Ты нужна мне (I Need You) (гет)

От автора: Эта глава оказалась такой длинной, что я решил разбить ее на две части. Знакомый ход, правда? Теперь вам придется заплатить в два раза больше, чтобы прочитать ее целиком! Ах да, это же все бесплатно... Ладно, забудьте.

Некоторые из вас после прочтения предыдущей главы интересовались, узнал ли Гарри, что Снейп был Принцем-Полукровкой? Нет, в этой истории этого не произошло.

* * *

Глава 6. Последнее испытание. Часть 1.

Проснувшись следующим утром, Гарри долго не мог припомнить, когда в последний раз ему удавалось так хорошо выспаться. Он чувствовал себя таким беззаботным, таким расслабленным и отдохнувшим, словно тяжелый груз вдруг свалился с его плеч. Конечно, виной всему была чудесная ведьмочка, лежавшая в его постели.

Гермиона чуть отодвинулась, хотя их ноги все еще соприкасались, а ее ладонь покоилась на его руке. Девушка лежала на спине, слегка повернувшись в его сторону, и ее майка на бретельках открывала весьма соблазнительный вид. Гарри размышлял над недвусмысленным приглашением к действию, которое ему дали этой ночью. Должен ли он принять его? Гарри знал, что за последние пять лет в его постели могла бы побывать изрядная доля волшебниц Соединенного Королевства. На самом деле, намеков — надо заметить, весьма прозрачных — было немало, но никто не вызывал у него большого желания откликнуться на такое предложение.

Однако, нынешнее искушение было очень велико. Что и говорить, воздержаться от немедленных активных действий его заставило только соображение, что будет не очень по-джентльменски предпринимать какие-то действия пока она спит.

Гарри повернулся на бок и приподнялся на локте. Свободной рукой он осторожно коснулся обнаженного плеча Гермионы и скользнул пальцами вдоль ее руки. Он заметил, что ее губы тронула улыбка, и счел это хорошим знаком. Затем его рука двинулась к ее животу и принялась поглаживать его — легко, но не настолько, чтобы это можно было принять за щекотку. Наконец, нарочито медленно Гарри запустил руку под нижний край майки Гермионы и позволил тыльной стороне пальцев оказаться вплотную к ее груди.

Гермиона давно проснулась, но не открывала глаз, стремясь испытать как можно дольше неописуемое чувство комфорта и безопасности, овладевшее ею рядом с Гарри. Когда он начал свои манипуляции, она позволила себе только мимолетную улыбку, чтобы немного подбодрить и в то же время не спугнуть его. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить дыхание ровным — желание замереть и не дышать было очень сильным, а ее пульс учащался тем быстрее, чем смелее становились его действия. Когда, наконец, его прикосновения стали весьма интимными, она тихонько застонала.

— Ах... как хорошо, — выдохнула Гермиона.

Гарри перевел дух. Они оба и не заметили, что все это время он, оказывается, не дышал, и это заставило ее снова улыбнуться. Осмелев, Гарри двинулся дальше, одним пальцем проведя окружность по ее груди и постепенно продвигаясь к центру.

Именно в этот момент блестящий, безупречный ум Гермионы просигнализировал ей, что нужно срочно сообщить Гарри нечто чрезвычайно важное, о чем она хотела ему сказать еще прошлой ночью.

— Мои родители пригласили нас сегодня на обед.

Гарри отдернул руку, словно ему ее обожгло. Глаза Гермионы распахнулись, она выругалась про себя такими словами, каких приличной девушке и знать не полагалось. Ситуация была комичной, словно события происходили в каком-нибудь кинофильме, но при этом им почему-то совсем не было смешно.

— Гарри, ничего страшного, — попыталась убедить его девушка, когда они уже сидели на постели напротив друг друга. Заявление вышло двусмысленным, под стать всей ситуации. Гарри сидел весь пунцовый от смущения, лицо Гермионы цветом немногим отличалось от него. Она потянулась к нему и взяла за руки.

Решив начать с менее деликатного вопроса, она продолжила:

— Тебе не о чем волноваться, все будет хорошо. Ты им обоим нравишься.

Если бы Гермиона не старалась так усердно развеять его тревогу, то определенно посмеялась бы над тем, что мужчина, повсеместно известный как самый могущественный и уверенный в себе волшебник, съеживается при одной лишь мысли о том, чтобы провести время с родителями своей подруги.

— Что если твой отец спросит, спал ли я с его дочерью? — выпалил Гарри.

На этот раз Гермиона позволила себе улыбнуться, понимая какая борьба идет сейчас в его голове.

— Просто отшутись и все, — предложила она, пододвигаясь ближе к нему. — Я тоже там буду, так что позволь мне самой с этим разобраться, коль скоро вопрос непосредственно меня касается.

Прежде чем Гарри успел изложить альтернативный сценарий развития событий, при котором Гермионы может рядом и не оказаться, она продолжила:

— И потом, это очень личный вопрос. Отец никогда не поступит настолько бестактно, чтобы поднимать подобные темы за моей спиной.

Гарри не был так в этом уверен, но не стал возражать вслух.

— Кроме того, мама позаботится о том, чтобы он был паинькой и вел себя наилучшим образом, — закончила Гермиона с усмешкой.

Затем она взяла его руку и поднесла к своей груди, возвращая в прежнее положение.

— Гарри. Все в порядке.

На этот раз от непосредственного контакта их отделял тонкий слой хлопка, но смысл ее слов был абсолютно ясен.

Почувствовав его молчаливое согласие, Гермиона передвинулась так, чтобы усесться поперек его колен, и положила голову ему на плечо, а руку — на его голую грудь. Она обрадовалась тому, что Гарри не убрал руку и после того, как она ее отпустила. Гарри решил воспользоваться шансом и исследовать ранее запретную территорию.

Какое-то время ни один из них не произносил ни звука, после чего Гарри заговорил первым, попросив сделать перерыв на несколько дней перед продолжением рассказа о последнем годе войны. Гермиона не возражала, понимая, что ему нужно собраться с силами и оправиться от эмоционального перенапряжения, вызванного тем, что ему пришлось снова пережить все те ужасы, с которыми ему пришлось столкнуться в свои семнадцать лет. Она не возражала, поскольку было ясно, что ей больше не нужен был этот повод, чтобы оставаться ночью рядом с Гарри. Гарри застыл в притворной задумчивости над озвученным ею умозаключением, но Гермиона ткнула его в бок, всем видом выражая крайнюю степень возмущения. Гарри расплылся в улыбке и объявил, что всецело поддерживает ее выводы.

Гермиона все же задала еще один вопрос о шестом курсе.

— Что насчет вас с Джинни? Ты говорил, что в конце года расставил все точки над "i".

— Так оно и было, — признал он. — Тут надо немного вернуться назад, к финальному матчу по квиддичу, когда мы выиграли Кубок.

Он подробно рассказал о том, как Джинни стремительно пересекла гриффиндорскую гостиную, кинулась к нему с объятиями и неистово поцеловала.

Описывая эти события, Гарри заявил, что у него было чувство, словно все это длилось несколько дней, хотя на самом деле прошло лишь несколько секунд.

Гарри отстранил от себя Джинни так быстро, как только смог, повернулся к Кэти и поцеловал и ее тоже, а затем чмокнул в щеку их третьего охотника — Демельзу Робинс. Джинни и Кэти остаток вечера обменивались красноречивыми взглядами. Глаза Джинин кричали: "Отвали от моего парня, Белл!", а глаза Кэти: "Тебе не запугать меня, Уизли!" (в конце концов, она уже пять лет дружила с близнецами.)

Наконец, в один из дней после гибели Дамблдора, но до его похорон Гарри решил объясниться с Джинни и выложил ей все напрямик, чем несказанно обидел рыжую ведьму.

— Молли была в бешенстве, когда узнала, — поведал Гарри. — С тех пор в Норе мне не особенно рады.

Это удивило Гермиону, учитывая, как близок он был раньше с семьей Уизли.

— Причина не только в Джинни, — пояснил он. — Миссис Уизли также винила меня в том, что Рон и Билл пострадали. На Билла во время вторжения в замок напал Сивый и оставил жуткие раны на его лице.

Гермиона кивнула, вспомнив первую встречу со старшим сыном Уизли. Когда она увидела его в Гринготтсе, ее внимание было приковано к его искалеченным ногам, и она не особенно уделяла внимание его шрамам.

— Рону раздробило тазовую кость, когда на него обрушилась стена, — продолжил Гарри. — Придя в себя, он не стал предъявлять ко мне никаких претензий. Он понимал, что сам виноват, раз отказался от Феликс Фелицис. К тому же ему льстило внимание, в центре которого он оказался после того, как стал единственным серьезно пострадавшим из всех студентов, вставших в ту ночь на защиту Хогвартса. В газетах много об этом писали. Он был героем. Заходили даже разговоры о том, чтобы вручить ему Орден Мерлина третьей степени, но это было до того, как Министерство пало к ногам Волдеморта.

Гермиона снова кивнула — услышанное вполне соотносилось с тем, что она помнила о втором своем друге. Он был склонен наслаждаться славой, в отличие от Гарри, который терпеть всего этого не мог. Это напомнило ей, что первостепенной задачей на данный момент была подготовка к предстоящей встрече. Еще немного посидев уютно прижавшись к Гарри, Гермиона вздохнула и объявила, что им нужно вставать и собираться.

* * *

Гермиона сказала, что одеться им нужно просто, но элегантно, что в случае Гарри значило — широкие брюки защитного цвета с голубой оксфордской рубашкой на пуговицах. Гермиона несколько раз меняла наряд, прежде чем остановилась на темно-синей короткой юбке и плотно облегающей белой майке под бело-голубой клетчатой кофтой. Заметив, что теперь пришел ее черед нервничать, Гарри сказал, что она потрясающе выглядит, и быстро поцеловал ее в щеку, когда они покидали Хогвартс.

Едва они прибыли в дом Грейнджеров, мама Гермионы утащила дочь, чтобы обсудить кое-какие детали, связанные с ее бальным платьем, оставив Гарри на попечение мистера Грейнджера. Гарри с трудом сглотнул, когда тот пригласил его в свой рабочий кабинет.

— Гермиона довольно высокого мнения о тебе, — услышал Гарри, как только они остались наедине.

— Я тоже очень ее ценю, — быстро ответил Гарри, размышляя, к чему ведет этот разговор.

Мистер Грейнджер кивнул.

— Но она беспокоится о тебе.

Эти слова заставили Гарри улыбнуться: беспокойство Гермионы о нем во многом определяло их отношения с самого знакомства. Отец Гермионы сделал паузу и остановился напротив Гарри.

— С тобой случилось много всего плохого. Тебе пришлось участвовать в ужасных событиях. Событиях, пережить которые — уже подвиг. Хочу показать кое-что, что может тебе помочь.

Он отошел к стене, на которой висел заключенный в рамку орден с сопроводительной надписью.

— Знаешь что это? — осведомился он у гостя.

— Да, сэр, — ответил Гарри.

Это был Крест Виктории, высшая награда за героизм в Соединенном Королевстве. Ему говорили, что врученный ему орден Мерлина первой степени является аналогом этой награды в волшебном мире, хотя по мнению самого Гарри Крест Виктории имел куда большую ценность.

— Мой отец получил его во время Второй Мировой, — продолжил мистер Грейнджер. — Он никогда особенно не распространялся в присутствии детей о том, за что его получил. По правде говоря, он не любил поднимать эту тему. Думаю, и ты чувствуешь нечто подобное.

Гарри кивнул, ощущая, как сдавливает горло.

— Но, став старше, я раскопал его записи. Он уберег весь свой взвод, когда они попали в засаду. Прокрадываясь за спинами врагов, так что они не могли его обнаружить, он уничтожил их всех до единого. Его товарищи клялись, что это высший пример доблести на их памяти. Но отец просто пожимал плечами и говорил, что всего лишь делал то, что должен был. Его начальству практически пришлось заставлять его принять награду.

Гарри снова кивнул. Это он тоже мог понять.

— Ко всему прочему он был самым добрым и мягким человеком из всех, кого я знал. Надо было видеть его с Гермионой. Она карабкалась ему на колени и обнимала его, а он обнимал ее в ответ, — мистер Грейнджер замолк и взгляд его стал отрешенным. — Но он всегда готов был встать на защиту — никто не стал бы угрожать его семье. — Он обернулся к Гарри и улыбнулся. — Думаю, именно ему Гермиона обязана своей храбростью. С начальной школы она всегда противостояла хулиганам. Не отступала ни на шаг.

Гарри улыбнулся в ответ, вспоминая исполненную яростной решимости девочку, учившуюся вместе с ним первые два года в Хогвартсе.

Мистер Грейнджер вновь поднял взгляд к медали за отвагу.

— Он умер летом после третьего курса Гермионы в Салеме.

После почтительного молчания он поманил Гарри обратно к двери.

— Я просто подумал, что тебе захочется это узнать, — пояснил он. — Только не рассказывай Гермионе подробности того, как он убивал тех солдат. Она знает его только как любимого дедушку.

Гарри кивнул, но подозревал, что мистер Грейнджер недооценивает свою дочь. Он готов был держать пари, что Гермиона тоже добралась до дедушкиных записей о войне.

— Спасибо, что поделились со мной, сэр. Я вам очень признателен.

Мистер Грейнджер был польщен.

— Знаю, что ты пока не готов обращаться ко мне по имени, — сказал он, кладя руку Гарри на плечо (про себя он думал, будет ли этот молодой человек однажды назвать его папой), — но "мистер Грейнджер" вполне сойдет.

За обедом родители Гермионы поделились несколькими историями из своей врачебной практики, а затем слово взяла Гермиона с рассказом о первой неделе в Хогвартсе и всех тех изменениях, которые они с Гарри готовили для курса Маггловедения. Пораженный воодушевлением, с которым она говорила, Гарри с нежностью смотрел на Гермиону, что не могло укрыться от ее родителей.

Когда обед подходил к концу, Гермиона достала выпуск Ежедневного Пророка, чтобы показать родителям статью со своим интервью. Миссис Грейнджер отметила, что имя Гарри в ней упоминается не меньше полудюжины раз.

— По словам МакГонагалл, они еще вели себя весьма сдержанно, — сообщила Гермиона.

Страдальческое выражение на лице Гарри дало понять, что последняя фраза не расходилась с истиной, а также то, что сам Гарри думал по этому поводу. И снова родители Гермионы отметили их взаимную привязанность, которая стала куда более очевидной, чем пару дней назад.

— Что же будет, когда вы двое покажетесь вместе на балу? — озабоченно спросила миссис Герйнджер.

Гарри скривился и обреченно вздохнул.

— Помните, как английские газеты среагировали на объявление принца Чарльза о предстоящей свадьбе с принцессой Дианой? — вопросом на вопрос ответил Гарри (он тогда был еще совсем маленьким, но позже читал о поднявшейся шумихе).

— Ты, должно быть, шутишь! — воскликнула миссис Грейнджер. Но молодые люди заверили ее, что аналогия была вполне уместной. — Вы все еще уверены, что хотите идти на этот бал?

Гермиона слышала эти ноты сомнения так часто, что уже порядком от них устала.

— Да, мы уверены, — решительно и не без раздражения в голосе парировала она, чем удивила обоих родителей. Чета Грейнджеров осознала, что между этими двумя все было серьезнее, чем они думали.

Гермиона задумалась над тем, как показать матери сложившуюся ситуацию изнутри.

— Не хочешь сходить с нами в Косой переулок? — предложила она.

Миссис Грейнджер сомневалась.

— Не слишком ли очевидно это будет? — заметила она. — Ты, я и Гарри вместе?

Гарри усмехнулся.

— Вам никогда не хотелось стать невидимкой?

Позже вечером Гермиона вместе с матерью незамеченными прошмыгнули через Дырявый котел и направились во Флориш и Блоттс. Оказавшись внутри вне поля зрения других покупателей, Гермиона накрыла мать мантией-невидимкой Гарри, усадила ее на стул у окна, убедившись, что мантия скрывает и стул тоже, так что никому не пришло бы в голову сесть на него.

Со своего места миссис Грейнджер могла прекрасно видеть поднявшуюся на улице суету при приближении Гарри. Прохожие вытягивали шеи, толкали своих спутников и продвигались ближе, создавая вокруг него толпу. Даже если бы ей не нужно было сидеть тихо, она все равно не могла бы от потрясения произнести ни звука.

Едва переступив порог, Гарри столкнулся с Гермионой и спросил, как проходили ее покупки. Ответ был слишком тихим, чтобы его можно было расслышать с того места, где сидела миссис Грейнджер, но суть, видимо, была в том, что Гермиона нашла все, что ей было нужно. Они обменялись дружеским объятием, которое нельзя было истолковать никак иначе, и тем не менее до миссис Грейнджер донеслись вздохи зевак. Где-то на улице щелкнула вспышка фотокамеры. Гарри сказал Гермионе, что они увидятся в замке, и друзья расстались. Прятавшаяся под мантией-невидимкой миссис Грейнджер недоуменно покачала головой. И как интересно ее дочь собиралась терпеть подобное все время?

* * *

Тем же вечером, сидя в гостиной, чета Грейнджеров обдумывала события уходящего дня и мистер Грейнджер задал главный вопрос.

— Как думаешь, они спят вместе?

Его жена задумчиво покачала головой.

— Вряд ли они уже были близки.

Она знала, что в отношениях молодых волшебников за последние пару дней произошли перемены, и была в значительной степени уверена, что заметила бы по поведению дочери, если бы случилось нечто подобное.

— А по поводу сна... — продолжила она и повернулась к мужу с хитрой улыбкой на губах. — Ты всегда говорил: "Не спрашивай, если не хочешь услышать ответ", — не так ли?

Мужчина издал стон и потряс головой в притворном ужасе.

— Как они могли влюбиться друг в друга всего за неделю? — спросил он.

— Едва ли это произошло за неделю, — возразила она. — Полагаю, все началось одиннадцать или двенадцать лет назад. Просто процесс прервался на долгие годы. Ты же знаешь, что именно из-за Гарри главным образом расстроилась Гермиона, когда мы отправили ее в Салем.

Мистер Грейнджер понимающе кивнул.

— Думаешь, мы были неправы, не позволяя ей видеться с ним летом? — спросил он.

— Мы делали то, что считали лучшим для нее, — с грустью ответила миссис Грейнджер. (Первое лето их семья провела в Штатах. А на следующий год Гарри не ответил на письмо Гермионы, так что она с сожалением оставила надежду увидеться с ним на каникулах.)

— Ей бы из года в год, каждым летом приходилось бы переживать ту же грусть расставания и вечно беспокоиться о нем, если бы мы поступили иначе, — добавила она, вспоминая одну из причин принятого решения. — Но в конце концов все обернулось как нельзя лучше, тебе не кажется?

Ее муж пожал плечами, но миссис Грейнджер шутливо ударила его по руке.

— Я думаю, это очень романтично, — заявила она с улыбкой. — Похоже, им было предначертано быть вместе, и теперь они нашли путь друг к другу.

* * *

Выпуск Магического Еженедельника на этот раз ознаменовался статьей с рассуждениями на тему того, кому же посчастливится сопровождать Гарри Поттера на предстоящем балу в честь победы. Один из репортеров данного издания еще год назад вычислил определенную закономерность, и все знали, что на сей раз пришла очередь Кэти Белл. Однако все также знали и о том, что Кэти не сможет присутствовать на балу из-за расписания тренировок по квиддичу.

Репортер связался со Сьюзен Боунс, которая значилась в списке следующей, но ее ответ был кратким: "Без комментариев". Никто из прочих друзей Гарри не добавил к этому ровным счетом ничего. И все же Сьюзен была наиболее вероятной претенденткой, хотя в качестве возможных кандидатур назывались и другие имена, включая Дафну Гринграсс и Чо Чанг. Новая профессор Хогвартса Гермиона Грейнджер, дважды за последнюю неделю замеченная с мистером Поттером в Косом переулке, была упомянута лишь в самом конце списка едва ли не по чистой случайности.

Гермионе не терпелось увидеться со вторым лучшим другом, с которым она не общалась уже десять лет, и вскоре ей представился такой шанс. Гарри связался с Роном, и они договорились о встрече. К несчастью, все прошло не так хорошо, как рассчитывала Гермиона.

Не сказать, что встреча была неприятной, просто возникло чувство, что у них больше не осталось ничего общего. Между ними определенно не было того взаимопонимания, которое ощущалось с Гарри. Если вспомнить, с Гарри у нее всегда было больше общего, чем с Роном, и тот факт, что они стали старше, ничего в этом отношении не изменил. Рон и Лаванда не сильно интересовались учебой Гермионы в университете, да и Маггловедение не особенно вписывалось в круг того, что они считала достойным внимания (для Рона магглы были по большей части лишь странным увлечением его отца).

Спустя некоторое время Рон утащил Гарри в другую комнату, чтобы поболтать о квиддиче, оставив Гермиону с Лавандой, "чтобы девчонки могли посплетничать". Но Гермиона и в школе не так чтобы очень тесно общалась с Лавандой, и теперь она с ужасом обнаружила, что им по-прежнему не о чем поговорить. В конечном итоге Гермиона была вынуждена слушать нескончаемые рассказы бывшей соседки по спальне о ее детях.

Ирония была в том, что когда-то Гермиона немного завидовала привлекательной и веселой девочке Лаванде, но стоящая перед ней теперь женщина вследствие двух беременностей набрала вес и повзрослела куда больше, чем на десять лет. Неожиданно Гермиона обнаружила, что размышляет над тем, не станет ли эта пышногрудая блондинка в конечном счете похожей на Молли Уизли. Наконец, огорченной ведьме удалось добиться того, что Гарри поймал ее умоляющий взгляд, и он объявил, что им пора идти.

В остальном следующие несколько дней прошли без происшествий. Ночи, однако, проходили более занимательно. Молодые люди продолжали делить постель и использовали возможность изучить новый аспект их отношений; каждый учился и запоминал, какие прикосновения доставляли другому удовольствие. Это были весьма полезные уроки.

Наконец, накануне праздника, Гермиона предложила Гарри завершить его рассказ. Она объяснила свою просьбу тем, что будет очень кстати узнать, как все произошло, до посещения самого праздника. После некоторого размышления Гарри согласился. В конце концов, он собирался рано или поздно все ей рассказать, и это был, пожалуй, самый подходящий момент.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться? — спросил он.

— О, я... пару часов, я думаю, — нерешительно ответила Гермиона, застигнутая врасплох внезапной переменой темы. — А лучше все три, — исправилась она, подумав. — Флер послала за парикмахером.

— Ладно, значит сразу после ланча, — решил Гарри. — Тогда у нас будет уйма времени.

* * *

Войдя к Гарри в комнату, Гермиона обнаружила его стоящим и смотрящим в окно. Было видно, что он обеспокоен предстоящим разговором. Она встала позади него, обняла и прислонилась головой к его спине.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя, верно? — мягко спросила она.

Гарри обернулся в кольце ее рук и улыбнулся.

— Знаю. Но будешь ли ты любить меня завтра?

Гермиона посмотрела на него с любопытством.

— Похоже на слова песни, которую часто слушали родители, — сказала она. — Хотя я уже забыла, кто ее пел.

— Думаю, много кто, — ответил Гарри. — Версию, которую слышал я, исполняли The Four Seasons.

Красноречивый взгляд Гермионы, последовавший за этим откровением, требовал, чтобы он поделился подробностями.

— Когда война закончилась, я нашел много вещей, принадлежавших родителям, в том числе и мамину коллекцию пластинок, по большей части рок шестидесятых годов, — признался он. — Я часто сидел и слушал некоторые песни, страдая от одиночества и предаваясь жалости к самому себе, — Гарри пожал плечами. — Эта композиция зацепила за живое, поскольку волшебный мир попеременно то любил меня, то ненавидел.

Гермиона чувствовала, что у нее слезы на глаза наворачиваются от тоски, звучавшей в его голосе.

— Гарри, я обещаю, что со мной тебе ничего подобного не грозит, — заверила она, сопроводив свои слова крепким объятием.

Когда она отпустила его, Гарри кивнул и глубоко вздохнул. Он взял со стола у дивана старую, местами потертую книжку.

— Мне кажется, лучше всего начать с посещения Годриковой Впадины... и с этой книги.

Гермиона пролистала книгу, пока они шли к воротам замка, и Гарри пояснил, что Сказки Барда Биддля хорошо известны детям волшебников, выросшим в магическом мире. Затем Гарри обратил ее внимание на одну конкретную сказку — Сказку о трех братьях. Поскольку Гермиона читала очень быстро, она скоро справилась с историей и выжидающе посмотрела на Гарри.

— Обрати внимание на символ, нарисованный над заголовком, — указал он. — Он означает три дара из сказки. Линия — это палочка, круг — камень, треугольник — мантия.

Гермиона рассмотрела символ, кивнула и вновь подняла взгляд на Гарри.

Он глубоко вздохнул.

— Оказалось, что они действительно существуют. Некоторые обстоятельства, вероятно, были приукрашены, например то, что дары преподнесла сама Смерть, но трое братьев — реально существовавшие люди. Скорее всего, они были очень могущественными волшебниками и сами создали эти три магических предмета.

Гарри замолчал, поймав недоверчивый взгляд Гермионы, и кивнул, сохраняя серьезное выражение лица, дав понять, что это не шутка.

— Существуют люди, называющие себя Искателями, посвятившие жизнь поискам этих магических реликвий, именуемых Дарами Смерти, — продолжил он. — Их можно отличить по наличию такого вот символа. Они верят, что если соединить Дары Смерти вместе, то их владелец станет Повелителем Смерти.

Гермиона все еще качала головой, но они уже достигли ворот, так что Гарри прервал свои объяснения. Обняв Гермиону за талию, он крутанулся на месте и аппарировал. Они появились на окраине маленькой деревни, куда Гарри и повел Гермиону, направляясь к небольшой центральной площади.

Первым делом он показал ей военный мемориал — обелиск, покрытий именами павших в бою солдат, который волшебным образом превратился в статую семьи Поттер, когда они приблизились. Гермиона улыбнулась, увидев изображение маленького Гарри на руках матери, и сжала руку друга. Затем он повел ее к маленькой церкви на другом конце площади, за которой обнаружилась узкая калитка, преграждавшая вход на старинное кладбище.

Гарри отворил калитку, но, сделав пару шагов, остановился и быстро поцеловал Гермиону.

— Мечтал сделать это с тех пор, как услышал о них(1), — ухмыльнулся он.

Гермиона закатила глаза, но не смогла сдержать ответной улыбки. Гарри вновь взял ее за руку и повел через ряды надгробий, местами очень старых, местами более новых.

К удивлению Гермионы он остановился у могилы Кендры и Арианы Дамблдор, матери и сестры их бывшего директора. Когда Гермиона заметила, что понятия не имела, что Дамблдор и Гарри родом из одного и того же места, Гарри слегка нахмурился и сказал, что Дамблдор не счел нужным сообщить ему об этом.

А затем они остановились у надгробной плиты на могиле Джеймса и Лили Поттер. Гермиона прижалась к Гарри, он обнял ее, и несколько минут они постояли в почтительном молчании. Про себя Гарри представил молодую ведьму своим родителям и сказал им, что, как ему кажется, она и есть та, кого он искал, — девушка, готовая разделить с ним всю жизнь. Он почувствовал теплое сияние после того, как закончил свой мысленный монолог, и счел это знаком их одобрения.

Ожидая, пока Гарри завершит безмолвный разговор с родителями, Гермиона наколдовала венок из роз и шагнула вперед, чтобы положить его на могилу. Благодарное объятие, которым наградил ее Гарри, когда она вернулась к нему, и ее наполнило теплом.

— Я стараюсь приходить сюда по крайней мере четыре раза в год, — сказал Гарри, когда они пошли дальше. — На мой День рождения, Хэллоуин, Рождество и Пасху.

— Если ты захочешь, я буду ходить сюда с тобой, — предложила Гермиона.

Ответом ей был еще один признательный поцелуй.

— Теперь я должен рассказать тебе то, что поможет связать все увиденное и услышанное в единое целое, — объявил Гарри, остановившись у очень древнего, пострадавшего от непогоды камня, выглядевшего так, словно он простоял тут сотни лет. Впрочем, почему "словно"?

У Гермионы дыхание перехватило, когда она увидела символ Даров Смерти под именем на камне — Игнотус Певерелл.

— Да, — подтвердил Гарри упавшим голосом. — Это один из трех братьев из сказки. Тот, кто стал обладателем мантии невидимости... и я его прямой потомок.

— Ты хочешь сказать, что... твоя мантия! — Гермиона ахнула.

— Та самая мантия из сказки, — подтвердил Гарри. — Все оказалось еще запутаннее. Его брат, обладатель Воскрешающего Камня, Кадмус Певерелл, является предком Марволо Гонта и, в конечном итоге, Тома Марволо Риддла. Также известного как Лорд Волдеморт.

Глаза Гермионы расширились, когда она поняла, что Гарри и Волдеморт произошли от двух легендарных братьев.

— Ирония еще и в том, что Волдеморт, потративший столько усилий, чтобы обрести бессмертие, даже не понял, что унаследовал один из Даров Смерти, — продолжил Гарри. — Он превратил его в хоркрукс.

— Кольцо, — тихонько выдохнула Гермиона.

— Кольцо, — подтвердил Гарри.

— А что насчет палочки? — решилась она задать вопрос, после того как несколько минут переваривала шокирующие открытия.

— Она переходила от одного волшебника к другому, — сказал Гарри. — И носила разные имена: Старшая Палочка, Палочка Смерти, Палочка Судьбы, — но пропала на долгие годы, пока Грегорович, мастер волшебных палочек, живущий на материке, не нашел ее. Гриндевальд отнял ее у него, а от Гриндевальда она перешла к Дамблдору.

— Ты хочешь сказать... — Гермиона почувствовала слабость в коленях, когда осознала то, что из этого следует. — Это та палочка Дамблдора, которую ты подобрал после его смерти, и... — она осеклась, не решаясь продолжить.

— И использовал для убийства Снейпа и Малфоя, — закончил за нее Гарри. — Теперь ты понимаешь? Контроль над палочкой переходит всякий раз, как только волшебник погибает или терпит поражение. Не знаю точно, стал ли ее владельцем Малфой, после того, как обезоружил Дамблдора на крыше Астрономической башни, или же Снейп, после того, как убил его, но в любом случае она стала моей с того момента, как я убил их обоих.

Гарри замолчал, наблюдая за тем, как менялось выражение ее лица, пока она пыталась переварить полученную информацию и сделать нужные выводы. Сначала она сосредоточенно нахмурилась, а потом глаза ее вновь расширились.

— Да, она сыграла большую роль в том, что Дамблдор прослыл самым могущественным волшебником своего времени. Собственно, как и в моем случае, — подтвердил Гарри.

— То есть получается, что ты владелец двух Даров Смерти, — произнесла Гермиона, погрузившись в размышления. — А третьим был камень в кольце, которое Дамблдор...

— Я расскажу о нем позднее, — прервал ее Гарри.

Во взгляде, которым одарила его Гермиона, ясно читалось, что "прямо сейчас" нравится ей куда больше, чем "позднее". Гарри ответил ей нахальной ухмылкой, что ее совершенно не удовлетворило.

— Пойдем, есть еще одно место, которое я хотел бы показать тебе, прежде чем мы вернемся в замок, — объявил он.

Гермиона неохотно позволила увести себя с кладбища, и они вновь подошли к окраине деревни; дома там стояли на большем расстоянии друг от друга, нежели в центре. Гарри и Гермиона остановились в конце улицы, напротив разрушенного дома, обломки которого валялись по всему двору, по пояс заросшему травой и окруженному давно оставленной без ухода живой изгородью. Гермиона быстро поняла, что это и есть тот самый дом, в котором жил маленький Гарри, тот самый дом, в котором Волдеморт убил его маму и папу, а сам Гарри выжил.

Гарри показал ей спрятанную надпись, сделанную в память о смерти его родителей и его первой победе над Темным Лордом. Затем он рассказал о том, как впервые пришел сюда вместе с Добби во время охоты за хоркруксами. Рассказал и о том, как к нему обратилась Батильда Бэгшот, непонятным образом обнаружившая его, хотя он и был в тот момент под мантией-невидимкой, и жестом пригласила следовать за ней.

— Батильда Бэгшот? — перебила его Гермиона. — Автор Истории магии? Она тоже жила в Годриковой Впадине?

Гарри кивнул и поведал отвратительную правду: на самом деле это был труп Батильды, в котором сидела змея Волдеморта, Нагайна, и она напала на него, как только Гарри вошел в дом Батильды. К ужасу Гарри заклинания на нее совершенно не действовали.

Но Добби, сделавший себя невидимым, все это время следовал за ним. Он остановил змею и швырнул ее об стену вспышкой своей эльфийской магии. Это дало Гарри время, чтобы вытащить меч и убить змею, прежде чем она могла напасть снова.

— Не так уж сложно, если сравнивать с василиском, — саркастически отметил Гарри в конце.

Гермиона выдохнула с облегчением, но тут же нахмурилась.

— Подожди-ка. А когда это ты успел раздобыть меч? — возмутилась она.

Гарри запустил пальцы в волосы и робко улыбнулся.

— Похоже, мне придется вернуться немного назад, — заметил он.

Гермиона закатила глаза и обиженно фыркнула, но не стала сопротивляться, когда он снова обнял ее и перенес их обратно в Хогвартс.

Пока они шли по территории замка, Гарри поведал о долгом разговоре с МакГонагалл, который состоялся после смерти Дамблдора и в ходе которого Гарри сообщил ей о пророчестве, включая полученную от директора информацию о хоркруксах Волдеморта. Строгая профессор скрепя сердце согласилась с его планом оставить школу и исполнить миссию по поиску и уничтожению хранилищ осколков души. Согласилась она и с тем, что он должен взять меч Гриффиндора, чтобы использовать его для уничтожения хоркруксов, когда он их найдет. Затем она трансфигурировала идеальную копию меча и повесила ее на стене директорского кабинета вместо оригинала.

После похорон Дамблдора Гарри и Добби просто-напросто исчезли. Они сменили несколько убежищ — обычные квартиры в маггловской Англии и Шотландии. Добби был большим специалистом по части пряток в равной степени и от магглов, и от волшебников, а Гарри ничем не отличался от обычного молодого парня, махнувшего на себя рукой и пытавшегося свести концы с концами.

На этом моменте Гарри заметил, что Гермиона все сильнее и сильнее сгорает от нетерпения, и понял, что она все еще жаждет узнать судьбу кольца. Гарри в очередной раз удивил ее, сказав, что Дамблдор завещал ему его.

— Что? Как? — это было все, что она поначалу могла вымолвить.

Гарри снова усмехнулся и, взяв ее за руку, повел на очередной круг по берегу озера.

— Он оставил мне две вещи: книгу, которую я показал тебе ранее, и снитч, тот самый, который я поймал на первом матче по квиддичу, — пояснил он. — И никаких ключей к разгадке, кроме того символа. Почти год прошел, прежде чем я узнал, что кольцо все это время находилось внутри снитча, хотя такая мысль и приходила мне в голову. На снитче было зашифрованное послание: "Я открываюсь под конец", — только и всего. В конце концов я решил попробовать открыть его с помощью Старшей палочки, и это сработало.

Гарри посмотрел в сторону противоположного берега и взгляд его стал не таким сосредоточенным.

— Я использовал его всего раз. Чтобы поговорить с мамой и папой... с ними настоящими, а не надгробными плитами с их именами.

Он почувствовал руки Гермионы, обвившие его со спины, и подался назад, позволяя себе на несколько секунд расслабиться в ее успокаивающих объятиях.

— Но в чем смысл? — недовольно спросила Гермиона, когда они продолжили свой путь вокруг озера. — Как это должно было помочь тебе найти и уничтожить хоркруксы? Я понимаю, как полезна могла быть палочка, но не очень-то похоже, что Дамблдор собирался отдать ее тебе. Для чего нужны были такие запутанные подсказки? И для чего вообще нужен камень?

Гарри пожал плечами.

— Ему нравилось манипулировать людьми. Думаю, он хотел, чтобы я сам дошел до разгадки или что-то в этом роде. Но на самом деле все это только мешало.

Взгляд его на мгновение потемнел, но Гермиона этого не видела.

— Это просто... просто... ар-р-р-р-р! — кипятилась она. — Я его не понимаю! — Она повернулась к Гарри и нахмурилась. — Теперь мне хотя бы ясно, куда подевалось твое к нему уважение.

Гарри бесстрастно кивнул.

— В этом я не был одинок, — сказал он с неким удовлетворением. — После того, как он умер, его имя гремело повсюду. О нем вышло две книги: одна за авторством Элфиаса Дожа, его близкого друга, и в ней Дамблдор был прямо-таки святой, а вторая — это скандальный опус Риты Скитер, и уж она приложила все силы, чтобы о Дамблдоре не было сказано ни одного доброго слова. Догадываешься, которая из них имела больший успех?

Гермиона сделала мысленную пометку раздобыть и прочесть по экземпляру каждой из книг.

— Но разве Рита Скитер не та писака, которая доставила тебе столько неприятностей во время турнира? — заметила она.

Гарри кивнул.

— И она же помогла мне на пятом курсе. И, как оказалось, многое из того, что она написала о Дамблдоре, было правдой, даже если она и постаралась выставить все в самом невыгодном свете. Например то, что в юности Дамблдор дружил с Гриндевальдом.

— Нет! — Гермиона уже было решила, что привыкла к поразительным откровениям Гарри, но он продолжал ее шокировать.

— Так и было, — заверил ее Гарри. — Они провели вместе лето после окончания Хогвартса. Гриндевальд был племянником Батильды Бэгшот. Если верить Рите, а по ее словам у нее есть соответствующее подтверждающее письмо самого Дамблдора, они строили планы по установлению мирового господства.

Гермиона была потрясена и смогла только в изумлении покачать головой.

— Но они поссорились, якобы из-за того, что Дамбдлору не пришлись по душе методы, которыми предлагал действовать Гриндевальд. В ходе произошедшего между ними конфликта погибла сестра Дамблдора, и это сильно его потрясло. Он жалел об этом до конца своих дней.

Некоторое время они шли в тишине, пока Гермиона переваривала услышанное. Когда она, наконец, снова посмотрела на Гарри, он поведал ей еще кое-что.

— Тем летом после смерти Дамблдора мы с Добби собирали все, что могло бы помочь нам в поисках хоркруксов, а я постепенно привыкал пользоваться палочкой Дамблдора. Ты же помнишь, я тогда понятия не имел, что это Старшая палочка, — знал только, что она очень могущественная. Тем временем приближалась свадьба Билла и Флер. Было много споров о том, где ее проводить, но Молли настояла на том, чтобы праздник устроили в Норе. Эта идея не казалась мне удачной, поскольку такая толпа народа представляла собой прекрасную мишень, но, как я и говорил, в доме Уизли отношение ко мне порядком остыло, так что мое мнение в расчет не принималось. Молли даже не хотела, чтобы меня приглашали на свадьбу, но Флер и не собиралась демонстрировать меня всем присутствующим. В конце концов, я пришел туда в качестве гостя семьи Делакур, а мой облик был изменен с помощью чар. Но, как я и боялся, во время церемонии все полетело ко всем чертям...

* * *

Усевшись за стол в окружении друзей и родственников Флер, Гарри подумал, что у их плана был один крошечный недостаток: он не говорил по-французски. Мама Флер отлично поработала с чарами, изменяющими внешность (судя по всему, все вейлы владели ими превосходно), так что никто не смог бы узнать Гарри в этом светловолосом кузене Делакур. Ей даже удалось почти полностью скрыть его шрам. Но единственным знакомым ему гостем со стороны семьи Делакур был Виктор Крам, и Гарри пришлось делать вид, что они не знакомы.

Впрочем, в этом не было особой необходимости: Крама интересовали исключительно присутствующие на празднике симпатичные девчонки, и в тот момент его взгляд был прикован к Джинни. Насколько Гарри мог судить, сама Джинни к этому обстоятельству относилась весьма благосклонно, хотя Рон, Фред и Джордж внимательно следили за развитием событий.

И несмотря на то, что Гарри все еще нервничал, предчувствуя возможное нападение Пожирателей Смерти, и старался быть начеку, у него была возможность хотя бы чуть-чуть отвлечься и расслабиться. Торжество проходило по плану, и Гарри уже начало казаться, что все кончится хорошо. Но тут случилось то, чего он боялся.

С оглушительным треском рухнули опоры, на которых держался навес, и на некоторое время все присутствующие были дезориентированы волной пронесшейся разрушительной магии. Когда гости пришли в себя, их глазам предстало жуткое зрелище: за главным столом восседал Волдеморт собственной персоной в компании не менее дюжины Пожирателей Смерти.

Гарри стиснул в кулаке маховик времени и стал спешно придумывать план. Несколько смельчаков выступили вперед с волшебными палочками на изготовку, чтобы оказать сопротивление захватчикам, но с ними расправились быстро и жестко. При полном отсутствии согласованности и взаимодействия сопротивление быстро угасло. Гарри, в свою очередь, знал, что ему нужно сдерживать себя до тех пор, пока не появится возможность застать противников врасплох.

Едва Волдеморт появился на свадебном торжестве, его хриплый, шипящий голос заставил вздрогнуть всех присутствующих, кода он требовательно спросил:

— Где Гарри Поттер?

Когда ответа не последовало, он поднял палочку и, направив ее на Флер, угрожающе прорычал, что навсегда изуродует ее очаровательное личико, если Поттер не появится немедленно. Билл моментально вскочил, взмахнул палочкой, но Волдеморт оказался быстрее и наслал на Билла заклятие — Гарри не расслышал со своего места какое именно, — после чего Билл повалился на землю, крича в агонии. Как только до Гарри донесся пронзительный, полный ужаса крик Флер, он решил: сейчас или никогда. И поднялся на ноги.

— Том Риддл, ты просто трус! — прокричал он.

Волдеморт в ярости повернулся туда, куда нацелили свои волшебные палочки ближайшие Пожиратели Смерти. Но секунду спустя у всех на глазах Гарри исчез!

Вернувшись в прошлое на час назад, он быстро упал на землю и откатился под один из пока еще пустующих столов. Церемония была в самом разгаре, так что никто не смотрел в его сторону, когда Гарри торопливо надевал мантию-невидимку и отменял изменяющие внешность чары. Теперь настала самая сложная часть — ожидание.

Тихо призвав Добби, Гарри изложил ему свой план. Добби принес с собой Молнию и быстро закивал, когда Гарри объяснил, что ему нужно оставаться невидимым и ждать, пока Гарри из будущего не встанет и не закричит, а затем он должен сделать все возможное, чтобы задержать Пожирателей Смерти, постаравшись при этом не подвергать себя опасности. Гарри знал, что Добби будет следовать этим указаниям ровно до тех пор, пока сам Гарри остается невредимым, в противном случае он тут же кинется в бой, не заботясь о сохранности собственной жизни.

Гарри же в это время будет скрываться под мантией-невидимкой (которая с недавнего времени, приблизительно со дня смерти Дамблдора, по непонятным причинам стала действовать еще лучше, чем прежде) (2) и переберется поближе к главному столу. Так он надеялся определить, какое заклятие поразило Билла, а затем отвлечь на себя внимание Волдеморта и Пожирателей Смерти и заставить их погнаться за собой. В его голове промелькнула мысль, что он, возможно, мог убить Волдеморта прямо здесь и сейчас, воспользовавшись внезапностью нападения, но он знал, что в этом не будет никакого проку до тех пор, пока не уничтожены все хоркруксы. Возродив в памяти трусливое нападение Волдеморта на Билла, Гарри с мрачной решимостью подумал, что серьезное ранение в данном случае было бы как раз кстати.

Наконец, ровно через час после того, как он привел в действие маховик времени, воспроизводимая им в памяти сцена повторилась в реальности. Гарри стоял под мантией всего в паре футов от главного стола, и его едва не вырвало, когда он увидел вблизи, что за заклинание использовал Волдеморт. Это была ужасающая смесь из разрывающих плоть и растворяющих кости проклятий, в первую очередь поразивших ступни Билла и постепенно поднимавшихся по его ногам. Крик Билла разорвал воздух, когда его нижние конечности стали просто исчезать.

Гарри понимал, что ему потребуется вся доступная сила, а потому решил использовать палочку Дамблдора, оставив собственную про запас. Как только Волдеморт повернулся в сторону источника донесшейся из толпы насмешливой реплики, Гарри поднял волшебную палочку и ее кончик выступил за края мантии-невидимки.

"Фините Инкантатем!"

Он вложил всю свою энергию в беззвучное отменяющее заклинание, и с облегчением увидел, что уничтожающее проклятие Волдеморта, добравшись до коленей Билла, перестало действовать. Гарри заставил себя отвернуться от этого жуткого, душераздирающего зрелища, а Волдеморт пришел в еще большую ярость, каким-то образом догадавшись, что его заклятия кем-то отменено.

Тем временем, зажатая в другой руке палочка из остролиста с пером феникса, казалось, начала действовать по собственной воле: из нее вырвалась струя золотого света и ударила точно в грудь Темного Лорда. С громким треском, сбивая попадавшиеся по пути столы и стулья, Волдеморт пронесся по воздуху, а его палочка улетела в противоположном направлении. Последовавший за этим оглушительный грохот означал, что траектория полета темного мага пересеклась с плоскостью стола, заставленного бутылками с шампанским, вином, огневиски и другими алкогольными напитками.

Гарри не стал тратить время на то, чтобы насладиться этим зрелищем. Схватив предварительно спрятанную метлу, он молниеносно вскочил на нее, взмыл в воздух и пронесся над головами изумленной толпы, надеясь, что следующая часть его плана сработает так же удачно, как и предыдущая.

К несчастью, он не учел тот факт, что Волдеморт оставит дозорных неподалеку от Норы. Шестое чувство, отточенное на уклонениях от носившихся вне поля зрения бладжеров, заставило его в последний момент вильнуть в сторону и избежать пары алых вспышек, разминувшись с ним всего на какие-то несколько дюймов.

Но теперь еще один участник вступил в сражение. Перед глазами Гарри мелькнули белые перья — разгневанная белоснежная сова слетела с близстоящего дерева и метнулась на волшебника, посмевшего напасть на ее хозяина.

— Хедвиг, нет! — закричал Гарри.

Он беспомощно наблюдал за тем, как один из Пожирателей Смерти запускает в упор взрывающее проклятие.

Жертва верной совы не стала напрасной. Гарри яростно потряс головой, чтобы избавиться от застилавших глаза слез, и в полной мере использовал предоставленное действиями Хедвиг преимущество. Пара взрывных проклятий — месть за ее смерть — оставили лишь две кровавые воронки в том месте, где секунду назад стояли его противники. Но дыра, образовавшаяся теперь в его сердце, не стала от этого меньше.

Донесшиеся сзади крики возвестили о том, что ему некогда убиваться горем, поскольку группа Пожирателей Смерти призвала метлы, чтобы броситься в погоню. И к удивлению Гарри, за их спинами, как дым на ветру, парил сам Волдеморт. Ему для этого не требовалась ни метла, ни какие-либо другие устройства.

Гарри атаковал снова, пролетая над полями и рощами загородной местности вдоль реки Оттер. Он был уже достаточно далеко, чтобы приступить к следующей части своего плана. Гарри знал, что его Молния — самая быстрая из существующих метел, а его сравнительно небольшой вес и способности квиддичного игрока гарантировали, что его не поймают. Но как долго Пожиратели будут преследовать его, прежде чем сдадутся? Был только один способ это проверить.

Но в его расчеты вмешалось еще одно непредвиденное обстоятельство. Волдеморту не нужна была метла, и его возможности не ограничивались ее скоростными характеристиками. Он стремительно опередил своих приспешников, и Гарри понял, что до конца дня ему придется пережить еще одну схватку.

Однако окончилось все весьма тривиально. Хотя Волдеморт и позаимствовал у кого-то другую палочку, но волшебная палочка, принадлежавшая Гарри, по-прежнему демонстрировала свое превосходство над Темным Лордом. И снова Гарри, казалось, даже не нужно было целиться. Первым же заклинанием он поразил свою мишень, и Волдеморта отбросило назад — послышался треск и громкий вопль, эхо которого разнеслось до самого края темнеющего горизонта. Ошеломленный и оставшийся без поддержки, заключенный в искусственно созданном теле противник стал стремительно падать. Надежда на то, что это воплощение заклятого врага погибнет от полученных при падении травм, была ничтожно мала, но даже при большой удаче это ненадолго избавило бы их от Волдеморта.

И Гарри полетел в сторону заходящего солнца, не имея представления, да и не заботясь о том, куда он направляется. Он мог лететь хоть до самой Шотландии. Теперь ему не было пути обратно в Нору, ни сейчас, ни, возможно, когда-либо вообще. Беда пришла в дом Уизли единственно из-за того, что Волдеморт явился к ним в поисках Гарри Поттера.

Слезы побежали по его щекам при мысли о любимой сове. Это была еще одна потеря в его жизни, наверное самая болезненная на данный момент. Он был слишком мал, чтобы помнить мать и отца, с Седриком был едва знаком, ну а Сириус... ему так и не предоставилось возможности по-хорошему узнать крестного — для Гарри он был скорее неким образом, нежели реальным человеком. Хедвиг же была его верным спутником во всех неприятностях, имевших место на протяжении последних лет его жизни. (3)

И это был не конец. Гарри пугала вполне реальная вероятность того, что смертей с каждым днем будет все больше и больше. Кто же следующий?

* * *

(1) Вышеупомянутая калитка, в оригинале "kissing gate" (англ. kiss — поцелуй), — узкая калитка V-образной формы. По одной из версий название происходит от игры, в которой двое или больше человек по одному проходят через калитку, при этом идущий впереди не позволяет пройти следующему до получения "пропуска", в качестве которого выступает поцелуй. (прим. пер.)

(2) Идея того, что Дары усиливают друг друга появлялась и в других фанфиках. Например, в "Возвращаясь поздно" за авторством Paracelsus на portkey.org (также опубликованном на fanfiction.net, никнейм автора — alchymie).

(3) Мне претит то, как обыденно прописана в седьмой книге потеря Гарри Хедвиг. Я думаю, что ее смерть должна была подействовать на Гарри гораздо сильнее, нежели было показано Дж.К. Роулинг.