Этюды начинающего убийцы (джен)

Июнь. Три года назад

Лишь когда опустились сумерки, а уханье сов стало куда громче, ученики начали постепенно разбредаться по спальням. Только самые отъявленные отличники-семикурсники, которые в преддверии Ж.А.Б.А. по ночам сидели за книгами, а утром смотрели на мир воспаленными красными глазами, бегло попрощались с друзьями и остались сидеть в общих гостиных, нервно листая конспекты и учебники.

В холодных подземельях гремел чем-то Пивз, в коридорах похрапывали портреты, а по коридорам, крепко сжимая керосиновый фонарь, рыскал завхоз Филч, а его верная, и казалось, бессмертная спутница, миссис Норрис, худая полосатая кошка с огромными глазами, не отставала от своего хозяина, изредка шипя на привидений.

Это была самая обычная ночь в Школе Чародейства и Волшебства. По крайней мере, еще никто и не догадывался, что с этой ночи жизнь одного пятикурсника из Рейвенкло превратится в сплошной беспробудный кошмар.

Ночные прогулки в Хогвартсе тоже были не редкостью. Когда-то давно эту традицию основали так называемые «Мародёры», потом их дело поддержала «Золотая Троица», а уже спустя годы, Джеймс Сириус Поттер решил не отставать от своего отца.

Сбегать каждый четверг ночью в «Кабанью голову» для Джеймса и его подружки Мэй — дело обыденное. Мэй никакой романтики в ночных приключениях не видела, по крайней мере, сидя в душном баре с пыльной кружкой сливочного пива, а вот для Джеймса эти прогулки были своеобразным ритуалом. Один лишь факт того, что они мало того, что улизнули из под крючковатого носа завхоза Филча, так еще и сидят в запрещенном для студентов месте, грел душу.

Но посиделки с хохочущей толпой всегда заканчивались одинаково. Мэй начинала ныть и требовать, чтоб они вернулись в замок, и всегда, как впрочем и в этот раз, Джеймс вздохнул, поставил кружку на липкий стол и послушно двинулся вслед за свой подругой.

— Хватит, придурок! — смеялась Мэй, кокетливо пытаясь отстранить от себя парня. — Сейчас обязательно кто-нибудь нас заметит.

— Да что ж у тебя за мания преследования? — улыбнулся Джеймс, прислонив ее к бревенчатой стене лодочного ангара. — Успокойся.

— Я серьезно, — уже без улыбки попросила Мэй, увернувшись от его поцелуя. — Здесь холодно, а Филч наверняка натирал стены полиролью....

— Нормально все, — пробормотал Джеймс, все же поцеловав ее в шею. — Натирал он, как же...

— Ну правда, — пожаловалась Мэй, скривившись. — Рубашка уже промокла.

Джеймс закатил глаза и провел рукой по стене, чтоб удостовериться, что Мэй опять что-то придумала. Но, нащупав что-то липкое, Джеймс почти поверил в то, что это все же свежий слой полироли, одернул руку от бревенчатой стены.

То ли гены отца-Главного Аврора сыграли свою роль, то ли Джеймс Сириус Поттер развил в себе дар наблюдения.

— Это не полироль, — тихо сказал Джеймс, скорее самому себе, нежели подруге. — Нет этого резкого запаха. Люмос!

Слабый огонек на конце палочки хоть и не сильно, но достаточно хорошо дал возможность разглядеть странную субстанцию.

Пальцы Джеймса, как и белая рубашка Мэй, были окрашены липкой багряной жидкостью.

— Джеймс! — забыв об осторожности, позвала Мэй.

Джеймс и не думал паниковать, видимо гены отца все же одержали победу над страхом. Он посветил себе под ноги, и, заметив еще пару капель крови на камнях, медленно приблизился к водной глади Черного озера.

— Джеймс! — уже проорала Мэй, пятясь назад. — Я прошу тебя, вернемся в замок!

Но Джеймс ее не слышал. Его сознанием завладел крупный камень у самой воды, на котором остались следы крови.

Мэй еще что-то кричала, и даже заплакала от страха, а Джеймс, отмахиваясь, заглянул за камень.

Всего в паре метров от лодночного ангара, излюбленного места свиданий, лежало ничком тело девочки, мантия которой была перепачкана озерным илом и багровыми пятнами крови.