Проснуться собой (гет)

Сегодня первое сентября, и мы уезжаем учиться в Хогвартс. Эх, так не хочется уезжать отсюда. Пусть в доме Грейнджеров я провёл меньше месяца, но для меня он стал тем местом, про которое можно именно так и сказать — мой дом. Но дело не только в этом. Несмотря на ночной разговор с Моной, я всё так же не уверен, что смогу спокойно смотреть на этого Дамблдора. Не говоря уже, чтобы говорить с ним.

— Дочка, Гарри, вы готовы? — это уже Джина с первого этажа зовёт нас.

— Да, я готова — уже спускаюсь. — Cлова девочки не расходились с делом, и я практически сразу услышал, как она прошла мимо моей комнаты.

Ладно, сиди — не сиди, а ехать придётся. Чёртов магический контракт со школой, будь он неладен. А так бы — свалить на материк, во Францию, или ещё куда подальше, выучить всё, что положено, и расплатиться с гоблинами... Мечты, мечты...

— Гарри?! Уже почти десять, а нам ещё до вокзала добираться!

— Иду уже! — Кричу в ответ, и, взяв в руки свой саквояж, выкатываюсь вместе с ним вниз.

Внизу ждали только меня, так что мы сразу погрузились в машину и выехали туда, куда мне так не хотелось.

— Гарри, я, конечно, понимаю, первое сентября, день траура каждого школьника и всё такое, но, может, не будешь и дальше сидеть с таким кислым выражением на лице, и улыбнёшься? — это уже Скотт и его чувство юмора. — Да не волнуйся ты так, всё у тебя получится.

— Вот именно! — Присоединилась Джина. — Вы вдвоём смогли обвести нас вокруг носа, а мы были настороже. Относитесь к предстоящему, как к необходимости сохранить вашу маленькую тайну, и не волнуйтесь. Тем более, гоблины передали вам эти порт-ключи, так что сможете сбежать, если что.

Ага, только тогда директор поймёт, что за нами стоит кто-то, кто имеет доступ к подобным нестандартным вещам. К тому же повторно ими уже не воспользуешься — директор точно их заблокирует.

Вот за такими успокаивающими разговорами и подколками Скотта я и не заметил, как мы доехали до вокзала. По обоюдному решению, принятому на совещании с гоблинами в том домике во Франции, для всех посторонних родители Гермионы не видели барьера-перехода на платформу девять и семьдесят пять сотых, как и не знали почти ничего о магическом мире, кроме уже рассказанного миссис МакГонагалл и текстов соответствующих книг первого года школы. Но, на всякий случай, для соседей, они уехали отдыхать в Ниццу, а сами будут во Франции экспериментировать над наработками Скотта совместно с гоблинами — тех очень заинтересовала возможность управления магией так, чтобы артефакты не ощущались магически.

В общем, дошли мы до барьера вместе, меня и Гермиону обняли, пожелали всего хорошего и отправили в сторону стенки. Ну как, стенки — для меня это было красиво. Барьер чем-то напоминал работу гоблинов в моём доме, только тут явно другой стиль — никаких резких углов, гораздо больше связей между рунными узлами.

Пока я рассматривал устройство барьера, Герми не утерпела, и прошла через него. Забавно... В механизме, похоже, предусмотрели сканирование каких-то параметров у проходящих магов — на неё явно среагировали три рунных круга. Узнать бы, что они означают... Блин, пары дней чтения книг было явно недостаточно для понимания чего-либо в этой структуре.

В итоге, плюнув на зуд исследователя в одном месте, я поспешил догнать девочку.

Обстановка на перроне была... сумбурной. Куча народа в разнообразной одежде и разнообразного поведения — от вылитых и зализанных аристократов до рыжих из какой-то деревни, судя по шуму — неустановленно-цыганской национальности.

Мы с Гермионой переглянулись, почти синхронно пожали плечами, и, не сговариваясь, по широкой дуге обогнув самых выделяющихся магов, пошли в сторону вагонов, где толпа была поменьше. Кстати про вагоны — поезд был из той же эры, что и общая обстановка в Косой аллее. Клубы пара и прочий антураж века девятнадцатого. В вырвиглазной расцветке. Круто, если одним словом — мне однозначно понравилось.

Забравшись в вагон, при этом так и не встретив ни одного проводника, которому можно было бы предъявить билеты, мы разместились в пустом купе. Впрочем, в этом вагоне они почти все были пустыми. А сами купе меня впечатлили — места столько, что можно спокойно жить, а оформление и прочие занавесочки выглядели стильно и не совсем дёшево. Да у Дурслей вторая спальня была не сильно больше.

— И как тебе поезд, Гермиона?

— Впечатляет, Гарри. В обычных поездах купе намного меньше.

— Угу, мне тоже нравится. Похоже, маги любят комфорт.

— Скорее, пускают пыль в глаза.

— Кому и зачем? — удивлённо смотрю на девочку.

— Детям из обычного мира, вроде меня.

— А «Дырявый котёл» тогда куда ты отнесёшь? — спрашиваю её, вспоминая наши посещения.

Судя по озадаченному личику, Гермиона задумалась.

— Тогда, это сделано для того, чтобы детям из богатых семей было не зазорно ехать в школу на этом поезде. Но это не отменяет моего первого предположения.

Дальнейший наш разговор был прерван толчком тронувшегося поезда. Засмотревшись на виды за окном, мы продолжили молчать, и разговор как-то угас сам собой.

В то время, как я смотрел за пролетающими мимо меня пейзажами, мне в голову пришла интересная мысль — а по какой такой дороге едет этот поезд? Вряд ли по обычной — его бы зафиксировали приборы диспетчеров, да и с прочими составами он бы мешался. Значит, дорога сделана под него. Из чего следует, что маги скрыли офигенно большой кусок земли через всю страну. Или мы едем уже не в нашем мире? Надо будет выяснить.

Из созерцательного состояния меня вывело мельтешение рук Гермионы, замеченное краем глаза. Оказывается, просто сидеть ей оказалось скучно, и она решила продолжить тренировки для кистей, проделывая упражнения из учебника. Оный учебник, распакованный из браслета, лежал на столе перед ней, открытый где-то на первой трети.

Это напомнило мне о выданном плане занятий, и я решил последовать примеру Мионы. Однако только успел достать свой талмуд с упражнениями, как открылась дверь в купе.

— Ой, у вас тут свободно? А то в вагоне мест нет, — проговорил скороговоркой рыжий мальчик с чумазым носом, уже сидя на одном из кресел. — Я Рон Уизли. И хочу поступить на Гриффиндор. А чем это вы занимаетесь?

Кого-то мне напомнило подобное непосредственное и нагловатое поведение... Гермиона, видимо, тоже вспомнила нечто подобное в нашем недавнем прошлом, потому как посмотрела на меня смущённо-извиняющимся взглядом, но почти сразу отвела глаза в сторону. В результате, рыжему гостю досталось всё её внимание.

— Меня зовут Гермиона Грейнджер. А почему именно Гриффиндор?

— Так не в Слизерин же идти? Там учатся одни тёмные маги и последователи Того-кого-нельзя-называть. Можно ещё в Равенкло, только вряд ли я туда попаду — вся наша семья учится в Гриффиндоре. Есть ещё Хаффлпафф, но туда идут одни неудачники...

Далее же Рон переключился на рассказ о себе и то, кем он обязательно станет в будущем. И где-то на ордене Мерлина первой степени я потерял нить его повествования окончательно. Поток красноречия не смогли прервать даже двое его братьев-близнецов, заскочивших сообщить про провоз паука в соседнем вагоне, и убежавшим растрезвонивать про меня остальным. Однако, если на Гриффиндоре окажется хотя бы ещё один такой кадр, то я точно туда ни ногой. Герми явно была со мной солидарна, так как демонстрировала быстро прогрессирующее косоглазие, зарабатываемое в попытке смотреть как на собеседника, так и в пособие на столе. Но от разминки пальцев пока ещё воздерживалась из-за остатков вежливости.

На мои же попытки хоть как-то прервать этот поток самопрославления, Рон никак не реагировал. Нет, ну не пинать же его ногами? Хотя, чем дальше, тем меньше сомнений у меня оставалось. К счастью Рона, он был прерван открывшейся дверью.

— Говорят, в этом купе едет знаменитый Гарри Поттер? — к нам зашёл блондин с зализанной причёской в сопровождении ещё двух парней. И если манерность блондинистого аристократа с блестящей от геля шевелюрой, в комплекте с надменным растягиванием слов, хоть как-то намекала на аристократичность манер, то его сопровождающие, либо переступающие с ноги на ногу, либо ковыряющиеся в носу, больше, чем на громил глубоко заднего плана, не тянули.

— Я — Драко Малфой, а это Кребб и Гойл, — представил он себя и своих громил.

Что же, попробуем выполнить то, что было написано в той книжке по этикету... Даже если собеседник сам ему не следует.

Встаю, останавливаюсь перед ним примерно за полметра, и после лёгкого кивка головой, называю себя и представляю остальных:

— Гарри Поттер, моя подруга Гермиона Грейнджер, Рон Уизли. — Герми, как девочка, вставать не стала, а вот Уизли даже не дёрнулся. Так и запишем.

Малфой, видя, что Гермиона не стала протягивать ему руку, сидя за столом, так же поприветствовал её лёгким кивком. А на фамилии Уизли он непроизвольно скривился. Тот тоже не остался в стороне, неудачно попытавшись за кашлем скрыть свой смешок. Блондина подобное пренебрежение явно задело.

— Так-так. Кому-то моё имя кажется смешным? Рыжий, грязный, конопатый, одетый в непонятно во что, и неаккуратный. Мне про вас отец говорил, когда предупреждал держаться подальше от Предателей Крови Уизли, — манерно растягивая свою речь, пренебрежительно высказался Драко. — Тебе не стоит водить дружбу с подобными семьями, Поттер. Кстати, я также что-то не помню среди чистокровных рода Грейнджер.

— Мои родители — простые люди, — ответила Гермиона, и скромненько так отвела взгляд. Ага, совершенно простые, не стесняющиеся легким движением рук стенки сносить. Гоблины, кстати, за ту стеночку порывались смету поднять на 80 галлеонов — пришлось полвечера спорить насчёт магической гарантии и озвученных слов.

— А кто такие Предатели Крови, Драко? — перевела разговор на другую тему Гермиона.

— Это те, кто общаются с магглорожденными, Гермиона, — самодовольно и уверенно влез в разговор Рон. — В отличии от этих вот чистокровных зазнаек, которые называют всех магглорожденных грязнокровками.

Я, Гермиона, Драко и Кребб вылупили глаза, с оху... удивлением смотря на Рона. Гойл же продолжал индифферентно ковырять в носу. Правда, Герми поспешила вернуть себе нейтральное выражение лица, но, похоже, что Малфой заметил её промах.

— И откуда взялось это название? Об этом где-то написано? — продолжила Герми. Мне это тоже интересно.

— Мне это директор Дамблдор сказал, а где об этом пишут — я не знаю.

Мда... Чувствую себя так же, как сейчас выглядит Драко — глаза широко распахнуты, челюсть ещё в процессе падения. Правда, надеюсь, что так откровенно я свои чувства не показал.

— А про грязнокровок, что он тебе говорил? — спросил Драко Рона, видимо, желая подколоть того ещё раз. Но вот способ он выбрал... Нарвётся же на плюху от меня.

— Ничего он мне не говорил, он этого слова не знает!

Святая невинность, судья не знает главного ругательства тех, кого судил десяток лет назад.

— Тогда кто же тебя ему научил, Уизли? — с довольной лыбой надменно протянул Малфой. — Может, родители? Они же у тебя чистокровные в далеко не первом поколении, пусть и совершили ошибку, выбрав не ту сторону...

Рон аж надулся от этих слов, и покраснел настолько, что его оттопыренные красные уши стали довольно удачно гармонировать своим оттенком с общей цветовой гаммой рыжих волос и проступивших веснушек на таком же красном лице.

— Неважно, кто меня научил, наверное, от подобных тебе услышал. И мне не важно, что она грязнокровка, мне это не мешает!

— То есть ты признаешь, что она грязнокровка, Уизли? Да ты всё-таки не безнадёжен, — одобрительным тоном похвалил его Малфой.

А вот это они точно зря. Морду набить ему я ещё успею, поэтому последуем расширенной программе — низведение, курощение и дуракаваляние. Надо вспомнить, что я чувствовал, когда так искренне желал придушить Дамби, выслушивая откровения про него в Гринготсе...

— Драко Люциус Малфой, Наследник Малфой, вы, в присутствии меня, Лорда Поттера, посмели безосновательно оскорбительно высказаться в адрес моей спутницы. — Одновременно с этим, поправляю чёлку, прикрывающую шрам, рукой с перстнем. — Я требую немедленных извинений!

И чего это все так резко побледнели? Ну, подумаешь, потемнело вдруг в купе из-за сгустившихся теней. Ну, пропали у меня из глаз зрачки, скрывшись за чернотой, что полностью заволокла глаза. Вот от моей ярости, что истекала от меня на них вместе с магией, побледнеть можно — тут и думать нечего.

Итог воздействия — Малфой с Уизли побледнели до цвета белой простыни, Кребб замер и старается не дышать, Гойл перестал ковырять в носу, стал ровно, а его лицо приняло непонятно какое выражение, но явно не испуганное. Я бы сказал, привычное — видно, что дома его так часто строят.

— Гарри, успокойся. — Гермиона обняла меня обеими руками за пояс, и положила голову на плечо. — Они же не со зла, и больше так не будут. И извинятся, ведь так, мальчики?

Мальчики, в лице Уизли и Малфоя, истово закивали. Ладно, поверим. В купе снова стало светло, и пронёсся порыв ветра — это некоторые с облегчением выдохнули.

— Наследник Малфой? — надеюсь, у меня получилось скопировать его надменный тон.

Малфой сглотнул, и попытался принять независимый и гордый вид, но получилось не очень — руки у него ощутимо дрожали.

— Мисс Грейнджер, приношу вам свои извинения за необдуманные слова. Я ни в коем случае не хотел оскорбить вас или лорда Поттера.

— Извинения приняты. Мы вас не задерживаем, господа.

После моего прозрачного намёка на дверь, троица быстро испарилась за пределы видимости.

— Мистер Уизли?

Рон Уизли был по-прежнему бледен, и раскрывал рот в попытке хоть что-то сказать, тыкая в меня своим пальцем.

— Ты... ты... ты — Тёмный маг!

Блин, лучше бы он молчал.

— Уизли, сгинь отсюда, пока не получил от меня по полной. А если ещё раз посмеешь назвать так Гермиону — пеняй на себя, я гарантирую, что результат тебе не понравится.

Рыжий дёрнул из купе так, что дверь чуть с петель не слетела. Закрыв её, мы вернулись на свои места за столиком.

— Гарри, мне, конечно, приятно, что ты меня так защитил, но теперь у нас могут быть проблемы — зачем ты назвал Малфоя полным именем? Он же представился не так, а ты, для директора, вырос далеко от магии, и никого тут не должен знать. Про твои фокусы с тенями я вообще молчу. Уж лучше бы ты им по фонарю поставил, чем теперь терпеть излишнее внимание и слухи.

— М-да... Не подумал, — почесал я затылок. — А Рон точно молчать не будет — он же просто мечтает быть в центре внимания. Знаешь, не зря я ночью волновался за школу — мы ещё не доехали, а я уже дел наворотил! И куда мне теперь деваться?

— В Гриффиндор иди, к Рону, — посоветовала добрая девочка с книжкой. — Это будет логично, там твои родители учились, поэтому директор успокоится. Так мы получим время, чтобы привыкнуть к новой обстановке.

— Гермиона, ты перечитала шпионских романов. Или издеваешься — я же с ним что-нибудь обязательно сделаю! Не утерплю, и нам придётся сваливать отсюда. А это ещё хуже. Нет, нам надо поступить на какой-нибудь нейтральный факультет — Равенкло или Хаффлпафф.

— Ну, это не нам решать — на факультеты отправляет Сортировочная Шляпа. Это такой древний артефакт, который на самом деле изначально являлся боевым шлемом Гриффиндора. Над ней работали совместно трое основателей — Слизерин, Гриффиндор и Равенкло. Кто за что там отвечал, я не знаю, но артефакт получился с самосознанием и манией петь песни своего сочинения. Говорят, она ещё ни разу не повторилась.

А сортирует она, оценивая эмоции, проявляемые ребёнком, когда тот её одевает себе на голову. На мой взгляд, подобное не всегда правильно — ведь ребёнок может реагировать на что-то, что случилось прямо перед одеванием шляпы, ломая тем самым её ментальное влияние и выдавая совсем другие реакции.

Офигеть, да за столько лет... Сильны Основатели, такое сообразить на троих. И, кажется, у меня зародилась идея! Уж реакцию, я кое-кому, точно обеспечу, ведь сейчас у нас очередь курощения.

— Герми, а ты откуда это всё знаешь? — спрашиваю у неё, видя, как у неё на лице появляется особое выражение «режим чтения лекций: включён».

— Не смей сокращать моё имя! Сколько раз уже говорила! — Обиженно, но ожидаемо, переключилась она. — И вообще, книжки надо читать, а не фигнёй страдать, например, «Историю Хогвартса». Причём только старое издание, в современном от неё остался смех, да и только.

— А где ты достала старое издание? — удивила она меня, что тут скажешь.

— Как где? В моей библиотеке! — Гордо и уверенно ответила она мне.

Вот же... собственница! Удивлённо смотрю на неё, отчего она начинает терять энтузиазм, вспоминая о реальном положении дел.

— То есть в нашей... В смысле, рода Поттер. — Последнее она проговорила совсем тихо, и очень смущённо.

— Гермиона, я же не против, успокойся. Ты, главное, не ляпни так кому постороннему — нам тогда точно придётся объясняться с Дамблдором, и, вполне возможно, что и порт-ключами затем воспользоваться.

— Ой. Хорошо, Гарри.

В дальнейшем к нам в купе никто настолько занятный больше не заглядывал — только продавщица с тележкой сладостей. Ради интереса купил всего понемногу, но нам с Герми не понравилось — есть непонятно что с заранее непонятным вкусом или ловить честно купленную шоколадку, не говоря уже про то, что она шевелится во рту... Мы сошлись на том, что маги — странные люди.

В общем и целом, дорога заняла около восьми часов. При этом в поезде не кормили — условно-сладкие сладости я за еду не считаю. И почему никто из нас не догадался спросить, сколько по времени займёт дорога, и не понадобится ли нам по пути перекусить, а? И пожаловаться, даже в мыслях, не на кого, окромя себя любимого. В итоге, когда объявили, что через пять минут поезд прибывает на станцию, мы быстро попрятали книги в саквояжи, и начали высматривать за окном свою будущую школу.

К нашему обоюдному разочарованию, высмотреть ничего почти и не удалось — там было темно и ни одного огонька поблизости до самой платформы. Оставив вещи в купе, по совету того же голоса, объявившего, что их доставят в школу, мы выбрались из вагона.