Империя бессмертия (джен)

Гарри прошелся вдоль пыльных полок, поднял один из небольших котлов, внимательно пригляделся, после чего поставил его на место. Заглянул внутрь большого котла, стоящего на полу и удивленно уставился на золотую чашку. Провел рядом с ней рукой, пытаясь понять, защищена ли она какими-нибудь чарами. Ведь не может такой предмет просто стоять на полке в магазине? Честных людей много. Когда нет возможности украсть.

— Только не надейтесь, мистер Поттер, что я буду вам помогать в чем-то большем, — за спиной Гарри произнес старческий голос. — Меня не интересуют ваши разборки.

— Я понимаю, вам просто нужны деньги. Это нормально, — произнес Поттер, наколдовал себе на руку толстую перчатку, снял с полки золотую чашу.

Чаша сразу раскалилась добела и начала "размножаться". Две чаши, четыре, восемь, шестнадцать...

— Прекратите, — мужчина взмахнул палочкой, и в руке Гарри осталась единственная чаша, холодная.

— Я думал, такие заклятия используют только в банках. Всегда казалось, что они не сильно надежные. Вот схватил я чашу в перчатке, что мешало мне уйти с ней в руках?

— В Гринготтсе закрываются двери, это несколько осложняет.

— Но у вас двери остались открытыми...

— Мне это ни к чему, мое внимание привлечет шум, и вору не удастся уйти незамеченным.

— Он может уйти замеченным, но с чашей в руках, — усмехнулся Гарри.

— Этого нельзя исключать. Но это мое имущество, а не чье-то еще, я не несу за него ответственность перед кем-то.

— И ваше имущество стало приносить вам слишком мало денег, верно? — Поттер пристально посмотрел в серые, водянистые, выцветшие глаза старика.

— Им кажется, что это неважно. Что они идут к экономическому росту, но, помяните мое слово, маггловский путь — не лучший путь для волшебников. — старик отвел глаза и говорил, словно, с окном, а не с Гарри.

— То есть, вы просто недовольны экономикой? Насколько мне известно, режиму удалась борьба с нищетой и вопиющим неравенством.

— Это все прекрасно, мистер Поттер. Для государства, так и оно и есть, пожалуй. Открылись фабрики, теперь есть госзаказы на котлы для Хогвартса, клиники Св.Мунго, ко мне в лавку заходят, разве что, пожилые маги, чтобы купить оборудование для личных нужд. Ведь с фабрики не продают по одному котлу — не те масштабы. Да, это эгоизм, но я не боролся за процветание государства, за нищие семьи и их благополучие. И я знаю, что вы не собираетесь бороться за мое благополучие. У войн всегда иные цели, жаль, по ходу они всегда корректируются и имеют мало общего с изначальными. Поэтому я согласен вам помочь за деньги, а не за обещания. Этого мне уже хватило.

* * *

Он бежал, вернее, пытался бежать, отталкивая людей вокруг. Одинаковых, до безобразия. Красивых и, одновременно, ужасных. Они не толкали его в ответ, не возмущались его странным поведением, они просто шли рядами, в одном темпе, делая одинаковые шаги. Шаг левой ногой, шаг правой... Это великолепное однообразие восхищало, завораживало, но нельзя останавливаться, нужно бежать, найти... Что найти? Или кого? Он уже не помнил, знал, что он здесь затем, чтобы что-то найти, цель казалась важной, но какой-то абстрактной. Что же это было? Что же он искал?

— Извините, — очередной человек, которого он толкнул, пытаясь протиснуться между рядами, пошатнулся и едва не упал, но он не ответил на его извинения. Просто продолжил шаг.

Что же он потерял? То, что было, безусловно, дорого ему. Дом? Семью? Точно! Дороже всего ему были мать и отец...

— Отец! Отец! — он продолжил бежать, уже задыхаясь, но теперь точно зная, что он ищет.

Воздуха в груди все меньше, его совсем не хватает. Еще шаг, еще один, и еще. Стена, здесь должна быть стена! Где она... Стена... Он падает на землю, больше не в силах бежать сквозь ряды, отталкивать людей. Равнодушная толпа вдруг становится не такой уж равнодушной, и даже не такой однообразной. Вот перед ним опускаются несколько человек, и он видит, что они разные. Одинаковые, да. Но все же немного разные.

— Мистер, вам плохо?

— Отец... Я потерял отца...

— Вы его не найдете. Они убили его. Его больше нет.

Нет. Нет. Его больше нет. Драко Малфой резко вскочил в кровати, тяжело дыша. Сон отступал медленно, и в ушах так и стояла фраза: "Его больше нет".

Холодная вода не помогала. Что-то было в том сне особенное, страшное. Не как в обычном кошмаре, когда падаешь. Пригладив волосы, застегнув все пуговицы на рубашке, и еще раз взглянув на себя в зеркало, Драко остался недоволен своим внешним видом. Но выбора не было, пора спускаться на завтрак.

— Доброе утро, отец, мама, — Драко сел на свое привычное место, на тарелке сразу же появилась еда, которая по одному внешнему виду показалось невкусной. Или просто ему не хотелось есть.

— Доброе утро, — ответила Нарцисса, и внимательно посмотрела на сына.

Люциус читал газету и кажется даже не заметил того, что его сын спустился в столовую. Завтрак проходил в тишине. Домашней и уютной, когда не нужны разговоры, потому что все итак знают, какая на улице погода, как у кого дела и какие планы на день. Этим и хорош дом, что в нем не нужно притворяться собой, можно просто быть им.

— Зайди ко мне в кабинет, как позавтракаешь, — не глядя на Драко сказал Люциус, встал и удалился из столовой.

— Что с ним?

— Из-за проверок Счетной палаты, — Нарцисса посмотрела в сторону. Это уже обсуждалось между ними, без него, как понял Драко. — Он объяснит тебе.

Драко отложил приборы, съев едва половину положенного завтрака, и поспешил в кабинет отца. Он не любил, когда ему что-то недоговаривают. Так всегда было в детстве, когда ему объясняли, что он еще маленький, чтобы что-то понимать. Теперь ему восемнадцать, и маленьким он себя уже не считает. Перед дверью в кабинет Драко остановился, глядя на две фигуры в аврорских мантиях. "А эти-то что здесь забыли?". Решив не здороваться с неизвестными ему людьми, он без стука открыл дверь в кабинет. Люциус стоял спиной к нему, у окна.

— Что авроры делают у нас дома?

— А, — Люциус оборачивается, — Меня на работе будут сопровождать. Я хотел сказать, что завтра ты пойдешь на собеседование к Нотту. Тебя уже взяли, но все же формальности необходимо соблюдать.

— К Нотту? Я не хочу работать в "Ежедневном пророке".

— Сейчас по-другому нельзя, — Люциус опускается в кресло и обхватывает голову руками. Как ему осточертела такая жизнь. Ничего не значащий министр, подставляющий собственную задницу своей подписью на чужих, не его постановлениях.

— Но почему? Я же должен был уехать учиться, я сдал все экзамены, меня приняли!

— Ты не можешь уехать. Не теперь.

Драко пытается заглянуть в глаза отца, но тот отводит их. Снова его считают маленьким, снова ему недоговаривают. Это жутко раздражает.

— Объясни почему, иначе я не пойду ни на какое собеседование.

— Нотт надежен, он...

— Присмотрит за мной, как за младенцем? Пока ты будешь решать свои дела, да? — срывается Драко. Он не кричит, на отца нельзя кричать, но и говорить с ним в таком тоне ему тоже непозволительно.

— Твоя учеба за границей сейчас станет ударом по моей репутации, пойдут слухи, что в преддверии неспокойного времени министр отослал сына в безопасное место. В Министерство сейчас тоже лучше не идти, единственное место, где присутствие моего сына будет воспринято на ура и добавит мне рейтинг — это Аврорат, но ты и сам понимаешь, что это не то, где я бы хотел видеть тебя. Из многих других вариантов я посчитал наиболее подходящим местом — редакцию. Ты справишься, я уверен. И никто не обвинит меня в том, что мой сын не работает, тратя отцовские деньги, получаемые с налогов. Я объяснил тебе? Доволен?

— Нет. — Драко садится в кресло, всем видом показывая, что разговор не окончен.

Снова за него, как и всегда, все решили. Не оставив выбора, не спросив желания. Отец часто говорил, что сейчас выбора ни у кого нет, но он же сам мог решать за своего сына? Значит, у кого-то выбор оставался.

— Второй вариант Аврорат? Это тебе повысит рейтинг, да? Отлично, значит, я пойду туда.

— Драко, не нужно здесь показывать свой характер и делать что-то назло. Я знаю, как ты мечтал учиться в Канаде и скольких сил тебе стоило сдать все экзамены.

— Но подумаешь, променять учебу на скучную работу в газете, где только и нужно, что писать ваши продажные новости, да? Ведь это как раз работа для меня! То, для чего я сдавал на "превосходно" почти все предметы в школе. Понадобится мне для написания статеек! О, а вот для Аврората как раз отлично, хороший средний балл, гораздо выше, чем у этого нищеброда Уизли, который туда собирался!

— Он уже поступил, прием окончен.

— Неужели для сына министра не сделают исключения?

— Драко, ты не...

— Я устал. Драко, не говори этого. Драко, не делай этого. Драко, так нужно для нашей семьи. А для меня что нужно?

— Для семьи — равно для всех Малфоев, и тебя в том числе. Это твой подростковый максимализм — считать себя в чем-то исключительным. Никто не запретит тебе уехать в Канаду через год, просто сейчас это будет выглядеть...

— Неважно, отец, — Драко поднялся и направился к двери, — Неважно, как это будет выглядеть.

* * *

— Убить главу Аврората — непросто. Он вряд ли появится в маггловском районе, идущим в одиночку на работу. В Министерство он перемещается по каминной сети, прямо из дома. В Косой аллее он тоже не появится один, без защитных и отводящих чар, — Гарри оглядел всех, присутствующих в столовой, ставшей местом собраниях и обсуждения различных вопросов, — Поэтому это дело не одного дня.

— И что изменится со временем, раз это дело не одного дня? — скептически спросил Финниган.

— В распорядке дня Бруствера или в его защите? Совершенно ничего. — с этими словами Гарри положил на стол большую папку с бумагами. — Здесь то, что мне удалось найти о Бруствере. Его однокурсники, жена, сестра, тетка, племянники, люди, которых считают его друзьями. Не думаю, что все они соблюдают такую же осторожность, как чиновники из министерского руководства.

— Ну и зачем нам они?

— Ты хотел бы убить главу Аврората своими руками? Разве имеет значение, кто произнесет проклятие?

Ответом была тишина. Мысль простая и понятная, оттого жуткая. Гермиона бы нашла что ответить, возразить, заявить, что это даже в моральные рамки войны не вписывается, чтобы какой-нибудь племянник под Империо убивал своего родного дядю. На это у Гарри нашелся бы ответ, ведь в той войне не жалели детей, достаточно вспомнить Лонгботтомов и убийство их годовалого сына, и похожие случаи с Империо тоже случались, хотя лишь поначалу. Такое и возможно лишь в самом начале, потом люди становятся осторожнее. Ничего нового, все это когда-то уже было. Не в первый раз, а на протяжении истории, наверняка, и не в первый десяток раз. Только Гермионы на этом собрании не было, чтобы возражать, она занималась закупкой метел. Теперь, когда охранная система дома усилилась, порталы могли сработать лишь за пределами одного из барьеров, а до него пешком было идти не меньше двадцати минут, что несколько усложняло мобильность.

— Каждый должен взять на себя человека. Нужно попытаться выследить. Все должны запомнить их, тех, на кого мне удалось найти колдографии. В Косой аллее всегда должен быть кто-то, нужно либо меняться, либо использовать Оборотное, чтобы не привлекать внимание постоянным нахождением на улице одного и того же человека. Надеюсь, это понятно?

Как всегда, несложный вопрос и недружный хор голосов в ответ. Гарри это не нравилось. Он специально в этот раз решил не оставлять четких инструкций, чтобы проверить, способны ли они на что-то. В умственных и магических способностях каждого он не сомневался, те, кто вызывали сомнения, остались в автобусе. Но молчание давило. Оно было естественным для Магвариса, но пугало теперь. В молчании невозможно понять чувства, в нем легче скрыть предательство...

— Гермиона сказала, что придумала способ связи на расстоянии. Надеюсь, он нас устроит. Кстати, есть мнение, что из-за проверок Счетной палаты в Министерстве и за его пределами возникло множество недовольных... министром. Он остался крайним. Мориссон... Эндрю, что ты думаешь об этом?

Один из близнецов, все-таки сознавшийся тем вечером, что они с братом изнасиловали грязнокровку, сморит на Гарри, будто не понимая, зачем ему задают этот вопрос. Поттер лишь склоняет голову, рассматривая растерянное, довольно широкое лицо с густыми светлыми бровями и крупными чертами лица. Коротко стриженные волосы только подчеркивают непропорционально большие губы, нос и глаза. Интересно, оставили бы близнецов в живых? Они любили оставлять уродцев, а таковыми Мориссонов сложно назвать. Хоть и внешность слишком яркая, какая-то грубая, непривычная.

— Ну... эта проверка точно многим помешала. Выяснилось, что многие покрывали бизнес родственников и знакомых, передавая им госзаказы не по самым выгодным ценам. Может, и деньги брали за продажу заказа, кто знает. Естественно, что министром будут многие недовольны. Не только в Министерстве, но и те, кто лишился кормушки и кому теперь светят сроки или, как минимум, штрафы. Но я не считаю, что эти люди нам полезны.

— Почему?

— Они слишком дорого возьмут за свою помощь. Потребуют от нас изменений в экономике на выгодных им условиях.

— Это, по-твоему, дорого?

— Нет... но... Я не думаю, что мы должны обещать каждому то, что ему выгодно. В итоге мы получим больше проблем, чем пользы.

— Верно, — согласился Гарри и еще раз внимательно посмотрел на Эндрю. — Даже те, кто прямо берут деньги за свои услуги — более честные. Вот тот же торговец... Сказал, что прикроет, если нужно будет, но за деньги. Обычная честная сделка.

— Какой торговец? — снова влез в разговор Симус.

— Из Косой аллеи. На магических улицах бывает много интересного. Там всегда хорошо иметь свои глаза.