя!

— Урок не усвоен, я так понимаю? Crucio!

Вытерпев стандартные семь секунд, Лиммертайл посмотрел на нее более осмысленным взглядом. Да, все еще злобным, но уже по отношению к ней. А с этим можно работать.

— Докладывай, что произошло, — потребовала Белла. Выслушав рассказ, она оскалилась и прокомментировала. — Ставить под угрозу выполнение приказа Повелителя недопустимо. Вот если бы он предварительно забрал сверток, тогда другой разговор. Но тут налицо трусость. В принципе, чего еще ждать от Низшего круга, верно? Об убийстве забудь, но дуэль тебе организую. Он, конечно, чистокровный, но у тебя есть метка. И если проиграешь, умоляй Руссо, чтобы он убил тебя прям на поле. Понимаешь, почему?

Эл кивнул.

Все произошло, как и предрекала Беллатриса. Воландеморт разрешил дуэль, но запретил Лиммертайлу убивать Натаниэля. В обратную сторону, кстати, запрета не было.

Элессар не проиграл. Да и сама дуэль длилась от силы с десяток секунд. Гораздо дольше он оставлял трусливому ублюдку напоминание о погибших бойцах.

— Все четверо, — прошептал тогда Элессар в ухо оглушенному Пожирателю.

И медленно изрезал ему лицо, глубоко, до самого черепа, пропахав четыре диагональные “траншеи” через все лицо. А потом направил палочку в изуродованное лицо и произнес заклятье темного исцеления.

В итоге на лице Натаниэля появились четыре огромные борозды, которые уже никогда не удастся вылечить или скрыть.

* * *

Эла передернуло. Впоследствии лицо Натаниэля стало действительно уродливым. Никто из Пожирателей, кстати, Эла не осудил. Среди людей, постоянно сталкивающихся со смертью, трусость не оправдывают.

Когда Эл поменял сторону, он пришел к своему бывшему “коллеге” домой, и, оставив несколько глубоких ран, оставил того истекать кровью.

Он был уверен, что эта тварь подохла. Оказалось, что нет. Выкарабкался.

— Да уж, — покачал головой Аарон. — А мы все гадали, чего он такого поймал, что в такую страхолюдину превратился.

— Ты учился у Беллатрисы? — спросил Дин. — С одной стороны завидую, с другой не очень.

— Воландеморт пошутил, — усмехнулся Эл. — Смеялся он тогда долго и заливисто, конечно. У русских есть техника спаренных заклятий. Это не цепочка, как учат спортсменов или авроров, а методика, при которой два заклятья сливаются в одно с объединенными свойствами. Сложная фигня советских времен, я только под конец программы понял, как это работает, да и то не полностью.

— То есть, типо...

— Типо я могу одним заклятьем тебя парализовать и закруциатить, при этом составляющая пройдет сквозь любой щит, как Непростительное, — пояснил Эл.

— Поцелуй мой член дементор! Гонишь? — не поверил Аарон.

— Не гонит, — покачал головой Дин. — У нас тоже была пара таких умельцев. Наотрез отказывались обучать. А "молчаливые" так и вовсе только их и использовали. До развала, по крайней мере.

— У вас? Ты "Ястреб" что-ли? — прищурился Элессар.

— В далеком прошлом. Не будем об этом. Лучше рассказывай, что там с Беллой.

Эл едва не присвистнул. Это что ж такого Харрис натворил, что "Ястреба" запрятали в Азкабан?!

Его изумление видимо слишком отчетливо проявилось на лице, потому что Дин, кисло усмехнувшись, добавил:

— Вкратце — неверная оценка ситуации. Прикопать, разумеется, могли, поэтому и спрятали куда подальше. Все звено.

Звено — три боевые пятерки. Пятнадцать боевых магов, элита из элит ОМП и Аврората. Ни один политик в здравом уме в жизни бы не замахнулся на неприкасаемых спецназовцев. Пожалуй, только одна сила в былые времена обладала подобным могуществом... Но ее уже больше двух лет как нет!

— Это ж сколько вы уже сидите?

— Ты правильно понял, — подтвердил догадку Харрис. — Переоценили свою исключительность, пренебрегли домашней работой. В общем "Авада" нашла "Поттера". Шестеро домой не вернулись. Потом все без лишнего шума — через пару дней встретились уже здесь в одной камере. «Цеховую» солидарность все же соблюли, всех отпустили через пару месяцев, я тоже готовился, когда началась неразбериха. Вот и застрял. Теперь, когда я, надеюсь, удовлетворил твое любопытство, рассказывай про Беллатрису.

Элессар помолчал недолго. В принципе, его положение почти сродни Харрису — оба напоролись, когда освободят — неизвестно. Неплохой фундамент для сближения. Добавив пункт для анализа, Эл продолжил свое повествование.

— Так вот, спаренные заклятья. Та еще метода, надо сказать. Уж не знаю, где Белла про нее узнала, но своего рода пунктик заработала. Ну и пошла к Воландеморту просить, чтобы я дал ей урок. Он в ответ лишь усмехнулся и напомнил, что ведьме Высочайшего круга нечему учиться у маглорожденной обезьяны. А у Пожирателей как? Игры в аристократов хороши, пока не мешают целям. Метка ставила знак равенства. Почти равенства. Чистокровным он меня, понятное дело, сделать не мог, но это и не к чему же, верно? В общем позвал меня, поставил метку, а потом отдал в распоряжение Беллы. И напоследок добавил, что учиться она сможет только когда сама как следует меня обучит. Экзамен будет принимать Темный Лорд лично. Белла поистерила немного, а потом взялась за меня со всей отдачей.

— И ты ее обучил? — спросил Дин.

— Неа. Бежал через полгода.

— Ненадолго тебя хватило, — ухмыльнулся Аарон. — А нас научишь?

— Извиняйте, мужики, но не выйдет. Там не только теория нужна, но и в практике куча нюансов…

— Ладно, не оправдывайся, мы не наседаем, — рассмеялся «генерал», махнув рукой.

Они покурили, а затем Аарон радостно объявил, что их смена подошла к концу, и у них есть два часа заслуженного отдыха перед ночной сменой. После этого он куда-то умчался, а Дин отправился к начальству с отчетом.

Эл тем временем, решил сходить в столовую и немного подкрепиться.

* * *

Дафна протирала пыль в камере. Закончив, некоторое время бездумно смотрела в стену. Встряхнув белокурой головой, вышла из оцепенения, застелила кровать, недолго, но придирчиво разглядывала следы от пальцев на прутьях решетки. Вздохнув, протерла заодно и стальные стержни. Окинув оценивающим взглядом свою камеру-комнату, решила переставить большое зеркало из одного угла в другой. Неотъемлемый для любой девушки предмет интерьера оказался на редкость тяжелым, словно назло не желая сдвигаться с места, но Дафна с завидным упорством довела задуманное до конца.

Если бы постороннего человека внезапно перенесли в камеру старшей из сестер Гринграсс, он бы даже не догадался, что находится в тюрьме. Добротная деревянная мебель, ноги утопают в мягком теплом ковре, приятное глазу освещение, уют и кристальная чистота, характерные лишь для тех пространств, где властвует заботливая, но твердая женская рука — многие бы наверняка даже не захотели возвращаться в свои жилища на воле.

Женщины коллектива Пожирателей раз в несколько месяцев проводили конкурс на лучшую комнату в башне. Участвовать разрешалось всем, кто входил в группировку, даже мужчинам, хотя те проявляли неподдельное безразличие к такого рода мероприятиям, что, впрочем, ожидаемо. Зато индифферентность к наведению уюта в своих камерах среди мужчин компенсировалась массой желающих занять судейское кресло — всем хотелось заглянуть в скрытые в обычные дни от мужских глаз будуары.

Дафна участвовала в конкурсе всего раз и сразу заняла первое место. А разве могло быть иначе, когда в соревновании участвует леди Высочайшего круга? Конечно девушкам ее уровня не подобает опускаться до всяких там конкурсов, но уж очень хотелось.

Однако, во время соревнования она не раз слышала перешептывания за спиной, а кто-то с обостренным чувством справедливости даже насыпал ей битого стекла на ковер, но Дафна не стала требовать разбирательства.

Вообще социально-активные члены группировки Пожирателей оказались весьма гораздыми на выдумки, организовывая массу клубов по интересам и всяческих конкурсов.

Дафна несколько раз посещала литературный кружок, но в ее присутствии остальные участники собрания чувствовали себя неловко и тщательно подбирали выражения. Не то чтобы Дафну сильно волновало их неудобство, но обсуждать литературные произведения с ними становилось решительно невозможно, одно лишь несвязное бормотание и ни одного голоса разума. Хоть раз бы кто осмелился оспорить ее мнение!

Фыркнув, довольная победой над зеркалом Дафна задернула плотные шторы, отгораживаясь от посторонних любопытных глаз, и начала раздеваться. Покрутилась недолго перед зеркалом, хмурым внимательным взглядом рассматривая себя. Несмотря на заключение и дрянное питание (неужели нельзя заказывать продукты получше?!), стройное тело девушки лучилось здоровьем и красотой, столь присущим молодости. Белоснежная чистая кожа — гордость Дафны, длинные стройные ноги, плавные изгибы бедер, упругие ягодицы, стоящая красивая грудь и ошеломляюще-прекрасное лицо с большими голубыми, словно кристально-чистые горные озера, глазами. И столь дивный шедевр красоты должен прозябать в Азкабане?

Дафна рассержено поморщилась и открыла шкаф, выбирая одежду для вечернего посещения Главного корпуса. Выбор, конечно, удручал. Где же ее личная гардеробная, как дома…

До ареста Азкабан являлся ей лишь в кошмарах. А уж от темных тварей, мучавших заключенных, и вовсе кровь стыла в жилах. На поверку же Пожиратели смерти, чистокровные дворяне и другие сочувствующие после падения Темного Лорда объединились, связанные общей участью. Взрослые заботились о детях погибших, защищали, помогали материально. Малфои — единственная семья Высочайшего круга, сумевшая не только избежать тюрьмы, но и сохранить хоть какие-то крохи власти, неформально возглавили чистокровное общество. Они закупали мебель для башни Пожирателей, поставляли продукты, одежду, зелья и другие мелочи, управляли делами на воле.

В Азкабане Дафну встретили пять взрослых мужчин и проводили в башню. Чего-то подобного она и ожидала, не могли же ее бросить на произвол судьбы. Дафна — дочь лорда Высочайшего круга, как никак, но все же выдохнула с облегчением она только когда вошла в подготовленную для нее комнату. По пути она несколько раз замечала, как тюремных шлюх раскладывают у всех на виду. Причем не только женщин.

Для Дафны же познать мужчину до свадьбы означало не то же самое, что для других девчонок. Высочайший круг чистокровного дворянства магической Британии — первая ступень после королевской семьи. А за отсутствием монарха фамилия Гринграсс стала одной из пяти, принявших власть в волшебном чистокровном обществе. Со всеми вытекающими последствиями. Хотя архаичные предубеждения и откровенно абсурдные требования кодекса Чистокровных постепенно уступали натиску времени, девичья невинность все еще оставалась отличительной чертой высшего света, а свадьба детей — залогом честного союза.

Во время учебы добрая половина парней змеиного факультета мечтала уложить Дафну в постель, но к концу седьмого курса никто так и не смог похвастаться сорванным цветком старшей из сестер Гринграсс.

— Мы — знать, выше зова плоти, — наставляла Дафну мама. — Не показывай своих чувств другим, а еще лучше выжги все эмоции до свадьбы. И воскреси их обратно только для своего мужа.

Не то чтобы Дафна строго следовала совету матери. Но закаленная традиционным воспитанием девушка с легкостью давила в себе вожделение, а сердце ее так никому и не удалось задеть. Да и как влюбляться, если все парни вокруг ниже тебя (не ростом, конечно)? Высочайший круг — высочайшие требования.

— Дочь, наш род велик. Нам позволено больше, чем другим, но вместе с тем и меньше. Твой отец — держатель Кодекса, не посмей опозорить его имя. Запомни — страсть и любовь разные вещи. Похоть — это низменное желание, поддаться ему означает уподобиться животным. А любовь — великое чувство, и ты никогда не сможешь с ним справиться. Но прежде всего — долг. Долг перед семьей, долг перед обществом. Не забывай.

Дафна горько усмехнулась, оценив иронию. Ее воспитывали без малого как будущую королеву, а она гниет в тюрьме.

Настало время спускаться. Так и не определившись с образом, девушка одела простое черное платье, длинные белые перчатки, накинула сверху форменную мантию Пожирателей и отправилась в Главный корпус. Сегодня актерская труппа ставила пьесу о полюбивших друг друга мага и ведьму из двух враждующих кланов, и Дафна спешила к началу.

В Главном корпусе в Дафну чуть не влетел пробегавший мимо Элессар Лиммертайл. Дафна недовольно качнула головой и собиралась подойти к ожидавшим ее неподалеку друзьям, когда парень вновь возник перед ней.

— Дафна, привет! Как насчет ты, я, завтрашний вечер, ужин вдвоем? Посидим, пообщаемся.

Дафна смерила его самым презрительным взглядом из своего арсенала и направилась к друзьям. Но назойливый наглец опять перегородил ей путь.

— Что, я даже ответа не достоин?

Дафна недовольно изогнула бровь. Она заметила, как подобрались Нотт и Забини, а в другой стороне компания из пяти Пожирателей отложили в сторону карты. Она подала знак, что разберется самостоятельно.

— Мистер Лиммертайл, ваше поведение оскорбительно. Я не хочу опоздать на театральную постановку, а вам, насколько мне известно, предстоит служить тюремным охранником. И впредь не смейте более меня задерживать, тем более учитывая, что в этот раз у вас нет при себе волшебной палочки.

Элессар, заметив, что к ним прикованы взгляды всех находящихся поблизости заключенных, стушевался.

— Дафна, зачем ты так? Я лишь рад был тебя увидеть, пусть и не в самых приятных обстоятельствах, и подошел поздороваться. Мне кажется уж где-где, а в Азкабане лучше иметь больше друзей, чем врагов.

Дафна вперила в него горящий взгляд и четко выговаривая каждое слово медленно процедила:

— Мистер Лиммертайл, во-первых, для вас я не Дафна, а леди Гринграсс. Во-вторых, я поражаюсь удивительному факту. Вы оказались достаточно умны, чтобы, хоть и скудно, но выучить человеческую речь и даже освоить чары, но правила обращения к члену семьи Высочайшего круга так и не постигли. В-третьих, наши с вами отношения ни сейчас, ни когда-либо в будущем не будут называться дружбой. В-четвертых, несмотря на то, что ранее вам позволялась некая… вольность в поведении, вы скорее выступали в роли забавной зверюшки. Но сегодня ваши выходки вызывают лишь раздражение и усталость, а от таких питомцев нередко избавляются. И, наконец, в-пятых, уясните ваше место, мистер Лиммертайл, мы не равны и никогда не будем и ни при каких обстоятельствах я не стану тратить время на ужин с вами.

Дафна обошла опешившего Лиммертайла и с непроницаемым лицом направилась к компании приятелей. Теодор Нотт, худощавый высокий парень с растрепанными темными волосами, сразу же справился о ее состоянии, а Панси Паркинсон, смуглая брюнетка с шикарным бюстом, проявила больше любопытства:

— Что от тебя хотел этот смерд?

— Я не желаю это обсуждать, — поморщилась Дафна.

— Более интересен вопрос почему он подошел именно к тебе? — спросил темноволосый смуглый парень с высокими скулами и раскосыми глазами. — Вы явно знакомы.

— Блейз прав. С каких пор Гринграссы обращают внимание на грязнокровных ублюдков? — присоединился к импровизированному допросу Теодор.

— Я красивая девушка, Тео. Тебя удивляет, что парни зовут меня на свидания? — надменно подняла подбородок Дафна.

— При всем уважении, леди Гринграсс, плебей не звал вас на свидание, — тихо заметил Грегори Гойл.

Дафна гневно сверкнула глазами и словно гадюка прошипела в лицо Грегори:

— С каких пор я должна отчитываться перед вами? Вы забыли свое место, Мистер Гойл? Советую на досуге перечитать Кодекс, освежить память.

— Отстань от него, Дафна, — рассмеялась Панси, разряжая обстановку и беря подругу под локоть. — Нам всем просто интересно, что за дела у тебя с этим грязнокровкой, не веди себя как сука.

— Правда, Дафна, мы не замышляли оскорбления. Нам всем, к сожалению, приходится иногда разговаривать с простолюдинами, — печально вздохнул Блейз, остальные понимающе закивали. — То, как Лиммертайл пристал к тебе — даже за это его стоило бы высечь.

— Простите меня, леди Гринграсс, — извинился Грегори. Он единственный в их компании, кто никогда не обращался к Дафне по имени, хотя она с теплотой относилась к глуповатому, но исключительно воспитанному увальню.

— Все в порядке, Грег, не переживай, — улыбнулась ему Дафна и обвела взглядом друзей. — Что ж, вы явно от меня не отстанете, поэтому объясню. Я действительно знакома с Лиммертайлом. Он некоторое время охранял нас по приказу Темного Лорда и жил в поместье. К сожалению, наш дом недостаточно большой, чтобы не встречаться с этим отребьем.

— Не прибедняйся, у вас же практически дворец! — с едкой усмешкой возразила Панси.

— В английском поместье, Панси, — раздраженно огрызнулась Дафна. — Лиммертайл увидел знакомое лицо и подошел поздороваться. Вот и вся история.

— У него здесь масса знакомых, но подошел он именно к тебе. Это не просто поздороваться, он явно на тебя запал! — весело воскликнула Панси. — Ой, мы опаздываем, пойдемте скорее!

Девушка потащила Дафну вперед подальше от парней и горячо зашептала:

— Ну, что чувствуешь? Наверное, будоражит, что на тебя положила глаз эта свинья?! Ох, он, конечно, не школьные ухажеры — взрослый, сильный, опасный… Настоящий бандит!

— Панси, прекрати, — прыснула Дафна. — Он маглорожденный, и он не запал на меня!

— Ты просто ничего не понимаешь в парнях, — фыркнула Панси. — Нечего было все семь лет вести себя как каменная горгулья. Так что, пойдешь с ним ужинать? Я бы точно сходила, тайно, конечно, но не смогла бы удержаться.

— Тише, дура! Ребята услышат! — Дафна настороженно оглянулась, но парни шли на расстоянии и что-то обсуждали между собой. — Ты с ума сошла! Не пойду конечно, ты же слышала, что я ему ответила!

— Ну и зря. Лиммертайл крутой, пусть и грязнокровка. На разок я бы согласилась, подмигнула подруге Панси.

— Это тебе может и можно. А я…

— Да знаю, знаю — Высочайший круг и так далее. Зануда ты, Гринграсс!

Девушки дождались Нотта, Забини и Гойла и вошли в театр. Нотт сел рядом с Дафной и горячо зашептал:

— Мы с парнями собираемся преподать этому ублюдку урок. Чтобы знал свое место.

— Тео, я хочу посмотреть постановку.

— Нельзя просто так его прощать, Дафна. А что в следующий раз? Начнет за руки тебя хватать?

Дафна закатила глаза.

— Не делай из феи нунду. Мне кажется, ты лишь ищешь повод самоутвердиться. Но Лестрейндж приказал не трогать Лиммертайла.

— Мало ли что сказал Рабастан. И я не ищу повода самоутвердиться, я хочу наказать говнюка. Защитить честь девушки — долг каждого джентльмена.

— Не помню, чтобы просила о подобном.

— С каких пор Высочайший круг должен просить? Я еще и отцу пожалуюсь, что та пятерка, что в карты играла, ничего не сделала.

— Теодор, успокойся и хватит это обсуждать. Не трогайте Лиммертайла, ты, видимо, забыл, что он на войне не прохлаждался. Вы по сравнению с ним нюхлеры новорожденные.

Тео, недовольно засопев, от того, что его сравнили с нюхлером, жарко ответил:

— У него нет палочки, а нас трое. Отловим и …

— И что? — раздраженно перебила его Дафна. — И что вы сделаете? Побьете? Напоминаю, что Лиммертайл разделался с двумя бойцами, трое недавних школьников для него что щекотка. И подумай вот еще о чем — разве подобает джентльмену марать руки о грязнокровное животное? А теперь позволь мне, наконец, насладиться пьесой.

На этом обсуждение закончилось, и Дафна демонстративно переключилась на актеров.

Эл ужинал у себя, не став терпеть насмешливые взгляды свидетелей сцены с Гринграсс. Девушка, будучи заложницей сословного общества, повела себя в лучших традициях чистокровных. К подобному Эл привык еще в бытность Пожирателем. Захочет чистокровный дворянин переброситься парой слов — условности не нужны. Если же по каким-то причинам общество простолюдина неприемлемо — включит режим заносчивого сноба.

А вот что раздражало, так это каждая собака, входившая в столовую, стреляющая презрительно-снисходительным взглядом. Мол, «дурачок, сунулся на виду у всех к Гринграсс. Правильно она сказала — ты зверушка, но уже не забавная».

Впрочем, вернувшись в камеру, Эл выкинул Дафну из головы и занялся текущим анализом.

Нападение организовали однозначно Пожиратели. Но не Родольфус лично, однако, вполне в его стиле — слить информацию о локации Лиммертайла и ждать, когда другие сделают работу. Эл бы и сам так поступил. И закопался бы Лиммертайл по пояс, но спасибо магическому выбросу. И Кристиану направление немного скорректировал, и Пожирателям карты спутал. Если Лестрейндж хотел получить агента влияния у авроров, то теперь придется договариваться. Статус-кво изменился.

Основная задача — выжить. В угоду этой цели должны быть направлены все действия. Изначально сданная сильная рука сыграла — Эл попал к аврорам. Родольфус на следующей встрече наверняка попробует занять роль дилера. Идти на конфликт не целесообразно, значит, стоит как минимум выслушать, чего он потребует. И, возможно, подыграть.

С внутренним устройством Азкабана все более-менее ясно. Существующим группировкам не хватает плотности в полной мере охватить объем тюрьмы. Раздел сфер влияния еще продолжается, стоит предложить Поттеру поучаствовать. Заодно копнуть под Графа, подробности не помешают. А уж в том, что информация найдется, Эл не сомневался. Невозможно построить поместье на территории тюрьмы, имея лишь счет в банке. Нужны связи, ниточки, рычаги, заполучить которые, не оставив следов, невозможно. Это же, кстати, и предупреждение. Граф спрятался от мира не просто так, свои секреты наверняка стережет.

Идеальный сценарий — попасть в «коллекцию» загадочного владельца поместья. Судя по всему, Святые имеют относительную свободу, полную защиту и хорошие условия проживания. Оттуда можно начать процессуальную борьбу и подготовку запасного плана. Следует выжать из Кристи все, что ему известно о Графе и о характере его договоренностей с Дарми.

В ближайшее же время Элу необходимо укрепиться среди авроров. Не влиться в существующую структуру, а занять обособленное положение, сохранив частичную независимость. Тут два пути — остаться мелкой сошкой и не отсвечивать или получить должность вроде советника.

Мелкая сошка в долгосрочной перспективе грозит превратиться в разменную монету. Советник рискует перейти в разряд стратегического стержня. Когда слишком много узелков завязывается на помощнике, начальник не допустит своеволия. Вариант переворота Эл не рассматривал. Замыкать на себя управление и сопутствующую головную боль тем более. Но стать предметом для торга — большая из зол.

Учитывая, что отношение Анны к Элу установилось на отметке «сдержанно теплые», Эл решил непременно использовать первую же возможность подняться в местной табели о рангах. Но рассчитывать на случай — удел дилетантов. Его же задача — создать необходимость.

Следующий вопрос — странные магические выбросы. Темное исцеление и теперь еще и аура. В принципе, воздействие магическим полем — не диковинка в волшебном мире. Каждый сотый маг обладал своей аурой. Но обычно такой дар проявляется в детстве, а Эл уже взрослый мужчина. С одной стороны, может не стоит придавать значения, списав все на хоть и редкий, но не такой уж сверхъестественный выброс? С другой же стороны, это вполне мог быть симптом разгорающегося магического заболевания. Эл решил не паниковать раньше времени и понаблюдать, а уж в случае ухудшения ситуации он обязательно обратится за квалифицированной помощью колдомедиков.

Но гораздо сильнее ауры волновало исцеление, даже немного пугало. Вдобавок инициированное в отключке. То есть тело Лиммертайла само, на автомате, повинуясь каким-то древним рефлексам, применило вампиризм. Ну а как это еще назвать?! Настоящий, истинный вампиризм! Не модифицированный, как у вампиров, которые трансформируют энергию из крови, а прямой!

Эл попробовал провести самодиагностику. Поверхностную, разумеется, без палочки то. Магическое ядро отозвалось без задержек, повинуясь приказу толкнуло в энерговоды магию. Ничего. Легкое истощение, конечно, есть, но глобальных перестроений темное исцеление не вызвало. А значит его энерговоды способны без каких-либо затруднений не только магию выпускать, но и забирать. Что для большинства волшебников не свойственно.

Какие можно из этого сделать выводы и предположения?

Первый, очевидный: порченные исходные данные. Кто-то принял красное за зеленое, растрепал и сформировал общее мнение. Рабочий вариант? Вполне.

Второй: в род отца или матери затесались вампиры. Причем в дремучей древности, когда они питались не кровью. И спустя около тысячу лет ген проявился в Элессаре.

Третий: родители — колоски «посеянного зерна». Выродившаяся ветвь младшего дома старой династии или наследники какого-нибудь бастарда. У кого из старых родов в дарах есть вампиризм? Разобраться!

Четвертый, самый вероятный: будучи жадным до знаний в той степени, чтобы изучение библиотек при любой возможности было в радость, Эл вычитал старое заклинание, коих в избытке пылилось на тех же полках библиотеки Малфоев. Как водится забыл, а подсознание пришло на помощь в критический момент.

Подумав, Эл принял четвертый вариант за рабочий, но при этом все равно пометил себе выяснить, являлся ли вампиризм родовым даром у кого-нибудь из старых семей.

Закончив с ужином, Эл подремал полчасика и начал готовиться к ночному дежурству.

22 ноября 1999 года.

Вонючая потная ладонь крепко зажимала ей рот. Грубые толстые пальцы нестриженными ногтями царапали живот, достигли груди и больно сжали. Тошнотворный запах алкоголя и давно нечищеного рта ударил ей в ноздри.

— Будет больно, заинька. Но ты не кричи, иначе сильно пожалеешь, — шептал ей пьяный и возбужденный мужчина. В подтверждение своих слов он еще раз очень сильно сдавил ее грудь.

Она попыталась сопротивляться, но он несколько раз ударил ее по лицу, и девушка утихла. Пьяный ублюдок все же обладал недюжинной силой. Девушка иступленно мычала, пыталась выплюнуть вставленный в рот кляп, но тщетно.

Она вздрогнула от отвращения, почувствовав, как мерзкий слюнявый язык коснулся ее шеи и начал спускаться ниже, оставляя мокрый след. Закрыв глаза, она молилась, чтобы все это скорее закончилось. Потекли слезы, и насильник, увидев их, жадно облизал ее лицо. Сильным рывком он раздвинул ее ноги и порвал последнее препятствие, мешавшее ему исполнить желаемое. Увидев скрываемое раньше тонкой тканью, похотливый урод застонал от возбуждения, схватил девушку за горло и навис над ней. Вонь его дыхания снова ударила ей в ноздри, она почувствовала, как его напряженный и твердый орган уперся в нее и постепенно начинает погружаться внутрь. Дафна вся сжалась и напряглась. Он ударил ее по лицу и злобно прорычал:

— Расслабься, сука, и не сопротивляйся!

Но Дафна решила, что пусть уж лучше он изобьет её до потери сознания, чем она покорно смирится с происходящим. Видимо, насильник тоже это понял, достал из кармана какую-то тряпку и приложил к ее носу. В ноздри ударил сладковатый запах. Урод, зависший над ней, скривил губы в отвратительной усмешке, полной безумного предвкушения. Мир вокруг дернулся, будто поплыл. Дафна зажмурилась, и вдруг с удивлением осознала, что тяжесть навалившегося на нее веса внезапно исчезла. Ноздри перестали улавливать отвратительный запах, а ощущение лишнего между ног исчезло. Рядом с ней послышался глухой стук. Что-то хрустнуло.

Дафна, тяжело дыша, с трудом открыла глаза. Урод, едва ее не изнасиловавший, валялся на полу и безуспешно пытался закрыться от сыпящихся на него ударов. Зависшая над ним фигура одной рукой держала его за волосы, а другой безостановочно била в лицо. Слышался хруст сломанного носа, треск зубов и какой-то отвратительный хрип. Пьяный насильник пытался что-то сказать, но лишь омерзительно булькал и захлебывался кровавой пеной. На полу, желтыми островками в темно-красном море, виднелись обломки зубов.

Ее спаситель отпустил голову похотливого животного, отчего та безжизненно ударилась о холодную плитку пола. Дафна заметила красную повязку на правой руке. Блеснуло лезвие, и аврор начал делать то, от чего девушка в ужасе закрыла рот руками, стремясь подавить рвотный рефлекс.

Живот скрутило в очередном спазме, и Дафну стошнило на пол. Частично переваренные остатки ужина вырвались наружу, смешавшись с кровью. Получилась не очень-то приятная на вид вонючая кашица.

От этого зрелища ее стошнило еще раз.

Тем временем, закончивший аврор взял два отрезанных плода своих трудов и запихнул насильнику в рот. Этого Дафна уже не выдержала и лишилась чувств.

*Несколькими минутами ранее*

— Там всё равно никого нет! Почему вообще я должен идти? — хныкал Эл, которого старшие товарищи заставляли проверить безлюдную башню.

— Потому, что ты новенький. Давай-давай, шевелись, — подтолкнул его Аарон, и они с Дином присели на парапет рядом со входом, широко ухмыляясь наблюдая, как Эл, причитая, ворча и размахивая руками скрылся в темноте проёма.

Когда же спустя несколько минут их напарник практически кубарем слетел вниз, авроры расхохотались. Эта башня славилась среди патрульных очень узкой лестницей со стертыми ступенями, отчего спуск по ней превращался в настоящее испытание, достойное «Черных Ястребов».

Но когда Дин заметил непривычно серьезное лицо Лиммертайла, а Аарон кивнул на разбитый кулак, авроры поспешили навстречу. Аарон бегло осмотрел напарника на предмет ранений, Дин уже переступил порог входа в башню, когда его окликнул Эл.

— Дин, стой. Там наверху последняя загадка сфинкса.

Но напарники не вняли его предупреждению. Втроем они поднялись на площадку. Дин тут же бросился ко все еще не пришедшей в себя Дафне, Аарон осторожно проверил пульс у валяющегося на полу мужчины. Элессар напряженно произнес:

— Дин, Аарон, послушайте меня. Спускайтесь вниз. Аарон, встань на входе и никого сюда не впускай. Вообще никого, даже если Анна с кавалерией заявится. Дин, отправляйся в башню Пожирателей, срочно вызови сюда Родольфуса Лестрейнджа. Только его одного. На входе обязательно скажи: «Тленное облеклось в нетление». По пути отправь кого-нибудь за целителем, чтобы тот тоже шёл в башню Пожирателей и ожидал там. То, что вы здесь увидели — забудьте. Вас здесь не было. Вы сюда не поднимались.

— Эл, чего ты всполошился? — удивленнно обернулся Аарон.

— Аарон, он прав. Уходим.

«Генерал» все ещё озадаченно посмотрел на напарников, потом решительно подошел к Дафне и, присмотревшись, побледнел.

— Это же…

— Да. И об этом никто не должен знать.

— Но мы обязаны доложить, — качнул головой Дин.

— Хорошо, но сначала вызови сюда Лестрейнджа.

— Эл, так нельзя. Такие решения не принимаются самостоятельно, — мрачно произнес Аарон.

— Мужики, я прошу вас. Валите все на меня, мол, взбеленился, угрожал, набрасывался. Но, Дин, пожалуйста, сделай как я говорю. Раз вы должны доложить — докладывайте, но сначала вызови сюда Лестрейнджа.

Авроры переглянулись. Дин пристально посмотрел в глаза Элессара, постоял недолго, явно сомневаясь, но в итоге сплюнул и недовольно процедил:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Пойдем, Аарон.

Авроры спускались по лестнице, когда за их спинами раздался глухой голос Лиммертайла:

— И ещё. Когда придет Лестрейндж — не поднимайтесь сюда.

— А ты? — замер Дин. Но ответа не последовало.

Эл снял мантию, свернул в два слоя, осторожно уложил на нее Дафну. Положив голову девушки себе на колени, он задумчиво провел рукой по светлым локонам. Хорошо, что она вовремя потеряла сознание. Он и сам пока не знал, что его ждёт, когда Родольфус ступит на площадку.

Запыхавшийся Лестрейндж примчался через пятнадцать минут. Эл усмехнулся. Вот, наверное, зрелище было — бегущий по Азкабану Высочайший лорд, словно первокурсник между занятиями!

Родольфус, тяжело дыша, оглядел место развернувшейся драмы. На его лице не дрогнул ни один мускул, но в уголках губ все же промелькнула хорошо сдерживаемая ярость.

— Говори, — отрывисто приказал он, опустившись рядом с Лиммертайлом и Дафной.

— Конкретно скажет целитель, я даже гадать не буду. Родольфус, парни сюда не поднимались.

Взгляд Лестрейнджа заблестел сталью, превратился в холодное лезвие палача, зависшее в миллиметре от шеи Лиммертайла. Эл твердо выдержал смертельный натиск глаз Пожирателя, внутри содрогнувшись от понимания, что Родольфус в этот самый момент может запросто приговорить его.

— Врёшь, — наконец произнес Пожиратель, но уже мягче и вроде без угрозы. Он взял в руки тонкую ладошку Дафны, печальный взгляд заскользил по бледному лицу несчастной девушки. — Бедная, сколько же ей ещё предстоит вытерпеть… Скажи, Элессар, ты этого добивался?

— Сейчас не время для разговоров по душам, Родольфус.

— Будто они у нас есть… — с какой-то страшной, фатальной горечью прошептал Пожиратель и окинул мрачным взглядом тюремного аврора. — Никто об этом не должен знать. Надеюсь, ты понимаешь.

— Поэтому я и позвал именно тебя одного.

Элессар осторожно передал Дафну на руки Лестрейнджу, который принял ее ласково, словно собственную дочь. Эл молча поднялся и направился к лестнице, но Родольфус окликнул его и кинул забытую мантию. Элессар в последний раз окинул взглядом площадку и вспомнил, о чем хотел попросить:

— Кстати, я буду благодарен, если твои парни приберут здесь.

— Этот ещё живой что-ли?

Словно отвечая на вопрос Лестрейнджа, насильник слабо застонал.

— Заткнись, тварь, — прорычал Родольфус, надавливая ему сапогом на лицо, и кивнул Элу. — Не вопрос, разберемся. И, Эл, спасибо.

— Тут не за что благодарить. Но в ответ прошу — не говори девчонке обо мне. Вообще никому не говори. Скажи, что это ты спас её.

Лестрейндж удивленно изогнул бровь, не понимая, почему Лиммертайл отказывается от Платы Чести, но через несколько секунд кивнул. Вновь пристально посмотрев на Эла, он неожиданно протянул руку. Лиммертайл пожал ладонь Пожирателя и направился вниз, бросив напоследок:

— И еще кое-что, Родольфус… Подумай, как так вышло, что леди Высочайшего круга оказалась без охраны?

— Я разберусь, тибо.

Эл вздрогнул, недовольно засопел, но не стал отвечать и поспешил к напарникам.

— Ты же даже не подумал какого преимущества нас лишаешь, верно? Тебе невдомек, что мы могли уничтожить репутацию Пожирателей, разрушить их организацию и навести порядок в тюрьме, — Анна жгла пылающим взглядом склонившего голову Элессара. Багровые оттенки её карих глаз превратились в бушующий кровавый океан, грозящий поглотить, утопить в себе стоящего перед ней молодого человека.

Эл молчал. После произошедшего ему не хотелось ничего никому объяснять или доказывать. Анна сжала губы, отвернулась и отошла к окну. Её глухой голос прервал повисшую ненадолго тишину.

— Нет, к сожалению, ты не настолько глуп, каким пытаешься казаться, и просчитал все варианты заранее. Мне лишь непонятно, почему Дин и Аарон поддались на твои уговоры, но с ними я разберусь позднее. Знаешь, теперь я окончательно убедилась, что ваша Метка — не просто уродливое клеймо на предплечье. Вы же все прокаженные, точь-в-точь, как ваш сгинувший лорд. Вы ходите с прогнившими сердцами и заражаете всех вокруг этой отравой.

Анна повернулась и, не смотря на Лиммертайла, ледяным высоким голосом произнесла:

— Мистер Лиммертайл, бегите к своим хозяевам и доложите, что вы больше не сможете шпионить для них. Сдайте повязку и покиньте башню. Вы более не аврор.

Дин и Аарон переглянулись, не поверив своим ушам. Но протестовать и защищать Элессара не стали, ведь они и сами не до конца понимали, почему их напарник настоял на том, чтобы сперва оповестить Пожирателей.

Эл пожал плечами, бросил на стол начальницы авроров красную ткань и молча вышел из кабинета.

Едва дверь закрылась, Анна тяжело вздохнула, села обратно в кресло и со злостью смахнула повязку на пол. Потерев виски, она медленно произнесла:

— Аарон, отправляйся к башне, наблюдай, что делают Пожиратели. Харрис, организуй мне встречу с Лестрейнджем, немедленно.

Исключение из авроров Эла не сильно обеспокоило. Мандраж первых дней спал, а в правильности своего поступка он не сомневался.

Сейчас ему больше всего на свете хотелось спать, но еле доковыляв до своей камеры Эл с досадой обнаружил у решетки коренастого мужчину в лиловой мантии, расшитой золотым узором. Черные густые волосы, смуглая кожа и раскосые глаза указывали на юго-восточное происхождение незнакомца.

— Чем обязан? — настороженно спросил Лиммертайл, выдерживая дистанцию от гостя.

Мужчина молча протянул аккуратно сложенную бумагу. Элессар развернул послание и принялся разбирать хитроумные завитушки старомодного подчерка.

“Мистер Лиммертайл, прошу Вас посетить мой особняк сразу же по получению этого письма. Мой человек проводит Вас.

Зная о Вашем характере, я хочу уточнить, что срочность должна быть соблюдена, дело касается вашего здоровья и безопасности.

Надеюсь на скорую встречу.

P.S. Мой человек нем, посему прошу Вас, не донимайте моего человека расспросами, он крайне болезненно переносит свой недуг.”

Сонливость как рукой сняло. Это же письмо от Графа!

Эл повертел бумажку в руках, поднял глаза на терпеливо ожидающего посланника и оскалился.

— Ты чего, правда немой?

Мужчина меланхолично кивнул.

— А чей тогда? — гоготнул Элессар и хлопнул гостя по плечу. — Не серчай, братан! Чего молчишь?!

Даже через врожденный загар своего посланника Графа, Эл увидел, как тот побагровел.

— Слушай, а мне вот всегда было интересно, вы, когда жестами общаетесь, у вас есть какой-нибудь акцент? Ну знаешь, типо индусы по-индусски пальцы сворачивают, англичане по-английски и так далее?

Цвет лица посыльного приобрел настолько кровавый оттенок, что Эл испугался, как бы его голова не взорвалась от натуги.

— Ладно, я смотрю, ты не очень-то разговорчив, — грустным тоном произнес Лиммертайл. — Ну, пойдем что-ли, веди. Дорогу-то у тебя спрашивать, так понимаю, бесполезно.

Немой злобно прищурился, что-то проговорил одними губами и едко сплюнул.

— Погоди, так ты не с рождения немой? — догадался Эл.

Мужчина кивнул.

— А что произошло? Расскажешь? — расхохотался Эл, на всякий случай отходя подальше от внушительных кулаков посланника.

Недовольно закатив глаза, посланник направился вперед, а Эл зашагал следом. Смотрители и авроры, заметив лиловую мантию, не задавали вопросов, несмотря даже на то, что они вышли за пределы внутреннего круга тюрьмы и направились в сторону Административного корпуса. Ночной свежий воздух взбодрил Лиммертайла, и бороться со сном стало намного проще. Не доходя до массивных ворот сотни две метров, немой свернул на вымощенную камнем дорогу.

Путь занял около десяти минут. Когда из глубины парка показались первые очертания здания, Эл присвистнул. Уже издалека особняк поражал богатством фасада и бесподобной архитектурой. А приблизившись Лиммертайл и вовсе остановился в восхищении, хотя особой страсти к архитектуре не питал. Вернее, вообще ничего не питал. Но особняк Графа поражал.

Весь комплекс оказался выполнен из белого мрамора. Вперед был выдвинут портик, а колонны стояли на высоком цоколе. Капители всех колонн венчали сверкающие золотые узоры. Под крышей особняка располагался горельеф с изображениями пирующих божеств. Большие арочные окна украшали опять же золотые декоративные элементы. Золото вообще преобладало в палитре, струясь по всему фасаду легкой вуалью, и в том, что это действительно золото, Эл почему-то не сомневался. Белоснежное поместье можно было сравнить с небесным воздушным замком, только парящих в вышине ангелов не хватало для полноты картины.

Пребывая в легкой прострации, Элессар даже не заметил, как вместе с немым проводником они зашли внутрь. Поднявшись по покрытой ковром лестнице на третий этаж и, пройдя по небольшому коридору, вошли в просторную овальную гостиную, выдержанную в изыскано-элегантных серых тонах. По периметру держали купольный потолок колонны, а в центре комнаты располагалась винтовая лестница, ведущая вверх на небольшую площадку. Немой жестом предложил Элу подняться. Наверху двое играли шахматную партию. Завидев Лиммертайла, пожилой мужчина с шелковистыми белыми волосами, заплетенными в аккуратную косу, кивнул своему противнику в лиловой мантии и тот, слегка поклонившись, покинул площадку, бросив неприязненный взгляд на Элессара.

— Доброй ночи, мистер Лиммертайл, — мягкий, бархатистый голос заполнил пространство зала. — Присаживайтесь, прошу вас.

Эл сел в свободной кресло и с интересом уставился на своего собеседника. Пожилой мужчина, лет семидесяти, однако, с сильными руками и широкими плечами, он производил впечатление эдакого старикана-атлета. Борода, столь же белоснежная, что и волосы, лоснилась ухоженностью. Серые выцветшие глаза, как у слепца, на удивление живо и цепко изучали Лиммертайла. От старика будто разрядами била жизненная энергия, но что-то в ней казалось неправильным. Элессар улавливал эманации незнакомой магии. Магии могущественной, древней, от которой его ядро неприятно резонировало. Он никогда не чувствовал ничего подобного, даже рядом с Темным Лордом, от которого прямо веяло первозданной мощью.

Все это время старик с улыбкой наблюдал за гостем. Заметив, что Элессар несколько не в своей тарелке, он удовлетворенно кивнул и заговорил:

— Не буду больше вас мучать, мистер Лиммертайл. Напряжение магического ядра, которое вы испытываете — это реакция на новый магический фон, источником которого являюсь я. Простите, что сразу не предупредил, мне хотелось проверить, почувствуете вы или нет. Разрешите представиться — Николас Фламель. Надеюсь, мне нет нужды объяснять вам, кто я такой?

— Прошу прощения за дерзость, но Николас Фламель, вроде как, покинул наш бренный мир лет эдак восемь назад вместе со своей женой, — засомневался Эл. Ему как-то слабо верилось в воскрешение бессмертного алхимика. Инсценировать смерть в магическом мире проблемой не было, но все же, зачем это Фламелю?

— Это не совсем так, мистер Лиммертайл. После того, как был уничтожен Философский камень, создать еще один я, ввиду ряда причин, смогу лишь через девяносто лет. И, честно говоря, мне бы хотелось провести их в покое. По этой причине, наша с Пернеллой смерть была освещена средствами массовой информации, но не более того. Не было даже похорон. После этого я перебрался сюда, подальше от внешнего мира. Впрочем, это не совсем та тема, на которую я хотел бы с вами говорить. И я не испытываю необходимости убеждать вас в правдивости моих слов.

Элессар не стал спорить. Ему, по сути, было все равно, кем на самом деле являлся Граф, хоть инопланетянином. Главное — затесаться в его элитную лиловую кампашку.

Да и интуиция подсказывала, что перед ним действительно сидит великий алхимик. Для умеющих читать между строк наверняка всегда было очевидно, что Фламель жив. Вряд ли человек, создавший философский камень, не подстраховался на случай утраты бесценного артефакта.

— В таком случае, для меня великая честь познакомиться с величайшим алхимиком в истории человечества, — слегка обозначив поклон, вежливо произнес Эл.

Фламель улыбнулся и взмахом руки призвал к себе два флакона, наполненных переливающейся всеми цветами радуги жидкостью.

— Давайте выпьем за встречу, мистер Лиммертайл. Это Бодрящее зелье с каплей эликсира Жизни из моих запасов. Разговор будет продолжительным, боюсь, что до самого утра, и нам понадобятся все наши силы, чтобы не уснуть.

Эл с благодарностью принял флакон, чокнулся с Фламелем и сделал глоток.

— Итак, мистер Лиммертайл, мы начнем нашу беседу с погружения в самые глубины истории, вернемся к ее истокам и попробуем понять, как же события древности отразились на настоящем времени. Приготовьтесь, ибо путешествие наше будет столь же долгим, сколь и увлекательным, и, смею надеяться, принесет пользу и вам, и мне!

*От автора:

Я знаю, что не принято давать персонажам длинные монологи, и различные выкладки оформлять повествованием, но конкретно в этой сцене я захотел, чтобы Фламель говорил, и говорил много. Я постарался визуально разграничить большие блоки прямой речи пустыми строками, надеюсь, вам будет удобнее.*

— Скажите мне, знакомы ли вы с определением магии, как таковой? — спросил старый алхимик.

— Конечно. Магия — это энергия, — ответил Элессар, без труда вспомнив основной догмат.

Фламель кивнул.

— Энергия, которая присутствует на всех уровнях вселенной. Магия даёт возможность влиять на мир в обход законов физики, химии и прочих наук. Это магловские науки, скажете вы, но это не делает их несостоятельными. Именно поэтому то, на что способны волшебники, собственно и называется волшебством. На заре нашего мира, когда природа создала живые организмы, магия создала свои. Этими организмами были элементали. Вам что-нибудь известно о них?

— Честно говоря я плохо помню, но вроде это материальные воплощения магии.

— В точку. Причем не просто магии, а чистой магии. Это были разумные сгустки энергии, и они пришли в этот мир задолго до людей. Я поделил всех элементалей на шесть основных, самых распространенных видов. Это элементали Воды, Огня, Земли, Воздуха, Тьмы и Света, то есть стихийные и цветные. Вас наверняка заинтересует, в чем отличие?

Для понимания предлагаю обратиться к дуэльным навыкам. Как вам известно, защитные чары магии Земли практически полностью блокируют атакующие заклинания Огня. Щиты Огня, в свою очередь, успешно поглощают атаки Воздуха. Воздух же нейтрализует Воду, а та Землю. Однако, против магии Тьмы стихийные щиты абсолютно беспомощны, и тут приходит на помощь магия Света, которая успешно отражает Темную магию, да и любую другую. Однако, я не нашел ни одного упоминания о темных щитах или атакующих светлых заклинаний. Теперь спроецируем наши знания на элементалей. Со стихийными все ясно, а вот элементали Тьмы, в моем понимании, символизировали атаку и разрушение, в то время как элементали Света олицетворяли защиту и созидание. Это сугубо моя трактовка, но, давайте предположим, что она верна.

Когда появились первые люди, наделенные способностью воспринимать и управлять магическими полями, элементали нашли их и стали обучать. Именно от них человечество узнало многие секреты и нюансы колдовства. Эти существа обучили первых волшебников всему, что умели сами. Главное же отличие волшебников от элементалей заключалось в том, что люди были способны ко всем видам магии, в то время как сами элементали могли использовать только ту часть этой удивительной энергии, из которой произошли. И хотя чары людей были в разы слабее, чем их наставников, но при разумном использовании каждого вида магии волшебник мог компенсировать разницу в силе чар.

Возвращаясь к элементалям, этим добродушным существам люди нравились. Нравились настолько, что нередко они принимали человеческое обличье, чтобы быть похожими и жить вместе с людьми. И спустя еще некоторое время, появились первые гибриды. Наполовину люди, наполовину элементали. Таких называли Хранителями. Хранители, как и люди, были способны ко всем видам магии, кроме противоположной по сущности. Тот же Хранитель Воды мог управлять энергетическими полями Земли, Воздуха, Тьмы, Света, однако быть абсолютно беспомощным во взаимодействии с Огненной стихией. Но неспособность использовать Огонь для Хранителя Воды возмещалась усилением чар его стихии.

К сожалению, вынужден с горечью констатировать, что наши предки повели себя в свойственной людям манере. Получив от элементалей знания о магии, они пошли войной на своих бывших учителей.

Многим магам, видите ли, не нравилось смешение видов, а некоторые, особенно амбициозные, хотели поработить элементалей, чтобы использовать тех в качестве слуг. Да вот только не тут-то было. Элементали дали магам древности такой от ворот поворот, что те быстро поумерили свой пыл и пришли с повинной. Элементали, по доброте душевной, все простили, и в мире вновь установилась дружба народов и процветание. Но, думаю, мне не нужно рассказывать вам про подлую натуру человеческую?

Прошли века, и люди, поднаторев в вопросах магии, снова накинулись на бедных элементалей, но на этот раз подошли к вопросу с большей продуманностью. Опустим подробности, скажу лишь, что в итоге единственным напоминанием о существовании элементалей остались только Хранители, но вырезать целые рода потомков никто, разумеется, не собирался, поэтому маги переключились на гоблинов. А дальше вы и так должны знать из школьного курса истории.

Фламель прервал монолог и отпил из стакана, смягчая горло.

— Никогда не слышал о войне с элементалями, хотя читал немало, — задумчиво покачал головой Эл и поднял взгляд на алхимика. — Но зачем вы рассказали это мне?

— Сейчас поясню, — подмигнул Фламель. — Видите ли, мистер Лиммертайл, природа и магия это две интерпретации жизни. На заре времен природа создала людей, а магия — элементалей. Волшебники же — это продукт слияния природы и магии. А Хранители, которые являлись наполовину элементалями и наполовину людьми, были самостоятельно возникшим видом в ходе эволюции.

Элементали были созданы магией, то есть энергией, и именно эта энергия поддерживала их и питала. Когда же люди истребили элементалей, энергия не смогла найти выхода и стала аккумулировать в пространстве. И пусть вас не смущает тот факт, что волшебники вовсю ею пользовались и до сих пор пользуются. Затраты на нас незначительны. Периодически, накопленная в пространстве энергия “разряжается”. В такие времена происходят природные и магические катаклизмы, а среди детей рождаются созданные самой природой и магией Хранители. Абы кому, конечно, накопленная энергия не перепадает, только потомок элементалей может стать Хранителем, ввиду мутаций энерговодов астрального тела, но в Британии, к примеру, их, по моим подсчётам, чуть ли не четверть всех волшебников. То есть Хранителем может стать чуть ли не любой, при должном стечении обстоятельств.

И мне, кажется, удалось понять феномен Темного Лорда Волдеморта. Я могу с уверенностью заявить, что Салазар Слизерин являлся Хранителем. Во времена Основателей, накопившаяся в эфире магия Тьмы вырвалась в наше измерение и проявилась в том числе в лице создателя змеиного факультета. И пусть род Слизерина пресекся по мужской линии давным-давно, в мире все же остались его дальние потомки — Гонты. В этом темном роду все отличались выдающимися способностями к темной магии, ибо корни брали начало от самих элементалей. Именно к этому роду Том Реддл и принадлежал. Более того, Томас сам был Хранителем. Теперь вы понимаете, мистер Лиммертайл, почему Темный Лорд считался сильнейшим волшебником, родившимся за несколько столетий?

Загибайте пальцы! Номер один — Том с рождения обладал серьезным запасом магических сил. Номер два — в роду Гонтов насчитывается несколько Хранителей, в том числе и Салазар Слизерин. Номер три — не забывайте о родовой магии Гонтов, которая считается сильнейшей из всех родовых магий аристократов, так как Гонты — древнейший род, сохранившийся до наших дней. И, наконец, четыре — к этому коктейлю добавьте еще и выплеск накопившейся Темной магии, которая сделала Тома Хранителем. Удивительно? Безусловно. Только в жизни могло случиться нечто подобное!

Фламель, если и не восхищался Волан-де-Мортом, то уж явно не питал неприязни, и этот факт не добавлял ему симпатий со стороны Элессара. Молодой человек с неудовольствием отметил восторженность, с которой бессмертный алхимик рассказывал о Темном Лорде.

— Честно говоря, не вижу в этом ничего удивительного. Только лишь скорбное и печальное, — похолодевшим голосом произнес Эл.

— Ба! Да вы, никак, гуманист? — рассмеялся Николас. — Бросьте, мистер Лиммертайл. Нельзя отрицать, что Томас Реддл воистину великий волшебник! За всю известную нам историю никто из людей не постигал таких глубин Темной магии, как он.

— Вы легко судите и даете оценки, хотя сами не воевали.

— На моем веку, или веках, войн было достаточно, уж поверьте, — усмехнулся старик. — Не думайте, что я поддерживаю политику и действия Тома, нет. Однако, и не осуждаю. Видите ли, мистер Лиммертайл, за семь сотен лет я столько раз сталкивался с людскими пороками и изъянами человеческой натуры, что мне ничуть не жаль, когда население планеты немножечко сокращается. Человечество — это болезнетворные бактерии нашего мира, и чем их меньше, тем лучше, хотя и без них нельзя, иначе исчезнет иммунитет.

— Странно это слышать от такой же бактерии.

Фламель расхохотался.

— Это я-то бактерия?! Мистер Лиммертайл, вы забываетесь. Мой возраст составляет семь веков, и уж кто-кто, а я точно не попадаю под это определение, — сквозь смех выдавил алхимик.

— Пожалуй, вы правы. Вы не бактерия, вы — наркоша, который каждый день вливает в себя очередную дозу эликсира, как самый заурядный человек, боясь смерти, — с неожиданным даже для себя самого жаром выпалил Элессар.

Но Фламель даже бровью не повел. Полулежа на диванчике он с наслаждением выпускал колечки дыма и, слегка прищурившись, смотрел на своего собеседника. Немного помолчав, Николас продолжил, как ни в чем не бывало:

— Проживете с мое, и мизантропия станет и вашей чертой. Даже смешно слышать от вас упреки, учитывая, что именно палочка "белого тибо" оборвала не одну жизнь, так ведь? Но вернемся к нашей теме. Вы не дослушали мою историю до конца, мистер Лиммертайл. Позвольте я продолжу, а после этого можете оскорблять меня, сколько вам вздумается.

Эл сжал зубы, но промолчал.

— Итак, мистер Лиммертайл, мы почти добрались до наших дней, однако, я хочу рассказать вам поподробнее про Темного Лорда.

— Зачем? Я и так знаю про него достаточно.

Элессару не очень-то хотелось вспоминать события, связанные с Волдемортом.

— Поверьте, это не так. Во-первых, Волдеморт воскрешенный, которого вы знали, сильно отличался от своего предшественника. Во-вторых, я знаком и с тем, и с другим, и знаете, это два абсолютно разных человека. Но давайте по порядку.

Итак — Томас Марволо Реддл, Гонт по матушке, с детства мечтал о бессмертии и власти. Он не хотел умирать, не хотел покидать этот мир, не хотел, чтобы его труп сожгли или закопали в землю. Он хотел жить и править. И для достижения своей цели он имел все необходимое, кроме последователей. Знаете, мистер Лиммертайл, Реддл же был полукровкой, и поначалу слизеринцы не признали в нем своего вожака. Но когда этот полукровка начал думать, он быстро понял, чем можно привлечь на свою сторону целую армию чистокровных волшебников. Надо было дать им стимул, цель, и Реддл дал.

То, что Том ненавидел маглов — правда. Детский приют оставил на его сердце глубокую гнойную рану, которая так и не затянулась спустя годы, однако, несмотря на репутацию, Том был абсолютно нейтрален к маглорожденным волшебникам. Он вообще уважал все магическое и не желал растраты волшебной крови. Но никаким другим способом он бы не привлек на свою сторону такое количество аристократов, кроме как поднять знамена чистокровности...

На столике появился чайник. Фламель налил горячий напиток в две чашки, затем достал из кармана белоснежной мантии с золотым узором флакончик с ультрамариновой жидкостью и добавил капельку себе в чай, который тут же из темно-коричневого стал переливаться всеми цветами радуги.

— Вам не предлагаю, с непривычки организм может отреагировать не самым приятным образом, — пояснил Фламель свою скупость. Эл лишь пожал плечами и задал отвлеченный вопрос:

— Мне показалось, или у вас какая-то маниакальная любовь к золоту?

Алхимик вновь заливисто рассмеялся. Он вообще слишком часто хохотал, и это начинало раздражать.

— Причина обилия золота в моем окружении довольно проста. Золото — побочный продукт в реакции с применением философского камня. Но продать его я не могу, поэтому и использую в отделке, — Фламель глотнул горячего напитка и блаженно закрыл глаза, откинувшись на спинку дивана. — Итак, вернемся к Томасу Марволо Реддлу. До падения он был выдающейся личностью. Острый, как бритва, ум, великолепное чувство юмора, блестящее образование, обезоруживающая харизма — прямо кандидат в министры Магии.

Касательно его эмоционального диапазона, он вовсе не ограничивался одной лишь ненавистью и яростью, как это любят указывать нынешние историки. Томас умел радоваться, грустить или с ностальгией вспоминать школьные годы. Но кое в чем Дамблдор все же был прав, описывая характер Темного Лорда — это неспособность любить. Томас Реддл познал любовь и после этого сознательно отказался от нее. Девушка, которую он любил, погибла во время бомбардировки, и с тех пор Том решил, что лучше вообще больше никогда не будет испытывать это чувство, чем еще раз перенесет боль потери. А разделив свою душу, он и вовсе лишился способности любить, даже если бы захотел. Но вот похоть и страсть никуда не делись. Для мужчины свойственно желать женщину, и Волдеморт вовсе не был исключением. И мне кажется, не надо объяснять, что с женщинами у Темного Лорда проблем не было.

Вас наверняка смущает, как же Темный Лорд сохранил способность чувствовать, если он разбил свою душу? Дамблдор утверждал, что Том, создав крестражи, превратился в чудовище, но это не так. Он потерял любовь — главную силу человека, благодаря которой свершаются воистину великие поступки. Но Темному Лорду это было ни к чему. Он и без любви свершал их. Душа была разделена на части, однако, эти части никуда не делись. Главное, что они существовали, а душе, знаете ли, плевать на расстояния — это не материальный объект.

Но нужно понимать, что при всех своих козырях, Томас прежде всего стремился к бессмертию, а на этом пути нет места человечности и заурядности. Поэтому он и совершал поступки, от которых у обывателей волосы вставали дыбом.

К тому же не стоит забывать и про политику. Томас желал власти, признания и почитания, но на политическом Олимпе и без него было тесно. Жаркими речами, лозунгами и убеждением Том вербовал молодежь и однокурсников, но истинные силы, те, что действительно правят страной, оставались для него недосягаемы. Я говорю об истинных лордах Кругов, высшей знати. Прагматичные, жесткие и мыслящие совсем иными категориями, нежели их отпрыски, эти люди не пускали Волдеморта даже на порог своих мэноров. Но даже к ним Том со временем подобрал ключик, что говорит о том, что он хоть и оставался достаточно благоразумным, но был способен на действия, заставившие высшую знать воспринять его всерьёз.

— Но ведь была и еще одна сила. Вы наверняка о ней знаете.

— Знаю, — несколько недовольно кивнул Фламель.

— Как думаете, с ними Волдеморт тоже договорился?

— Договорился ли он с теми, без чьего ведома в те времена не происходило ничего? Разумеется, да. Другой вопрос, что мы вряд ли когда-либо узнаем, как. Но то, что Волдеморт второго образца, если так можно выразиться, устроил им несколько лет назад, хорошо описывает характер их договоренностей. Ну и не стоит забывать, что на момент возрождения крестражей у него стало меньше, а значит и частей души. Стараниями Гарри Поттера и Дамблдора, Темный Лорд постепенно лишился их всех, с каждой потерей становясь все безжалостнее и все больше превращаясь в чудовище. А им достаточно свойствена злоба и месть. Кстати, мистер Лиммертайл, знаете ли вы, почему Том Реддл называл себя Темным Лордом? — спросил алхимик.

— Всегда хотел быть аристократом? — пожал плечами Эл.

— Ничего подобного, — покачал головой Фламель. — В нем вообще-то текла кровь Гонтов, а этого уже было достаточно для права называться лордом, даже полукровке. На самом деле все гораздо интереснее. Волдеморт разобрался в своей родословной и истории магии намного раньше меня. Темными Лордами издревле называли лишь сильнейших магов Тьмы, а не просто каких-то там нехороших негодяев. Хранителей в мире далеко не единицы, но только могущественнейший из них может именоваться Темным Лордом. Вот смысл, которым наделен этот мрачный титул.

— А как же Гриндевальд? Он же тоже был Темным Лордом, разве нет?

— О, нет. Необычайно одаренным волшебником — да. Хранителем — нет. Темным Лордом его окрестили люди, сам же Гриндевальд прекрасно знал истинный смысл этого титула, а потому никогда себя так не называл, дабы не нарваться на Хранителей.

Пока Элессар переваривал полученную информацию, алхимик что-то шепнул появившемуся домовому эльфу. Тот почтительно кивнул и испарился.

— Что ж, спасибо за рассказ, но я все равно не понимаю, зачем мне нужно все это знать? — скептически погладив подбородок, спросил Эл.

— Мы подобрались к самому интересному, мой юный друг. Я, знаете ли, какое-то время выступал в роли консультанта для Темного Лорда на тему бессмертия. Я рассказывал ему минусы, которые таит в себе вечность, но его это только подстегнуло. На тот момент крестражи уже были созданы, но Лорд хотел большего, однако, эликсира не просил. Судя по всему, ему не хотелось зависеть от какого-то напитка, который пришлось бы пить каждый день. Взамен же я получил уникальную возможность изучать его магию. И мой интерес к вам заключается в том, что показатели вашей магии очень схожи с характеристиками энергии Волдеморта.

На этот раз прыснул Элессар, поняв, как ему показалось, куда ведет алхимик.

— И сейчас вы скажете, что я его наследник? — с нескрываемой иронией спросил Эл.

Фламель удивленно вскинул брови и покачал головой.

— Что вы, нет конечно! Да вы что?! Аха-ха-ха, ну вы и выдали! Да как вам в голову вообще такое взбрело? — в свою очередь развеселился алхимик, с задорными искрами в глазах смотря на Элессара. Тот смутился и пробурчал что-то невразумительное.

Алхимик еще недолго поулыбался, но потом стал серьезен.

— Нет, вы, разумеется, не сын Томаса Марволо Реддла. Изучив инцидент с вампиризмом, плюс немного понаблюдав за вами, я пришел к выводу, что вы — потенциальный Хранитель Тьмы. Но с Томасом у вас определенно есть связь, ваши энергетические характеристики невероятно похожи. Возможно, дело во втором ядре, а может причина в чем-то еще. Пока не выясним, не узнаем. Но, что странно, обычно способности Хранителей проявляются с детства, а у вас, как я понимаю, неожиданный талант к беспалочковой темной магии открылся совсем недавно? Вот то-то и оно. И буду ли я прав, если скажу, что и ранее случались не совсем поддающиеся простейшему объяснению инциденты?

— Да по-разному было. Я столько литературы перечитал, что, честно говоря, списывал на подсознание. Ну знаете, в момент смертельной опасности, мозг и тело человека действуют под адреналином на автомате... В общем, так бывает.

— Нет. Так не бывает. Мистер Лиммертайл, вы, возможно, Хранитель, но с аномалиями второго ядра. И я бы хотел решить эту загадку, если вы позволите.

— Будете заставлять меня выполнять всякие упражнения за лакомство? — усмехнулся Эл, представив, как он по команде прыгает через обруч.

— А вам не по нраву?

— Да в целом почему бы и нет, — пожал плечами Эл. — Я люблю докторскую колбасу. В Магической Британии с ней туго, но я думаю, ваших связей должно хватить.

Алхимик неожиданно нахмурился, а смеющиеся морщинки в уголках глаз сменились суровым холодным взглядом.

— Я боюсь, вы не до конца понимаете ситуацию. Ваш магический потенциал и способности в магии на голову превосходят большую часть заурядных волшебников. Если же вы действительно окажетесь Хранителем, то я даже боюсь представить, какую мощь вы обретете. Возможно, даже выйдете на уровень Волдеморта, Гарри Поттера или Дамблдора. И я не знаю, в курсе ли вы, но ваши родители вам явно не родители.

Слова Фламеля обрушились на голову Элессара свинцовым молотом. Он ошарашено моргнул, неверяще уставившись на собеседника.

— Это с чего ж вдруг такой вывод-то?!

— А вы не согласны?

— С чем? Что мои родители — не мои? Разумеется, блять, я не согласен!

— Но почему? — невозмутимо уточнил алхимик.

— А с какого хера я должен быть согласен?

— А вы подумайте.

— Так, стоп! — рявкнул Эл. — У нас тут не приём у психотерапевта! Я сказал, что мои мама и папа — мои родители, значит мои!

Эл достал сигарету и закурил, даже не спросив у Фламеля разрешения. Его вывели из себя вопросы алхимика, потому что где-то на подкорке сознания свербила мысль, что семисотлетний старик не станет говорить что-то просто так.

В воспоминаниях как назло всплыли события, которым Эл раньше не придавал значения и списывал на детское воображение. Отец несколько раз зажигал камин без спичек, а потом мама что-то гневно ему выговаривала шепотом. Один раз Эл видел (и он готов был поклясться!), как мама просто махнула рукой, и тарелки и столовые приборы сами выскочили из посудного шкафа и прилетели на стол.

И совы с письмами, которых Эл изредка видел, когда засыпал слишком поздно, зачитавшись под одеялом в своей комнате — оказывается, вовсе не галлюцинации!

А ведь мама и папа на удивление спокойно приняли факт наличия магического мира, как само собой разумеющееся!

Эл с еще большим ошеломлением поймал себя на мысли, что будто бы верит Фламелю. Косвенные признаки правоты алхимика присутствовали всегда, но только сейчас Эл, с его подачи, сложил их в единую картину.

Черт! Черт! Черт! Чертов алхимик!

Фламель, почувствовав эмоциональное состояние гостя, протянул ему бокал с эликсиром. Эл махнул залпом и прикурил.

— Но у вас уже есть одна сигарета, зачем вам вторая? — удивленно спросил Фламель. Эл посмотрел на него стеклянными глазами, перевел взгляд на одну тлеющую сигарету, затем на вторую. Погасил обе об пол и закурил третью.

И тут Эла в который раз осенило. Если бы его родители были маглами, то к ним бы прислали сотрудника из Министерства или Хогвартса, который должен был бы приоткрыть для них завесу тайны. Но ведь не было посыльных! Только письмо. Как у обычных магических семей.

Значит, мама и папа вовсе не маглы... Стоп. Ну и что?

— Подождите минутку, уважаемый. Окей, мои родители — маги, ушедшие из нашего мира. Но с чего вы взяли, что они не мои родители? Одно не проистекает из другого.

В зале вновь возник домовик. Эльф положил на диван аккуратно сложенную лиловую с золотым мантию и тихо исчез.

Фламель наклонился вперед, положил локти на колени и, потирая ладони, пристально посмотрел на Элессара.

— Мистер Лиммертайл, я уверен, что вместе мы точно сможем разобраться с вашим вторым ядром и родословной. Однозначного ответа на ваш вопрос у меня в данный момент нет, лишь разрозненные свидетельства, которые мы вместе соберем воедино. Но давайте пока отложим эти темы до вашего ответа на вопрос — облачитесь ли вы в лиловое с золотом?

Эл тряхнул головой, посмотрел на лежащую рядом мантию и спросил:

— Резко вы положения меняете... Каковы будут мои обязанности?

— У меня достаточно людей, которые выполняют поручения, поэтому обязанностей у вас не будет, лишь привелегии. Единственное правило — не вмешиваться в жизнь тюрьмы. Вообще.

— В чем тогда ваш интерес?

— Я, как бы правильнее выразиться... в общем, я собираю клуб выдающихся волшебников. Вместе мы исследуем магию, изучаем её законы и механики. Ну и, разумеется, между членами клуба действует взаимовыручка. Я считаю, что вы будете полезны, особенно учитывая вашу любовь к книгам.

— Это ведь явно не все.

— Ну, ещё за вас попросили достаточно влиятельные силы, игнорировать которые не в моих интересах.

— Так может с этого и стоило начать?

— Мой юный друг, это не существенно. То, что за вами кто-то стоит — это хорошо для вас, безусловно, но, поверьте, если бы мне не было интересно, нашего разговора бы не состоялось. Просто мои желания совпали с желаниями ваших протекторов.

— То есть, это все? Просто будем заниматься наукой и моим вторым ядром?

— Это все, — кивнул Фламель. — Я не буду ставить на вас опыты. По сути, я буду просто наблюдать.

— О каких привилегиях вы говорили?

— Абсолютная неприкосновенность со стороны заключенных. Свобода передвижения по всему Азкабану, даже в парк Дарми можете заглянуть. Моя личная столовая, в которой работают профессиональные повара. Проживание непосредственно в особняке, где у вас будет своя комната. Ну и, конечно же, доступ к моей библиотеке.

— Я согласен, — не стал ломаться Эл, который знал ответ на поступившее предложение еще когда встретился с Немым. Да хоть потребуй алхимик круглосуточную уборку в доме — Эл бы согласился. Он человек негордый, ради целей можно и потерпеть.

В воздухе вновь проявился эльф, уставившись огромными глазами на нового жителя особняка.

— Арни проводит вас в вашу комнату, и — добро пожаловать, мистер Лиммертайл. Завтра познакомитесь с остальными моими ребятами. А сейчас вам не мешало бы поспать.

— А вам?

— О, мне сон не нужен. Одно из свойств эликсира Жизни. Появляется масса времени для работы и исследований. Спокойной ночи!

Они пожали руки, и Эл направился вслед за домовиком.

12 ноября 1999 года.

Люциус, сидя в приёмной гостиной своего особняка, наблюдал, как Нарцисса командует домовиками в предверии визита Гарри Поттера.

Эльфы забавно суетились, сервируя стол, взбивая подушки на диване, протирая пыль. Раздался хлопок и из камина вылетела черная туча, накрыв стоящего напротив эльфа слоем сажи. Молодой домовик ошарашенно хлопал глазками, пока Нарцисса распекала его за безолаберность, а другие эльфы споро устраняли последствия инцидента. Больше всего досталось бюсту Арманда Малфоя, с которого домовик осторожно стирал маркую пыль. Хотел бы Люциус сейчас получить совет от легендарного предка! Уж он то точно бы придумал, как семье выходить из клубка неурядиц и проблем, в которых Малфои запутались, как муха в паутине.

Арманд Малфой — основатель рода, стоял рядом с Вильгельмом Завоевателем и сыграл не последнюю роль в деле возведения нормандского герцога на английский престол. До Арманда Малфои являлись лишь домом старшей династии, но, приняв решение остаться в Англии, Арманд выделил семью в отдельный род.

Арманд носил титул графа Уилтшир⁽¹⁾, но Вильгельм II Рыжий титул отобрал ⁽²⁾. На протяжении веков Малфои входили в ближний круг правителей Британии, особенно возвысившись при Тюдорах, но после введения Статута Малфои практически отстранились от маглов, поддерживая связь только с королевской кровью. ⁽³⁾

Малфои, как фамилия Высочайшего круга, отвечали за экономику магического сообщества. На этой основе враги семьи неоднократно плели интриги, но Малфои абсолютно всегда управляли волшебной казной максимально чисто, понимая, что любые мутные схемы при управлении капиталом Магической Британии похоронят и репутацию, и фамилию. К тому же Малфои имели право заниматься чем угодно и не уплачивать налог в казну. Поэтому деятельность семьи в основном зависела от интересов главы рода, например, Брутус Малфой в XVII веке имел свое печатное издание, Аластор в XIX добывал арилит, Абраксас, дед Драко, увлекался драконами. При этом всегда действовал нерушимый догмат — вступив в права, глава рода обязывался передать преемнику состояние как минимум не меньше принятого от предшественника.

Основной доход Малфоев формировался за счет дивидендов от размещенных капиталов в делах других родов, а также за счёт процентов по внушительному вкладу в Гринготтсе, в открытии которого в XV веке Малфои приняли самое активное участие, за что получили от самого Гринготта вечное право повышенного процента.

Сам Люциус начинал скромно. Едва выпустившись из Хогвартса, он и Северус решили стать партнерами и организовали зельеварню.

Со всех сторон беспроигрышное дело. Магический мир потребляет зелья в гигантских, безграничных масштабах. Начиная со стандартных бытовых, вроде витаминных комплексов или косметических мазей, заканчивая сложными зельями на заказ или химическими составами для промышленных и боевых целей.

Все то, что в магловском мире называется фармацевтикой, бытовой химией, косметикой и прочими подобными сферами, в волшебном мире заменяет зельеварение. Рынок зелий необъятен, а потому на нем практически отсутствует конкуренция. Места хватает всем.

Северус разрабатывал рецепты, контролировал качество и технологию приготовления, а также занимался исследованиями. Взамен он получил личную лабораторию, доступ к ингредиентам, процент от прибыли. Люциус взял на себя финансирование и административную часть.

Отец Люциуса, Абраксас, лишь поморщился, выслушав горящих энтузиазмом молодых людей, но денег все же дал. А когда через год они вернули сумму в двукратном размере, удивленно покачал головой и подключился к делу, сумев раздобыть ресурсы для испытаний новых препаратов.

«ГлавЗелья Британии», как назвали свою организацию Северус и Люциус, взорвали рынок, став «Авадой» для многочисленных мелких конкурентов и бытовых зельеваров. Секрет ошеломительного успеха заключался в Снейпе. Гений-зельевар разработал сотни технологических карт, их модификаций и производных. Он сумел решить проблему унификации, написал стандарты качества, а Малфой поставил на поток производство и сбыт.

Основная проблема, с которой сталкивались все зельевары, заключалась, как ни странно, в потребителях. Подавляющее большинство зельеварен, существовавших на тот момент в Магической Британии, представляли собой семейные предприятия, выполнявшие частные заказы, потому что традиционные рецепты требовали индивидуального подхода с учетом нюансов астрального тела заказчика. Находились, разумеется, и те, кому удавалось адаптировать тот или иной рецепт, сделав его универсальным, за счет чего их объемы росли, но опять же лишь по улучшенным позициям.

Снейп же переосмыслил традиционное зельеварение в корне и избавился от привязки к заказчику. Новые принципы Снейпа не могли применяться для экстразелий, но элементарные, простые и средние по сложности они поставили на поток.

Результат — качественные, дешевые и доступные зелья. Зачем домохозяйке покупать компоненты и тратить время на варку «антипохмельного» для мужа или «бодроперцового» для простывшего ребенка, если сова доставит уже готовый настой от легендарного мастера зельеварения?

Люциус тоже приложил свои управленческие способности. Помимо контроля производственной линии, он плотно занялся сбытом: гарантировал возврат средств или замену некачественного зелья, разработал гибкое ценообразование, создал клуб лояльных покупателей с накопительными скидками, открыл мини-аптеки во всех уголках Британии, организовал удобную систему заказа и доставки стандартных зелий. Вместе с отцом они регулярно оптимизировали расходы и старались эффективно управлять персоналом, вели переговоры с потенциальными партнерами и постепенно расширяли долю рынка.

Очень скоро «ГлавЗелья» вышли на рынок магической Франции, затем Германии, а потом их стали продавать почти по всей Европе. Министерство Магии Британии отдало «ГлавЗельям» несколько крупных контрактов. Спустя пару лет доходы от «ГлавЗелий» составили четверть всего капитала Малфоев, накапливавшегося столетиями!

Эх, если бы только Люциус не влез тогда в политику, а послушал отца, который не подпускал Темного Лорда к Малфоям на пушечный выстрел! Втайне примкнув к Пожирателям, Люциус долгое время финансировал организацию, а потом и вовсе начал марать руки, чем и предопределил будущее семьи.

После исчезновения Темного Лорда в 1981 на фоне обвинений в адрес Малфоя и Снейпа резко сокращается присутствие «ГлавЗелий» на континенте. Вместе с этим появляются и слабые, но конкуренты — нашлись и в Европе светлые головы, сумевшие разобраться в необычных составах зелий туманного Альбиона.

В результате затянувшегося на три года процесса в 1984 Люциуса и Северуса оправдывают, но не без потерь. "ГлавЗельям" был нанесен колоссальный репутационный урон. Люциус потратил немыслимое количество денег на взятки. Снейпу же отныне приходилось отдавать четверть доходов Дамблдору.

Впрочем, партнеры не отчаялись и сосредоточились на внутреннем рынке и уже к 1990 году на долю «ГлавЗелий» приходилось 75 процентов всего оборота зелий магической Британии. Немыслимый успех! Вместе с этим Люциус и Снейп постепенно наращивали производственные мощности и готовились к повторной экспансии на континент.

А потом, в 1992, почти сразу после смерти отца, к ним пришел посланник того, кого Люциус по сей день считает «главным бандитом Британии». Пришел и без лишних предисловий заявил, что либо «ГлавЗелья» входят в состав некоего концерна, либо передают все методики производства и закрываются. Достал кожаную папочку с аккуратно подшитыми материалами и с приторной улыбочкой на гадкой морде указал, на какие цифры следует смотреть.

Если объяснять в двух словах «главный бандит Британии» сумел отрыть из необъятной кучи дерьма настоящий дерьмо-бриллиант, за который «ГлавЗельям» грозил неминуемый крах, а руководству тюрьма на долгие беспросветные годы.

Как ни пытались Люциус и Северус найти выход, к каким чинам бы ни обращались, какие взятки ни предлагали, результат все равно оказался одним.

Поглощение «ГлавЗелий» прошло без шумихи, но крайне болезненно. Малфою и Снейпу оставили по небольшому проценту от прибыли и заставили согласовывать каждый шаг. Но свои обязательства выполнили честно — заново написали кристально-чистую бухгалтерию, а все опасные для репутации документы уничтожили.

Внезапно, но не было бы счастья, да несчастье помогло. Потесненные «ГлавЗельями» гильдии и независимые зельевары объединились и начали активно продвигать в Визенгамоте предложение о запрете автоматизированного производства универсальных зелий, потому что «без учета астрального тела заказчика они представляют угрозу жизни и здоровью волшебного сообщества».

Не будь «ГлавЗелья» частью концерна, Люциусу бы не удалось выстоять против коалиции разгневанных зельеваров. Но хозяева концерна обрушили на недовольных всю мощь административного и министерского аппарата. Государственная машина безжалостно пережевала, переварила и высрала всех, кто посмел замахнуться на "ГлавЗелья". Много позже Люциус общался с одним из судей Визенгамота, защищавшем тогда концерн. Примечательны его слова: «Если бы мы только знали, какого монстра создаем. Война зельеваров громыхала колоколом, а мы, оглохшие от жадности, выиграли битву, но проиграли войну».

В 1994 Северуса и Люциуса заставили покинуть «ГлавЗелья», выплатив им компенсацию. Но и это не пошатнуло духа партнеров, которые последние несколько лет втайне работали над новым проектом.

Проблема традиционных зелий — срок годности. Нереализованная продукция просто утилизировалась. Снейп же задумал готовить зелья в таблетках и сухих порошках, вдохновившись примером маглов. Люциус и Северус тратили на исследования уйму денег, и, хотя результаты не впечатляли, они продолжали оптимистично смотреть в будущее.

Весной 1995 Снейпу удалось создать первый опытный образец. А летом 1995 случился Темный Лорд. Впрочем, Волдеморт благосклонно отнесся к задумке и велел продолжать работу, но не в ущерб службе.

Незадолго до гибели, гений зельеварения поделился с Люциусам, что теоретическая часть завершена и вскоре они смогут приступить к старту производства. Наследие Северуса Снейпа сохранилось в виде того самого опытного образца и научного дневника в банковской ячейке Малфоев.

Но с крахом Волдеморта наступил крах планов Люциуса. Аресты, штрафы, суды, обыски, конфискации, запрет на приобретение недвижимости, запрет на торговлю, запрет на оказание услуг, запрет на консультации, запрет на производство, запреты, запреты, запреты. Квин ввел жесточайшую политику контроля, отменив право чистокровных семей заниматься родовым делом без лицензии.

Пожирателей, в том числе Малфоев, обязали декларировать доходы, навесили штрафы, обязав выплачивать проценты. Люциусу начали сниться кошмары, где его объявляют банкротом. Дабы быть откровенным, банкротство Малфоям разумеется не грозило, но Люциус уже не был уверен, что сможет оставить сыну капитал больше принятого.

А потом появился чертов Поттер. Он и Кингсли обеспечили Люциусу защиту и дали поддержку, с помощью которой Малфой создал организованную преступную группировку. Путь на белый рынок ему оставался закрыт, но силовики этого и не требовали.

Кингсли объяснил так: “Раз мы не можем побороть, значит будем контролировать. Ячейка Пожирателей создана давно, слажена, имеет четкую иерархию и наработанные схемы, таким образом, мы принимаем в оборот готовую саморегулируемую структуру. Осталось только вывести ее наверх”.

Началось все с довольно агрессивного захвата территории. Люциус в течение нескольких месяцев практически не ночевал дома, постоянно участвуя в совместных операциях бывших Пожирателей и Аврората.

В итоге три района северо-восточной части Лондона перешли под контроль Пожирателей. Но на этом дело не закончилось. Пожиратели стали серьезными игроками на преступной арене Лондона, у них появились партнеры, но и конкуренты.

После неудачного покушения на его жизнь, Люциус устроил настоящий террор, получивший на улицах название “Тихая осень”, в ходе которой всех высокопоставленных членов преступных группировок смежных районов находили мертвыми в их квартирах, особняках, борделях и так далее. “Тихая осень” закончилась переходом под контроль разрастающегося синдиката Люциуса Малфоя еще четырех районов.

После этого, Люциус занялся налаживанием бизнеса внутри перешедшей ему территории. Никаких столкновений в течение полугода, спокойная (если можно ее такой назвать) и тихая жизнь. Казалось, все смирились, что на криминальной арене появилось новое лицо.

16 марта 1999 года Драко попал в больницу с тремя пулевыми ранениями. Спасти его успели только чудом, лекари все как один твердили, что еще пара минут, и ее сын бы не выжил. Спасибо небезучастным маглам, вызвавшим скорую.

Покушение устроила еще одна группировка магов, державшая район Энфилд. Им не нравился рост Малфоя, да и сам факт того, чтобы по соседству с ними заправляют Пожиратели.

Люциус начал готовиться к ответным действиям.

18 июня 1999 года Министерство Магии спровоцировало массовые беспорядки ⁽⁴⁾, подняв общественные организации маглов Лондона на митинг по каким-то очень важным причинам. Люциус в этот же день вывел на улицы всех своих людей, как с палочками, так и с пистолетами, и направил их в Энфилд.

С тех пор весь криминальный мир Лондона четко уяснил, что к Пожирателям лучше не соваться.

Наркоторговля, игорный бизнес, торговля оружием, шпионаж, финансовые махинации, мошенничество, воровство, ограбления, контрабанда, проституция, рэкет, ростовщичество, выбивание долгов и так далее и тому подобное — все это теперь контролировал Люциус на доброй пятой части территории Лондона. А через Люциуса и Аврорат Магической Британии. По сути группировка Малфоя превратилась в теневой канал правительства, инструмент, которым орудовало Министерство Магии, когда не могло действовать официально.

Люциуса, в целом, положение прикормленного криминального босса устраивало. С правой стороны у него были силовики, с левой бандиты. Как лорд Высочайшего круга, он мог делать, что хочет, лишь бы не было скучно. Единственное, что не приветствовалось со стороны чистокровного общества — это связи с маглами, но разве лорда Высочайшего круга интересует мнение подданых? Сам же Люциус, который всегда позиционировал себя маглоненавистником, на деле же обладал очень гибкой философией взглядов и принципов. Зачем нужен принцип, если он невыгоден, верно?

Гарри торопился, как мог. Посетить семейство аристократов он решил с утра, перед работой, но слегка проспал и теперь приходилось пошевеливаться.

Засунув руку по локоть в пасть чугунной головы дракона, запиравшей ворота поместья, он отчетливо, по слогам, произнес свое имя. Глаза рептилии вспыхнули синим огнем и тут же погасли, а затем ворота открылись, пропуская раннего гостя на территорию поместья.

На пороге его встретил домовой эльф.

— Здравствуйте, лорд Поттер! Проходите, хозяева уже ожидают вас в библиотеке, — низко поклонился обрадованный домовик и принялся суетиться вокруг гостя, принимая кожаную аврорскую куртку и пряча ее в глубинах гардероба.

— Спасибо, Кини, дальше я сам, не провожай, — отпустил эльфа Гарри и направился по коридору к лестнице.

Спустившись вниз, Гарри остановился перед темными дубовыми дверьми. Достав палочку, он прикоснулся ее концом к изящному перстню на пальце и ощутил, как голову обволокла незримая пленка. Этот артефакт, который Гарри выкупил у гоблинов за баснословную сумму, начисто отгораживал сознание владельца от любопытных легилиментов. Окклюменция так и не далась Поттеру, даже несмотря на семинары, проводимые Авроратом для своих сотрудников, так что перстень выступил в роли панацеи от всех бед, связанных с ментальной магией.

Постояв секунд двадцать и привыкнув к ощущению пузыря на голове, Гарри удовлетворенно хмыкнул и, приняв серьезный вид, вошел внутрь.

Знакомый малахитовый камин, напротив которого располагался кожаный темно-зеленый диван. По обе стороны от него стояли два кресла того же цвета, да и вся комната была выполнена в традиционных слизеринских тонах. Хозяева же поместья сидели на диване и о чем-то тихо беседовали.

— Доброе утро, Люциус. Нарцисса, вы как всегда неотразимы. Приветствую, Драко, — приблизившись, поздоровался Гарри. Поцеловав нежную кисть Нарциссы и крепко пожав руки Люциусу и его сыну, Гарри, не церемонясь, взмахом палочки подвинул к себе кресло и уселся прямо напротив семейки.

— Что привело нашего дорогого гостя в столь ранний час? — одними губами проговорил старший Малфой, наблюдая, как его жена наливает в кружку слегка остывший чай.

Гарри метнул быстрый взгляд на приготовившегося слушать Драко.

— К сожалению — дела, Люциус! Опять дела, ни минуты покоя! — уклонившись от прямого ответа, ответил Поттер. — Но я ненадолго, не волнуйтесь.

Старший Малфой настороженность гостя заметил, но виду не подал.

— Чем могу помочь?

— Люциус, давайте оградим членов вашей семьи от сухих цифр и прочей ужасно скучной ерунды, которая интересна только нам, — многозначительно посмотрев на покрасневшего Малфоя-младшего, предложил Гарри. Ничего, ему полезно, может хоть немного станет похож на живого человека, а не на вампира.

Люциус немного помолчал в раздумье, после чего медленно протянул:

— Простите, Гарри, но мой сын скоро вступит в права главы рода Малфоев, поэтому я считаю необходимым приучать Драко к, как вы выразились, скучной ерунде. Чтобы он набрался опыта и понял, как Малфои ведут свои дела.

Поттер одарил победно-побледневшего Малфоя-младшего скептическим взглядом.

— Раз вы так категоричны, то пусть останется, — пожал плечами Гарри и закинул ногу на ногу. — Но, Драко, я надеюсь, что никто вне этой комнаты не узнает о содержании разговора?

Будущий глава рода Малфоев второй раз изменился в цвете лица. Нарцисса, все это время не подававшая признаков жизни и сидевшая между мужем и сыном, как статуя, вдруг наклонилась вперед, разгневанно сверкая прелестными очами.

— Вы приходите в наш дом и смеете оскорблять?! — прошипела она не хуже любой змеи. Но Поттер и сам владел парселтангом, так что лишь не одобряюще покачал головой, нисколько не стушевавшись.

— Нарцисса, прошу простить, я ни в коем случае не хотел никого оскорбить, а лишь указал на конфиденциальность беседы. Но, тем не менее, не забывайте благодаря кому у вас все еще есть дом.

Нарциссе будто кувалдой по голове ударили. Она ссутулилась, поникла и откинулась обратно в объятья дивана.

Гарри стало жаль женщину. Она никогда не интересовалась идеями Темного Лорда, Метку не носила и вообще старалась держаться подальше от дел Пожирателей. Красивая, статная леди, истинная аристократка, истинная королева среди светских львиц. И вот теперь, из-за ошибок и проступков мужа, которого она, кстати, не выбирала, Нарцисса вынуждена терпеть, как какой-то молокосос затыкает ей рот в ее собственном же доме.

Драко тем временем грозил навсегда утратить устоявшийся образ бледного трупа, с каждой секундой краснея все больше, а Малфой-старший наблюдал за представлением с призрачным подобием улыбки на лице. Посидев в неловком молчании, Люциус решил вернуться к делам.

— Гарри, вы, кажется, хотели обсудить дела? — лениво растягивая слова, напомнил он о цели визита.

— Вы правы, — спохватился Поттер и, достав из кармана два конверта, передал один из них Люциусу. — Это письмо необходимо передать нашему общему другу в Азкабан. И предупредите ваших людей в тюрьме, чтобы без провокаций.

Люциус кивнул и передал конверт сыну. Гарри протянул ему второй сверток.

— Мне нужна вся возможная информация по этим персонам. Как можно скорее.

Старший Малфой полистал тонкими пальцами бумаги внутри и скептически изогнул бровь.

— Здесь дворянские фамилии, лорд Поттер. Это выходит за рамки нашего сотрудничества. Не удивляйтесь, если я ничего не найду.

— Всем будет лучше, если все же найдете, — холодно ответил Гарри. — От результата поисков в том числе зависит доходность ваших предприятий.

— Не всё меряется деньгами, Гарри. Люди в конверте — дворяне, и моя обязанность, как лорда Высочайшего круга — заботиться о чистокровных. Не смешивайте бизнес и достоинство, вы выставляете себя невежей, а меня подводите под нарушение Кодекса.

Гарри вздохнул и устало потер виски.

— Люциус, пожалуйста, давайте не будем усложнять. Мне не нужны фамильные знания или секреты. Меня интересуют, как семьи зарабатывают на жизнь, с кем есть разногласия. Я не собираюсь давить на них по чистокровной линии, но мне нужны рычаги. Если вы сможете дать хотя бы направления, где следует внимательнее посмотреть, этого уже будет достаточно.

Люциус некоторое время бесстрастно смотрел на Гарри, затем и этот конверт передал сыну.

— Драко подготовит сводку в ближайшее время.

— Спасибо за понимание.

Люциус пропустил благодарность мимо ушей.

— Взамен мне потребуется услуга уже с вашей стороны. Помните ли вы наше обсуждение проекта "Север"?

Гарри кивнул. Гениальная задумка, озвученная Малфоем несколько месяцев назад, сулила такие баснословные доходы, что даже гоблины с их банком удавились бы от зависти. Однако Люциус, ввиду ограничений, установленных ему по итогу судебных разбирательств по делам Пожирателей Смерти, не мог ее реализовать единолично, поэтому он обратился к Гарри за помощью.

У Люциуса вполне хватало потенциальных партнеров, но он не хотел связываться с другими чистокровными, особенно с Пентархией. Во-первых, Поттер казался ему более надежным компаньоном, так как не был лишен совести и благородства. Там, где другие опытные предприниматели вынудят Люциуса принять кабальные условия, выжимая все соки из его ограниченных возможностей, Поттер вряд-ли будет наживаться на слабой позиции опального лорда. Во-вторых, Люциус небезосновательно полагал, что Поттером, не имевшим опыта в управлении бизнесом, будет легче управлять. То есть фактически Малфой будет сам себе хозяином. В-третьих, он хотел крепче привязать Поттера именно материально. На сегодняшний день судьба семьи во многом зависела от благосклонности Поттера, и если их будет связывать общее дело, то ему будет не так просто откреститься от них в случае чего.

Люциус взмахнул палочкой и на столе появилась пухлая папка с магическим замком.

— Эти документы предназначены только для ваших глаз, поэтому я установил дополнительную защиту. Внутри вы найдете экономическое обоснование и предложение о партнерстве. Мы также провели технические расчёты, в том числе определили необходимые площади и коэффициент стабилизации поля для будущего производства, и даже нашли несколько подходящих площадок, но все они заняты. Карта с пометками тоже находится внутри. Как много времени вам потребуется на ознакомление?

Гарри взвесил на руке тяжелую папку и неопределенно покачал головой.

— Недели, думаю, хватит. За это же время изучу вопрос по расположению. Но, Люциус, с учетом начатых работ, я все же вынужден требовать отсрочку инаугурации Драко. Сейчас слишком неспокойные времена для столь радикальных перемен.

Старший Малфой помрачнел и поднял тяжелый взгляд на Поттера. Гарри заметил, как в глазах Люциуса полыхнули едва уловимые искорки раздражения, но сохранил спокойствие и бесстрастное выражение лица. Гарри и Кингсли крепко держали Малфоев, поэтому Люциус терпел. Терпел едкие насмешки в свой адрес со стороны других благородных семей. Терпел издевательские намеки в разговорах. Потому как это всё лишь слова, идти же напрямую против Малфоев не смели, помятуя, во-первых, о прошлом Люциуса, во-вторых, о том, кто стоит за его спиной в настоящем, и в-третьих, понимая, на ком сегодня держится весь чистокровный мир.

Из семи фамилий Высочайшего круга более-менее дееспособными остались лишь две: Малфои да Олливандеры. Блэки прервались по мужской линии, Гринграсс в изгнании, Лестрейнджи и Яксли в Азкабане, Гонты погибли.

Гарик и Джерейнт Олливандеры не особо интересовались делами чистокровных, в основном занимаясь лишь фамильным бизнесом и изредка вмешиваясь в административно-промышленные вопросы. Поэтому всё тянул Люциус. Он тратил значительные суммы в том числе его личных средств на поддержку чистокровных, пострадавших от войны, включая и друзей в Азкабане.

Вряд ли бы Министерство позволило ему такие вольности с финансами, но, благодаря все тем же Кингсли и Гарри, никто прессовать аристократа не решался.

И глава рода Малфой, будучи человеком чести и просто бизнесменом, ценил. А вот Драко, видимо, не до конца понимал ситуацию. Раскрыв рот, он надменно заявил:

— Почему ты разговариваешь с моим отцом так, будто он тебе что-то должен? Если мой отец сказал, что ему надо на покой, то значит так и будет, мнение выскочки его не интересует. Как и меня.

Гарри с умилением посмотрел на своего бывшего сокурсника, как будто перед ним сидела забавная обезьянка, а не наследник старинного и все еще богатого рода. После чего перевел взгляд на невозмутимого Люциуса, побледневшую Нарциссу, и снова на Драко, но теперь уже принялся внимательно изучать его бледное худое лицо.

— Я прощу тебе твой тон и фамильярность, но только в этот раз. Ты еще не лорд Малфой, а всего лишь Драко, но даже будь иначе, тебе стоило бы проявлять больше уважения. Я объясню тебе, как всё устроено, и как мы будем работать дальше, коль скоро твой отец не удосужился сделать это самостоятельно, — проникновенно заговорил Гарри, отчего юный Малфой почему-то вздрогнул. — Драко, я благодарен тебе за то, что ты не выдал меня в этом самом доме два года назад. Благодарен твоей матери, которая спасла мне жизнь тогда в лесу. И то, что я не позволил упрятать семью Малфоев в Азкабан — это не одолжение, это попытка вернуть долг. Мы с твоим отцом год назад решили, что нам будет полезно сотрудничество. Это не всегда взаимовыгодно, но так надо, Драко, и пока ты не отбросишь школьные предрассудки и не перестанешь считать меня врагом, ты никогда не сможешь так же эффективно руководить делами семьи, как это делает твой отец. И, видишь ли, так сложилось, что я нужен вам больше, чем вы мне. В нашем мире все от кого-то зависят, запомни это.

Драко пристально смотрел на Поттера. Борьба взглядов длилась секунд десять, и по итогу Драко вынужден был признать доминирующее положение лорда Высшего круга, а потому отвел взгляд.

— А от кого зависите вы, лорд Поттер? — спросила Нарцисса.

— Все мужчины зависят от прекрасных женщин, — улыбнулся Гарри, уходя от ответа. — Спросите вашего мужа, он подтвердит.

Люциус и Нарцисса улыбнулись в ответ.

— Это правда? — с едва заметными игривыми нотками спросила мужа леди Малфой.

— Разумеется, любимая, особенно в вопросах выбора портьер, столового серебра или траты денег, — беззлобно засмеялся Люциус, попутно защищая бок от локтя жены.

Впрочем, минутка нежности семейства Малфой быстро прошла, и Люциус снова вернул диалог к делам насущным.

— Гарри, уверяю вас, мой сын прекрасно справится с обязанностями. Мы уже давно все решили и менять наши планы не намерены.

— Он слишком молод, Люциус, — Гарри будто и не слышал последней части реплики Люциуса.

— Он ваш ровесник, Гарри, — снисходительно заметила Нарцисса.

— Я не про возраст. Я бы не хотел вести дела с вашим сыном, особенно сейчас, когда в стране происходит что-то непонятное. Мне нужен опытный и взрослый руководитель, способный быстро принимать верные решения в критических ситуациях, а не подросток с амбициями. Драко, без обид.

Юный Малфой поднял ладони, в знак полного безразличия. Что же, всяко лучше, чем вызванная переизбытком гормонов агрессия.

— Благодарю за комплимент, но мой сын вполне способен взять на себя управление, — протянул Люциус. — Еще чаю?

— Да, спасибо. Может и способен, но на ближайшие пару лет вам придется отсрочить вашу отставку. Мне нужны вы, Люциус, — отрезал Гарри, принимая чашку.

Покрасневший Люциус Малфой — то еще зрелище. Ну ладно, не покрасневший, но с легким румянцем на щеках. Одним взглядом он заставил Нарциссу подняться. Вслед за женщиной встал и он сам, а также Гарри и Драко.

— Мне было очень приятно общение с вами, мистер Поттер. Надеюсь на ваш следующий скорый визит, а сейчас я вынуждена вас оставить, — попрощалась миссис Малфой, протянув Поттеру руку для поцелуя.

— Драко, проводи мать и займись поручением мистера Поттера, — приказал Люциус.

Оставшись вдвоем, мужчины сели обратно на свои места.

Люциус долго молчал и теребил запонку. Даже неприлично долго, будто не решался сказать то, что хотел.

— Я нужен вам, Гарри, нужен моей семье, нужен партнерам и друзьям. Но на текущий момент состояние моего здоровья не позволяет отложить вопрос нового главы рода.

Было видно, что откровенные слова дались старшему Малфою очень нелегко. Он постарел сразу лет на десять, стали проглядываться морщины на неестественно бледной коже, мешки под глазами и страшная пустота в глубине глаз. Чертова война никого не обошла стороной.

Ошарашенный новостью Поттер поднялся с кресла и начал медленно шагать по комнате. Смерть Люциуса была ему не нужна. Да и вообще ничья. Гарри Поттер ненавидел смерть и имел для этого все основания.

Вымеряя шаги, он сосредоточенно вспоминал всех своих знакомых колдомедиков, целителей, магловских врачей, шаманов и прочих, кто хоть что-то понимал в медицине.

— Люциус, я задействую все связи, которые только есть у меня и у Министерства.

— Благодарю, Гарри, но не думаю, что ваши связи обширнее моих, при всём уважении...

— Мне не хотелось бы присутствовать на еще одних похоронах, поэтому я сделаю все, что в моих силах, чтобы вас вылечили. Семья в курсе?

Старший Малфой скривился.

— Только Нарцисса. Драко пока что знать необязательно. И, Гарри, я признателен вам за участие, но я уже консультировался со всеми компетентными специалистами, но ни один из них не смог диагностировать какое-либо заболевание. Поэтому я и хочу взять Нарциссу и отправиться куда-нибудь на побережье Тихого океана.

Гарри уселся обратно в кресло и принялся массировать виски. Слишком уж нужен был ему Люциус, чтобы Гарри отступил. Да и не в его правилах — отступать или бросать в беде нуждающихся.

— Черная магия? Магия Крови?

Малфой задумался, подперев кулаком подбородок.

— Я не совсем хочу связывать свою дальнейшую жизнь контрактами, если вы понимаете, о чем я. Да даже если бы я согласился, волшебника подобного уровня сейчас нет, — протянул он.

— Я, кстати и вы тоже, знаю как минимум одного успешно практикующего темные искусства. Лиммертайл, — заметил Гарри, следя за реакцией собеседника. Впрочем, у Люциуса эта фамилия не вызвала бури негативных эмоций, а скорее снисходительную усмешку.

— Гарри, вы правда считаете, что знания мистера Лиммертайла превосходят наследия древних родов? Среди чистокровных есть семьи и волшебники, которые на протяжении сотен лет накапливали и премножали знания в магии. Уж поверьте, мистер Лиммертайл рядом с ними даже на первокурсника не тянет.

— Есть теория, а есть практика. В конце-концов, разве попытка требует от вас затрат?

Малфой кивнул, отпил чаю и неторопливо ответил:

— Хорошо, вы правы. Поступим так: на днях мне предстоит встретиться со сведущим специалистом, пожалуй, лучшим из лучших...

— А чего ж вы сразу к нему не обратились? — не совсем вежливо перебил Гарри.

— Надеялся, что до этого не дойдет, — поморщился Люциус. — Его услуги, знаете, обходятся крайне дорого. Если он не сможет ничего сказать, попытаю счастья с мистером Лиммертайлом.

Гарри мысленно присвистнул. Это ж что ж за "сведущий специалист" такой, чтобы даже Малфой оценивал его услуги как "крайне дорогие"?

В целом вариант Гарри устраивал, поэтому он согласился с правильностью предложенных действий и пообещал со своей стороны подумать, кто еще может помочь Люциусу.

— Спасибо за совет и за поддержку, Гарри, и я бы с удовольствием продолжил наш разговор, но мне кажется, что в Министерстве не оценят опоздание сотрудника уже на двадцать три минуты, пусть это и сам Гарри Поттер.

Глава отдела Внутренней Безопасности чертыхнулся и вскочил с кресла.

— Я воспользуюсь вашим камином?

— Разумеется.

Они поднялись по лестнице, ведущей прямо из подземелья в кабинет, где их уже ждал домовик Кини с вещами Поттера. Попрощавшись, гордость Магической Британии скрылся в сполохе зеленого пламени.

1) В графстве Уилтшир и располагается особняк и земли Малфоев. Арманд носил титул, созданный Вильгельмом Завоевателем, о котором нет упоминаний в магловской истории. Согласно официальной истории титул графа Уилтшир был создан лишь внуком Вильгельма.

Вернуться к тексту

2) Вильгельм II Рыжий вообще плохо относился к англонормандскому дворянству (прямо скажем было за что), в том числе и волшебному. Арманд Малфой, переживший Вильгельма Завоевателя, поддержал восстание баронов в 1088 году. В стиле Малфоев, конечно, поэтому и отделался лишь потерей номинального магловского титула, который по-большому счёту ему и не нужен был.

Вернуться к тексту

3) хотя до Статута Малфои вполне себе нормально общались с магловской знатью и даже выступали против введения Статута.

Вернуться к тексту

4) Речь идет о международном дне забастовки, также известном, как J18 (гуглить Carnival against capital)

Вернуться к тексту

Март 1996 года.

— Я лишь говорю о шансе, а не о полной реабилитации, Альбус. Однажды вы уже дали такой.

— Я помню, Северус. Однако, мне кажется, что лимит Пожирателей в организации по борьбе с Пожирателями уже исчерпан. Если все продолжится так же, то у Тома просто не останется сторонников, — глаза директора озорно блеснули из-под очков.

— Вам весело?

— Отнюдь. История, как видишь, повторяется. В каждой войне есть роковой предатель.

— Не знал, что вы считаете меня предателем.

— Это фигура речи, не придирайся к словам.

Зельевар поднялся с кресла.

— Я не буду вас уговаривать. Видимо, пресловутое право второго шанса действует избирательно.

— Тебе грех жаловаться, Северус.

Ничего не ответив, последний направился к выходу.

Глава Ордена Феникса вздохнул, снял очки и устало потер глаза.

— Я вынесу вопрос на обсуждение во время следующего собрания. Ничего обещать не буду, ты сам должен понимать, что такое решение я не могу принять единолично. Только из уважения к тебе, Северус, я сделаю это.

— Спасибо, — не оборачиваясь, ответил зельевар.

— Где он сейчас?

— Я не знаю. Он сам выходит на связь со мной.

На губах директора появилась улыбка.

— Скажи, неужели ты о нем заботишься?

Черный вихрь мантии, и в кабинете стало на одного профессора меньше.

Дамблдор посмотрел в окно. Солнце еще не появилось, но небо уже сменило краски с темных на светло-голубые. Хогвартс еще спал.

Директор задумчиво глянул на феникса и вздохнул.

* * *

Гостиная Норы была наполнена возмущенными высказываниями и яростными криками.

— Откуда нам знать, что это не ловушка?! — высокий голос Молли беспощадно резал по ушам, заставляя бедного Грюма, сидевшего рядом с ней, то и дело морщиться. Артур же, сидевший по другую руку, и бровью не повел.

— Ни за что. Это же "белый тибо", Альбус. Он мне живот вспорол у Гринготса, я до сих пор лечусь, — ледяным тоном проговорил Люпин.

— Если я его встречу, то уж простите, но сделаю все, чтобы отправить этого выродка на тот свет, — это уже молодая Тонкс, льдом в голосе не уступавшая своему избраннику.

— Минерва, твое мнение? — директор повернул голову к своему заместителю.

Женщина отрицательно покачала головой.

— Альбус, он убийца. Ты знаешь, я всегда к нему хорошо относилась, но он переступил черту. Нельзя пускать его в наши ряды.

Звук кулака, с силой опустившегося на поверхность стола, заставил всех вздрогнуть. Аластор гневным взглядом обвел собравшихся.

— Развели тут сопли! "Белый тибо", "животик порезал", "убийца"! И что?! А я? Я не убивал? Или ты, Люпин? Мы, поцелуй мой член дементор, на войне! Время такое — либо ты, либо тебя. Вы все почему-то забываете один очень простой нюанс — он первоклассный солдат с правильной мотивацией, и вот таких вот людей нам сейчас ох как не хватает! Да что уж там, нам вообще людей не хватает! И когда к нам в руки добровольно идет превосходно подготовленный боец, что вы делаете? Вместо того, чтобы все взвесить, вместо того, чтобы обдумать и попробовать использовать его навыки на благо себе, вы все разом превратились в ранимых плаксивых девочек и сидите сопли пускаете!

В комнате стало заметно тише.

— А что ты сам думаешь, Альбус? — спросил Кингсли.

Дамблдор с кряхтеньем встал и подошел к окну. На улице вовсю развлекался дождь, пытаясь утопить Лондон в воде. После непродолжительного молчания Дамблдор вздохнул и глухо проговорил.

— Это наша с тобой ошибка, Минерва. Мы не вправе судить их, какими бы они ни были, не вправе отворачиваться, потому что в конечном счете это мы не справились со своей задачей и не указали им правильный путь. Не смогли, не доглядели, не уберегли. Мы в ответе за наших учеников, и за то, что таким, как Лиммертайл, приходится искать свет, проходя через тьму. Я считаю, что Элессар заслужил второй шанс хотя бы тем, что уже осознал свою ошибку. Попробуйте понять его, а не судить, мальчик оказался между молотом и наковальней. С одной стороны Пожиратели, с другой авроры, а по бокам мы. Я за то, чтобы дать ему второй шанс.

Тишина повисла прямо-таки гробовая.

— К тому же, Аластор верно подметил, нам катастрофически не хватает людей, — добавил директор и сел обратно на стул.

— Откуда нам знать, что это не уловка? — повторил вопрос жены Артур Уизли.

— Это не уловка, — подал голос молчавший все это время Северус.

— О, ну раз Снейп сказал, то, разумеется, все в порядке, — пробормотал Люпин, однако, зельевар оставил выпад без внимания.

Тем временем инициативу взял Грюм.

— Нам надо выбрать место встречи с ним и хорошенько подготовиться. Снейп, ты еще не разучился готовить сыворотку правды?

* * *

Ночь была на редкость ветренной и темной, без освещения даже вытянутую руку не было видно.

Под раскачивающимся моргающим фонарём, переживавшим агонию и грозившим погаснуть в любой момент, переминался с ноги на ноги человек, кутаясь в длинный плащ и стараясь спрятаться от пронизывающего ветра.

Элессар проверил кобуру основной и крепление запасной палочек. Передвинул ножны на поясе поближе к животу. А вдруг Орден согласился на встречу только для того, чтобы схватить и сдать аврорам? Хоть Северус и утверждал, что все в порядке, исключать такой исход событий стал бы только дилетант. Поэтому Эл и не стал.

С неба хлынул дождь, словно решив, что на улице недостаточно мерзко. Внезапно в затылок окончательно продрогшему мужчине уперлось древко волшебной палочки.

— Что-то не очень хорошо вас обучали в Сибири, сынок. Я пенсионер с деревянной ногой, и то сумел подобраться к тебе со спины, — скрипучий голос Элессар узнал сразу — Грюм.

— А с чего вы взяли, что это не я позволил вам подойти?

В свет фонаря вышли еще две фигуры, одетые в черные глухие мантии с глубокими капюшонами. Обе держали палочки наизготовку.

— Подними руки и стой спокойно, — последовал приказ. — Мы заберем твою палочку.

— А если я откажусь?

— Дождик смоет твои мозги с асфальта, — послышалось со спины.

Лиммертайл крепко сжал палочку. Орденцы подошли ближе, продолжая целиться.

Один протянул руку к креплению на поясе, где висела палочка.

Резкий рывок головой, удар лбом тянущемуся за палочкой магу в лицо. Стон. Прицел Грюма с затылка сброшен. Захват протянутой руки за кисть и кувырок. Захват, уход за спину, палочка упирается орденцу в горло.

— Я пришел на переговоры, но отдавать палочку даже не подумаю, я, знаете ли, не самоубийца!

— Отпусти его, Элессар. Тебе не причинят вреда, даю слово, — из темноты вышел Дамблдор. — К тому же, это не лучший способ заводить знакомства, не считаешь?

— Вы первые начали тыкать в меня палочками!

— Это лишь мера предосторожности, — обезоруживающе улыбнулся старик.

— Не делай глупостей сынок, отпусти нашего человека, и мы поговорим, — произнес Грюм.

— Так я и пришел сюда говорить, а вы зачем-то решили обострить ситуацию!

Переулок озарила красная вспышка. Элессар из укрытия наблюдал, как рассыпается осколками его материальный клон. Обидно. Понадобился месяц кропотливого труда, чтобы создать куклу, откалибровать и обучить простейшим паттернам поведения. Денег это тоже, кстати, стоило немало.

— Обманка!— взревел Грюм.

— Я говорила, что это ловушка! — прогундосила держащаяся за нос фигура в глубоком капюшоне, освободившаяся из захвата клона Лиммертайла.

Взвыла сигнализация. Эл чертыхнулся — сирена означала, что основной путь отхода скомпрометирован.

— Оцепить квартал! Он где-то рядом, клоном нельзя управлять издалека! Альфа, Бета — осмотреть дома. Дельта, Гамма — по крышам! — послышался голос Кингсли.

— ТИХО! — прогромыхал Дамблдор и всё остановилось. Вообще всё. Застыли истуканами орденцы. Смолкла сирена. Исчезли звуки. Капли дождя зависли в воздухе, словно маленькие звёздочки блистая в свете фонаря.

В каком-то полузаброшенном сарае замер и накрытый маскировкой Элессар, уже бежавший по запасному пути отхода.

Перед ним возник Дамблдор, сурово сверкая глазами. Осмотрелся, заметил Эла, взмахнул палочкой, снимая с него камуфляж.

И удивлённо хмыкнул, так как Лиммертайл так и остался едва различимым силуэтом. Альбус подошел ближе и поводил палочкой, близоруко вглядываясь в магическое плетение.

— Хм, какая интересная модификация. Я так понимаю, ты доработал формулу?

Дамблдор махнул рукой, и мир снова пришел в движение. Где-то вдалеке послышались крики, заверещала и оборвалась на полутоне сигнализация, дождь яростно забарабанил по жестяной крыше сарая. Тело Элессара, сохранившее иннерцию бега, не ожидало разморозки, из-за чего Эл неуклюже плюхнулся на пол.

Альбус присел рядом и, оставляя палочкой мерцающие линии, начертил на полу стандартную схему дезиллюминационного заклятья с формулой. Элессар улыбнулся — на седьмом курсе они несколько вечеров так же сидели с Дамблдором в одном из кабинетов Хогвартса и пытались улучшить заклятье маскировки.

— Как ты решил проблему конфликта наложения смежных ячеек? Они же однополярные.

— Я добавил между ними буферную конструкцию, — пояснил Эл, и откорректировал схему на полу. — А на базу дезиллюминационного навел компоненты из артефактов полной невидимости.

Дамблдор уважительно поцокал языком, поднял схему в воздух и покрутил в разные стороны.

— Элегантно. Хвалю. Но я бы сместил твой буфер под ячейки, тогда узор будет проще.

— Я тоже так думал, но почему-то тогда структура рассыпается.

В этот момент в сарай ворвался Грюм. Ошарашенно посмотрев на Дамблдора и Лиммертайла, задумчиво рассматривающих висящую в воздухе схему, он выругался и навел палочку на Эла.

Глаза ослепила вспышка. Разум провалился в темноту.

* * *

Мир вокруг кувыркался и кружился, словно Эл мчался в "Ночном рыцаре" с пьяным флоббер-червем за рулем. Голова раскалывалась. Сознание мутило. Эл с трудом поборол рвотный позыв.

Однако медленно, но верно, картинка перед глазами более-менее стабилизировалась, где-то вдалеке обозначились размытые силуэты.

Эл сидел на металлическом стуле с завязанными сзади руками в лучших традициях американских боевиков про шпионов и допросы. Внезапно в лицо ударил слепящий холодный свет, а из темноты помещения вынырнул ухмыляющийся Грюм.

— Очухался, наконец?

К связанному пленнику подошел Дамблдор и взмахом палочки убрал веревки.

— Спасибо, директор, — поблагодарил Эл и потер запястья.

— Как думаешь, Аластор, можем ли мы переместится наверх? Уж очень здесь сыро, у меня уже косточки ноют, — пожаловался Дамблдор.

— Думаю, можем, Альбус. Ведь можем, Лиммертайл?

Эл поднялся, размял затекшие плечи и кивнул. Появились еще трое орденцев в глухих мантиях и окружили пленника, а Альбус с Аластором, тихо беседуя, пошли к лестнице.

Судя по всему они находились где-то в лесу. Свежий, немного затхлый воздух с примесями хвои и такой неповторимо чистый, какой бывает только в глубокой чаще. Сама же избушка оказалась маленькой, но уютной.

За кухонной плитой Эл заметил Молли Уизли и Северуса Снейпа. Они тихо переговаривались и то и дело бросали в котел различные ингредиенты. Принюхавшись, Эл уловил знакомые нотки Веритасерума, готовящегося в полевых условиях.

Его усадили на расшатанный деревянный стульчик, и Эл, по старой школьной привычке, тут же откинулся на задние ножки. И без того уставшая мебель такого отношения не выдержала: спинка с противным треском подломилась, и Эл грохнулся на пол.

Аластор отвесил ему увесистый подзатыльник, от которого у Эла чуть глаза из орбит не вылетели, и взмахом палочки восстановил стул.

— Сиди спокойно, тебе что, десять лет? — хмуро спросил старый аврор.

Три волшебника, конвоировавшие Элессара, сняли мантии, и он узнал Бруствера, Люпина и Тонкс.

— Слушайте, да у нас будто начало анекдота! Значит, собрались как-то оборотень, метаморф, негр, многодетная мамаша, два Пожирателя...

— Захлопнись, — злобно приказала Тонкс.

— Когда будет готово зелье? — спросил Люпин, изучая Лиммертайла взглядом. Тот, заметив интерес Ремуса, тоже уставился на него.

— Еще минут двадцать, — через плечо бросил Снейп и снова склонился над котлом.

Несколько минут поиграв в гляделки с Ремусом, Эл повертел головой и спросил:

— А что это за место? Явка? Схрон?

— Тебя это не должно волновать, — ответил Кингсли, присев напротив. — Итак, мистер Лиммертайл, чего вы хотите?

Элессар окинул задумчивым взглядом присутствующих, вздохнул и проникновенным низким голосом сказал:

— Шоколадных вафель.

Судя по гробовому молчанию, скептически изогнутым губам Кингсли и закатившей глаза Тонкс, Орденцы шутку не оценили.

— Послушайте, я прекрасно понимаю, как все это выглядит. Уверяю, я не шпион.

— Это мы выясним через двадцать минут, — скривилась Тонкс.

— Чего вы хотите, мистер Лиммертайл? — повторил Кингсли.

— Я не стараюсь внедриться в Орден и мне не нужна информация о ваших операциях. Все, чего я хочу — гасить Пожирателей, устроить им тотальный геноцид. Хочу, чтобы они боялись и просыпались по ночам в холодном поту, чтобы нигде не чувствовали себя в безопасности: ни дома, ни в магазине, ни в сортире.

— Надо же, сколько экспрессии, — скептически протянула Тонкс. — Откуда только столько ненависти к бывшему месту работы? Зарплату не платили?

— И как вы собираетесь этого достичь? — поинтересовался Дамблдор.

Элессар немного замешкался и осторожно ответил.

— Скажем так, у меня есть единомышленники, готовые к активным действиям, но мы не можем начать, пока ваша сторона не подтвердит статус хотя бы вооруженного нейтралитета. Я не переживаю, что Волдеморт объявил за мою голову награду. Но если в любом конфликте меня будут пытаться убить и Пожиратели, и Орден, и авроры...

— И правильно будут делать, — едко выплюнула Тонкс.

Эл перевел взгляд на девушку и грустно улыбнулся.

— Я тоже потерял много близких на этой войне. Не думайте, что все Пожиратели выродки и ублюдки — среди них есть достойные люди, не лишенные чести и совести. Мне немало довелось совершить, чтобы осознать свою ошибку, и еще больше усилий я приложил, чтобы решиться на побег и прийти сегодня на встречу. Я надеюсь, со временем ты сможешь меня простить. Мне просто повезло чуточку больше, чем моим противникам, только и всего.

Тонкс, с покрасневшими глазами, хотела что-то ответить, но махнула рукой, развернулась и вышла на улицу. Люпин последовал за ней.

Наступившее молчание в комнате прервал Аластор.

— Очень трогательное выступление, сынок. Но, если на молодую девку оно подействовало, то на меня нисколько. Если ты только дашь мне повод усомниться в твоей искренности, я не задумываясь всажу тебе Аваду промеж глаз, уяснил? — хмуро произнес старый аврор.

Эл кивнул и посмотрел на Дамблдора.

— Ты о чем-то хочешь попросить меня? — спросил директор, внимательно наблюдая из-под очков.

— Да... — Эл немного замялся, но потом решительно проговорил. — Я прошу прощения. У вас и у всех. В частности у тебя, Люпин, за живот.

— Тебе просто чуточку повезло, — усмехнулся Ремус. — Бывало и хуже.

К ним вдруг повернулась Молли.

— Объясни, зачем? Зачем ты пошел к Нему? Ты же учился на Гриффиндоре, вместе с Чарли и Перси. Я помню тебя, помню, как они говорили, что Лиммертайл нормальный парень. Ты же маглорожденный, в конце-концов!

Элессар немного подумал и пожал плечами.

— Хотел что-то изменить. После двух лет в России меня же не взяли ни в "Ястребы", ни в авроры, ни даже в хитвизарды. В тот момент меня и завербовали.

Молли с сожалением поджала губы. Из-за её спины вышел Снейп и протянул Лиммертайлу фиал. Элессар, откинув крышку, не стал сразу пить зелье и пристально посмотрел на Снейпа. Тот, что-то прочитав во взгляде Лиммертайла, повернулся к директору.

— Альбус, есть нюанс. Прежде чем наш гость выпьет сыворотку, в доме лучше остаться только тебе, мне и Аластору.

Кингсли с подозрением посмотрел на зельевара. Запротестовала Молли. Аластор нахмурился и бросил мрачный взгляд на Лиммертайла.

— Это то, о чем я думаю? — с легкой тревогой в голосе спросил Дамблдор.

Северус не ответил, лишь продолжал смотреть на директора непроницаемым взглядом.

— Чтоб тебя лепреконы отодрали, парень, — проворчал Грюм. — Молли, Кингсли, выйдите, и не пускайте сюда Люпина с Тонкс.

Когда возмущающаяся Молли покинула дом, Кингсли на пороге обернулся и тихо спросил у Лиммертайла:

— Ханнингфилд?

Элессар едва заметно кивнул и, отсалютовав всем фиалом, выпил веритасерум. Кингсли торопливо вышел и захлопнул за собой дверь.

* * *

Фиолетовый сгусток энергии ударил Люпина в грудь и впечатал в стену за его спиной.

— Ремус! — послышался крик Тонкс. Девушка быстрым взмахом палочки отрубила низенькому человеку в маске руку и рванулась было к Люпину, но ей наперерез выскочили еще два мага.

Бой с Пожирателями развернулся прямо на одной из улиц магической части Лондона. Аврорам потребовалось подкрепление, и Кингсли вызвал на помощь Орден. Грюм, Тонкс, Люпин, сам Бруствер и еще четыре аврора дрались уже около двадцати минут с превосходящими силами противника, но отряд Пожирателей явно состоял не из новичков, как обычно, а из опытных боевиков, иначе бой бы уже закончился.

Тонкс видела, как два Пожирателя, одолевшие Ремуса, направили палочки на тело оборотня.

Остальные были слишком далеко, Грюм в одиночку отбивался сразу от трех магов, Кингсли дрался с высоким Пожирателем, у которого сорвало маску и разворотило пол лица, из четверых авроров в живых осталось только двое и им было не легче, чем Аластору.

Тонкс овладела паника. Она не могла прорваться к Люпину, и сама находилась в непростой ситуации — оба Пожирателя прямо-таки засыпали девушку проклятьями разной степени тяжести.

Внезапно грудь одного из стоящих перед ней магов пробил белый луч. Воспользовавшись замешательством второго, Тонкс перешла в наступление и через пару секунд Пожирателя можно было собирать по кусочкам.

Девушка тут же обернулась в сторону, где лежало тело Люпина и застыла в удивлении. Над очнувшимся и тяжело дышащим оборотнем водил палочкой волшебник в сплошной черной маске. Работу врача прикрывал еще один волшебник точно в такой же маске.

Значит, в бой вступила четвертая сторона.

Покрутив головой, Нимфадора быстро оценила обстановку. Неизвестно откуда взявшиеся бойцы в черных масках атаковали Пожирателей, а значит минимум до конца боя они союзники Ордена и Аврората. Недолго думая, девушка бросилась на помощь Грюму, но приблизившись, увидела, что ее опередили и теперь Грюм на пару с еще одним человеком в черной маске загоняют трех Пожирателей в один из тупиков.

Тонкс подняла палочку, чтобы напасть на пятящихся Пожирателей со спины, но и тут не успела.

Мимо нее с тихим шелестом пролетела бесцветная волна мощной энергии. Последовала яркая вспышка, а когда Нимфадора проморгалась, то с легким трепетом увидела, что от Пожирателей остались лишь едва различимые силуэты на стене ближайшего дома. Она невольно вспомнила магловские фотографии последствий бомбежки Хиросимы и Нагасаки, когда от людей тоже оставались лишь тени.

Тонкс обернулась и увидела, как из невидимости, мерцая, словно моргающая лампа, появляется боец в черной маске. Она тут же подняла свою палочку и нацелила ее на волшебника.

Точно так же поступил и Грюм, наставив палочку на своего напарника. Подоспели Кингсли и авроры и последовали примерам Тонкс и Грюма.

— Кто такие? — коротко спросил тяжело дышащий Кингсли. Тонкс заметила, что у него сильно кровоточит бок.

Стоящий рядом с Тонкс волшебник поднял маску. Увидев знакомые черты, Нимфадора поморщилась, но опустила палочку.

— Вот это заварушка, а? — азартно выпалил Лиммертайл, а затем с настороженностью посмотрел на Бруствера. — Кингсли, тебе бочину покромсали, мой медик тебя подлатает.

Орденцы и авроры опустили палочки и помогли еле стоящему Кингсли сесть. Подбежавший к ним целитель тут же склонился над раной и принялся шептать заклинания. Следом за врачом приковылял бледный, но довольный Ремус. Все попадали на землю перевести дух.

Лиммертайл закурил, блаженно улыбаясь и щурясь от яркого солнца.

— Откуда вы узнали где мы? И кто остальные? — спросил Грюм.

— Если захотят, сами раскроются. А узнали от связиста аврора, с которым меня познакомил Кингсли.

Дальше сидели молча. Врач колдовал над Кингсли. Элессар выпускал колечки дыма, Грюм просто прислонился к холодной стене и дремал, Тонкс перебирала волосы Люпина, положившего голову ей на колени. Два аврора лежали прямо на земле и смотрели в проплывающие мимо облака, а второй боец в черной маске забрался на мусорный бак и сидел, греясь на солнышке.

— Спасибо, — вдруг поблагодарила Тонкс. — Спасибо, что спасли Ремуса.

— Мы сделали, что должны были, — отозвался Элессар и, посмотрев, на Люпина, подмигнул. — Песики все же лучшие друзья человека!

13 ноября 1999 года.

Белоснежный конверт с гербовой печатью рода Малфоев, сделанный из слегка шероховатой бумаги, приятно царапал кожу пальцев. Помпезность Люциуса не знала границ, доходя даже до писем.

Среднего возраста мужчина с тремя пересекавшими все лицо шрамами взял нож для бумаги и аккуратно достал послание. Пробежавшись взглядом по тексту, лидер Пожирателей по эту сторону решетки яростно скомкал письмо и что было сил ударил по столу.

— Джонатан!

Дежуривший у двери мужчина вошел в комнату и вопросительно посмотрел на своего начальника.

— Отзови людей, все отменяется.

— Будет сделано, — поклонился Пожиратель и сразу вышел.

* * *

— Ты читал сегодняшние газеты?

— Нет еще. Как проснулся сразу пошел к тебе, а почта приходит позже. А что там?

— Пусть это будет для тебя сюрпризом. Кстати, ты очень вовремя одел лиловое, Эл. Предложение графа оказалось крайне полезным сейчас, — расслабленно проговорила Анна, положив голову на грудь молодого человека.

— Ты о чем?

Женщина перевернулась и подперла голову руками.

— Люциус Малфой уже давно пытается захватить тюрьму. Азкабан — это девственный рынок, никем пока не тронутый.

Элессар недоуменно посмотрел на Анну. Вздохнув, она укуталась в одеяло и села на кровати.

— Охранники торгуют в тюрьме товарами с воли, но их услуги стоят недешево, а достать они могут далеко не все. Малфой хочет наладить через Пожирателей канал поставок и тем самым фактически монополизировать рынок. Мы же мешаем его планам стать реальностью.

— А в чем проблема? Пускай поставляет. Ну или вы займитесь этим вопросом, — пожал плечами Лиммертайл.

Брюнетка улыбнулась и потрепала Эла по голове.

— Проблема в том, что наряду с повседневными товарами в Азкабан хлынут гигантские объемы наркотиков, а нам это ни к чему. А сами заняться торговлей не можем по ряду причин.

Эл задумчиво пожевал губу.

— Ну и причем здесь предложение Графа?

— А притом, что по правилам Дуэльного четверга Аврора нельзя просто вызвать в обычной форме. Необходимо подать запрос, который рассматривается на совете семерых. Такое случается крайне редко, но если случается, перевес всегда был на нашей стороне, но не в этот раз. Тебя многие не любят.

— Да, граф говорил мне что-то подобное. Никто не любит предателей.

— Думаю тут другое, — покачала головой Анна. — Пожирателям нужен был повод, чтобы нарваться на Авроров, и они его получили. А теперь ты не Аврор, значит у них снова связаны руки.

— Что-то я не пойму, а с каких пор ты боишься вызова от Пожирателей?

— С тех самых, когда их стало слишком много. Мы можем не справиться.

Анна молча скинула с себя одеяло и направилась к столику, где стоял графин с водой.

Глядя, как грациозно ступает она босыми ногами по полу, изучая плавные изгибы стройного тела молодой женщины, Эл в который раз вступил в борьбу с самим собой, пытаясь сконцентрироваться, но нагое тело в тусклом свете нескольких свечей упорно мешало справиться с задачей.

— Глаза не сломай, — Анна запрыгнула на стол и положила ногу на ногу. — Я смотрю тебе нравится вид.

— Разумеется, но на самом деле я просто жду, когда ты мне принесешь водички, — ухмыльнулся Эл.

— Неужели? — недобрая улыбка Анны явно не сулила ничего хорошего. — А сейчас?

С этими словами женщина развела ноги в стороны. Быстро накрыв лицо подушкой, Лиммертайл спасся от сердечного приступа.

— Пфекфати! — простонал парень из-под подушки.

— Так и быть, вылезай, горе-любовник, — рассмеялась Анна и, взяв стакан с водой, вернулась обратно в постель в объятья Элессара. Двое пролежали в молчании минут десять, пока молодой человек не нарушил тишину.

— Анна?

— Мм-м?

— Скажи, почему я? Ведь у тебя столько взрослых мужиков ходит под началом, и насколько мне известно, ты не с ким из них не...

— Не что? — блеснула глазами брюнетка. — Не трахалась?

Лиммертайл кивнул.

Анна легла на живот и пристально посмотрела парню в глаза.

— Я, честно говоря, сама не знаю. С некоторыми я служила вместе, и они расценивают меня, как сестру. Еще одни даже подумать не могут о таком, ввиду своего характера, а если и думают, то уж точно не сделают никаких поползновений. Третьи меня не привлекают, а четвертых не привлекаю уже я. Не знаю истинной причины, возможно, мне импонировал твой образ плохого парня, — Анна подмигнула Лиммертайлу. — А может сыграло свою роль, что ты тоже волк. Но как бы там ни было, ты меня зацепил и меня это устраивает.

— Плохой парень значит? — улыбнулся Элессар и прижал женщину к себе. — В таком случае надо оправдывать свою репутацию.

* * *

Элессар шагал по одному из коридоров тюрьмы и размышлял.

Фламель спас положение, взяв Лиммертайла к себе. Не сделай он этого, и у Пожирателей появился бы шанс в открытом противостоянии изменить полярность сил.

Зайдя за очередной поворот Эл остановился — впереди стояли трое в черных мантиях и масках Пожирателей.

Быстро сообразив, что к чему, Эл развернулся было, но путь к отступлению перекрыли еще четверо одетых в форму Пожирателей.

От стены отделилась незаметная до тех пор фигура и подошла к парню. Лиммертайл сжал в кармане нож.

— Оглядывайся чаще, крыса, — прошипел человек, и вся компания пошла прочь. Через минуту в коридоре остался только Элессар.

— Вот это пронесло, — пробормотал молодой человек и двинулся дальше.

Видимо, теперь наконец-то можно расслабиться. Не то чтобы Эл боялся, но быть покалеченным не хотел, а лиловая с золотом мантия служила, как оберег.

Добравшись до особняка Фламеля и зайдя в свою комнату, Эл заметил на письменном столе три конверта и газету. Решив оставить сюрприз на потом, Эл сперва взял в руки письма и рассмотрел печати. Два от Поттера и одно от Малфоя.

Молодой человек разорвал один из конвертов Поттера:

“Элессар, если ты прочитал первое письмо, тогда знаешь о положении дел относительно тебя. Еще раз извини за мое бездействие.

Теперь к теме этого письма.

Тебе должен написать Люциус Малфой с просьбой заняться его недугом. Он крайне полезный для нас всех человек, и я прошу тебя согласиться на его предложение. Я знаю, что между вами нет особой дружбы, но очень важно помочь ему.

Надеюсь на твое содействие.

Кстати, совсем забыл — поздравляю с лиловой мантией.

И еще одна новость — дело по твоему освобождению двинулось, утром будет в газете.

С уважением, Гарри. ”

— Что за хрень я сейчас прочитал? — изумленно спросил Лиммертайл у самого себя. Не дождавшись ответа, он принялся за конверт Малфоя.

“Приветствую, мистер Лиммертайл.

Вы наверняка удивлены получить письмо от меня, но я действую по рекомендации господина Поттера.

Уверяю, я бы не потревожил вас, если бы не безвыходность ситуации.

Мы с вами редко пересекались, даже на службе у Темного Лорда, тем не менее вы в течение относительно долгого времени проживали на территории моего поместья, и я знаю, что вы провели немало часов в библиотеке. В связи с этим я полагаю, что вы достаточно эрудированы, чтобы помочь разрешить мне одну проблему.

Излагаю суть: я умираю, мистер Лиммертайл, и никакие медицинские специалисты не могут понять причину моего недуга. Уважаемый мистер Поттер посоветовал мне обратиться к вам, как к специалисту в Темной и Черной магии. Я знаю, что вы специализируетесь больше на боевых аспектах, поэтому я позволил себе выслать вам несколько редчайших трактатов на медицинскую тематику из своей коллекции на случай, если вы не добрались до темной медицины во время изучения моей библиотеки.

Думаю, не стоит объяснять, что при любом результате благодарность семьи Малфой будет более чем щедрой.

Если вы согласны взяться за мою проблему, дайте знать.

С уважением, Лорд Малфой.”

— Интересненько, — пробормотал Эл и взял в руки третий конверт.

“Здравствуй, Элессар.

Перейду сразу к делу — я догадываюсь, что ты зол на меня и Кингсли, за наше бездействие во время твоего процесса. Прости, но мы не могли подставиться, это бы уничтожило месяцы работы. Будь аккуратен и береги себя, я сделаю все возможное, чтобы вытащить тебя.

И прошу — не ищи неприятностей, за тобой внимательно следят.

Надеюсь, у тебя все хорошо. Буду держать тебя в курсе событий.

С уважением, Гарри.”

— То есть, когда меня судили, подставиться ты не мог, а теперь, когда я уже в тюрьме, можешь? — зло пробормотал Эл и кинул письмо обратно на стол.

А вообще, новости были неплохие. Сотрудничество с Люциусом сулило выгодные последствия — не дурно, когда у тебя в должниках ходит Лорд Малфой.

Окинув взглядом комнату, Эл заметил две толстые книги на прикроватной тумбе. Подойдя ближе и посмотрев на обложки, молодой человек ухмыльнулся. Обе книги были ему знакомы, хотя освежить воспоминания было бы полезно.

Увлекшись письмами, Элессар совсем забыл о сюрпризе, о котором ему говорила Анна. Вернувшись к столу, Эл уселся в кресло и развернул “Ежедневный Пророк”.

“Произвол судебной системы. Герой Войны брошен в Азкабан без суда и следствия.

В ходе проверки, инициированной недавно организованным Отделом Внутренней Безопасности, который возглавляет Гарольд Джеймс Поттер, был выявлен вопиющий инцидент жесточайшего произвола со стороны силовых структур в отношении Героя Войны Элессара Лиммертайла.

Молодой человек был арестован двадцать первого октября сего года, помещен под стражу и осужден на пожизненный срок в Азкабане. В ходе проверки был обнаружен ряд грубых нарушений судебного процесса, который проходил за закрытыми дверьми.

Мистер Лиммертайл столкнулся с ужасающей несправедливостью и жесточайшим прессингом со стороны Аврората. По неподтвержденным пока данным, полученным от компетентного источника, сославшись на закон “О Пожирателях”, мистеру Лиммертайлу отказали в праве на адвоката, более того, ему даже не разрешили связаться с родными и близкими. Молодого человека в течение двух недель неоднократно избивали и применяли к нему пыточное проклятье, с целью получения от него признания.

Крайне странным фактом является еще и то, что проверяющая комиссия не нашла в архиве протокол заседания, а в реестре судебных процессов отсутствует обязательная для таких процедур запись.

Сегодня утром на пресс-конференции в Министерстве Магии глава Отдела Магического Правопорядка Шон Лоуренс сделал официальное заявление:

“Все виновные будут найдены и наказаны. Дело Лиммертайла будет пересмотрено согласно всем нормам нашей конституции.

Некоторые чиновники забывают, что закон распространяется не только на обычных граждан — он един для всех. И каким бы мягким ни было их кресло, мы до них доберемся.”

От дальнейших комментариев мистер Лоуренс отказался.

В свою очередь высказался еще и Министр Магии Райли Квин:

“Я лично буду следить за делом Лиммертайла. Более того, я гарантирую, что подобное больше не повторится. Все виновные в этом воистину ужасающем преступлении будут наказаны по всей строгости закона.

Мы давно подозревали, что в Министерстве завелась гниль, и именно поэтому предложили Лорду Поттеру возглавить новый отдел. Как видно, не зря.”

Однако, как бы красиво наши политики не пели, факт налицо. Любого из граждан нашей страны в любой момент могут схватить, связать, бросить в клетку, пытать, выбить признание и осудить на тюремный срок.

И встает резонный вопрос — ради такого будущего мы сражались? И разве такого будущего мы хотим для своих детей?

Конечно, мистера Лиммертайла нельзя назвать примерным гражданином. В годы войны он успел побывать по обе стороны баррикад, и пусть даже на его предплечье есть змея, он оказал неоценимую услугу нашему обществу. О его заслугах более подробно вы можете прочитать в ранее выпущенной статье, где также имеется и эксклюзивное интервью с самим мистером Лиммертайлом.

В последний год, репутация молодого человека была сильно подорвана, ввиду его образа жизни и излишней, иногда даже пугающей любви к Темной магии. Существует мнение, что мистер Лиммертайл — наследник Темного Лорда, но без доказательств это все лишь слухи.

В любом случае, кем бы ни был Элессар Лиммертайл, одно можно утверждать смело — суд должен быть справедливым, даже для преступников. И то, что сегодня происходит в нашей стране, никак не может быть удовлетворительным, если люди, которым мы доверили власть, применяют ее против нас же самих в своих собственных интересах.

Остается надеяться только на Гарри Поттера, уже неоднократно отчищавшему нашу страну от грязи. Видимо, это единственный человек в Министерстве, кто думает о своем народе.

Всегда ваша, Рита Скиттер. ”

Чувства были смешанными.

С одной стороны, Эл был доволен. Теперь крысам придется побегать.

С другой стороны, в статье ни слова не было сказано про амнистию, зато явно звучали слова о пересмотре дела. Хотя, если Кингсли и Гарри теперь смогут действовать открыто, то с их помощью Элессар наверняка сможет оправдаться. Не говоря уже о возможной помощи Люциуса.

А еще возникала куча вопросов. Кто за всем этим стоит? Кто инициировал первый процесс? Кто запустил пересмотр? Кто может быть настолько влиятельным, что осмелился отвесить настолько мощную оплеуху Министерству? И самое главное — кому все это нужно?

Если все эти игры входят во внутренние войны Министерства, то к какому лагерю отнесли Лиммертайла? Или все было спланировано заранее, чтобы посадить волка на поводок?

А если фениксовцы? Тогда Элессар очень серьезно недооценивал возможности Бруствера и Поттера.

Или есть еще стороны, о которых Лиммертайл не знает, но которые знают о нем?

Вопросов было намного больше, чем ответов.

Взяв обычную шариковую ручку и достав листы бумаги, Элессар принялся строчить ответные письма.

* * *

Гарри много слышал о Графе и его Святых, но никогда не мог подумать, что он будет использовать своих подопечных в качестве почтовых сов. Когда Поттер обнаружил на пороге своего дома мужчину с длинной косой в лиловой мантии, глава Отдела Внутренней Безопасности был сильно удивлен.

— Чем могу помочь? — поинтересовался молодой человек у своего таинственного гостя.

Тот молча протянул конверт, и, как только Гарри взял в руки письмо, аппарировал.

Зайдя внутрь, Золотой Мальчик распечатал конверт.

“Короче, Поттер, я не знаю, что за игру ты там ведешь, но она мне определенно нравится. Давай, очкарик, вытаскивай меня отсюда.

Красивейший и могущественнейший волшебник всех времен и народов, его великолепие — Элессар Лиммертайл, Лорд дома Лиммертайлов, герцог Английский. ”

— Придурок, — улыбнувшись, пробормотал Гарри и пошел заказывать Кикимеру ужин.

* * *

Люциус устало потер виски и взял со стола сложенную несколько раз пополам записку.

“Не ссы, белявый, залатаем тебя. Я в деле.”

Глава рода Малфой позволил себе подобие улыбки. Насколько он помнил, Лиммертайл никогда не отличался высокопарностью речи.

* * *

— И что ты думаешь теперь делать?

— Ничего. Раз Малфой сказал не трогать, значит не тронем.

— Не забывай, что он еще и из Святых.

— Я прекрасно это знаю, спасибо.

— Что-то я тебя не узнаю. Неужели ты так просто отступишь?

После небольшой паузы последовал ответ.

— Я тебе так скажу — если не можем добраться до него, значит доберемся до его шлюхи.

* * *

Следующая глава сегодня ночью, последние доработки.

* * *

17 ноября 1999 года.

“Элессар, в связи с последними событиями спешу тебе сообщить, что я лично подал документы о твоем освобождении из Азкабана на время следствия.

К сожалению, вся эта бумажная волокита может растянуться на несколько месяцев, даже несмотря на курирование твоего дела Квином. Не знаю, дошли до тебя новости или нет, но слушанье назначили на 6 марта следующего года, и до этого срока ты, скорее всего, останешься в тюрьме. Поэтому Кингсли в данный момент вовсю пользует свои связи, чтобы выбить хотя бы разрешение на неограниченные посещения.

К твоей защите мы подключили Анджелину Джонсон, Алисию Спиннет, Гермиону Грейнджер и даже Перси Уизли. Они вчетвером собирают твою оправдательную базу, но официальным твоим адвокатом назначен Перси, так что, на тебя работает целая бригада юристов.

Мы уже выбили разрешение на свободную корреспонденцию с секретным грифом, поэтому переписка теперь безопасна.

Как только разрешат посещения (а их разрешат, или я взорву Министерство), будем работать уже лично.

Гарри.”

Эл отложил письмо и, немного покачавшись в кресле, пошел на маленький балкончик перекурить.

Солнце уже село, но небо у линии горизонта еще было огненно-бордовым. Стоял дивный тихий вечерок, высокие деревья отдыхали после нескольких дней проливных дождей.

Молодой человек втянул чистый лесной воздух, достал из помятой пачки не менее помятую сигарету и закурил.

Горький дым ударил по горлу и, иссушая дыхательные пути, направился в легкие. Эл уже давно перестал ощущать чувство головокружения от сигарет, которое испытывают все начинающие курильщики, да и бросить много раз порывался, но сигареты помогали концентрироваться. Да и странно было бы бросать курить в тюрьме.

Мысли вернулись к письму Гарри.

Конечно, Эл знал и прекрасно понимал, что Министерство — эдакий огромный шредер, его только корми и корми бумагой.

Сначала сварливые бабки с врожденным климаксом будут решать, достоин ли Эл освобождения. Наверняка во время принятия решения документы где-то потеряются, или ох обоссыт кот какой-нибудь кошатницы, которая сто процентов имеется во всей этой ораве старых бабуль, и его моча разъест чернила. Придется подавать повторное прошение и снова ждать своей очереди.

Бабки, наконец, решат, что Эл — говнюк, и не достоин освобождения.

Перси состряпает апелляционное письмо и отнесет в вышестоящие инстанции, которые надают бабулькам по головам и прикажут им пересмотреть свое решение. Те, в ответ, снова потеряют документы, придется подавать новое прошение, которое старухи уже не смогут отклонить и решат, что Эл все же хороший малый.

После этого будет издан указ о созыве Совета. Не Визенгамота, а именно Совета по таким вот делам. Пока толстозадые и толстопузые чиновники соберутся, пока поймут, что от них хотят, Эл уже сам станет толстозадым.

Но, допустим, что Совет собрался и постановил выпустить Лиммертайла из тюрьмы на время следствия. Тогда издается специальный приказ “о восьми томах”, который должен будет собрать хренову кучу подписей, начиная с подписи предпоследнего помощника третьего заместителя блюстителя Министерского туалета, и заканчивая подписью самого главного Говнюка.

И вот только после всех этих процедур Эла выпустят на поруки.

И то не факт, что надолго.

Молодой человек задницей чуял, что Министерские твердо решили засадить его, пусть и не на всю жизнь, но точно на пару-тройку лет.

Лиммертайл глубоко затянулся и продолжил размышлять.

В последнее время слишком много всего свалилось.

Арест, неделя в изоляторе, суд, приговор, Азкабан. Выброс магии в драке, знакомство с Анной, живой Фламель, новость о возможно живой матери и что он — сын Тома Реддла. Ну или Волан-де-Морта, кому как больше нравится.

А теперь еще заварушка в Министерстве, пересмотр дела и эта долбанная болезнь Малфоя, которую никак не удавалось диагностировать, хотя в распоряжении Эла была вся библиотека бессмертного алхимика.

Слишком быстрая смена положений и слишком маленькая голова. Слишком мало времени, чтобы осмыслить все произошедшее и разложить по полочкам.

Хотелось начать с поисков матери. Кто она, чем жила или живет, где сейчас — в общем, найти ее. Еще хотелось на волю, тюрьма порядком надоела. А еще узнать, что за игры ведутся в Министерстве, если Лиммертайла сначала арестовывают, а потом объявляют чуть ли не жертвой.

Навестить родителей тоже бы не помешало. Уж они-то точно знают, что к чему, раз Волан-де-Морт доверил им своего отпрыска. Ах да, и расспросить у них про папашу.

Родители — понятие весьма относительное. Есть те, кто тебя зачал, выносил, родил, в целом — дал тебе шанс на существование и больше участия в твоей жизни не принимал.

А есть те, кто о тебе заботился, растил, учил, помогал и поддерживал на протяжении долгих лет. Неизвестно, правда, искренне ли действовали Итан и Эмили Лиммертайл, воспитывая сына своего повелителя, или просто выполняли приказ.

Но после 81-го они не исчезли и не отреклись, стало быть — они его мама и папа.

А как классифицировать самого Тома? Ведь он просто ушел в тень, но никогда не терял своего сына из виду и направлял его издалека. То есть он принадлежал и той, и той группе родителей.

Кем тогда ему приходится настоящая мать? Хотя нет, не так. Кто его биологическая мать? Или та женщина готова была взяться за воспитание сына, но перечить Темному Лорду не стала и все же имеет право на эпитет настоящая?

Полемика, безусловно, не лучшее занятие для одного.

Эл затянулся. Он курил медленно, в отличие от Кристиана. Тот справлялся с сигаретой за чуть больше чем минуту, затягиваясь часто и тут же выдыхая. Для него это было привычкой и потребностью.

Эл же предпочитал подумать за сигаретой и порассуждать, расценивая перекур, как время для размышлений. Затягивался он глубоко и мощно, вдыхая концентрированный химикатами дым в самую глубину легких, держал там несколько секунд, а потом выпускал серые клубящиеся колечки.

Колечки его научила пускать Беллатриса. Была еще версия Беллатрикс, но сама она предпочитала первый вариант.

* * *

— Открой рот, напряги челюсть, округли губы, выдохни немного дыма и сделай жевательное движение. Смотри, — объясняла Беллатриса, выпуская два колечка подряд. — Челюсть должна как будто соскакивать, как будто переключается из одного положения в другое.

Из рта Эла вылетело бесформенное облачко.

Беллатриса усердно закивала головой.

— Да! Все правильно, только тренируйся, и со временем получится, — улыбнулась женщина. — Пошли в дом, ужин готов.

* * *

Беллатриса был той еще штучкой. Виртуоз боевых искусств и невероятно интересный собеседник. И магистр актерского мастерства. Она меняла сотни масок на дню, начиная с умалишенной фанатички, заканчивая инфантильной девчонкой. В промежутке можно было увидеть крайне рассудительного профессора философии, любящего поговорить на высокие темы.

Она была красивой, строгой, но не холодной, как сестра Нарцисса, а настоящей — горячей и эмоциональной.

С ней было весело.

Эл надеялся, что ему удалось разглядеть настоящую Беллатрису за ширмой сотен масок.

Она нравилась ему, но не как женщина или любовница. Скорее, как друг. Если слово друг вообще можно применить к Белле.

Лиммертайл разглядел черное пятно на фоне темного леса. Фестралы, наверно.

В общем и целом, воспоминаний, вопросов и желаний было слишком много. Изначально в голове парня была такая путаница, что Эл вообще не представлял, как разгребать весь этот хлам.

Но глаза боятся — руки делают.

Элессар решил начать с дел насущных, и самым насущным оказалась проблема Малфоя. Люциуса надо было спасать, но вот от чего, Эл пока не понял.

Три дня бесплодных поисков и бессмысленного перелопачивания трактатов, томов, научных трудов и прочей макулатуры на медицинскую тематику за несколько сотен лет.

В итоге, Лиммертайл решил сходить к Фламелю. Старикашка точно должен разообраться. С точки зрения этики, может, и не очень верное решение, но плевать.

Если Малфой хочет жить, придется использовать все доступные средства.

Эл затянулся последний раз, обжег верхнюю губу о нагревшийся желтый фильтр, выругался и выкинул сигарету. Постояв еще немного, молодой человек направился к алхимику.

Элессар не знал, который час, но Фламель все равно никогда не спал, так что ворваться к нему можно было в любое время.

Из библиотеки на третий этаж, свернуть в коридор направо, подняться по винтовой лестнице и вот он — кабинет бессмертного алхимика и создателя Философского камня Николаса Фламеля.

У входа Лиммертайл столкнулся с роскошно одетой женщиной лет сорока.

— Adieu, Nicolas. Auplaisirdevousvoirbientôt, — обернувшись, приятным нежным голосом произнесла незнакомка.

— Certes, mon cher, — улыбнулся старик, помахав на прощание рукой и послав воздушный поцелуй.

В дверях гостья задержалась на несколько мгновений.

Оценивающий взгляд скользнул по молодому человеку.

Эл ответил тем же.

Она была изысканной, даже шикарной.

Но самое главное, за что цеплялся взгляд — это глаза. Поразительной красоты пронзительные синие глаза, как будто холодным лезвием проникавшие внутрь. У Эла появилось неприятное чувство, будто он стоит без одежды.

Женщина снисходительно улыбнулась и, удовлетворенно кивнув головой, скрылась в изгибах лестницы.

— Очень эффектная, да? — рассмеявшись, спросил Фламель.

— Не то слово, — находясь в легкой прострации, ответил Эл и прошел в кабинет.

У алхимика в поместье не было стульев. Вообще. Ни разу Лиммертайл не видел стула, только диваны и кресла. В кабинете же кресел стояло целых пять.

Выбрав, на свой взгляд, самое удобное, Эл сел и молча протянул Фламелю письмо с поломанной печатью древнего и богатого рода Малфоев. В нем Люциус описывал свои симптомы.

— Когда ты уже зайдешь ко мне просто поговорить? — жалующимся тоном проворчал Николас, принимая и разворачивая конверт. — Все только по делу да по делу.

Эл не ответил и лишь внимательно смотрел на хозяина кабинета.

Чем ниже опускался, бегающий по строчка письма, взгляд Фламеля, тем все больше он превращался из улыбчивого дедули в хмурого старика.

— Что-то не так? — настороженно спросил Эл.

Алхимик промолчал, только покачал головой, продолжая чтение. Закончив, он повертел письмо в руках, изучил печать и еще раз перечитал.

— Сколько ты занимаешься этим? — Николас поднял встревоженный взгляд на молодого человека.

— Три дня, вроде. Сижу в библиотеке, ищу схожие симптомы, — пожав плечами, ответил тот.

Старик поднялся и принялся беспокойно нарезать круги по кабинету. Эл следил за его перемещениями и никак не мог понять, чем вызвано такое поведение.

— Продолжай поиски. В библиотеке есть второй уровень. Пройдешь в отсек магловской литературы, найдешь Артура Конана Дойла. Во втором ряду будет книга — Затерянный мир. Сдвинь ее вглубь, в северной стене откроется вход. На втором уровне найдешь много интересного.

— А вы что будете делать? — удивившись, спросил Лиммертайл.

— Мне придется отлучиться, — все еще расхаживая по кабинету обронил алхимик.

— То есть? Вы же заключенный.

Фламель остановился и посмотрел на него, как на полоумного.

— Вот ты вроде умный парень, Элессар, а порой несешь такую чушь. Я похож на заключенного?

— Но Дарми...

— Да прекращай ты верить всем на слово — Дамблдор, Дарми, еще кто-нибудь, — развел руками Николас. — Думай своей головой. Я немедленно выдвигаюсь, а ты беги в библиотеку и продолжай поиски.

— Может хотя бы намекнете, что вас так взволновало?

— Все слишком серьезно, и я искренне надеюсь, что ошибся. Но пока мои опасения не подтвердились, тебе это знание ни к чему, а если все будет так, как я предполагаю, тогда ты будешь первым, кому я сообщу, — пообещал алхимик. — А теперь бегом за работу.

Эл поднялся и направился к дверям, когда ему в голову пришел еще один вопрос.

— Вы надолго?

— Не знаю, мой юный друг, не знаю. Надеюсь, что нет, — с этими словами Фламель замахал на Эла руками, явно давая понять, что разговор окончен.

Лиммертайл вышел из кабинета. Странное поведение бессмертного старика сильно насторожило молодого человека.

Что такого Фламель увидел в письме, чего не увидел Эл?

Хотя да, странный вопрос. Николасу семь сотен лет, а Элу всего двадцать пять. Наверное, были причины.

Возвращаться в мрачную и темную библиотеку не хотелось, да и задница уже порядком болела от трехдневного сидения, так что Эл решил пройтись и развеяться.

Размышляя, он и не заметил, как дошел до корпусов. Было около девяти вечера, Азкабан еще не спал, но большинство заключенных уже разбрелись по своим клеткам.

Элессар подумал и направился к старой заброшенной башне, где не так давно оттащил от Гринграсс похотливого маньяка.

Несмотря на события, та смотровая площадка приглянулась Элу. Тишина, свежесть и лунный свет — самое оно для раздумий.

С Гринграсс он с тех пор так и не виделся, отчасти потому, что и сам не искал встречи, отчасти потому, что был занят поисками.

Хотя, что-то подсказывало ему, что сегодня он застанет Изумрудную Королеву на том же месте.

* * *

Дафна закрыла дверь и устало опустилась на край кровати.

Панси порой бывала невыносима. Особенно, когда терпела очередное фиаско на любовном поприще.

Вот и сейчас, получив от ворот поворот от Теодора Нотта, Паркинсон во всем обвинила Дафну.

У нее вообще была привычка во всех своих неудачах с парнями обвинять подруг, в частности красотку Гринграсс.

Вообще, Панс была хорошей подругой. Она умела слушать, давала дельные советы и умела хранить секреты, но, когда дело доходило до парней, у Паркинсон срывало крышу.

Кто виноват в том, что Панси родилась не уродиной, конечно, но по всем позициям уступающей Дафне?

И всегда этот обвинительный тон — “ты думаешь, я не видела, как вы друг на друга смотрели?”

Нашла место строить отношения.

Дафне нравился Тео, но то было на шестом курсе Хогвартса. Сейчас же все ее мысли были заняты сестрой и родителями.

Паркинсон изрядно вывела Гринграсс из себя. Начав с нытья, она быстро нашла виноватую и принялась крыть ее не самыми цензурными выражениями.

Когда разъяренная подруга переключилась на членов ее семьи, Дафна просто ушла.

Она уже порядком устала от этого загнивающего места. Устала от двусмысленных взглядов представителей мужской половины обитателей башни, которые с каждым днем становились все похотливее и похотливее.

Она устала от пресной еды, хотя Пожирателям грех было жаловаться на провизию — спасибо Малфою, тем не менее, по сравнению с привычным рационом, блюда Азкабана были едва ли не мочой бездомного пса.

Девушка поднялась и направилась к выходу из башни, решив прогуляться. Пока она подсчитывала в голове, какую часть от срока она уже отсидела, а какая ей только предстоит, пока думала, как там ее сестра и родители, девушка сама не заметила, как оказалась в своем излюбленном месте.

Смотровая площадка в заброшенной башне, где почему-то никто не селился, была залита лунным светом. Дафна села на ступеньку и посмотрела на пятно запекшейся крови на полу.

Если бы Лиммертайл тогда не успел, все закончилось бы иначе. Девушка поежилась и обняла себя, вспомнив вонь перегара из рта теперь уже кастрата.

Она подумала, что не стоит здесь задерживаться. Мало ли кто еще мог проследить за ней и заметить, где она любит коротать вечера.

— Ничему тебя жизнь не учит, Гринграсс, — когда за спиной раздался мужской голос, Дафна вскочила от неожиданности и испуга и развернулась.

Перед ней, сложив руки на груди, стоял Лиммертайл. Облегченно выдохнув, девушка села обратно.

— Я как-то машинально сюда пришла. Поссорилась с подругой, а здесь можно спокойно посидеть. Я не слышала, как ты поднимался.

Элессар пожал плечами, достал сигареты и опустился рядом с Дафной.

— Куришь?

— Нет.

— Ну и правильно, — ухмыльнувшись, ответил парень и прикурил. — Ты, насколько я помню, задолжала мне рассказ.

Разговаривать не было желания.

Дафне просто хотелось сидеть в тишине.

И в безопасности.

Она с некоторым удивлением подумала, что пока этот парень рядом, ей ничто не угрожает. Он не смотрел на нее с вожделением, не пытался прикоснуться и не делал грязных намеков, как большинство Пожирателей и других заключенных.

С каждым днем внутри нее росло неприятное чувство долга. У нее не было денег, чтобы расплатиться за все, что делали для нее Пожиратели, а единственная другая валюта Азкабана — на регулярной основе раздвигать ноги перед одним из них. И они знали об этом.

Лиммертайл же не лез к ней, а просто сидел рядом и курил. Едкий дым колол глаза, заставляя их слезиться.

— Эй, Гринграсс, ты чего?

Дафна вытерла слезы.

— Ничего, просто дым от сигарет в глаза попал.

— Да, неприятное ощущение.

Они еще посидели в тишине.

— У тебя странное имя. Откуда ты? — спросила Дафна, поднимая со ступеньки пачку с зажигалкой.

Элессар удивленно посмотрел на нее.

— Ты же сказала, что не куришь.

— Не курю, но попробовать хочу, — ответила девушка. — Так откуда ты?

Горький дым заполнил рот, горло и легкие. Голова закружилась, рвотный рефлекс смешался с сильным кашлем. Дафна выкинула только что прикуренную сигарету.

— Фу, как вы вообще можете курить?! — прокашляла девушка.

Лиммертайл снисходительно улыбнулся и выпустил еще одно колечко.

— Такие ощущение только сначала, потом проходит, — пояснил он. — А теперь, я жду рассказ о твоей нелегкой судьбе.

— Но ты не ответил на мой вопрос, — запротестовала Дафна.

— Ты первая не ответила, — парировал Элессар.

Против такого аргумента не попрешь. Дафна вздохнула и прикурила новую сигарету. В этот раз ощущения были практически такими же, но все же немного легче.

— Помнишь, что было после битвы за Хогвартс? — прокашлявшись, начала девушка.

— Конечно.

— К власти пришли люди Поттера. Мерлин, да его так обожали, что будь он постарше и сам бы сел в кресло министра.

— Всегда неприятно, когда враги побеждают.

— Не знала, что Поттер твой враг, — безразлично заметила Дафна.

— Я имел ввиду тебя.

Она покачала головой.

— Я никогда не считала Поттера врагом. Он мне не друг, конечно, но и не враг. Так вот. После смерти Сам-Знаешь-Кого, мои родители быстро смекнули, куда ветер дует. Они не были Пожирателями, но финансовую помощь оказывали, поэтому, когда Кингсли начал сжимать кулак, они быстро вывели капитал в другую страну и переехали. Тогда было плохо, но что будет еще хуже, мы даже не предполагали. Изначально мы задумывали, что я и сестра сразу после окончания школы присоединимся к родителям. Но в Министерстве приняли закон о дополнительном годе образования для всех выпускников, так как программа, измененная Пожирателями, не соответствовала стандартам. Родители оставили нам денег для подкупа нужных чиновников, чтобы мы могли беспрепятственно покинуть Англию. И все шло неплохо, пока в кресло не сел Квин. Вот тогда и началось. Репрессии, аресты, изъятия имущества, доступ к банковским ячейкам, обыски, допросы. Астория умудрилась зацепить Драко Малфоя, так что, когда за ней пришли, то тут же и ушли. А меня арестовали и осудили на полтора года за пособничество и укрывательство, а если называть вещи своими именами — за учебу в Слизерине и за невыдачу местоположения родителей.

Дафна замолчала. Она много раз вспоминала, анализировала, поэтому рассказ не вызвал в ней грусти или каких-либо других негативных эмоций.

— И сколько осталось? — спросил Лиммертайл.

— Только недавно считала, — усмехнулась девушка. — Меня осудили в конце июля, сейчас ноябрь. Еще год и три месяца. Теперь твоя очередь.

— Все еще интересует мое имя?

— Нет. Рассказывай, за что попал сюда. Ты же, вроде как, был среди победителей.

— Как-нибудь в следующий раз. Сегодня ты вернула мне долг, а я тебе ничего должен не был, — хитро улыбнулся парень и подмигнул ей.

— Тогда про имя, — потребовала Дафна.

— Не знаю, что оно дословно значит, но оно вроде как очень старое и королевское, — с некоторым пафосом ответил Лиммертайл. — А сам я отсюда, из Англии.

Девушка засмеялась. Она сама не знала почему, но ей показалось забавным, что грязнокровку назвали именем правителей магического мира. В детстве ее учили истории, как и всех чистокровных детей, и оттуда она помнила как минимум трех Элессаров.

Элессар Первый Жестокий, получивший прозвище во время одной из магических войн после казни нескольких сотен сдавшихся в плен солдат.

Элессар Второй Плантагенет, современник Ричарда Львиное Сердце. Это, кстати, был единственный в истории раз, когда монархи из одной династии правили одновременно как маглами, так и магами.

Третий, кого помнила Дафна, был Элессар Третий, но о нем мало что известно, так как правил он от силы года четыре.

— Не гоже правителям гнить во мраке тюремном, — процитировала Дафна одного поэта-волшебника.

Лиммертайл улыбнулся.

— Я и не буду.

Девушка внимательно посмотрела на него.

Что-то в нем цепляло ее. Его уверенность, или насмешка в глубине пронзительных синих глаз, или сами глаза. А может тонкая полоска губ, скривленная в едва заметную улыбку. Дафна не была уверена, что именно, но Лиммертайл определенно ей нравился. Рядом с ним было спокойно и безопасно, а это все, чего хотела Дафна в последнее время. Чтобы ее не трогали.

Хотя, если бы он прикоснулся к ней, она была бы не против.

Тряхнув головой и прогнав странные мысли, девушка отвела взгляд и уставилась на луну.

— Красиво здесь.

— Мне тоже нравится, — согласился Лиммертайл.

— Я не сказала, что мне нравится. Мне вообще вся тюрьма не нравится. Была бы возможность сбежать, я бы сбежала.

— О, ну если ты найдешь такую возможность, или сама придумаешь, как это сделать — дай знать. Я к тебе присоединюсь.

Дафна слабо улыбнулась и кивнула.

Еще около часа они сидели на одной ступеньке, курили и молча думали каждый о своем. Дафна размышляла о родителях, о сестре, о Лиммертайле. И что действительно было бы неплохо сбежать.

Когда девушка встала, он поднялся вслед за ней. Дафна вопросительно посмотрела на Элессара.

— Ты серьезно думаешь, что я тебя отпущу одну? — вскинув брови, спросил тот.

Ей было приятно.

— Спасибо. Пойдем уже, — слегка улыбнувшись, позвала она и направилась к лестнице.

Не услышав за собой шагов, она обернулась. Лиммертайл стоял, сунув руки в карманы мантии и смотрел на луну. Она развернулась и подошла поближе.

— Если вдруг что-то пойдет не так, тебя кто-то тронет или обидит, или не с кем будет поговорить, ну или еще что-нибудь, дай мне знать.

— Спасибо, Элессар Четвертый Понимающий.

Он рассмеялся.

— К вашим услугам, Изумрудная королева.

Они постояли еще немного, после чего Лиммертайл проводил ее до ворот башни Пожирателей.

— Спокойной ночи. Приятный был вечер, — обернувшись, попрощалась Дафна.

И как в прошлый раз, Лиммертайл лишь усмехнулся и скрылся в темноте коридора.

* * *

Какого черта у него вырвались те слова, Эл не догонял.

По какой-то странной причине, ему было не плевать на эту девчонку. Ему была неприятна сама мысль, что кто-то может сделать ей больно, но он не собирался произносить того, что произнес.

В общем-то, ничего такого, конечно, но она могла неправильно понять.

Элессар шел к поместью Фламеля, когда в его мозгу появилась одна идея.

А что, если шутка — не такая уж и шутка?

Вечер был восхитительный. За парком поместья Малфоев находилась заброшенная драконья ферма, где отец Люциуса во времена начала бизнеса держал парочку голов. Позже предприятие разрослось, и вольеры, открытые площадки, громадные бассейны и прочие строения оказались ненужными, и теперь использовались для тренировок новичков.

Беллатрисса, полулежа, наблюдала за пятью рекрутами, вяло перебрасывающимися заклинаниями. Время тянулось, как нуга.

Неподалеку росла высокая яблоня белого налива. Белла лениво взмахнула палочкой, и сочное большое яблоко, оторвавшись от ветки, прилетело в ладонь женщины. Жадно впившись в спелую мякоть, Беллатрисса откусила добрую половину фрукта и принялась усердно жевать.

Новички тем временем продолжали перекидываться заклинаниями, изредка уворачиваясь и чаще оставаясь на месте и принимая удар на щит. Заходящее солнце все еще припекало, и насколько Белле было лень пошевелить новобранцев, настолько самим новобранцам было лень тренироваться.

— Приятного аппетита, — прошелестел за спиной тихий голос.

Белла дожевала и, проглотив, достала пачку сигарет.

— Лучше не подкрадывайся ко мне со спины, Торфинн, — прикурив, выдохнула дым женщина.

— А он не один! Теряешь хватку, юная леди, — раздался низкий, с легкой хрипотцой, бас Долохова.

Беллатрисса вместо ответа еще раз откусила яблоко и кинула огрызок в кусты, подбив его в воздухе заклинанием.

— Радостно видеть, что рука твоя все так же тверда.

Этот голос заставил женщину сесть ровно и выпрямиться.

— Милорд, — выдохнула Беллатрисса. — Простите, я не знала, что и вы здесь.

— Расслабься, — махнув рукой, Волан-де-Морт опустился на деревянную трибуну рядом со своей соратницей. — Как новички?

— Зеленые до корней волос, неопытные, ленивые, и все, как один, утверждают, что служили. Но при должном обучении двое из них могут стать хорошими бойцами, вон тот брюнет в бордовом, и блондин в белом, — отрапортовала Беллатрисса. — Остальные в долгосрочку, их еще таскать и таскать.

— Не сказал бы, что они зеленые, — задумчиво протянул Долохов, чем заслужил раздраженный взгляд Беллы.

— Поясни, — слегка улыбнувшись, кивнул Темный Лорд.

— Посмотрите на их движения, — прокашлявшись, начал русский боевик. — Во-первых, как они передвигаются: вполоборота, заводя ноги крест на крест, чтобы в случае чего резко развернуться к противнику за спиной, причем делают это не задумываясь, машинально, а это значит лишь одно — их обучали. Остальные трое двигаются приставным шагом, что эффективно лишь с точки зрения скорости, но при атаке сзади можно потерять драгоценные доли секунды. Во-вторых, размах палочки. Что брюнет, что блондин — у обоих амплитуда минимальна, им требуется гораздо меньше времени, чтобы отбить или выпустить заклятье, в то время, как остальные тратят на добрые полсекунды больше. В-третьих, обратите внимание на стойку, когда они выставляют блок. Они встают боком, чтобы снизить площадь поражения, в случае пробития блока.

— Это банальные вещи, которым учат даже в школьном дуэльном клубе, или до которых можно дойти самому, если не дегенерат, — выплюнула Белла. Она знала, что Долохов прав, но признать свою ошибку при Повелителе не могла.

— В клубе учат стойкам, передвижению, но эффективное исполнение заклятий достигается лишь систематическими и настойчивыми тренировками, а собрания в школе проходят три раза в неделю, и ты сама должна понимать, что это капля в море, — парировал Долохов.

Беллатрисса уже открыла рот для ответа, когда заговорил Темный Лорд.

— Достаточно бестолковых споров. Идите и проверьте их.

— Повелитель? — недоуменно вскинул брови Роули.

— Вы боевики, а не методисты. Выполняйте. И без трупов.

Все трое переглянулись и встали с трибуны.

— Первым пойду я, сразу в лоб. Белла, зайди сбоку со стороны деревьев и, как только начнется, оттягивай блондина на себя. Торфинн, выйдешь на них со стороны ангара со спины и сразу забирай брюнета. Остальными тремя я займусь сам. Бейте по площадям, если я прав, то эти двое организуют круговую оборону и тогда будет тяжело, так что надо растянуть их. Ясно?

В тактике Долохов был гением и спорить с ним было бесполезно. Роули уже шел к ангару. Проводив его взглядом, Белла кивнула и направилась к деревьям.

Долохов тем временем снял мантию и достал две палочки. Будучи амбидекстером, отставной офицер советского аврората представлял серьезную угрозу для любого противника. Даже Темный Лорд, по достоинству оценив навыки русского, использовал лишь его одного для спарингов.

Долохов был единственным, кто мог продержаться дольше полуминуты в дуэли с Лордом.

Белла внимательно следила за Антонином, который спокойным шагом, заложив руки за спину, направлялся к новичкам. Те, завидев приближающегося наставника, активизировались и начали осыпать друг друга заклинаниями, желая выделиться.

Антонин остановился, сплюнул.

Затем окинул пятерку презрительным взглядом прищуренных глаз.

И атаковал с обеих палочек.

Два красных луча разбились о щит, выставленный брюнетом в бордовом, который успел среагировать и прикрыть барьером замешкавшегося напарника.

Все пятеро в ответ выпустили в Долохова заклятья. Тщетно.

Советский аврор даже не сдвинулся с места, просто выставив перед собой щит, в который ушли четыре луча, еще один улетел куда-то за спину.

Стиль Долохова был тяжелым и невыполнимым для большинства волшебников. Владея огромным магическим запасом, он мог позволить себе принимать все заклятья на барьер и не тратить силы на увороты. Обладая твердой рукой и поразительной меткостью, он часто выводил противника из строя всего одним заклятьем, направленным в нужное время в нужное место. Будучи мастером щитовых чар и отличным стратегом, Долохов играл в бою роль координатора и инициатора.

Классическая схема его группы — Антонин врывается, завязывает драку, после чего спокойно отсиживается за куполом из щитовых чар, изредка отстреливаясь второй палочкой, и ждет, когда его бойцы разберут противников, после чего снимает замешкавшихся бедолаг.

Роули выпустил оглушающее в спину брюнету, но его прикрыл низенький коренастый мужчина с густой бородой в грязной серой мантии, правда после этого упал уже сам от руки Долохова.

Белла решила не ждать благоприятного момента и вышла из укрытия, на ходу посылая цепочку проклятий в блондина. Тот увернулся и молча выпустил свое заклятье, сыграв на опережение и заставив Беллу выставить простенький щит.

Долохов всегда говорил, что главный недостаток миссис Лестрейндж, как бойца — недооценка и пренебрежительное отношение к противнику. Вот и в этот раз Белла наступила на старые грабли.

Желтая вспышка разорвала щит, красный луч ударил прямо в грудь, сбивая дыхание. Почувствовав, как напряглись мышцы в правой руке, Беллатрисса быстро сообразила, чем ее достали.

Но Белла не просто так имела репутацию самой опасной ведьмы Соединенного Королевства. Опыт, мастерство и рефлексы дали о себе знать. В доли секунды она перебросила палочку в левую руку, сведя действие Экспелиармуса на нет. Выполнить такой финт могли лишь единицы волшебников, и Белла по праву гордилась своей реакцией и скоростью.

Беллатрисса азартно оскалилась, предвкушая интересную схватку. Нападая, она не ожидала наткнуться на серьезного противника.

Спаренные невербальные заклятья. Техника спецназа советской разведки, с которым ей довелось столкнуться в далеком семьдесят восьмом в Югославии.

Белла на мгновение замешкалась, вспомнив, как в первый раз столкнулась со спаренными заклятьями и то неприятное чувство, когда в мозг приходит понимание, что это конец. Не страх, а что-то бесконечно тоскливое и нудное.

Мертвый агент британской разведки, работавший и на правительство, и на Темного Лорда. Ее сопровождающий с перерезанным горлом в луже собственной крови на полу прихожей одного из гостиничных номеров Белграда. Двое солдат в черной униформе без опознавательных знаков.

Боль в животе от пробившего ее щит заклятья. Непонимание, испуг, как такое возможно, ведь она выставила сильнейший из известных ей щитов.

Арест, пять мертвых охранников на лестнице. Десять дней в одиночной камере с холодным полом и сырым затхлым воздухом.

Если бы не Темный Лорд, так бы она и сгнила в той тюрьме.

Уже потом она узнала, как одно заклятье смогло пробить ее барьер. Уже потом Повелитель рассказал ей, что британский агент окончательно продался и сдал явку Союзу за сумму наличными. Советам же было невыгодно сотрудничество Югославии и Британии в любом ее проявлении, и те двое в черном были посланниками их воли.

Если точно — спецназ Государственного Разведывательного Управления Генштаба Вооруженных Сил СССР.

И техника спаренных заклятий.

Громоздкая, малоизвестная, практически нигде не применяемая, сложная для понимания и еще более сложная для выполнения, но крайне эффективная, она была разработана в Союзе специально для разведки, чтобы в случае конфликта бойцы могли избежать затяжного боя, и, как следствие, гласности. А благодаря “Железному занавесу” секреты и нюансы методики остались в тайне. Даже Темный Лорд не знал о ней.

Белла после того случая пыталась освоить эту технику, даже нашла советский учебник, но то ли Долохов неправильно перевел текст, то ли она сама была неспособна понять, или учебник был плохим, но в итоге из той затеи так ничего и не вышло.

А сейчас перед ней стоял живой новобранец, владеющий этим стилем. Человек, который мог обучить ее, доступно и наглядно пояснив, что к чему.

Но сначала надо было закончить проверку.

Стиль Беллатриссы диаметрально отличался от стиля Долохова. Если у русского акцент ставился на защиту с выверенными снайперскими атаками, то миссис Лестрейндж небезосновательно полагала, что лучшая защита — это нападение.

Противник тем временем набросил на себя дезюлиминационное. Хитро. Причем наложенное заклинание явно модифицированное, уж слишком хорошо действовало. Белла едва видела силуэт оппонента. Морганов тибо!

Увернувшись еще от пары заклятий и дождавшись наконец, когда правая рука снова придет в норму, Белла перешла в наступление, засыпая новобранца заклинаниями с пулеметной скоростью.

Она попыталась снять с него маскировку, уж слишком осложняла она прицеливание, но контрзаклятье почему-то не подействовало. Видимо, паренёк долго тренировался и явно не без таланта к невидимости.

Они кружились в безумном танце около двух минут, уворачиваясь, кувыркаясь, выставляя барьеры и выпуская заклятья. От вспышек сталкивающихся заклинаний, жара накаленного воздуха и тяжелой физической нагрузки у Беллы зарябило в глазах. Выставив щит, она помотала головой и, придя в себя, взглянула на противника.

Ему тоже было явно нехорошо. Маскировка все же спала. Тяжело дыша, он, спрятавшись за щитом, восстанавливал дыхание. Белла решила не затягивать и снова принялась засыпать новобранца проклятьями, тем самым заставив его уйти в глухую оборону. Постепенно сокращая расстояние, она увеличивала скорость, стараясь заставить блондина сделать ошибку, и в итоге сделала ее сама.

Подойдя слишком близко, за вспышками разбивающихся заклятий Белла не заметила, как парень метнулся в сторону и, подскочив к ней, ударил локтем в лицо.

Нос неприятно хрустнул, и ведьма ощутила стальной привкус теплой крови, потекшей по задней стенке глотки. Сплюнув алой слюной, Белла выставила два слоя барьера и не прогадала. Спаренное заклятье в этот раз не нанесло ей вреда, зато противник явно почувствовал себя увереннее, потому что теперь уже Беллатрисса была вынуждена уйти в оборону.

Парень как с цепи сорвался. У него не было ее скорости, зато он компенсировал ее неожиданностью вектора атаки. Он снова наложил на себя маскировку, и если бы не рефлексы Беллатрисы, бой бы уже давно закончился.

Дезюлиминационное противника действительно заслуживало уважения.

Ситуация усложнялась ещё и тем, что Белле приходилось держать сразу два слоя защиты, потому что новобранец иногда выпускал спаренные заклятья.

Она уже давно отбросила мысли, что дерется с неопытным юнцом. Нет, сейчас ее атаковал опытный боец, наверняка прошедший не только аврорскую подготовку.

Краем глаза Белла заметила, как Роули достал брюнета, отчего тот осел на землю, как мешок с дерьмом. Торфинн же направился к ней, явно намереваясь помочь.

— Роули, только попробуй! Этот мой! — выкрикнула Беллатрисса и, не снимая щита, начала шептать заклинание. Это был ее козырь, всегда действовавший безотказно.

Как и в этот раз.

Когда барьер упал и заклятье парня ударило в тело Беллатриссы, она уже была за его спиной. Красный луч оглушающего вошел ровно между лопаток победно расслабившегося блондина, отчего тот столбом упал на землю, подняв небольшое пыльное облачко.

Материальный клон в совокупности с аппарацией всегда давали лучший результат.

Белла, сплюнув кровью, заклинанием вправила нос, очистила мантию от пыли и запекшихся пятен и развернулась лицом к открывшему рот Роули, одобрительно улыбающемуся Темному Лорду и аплодирующему Долохову.

— Это была занимательная дуэль. Особенно впечатлила концовка, — кивнул Темный Лорд, когда Беллатрисса подошла к нему.

— Молодец, девочка, недаром я тебя учил, — Антонин пожал ей руку. — Только на одного тебе времени потребовалось больше, чем мне на троих.

Белла возмущенно развела руками.

— В отличие от твоих троих, мой явно был обучен! Ты видел его невидимость?! Мордредов тибо!

— То есть, я был прав? — подмигнул ей русский, ехидно ухмыльнувшись.

— Да, — нехотя согласилась Беллатрисса. — И именно поэтому я забираю его себе.

— Ну-ну, осади коней, девочка. Такой ценный экземпляр я бы тоже хотел заполучить, — скривившись, ответил Антонин.

— У тебя и так лучшие бойцы в группе! — воскликнула Белла. — Куда тебе еще и этого?

— Мне бы он тоже не помешал, — тихо заметил Роули. — Вы оба и так постоянно забираете лучшие кадры, а мне такой боец очень пригодится.

И Беллатрисса, и Долохов удивленно посмотрели на него. Тот смущенно принялся разглядывать носки своих сапог.

— Ну а что? — пробубнил Торфинн. — Разве я не имею права на хороших рекрутов? В последней операции у меня троих убили, между прочим.

— Ну так и забирай брюнета, он тоже неплох, — отмахнулся Долохов.

Разгорающийся спор прервал Темный Лорд, все это время молча сидевший на трибуне.

— У меня порой складывается ощущение, что мне служат не опытные боевики, а базарные бабы. Антонин, у тебя в отряде и так переизбыток людей. Торфинн, я подумаю, кем можно усилить твою группу, а пока что забирай брюнета. Белла, забирай, хм, тибо, себе. Коль уж ты и имя ему подобрала, думаю вы поладите. Сейчас приведите новобранцев в чувство и покажите медикам, после чего приходите на ужин.

Трое поклонились Повелителю и пошли выполнять распоряжение.

— Как всегда все лучшее досталось любимице, — ухмыльнувшись, произнес Долохов.

— Ой, да заткнись ты уже, — скривилась Беллатрисса. — Лучше подумай, что сегодня делать будем после ужина.

— Надо послать кого-нибудь за виски, — произнес Торфинн, доставая палочку.

— И за водкой, — добавил Долохов.

19 ноября 1999 года.

— Люциус, неужели это так сложно, я не понимаю? Взять на несколько человек больше, чтобы мне было спокойнее.

Люциус устало вздохнул.

— Я уже объяснял тебе, что это дурной тон.

— Дурной тон брать на встречу с бандитом больше охраны?! Да что это за бред, Люциус? Если так хочешь рисковать собой, то хоть сына не втягивай! — Нарцисса поднялась с дивана и села в кресло лицом к мужу.

— Исключено. Ему нужно учиться, коль скоро он станет главой семьи.

— Каким главой?! Поттер же ясно дал понять, что не отпустит тебя.

Повышенный тон жены начинал действовать Малфою на нервы. Закинув ногу на ногу, он задумчиво посмотрел Нарциссе в глаза.

— Плевать на Поттера. Плевать, слышишь? Я устал плясать под его дудку. Он считает себя великим спасителем, думает, что раз смог дважды обмануть смерть, то и мне это под силу. Он полон надежд и оптимистично уверен, что Лиммертайл сможет спасти меня, но я всегда реально оценивал свои шансы. Последний год я хочу провести с тобой где-нибудь на побережье Тихого океана, а не строить дворец на руинах. Драко молод, умен и полон сил, осталось только обучить его и сдружить, насколько это возможно, с Поттером. Вместе эти двое добьются всего, я убежден.

— Люциус... — прошептала Нарцисса, взяв мужа за руку.

— Не говори, что я сдался. Я просто хочу побыть счастливым на закате жизни, вдали от интриг, смертей, войн, Лордов, Дамблдоров, политики и прочей грязи. Драко справится, иначе он не Малфой.

Нарцисса отвернулась к камину.

— Такой ли жизни мы хотели для нашего сына...

Только рядом с мужем леди Малфой могла позволить себе слезы. Она не плакала, не впадала в истерику, но Люциус видел блестящие глаза. Проведя рукой по щеке жены, он наклонился и нежно поцеловал ее.

— Маленькая моя, прости меня. Прости за все, чего я не смог. Прости за все, что тебе и сыну пришлось пережить по моей вине. Ты знаешь, я всегда старался для семьи, всегда работал, чтобы вы имели только лучшее и ни в чем не нуждались. Боже, какие планы я строил, о каком будущем грезил, ты только вспомни! Дать лучшее образование сыну, обучить его, передать компанию и уйти на покой, чтобы в новом мире, который мы хотели построить, он стал достойным человеком. Но я ошибся, сделав ставку не на того человека. И то, что мы имеем сейчас, родная моя, — это данность, и я обязан подготовить сына к тому, что его ждет.

— Что его ждет, — тихо повторила Нарцисса. — Ты действительно думаешь, что все твои псы пойдут на поклон двадцатилетнему мальчишке?

— Пойдут, а кто не пойдет, того я сам наклоню.

Нарцисса знала этот тон. Стальной, непререкаемый. Она внимательно посмотрела ему в глаза, вздохнула и вернула разговор к теме, беспокоящей ее больше всего.

— Люциус, и все же, я прошу тебя — возьми больше охраны. Пожалуйста, ради меня. Он же магл, мало ли что ему взбредет в голову.

Малфой-старший наблюдал за огнем в камине, размышляя. С одной стороны, жена, конечно, была права. Безопасность превыше всего, к тому же, встреча назначена на чужой территории. С другой стороны, наличие большого количества охранников может не понравиться маглу, а рисковать нельзя. Можно, конечно, оставить Драко дома, но упускать шанс познакомить его с магловскими методами необходимо.

Не то чтобы маглы плохо относились к многочисленной охране. Но личности, вроде этого, которые всю жизнь провели по другую сторону закона, считают такое признаком слабости и недоверия.

Но взять с собой еще нескольких все-таки стоит.

— Ты права, Цисси, я возьму еще двоих, — кивнул Люциус. — Все, пойдем спать, завтра тяжелый день.

— Иди, я посижу еще немного.

Поднявшись, Люциус поцеловал жену и вышел из каминной.

— Кини!

Через мгновение в комнате с тихим хлопком появился домовик.

— Хозяйка хотела видеть Кини? — наклонив голову, эльф уставился на Нарциссу большими голубыми глазами.

— Бокал красного сухого и позови ко мне Оливера.

Кини поклонился и исчез с таким же тихим хлопком.

Нарцисса устроилась в кресле поудобнее.

Ей уже осточертели игры Люциуса в крестного отца.

И завтра ее муж собирался ехать на встречу с каким-то маглом, который, как поняла Нарцисса из рассказа мужа, был кем-то вроде Люциуса, только на юге Лондона.

Ее размышления прервал Оливер — начальник охраны семьи, вошедший в комнату с бокалом вина.

— Нарцисса, добрый вечер. Что хотела? — подав ей бокал, мужчина опустился в кресло напротив.

Нарцисса изучала внимательным взглядом его лицо. Белый азиат, с острым носом и седыми, несмотря на молодой возраст, волосами. Добрые глаза, милая улыбка и добродушный нрав, за которыми скрывались острый ум и смертельно опасные навыки. Оливер был сквибом, но верностью и храбростью заслужил самое близкое место рядом с Люциусом.

— Послушай, Оливер. Как ты знаешь, завтра мой муж и сын поедут на встречу с этим маглом, и из охраны он решил взять только тебя и еще двух человек. Я хочу, чтобы ты втайне от него взял еще людей. Человек десять. Разумеется, так, чтобы Люциус об этом не знал. Согласен?

По выражению лица Оливера невозможно было понять, что он думает об идее Нарциссы. Немного помолчав, он подошел к камину, присел на корточки и протянул к теплу ладони.

— Я абсолютно согласен с тобой, Нарцисса. Я говорил ему, что это плохая идея, но при всем уважении к тебе, мой начальник он, а не ты, и, если он узнает, то вряд ли я задержусь на своем месте надолго.

— Что тебе дороже, твое место или жизнь Люциуса и Драко? — подумав, спросила женщина.

Оливер поднялся и молча направился к двери.

— Я выполню твою просьбу, — не оборачиваясь, ответил азиат и вышел.

Нарцисса допила вино и, погасив камин, пошла наверх к мужу.

— — -

Люциус открыл глаза.

Ноющая боль во лбу уже стала привычной, так что Люциус даже не обратил внимания на нее. Говорят, что если после сорока у тебя по утрам ничего не болит, то ты сдох.

Свесив ноги, он полежал в такой позе еще около минуты после чего поднялся и направился к ванной комнате. Помочившись, Люциус залез в душ и повернул крестообразные краники. Холодная вода обожгла кожу, взбодрив сонный разум, который тут же напомнил, что его обладатель забыл щетку на туалетной полочке. Люциус всегда чистил зубы во время душа.

Закончив с водной процедурой, Люциус встал перед зеркалом и устало посмотрел на флакончик пены для бритья.

Пошел этот магл к черту! Можно приехать и с легкой щетиной.

Но нет. Гребаный этикет. Люциус все-таки давно вел бизнес, и для него встреча с возможными партнерами означала безупречный вид.

Встречают по одежде. А провожают по деньгам.

Пресная яичница на завтрак. Опять Нарцисса сказала домовикам следить за уровнем соли в пище. Но следить за уровнем соли не означает вообще не солить. Объяснив разницу домовику-повару, Люциус пошел будить других членов семьи.

Через полтора часа вся семья Малфой стояла на крыльце особняка.

Мерзкий моросящий дождь, мерзкая слякоть, липнущая к туфлям, мерзкие облака над головой, мерзкое утро.

За кованными воротами были припаркованы около пяти автомобилей. Все черные, все одинаковой марки, все с наглухо тонированными стеклами. И около пятнадцати мужчин в одинаковых белых рубашках, черных галстуках и черных пальто.

— Что это за клоунада? — спросил Драко у охранников, выйдя за ворота. — Какого хрена вы все вырядились, как из инкубатора повылезали? Лишнее внимание привлекать?

— Это моя идея, Драко. Они хоть стали на людей похожи, а то ходили, как бомжи с улицы. Доброе утро, кстати, — ответил Оливер, отделяясь от толпы и направляясь к семье.

— А с каких пор ты стал таким умным? Зачем одел их в одинаковые костюмы и пальто? Чтобы люди смотрели и вопросы задавали, кому такая свита нужна?

— Драко, остынь. Я одобряю, — прервал начинающийся спор Люциус. — Генри! Забирай людей, миссис Малфой готова!

Нарцисса внимательно посмотрела Оливеру в глаза. Тот едва заметно кивнул.

Успокоившись, Нарцисса поцеловала на прощанье мужа и сына, после чего села в автомобиль и уехала за покупками и на встречу с подругами.

Только после того, как машина матери с двумя машинами сопровождения скрылись за углом, Драко достал сигарету.

— Все хотел спросить, откуда у тебя эта отвратительная привычка появилась? — поморщившись, спросил Люциус.

— Из школы.

Старший Малфой неодобрительно покачал головой.

— Макгонагалл явно не справляется с обязанностями. При Дамблдоре такого не было.

— Ну-ну. Ты себя вспомни и что вы вытворяли в школе, — справедливо урезонил отца Драко.

Люциус не нашелся, что ответить.

— Оливер, ты какого хрена там делаешь? — крикнул Драко.

Начальник охраны стоял лицом к пушистым кустам, растущим вдоль грунтовой дороги напротив ворот поместья, и обильно поливал их мочой, старательно выполняя поступательные движения тазом.

— А на что это похоже по-твоему? — крикнул в ответ Оливер.

— Будто ты трахаешь куст!

— Ну, если ты настолько тупой, чтобы понять, что я ссу, то тогда да, я трахаю куст!

Конечно, для других телохранителей такое общение с начальством было непозволительным и даже диким. Но Оливер был не просто начальником охраны, он был еще и другом семьи.

— Эй, кустовой угодник, засовывай свой член в штаны и поехали, — выбросив сигарету, Драко направился к автомобилю.

Люциус наступил на тлеющий окурок и старательно размазал его по сырой мягкой земле.

Нудная монотонная дорога, капли дождя, барабанящие по лобовому стеклу и по крыше, странная музыка на странной радиостанции, которую выбрал Драко. Люциус смотрел на однообразный пейзаж за окном и размышлял.

Он уже слишком стар. Как спортсмены, которые в тридцать пять уже уходят на покой, так и он. Он — мамонт, вымирающий вид. Старая школа в этом бизнесе уже не актуальна, молодое поколение рвется вверх и готово глотки грызть за место под солнцем, не проявляя никакого уважения или страха. Как звери.

Драко — смесь и тех и тех. Полностью выучить его по старым принципам не вышло, но хоть какое-то понимание у него есть. Это уже хорошо.

Возможно, будь в жизни Люциуса чуточку меньше дерьма, чуточку меньше воскрешений Темного Лорда, чуточку меньше непонятных болезней, от которых медленно, но верно подыхаешь, тогда бы он наверняка бы еще был в строю и обломал бы рога всем этим молодым козлятам, вульгарно и нагло пытающимся забраться повыше.

А сейчас...

А сейчас все эти “чуточку” сложились в одно “жизнь”. Все это — жизнь. Суровый беспощадный мир.

Он слишком устал и дел осталось немного. Вернее, только одно — обучить сына. А дальше можно и на покой.

Верить в то, что Лиммертайл сможет ему помочь — все равно что доказывать слепому, что новейшие капли для глаз вернут ему зрение. Парень силен — это бесспорно, но он такой не один. Уповать же на его исключительность, на то, что он сможет то, чего не смогли квалифицированные специалисты — непозволительная роскошь.

Уж лучше провести время с женой на побережье, наслаждаясь вином, прогулками, океаном и закатами.

Люциусу в наследство досталась круглая сумма в банке. Люциус неудачно инвестировал в один проект, потом в другой, потом в третий. А потом были "ГлавЗелья". А потом появился Темный Лорд.

Если бы не Поттер, Малфой бы сейчас был самым богатым волшебником всего мира.

Если бы не Поттер, Малфой бы сейчас гнил в клетке в Азкабане.

У судьбы весьма извращенное чувство юмора.

Полжизни он дискриминировал грязнокровок. Полжизни они всей шайкой убивали маглов по указке Темного Лорда.

А теперь он сам почти как магл. Бреется станком, передвигается на автомобиле, слушает магловские радиостанции. И ведет с ними дела.

А справа от него сидит сквиб.

Сквиб!

Раньше Люциус даже не посмотрел бы на него. А скорее всего запустил бы еще и Круциатусом.

А сейчас доверяет ему жизнь.

Сквибу!

Правда этот сквиб в разы опасней многих волшебников. Где он обучался всем своим навыкам, приемам и ухищрениям, Люциус не помнил. Но с тех пор, как Оливер занял место начальника охраны, Малфой-старший еще ни разу не пожалел о своем выборе.

Этот мужчина, казалось, знает буквально все магловские методы убийства. Он умел стрелять из любого вида оружия. Обычный кухонный нож в его руках становился стальной блестящей “Авадой”. Даже с голыми руками он представлял смертельную опасность для врага.

Он мог заметить зазевавшегося снайпера в отражении бокового зеркала припаркованной машины.

Он видел тонкую леску растяжки в винном погребе.

А так как он был сквибом, то мог видеть и магические поля отложенных заклятий.

В общем и целом, Оливер был идеальным телохранителем.

На самом деле все очень просто.

В этом бизнесе всем плевать — магл ты или волшебник. Пуля убивает так же хорошо, как и “Авада”. Порошок нюхают как с палочкой в рукаве, так и с пистолетом в кобуре. Шлюхи в переулках одинаково отсасывают людям и в мантиях, и в пальто. А уж в казино удаче тем более все равно, закрываешь ты дверь мановением палочки или тянешь за ручку.

Одурманенный сонной дымкой взгляд Люциуса зацепился за странное поведение машины сопровождения. Увеличив скорость, она обогнала автомобиль Люциуса и теперь ехала спереди.

— Отец, сзади нас “Гелик” тонированный, — встревоженно засуетился Драко.

Посмотрев в заднее стекло, Малфой-старший убедился в правоте сына. Красный внедорожник ехал максимально близко, чуть ли не упираясь им в зад.

Внезапно, с правой и левой стороны с автомобилем Люциуса поравнялись еще два “Мерседеса” белого цвета.

— Какого черта происходит, Оливер? — хмуро спросил Люциус.

— Если бы я знал, — наблюдая за “Гелендвагеном” в зеркало заднего вида, ответил Оливер.

— Какого хрена твои парни выехали вперед?! Они что, с ними в сговоре? — испуганно прощебетал сзади Драко.

— Заткнись, — процедил Оливер и повернул голову к начальнику. — Что делать будем?

— Да уже ничего не поделаешь, мы в кольце, — развалившись в кожаном сиденье, ответил Люциус. — Сколько еще ехать?

— Часа полтора.

— Ну тогда у нас, видимо, последние полтора часа.

— Что-о-о-о? — завизжал сзади Драко.

— Сын, — повернулся к нему Люциус. — Успокойся.

Драко закрыл рот и достал сигареты. В машине сразу завоняло жженой бумагой и табаком.

— Открой окно, идиот малолетний! — злобно выплюнул Оливер, закашлявшись. — И завязывай курить в машине, салон кожаный!

— То есть, мы через полтора часа можем откинуться, а ты думаешь о кожаном салоне?! Ты что, совсем конченный?! — прошипел в ответ Драко.

— Лорд Малфой, усмирите свою дочь, или это сделаю я.

— Интересно, каким образом, узкоглазый ты урод?! — заорал Драко и начал трясти Оливера за плечи. — Каким, сука, образом ты собрался меня усмирить?!

Люциус резко развернулся и, схватив сына за горло, отшвырнул его в заднее сиденье.

— Возьми себя в руки, — стальным голосом произнес он. — Оливер, не забывай — он член моей семьи. А теперь успокойтесь все, пожалуйста, мне нужно подумать.

Что-то не вязалось. В машине сопровождения ехали проверенные парни, работавшие на Люциуса еще во времена Темного Лорда. Подозрительно спокойный Оливер справа. В случае, если бы им действительно грозила опасность, он бы уже протаранил автомобиль справа и попытался сделать хоть что-нибудь, но сидеть на месте спокойно — это точно не его стиль.

И он явно видел, что машина сопровождения ведет себя странно. Почему ничего не предпринял?

— Как это понимать, Оливер? Я же сказал — только двое с нами, — повернув голову, недовольно спросил Люциус.

Начальник охраны тяжело выдохнул.

— Знал, что ты догадаешься. Это идея Нарциссы, но я ее полностью поддерживаю. Если после этой поездки ты снимешь меня с должности, так тому и быть, но рисковать вашими жизнями я не могу. Мы едем на чужую территорию на встречу с серьезными людьми и три человека охраны для такого слишком мало. Если бы они просто подъехали, ты бы тут же приказал убрать их, поэтому я приказал им инсценировать захват.

Люциус усмехнулся.

— Мне порой кажется, что не я здесь главный, а моя жена. Ладно, конспираторы хреновы, пускай остаются, только отведи их подальше, а то Драко сейчас в штаны наложит.

Расхохотавшись, Оливер взял рацию и сквозь смех отдал команду.

Драко на заднем сиденье что-то недовольно проворчал, но тоже улыбнулся.

Способность смеяться над собой — очень важное качество.

1 декабря 1999 года.

— не боишься, что моя отрава заразит и тебя?

— издеваешься? Принимаю, это заслуженно.

— переходите к делу, госпожа крестная мать.

— прежде всего я хотела бы извиниться. Я слишком бурно отреагировала.

— забыли.

— я поговорила с лестрецнжжами и яксли...

— то есть словам Пожирателей которые так и не отвернулись от темного Лорда ты поверила, а мне нет?

— с тобой я почти не знакома. А Родольфуса знаю достаточно, и знаю, что он никогда не врёт. И он честно ответил, что ты не шпионил в их пользу.

— ну вот и хорошо, извинения приняты, заходи на чай, повар Графа готовит вкуснейшие печеньки.

— это лишь запутало меня. До разговора с родольфусом я думала, что понимаю, почему ты так поступил. Но теперь твоя мотивация непонятна.

— я знаю что поступил правильно, мне этого достаточно, причем твоя реакция лишь убедила меня в своей правоте. Между нами мир, дружба и радуга, моя мотивация не должна тебя волновать.

— и все же волнует.

— ты понимаешь, что готова была разрушить жизнь и будущее маленькой девочки в угоду своим амбициям?

— она уже не маленькая...

— а какая? Взрослая чтоли? Ты хотела Вынести на всеобщее обозрение случившуюся трагедию, чтобы что? Где-то что-то выторговать? Удар по репутации Пожирателей ты бы нанесла, но и только. Скажи мне, Анна, а тебе банально по-человечески её не жалко? Ей ведь и так досталось, психологическая травма обеспечена, а ты еще и рассказать всем собиралась. Что дороже для тебя — жизнь и судьба человека, или временная победа в играх во власть между тюремными группировками? Молчишь? Ну вот видимо и хорошо, что ты меня выгнала, я бы не хотел служить среди людей, поддерживающих такие решения.

— а может дело в её смазливой мордашке и упругих сиськах, из-за которых в тебе комплекс рыцаря заиграл? Мы в Азкабане, Элессарчик, а не Святочном, блять, балу! Ещё несколько лет назад группировка, в которой состоит твоя ненаглядная, натурально убивала, насиловала и загоняло в рабство других заключённых, так что уж простите великодушно, что я не испытываю жалости к тем, кто одел на себя пожирательскую мантию! Я глава авроров Азкабана, мать твою, поэтому засунь свои сантименты себе в задницу, моралист хренов.

— вот об этом я и говорю. По этой же причине я и свалил от Темного Лорда, который не выбирал методов.

— сравниваешь меня с ним? Может тебе лицо разбить?

— мофет фифе лифё рафпить... — глумливо передразнил её Элессар. — Разбивалка не выро...

Бам!

— но опустим моральный вопрос. Ты хотя бы немного понимаешь, кто такая Дафна Гринграсс для чистокровных? Представляешь, что бы они сделали, опорочь ты её прилюдно?

— сердито топали бы ножками?

— они тебя на лоскуты бы порвали. Не пожалели бы ни денег, ни сил, ни влияния. Думаешь, Уоррингтонам или Оливандерам, или тем же Малфоям не хватит средств, чтобы похитить тебя из Азкабана и показательно казнить? Думаешь, они не смогли бы заплатить всем заключённым, чтобы открыть на тебя охоту? Или по-твоему они не могут обратиться к ведьмам, чтобы проклясть тебя? На крайняк купить армию наемников, взять тюрьму штурмом и перерезать тебе горло?

— ага, а может ещё и дух Темного Лорда на меня натравят?

— Дафна — дочь лорда Высочайшего круга и хранителя кодекса, она, если так можно выразиться, принцесса чистокровного мира.

Все эти благородные Лорды и леди любят ее как родную дочь, они её с рождения знают! Её с детства таскали по раутам, балам и приёмам, о ней писали газеты, девчонки красили волосы и одевались как Дафна, парни заклеивали стены её колдографиями. Она — это Гарри Поттер, версия для аристократов.

Может у чистокровных между собой много разногласий, но за символ их мира они ничего не пожалеют.

— то-то она в Азкабане. Что ж все эти аристократы не откупили её?

Элессар удивленно поднял брови. О кровавом конфликте "короны и королевы (игра слов, фамилия квин переводится как королева)" в газетах не писали, но магическое сообщество и так прекрасно видело, что происходит.

Когда Квин пришёл к власти, процесс Дафны подходил к концу. Её, как и многих других слизеринцев, в назидание другим приговорили к семи годам заключения. И если аресты Нотта, Паркирсон, Забини и Гойла чистокровные как-то стерпели, хоть и старательно защищали, то после решения по Дафне дворяне выдвинули ультиматум Министерству. Квин пошёл на принцип. Не он стоял за арестами и приговорами, но одной из целей своего правления он видел максимальное ослабление, если не уничтожение сословного устройства в мире волшебников.

Первый удар нанесли чистокровные. Все судьи, участвовавшие в процессе Дафны, одним утром не проснулись. Среди них и брат мужа сестры Квина.

Силовики взбесились. Авроры, хитвизарды и спецназовцы в кратчайшие сроки уничтожили всех исполнителей, которыми оказались фанатики чистоты крови из бывших последователей Темного Лорда, которые после падения лидера вели партизанскую войну.

Среди организаторов оказались члены дворянских фамилий — Мэтью Ротт из семьи Среднего круга и два брата близнеца из Низшего круга: Денис Клер и Гилберт Клер.

Всех троих казнили через Поцелуй Дементора. Род Клер прервался.

Чистокровные в ответ устроили теракт в атриуме Министерства Магии. Огромный репутационный вред, множество пострадавших. Виновные — радикальная семья Низшего круга, не стали скрываться и гордо взяли на себя ответственность. Они укрылись в родовом поместье, будучи полностью уверенными в его неприступности, рассчитывая на наемников и помощь от других чистокровных.

Во время штурма "чёрные ястребы" не пощадили никого. Род Грейблад прервался.

А потом чистокровные напали на семью Квина, точнее на жену. Охрана, состоявшая из преданных бойцов, до конца исполнила свой долг. Супруга министра, оставшись одна против трех нападавших, уничтожила их всех, но получила тяжёлые ранения и осталась сквибом.

За покушением стояли дворянские рода высшего и среднего Кругов. Сначала арестовали Ноа Уоррингтона из самой многочисленной семьи среди чистокровных. Уоррингтоны, будучи фамилией среднего круга, благодаря богатству, заработанному на производстве энергокристаллов и строительстве, могли поспорить по могуществу даже с Высочайшими лордами. Род Уоррингтонов жил в двух великолепных замках, а их корпорация имела интересы чуть ли не по всему миру.

Уоррингтон на допросе указал еще на одного представителя "индустриального" дворянства — Гилберта Оллертона, из семьи производителей метел "Чистомет". Его изуродованное тело нашли через месяц в лесах Уэльса.

Эррол Буллстроуд их семьи высшего круга, также один из организаторов покушения, при задержании начал швыряться непростительными и темномагическими прокльятьями, ранив молодого хитвизарда. Эррола убили на месте.

Пока Ноа Уоррингтон ожидал суда под стражей, верхушка клана вела переговоры об его освобождении, но на все предложения старшие Уоррингтоны получали отказ. Тогда его брат, сын и племянник наняли почти два десятка магов и попытались вызволить родственника из изолятора Министерства. Безуспешно. Брат Ноа — Райли Уоррингтон, погиб. Сын и племянник получили тяжёлые ранения и бежали из страны. Ноа казнён через Поцелуй.

Все это происходило на фоне полыхающей войны с Коалицией Разумных.

Магическая Британия оказалась на грани гражданской войны, но стороны все же нашли в себе силы и сели за стол переговоров. В итоге Министерство пересмотрело дела детей Пожирателей, Дафне и прочим слизеринцам срок сократили до полутора лет.

Пересказав Анне события тех дней, Эл добавил:

— Дафна в народе — мученница, искупающая грехи чистокровных.

Чтобы ты знала, тюрьма в понимании дворян — это неприятность, но не более. И они чуть новую войну не начали из-за, хм, неприятности. Догадываешься, что будет с тобой, если ты опозоришь их принцессу?

— опозорю? Скорее вплету ветвь её терновыц венец.

— среди высшей знати непорочность не пустой звук. Второй круг ещё может позволить себе вольности, но Высочайшие семьи это практически королевская кровь, и нравы у них соответствующие...

— Подожди, так Гринграсс что, ни разу не...

— я свечку не держал, конечно, но в целом поводов сомневаться в этом нет. Даже того, что мы видели, уже достаточно, чтобы принять меры со стороны высочайшего круга. Секреты не любят свидетелей, а Родольфус знает, что о произошедшем известно мне и парням. И подозревает, что и ты в курсе. Поэтому неясно, что с нами будет. Лишь инферналы не поют, как говорится.

— допустим, я понимаю насчёт нас, но ты ведь спас её.

— ну да, за такое бы Гринграсс бы меня, конечно, озолотил. Не деньгами всмысле, это пошло для такого уровня, но, к примеру, возвел бы меня в дворяне или признал бы чистокровным. В общем, уплатил бы долг чести, а потом меня бы нашли где-нибудь на африканском континенте с перерезанным пузом. Я слишком хорошо знаю благодарность этих людей, чтобы её опасаться. Так что я очень надеюсь, что Гринграсс не узнает о моей роли.

— почему ты их так боишься?

— я скорее осторожен. Я жил с чистокровными бок о бок.

Элессар гулял по тюрьме, исследуя коридоры и закоулки, постепенно двигаясь к центру Азкабана. Лиловое с золотым одеяние творило чудеса: на Лиммертайла даже смотреть лишний раз не рисковали, а в узких проходах и проёмах почтительно спешили убраться подальше с пути Святого.

В процессе изучения устройства древней крепости Элессар размышлял о последних двух неделях, прошедших с момента вступления в команду алхимика.

Прежде всего удалось установить связь с внешним миром, не без помощи Фламеля и Кристиана, разумеется. Гарри прислал письмо, где обещал в скором времени проинспектировать тюрьму вместе с Кингсли, а до той поры оставалась только переписка.

Письмо Поттера внушало. Орден Феникса развернул какую-то ненормальную по масштабу операцию по освещению "дела Лиммертайла".

Вернувшийся из командировки Стерджис Подмор, словно голодный вампир ищет жертву поупитаннее, добывал подробную информацию об истинных причинах произошедшего.

Перси и его юристы бомбардировали ДМП официальными жалобами и претензиями, подконтрольные и оппозиционные СМИ разразились сериями разгромных обличительных статей.

Понеслись публичные заявления знаменитостей, спортсменов, артистов, музыкантов, политиков. Гермиона Грейнджер устроила пикеты студентов! Минерва Макгонагалл и директор магической Академии имени Альбуса Дамблдора направили совместный протест лично Райли Квину. Гарри с Кингсли тоже не остались в стороне, собрали прессконференцию и сделали ряд заявлений в поддержку Лиммертайла.

К возмущениям даже присоединились некоторые чистокровные дворянские семьи, зацепившись за возможность уколоть действующего Министра.

Орден ответил на удар по Элессару, и ответил больно. Магическое сообщество бурлило, пылало и требовало головы виновных.

Элессар даже не представлял, на что способны его друзья, и когда читал письмо, глаза предательски защипало от благодарности за проявленную заботу.

Но пока что для самого Эла ничего не изменилось. Министерство пообещало дать официальный ответ, а до той поры Элу придётся остатьтся в тюрьме. Впрочем, он не сильно переживал, учитывая невероятную удачу с алхимиком.

Если забыть, что он в Азкабане, то в целом заключение превратилось в своего рода отпуск. Эл жил в комфортабельных условиях в шикарном особняке, питался даже лучше, чем на воле, и спокойно занимался научными исследованиями. Его никто не трогал, не донимал, ему не надо было куда-то нестись с палочкой наголо. Возможно, именно в такой передышке он и нуждался после войны. Чего еще для счастья надо? Зарплату? Ну, может и стоит алхимику намекнуть.

Оставаться в тюрьме, Элессар, тем не менее, не собирался, поэтому и бродил на досуге по Азкабану, изучая компоновку, коридоры, повороты, выискивая тайные маршруты или секретные лазы.

План его основывался на двух вещах: во-первых, на безразличии смотрителей к нижним уровням тюрьмы, а во-вторых, на врожденном таланте Элессара к заклинаниям маскировки.

С детства Эл не мог похвастаться выдающейся магической силой, как, например, у того же Поттера, который одним оглушающим был способен пробить барьер и вывести противника из строя. Магического запаса ему тоже не хватало, чтобы как Долохов сидеть все сражение под щитами. Пропускная способность мановодов астрального тела тоже не позволяла ему строчить заклятья с пулеметной скоростью, как та же Беллатриса.

Показатели, конечно, улучшались за счёт тренировок, но Эл и так вполне успешно справлялся с противниками, поэтому просто держал себя в форме. Среднячок по нормативам — не так уж и плохо.

Лиммертайл в основном выигрывал за счёт стиля боя, за который он и получил прозвище "тибо". Выдающиеся способности к аппарации и дезиллюминационным чарам позволяли ему мгновенно исчезать из поля зрения противника, уходить с линии атаки и неожиданно контратаковать из невидимости.

Любовь к книгам и волшебным знаниям позволила Элу сформировать внушительный арсенал, а благодаря факультативам с Флитвиком, Дамблдором, Вектор и Макгонагалл, Элессар к концу седьмого курса достаточно уверенно овладел навыком плетения магических конструкций и заклинаний. Так и сформировалось его хобби — модифицировать и улучшать заклинания. Хобби непростое, трудоемкое, но за три года Эл сумел модифицировать дезиллюминационное заклинание до действительно впечатляющего уровня.

Во-первых, при активных действиях, в частности при атаке, маскировка не спадала, как у рядовых волшебников.

Во-вторых, он значительно улучшил сопротивление контрчарам, да так, что даже Дамблдор не смог с первого раза снять с Элессара невидимость.

В-третьих, Элессар смог оптимизировать структуру чар, за счет чего увеличил время действия вдвое.

В-четвертых, благодаря не столько модификациям, сколько таланту, Лиммертайл в итоге научился накладывать именно невидимость, в то время как большинство магов ограничивались стандартным действием (СДЕЛАТЬ ПОМЕТКУ ПРО ДЕЙСТВИЕ ДЕЗИЛЛЮМИНАЦ).

В-пятых, опять же скорее благодаря таланту, маскировку Элессар накладывал в считанные секунды, хотя стандартному магу требовалось секунд шесть-семь концентрации.

Правда накладывать такие чары Эл мог только на себя. В последнее время он работал над этим ограничением, но научный дневник остался дома, а без всех наработок решать задачу было бессмысленно. Поэтому Эл переключился на другую, не менее амбициозную задумку.

В Таймыре Элессар, не без помощи знаний о магических конструкциях, освоил технику спаренных заклятий, и на ее основе он хотел накрыть невидимостью не только себя, но и свои заклинания. Работы предстояло колоссальное количество, поэтому, закончив на сегодня с исследованием Азкабана, Элессар уже прямой наводкой направился к главному корпусу. Он предпочитал работать в окружении суматохи и людей, тишина почему-то отвлекала больше, чем гомон сотни голосов.

Уже около центрального здания Эл в первый раз за последние две недели встретил Дина и Аарона. Авроры поздоровались скомкано, Аарон даже не стал в этот раз отпускать дружеские подколки, а лишь неловко улыбнулся. Эл хмуро поглядел на них и скрестил руки на груди:

— и чего вы жмётесь, как первокурсницы?

Напарники переглянулись, Дин вздохнул и ответил:

— Извини, что не заступились. Мы не думали, что она так резко отреагирует.

Эл удивленно вскинул брови и замахал руками.

— Да вы че, мужики, я ж сразу сказал, мое решение — моя ответственность. Вообще никаких вопросов, и правильно сделали, честно говоря. Мать была на таком взводе, что ещё и вы бы вслед за мной отправились.

— а ты подсуетился, я смотрю, — уже бодрее подмигнул ему Аарон и пощупал лиловую мантию. — ой, а материальчик то, ты глянь, Дин, добротный какой. Получше, конечно, азкабанского тряпья. Только расцветка гейская, тебе прям к лицу.

Элессар засмеялся и хлопнул "генерала" по плечу:

— пусть хоть так, а на тебя то, что ни надень, все равно чучело ходящее получится.

Втроём они направились к центральному корпусу. Элессар рассказал аврорам, как попал в Святые, напарники поделились последними новостями. Когда они проходили мимо башни авроров, Дин слегка продержал Эла и указал глазами на входные двери.

— Анна поговорить хочет.

— ой, в я то как хочу, соскучился ужасно по малышке! — с сарказмом ответил Эл и пошёл дальше.

— не, серьёзно, она просила привести тебя, если встретимся. Каждый день спрашивала, виделись ли мы, — начал уговаривать Аарон. Эл остановился и, задрав голову, задумчиво протянул, рассматривая турель аврорской башни, укутанную в вуаль из белесого тумана.

— ты знаешь, Аарон, если женщина тебя хочет, то лучшее решение — проявить легкое безразличие.

— я думаю, ты ошибаешься насчёт её мотивов, — скептически усмехнулся Дин. Аарон энергично покивал и добавил. — а в такой мантии тебе точно женщины не светят.

— а ты у нас что, блять, знатный модник дамский угодник? Че ты прицепился то?

— Эл, просто над мантиями Святых ржёт вся тюрьма, только никто об этом не говорит. А ты может намекнешь Графу, что его форма несколько, кхм, экстравагантна.

-хрена себе, Динозавриус, ты слово подобрал! — гоготнул Аарон. — Экстравагантная, блин... да уебская она, как из жопы флоббер червя!

— Рожа твоя как жопа флоббер червя, — беззлобно проворчал Эл и махнул рукой. — Короче, раз Анна хочет пообщаться, пусть сама и приходит. Я буду недалеко от столовой, на скамейках.

— Эл, чего ты обиженку включил? Детский сад какой-то.

— да причём тут это, Дин? Я просто задолбался каждый раз подниматься на тысячный этаж, мне банально лень. А ей полезно по лесенке пошагать, заодно попу подкачает.

— Как-то резко мы перешли от жопы флоббер червя до задницы Анны, — прокомментировал Аарон.

— Все, мужики, я пошёл, — махнув на прощанье рукой, Эл торопливо зашагал в главный зал. Ему уже не терпелось окунуться в мир чисел и магической инженерии.

Впрочем, долго потренировать разум ему не довелось. Буквально через полчаса Элессара отвлек знакомый голос за спиной.

— Что это ты там пишешь, мемуары? Рановато еще, тоненькая книжка получится, — напротив села Анна. Какой-то средних лет аврор поставил перед ней кофе. Анна протянула руку к стакану, но Элессар пробурчал "чур мое", не прекращая что-то записывать схватил кофе и чуть ли не залпом осушил. Аврор смерил Лиммертайла недовольным взглядом, но Анна жестом велела ему уйти.

— ну прям Лестат и его "Монолог вампира", — спустя пару минут ожидания прокомментировала глава авроров с ноткой недовольства. Элессар, наконец, прекратил что-то яростно строчить, отложил бумаги в сторону и поднял глаза на Анну.

— будешь насмехаться — укушу.

— будет больно? — сделала жалостливое лицо Анна и взяла в руки один из листов, разбросаных на столе. Непонимающе нахмурилась, повертела, взглянула на Эла. — это что?

— схема волновой интерференции при наложении заклинаний.

— так ты что — умный?

— судя по всему нет. Ничего не получается. Хотя... а ну ка дай сюда, — Элессар выхватил лист из рук Анны и быстро внёс корректировки. Задумчиво почесал голову, подумал, махнул рукой. — не, все равно туфта какая-то. Чего хотела-то, Аннушка? Разлила масло?

— Мерлинова борода, он еще и Булгакова цитирует! Что-то слишком много сюрпризов от тебя сегодня.

— Про Булгакова слышал, но не читал. Так пацаны говорили в лагере, когда косяки влетали.

— Фух, ну теперь все встало на свои места.

Элессар промолчал, с намеком побарабанив пальцами по столу.

Я же прокаженный с гнилым сердцем, заражающийвсех отравлй

Добавить, что выяснили Пожиратели об Элессаре

Нападение организовали однозначно Пожиратели. Но не Родольфус лично, однако, вполне в его стиле — слить информацию о локации Лиммертайла и ждать, когда другие сделают работу. Эл бы и сам так поступил. И закопался бы Лиммертайл по пояс, но спасибо магическому выбросу. И Кристиану направление немного скорректировал, и Пожирателям карты спутал. Если Лестрейндж хотел получить агента влияния у авроров, то теперь придется договариваться. Статус-кво изменился.

Основная задача — выжить. В угоду этой цели должны быть направлены все действия. Изначально сданная сильная рука сыграла — Эл попал к аврорам. Родольфус на следующей встрече наверняка попробует занять роль дилера. Идти на конфликт не целесообразно, значит, стоит как минимум выслушать, чего он потребует. И, возможно, подыграть.

С внутренним устройством Азкабана все более-менее ясно. Существующим группировкам не хватает плотности в полной мере охватить объем тюрьмы. Раздел сфер влияния еще продолжается, стоит предложить Поттеру поучаствовать. Заодно копнуть под Графа, подробности не помешают. А уж в том, что информация найдется, Эл не сомневался. Невозможно построить поместье на территории тюрьмы, имея лишь счет в банке. Нужны связи, ниточки, рычаги, заполучить которые, не оставив следов, невозможно. Это же, кстати, и предупреждение. Граф спрятался от мира не просто так, свои секреты наверняка стережет.

Идеальный сценарий — попасть в «коллекцию» загадочного владельца поместья. Судя по всему, Святые имеют относительную свободу, полную защиту и хорошие условия проживания. Оттуда можно начать процессуальную борьбу и подготовку запасного плана. Следует выжать из Кристи все, что ему известно о Графе и о характере его договоренностей с Дарми.

В ближайшее же время Элу необходимо укрепиться среди авроров. Не влиться в существующую структуру, а занять обособленное положение, сохранив частичную независимость. Тут два пути — остаться мелкой сошкой и не отсвечивать или получить должность вроде советника.

Мелкая сошка в долгосрочной перспективе грозит превратиться в разменную монету. Советник рискует перейти в разряд стратегического стержня. Когда слишком много узелков завязывается на помощнике, начальник не допустит своеволия. Вариант переворота Эл не рассматривал. Замыкать на себя управление и сопутствующую головную боль тем более. Но стать предметом для торга — большая из зол.

Учитывая, что отношение Анны к Элу установилось на отметке «сдержанно теплые», Эл решил непременно использовать первую же возможность подняться в местной табели о рангах. Но рассчитывать на случай — удел дилетантов. Его же задача — создать необходимость.

Следующий вопрос — странные магические выбросы. Темное исцеление и теперь еще и аура. В принципе, воздействие магическим полем — не диковинка в волшебном мире. Каждый сотый маг обладал своей аурой. Но обычно такой дар проявляется в детстве, а Эл уже взрослый мужчина. С одной стороны, может не стоит придавать значения, списав все на хоть и редкий, но не такой уж сверхъестественный выброс?

С другой же стороны, это вполне мог быть симптом разгорающегося магического заболевания. Эл решил не паниковать раньше времени и понаблюдать, а уж в случае ухудшения ситуации он обязательно обратится за квалифицированной помощью колдомедиков.

Но гораздо сильнее ауры волновало исцеление, даже немного пугало. Вдобавок инициированное в отключке. То есть тело Лиммертайла само, на автомате, повинуясь каким-то древним рефлексам, применило вампиризм. Ну а как это еще назвать?! Настоящий, истинный вампиризм! Не модифицированный, как у вампиров, которые трансформируют энергию из крови, а прямой!

Эл попробовал провести самодиагностику. Поверхностную, разумеется, без палочки то. Магическое ядро отозвалось без задержек, повинуясь приказу толкнуло в энерговоды магию. Ничего. Легкое истощение, конечно, есть, но глобальных перестроений темное исцеление не вызвало. А значит его энерговоды способны без каких-либо затруднений не только магию выпускать, но и забирать. Что для большинства волшебников не свойственно.

Какие можно из этого сделать выводы и предположения?

Первый, очевидный: порченные исходные данные. Кто-то принял красное за зеленое, растрепал и сформировал общее мнение. Рабочий вариант? Вполне.

Второй: в род отца или матери затесались вампиры. Причем в дремучей древности, когда они питались не кровью. И спустя около тысячу лет ген проявился в Элессаре.

Третий: родители — колоски «посеянного зерна». Выродившаяся ветвь младшего дома старой династии или наследники какого-нибудь бастарда. У кого из старых родов в дарах есть вампиризм? Разобраться!

Четвертый, самый вероятный: будучи жадным до знаний в той степени, чтобы изучение библиотек при любой возможности было в радость, Эл вычитал старое заклинание, коих в избытке пылилось на тех же полках библиотеки Малфоев. Как водится забыл, а подсознание пришло на помощь в критический момент.

Подумав, Эл принял четвертый вариант за рабочий, но при этом все равно пометил себе выяснить, являлся ли вампиризм родовым даром у кого-нибудь из старых семей.

Если кто не заметил, то к фанфику нарисовали коллаж. Клацалка наверху.

3 декабря 1999 года.

Солнце уже зашло, но последние лучи света еще освещали кромку неба у линии горизонта. На улицу опустились сумерки, и на территории одного из загородных поместий с прилегающей парковой зоной, расположенной вдали от огней большого города, было уже довольно темно.

Тем не менее, двое мужчин прогулочным шагом двигались по грунтовой дорожке парка. Верхушки деревьев качались под порывами северного ветра, однако здесь, внизу, было тихо и спокойно, благодаря плотной посадке, создававшей преграду воздушным потокам.

Первый мужчина, выглядевший постарше, шел, сомкнув руки за спиной и размышлял, смотря только перед собой. Второй шагал рядом, также напряженно думая, и пинал носком дорогого сапога большой камушек, отправляя его вперед себя снова и снова.

Наконец, мужчина постарше вздохнул, сунул руки в карманы, и, выпрямившись, посмотрел на своего спутника.

— Я вижу, что ты в сомнениях, Шон. Что тебя тревожит?

Шон неуверенно сжал губы, не зная, как задать интересующий его вопрос, но, пройдя несколько метров, он все же решился.

— Послушай, Райли, ты знаешь, я же всегда шел за тобой и в огонь, и в воду? При этом я всегда понимал, что в твоих действиях присутствует некоторая доля риска, но я верил тебе и в тебя. Не только потому, что за все года нашего знакомства ты практически не проигрывал, но и потому, что я хотя бы приблизительно, но понимал твои замыслы. Но сейчас, я в замешательстве.

Райли кивнул и ободряюще улыбнулся.

— Из всех моих людей, Шон, ты самый преданный, и я знаю, что кому-кому, а тебе я могу раскрыть некоторые свои секреты. Спрашивай.

— Спасибо за доверие, — вернул улыбку Лоуренс. – Я спрошу прямо, если ты не против. Куда ты ведешь страну?

Райли нахмурился и начал задумчиво жевать губу, формулируя верный ответ. Вопрос не застал его врасплох, но задан был несвоевременно и тем самым причинял некий дискомфорт. Они продолжали прогулку, и Шон терпеливо ждал, пока его начальник ответит. Прошло довольно немало времени, прежде чем Квин заговорил.

— Есть один вопрос, на который нет однозначного ответа, ввиду наличия множества этих самых ответов, а правильность определяет каждый для себя сам. Вопрос этот – какая самая большая проблема нашего государства? В моем понимании, Шон, проблема, даже беда нашей страны заключается в том, что за последнее десятилетие к власти приходили люди либо неспособные адекватно распоряжаться доверенными им ресурсами, либо чиновники с весьма радикальными взглядами. Результатом стал упадок авторитета Министерства, обострение ряда социальных проблем, децентрализация власти, и, конечно же, война. Война внесла еще больший хаос в существовавшую систему, и впоследствии, государственный аппарат стал представлять собой не единый целый организм, а лишь группу органов, которые постоянно конфликтовали между собой. Однако, после победы, служащие некоторых, весьма определенных, кстати, ведомств получили огромную поддержку населения, благодаря чему заняли высокие посты. Когда господин Бруствер начал исполнять обязанности министра, он, храни его Мерлин, сумел собрать все эти разрозненные органы в единую систему. Но мало было только собрать, надо было заставить их сотрудничать друг с другом, научить уживаться и не конфликтовать. К сожалению, угроза безопасности нашего государства, в лице террористов, уцелевших после падения Реддла, заставила уважаемого господина Бруствера передать полномочия министра мне, а самому отправиться наводить порядок на территории страны. Я ответственно подошел к порученному делу, и, ты свидетель, я работал днями и ночами не покладая рук, но сумел-таки заставить Министерство не просто работать, но работать эффективно и на благо страны и народа.

Квин замолчал, переводя дыхание после долгого монолога.

— Не совсем понимаю, зачем ты рассказываешь это мне, учитывая, что я был рядом с тобой все время, — заметил Шон.

Министр покачал головой.

— Нет, дорогой мой друг. Ты видел происходящее с поста главы отдела, но увидеть общую картину и узреть все реальное положение дел ты не мог, как минимум ввиду отсутствия у тебя доступа к некоторым материалам. Ты представить себе не можешь, какая неразбериха творилась в иерархии ведомств и служащих. Когда я занял пост Министра, передо мной предстала абсолютно деструктурированная система, включавшая в себя пересекающиеся обязанности, размытые понятия о правах и огромное количество поправок, принятых Фаджем на закрытых заседаниях. Я искренне удивлен, как Корнелиус продержался на своем посту так долго, ведь судя по его действиям, он ничего не понимал в управлении государством. Визенгамот занимался делами, находящимися не в его юрисдикции, согласно все тем же поправкам, более того, Фадж, видимо, сам того не замечая, урезал свои права, как высшего представителя законодательной, исполнительной и судебной власти. Хотя, надо быть справедливым, это ему нисколько не мешало превышать свои полномочия. Какие-то попытки навести порядок я заметил у Скримджера, правда, Толстоватый свел их к нулю, про господина Бруствера я уже сказал. И вот сейчас, Шон, мы совместными усилиями наконец-то создали мощный аппарат с четкой, жесткой иерархией, где каждый человек, начиная от уборщика и заканчивая мной, знает свои обязанности и свои права.

— И вот теперь ты можешь ответить на поставленный вопрос, — протянул Лоуренс.

— Да, могу, — согласился Райли. – Как я уже сказал, проблема нашего государства заключается в руководителях. Как ты знаешь, я полукровка и одинаково хорошо знаком с культурами и магов, и маглов, что дает мне способность объективно оценивать плюсы и минусы этих культур. Тебе, как чистокровному представителю, возможно, будет неприятно слышать, то, что я скажу, но эпоха доминирования волшебников закончилась. И закончилась она не сегодня, и даже не десять лет назад, а в 1945 году, когда Оппенгеймер создал атомную бомбу, а окончательно маглы доказали свое превосходство в 1961, когда Гагарин слетал в космос. Магловская цивилизация, Шон, ввиду отсутствия у них такого инструмента, как магия, постоянно развивается и не стоит на месте, в то время как наша находится в стагнации. Количество научных исследований и открытий падает, собственно, как и ценность этих самых исследований, сельскохозяйственная промышленность практически нулевая, про оборонный комплекс я вообще молчу. Областей, где волшебное сообщество заметно проигрывает человеческому, огромное количество, в то время как противоположных практически нет. Поэтому-то, дорогой мой друг, я собираюсь вывести нас из тени, создав разумный симбиоз двух цивилизаций.

Шон резко замедлил шаг, а потом и вовсе остановился и испуганно посмотрел на своего начальника.

— Райли, ты с ума сошел, — тихо произнес Лоуренс.

Министр развернулся к нему.

— Ну не сразу же, Шон. Для подобного слияния понадобится лет пятнадцать, не меньше. Но среди маглов уже сейчас существует некоторая прослойка, которая знает о нашем существовании, и вот с этой прослойкой мы и начнем работать. Сначала, конечно же, лишь в некоторых областях, например, таких, как медицина, или энергетика, но постепенно будем увеличивать зоны сотрудничества.

— Из всех твоих идей эта самая безумная. Ты хоть сам представляешь, что ты задумал? – Шон подошел ближе и посмотрел Квину в глаза, надеясь найти там хоть какие-то признаки шутки.

Министр ответил хмурым и серьезным взглядом. Два давних напарника смотрели друг другу в глаза и каждый не находил того, чего искал. Лоуренс надеялся, что Квин лишь мечтает, тот в свою очередь искал в глазах Шона поддержку и понимание.

— Представь, чего мы сможем добиться вместе с маглами, — положив руки на плечи Шону, сказал Райли. – Какие невероятные открытия могут быть совершены во всех областях науки! Ты только представь себе продукт слияния двух мощных цивилизаций, Шон. Представь, чего волшебники и люди добились порознь и чего они могут добиться вместе!

Шон повел плечами, сбрасывая руки начальника и пошел вперед, размышляя.

Доля истины в словах Министра присутствовала. Научно-технический прогресс маглов действительно поражал, в то время как научными изысканиями в магическом обществе практически не занимались. Развивались и развиваются лишь некоторые области, в частности медицина и, в последнее время, инновации, тоже, кстати, с подачи Министра. Именно он приказал заняться изучением электрических полей и их конфликтом с полями магическими. В результате у магов появились визоры – аналоги магловских телевизоров.

Конечно, визоры были созданы не столько ради прогресса, сколько ради пропаганды, но сам факт эффективности совместного использования магловских и волшебных технологий был налицо.

Семьдесят процентов сельскохозяйственной промышленности магической Британии приходится на импорт продуктов из обычной Великобритании и других стран, и только тридцать процентов восполняется собственным производством. Как это ни парадоксально, волшебники Соединенного Королевства плохо умеют обращаться с фермами, да и не престижно в магическом обществе заниматься таким делом. К тому же, большое количество сельскохозяйственных угодий заняты именно маглами. Территории с благоприятными почвами для взращивания растительных культур тоже в большинстве своем освоены именно маглами.

Но если начать сотрудничество…

О каких бы областях не думал Шон, везде он натыкался на правоту Министра: энергетика, образование, строительство, торговля, связь, социальное обеспечение, наука и остальные области требовали исследований и развития.

Маглы действительно перешли из фазы рецессивной в доминирующую. Они, как муравьи заполонили всю планету и теперь трудились, активно поглощая ресурсы и развиваясь. Эти жалкие, убогие существа каким-то образом обогнали более высокую форму эволюции и теперь отрывались от нее с ужасающей скоростью.

И самое забавное, что волшебники, которые справедливо считаются более развитыми существами, нежели маглы, по словам Квина теперь катастрофически нуждаются в помощи своих недоразвитых собратьев.

— О чем ты думаешь, Шон? – спросил Райли.

— Я не понимаю, зачем нам маглы. Мы — более развитые существа, мы – высшая форма эволюции, почему мы должны просить маглов помочь нам? – злобно выплюнул Лоуренс.

Министр заливисто рассмеялся и снисходительно посмотрел на Шона.

— Вот видишь, о чем я говорю? Потому что такие, как ты занимали руководящие посты, страна и пришла в упадок и появилась конфронтация чистокровных и маглорожденных. Я узнаю стиль мышления чистокровного волшебника. Вам с детства в голову вдалбливали, что маги – это венец творения. Это не ваша вина, Шон, но эта ваша беда. Во-первых, никакие волшебники не высшие формы, во-вторых, не помочь, а сотрудничать, а в-третьих, ты же не глупый парень, Шон, ты должен понимать, что я прав.

— Это унизительно, — скривился Лоуренс.

— Мы находимся на рубеже тысячелетий, Шон. Возможно, прежние догмы, действовавшие все уходящее тысячелетие, устарели и требуют обновлений?

Как бы неприятно было признавать, но Квин был прав. Шон уже давно задумывался об этом. Кодекс чистокровных часто не мог дать ответа на новые вопросы, да и вообще, морально устаревал. Магическое сообщество сильно изменилось, чтобы те, для кого Кодекс был написан, продолжали жить по старым законам.

Возможно, и правда настало время для перемен.

— Как я понимаю, ты уже все решил? – Лоуренс слишком сильно пнул камушек, отчего тот улетел в лес.

— Я все решил задолго до того, как стал министром.

— И отговорить тебя мне не удастся?

— Нет, — покачал головой Квин. – И теперь у меня есть к тебе вопрос.

— Я даже знаю какой, — усмехнулся Шон. – Райли, я всегда шел за тобой. Возможно, я не всегда одобрял твои методы или не всегда был с тобой согласен, но нельзя отрицать тот факт, что в конечном счете ты оказался прав. Ты стал министром, как и хотел, и поднял меня до высот, о которых я и не мечтал. Я обязан тебе всем, и я знаю, что все твои помыслы и действия направлены на благо нашей страны, поэтому, какой бы путь ты не выбрал, я хочу, чтобы ты знал – я с тобой.

Райли остановился и взял Шона за руку.

— Эти слова очень многое значат для меня, спасибо. И именно поэтому я дам тебе выбор. Я хочу, чтобы ты осознавал все полностью, поэтому послушай меня. У курса, который я выбрал, появится много противников. У меня и сейчас много врагов, а обстановка уже накалена, и, скорее всего, когда процесс начнется, вспыхнет война. Подожди, не перебивай меня.

Райли внимательно посмотрел на своего протеже и накрыл его руку второй рукой.

— Из-за занимаемой мной должности, я не могу видеть силовую картину полностью и не знаю в достаточной мере о всех игроках, которые играют уже сейчас или только планируют вступить в игру, тем не менее, я не буду сидеть сложа руки. Как ты знаешь, у меня есть свой отряд бойцов, которые, в случае неблагоприятного течения событий, будут выступать, как регулярная армия. Все, кто будет пытаться обострять конфликт вооруженным путем, будут объявлены предателями и уничтожены. Тем не менее, я искренне надеюсь, что обойдется без кровопролития, и для этого я хочу, чтобы ты стал моими глазами и моими руками. Тебе, как главе безопасности государства, лучше меня известно о всех скрытых и явных угрозах, поэтому, если ты согласишься, я дам тебе такую власть, которая даже и не снилась всем твоим предшественникам. Фактически, Шон, ты станешь самым могущественным человеком в стране, после меня, разумеется. В твоих руках будет не только моя армия, но также и Аврорат, и спецназ, в общем все силовые единицы и структуры страны. Ты не будешь подконтролен никому, кроме меня. За все твои действия ты будешь отвечать передо мной лично, но Шон, упаси тебя Мерлин предать меня. Если я хотя бы заподозрю признак неверности, я уничтожу тебя. Я уберу из истории не просто Шона Лоуренса, я сотру весь твой род, всех твоих родственников, сама фамилия Лоуренс станет проклятием. Более того, Шон, если мы потерпим поражение, для нас с тобой не будет суда, ты понимаешь, что это значит?

Шон промолчал. Он был шокирован таким предложением. Лоуренс всегда был амбициозен, но о таком не мог даже и помыслить.

О том, что будет если, он старался не думать.

— Ты должен в полной мере осознавать, что я тебе предлагаю, поэтому не торопись с ответом. Отправляйся домой, и поразмысли хорошенько. Если ты решишь уйти, я даю слово, что не стану чинить тебе препятствий, но даже в этом случае, дорогой мой друг, не вздумай повернуться ко мне спиной.

— Если я уйду, будет ли бездействие расцениваться, как действие?

— Нет, Шон. Только действие. Надеюсь, ты понимаешь, что твоя карьера в случае отказа подойдет к концу?

— Разумеется. Но Райли, мне не нужно время для размышлений. Как я уже сказал – я с тобой. У меня есть только одно условие. Пообещай мне, что традиции и культура волшебников не будет уничтожена, что чистокровным будет позволено сохранить свои секреты.

— Даю тебе слово. Несмотря на мою неприязнь, я с уважением отношусь к вам. Поэтому, я еще раз спрошу — ты уверен? Обратного пути не будет. Если пойдешь, то придется идти до самого конца, каким бы он ни был.

— Я уверен, как никогда. Ты сделал меня тем, кто я есть. Ты дал мне все, что я имею. Пришло время для благодарности.

— Я принимаю твой ответ. С этого момента, Шон Лоуренс, ты в большой игре.

— И это честь для меня, господин Министр. Но как ты собираешься сделать то, о чем говорил?

Квин отпустил руку Шона и, взяв его за плечи, окинул гордым взглядом.

— Я доволен тем, как я тебя воспитал. Ты мне как младший брат, Шон, и я горжусь тобой, не подведи меня. А касательно твоего вопроса, все решится через неделю, когда на рассмотрение будет внесена поправка к закону ”О Пожирателях”. Большинство членов Визенгамота взбунтуются, после чего будут обвинены в измене и арестованы. Когда в дело вмешается Бруствер, арестуют и его, а если он окажется умнее, чем я о нем думаю, то, господин Главный Аврор еще побудет на своем посту некоторое время, пока готовится проект о подчинении Аврората твоему ведомству. После всего этого Визенгамот будет распущен, а власть перейдет в руки Верховного Совета, и, соответственно, в мои.

— Это произвол, Райли. Ты нарушаешь закон.

— Я и есть закон, Шон. Если мы хотим создать достойное будущее для нашей страны, нужно иногда действовать решительно и без полумер. Слышал поговорку – чтобы сделать омлет, нужно разбить пару яиц? Так и тут.

— Ты не боишься? Народ может взбунтоваться, — с сомнением в голосе произнес Шон.

— Народ не взбунтуется, это я тебе гарантирую. Народ вообще будет жрать все, что ему дадут, до тех пор, пока не появится лидер. И одна из твоих обязанностей, Шон, это сделать так, чтобы лидер не появился, понимаешь?

— Да. Но ты же фактически введешь тоталитаризм.

— Об этом будут знать только ты да я, и еще некоторые умники, которые хоть что-то смыслят в политике. А со стороны это будет выглядеть в гораздо лучшем свете. Сейчас практически вся власть сосредоточена в Визенгамоте. Все судебные разбирательства проводятся Визенгамотом, в том или ином судебном составе, это, кстати, остаток системы Фаджа. Многим это не нравится, в этом вопросе я не одинок. А после расформирования власть перейдет территориальным единицам, которые будут решать вопросы на локальном уровне, но подчиняться будут Верховному Совету.

— Тоталитаризм под маской федерализма.

— Не совсем, но отчасти ты прав.

Мужчины подошли к небольшому пруду и сели на скамейку. На темной глади воды бледным пятном отражалась восходящая луна, а вдалеке светились огни поместья.

— Я должен тебя предупредить, Райли. Об аристократии.

Квин скептически хмыкнул.

— Не относись к ним легкомысленно. Ты полукровка и поэтому недостаточно компетентен в этом вопросе.

— Ну давай, посвяти меня, — улыбаясь, ответил Министр.

Шон покачал головой. Несмотря на поразительную политическую хватку Квина, он почему-то ни во что не ставил аристократов.

— Я думаю, ты знаешь, почему многие чистокровные именуют себя лордами?

— Честно говоря, нет.

— Давным-давно, в Великобритании было два монарха. Один правил маглами, другой правил волшебниками. Со временем, по некоторым причинам, и магами, и людьми стал править один король. У маглов рангами пэрства являются герцоги, маркизы, графы, виконты, бароны, баронеты и так далее. У нас же титулы несколько отличаются. Есть Высочайший круг, Высший круг, Средний круг, Низший круг и чистокровные, не принадлежащие ни одному из кругов. Если попытаться провести аналогию, хоть это и неправильно, то Высочайшему кругу соответствуют герцоги, Высшему кругу маркизы, Среднему графы и виконты и Низшему бароны. Однако, я хочу заметить, что такое сравнение очень грубое и не совсем правильно отражает взаимодействие между кругами. Если у маглов титул жаловался человеку, то у нас вход в круг предоставлялся целому роду. Если у маглов титул могли пожаловать кому угодно, то у нас войти в круг возможно только если твой род достаточно стар и соответствует входным требованиям круга. Чистокровные, чей род принадлежит одному из кругов, именуются лордами. Мы живем и руководствуемся Кодексом, для нас это не просто свод указаний, это закон, который стоит выше закона государства. Объясню на примере – если кто-то оскорбил твою честь, ты имеешь право убить обидчика в дуэли. По Кодексу ты не понесешь наказания, но в глазах закона ты станешь преступником. Но тюрьма для нас не страшна, гораздо страшнее потерять свою честь и тем самым повлечь наказание на целый род.

— Как все запутанно. Зачем так усложнять себе жизнь? – возвел глаза к небу Квин.

— Тебе не понять. Ты не дворянин и никогда им не станешь. Даже не смотря на то, что ты Министр, для многих из нас ты все равно лишь червь.

— Думай, что говоришь, Шон.

— Не для меня, конечно, расслабься. Я лишь рассказываю, как есть на самом деле. Происхождение очень многое значит в наших кругах. Для нас это предмет гордости и чувство принадлежности к своему роду, так сказать, живая связь с историей. Продолжим. Когда роду позволяли вступить в круг, ему обязательно дарили землю и поместье. Так, если бы чистокровный род прошел путь от Низшего круга до Высочайшего, то у него обязательно должно было быть четыре родовых поместья, не считая тех, которые могли подарить просто так.

— Если бы? Таких родов нет?

— Нет. Слишком велика разница в требованиях в количестве поколений. Для вступления в Низший круг необходимо четырнадцать поколений чистокровных волшебников и распоряжение монарха. Для вступления в Высочайший круг, количество поколений должно насчитывать не менее сорока и распоряжение монарха. Вот и посчитай, учитывая, что поколение – это в среднем двадцать лет.

— Неплохо. И к какому кругу относится твоя семья?

— Мы род Низшего круга. У нас пятнадцать поколений волшебников, а право на вступление мы получили благодаря распоряжению Высочайшего круга.

— Ты же говорил, что нужно распоряжение монарха?

— Да, но дело в том, что новейшая история началась для всего магического дворянства, когда нынешняя королева Англии отказалась от прав на наш престол, тем самым оставив аристократию без лидера. Это первый случай в истории магической Британии, когда дворянство оказалось предоставлено само себе. Однако, наши предки предусмотрели такую возможность, и полномочия монарха в этом случае перекладываются на Высочайший круг, с условием, что они не имеют права даровать какие-либо владения или дополнительные титулы себе.

Квин потянулся и, зевнув, повернул голову к Шону.

— Давай ближе к делу.

— Хорошо. Так вот, Райли, ты занял свой пост во времена, когда у аристократии нет лидера. Есть лишь локальные предводители, так сказать, главари некоторых кланов, но законного короля нет. В Высочайший круг сейчас входят пять семей – это Блэки, Малфои, Гонты, Гринграссы, Лестрейнджи. С Малфоями все понятно, их род жив и процветает. Род Гринграссов также жив, как и род Лестрейнджей. А вот с Блэками и Гонтами все не так просто. Род Блэков, потеряв Сириуса, оборван по мужской линии, однако, последняя из рода Блэк, Андромеда Тонкс, не так давно подала прошение в Высочайший круг о разрешении возглавить род. Если она снова получит право носить девичью фамилию, она может родить сына, который, впоследствии, может занять место главы.

— И в чем проблема?

— Ну, поверь, тебе не нужно, чтобы Блэки восстали из пепла.

— А как же Нарцисса Малфой?

— Она уже носит фамилию другого чистокровного рода и не имеет права возвращаться при живом муже и наследнике.

— Все это можно легко решить с помощью закона, — пожал плечами Квин.

— Нельзя. В законе черным по белому написано, что все, что касается дворянства, решается согласно Кодексу, кроме отдельных случаев. Нам, однако, это на руку. Андромеда могла бы просто усыновить ребенка и дать ему свою фамилию, и с юридической точки зрения это имело бы силу, но не с точки зрения крови, а значит и не с точки зрения Кодекса.

— И что дальше?

— Блэки для тебя – угроза, поверь мне. Чем больше старых чистокровных семей будет в игре, тем хуже. Но это еще не все. В последнее время среди чистокровных пошли слухи, что род Гонтов не угас.

— Гонты, Гонты, Гонты… — задумчиво пробормотал Квин. – Это случайно не род Темного Лорда?

— Он самый, — кивнул Шон. – Самый древний род, по сравнению с которым даже Блэки – новорожденные юнцы. Количество их поколений насчитывает около девяноста.

— Девяносто поколений?! – изумленно воскликнул Райли. – Это невозможно! Это же почти две тысячи лет!

— И что? Человечеству десять тысяч лет. Поверь, в мире есть и старше. В Испании, например, до сих пор существует семья, чья родословная насчитывает около ста тридцати поколений.

— Как же, интересно, вы считаете их количество?

— Родословные книги, — пожал плечами Шон. – К тому же, я тебя немного обманул, сказав, что одно поколение – это двадцать лет. Раньше продолжительность жизни была гораздо меньше, поэтому, если ориентироваться на Кодекс, то одно поколение – это 15 лет.

— Ладно, Шон, кончай эту лекцию по чистокровным, я устал. Не могу не согласиться, все, что ты мне рассказал – интересно, но прошу тебя, давай продолжим завтра, а теперь не томи, скажи, зачем ты все это рассказал?

— Ты действительно не понимаешь?

— Нет. У вас там какие-то интриги, разборки, мне-то какая разница до всего этого? Деритесь там между собой, лишь бы мне не мешали, — усмехнулся Квин.

— Хорошо. Тогда я постараюсь побыстрее. Видишь ли, все семьи Высочайшего круга имеют, так сказать, вассалов. Это не совсем верное определение, однако, тебе так будет проще понять. Вассалами являются другие семьи, которые поклялись защищать род во чтобы то ни стало. К примеру, если род Блэков пойдет воевать на твоей стороне, то вместе с ним автоматически пойдут воевать Кэрроу и Селвины, а те, в свою очередь, имеют своих вассалов. Среди чистокровных Кэрроу не очень любят, и среди их вассалов нет фамилий, но есть наемники, а у Селвинов в вассалах ходят две фамилии из Среднего круга и две из Низшего. Понимаешь цепочку? И это не считая простых чистокровных. А теперь представь, что началась война, и на арене появляется кто-то, кому абсолютно все дворяне подчинятся беспрекословно? На чьей стороне будут воевать тридцать два процента от всего населения магической Британии.

— Что-то я не совсем понимаю… — нахмурился Квин.

Шон устало вздохнул.

— Райли, как только ты расформируешь Визенгамот, они все поймут. И, как только поймут, они изберут короля.

— Прости, я не ослышался? Ты сказал короля? — Райли, недоверчиво прищурившись, посмотрел на Лоуренса.

Тот молча кивнул.

Квин закинул руки за голову и усмехнулся.

— Ты сам себя слышал? Что это за ахинея вообще? Какого нахрен короля? Какие нахрен лорды, какие нахрен вассалы и наемники, какой нахрен кодекс с дуэлями и честью? Какие…

— Да замолчи ты уже! — яростно воскликнул Лоуренс и вскочил на ноги. — Я не понимаю, Райли, хоть убей не понимаю, как ты, при твоих талантах, при твоем уме, можешь ни во что не ставить аристократию?! Ты самый умный человек, которого я знаю, но ты совершаешь глупейшую ошибку, не принимая всерьез такую угрозу!

Райли, закинув ногу на ногу, снисходительно улыбался и наблюдал за вспышкой гнева своего товарища. Когда тот закончил, министр указал ему на скамейку. Лоуренс, пробормотав что-то невразумительное, все же сел. Квин помолчал немного, собираясь с мыслями, и заговорил.

— Ты спрашиваешь, почему я ни во что не ставлю так называемую аристократию? Я объясню. Потому что это явление — пережиток устаревшей системы, которая уже не актуальна. Мир стоит на пороге третьего тысячелетия, Шон, и причина, по которой я до сих пор оставлял за чистокровными право саморегулирования в некоторых областях всего одна — уважение к традициям этого мира.

— О да, ты явно продемонстрировал всем свое уважение, когда упек за решетку последнего Нотта, — с сарказмом произнес Лоуренс.

— Не перебивай меня, — нахмурился Райли. — Нотт заслуженно понес наказание, как и остальная Пожирательская шваль, собственно говоря.

— Да-да, как и Малфои, — протянул Шон.

Квин скривился.

— Ну, Малфои это отдельная тема…

— Конечно отдельная. Тебе смелости не хватило пойти против Поттера. И сейчас не хватает. Но заговаривать зубы ты мастер, бесспорно.

Министр задумчиво посмотрел на своего собеседника и отвел взгляд. Глубоко вдохнув ночной воздух, он поднялся, сделал пару упражнений, разминая спину, и пошел к пруду.

— Иди сюда.

— Зачем? — недоуменно спросил Лоуренс.

— Иди сюда, говорю.

Шон недовольно выругался и подошел к начальнику. Тот стоял, смотря на ровную гладь темной воды, и размышлял.

— Я надеюсь, ты не будешь мне сейчас показывать поучительное представление с камнями и кругами на воде? — усмехнулся Лоуренс.

— Буду, но немного другую версию. Посмотри на воду. Что ты видишь?

— Хм, тебя, себя, луну. Что за туманные намеки?

Квин наклонился и поднял с земли два камня.

— Когда вода спокойная, ты хорошо видишь свое отражение. А теперь, — с этими словами, Райли бросил первый камушек. — На ней появилась рябь, и твое отражение уже не столь отчетливо, как прежде.

— Дальше что?

Второй камушек с тихим всплеском погрузился в воду.

— А теперь, рябь настолько сильная, что ты с трудом можешь разглядеть в отражении себя. Понимаешь к чему я это показал?

Шон кивнул.

— Тогда я больше не хочу слышать про Поттера и его ручную семейку. А на тему аристократии — до сих пор я смотрел на нее сквозь пальцы, пока она копошилась в своих делах и не мешала развивать страну. Но теперь, когда под угрозой безопасность государства, я изведу это явление под корень. Спасибо, что открыл мне глаза, Шон.

— Ты обещал сохранить традиции чистокровных.

— И я сохраню. Я лишь упраздню понятие ваших кругов. Система, в которой один человек с рождения имеет привилегии перед другими лишь потому, что он родился в семье какого-то там лорда, неприемлема для наступающего века. Она устарела, Шон. В новом мире, который мы построим, все будут равны, и воздаваться всем будет по заслугам.

— Это утопия, Райли, — покачал головой Лоуренс.

— Отнюдь. Прелесть совершенства в том, что оно недостижимо, но стоять на месте не развиваясь гораздо хуже, чем гнаться за несбыточным. Может, мы и не достигнем абсолютного равенства, Шон, но абсолютное неравенство мы все же уберем.

— Ты объявишь треть населения вне закона?

— Нет. Я срежу верхи, а все остальное само засохнет. Ты правильно сказал — аристократии нужен лидер. Без него происходит то, что происходит, но вас все еще удерживает Высочайший круг. Без него все дворянство рассыплется. Кстати, о короле — кого могли бы избрать монархом? Малфоя? Поттера? Кого?

— Теоретически, Поттер более популярен. Фактически, его папаша, женившись на маглорожденной, вывел семью из претендентов. Насчет Малфоя не знаю. Он вряд ли станет так светиться. А вообще, избрать могут любого, у кого кровь подходящая.

— А у кого она подходящая?

— В том то и дело, что у многих.

— Мерзость какая, — выплюнул Квин. — А как насчет тебя?

— Я подхожу, но есть много тех, чья кровь гораздо ближе к королевской.

— Понятно. Будем думать, значит, — министр повернулся лицом к Шону и улыбнулся. — Хватит о делах. Пойдем поужинаем, аппетит мы уже нагуляли.

В тускло-освещенном и насквозь прокуренном баре в пятницу вечером было многолюдно. Недавно пришедшие посетители толпились у стойки в ожидании своей очереди, несмотря даже на то, что практически все столики были заняты. Взмыленные бармены еле успевали принимать и отдавать заказы, миловидные официантки сновали туда-сюда по залу, принося блюда и забирая со столов пустые кружки.

За одним из столиков расположилась компания из четырех мужчин. Сразу было видно, что у этих ребят завтра выходной — на столе стояло несколько уже пустых бутылок, тарелки с закусками, графины с напитками и простой водой.

— Ну вот скажи мне, Уизли, в чем ты хорош? — с громким стуком опустив стакан, порядком захмелевший Кеннет наклонился к Рону.

Не взирая на то, что Рон и сам уже был далеко не как стеклышко, от Кеннета разило таким мощнейшим перегаром, что молодой человек поморщился и отодвинулся от начальника. Заметив это движение, Луи громко расхохотался.

— Да, Рональд, от этого ублюдка воняет, как от запойного алкаша! Я вообще не пойму, как ты рядом с ним сидишь! — отсвечивая белоснежными зубами, сквозь смех выдавил негр.

— Заткнись, обезьяна богохульная, дай потолковать с пареньком, — оскалился Кросс. — Так что, Уизли, в чем ты мастак?

— Я даже не знаю, никогда об этом не думал, — растерянно ответил Рон.

— Оств прня в пкое! — ударив кулаком по столу, выкрикнул в стельку пьяный Джон после чего встал и, еле передвигая ногами, направился в сторону туалета.

Проводив его взглядом, Кеннет снова уставился на Рона.

— Ну что тут такого сложного, я не понимаю. Каждый умеет что-нибудь эдакое. Вот, например, я трахаюсь, как сам Юпитер. А французик за щеку берет лучше самой профессиональной шлюхи, сечешь?

— Пошел ты, старый урод, — опрокидывая очередную рюмку, отреагировал Луи.

Кинув в него непогашенной сигаретой, старый аврор развалился на диванчике.

— Ну, я вроде неплох в окклюменции, — пожал плечами Рон. — Вроде.

После этих слов взгляд Кросса моментально стал более осмысленным. Переглянувшись с Луи, который тоже словно протрезвел, Кеннет задумчиво сдвинул брови.

— В окклюменции говоришь. Интересненько, — пробормотал он, облизывая губы. — Сколько ты выпил?

— Грамм двести. Я думаю ему хватит, — ответил за Рона Луи.

— Хватит для чего? — настороженно смотря то на француза, то на начальника, спросил молодой человек.

— Проверим, насколько ты хорош.

С этими словами Кеннет достал палочку, и, прежде чем Рон успел отреагировать, произнес:

— Legilimens!

Кросс был опытным легилиментом. Рон чувствовал его присутствие, но долго не мог поймать — сказывался алкоголь. Но тренировки с Малфоем все же не прошли даром, уж тот и на трезвую голову был неуловим, а с Кроссом это было лишь вопросом времени, и спустя полминуты Рон все же выкинул начальника из головы.

— Говорю тебе Луи, он хорош, — старый аврор сидел, потирая виски. — Приложил меня, как кувалдой. Он, конечно, не Авалес, но тоже силен.

— Угу, да еще и управился за минуту, — Луи поднял стакан, отсалютовал Уизли и выпил.

Рон хотел было возмутиться, с какого хрена Кросс влез в его голову, но решил не раздувать конфликт.

— Надо еще кое-что проверить. Ты знаешь, Уизли, я вчера вечером захаживал к твоей достопочтенной матушке, так вот у нее между ног настолько огромное дупло, что остается только надеяться, что восьмой ребеночек, зачатый нами, не вывалится месяце так на шестом, — уставившись своими желтыми глазами на Рона, произнес Кеннет и замер в ожидании реакции.

Сначала Рон даже не понял сказанного. Когда понял, то смысл долго не хотел укладываться в его голове. Когда, наконец, и этот этап был пройден, мурашки пробежали по спине. Рон почувствовал, как от ярости свело скулы. Взгляд затуманился. На лбу неистово забилась жилка.

Размахнувшись, младший сын Молли Уизли, защищая честь матери, что было силы впечатал кулак в лицо Кеннета. Что-то хрустнуло, и Рон ощутил острую боль в запястье.

— Да! Двай ще, Визли! — закричал вышедший из туалета Джон, после чего по удивительно прямой для его состояния траектории подбежал к столу, схватил пустую бутылку и стукнул ею прямо по лысой голове Кросса.

С глухим звоном бутылка отскочила от макушки Кеннета. Тот, в свою очередь, непонимающе уставился на Джона. Джон внимательно оглядел бутылку, будто видел ее впервые, после чего перевел взгляд на начальника и приложил его еще раз.

Во всем баре повисла напряженная тишина.

Старый аврор отключился и сполз с диванчика под стол.

Рон, позабыв о ноющей боли, ошарашенно глядел на тело Кросса. Луи медленно поднялся и также медленно повернулся к Джону.

— Слышь, придурок, ты на кой хер его вырубил? — чеканя каждое слово, спросил француз.

Джон, раскачиваясь в лучших традициях гипнотического маятника, лишь расплылся в полоумной улыбке. Через пару мгновений, потеряв равновесие, он грохнулся на пол, при этом основательно ударившись головой об стул.

— Ой! — жалобно проскулил напившийся мужчина, после чего свернулся калачиком и больше не подавал признаков жизни.

Луи подошел к пьяному телу, прощупал на шее пульс и повернулся к Рону.

— Какого хрена сейчас произошло?

Рон лишь растерянно развел руками. Луи обернулся к публике в баре.

— Чего уставились? Пьяных драк не видели?

— Таких — нет, — донеслось откуда-то из глубины зала.

— Занимайтесь своими делами, нечего глазеть, — крикнул француз и отодвинул стол. — Ну ка, Рональд, помоги мне поднять эту жирную тушу.

Усадив Кросса на диванчик, Луи пустил в него Энервейт, после чего сел рядом с Роном и взял его за запястье, отчего тот поморщился от боли. Луи был в их группе полевым лекарем.

— Сразу видно, что драться ты не умеешь, что странно, учитывая сколько у тебя братьев, — недовольно покачал головой негр. Пробормотав несколько заклинаний, он легонько стукнул палочкой по руке Рона, после чего тот с облегчением почувствовал, как боль уходит.

— Спасибо.

— Будешь должен. Ну что, старый ты мудак, получил от молодежи? — улыбаясь, спросил Луи у очнувшегося Кеннета, который сидел и недоуменно хлопал ресницами.

— Какого хрена произошло? Я правильно понимаю, что этот убогий психопат меня вырубил бутылкой? — спросил Кросс, ударив ногой в бок спящего на полу Джона. Тот даже не пошевелился.

— Правильно, правильно. А перед этим юный Рональд отвесил тебе такого хука, что я бы не удивился, если бы твоя дурацкая голова отвалилась нахрен, — смеясь, ответил Луи.

— Да, переборчик вышел. Ты извини, Уизли, я же для дела, — произнес Кеннет, разминая челюсть и потирая ушибленную макушку.

— Что за дело, что нужно было оскорблять мою маму? — злобно выплюнул Рон.

— Да успокойся ты, я пошутил! Это юмор, понимаешь? Юмор, — проворчал Кросс. — Короче, Уизли, я хочу, чтобы ты показал мне воспоминание, где всего этого не было, и где я говорю, что горжусь тобой, а после чего ко мне подходит вон та шатенка и отсасывает на радостях. И про француза не забудь, он мне тут на днях признался, что мечтает стать белым. Ну как, осилишь?

— Ты ненормальный, — закатив глаза, прокомментировал Луи.

— Думаю, да, — ответил Рон и почесал затылок. — Но мне надо время.

— О, это без проблем, дружочек. Мы пока приведем в чувство это ужравшееся животное, чувствую, одним энервейтом тут не обойтись.

Рон закрыл глаза и принялся за дело. Редактировать свежее воспоминание было довольно легко, но без думосброса требовало больших усилий и концентрации.

На создание воспоминания ушло около получаса. По прошествии этого времени Рон открыл глаза. Кеннет сидел напротив, покуривая сигарету. Луи, закинув ноги на стол, лениво кидал в старого аврора крышки и пробки. Джон спал, облокотившись на стол.

— Готово, — известил своих напарников Рон.

— Как раз вовремя. Кросс уже хотел брови тебе сбрить, пока ты копался в себе, — посылая очередную пробку в полет, сказал Луи.

— Готов? — хмуро спросил Кросс и достал палочку.

— Да, давай.

— Legilimens!

Через несколько минут Кросс вынырнул из сознания Рона.

— Ты оборзел, щенок?! Где мой член?! — яростно проорал старый аврор в лицо хохочущему Уизли.

— Чего? Что там было, Рональд? — встрепенувшись, весело спросил Луи.

— Он хотел, чтобы та шатенка ему отсосала? Скажем так, она попыталась, — смеясь и отталкивая от себя Кросса, ответил Рон.

— Ладно, шутник, я тебе припомню, — беззлобно пригрозил Кеннет. — А если по делу, то, конечно, работа довольно грубая, и хотя бы что-то смыслящий в легилименции человек поймет, что ему подсовывают фальшивку, но, учитывая, что ты делал это на пьяную голову и без Омута, то сойдет.

— То есть, это значит… — начал Луи, но Кеннет его перебил.

— Это значит, обгоревший мой друг, что мы нашли ментального мага, — радостно заорал Кеннет и бросился обнимать Рона. — Ты мое рыжее создание, ты даже не представляешь, как я рад, что твоя никчемная задница попала ко мне в группу!

— Стоп! — запротестовал Рон, пытаясь отпихнуть от себя радостного Кросса. — С чего вы взяли, что я ментальный маг, и что в этом такого?

Кеннет тем временем превратился в настоящее слюнявое чудище. Непонятно, какую конечную цель он преследовал, но зачем-то пытался облизать Рона.

— Да отвали ты! — заорал молодой человек и изо всех сил оттолкнул начальника. — Кросс, ты очень странный, тебе говорили?

Кеннет гавкнул и налил себе полный стакан. Подняв его высоко в воздух, он прогавкал какой-то тост, после чего осушил его до дна и закурил.

— О, этот психопат уже давным-давно проехал остановку с надписью “странный”, — серьезным тоном сказал Луи. — Это еще ничего. Я служу с ним уже около полугода и поначалу решил, что ему просто скучно, и он придуривается, но потом я понял, что он действительно больной на всю голову. Месяца четыре назад он пропал на неделю, и знаешь, где мы его нашли?

— Мне уже страшно, — улыбнулся Рон.

— И правильно. На магловской ферме. Кросс наложил на хозяина Империо, чтобы тот его не замечал, и всю неделю пытался изучить коровий язык. Когда мы прибыли, он голый стоял на четвереньках и мычал что-то корове. После этого мы сдали его в Мунго и вроде помогло, но периодически еще случаются заскоки, вроде этого.

— И как его до сих пор держат в Аврорате? — удивленно спросил Рон.

— Может он и чокнутый, но лучший из всех. Припадки не мешают ему эффективно работать. Если бы не они, он бы уже давно получил пост начальника подразделения или департамента. А так — командир следственно-оперативной группы. Зато у него есть привилегия самому выбирать себе задачи. Захотел — занялся наркотой, захотел — убийствами, захотел — махинациями или чем-то другим.

Кеннет тем временем налил себе еще и пытался вылакать содержимое стакана, противно хлюпая языком.

— Это часа на три, — с досадой сжав губы, произнес Луи. — Давай я пока что тебе отвечу на твои вопросы. Видишь ли, найти толкового легилимента в группу невероятно тяжело, а ментального мага — вообще редка удача. Почему мы решили, что ты именно второй? Потому что в тебе есть талант, а это значит, что ты именно что ментальный маг. Только легилимент крайне высокого класса способен править свои воспоминания без думосброса, а раз Кеннет сказал, что работа годная, то ты либо ментальный маг, либо легилимент-профессионал. Вряд ли второе, поэтому методом исключения остается первое. Почему он так обрадовался? Потому что ментального мага можно обучить и использовать, как агента. Можно также применять твои навыки при допросах, потому что тебе доступны такие глубины сознания, которые мы сможем постигнуть только упорно тренируясь очень долгое время.

— Это противозаконно, — заметил Рон.

Луи посмотрел на него, как на дурака.

— Завязывал бы ты с такими фразочками. Кеннет давно хотел легилимента к себе в отряд, и если он прикажет провести допрос с применением легилименции, ты выполнишь приказ. Ты пришел, когда мы накрывали дилерскую сеть, а знаешь, сколько времени нам потребовалось, чтобы выйти на них? Три месяца. Мы три месяца распутывали клубок, а если бы у нас был легилимент, то управились бы раза в два быстрее. Ты знаешь что-нибудь об Альтре?

— Нет.

— И правильно, откуда тебе. Альтра — это группировка продажных авроров. Ублюдки покрывают наркобизнес, берут взятки, отмазывают преступников и так далее. И Кросс их жутко ненавидит.

— Забавно, мы же сами берем, — усмехнулся Рон.

— Не путай, — покачал головой Луи. — Мы не берем взяток, мы берем только часть с того, что добыли сами, потому что должны платить начальству. Это нормальная практика и так было, так есть и так будет, и не только у вас. Во Франции такая же система. Мы берем, потому что на зарплату особо сыт не будешь. А эти гады позорят звание авроров, покрывают то, с чем мы призваны бороться и живут при этом припеваючи. У них там все замешаны — начальники ведомств, департаментов, подразделений, групп, обычные рядовые, вроде меня и тебя. Так вот Кеннет хочет внедрить к ним своего агента, и что-то мне подсказывает, что это будешь ты.

— А если я откажусь?

— Согласен, работа рисковая, но ты же аврор, верно?

Рон плеснул себе виски и посмотрел на Луи. Негр сидел, ожидая ответа.

— Легко тебе говорить, не тебя же засунут. Да, я аврор, но при этом слишком известная личность. Не думаю, что работа под прикрытием — мое.

— А не будет никакого прикрытия, Рональд. Мы просто пустим слушок, что ты берешь взятки. Альтра знает о Кроссе и его планах относительно нее и наверняка придет к тебе с предложением, на которое ты согласишься. Кстати, есть основания полагать, что небезызвестный Орден Феникса все еще работает и тоже борется против Альтры. Тебе ничего не известно об этом?

Рон покачал головой. Ему правда ничего не было известно. Родители, как и братья, в один голос твердили, что Орден распался. С Гарри они практически не общались — он постоянно пропадал на работе. Да и поводов сомневаться не было — ведь если бы Орден все еще существовал, вряд ли бы такое стали скрывать от Рона. Кто-то, а он заслужил членство.

— Нет, Луи, вы ошибаетесь. Ордена больше нет. Поверь, я знаю.

— Мы не были до конца уверены. Но раз ты говоришь так, то значит Поттер действительно в Альтре, — задумчиво прикусив верхнюю губу, сказал француз.

Мурашки второй раз за вечер пробежали по спине Рона.

— Что ты сказал? Гарри в Альтре? Это исключено.

— О, поверь, не исключено. Он в верхах, и мы думали, что его присутствие означает работу Ордена. Видимо, ошибались. Что же, тем хуже для него.

— И что вы намерены делать? — настороженно спросил Рон.

— Соберем достаточно компромата, а потом закроем его. Если не получится — пойдем другим путем. Может он и герой Британии, но закон един для всех.

Рон лихорадочно размышлял. Слова Луи отдавали бредом, но с другой стороны — зачем ему врать?

Как бы там ни было, Уизли точно знал, что никому не позволит причинить вред его другу. Но действовать надо было осторожно.

— Я поговорю с ним и попробую выяснить что к чему.

— Дело твое, — пожал плечами Луи. — Но если он в Альтре, наказания ему не избежать. Так что ты думаешь насчет внедрения?

— Мне нужно время. За час такое не решить, — ответил Рон, надеясь, что Луи отцепится. Мысли его сейчас крутились вокруг новости о Гарри.

— Тут ты прав, Рональд. Ладно, давай-ка приводить в чувство этих двоих, и пора уже домой двигать.

С этими словами Луи допил виски и поднялся, доставая палочку. Рон последовал его примеру.

Через полтора часа все члены лучшей оперативно-следственной группы Аврората Англии спали в своих кроватях.

4 декабря 1999 года.

Люциус вскрыл конверт и достал письмо.

“Привет, белявый.

P.S. Поттер выбил для меня свободные посещения, поэтому можешь не подавать бумаги на разрешение визита. В общем, свяжись с очкариком, и он все устроит. ”

Лиммертайл, как обычно, писал в своем необычном стиле. Но само содержимое письма поразило старшего Малфоя куда больше.

Он доселе не верил в успех этой затеи. Не верил, что мальчишка потянет, и уже настраивал себя на скорую передачу дел сыну.

А теперь вдалеке забрезжил луч надежды.

Лиммертайл смог то, чего не смогли лучшие специалисты медицины. Хотя, он написал “мы”, значит кто-то ему помогал, но факт остается фактом — парень справился. Выйдя из кабинета, Люциус быстро спустился вниз в библиотеку в поисках жены, но там ее не оказалось. Он прошел в гостиную, посмотрел в каминной, в столовой, во всех остальных комнатах, даже зашел на кухню, но миссис Малфой нигде не было.

— Нарцисса! Где тебя носит?! — раздраженно крикнул Люциус и вышел на задний двор.

— Не кричи так, я срезала кармелии, — из-за угла вышла его жена, неся в руках большой букет разноцветных цветов, которые качали бутонами в такт шагам Нарциссы и как будто смеялись.

— Зачем? — удивленно спросил Люциус.

— А разве мне нужен повод? — женщина подошла и поцеловала мужа в щеку. — Что случилось, что тебе так срочно понадобилось меня видеть?

— Пройдем в дом, — нетерпеливо ответил Люциус и открыл перед ней дверь. Удивленно посмотрев на него, Нарцисса вошла внутрь и передала цветы подбежавшему домовику. Затем вымыла руки и обернулась к ждущему мужу.

— Лиммертайл написал, что у него есть новости. Будто он выяснил, что со мной, — улыбаясь, произнес Люциус.

— Господи, дорогой, это же великолепно! — обрадованная Нарцисса подбежала к нему и обняла. — Что? Что он выяснил?

— Я не знаю, он не конкретизировал. Написал, что нам надо встретиться, — покачал головой Люциус.

— Все равно, это великолепные новости, — Нарцисса прям светилась от радости. — Наконец-то уйдет эта неопределенность. Если будем знать, что с тобой, то можно будет начать лечение!

— Да, любимая. Я немедленно свяжусь с Поттером, чтобы он организовал нам встречу. Ты не хочешь пойти со мной?

— Конечно, Люциус, мог бы даже и не спрашивать. Открывать вино?

— Могла бы даже и не спрашивать, — в тон жене ответил Малфой. — У меня такое чувство, Нарцисса, что теперь все наладится. Я не знаю, почему, но у меня ощущение, что темная полоса для семьи Малфой закончилась, и теперь мы, наконец, заживем счастливо, понимаешь?

— У меня такое же чувство, — улыбаясь, согласилась с мужем Нарцисса и протянула ему бокал. — Выпьем за наше счастье.

— За наше счастье, — повторил Люциус и выпил до дна.

Перед парой с тихим хлопком появился домовой.

— Прошу прощения у хозяев, но у ворот поместья стоит господин Лоуренс и просит аудиенции у хозяина Люциуса. Каковы будут распоряжения?

Люциус вопросительно посмотрел на жену. Нарцисса вздохнула и махнула рукой.

— Иди решай свои дела, в конце концов, я знала, за кого выхожу замуж. Пойду почитаю.

— Нет. Напиши письмо Поттеру, чтобы он организовал встречу для нас обоих, — поцеловав жену, сказал Люциус. — Я люблю тебя.

— И я тебя, — ответила Нарцисса и вышла из гостиной.

— Кини, впусти господина Лоуренса и проводи в мой кабинет, — отдал распоряжение домовику Люциус, а сам пошел наверх.

Спустя несколько минут в дверь кабинета постучали. Малфой поднялся с глубокого кожаного кресла, больше напоминавшего трон, и, прочистив горло, произнес:

— Войдите!

Дверь отворилась, и в кабинет вошел глава отдела обеспечения магического правопорядка — Шон Лоуренс.

Люциус не любил этого чиновника, по сути ничего из себя не представлявшего. Чистокровный Низшего круга, занявший высокое положение в Министерстве только благодаря своему благодетелю.

Начинал рядовым юристом в подразделении по борьбе с отмыванием денег, где познакомился с Квином, который, собственно, и был начальником этого самого подразделения. После повышения Квина до начальника департамента, получил должность главы подразделения. А дальше по нарастающей.

Когда Квин сел в кресло министра, никто не удивился, что пост главы отдела достался Лоуренсу.

— Лорд Малфой, прошу прощения за столь наглый визит, но боюсь, что мое дело не терпит отлагательств, — пожав руку Люциусу, скороговоркой произнес Лоуренс, садясь на стул.

Обращение по титулу означало, что Лоуренс пришел сюда не как чиновник, а как дворянин. Люциус усмехнулся.

Наверняка попросит перевести его в круг повыше.

— Я вас слушаю, лорд Лоуренс.

— Я пришел сюда, как представитель и член чистокровного дворянского общества, лорд Малфой, и хотел бы извиниться еще раз, что не запросил аудиенции заранее. Но ситуация такова, что мне необходима была встреча не столько именно с вами, сколько с Высочайшим кругом, а так как вы единственный доступный и дееспособный представитель, то Высочайший круг сейчас состоит только из вас.

— Я и так это знаю. Что дальше? — скучающим тоном спросил Люциус.

— Лорд Малфой, вчера вечером я имел разговор с министром Квином. Он поделился со мной своими дальнейшими планами и боюсь, что в них нет места нашим традициям, нашему образу жизни, а также нашему Кодексу. Вы знаете, я человек министра, но допустить уничтожение нашей культуры я не могу, поэтому я и пришел к вам, лорд Малфой. Я хочу предупредить вас и все наше чистокровное общество в вашем лице, что на следующей неделе Визенгамот будет распущен, а власть перейдет в руки Верховного совета.

— А значит в руки Райли, — нахмурившись, прокомментировал Люциус.

— Да, вы правы, лорд Малфой. Также, министр в курсе, что мы имеем право избрать короля.

— Интересно, откуда? — скривившись в презрительной усмешке, спросил Люциус.

Лоуренс потупил взгляд.

— Вы понимаете, что вы сейчас делаете, Шон? До этого момента вы может и не имели высоких титулов и были нелюбимы, даже презираемы, большинством из нас, но у вас была сторона. У вас был покровитель, благодаря которому вы добились серьезных успехов в карьере и которому обязаны всем, что у вас есть. И только что вы предали его. Ради чего? Вы надеетесь, что этим поступком заслужите мое уважение? Это не так, уверяю вас. Я не уважаю предателей.

Лоуренс сидел на стуле, как напакостивший ребенок, и молча смотрел в пол. Лоб блестел от пота, лицо покрылось красными пятнами.

Люциус тяжело вздохнул и подошел к окну. Достав из небольшой деревянной коробочки сигарету, он прикурил и вернулся обратно в кресло.

— Что молчите, лорд Лоуренс? Надеетесь, что я пойму вас, прощу и дам защиту? Думаете, что я забуду, что вы вытворяли последний год на пару с вашим министром и остальными его марионетками? Забуду сколько представителей благородных фамилий сейчас гниют в Азкабане из-за вас?

Лоуренс нервно поднялся со стула.

— Зря я сюда пришел, — тихо сказал он. — Я лучше пойду.

Люциус громко рассмеялся и поместил сигарету в углубление пепельницы.

— О да, вы зря сюда пришли, лорд Лоуренс. Тем не менее, вам лучше остаться.

С этими словами Люциус встал и подошел к чиновнику. Остановившись у него за спиной, он положил руки ему на плечи и легонько надавил, заставив мужчину сесть, после чего, наклонившись к уху Лоуренса, зашептал:

— Вы, наверное, сейчас мечтаете о том, чтобы выбежать прочь из этого кабинета и отправиться прямиком к своему хозяину, в надежде, что он вас простит и даст второй шанс, но мы оба с вами прекрасно знаем, лорд Лоуренс, что Райли Квин не дает вторых шансов. Он убьет вас и вашу семью, и никто, слышите, никто не сможет ему помешать, потому что вашими стараниями и стараниями таких же его ручных псов, как вы, Райли Квин сейчас практически неуязвим. И как вы правильно сказали — вы зря сюда пришли, потому что теперь, Шон, вы мой. С этого момента вы будете делать то, что скажу я, а если вздумаете рыпаться, я вас сожру живьем. В вашей пустой голове наверняка сейчас бродит мысль, что вы боитесь Квина гораздо сильнее меня, но на эту тему вам лучше подумать еще раз, знаете почему? — Люциус закатал левый рукав, обнажая метку. — Вот поэтому. И вы уж поверьте, я многое перенял от своего прежнего хозяина и с радостью продемонстрирую это вам.

Лоуренс стряхнул с плеч руки Люциуса, вскочил на ноги и, оттолкнув от себя Малфоя, побежал к двери.

Но бывший Пожиратель Смерти быстро догнал его и, приперев к стене, упер палочку ему в горло.

— Куда же вы побежали, Шон? Надеетесь спрятаться от меня в моем доме?

Чиновник судорожно сглотнул.

— Теперь вы будете работать на меня, господин Лоуренс. Теперь я ваш хозяин, согласны?

Прижатый к стене Лоуренс злобно прохрипел:

— Да! Да, черт тебя дери, я согласен.

Люциус отвел палочку и сделал шаг назад. Заправив рубашку обратно в брюки, он развернулся, подошел к столу и взял наполовину стлевшую сигарету.

— Теперь идите и делайте все, как обычно. Я не буду тревожить вас, лишь изредка обращаться с важными поручениями.

Лоуренс злобно посмотрел на него и направился к двери.

— Шон, кстати, оформите, пожалуйста, мне и моей жене посещение Азкабана.

Чиновник замер в дверях.

— Могу узнать к кому?

Люциус глубоко затянулся.

— К Лиммертайлу.

Немного помолчав, Лоуренс кивнул и сделал шаг за порог.

— Шон, постойте, — Люциус подошел к своему новому человеку в Министерстве и взял его за руку. — Не грузите себя. Ты все сделал правильно, правда поздновато, но правильно, не сомневайся. Я не забуду.

Шон пристально посмотрел Малфою в глаза, кивнул и вышел из кабинета.

Устало выдохнув, Люциус подошел к своему любимому креслу и упал в его объятья.

Через минут десять в кабинет вошла Нарцисса.

— Что он хотел? — опустившись к мужу на колени, спросила женщина.

— Помнишь, как я сегодня сказал тебе, что чувствую, что жизнь налаживается? — проведя пальцем по ее шее, ответил Люциус. — Так вот я был прав.

— Рада это слышать, — рассмеялась Нарцисса и поцеловала его.

— Кстати, ты написала письмо Поттеру?

— Еще нет.

— И не пиши, — улыбнулся Люциус и, сметя со стола бумаги, положил на него свою жену.

7 декабря 1999 года.

Прекрасным утром ранней зимы, одним из тех, когда на улице стоит легкий мороз и покрывшиеся инеем ветки деревьев блестят под лучами восходящего солнца, Фламель лежал на скамейке в крытой остекленной беседке на побережье Северного моря. Утреннее солнце радостно освещало пробуждающуюся землю, а блики от неспокойной глади воды задорно играли на лице старика.

Когда в беседку вошла шикарная брюнетка в бордовой мантии, алхимик немного поежился от залетевшего внутрь холодного ветра.

— Доброе утро, Анечка, — довольно прикрыв глаза, произнес Фламель.

— Не очень-то оно и доброе. Это вам идти две минуты от поместья, а мне пришлось тащиться через всю тюрьму по морозу, — недовольно проворчала Анна.

— Ты слишком негативно мыслишь. Что может быть лучше пройтись утром по свежему воздуху, чтобы привести свои мысли в порядок и настроиться на рабочий лад? Мороз и солнце, день чудесный! — улыбнулся Фламель.

— Пушкина цитируете? Не думала, что вы знаток русской классики.

Фламель удивленно изогнул бровь и посмотрел на собеседницу.

— Что? — развела руками Анна.

— Ничего, — вздохнул Фламель. — Хочешь вишенку?

Анна взяла из глубокой тарелки горсть ягод и взглянула на Фламеля.

— Зачем вы меня позвали? Не уверена, что наша встреча к добру.

Старик, жмурясь от ярких солнечных лучей, приоткрыл один глаз.

— Ты как всегда прямолинейна, — недовольно произнес алхимик, накручивая на палец седую шелковистую бороду. — Но, раз ты не хочешь просто насладиться великолепным видом моря, солнцем и вишней, тогда перейдем к делу. Я хочу предложить тебе сделку.

— Я внимательно слушаю условия, — Анна закинула ноги на скамейку и обняла колени.

Алхимик задумчиво пожевал губу, подбирая свои дальнейшие слова.

— Я хочу, чтобы ты поместила в голову Лиммертайла некоторые мысли, или, так скажем, идеи.

— Какого рода мысли и почему вы не можете сделать это сами? — отложив в сторону ягоды, настороженно спросила Анна.

— Какого рода мысли… — усмехнувшись, повторил Фламель. — Я хочу, чтобы он осознал свою важность, или свой масштаб, если угодно. Так сказать, хочу, чтобы он возгордился, чтобы понял, что может решать и делать серьезные вещи, понимаешь, о чем я? Надо положить в его голову осознание того, что он не пешка, не солдат, а ладья или полковник, понимаешь?

— Другими словами, повысить его самооценку?

— Не совсем так. Лиммертайл достаточно самодостаточен, но у него нет тяги к власти, нет осознания того, что он может вести за собой людей, что он может творить великие дела. В чем-то ты права, надо, метафорически, дать ему вкусить фрукт величия, но, чтобы после этого фрукта появилась жажда власти. Понимаешь, о чем я? Он должен понять свою силу, свой потенциал, но при этом не остаться просто Лиммертайлом, а стать фигурой.

— Не совсем улавливаю. Вы хотите, чтобы Лиммертайл заинтересовался политикой? — прищурилась Анна.

— Ну, выражаясь скудным языком и сильно упрощая, то да, — кивнул Фламель.

Анна нахмурилась и пристально посмотрела на старика. Тот, в свою очередь, тоже нахмурился и ответил не менее пристальным взглядом.

— Не надо меня передразнивать, — раздраженно произнесла женщина. — Я не понимаю, зачем вам это и зачем вам я?

— Ну-у-у, это хорошие вопросы, — протянул Фламель. — Тут такое дело, я не хочу рушить свой образ. Для Лиммертайла я, как наставник, как второй отец, как добрый дедуля, к которому можно обратиться за советом. Мудрый, бессмертный, добрый, великий и не интересующийся политикой.

— Но это лишь образ, — усмехнулась Анна.

— Отчасти, — не обратив внимания на выпад, ответил Фламель. — Видишь ли, в новых реалиях невероятно тяжело такому, как мне, оставаться вдали от политики. Слишком много событий могут так или иначе повлиять на мое настоящее и будущее. В связи с этим, я хочу собственноручно управлять своими перспективами. Логично, правда?

— Но зачем вам я? Элессар не станет меня слушать. Как вы сказали? Достаточно самодостаточен? Вы попали в яблочко.

Фламель снисходительно посмотрел на Анну.

— Ты недооцениваешь влияние женщин на мужчин. Он скорее станет слушать свою пассию, нежели кого-либо еще.

— Отвратительное слово — пассия, — скривилась Анна.

— Любовница лучше? Тогда любовницу. Как тебе будет угодно.

— Может вы и правы, но тем не менее, я так и не услышала ответа на первый вопрос. Зачем вам это?

— С твоего позволения, я не буду посвящать тебя во все свои планы. Пока что, по крайней мере, — ушел от ответа Фламель.

Анна задумалась. Алхимик решил не мешать ей и, закрыв глаза, подставил лицо солнцу. Спустя несколько минут, Анна взяла несколько вишен, но так и осталась сидеть с ягодами в руке.

— Он непредсказуем и опасен. Нужно быть безумцем, чтобы пытаться манипулировать им.

— Тогда весьма кстати, что я не совсем нормальный человек, правда? Но боги, зачем такие громкие слова?! — возмущенно воскликнул Фламель. — Конечно, никакого манипулирования. Это всего лишь направление его на нужный путь, это как, я даже не знаю, учить ребенка-гения математике, понимаешь? У Лиммертайла огромный потенциал, но он не знает как и, самое главное, что он может его использовать. Люди любят таких, как он. Темные, загадочные, сильные, опасные, но служащие добру, понимаешь, о чем я? Люди любят бунтарей, а он именно такой. Он не вписывается в рутинные рамки, не вписывается в обыденное общество, и именно поэтому он может стать великим. И, когда он таким станет, то лучше быть рядом с ним.

— Вы сумасшедший, — покачала головой Анна. — Что я получу взамен?

— О, ты не первая, кто обвиняет меня в безумии. Когда я искал философский камень, меня чуть было не сожгли, но где теперь я, а где они? — улыбнулся Фламель. — Насчет твоей выгоды, то она очевидна — ты будешь женщиной самого Лиммертайла, подумай, какие привилегии это сулит.

Анна громко расхохоталась. Фламель удивленно взглянул на нее, но засмеялся тоже.

— Вы меня за дуру принимаете, верно? — резко прекратив смеяться, спросила Анна. — Я задам вопрос еще раз, и, если не получу ответа, никакой сделки не будет. Что я получу взамен?

— Все, что пожелаешь, милочка, — нахмурившись, грубым тоном сказал Фламель.

— Свободу. Вы способны на это? — не раздумывая, ответила Анна.

Фламель усмехнулся.

— Ты можешь меня не любить или не уважать, но оскорблять не смей. Кто я по-твоему? — Фламель поднялся на скамейке и принял сидячее положение.

— Понятия не имею.

Алхимик удрученно потупил взгляд и поднял ладони в примирительном жесте.

— Будет тебе свобода. Мы договорились?

Анна закинула в рот вишенку.

— Договорились. Нам лучше не видеться в ближайшее время, я не хочу, чтобы у Эла появилась хотя бы тень подозрений, — с этими словами Анна поднялась и вышла из беседки.

Проводив ее взглядом, Фламель усмехнулся, набрал в рот около десяти вишен сразу и с наслаждением принялся жевать, наблюдая за кружащими над морем чайками.

11 декабря 1999 года.

Элессар качался на стуле и читал информацию о демонах, которую ему написал Фламель. Чтиво было не то чтобы интересным, да и стиль был весьма суховат, так что Эл изо всех сил старался не уснуть и вникнуть во все изложенное.

Демоны на поверку оказались совершенно другим явлением, отличным от того, которое Элессар представлял себе раньше. Древние существа, обитающие в иных измерениях, не были злыми и не олицетворяли собой все плохое и ужасное, а были всего-навсего голодными. Всегда.

Элессар почти закончил, когда в комнату вошел немой гонец Фламеля и остался стоять на пороге, сверля взглядом молодого человека.

— Вот интересно, зачем использовать в качестве посыльного того, кто не умеет говорить? — отложив бумаги, вздохнул Элессар и посмотрел на гостя. — Ну, веди меня.

На удивление парня, гонец повел его не в кабинет алхимика, а в библиотеку. Добравшись до места, гонец открыл двери перед Элессаром и ушел.

Зайдя внутрь Лиммертайл немного удивился, увидев Перси Уизли, Гермиону Грейнджер и Алиссию Спинет, сидящих за большим столом.

— О, привет! Давненько не виделись, — поздоровался Элессар и уселся в свободное кресло.

— Здравствуй, Эл, — кивнул Перси. — Думаю, ты уже в курсе, что мы будем работать над твоим делом? Я — твой официальный адвокат, Алиссия — моя ассистентка, а Гермиона здесь в рамках практики для будущей карьеры юриста.

Элессар обвел их троих взглядом и закинул ногу на ногу, с любопытством уставившись на Перси.

— Ничего не хочешь сказать? — спросил Перси.

— Ну, это вроде вы здесь должны разговаривать, — пожал плечами Эл. — Хотя у меня есть пара вопросов. Во-первых, почему нельзя просто использовать Омут памяти, а во-вторых, почему нельзя просто использовать сыворотку Правды?

Перси усмехнулся и посмотрел на Гермиону.

— Гермиона должна уже знать ответы на эти вопросы. Прошу.

— Только давай попроще. Я наслышан о твоих успехах в учебе, и меня, честно говоря, немного пугает предстоящая лекция, — скривившись, попросил Элессар.

Гермиона оставила выпад без внимания, лишь злобно сверкнув карими глазками.

— Омут памяти, Элессар, нельзя использовать из-за необъективности предоставляемой информации. Так, например, существует несколько доказанных случаев, когда достаточно сведущие в легилименции волшебники настолько профессионально изменяли свои воспоминания, что ни одна экспертиза не смогла выявить факт фальсификации. Более того, воспоминания — предмет весьма субъективный и динамичный. Воспоминания, как тебе должно быть известно, имеют свойство изменяться с течением времени. Также нельзя забывать о законе Кнаппета-Ивановой, которые доказали, что два разных человека могут запомнить одно и то же событие по-разному, следовательно, истина такого доказательства может быть оспорена.

— Осади, Грейнджер. Мне не энциклопедию писать, — ухмыльнулся Эл.

— Ты сам задал вопросы, теперь получай ответы, — шикнула Гермиона. — Касательно веритасерума, здесь все проще. Веритасерум — зелье, влияющее на твое сознание, а значит — яд. К любому яду есть противоядия, как упреждающие, так и результирующие. Существует ряд веществ, ослабляющих действие сыворотки Правды и при этом не поддающихся идентификации внутри реципиента. Более того, существуют разумы, способные бороться с воздействием веритасерума. Следовательно, ввиду этих обстоятельств, истина такого доказательства может быть оспорена. Я ответила на твои вопросы?

Элессар посмотрел на Перси.

— Напомни мне в следующий раз воздержаться от вопросов.

Перси ухмыльнулся.

— Гермиона права — ты сам задал вопросы, — произнес он, доставая бумаги из кейса. — Итак, нам надо во многом разобраться. Начнем с обвинения.

— А что с ним? — спросил Элессар, доставая сигареты.

Алиссия достала из своего кейса папку и протянула Элу.

— А то ты сам не знаешь. На, любуйся.

Эл с любопытством принялся читать содержимое папки.

— Я думал список будет внушительнее. Почему только один пункт? — спросил парень, подняв взгляд на Перси.

— Радуйся, что только один. Подозреваю, что для других обвинений им просто не собрать обвинительную базу. Тем не менее тебе хватит и одного, убийство аврора — крайне серьезное обвинение.

— А Непростительные?

— А что с ними? Обвинять тебя в использовании непростительных глупо, и они это понимают. У Министерства и так проблем хватает, взять к примеру легитимность твоего содержания под стражей до сих пор. Я не говорю уже об остальных их промашках, поэтому мне кажется, что они решили сосредоточиться на одном пункте, но битва будет жаркой, уж поверь, — объяснил Перси.

Элессар дочитал документы до конца, после чего отдал их обратно Алиссии и прикурил сигарету. Складывалась интересная ситуация. Министерство не могло обвинить Элессара в преступлениях последнего года благодаря амнистии, дарованной Элессару Кингсли Бруствером. Тем не менее, главный аврор то ли специально, то ли случайно забыл упомянуть промежуток времени до смены сторон. Элессар догадывался, что Кингсли наверняка хотел оставить некий козырь в рукаве, но вряд ли он мог предположить, что этот самый козырь может погубить его соратника.

Элессар также не мог сделать выбор между искренностью и ложью. Быть ли до конца честным со своими адвокатами или лучше немного приврать? Да и сам предстоящий процесс вызывал в нем двойственные чувства.

— Что дальше? — выпуская колечко дыма, спросил Элессар.

— Дальше, нам необходимо выяснить с чем мы имеем дело, — сухо произнесла Алиссия. — Ты действительно убил аврора пятого марта 1997 года?

Элессар уставился на девушку пристальным испытывающим взглядом. Он был немного удивлен таким прямым вопросом. Сразу, в лоб, отметая любые оговорки. Либо да, либо нет. Он несколько минут сверлил Алиссию взглядом, размышляя над ответом, пока голос Гермионы не нарушил повисшее молчание.

— Элессар? Нам нужен твой честный ответ, — выделив предпоследнее слово, тихо произнесла девушка.

Лиммертайл погасил сотлевшую сигарету, которую он забыл выкурить в процессе раздумий, и достал еще одну. Прикурив, он медленно перевел взгляд на Гермиону и начал сверлить взглядом уже ее.

— Элессар, с такими темпами мы вплоть до слушанья досидим. Может ответишь? — не вытерпел Перси.

Эл глубоко затянулся.

— Да, ребята. Я убил его, — поморщившись от переизбытка горького дыма, ответил Лиммертайл.

— Честно говоря, другого ответа я не ожидала, — пожала плечами Алиссия. — И нечего было тут сцену разыгрывать.

Элессар разозлился. Эта заносчивая девчонка была хуже Грейнджер, более того она еще и осмелилась судить его.

— Ты забыла с кем разговариваешь? — ледяным тоном произнес Лиммертайл, прожигая Спиннет взглядом.

— О нет, поверь, такое сложно забыть, — иронично пропела та, ответив Элессару тем же взглядом.

Гермиона с просьбой в глазах посмотрела на Перси. Вид рассерженного Лиммертайла немного пугал ее. Даже не сам вид, а то, что этот парень мог сделать.

— Успокойтесь, вы оба, — приказал Перси. — Элессар, Алиссия не имела ввиду ничего плохого. Алиссия, не забывай, что Элессар на нашей стороне.

Спиннет что-то тихо пробормотала в ответ, но глаза отвела. Элессар посмотрел на Перси, затем на Гермиону, перевел взгляд на ее побледневшие костяшки кисти, сжавшей древко палочки, спрятанной в кармане, и усмехнулся.

— Успокойся, Грейнджер, я не собираюсь никого убивать, — подперев рукой подбородок, произнес Элессар. — Итак, я виновен. Какие предложения?

Перси почесал затылок.

— Честно говоря, надо думать. Оправдания мы скорее всего не добьемся, но минимизировать наказание можем. Итак, я хочу, чтобы ты подробно рассказал абсолютно все, что помнишь о том дне. Начиная с того, как проснулся, заканчивая тем, как лег спать. Начинай.

На этих словах в дверь постучали, и в дверях показался Граф.

— Прошу прощения, что отрываю вас от работы, но боюсь вам придется продолжить несколько позднее. Мне крайне неудобно, но я вынужден забрать мистера Лиммертайла на полчаса. Я надеюсь, это вас несильно потревожит. А чтобы скрасить ваше ожидание, я распорядился подать вам чай и небольшой ланч.

— Честно говоря, у нас очень плотный график, но раз уж вы просите, то я уступаю вам моего клиента, но только на оговоренные полчаса, — недовольным тоном сказал Перси. — Благодарю вас за чай, господин Граф. Поторопитесь, время уже пошло.

Лиммертайл поднялся, подмигнул на прощание Гермионе и направился вслед за Фламелем.

— Что произошло? — спросил Элессар, пока они шли по коридору.

— Важные гости, мой юный друг. Уж не знаю по каким причинам, но встреча не была назначена, поэтому все так сумбурно. Не нравятся мне люди, вносящие хаос, но уж что поделать.

— Меня сегодня все хотят, — с иронией ответил Лиммертайл. — Скоро стану известнее Гарри Поттера.

— Кстати о Гарри Поттере, он один из людей, внесших хаос, — проворчал алхимик и открыл двери в кабинет.

Внутри, в мягких креслах сидели Поттер собственной персоной, Люциус и Нарцисса Малфой.

— Оппа! Очкастый, белявый и сиськастая, ну ничего себе встреча, — вместо приветствия весело произнес Лиммертайл, усаживаясь в кресло. — Слушайте, вы начинаете меня пугать. Я мог понять, когда ты, Гарри, вступился за этих зануд, да и ваши последующие делишки тоже были приемлемы. Но, если вы продолжите в том же духе, то я не удивлюсь, если в скором времени многоуважаемая мадам Малфой родит плохо видящего малыша со шрамом на лбу.

Фламель не удержался от смешка. Остальные трое сидели с кислыми минами.

— Ваши манеры, мистер Лиммертайл, заставляют меня содрогаться от ужаса, — возведя к потолку глаза, холодно произнесла Нарцисса.

— А ваши формы, госпожа Малфой, заставляют меня испытывать душевный подъем, если вы понимаете, о чем я, — поиграв бровями, улыбнулся Элессар.

— Элессар, имей совесть, — еле сдерживая смех, строго произнес Фламель. — Ты в достойном обществе, так что оставь свои пошлости при себе.

— В натуре, что-то я не по понятиям базарю, — пару раз ударив себя по голове, Лиммертайл наконец успокоился и с любопытством вылупился на Люциуса.

Однако, тот сидел молча и, если бы не мерно вздымающаяся при вдохах грудь, то Эл счел бы его искусно выполненной статуей.

Элессар встал, подошел к Малфою и потыкал в него пальцем. Затем наклонился к его лицу и понюхал кожу. Нарцисса наблюдала за этими манипуляциями с нотками ужаса в глазах. Поттер, видавший и более странные закидоны своего приятеля, просто наслаждался зрелищем. Отдать должное Малфою, тот сохранял свою выдержку с должным достоинством.

Вплоть до момента, когда Элессар быстро облизал мизинец и тут же ткнул им в ушную раковину аристократа.

— Мокрый Вилли! — заорал Лиммертайл в лицо Люциусу, отчего тот побагровел и оттолкнул от себя парня.

Алхимик трясся в беззвучном хохоте. Поттер тоже еле сдерживал смех. А вот пара достойных и благородных Малфоев была явно не в восторге от такого к себе отношения, но продолжала сидеть. Хотя по ним обоим было видно, что еще немного, и чаши их терпения будут переполнены.

Через несколько минут Фламель, вытирая слезы, наконец заговорил.

— Элессар, думаю, мне нет необходимости объяснять, по какому поводу нас почтили своим присутствием наши гости, поэтому прошу, расскажи им, что нам удалось выяснить. Уважаемый лорд Малфой, я вынужден заранее вас предупредить, что следующие слова мистера Лиммертайла будут не шуткой, как вы вероятно можете подумать, а чистейшей и ужасной правдой.

Малфой кивнул и перевел взгляд на Лиммертайла. Тот сидел, задумчиво и пристально смотря ему в глаза.

— Слушай, Малфой, в это будет сложно поверить, так что ты приготовься. Признаться, я сам сначала подумал, что господин Граф меня разыгрывает, но оказалось, что нет. Короче, не будем ходить вокруг да около, а сразу к сути. Люциус, внутри тебя сидит демон.

От автора: жду ваших комментариев, и, как всегда, приятного прочтения :)

После этих слов в кабинете повисла тишина. Тяжелая, давящая тишина. Нарцисса растерянно переводила взгляд с Лиммертайла на Фламеля и обратно. Малфой как всегда сидел с непроницаемым лицом, только задумчивая складка на лбу выдавала мыслительный процесс. Гарри так и вовсе был ошарашен и ждал дальнейших объяснений.

Но, прежде чем Лиммертайл открыл рот для последующих деталей, Нарцисса вскочила с кресла и взяла мужа за руку.

— Довольно! — крикнула взбешенная женщина. — Мало того, что мы пришли сюда, вытерпели ваши насмешки, но это уже перебор, мистер Лиммертайл! Люциус, пойдем!

Однако, Люциус не разделял негодования супруги. Он задумчиво смотрел в глаза Элессару, будто пытаясь понять, шутит парень или нет.

— Миссис Малфой, я не издеваюсь над вами и вашим мужем! — холодно процедил Элессар.

— Заткнись, щенок! Да как только тебе наглости хватает! — прошипела Нарцисса.

— Боюсь, мистер Лиммертайл действительно говорит правду, — вступился алхимик.

— Господин Граф, вас вообще не должны были привлекать к этому делу, — развернувшись к Фламелю, сверкнула глазами Нарцисса. — Я благодарна вам за ваши старания и помощь, но более мы в них не нуждаемся. Люциус, ты идешь?!

Гарри редко видел Нарциссу в таком состоянии. Она всегда умела контролировать себя, однако сейчас даже сам Гарри, которого по сути это заявление никаким образом не должно было оскорбить, был слегка озадачен.

Демонов не существует — это факт, доказанный магическим научным сообществом. Сотни исследований за последние три века подтвердили, что демоны — миф, и не более. Утверждать обратное означает либо быть безумцем, либо иметь очень веские основания.

— Нарцисса, сядь. Я хочу послушать, — уставшим голосом произнес Люциус.

Супруга изумленно уставилась на него, но подчинилась и тихо опустилась обратно в кресло.

— Что именно вы хотите услышать, лорд Малфой? — спросил Фламель.

Люциус помолчал немного, массируя виски, после чего закинул ногу на ногу и откинулся в кресле.

— Все. С самого начала.

— Боюсь, разговор будет долгим, — заметил Элессар.

— Мы никуда не торопимся, — ответил Люциус. — Если уж вы несете такую чушь, тогда хотя бы обоснуйте свои рассуждения.

Фламель с Лиммертайлом переглянулись, после чего алхимик достал из ящика стола большой и старый переплет.

— Меня ждут адвокаты, поэтому я оставлю вас на некоторое время, а господин Граф расскажет вам все и полностью, — сказал Лиммертайл, поднимаясь. — Я вернусь в течение часа.

Фламель закрыл за ним дверь, после чего придвинул кресло поближе к супругам и устроился поудобнее.

— Мне кажется, господин Малфой, что рано или поздно, но вы поймете, кто я. Если еще не поняли, конечно, — улыбнулся алхимик.

— О, поверьте, мне хватило первой минуты, чтобы понять, с кем я имею дело.

— Славно. В таком случае, я сейчас налью нам всем по кружечке чудесного высокогорного чая, и мы приступим.

Пока Фламель возился с чаем, Нарцисса наклонилась к мужу.

— Люциус, какого Мерлина мы здесь сидим? Это же настоящее шарлатанство, — прошептала женщина.

— Не думаю, что Николас Фламель шарлатан, дорогая, — ответил Люциус, наблюдая, как Нарцисса удивленно изогнула брови.

Гарри услышал перешептывания супругов, но виду не подал. Он давно знал, кто такой Граф на самом деле.

Алхимик тем временем поставил на стол сервиз и разлил чай в чашки.

— Да, миссис Малфой. Я — Николас Фламель, ваш муж абсолютно прав. Я не умер и не погиб, как вы можете видеть. И именно поэтому я прошу вас выслушать меня и отнестись к моим словам с подобающей серьезностью и вниманием.

Нарцисса молча кивнула. Отпив немного чая, Фламель продолжил.

— Я думаю, что начать стоит с самого начала, дабы избавить вас от малейших сомнений в моей правоте. Я живу достаточно долго и всякого повидал, в том числе и демонов. Демоны существуют, господин Малфой. Это неприятная реальность, однако, их отсутствие в последние несколько веков обосновывается тем, что Святая Инквизиция извела это явление под корень в свое время. Наряду с борьбой против волшебников инквизиция также сыграла решающую роль в войне против демонов.

— Война против демонов? Я не слышал о такой, — скептически заметил Люциус.

— Это было слишком давно, — пожал плечами алхимик. — Люди имеют свойство забывать историю или ее неудобные части. Кстати, к вашему сведению, человечество эту войну выиграло. Сражения были неявны, господин Малфой, не было громких баталий или великих полководцев, но война длилась половину тысячелетия. Демоны — разумные существа, обитающие в других измерениях. Это паразитическая форма жизни, атакующая только людей, обладающих выраженными способностями к магии. Как вы знаете, магия — это энергия, но в чистом виде демоны поглощать ее не могут, а преобразовывать не способны, поэтому они вселяются в тело волшебника и питаются его магией, которую тело человека конвертирует. В те времена существовали охотники на демонов, которые знали обряды и способы очищения, но их было слишком мало, а демонов достаточно, чтобы уничтожить всех волшебников. Инквизиция стала в некотором роде панацеей. Существует мнение, что ее инициировали сами волшебники, в отчаянной попытке выжить.