Вечное сияние чистого чувства (гет)

Надменность скрывает слабость.

Мистер Дарси. «Гордость и предубеждение»

* * *

Люциус потянулся, лежа на кровати. Солнечные лучи пробивались сквозь оконное стекло, а это означало, что уже наступило утро. Быстрый взгляд на часы — время приближалось к девяти. Послышался тихий шорох где-то в стороне, Люциус повернулся и увидел Гермиону — та в явной спешке натягивала на ногу чулок. Она не заметила, что он проснулся.

— Ты куда-то опаздываешь? — немного хриплым ото сна голосом спросил Люциус.

— И тебе доброе утро, — буркнула Гермиона себе под нос, продолжая быстро одеваться. — Мне нужно на работу, если ты забыл.

Но он не забыл. Гермиона уходила в Министерство каждое утро, часто в это время он еще спал. Просыпался позже, но рядом находил не её, как хотелось бы, а пустующую половину кровати. Люциуса это дико раздражало.

С той ночи, когда Гермиона по собственной воле оказалась у него в спальне, прошло уже больше недели. Теперь все вечера и длинные ночи они проводили вместе. Вот только дневное время Люциус по-прежнему коротал в одиночестве, каждый раз отчего-то опасаясь, что Гермиона не вернется. Задержится на работе, будет готовиться к какому-нибудь важному совещанию у себя дома, решит провести вечер с друзьями… Причины были не столь важны, имело значение само наличие сомнений, которые часами напролет метались в голове Люциуса, нарушая его спокойствие.

Дожидаться вечера с каждым днем было все сложнее. Люциус словно медленно испарялся, становясь полупрозрачным, бестелесным, и вновь обрести «плоть» мог лишь благодаря прикосновению Гермионы. Или звуку ее голоса. Или просто ее присутствию рядом.

Но всякий раз, когда Гермиона выходила из камина, улыбаясь ему, Люциус делал вид, что его это нисколько не радует. Или радует, но не так сильно, как это было на самом деле. В действительности в эти минуты все его сомнения улетучивались, воздух как будто становился чище, казалось, даже зрение улучшалось. Мир обретал реальность, осязаемость, четкость. Но все эти чувства он умело скрывал, посылая Гермионе лишь легкую приветственную улыбку. Люциус не хотел, чтобы она знала, насколько он зависим от их совместных вечеров. Пытался выглядеть сильнее, чем был. Зачем все это? Люциус и сам не знал. Возможно, ему казалось, что если Гермиона будет считать его неуязвимым, то он станет таким на самом деле.

— А ты не можешь опоздать на работу? — спросил он, садясь на кровати. — Мы провели бы утренние часы с большей пользой…

— Не могу, Люциус, ты же знаешь, — слегка раздраженно ответила Гермиона. Она уже справилась с чулками и сейчас искала в шкафу подходящую блузку. Невозможно было спокойно смотреть на ее прекрасное молодое тело, прикрытое лишь тонким кружевным бельем… Люциус вновь откинулся на подушки и уставился в потолок, борясь с непрошенными чувствами.

— Тогда я жду тебя к ужину, — сказал он.

— Угу. — Люциус с трудом услышал короткий и тихий ответ, по громкости не превышающий шорох перебираемой одежды.

— Во сколько будешь?

— Как обычно. Зачем ты задаешь вопросы, ответы на которые и без того знаешь? — опять раздраженный тон на фоне звука застегивающейся молнии и шелеста мантии.

Пару мгновений спустя послышался стук каблуков — все ближе и ближе. Люциус снова сел, внимательно посмотрел на подошедшую Гермиону, уже одетую, и ответил:

— Просто… люблю твой голос. Очень бодрит по утрам.

Она улыбнулась… а потом вдруг нахмурилась и строго на него взглянула, сказав:

— Кофе лучше бодрит. А ты меня отвлекаешь, я опять опаздываю!

— Я отнял у тебя всего несколько секунд, малышка… Не моя вина, что ты не можешь встать раньше.

— Не твоя? А из-за кого я, по-твоему, по ночам не сплю нормально? — она усмехнулась.

— Тут ты права… — Люциус встал и вплотную подошел к Гермионе, обнял ее. Безумно приятно было чувствовать ее близость, улавливать родной запах… Он провел рукой по ее спине, талии — как же хотелось ощущать мягкую нежную кожу, а не грубую ткань мантии, в которую она заблаговременно облачилась. — Только не задерживайся сегодня.

— Я постараюсь, — тихий шепот, ее дыхание обожгло шею. — Все… еще минута — и я опоздаю.

— До вечера. — Губы Гермионы легонько коснулись его губ, и она отступила на шаг, после чего быстрым шагом направилась к выходу и скрылась за дверью.

Теперь Люциусу предстояло в очередной раз пережить несколько часов, которые тянулись едва ли не вечность.

* * *

Мысли о Люциусе постоянно отвлекали Гермиону от работы. Причем мысли не всегда приятные, бывали и такие, которые жужжали над ухом подобно назойливому пикси. Хотелось поймать и выгнать из кабинета досаждающее существо — но разве это возможно? «Жаль, что мысли не материальны», — думала раздосадованная Гермиона, когда, изо всех сил игнорируя помехи, работала над очередным отчетом. Вот только получалось плохо. Люциус мешал ее работе, даже находясь далеко в мэноре и не имея возможности покинуть пределы поместья.

Гермиона не могла понять его. Почему он ничего не говорит о прошлом? Об их непонятной помолвке двадцатилетней давности. О том, что они будут делать со всем этим. Может, он ждет, пока она сама заведет об этом речь?.. Изредка Гермионе казалось, что Люциусу вообще все безразлично, и она в том числе. Он ведь столько времени пробыл в Азкабане, а там, по слухам, вполне можно растерять все чувства… Но сердце и разум твердили об обратном. К примеру, его утреннее «…не задерживайся сегодня» грело душу. Нет, Люциус любит ее, глупо в этом сомневаться.

За раздумьями пролетели последние два часа работы, и Гермиона уже планировала уходить, как вдруг дверь в кабинет отворилась, и на пороге возник Кристофер Стоун — ее коллега. Он довольно часто заглядывал к ней в рабочее время, досаждая своей пустой болтовней. Но что ему может понадобиться здесь в конце дня?

— Гермиона? Можно войти? — спросил он, легким движением руки закрывая за собой дверь и немного глупо улыбаясь.

— Ты уже вошел, Крис, — заметила Гермиона.

— Могу выйти, если имеешь что-то против…

— А потом попросишь разрешения выйти? Правильно, все делай своевременно, — она даже не пыталась скрыть раздражение.

— Что? — похоже, Крис действительно не понял, о чем она, но его это мало заботило. — Уделишь мне пару минут?

— Конечно, присаживайся. Что ты хотел? — вспомнив о вежливости, учтиво спросила Гермиона, и Крис тут же устроился в кресле, куда она указала.

— Видишь ли, я тут подумал… Ты ведь свободна в эти выходные? Может, поужинаем?

— Нет, прости, я буду занята, — не тратя и секунды на размышления, отрезала Гермиона.

— Да брось! У тебя же все равно никого нет, работаешь постоянно, торчишь тут целыми днями. Один вечер можешь и отдохнуть в приятной компании, — беззастенчиво настаивал он.

— Не могу, Крис, я же сказала, что занята, — ответила Гермиона и начала для видимости перебирать лежащие на столе бумаги.

— Так у тебя кто-то есть? — в его глазах появилась искренняя заинтересованность.

— Тебя это не касается, — Гермиона не отрывала взгляда от документов.

— Выходит, все-таки есть… Так я и думал! Я его знаю?

— Мне нужно работать, пожалуйста…

— Ну же, не будь такой скрытной, Гермиона! Должен же я знать, кто оказался немного проворнее меня, — Крис послал ей долгий вопрошающий взгляд, а потом лицо его вдруг озарилось. — Салазар меня раздери! Это же Виктор Крам! Я видел, как он заходил к тебе сегодня утром!

Гермиона молчала, надеясь, что этому типу скоро надоест беседовать с самим собой. Не хватало ей еще сплетен в Министерстве о ее несуществующем романе с Виктором! А если она опровергнет эту теорию, то не сможет отделаться от расспросов еще как минимум полчаса…

— Точно! — видимо, уходить он пока не собирался. — Никогда бы не подумал! Я ведь прав, Гермиона?

— Я не намерена обсуждать это с тобой. И, пожалуйста, сейчас мне очень нужно закончить работу… — не выдержав, она послала красноречивый взгляд в сторону двери.

— Конечно-конечно. Я и сам собирался домой, — поднявшись с кресла, Крис быстро пошел к выходу и бросил на прощание: — Счастливо, Гермиона!

* * *

Гермиона вышла из камина в Малфой-мэноре ровно в семь часов вечера — как по расписанию. Люциус уже ожидал ее в гостиной.

— Привет! — скинув мантию, она устроилась рядом с ним на диване. Люциус тут же прижал ее к себе и позволил рукам исследовать девичье тело под тоненькой белой блузкой.

— М-м-м… — Гермиона с явным протестом отстранилась. — Давай сначала поужинаем, я так устала, ты не представляешь…

— Уверена? — шепнул Люциус ей прямо в ухо, коснувшись горячими губами нежной кожи.

Он не желал отступать, зная, что в глубине души Гермиона хочет близости не меньше его. Оставалось только убедить ее в этом. Уложив Гермиону на спину и нависнув над ней, Люциус аккуратно проник одной рукой ей под юбку. Легонько поцеловал в губы, потом еще раз, еще и еще. Дождавшись ответа, он углубил поцелуй, в то же время свободной рукой раздвинул ее сомкнутые коленки, начав ненавязчиво ласкать внутреннюю поверхность бедра, поднимаясь все выше и выше. Вскоре он услышал долгожданный стон одобрения.

— Дьявол, Люциус… Ты эгоист до мозга костей! — возмущенно заявила Гермиона, едва справившись со сбившимся дыханием.

— Имеешь что-то против?

— Нет… не сейчас. Не время для споров, — резонно заметила Гермиона.

Она высвободилась из объятий, сама нависла сверху и начала торопливо расстегивать пуговицы его рубашки…

Через некоторое время они все же добрались до ужина. Поначалу ели молча, каждый витал в своих мыслях, но Люциус чувствовал, как медленно нарастает незримое напряжение. Хотя и не мог определить причины этого. Пока не мог.

— Мы мало говорим, Люциус, — как бы между делом сказала Гермиона, но было ясно, что это вовсе не пустяковое замечание, а начало серьезной беседы.

— Потому что нам не о чем говорить, — отозвался он.

— Не о чем? — Гермиона закусила губу. — Ты правда так считаешь?

— Все важное уже сказано. Разве не так?

Люциус решил, что Гермиона опять хочет обсудить Драко. Или начнет расспрашивать о Нарциссе. В лучшем случае — о его службе Темному Лорду. Люциус предпочел бы молчать, а не переливать из пустого в порожнее…

— Вовсе нет. Нам нужно многое обсудить, давно нужно, — Гермиона явно была настроена решительно, и отступать было некуда.

— Что именно ты хочешь обсудить? — спросил он.

— То, что происходит, — она пристально на него смотрела, ожидая реакции.

— А ничего не происходит, — Люциус отложил в сторону столовые приборы. — В моей жизни уже давно ровным счетом ничего не происходит!

— Совсем ничего? — отведя взгляд, спросила Гермиона.

— Ничего, если не считать тебя, — пояснил он.

— А ты не думаешь, что именно это я и хочу обсудить?

— Ты хочешь обсудить себя?

— Себя. Себя и тебя. Себя в твоей жизни. И тебя — в моей. Интересная тема для разговора за ужином, не находишь? — с вызовом спросила Гермиона, и Люциус понял, что, видимо, это все копилось в ней очень давно. Возможно, даже не неделю, а с самого момента его освобождения. Что же, он мучился из-за нее много лет, так что теперь они квиты.

— Сомнительная тема. Думаю, что здесь нечего обсуждать, — равнодушно заметил Люциус. Наверное, даже слишком равнодушно.

— Может, перестанешь делать вид, что все происходящее — в порядке вещей?! — вспылила Гермиона.

— Меня устраивает, как ты выразилась, все происходящее, — спокойно ответил он.

— Понятно, — она с показным интересом начала изучать содержимое своей тарелки. — Завтра меня здесь не будет.

— Хорошо, — отрывисто сказал Люциус и замолчал, задумавшись. Его страхи стали явью, но нельзя было показывать этого. — Или я должен выразить свое недовольство?

— Не должен, — тихий поспешный ответ.

— Отлично, — сказал он.

— Отлично, — подтвердила Гермиона.

Повисло долгое молчание. Они сидели, даже не шевелясь, не делая никаких попыток возобновить разговор. Люциус устал. Что он должен был сказать? Что любит ее? Он говорил это много раз. Что она ему нужна? И об этом ей известно. Так что же? Неужели Гермиона считает, что он знает больше ее? Что ему понятно что-то, недоступное ей? Нет, Люциус находился в том же лабиринте, что и она. Может быть, до заветного выхода ему предстояло добираться даже дольше. Только как объяснить это Гермионе?

— Так почему ты завтра не придешь? — решился спросить он.

— У меня запланирована встреча на вечер, — вновь отведя взгляд, отозвалась Гермиона.

— С кем?

— Неважно… С друзьями… с другом, — уклончиво ответила она.

— Уизли? Поттер? — допытывался Люциус.

— Нет, не… Неважно, я же сказала! — Гермиона усердно водила вилкой по тарелке с едой и столь же усердно уходила от ответа.

— А если я считаю, что важно? — Люциус тщетно пытался поймать ее взгляд. — Гермиона, посмотри на меня…

Она молчала. Сидела, упорно глядя куда-то в сторону. На что там вообще было смотреть?!

— Гермиона? — он вновь обратился к ней, не выдержав и минуты тишины.

— Я договорилась о встрече с Виктором. С Виктором Крамом, бывшим игроком в квиддич. Ты должен знать его, — скороговоркой выпалила она.

— С Крамом? — опешил Люциус.

— Да. Мы с ним столкнулись как-то в Министерстве, он предложил мне уроки полетов на метле…. И было как-то неудобно отказать… Сегодня он зашел ко мне, предложил встретиться завтра… К тому же, я всегда хотела научиться летать…

— Научиться летать? Гермиона! Ты не думала попросить меня?!

Маска, которую Люциус так старательно удерживал последние дни, наконец упала. Эмоции вырвались наружу, и загнать их обратно не представлялось возможным.

— Я и Виктора не просила, он сам предложил. Это было давно, еще до… — она замялась. — Это было довольно давно, Люциус.

— Почему тебя так и тянет к мужчинам с фамилией Крам?!

— Что? О чем ты говоришь? — Гермиона смотрела на него с искренним недоумением.

— О вечере, когда за тобой увивался Александр Крам, и ты тогда ничего не имела против его общества!

— Стоп. Погоди, — Гермиона заметно напряглась. — Ты говоришь о том самом вечере, когда со мной пару минут побеседовал человек, фамилию которого я даже не запомнила? Потом мы потанцевали — и все на этом. Двадцать лет прошло! Я и тогда не понимала, с чего ты вдруг приревновал меня к безобидному женатому мужчине, но сейчас, Люциус… Так ты о том вечере?

— Да, я говорю о том самом вечере! — он и не думал успокаиваться.

— Кстати, ты не напомнишь, не тот ли это самый вечер, когда я… стала твоей? И все мои мысли были тогда лишь о Люциусе Малфое, а не о каком-то Краме! — гневно выкрикнула Гермиона. Зато теперь она хотя бы смотрела прямо ему в глаза.

— Да, — отозвался Люциус.

— Что «да»?!

— Это был тот вечер, Гермиона.

— И? — она явно ожидала какой-то реакции. Вот только какой?

— Я не хочу, чтобы ты встречалась с Крамом. Ни завтра, ни в любой другой день. Мне нужно, чтобы ты была здесь, — собравшись с силами, признался Люциус.

— Ты мне не доверяешь? — почти спокойно спросила Гермиона.

— Доверяю. Но это никак не связано с Крамом. Ему я не доверяю.

— Пусть так, — она кивнула. — Но ты не прав.

— В чем? — спросил Люциус, и тут же подумал, что если она ответит «Во всем!» или опять промолчит, то он не выдержит и запустит ножом для мяса в кого-нибудь из домовиков. К счастью, его опасения не оправдались.

— Ты говоришь, что все важное между нами уже сказано, а это не так. Все как раз наоборот. Мы столько времени проводим вместе, но о чем говорим при этом? Да ни о чем! И занимаемся сексом каждый чертов день! Только этим и занимаемся! Знаешь, почему? Да потому что нам вместе больше нечего делать! Не говори, что это не так… Люциус, я… Я каждый вечер планирую прийти домой, а не сюда, но каждый раз не получается! Предполагала, что хоть завтра не увижусь с тобой и… немного подумаю. Хотела разобраться в себе наконец, но… Люциус!

— Я бы не стал говорить, что мы занимаемся лишь сексом, — только и смог сказать он.

— А чем еще? — с вызовом спросила Гермиона.

— Любовью, — он усмехнулся.

— Теперь это так называется? — Гермиона пристально на него посмотрела.

— Это всегда так называлось, милая.

— Великолепно! Но я говорила не об этом! — она быстрым движением сдвинула массивный браслет на правой руке, и показала на отчетливо виднеющийся там знак. — Я не знаю, что делать с этой руной! И ты не говоришь об этом! Знаешь, ведь игнорирование проблемы — это не решение, а усугубление!

— Я не считаю руну проблемой.

— Прекрасно! — Гермиона резко встала из-за стола.

— Что тебя не устраивает? — Люциус предпринял попытку не обрывать разговор на такой ноте. Кто вообще мог подумать, что ее заботит эта руна?..

— Я устала и хочу спать, — с этими словами Гермиона вышла из-за стола и поднялась наверх.

* * *

Вечером следующего дня Люциус опять сидел в гостиной и ждал. Было уже почти восемь, и дальнейший самообман не имел смысла. Было очевидно — сегодня Гермиона не появится. Вчера она сказала, что не придет, а сегодня с утра и словом не обмолвилась на прощание. Но надежда не желала уходить, как бы Люциус ни гнал ее прочь.

Стараясь отвлечься, он решил перебраться в библиотеку и устроился там с книгой в руках. Чтение всегда помогало уйти от реальности. Так прошло еще полчаса.

— Почему ты всегда хочешь все контролировать? — вдруг послышался за спиной знакомый голос. Люциус обернулся — Гермиона стояла там, ожидая ответа.

— Потому что я мужчина, — сказал он.

— И что с того? — она подошла и села рядом с Люциусом, выхватив книгу у него из рук.

— Не хочу… я не хочу показывать слабость. Хочу, чтобы ты во мне нуждалась, а не наоборот, — неожиданное появление Гермионы странно подействовало на него. Ведь не стоило говорить этих слов. Признание в том, что не хочешь показывать слабость — уже проявление слабости.

— Я нуждалась в тебе тогда, нуждалась так же сильно, как и любила. А сейчас просто люблю — и оттого нуждаюсь. Понимаешь? Ты нужен мне в любом случае, — тихо сказала она.

— Но должно быть не так, — упорствовал Люциус.

— Ты хочешь, чтобы все всегда было по-твоему, но так не бывает. Прекрати перекраивать мир на свой лад, создавая удобную для себя реальность!

— Это просто смешно! Вся моя жизнь — чертова противоположность идеалу! — возразил он.

— Так начни уже новую жизнь! — воскликнула Гермиона.

— Меня вполне устраивает старая.

— Ты сам себя слышишь? Как тебя может устраивать такая жизнь? Ты боишься всего нового… Скажи, все чистокровные такие консерваторы, или только избранные? Ты даже шаг в сторону от заданного пути боишься ступить!

— Я не боюсь… Просто не хочу. Импульсивность редко приносит пользу, малышка. Ты еще слишком молоденькая, чтобы понимать это…

— Молоденькая? — возмущенно повторила Гермиона. — Да я несколько раз была на волосок от смерти!

— Это не повод для гордости.

— Зато повод для того, чтобы ты прекратил считать меня маленькой ничего не смыслящей в жизни девчонкой!

— Я вовсе не говорил, что ты ничего не смыслишь в жизни.

— Но подразумевал.

— Нет. Гермиона… Ты пришла. Почему?

— Захотела прийти.

— Я рад этому.

— Я тоже, — она наконец-то улыбнулась, впервые за вечер.

* * *

Позже, ночью, они лежали в обнимку, засыпая.

— Люциус, — тихонько позвала Гермиона и, когда он отозвался, спросила: — Ты ведь действительно считаешь меня слишком юной… для себя?

— Нет же… Милая, я люблю тебя, мне нравится в тебе все, — шепнул он ей на ухо. — И возраст — тоже. Спи и не думай о такой ерунде.

— Это вовсе не ерунда, — она помолчала около минуты, а потом спросила с явным трудом: — Скажи… а сколько… сколько у тебя было женщин?

— Много, — ответил Люциус.

— Насколько много?

— Гермиона... Прекрати это. Этот разговор ни к чему не приведет, — сказал он. Люциус не хотел говорить об этом. Зачем ей знать, что творилось с ним двадцать лет без нее? Ведь главное время в его жизни — когда она была рядом. Если он расскажет, что изменял жене, что даже любовницам не был верен… Кто знает, как отреагирует Гермиона? Прошлое должно оставаться в прошлом.

— Прекратить что? Почему ты имеешь право интересоваться моим прошлым, а свое держишь под замком?!

— Потому что мое прошлое слишком... темное, — честно ответил Люциус.

— Вот я и хочу немного осветить его, — словно подтверждая свои слова, Гермиона невербальным заклинанием зажгла ночник. О сне теперь не могло быть и речи.

— Нет. Оно темное не потому, что скрыто, а потому, что нет в нем ничего хорошего. Там лишь две светлые главы — ты и Драко.

— Драко? — казалось, Гермиона искренне удивилась. — Ты осознаешь, что у тебя ужасный сын? Он не давал мне спокойной жизни все шесть лет в Хогвартсе!

— Когда-то ты считала таким же и меня, — с улыбкой заметил Люциус, радуясь, что они обошли «скользкую» тему.

— Почему в прошедшем времени? Я по-прежнему считаю тебя ужасным, — Гермиона рассмеялась.

— Но не настолько ужасным, как Драко?

— Хуже него была только Амбридж! — заявила она.

— Малышка, ты так воодушевленно очерняешь моего сына… Смотри, чтобы я не начал думать, что ты желаешь подарить мне другого, получше...

Гермиона замерла на несколько мгновений, осознавая смысл его слов. Лицо ее побледнело.

— Люциус… — начала она. — Зачем ты заговорил об этом?

— Просто перевел тему, не стоит так переживать, — он усмехнулся, наблюдая ее реакцию.

— На самом деле ты ведь не хочешь, чтобы я… родила ребенка… от тебя? — теперь лицо ее покрылось чрезмерным румянцем.

— С чего ты так решила?

— Ну… Я ведь магглорожденная. И все эти твои убеждения… — начала объяснять Гермиона.

— Абсолютно не имеют значения! — перебил ее Люциус.

— Только не говори, что пересмотрел свои взгляды из-за меня. Я все равно не поверю, — серьезно сказала она.

— И не собирался. Я по-прежнему считаю, что чистокровные волшебники сильнее. И браки между представителями древних магических родов неспроста всегда были предпочтительными.

— Так почему же ты со мной? — тихо спросила Гермиона, словно боялась, что он услышит вопрос.

— Потому что я люблю тебя, — последовал простой ответ.