Подопечный / Pet Project (гет)

Дополнительные уроки зельеварения начинались сразу после ужина и заканчивались, когда большинство учеников уже расходились по гостиным факультетов. Гермиона не зря выбрала это время: в столь поздний час вряд ли какой-нибудь любопытный однокурсник помешает ее занятиям с Колином и Невиллом. И только поэтому сейчас ни с кем не столкнулась, пока, сломя голову, неслась по коридорам Хогвартса. Уверенность в собственной догадке только прибавляла ей скорости, заставляя забыть обо всем на свете. Окрыленная, Гермиона так спешила добраться до кабинета профессора Снейпа, что ничего не замечала вокруг. Пока она не налетела на изумленную Септиму Вектор.

По ошарашенному виду своей преподавательницы Гермиона поняла: что-то не так. Быстро оглядела себя, решив узнать, чем же так удивила ее, не испачкала ли случайно мантию. И обомлела, когда увидела, что до сих пор в образе профессора Снейпа: начиная от черных одежд и заканчивая черными локонами, упавшими на лицо.

О боги.

— Профессор Вектор, я могу все… пожалуйста, только не… Профессор Снейп… — пролепетала она, пытаясь хоть как-то объяснить свой вид, но изо рта вместо этого вылетали только обрывки всех мыслей, что лихорадочно роились сейчас в ее голове: Пожалуйста, позвольте мне объяснить. Умоляю, только не говорите профессору Снейпу. Это не то, что вы подумали.

Но Вектор, казалось, даже не слушала ее, только рассматривала так, словно видит перед собой диковинку. И этот пристальный взгляд с каждой секундой все больше тревожил Гермиону, заставляя еще быстрее бормотать сбивчивые извинения.

Наконец Септима словно очнулась.

— Пойдемте, мисс Грейнджер, — прервала она бессвязный поток слов своей ученицы.

Сердце Гермионы колотилось так, словно готово было выскочить из груди. Она понуро проследовала в одну из пустующих классных комнат. Как только они вошли, Вектор плотно прикрыла дверь и повернулась к Гермионе.

— Отложите ваши бумаги.

А когда та подчинилась, указала в центр комнаты.

— Станьте-ка сюда.

Гермиона повиновалась и снова попыталась объяснить:

— Пожалуйста, профе…

Но Вектор взмахом руки велела ей замолчать. И заставила еще больше нервничать, когда стала медленно обходить вокруг нее.

— Невероятно. Просто невероятно. Настолько детальные чары… Даже тиснение на пуговицах…

Беспокойство Гермионы сменилось недоумением. Похоже, профессор Вектор совсем не сердилась. И даже наоборот — была впечатлена.

— А профессор Флитвик видел это? — поинтересовалась Септима.

— Нет! — поспешно воскликнула Гермиона, еще больше испугавшись: не хватало только, чтобы еще кто-то из преподавателей увидел ее в таком виде.

Но Вектор, похоже, не понимала причин ее волнения. И только с сожалением покачала головой.

— Очень прискорбно. Он был бы впечатлен. — Септима остановилась, и уже совсем другим тоном добавила: — Чего нельзя сказать о другом вашем преподавателе. Полагаю, вы успели составить завещание?

Гермиона побледнела.

— Пожалуйста, профессор Вектор, позвольте все объяснить. Это не то, что вы думаете. И совсем не то, что подумает профессор Снейп, когда увидит меня… такой.

Она торопливо отменила чары: коснулась палочкой макушки, провела вдоль тела, возвращая себе прежний вид.

И снова профессор Вектор тихо пробормотала:

— Великолепно.

В любое другое время, услышав такую похвалу от преподавателя, Гермиона почувствовала бы гордость. Но сейчас ее едва не вывернуло. Чего уж тут великолепного. Хотя самое ужасное начнется, если профессор Вектор надумает рассказать все Снейпу.

От одной этой мысли в глазах потемнело. О боже.

— Кажется, мне нужно присесть. — пошатываясь, Гермиона опустилась за старую парту и спрятала лицо в ладонях.

Она смутно осознавала, где и с кем сейчас находится, но воображение упорно рисовало вселенскую катастрофу, которая разразилась бы, успей она добежать до кабинета профессора Снейпа в том виде, в котором была. Впрочем, если подумать, катастрофа вполне еще может случиться, если профессор Вектор отведет ее сейчас в подземелья, так и не пожелав выслушать. Тогда уж точно все будет кончено. Можно даже не сомневаться: профессор Снейп никогда не поверит, что Гермиона вовсе не собиралась передразнивать его или устраивать дурацкие розыгрыши. А если он решит, будто она хотела унизить его… От одной этой мысли Гермионе стало совсем плохо.

— Мисс Грейнджер, похоже, вам не помешает выпить чаю, — произнесла наконец Септима. — И мне тоже, учитывая, что я только что лицезрела профессора Снейпа в женском обличье.

Гермиона согласно хмыкнула, но ладоней от лица не отняла.

— Анила! — громко позвала Септима, и мгновение спустя громкий хлопок возвестил о появлении домового эльфа.

— Госпожа, Ринк сожалеет, но Анила не может сейчас услужить вам. Ринк будет служить вместо нее. Чем Ринк может быть полезен госпоже?

Услышав это, Гермиона резко подняла голову и в ужасе уставилась на домовика. Зачем здесь Ринк, тот самый, что прислуживает профессору Снейпу? Уж не собирается ли он выдать еще больше ее секретов?

Но Ринк даже не взглянул на Гермиону, все его внимание было сосредоточено на преподавательнице арифмантики.

— Будь добр, принеси нам чаю, — велела Септима.

Ринк поклонился и исчез, чтобы минуту спустя вернуться с подносом: кроме чая он принес немного печенья и бисквиты, красиво выложенные на маленькой тарелке.

Гермионе кусок в горло не лез. Она взяла чашку с чаем, которую ей подала профессор Вектор, и сделала несколько глотков. Затем подняла взгляд, заметила, что Септима внимательно наблюдает за ней, и еще больше занервничала. Покрепче обхватив чашку с горячим чаем, Гермиона набрала полную грудь воздуха и выпалила:

— Профессор Вектор, все совсем не так, как может показаться на первый взгляд. Я провожу дополнительные занятия с группой учеников, испытывающих трудности на зельеварении. — И, стараясь уверить в своих благих намерениях, торопливо добавила: — Профессор Снейп знает, что я помогаю им.

— Но, полагаю, он не знает, как вы при этом выглядите?

Гермиона покачала головой.

— Не знает. Но это сделано вовсе не ради глупой шутки. Я никогда не стала бы надсмехаться над профессором Снейпом. — она опустила взгляд, сосредоточенно рассматривая чаинки, плавающие на дне чашки. — Только не над ним, — тихо добавила Гермиона, не заметив, как при этих ее словах профессор Вектор подняла брови.

А Гермиона между тем продолжала:

— Видите ли, некоторые ученики боятся профессора Снейпа. Одно его присутствие… нагоняет на них ужас. Поэтому во время дополнительных занятий я одеваюсь как профессор Снейп и действую точно как он. Ученики имеют дело со мной, но видят его.

Септима задумчиво кинула, завершая ее мысль:

— …А когда они сталкиваются с профессором Снейпом, то видят вас и не испытывают прежнего страха. Что ж, умно.

Гермиона смутилась, не зная, стоит ли отвечать на эту похвалу. К счастью, Вектор уже задавала следующий вопрос:

— Мисс Грейнджер, правильно ли я понимаю, что бродить по коридорам в подобном виде не ходило в ваши намерения?

— Нет, профессор, — Гермиона почувствовала, как щеки заливает румянец смущения и провела пальцем по ободку чашки, которую держала в руках. — Но профессор Снейп задал мне головоломку. И неделю на разгадку. Завтра подходит последний срок. Все эти дни я безуспешно пыталась решить ее, а некоторое время назад наконец-то нашла ответ. И так спешила поделиться с профессором Снейпом, что… собственно, забыла обо всем на свете.

Хлопнув себя ладонью по лбу, она воскликнула:

— Вот же глупая. Как я могла быть настолько глупа?

Вектор снова как-то странно посмотрела на нее, и Гермиона попыталась объяснить:

— Я вела себя как легкомысленная дурочка. Весь смысл задания, которое дал мне профессор Снейп, был в том, чтобы заставить меня думать. А я нашла решение, но вместо того чтобы подумать, сразу бросилась делать первое, что пришло в голову. Загадку-то я разгадала, а вот тест провалила.

Вектор негромко хмыкнула.

— Не судите себя слишком строго, мисс Грейнджер. Радость открытия извиняет некоторое нетерпение.

При любых других обстоятельствах Гермиона с радостью приняла бы такое объяснение. Но сейчас она продолжала самобичевание.

— Не извиняет, профессор Вектор. Тем более что один мой вид мог оскорбить профессора Снейпа.

Гермиона столько времени провела, ломая голову, как защитить профессора Снейпа и сделать его жизнь более сносной, что теперь даже не осознавала, насколько странно звучит подобное заявление из уст ученика. Тем более гриффиндорца.

Септима же не оставила ее слова без внимания, однако вида не подала и вместо этого вернулась к изначальной теме разговора.

— Мисс Грейнджер, уже довольно поздно, и скоро отбой. Вы сказали, профессор Снейп дал вам срок до завтрашнего дня? — Гермиона кивнула, и Вектор продолжила: — Тогда стоит дождаться утра. Я не стану снимать баллы, так как вы не собирались никому навредить. Но сейчас вам лучше вернуться в гостиную своего факультета.

Гермиона благодарно улыбнулась.

— Вы правы, профессор Вектор. Спасибо.

Подхватив свои записи, Гермиона покинула класс.

Как только за ней закрылась дверь, Септима стала лихорадочно рыться в карманах, пока не нашла свой любимый маггловский карандаш и сложенный клочок пергамента. Сосредоточенно нахмурившись, она начала дописывать на нем ряды арифмантических уравнений. Формулы и цифры теснились, словно Вектор старалась уместить на маленьком клочке как можно больше идей и догадок. Как любой хороший теоретик, она стремилась выразить свои сложные измышления в стройных уравнениях.

Септима прекрасно знала, как будоражит внезапное открытие. Например, число, которое идеально уравнит неравенство. Или идеальная симметрия. Или статистическая модель, дающая ответ на любой вопрос. Или, как сейчас, неожиданное понимание, что Гермиона Грейнджер — пусть пока неясно как или почему — сыграет важную роль в предстоящей схватке.

Ощущение было великолепным.

Сделав необходимые наброски, Септима спрятала пергамент и карандаш. Нужно вернуться в кабинет. Теперь у нее есть неизвестная переменная. И нужно заново провести расчеты.

* * *

После того как профессор Вектор отправила ее обратно в башню Гриффиндора, Гермиона долго не могла уснуть. Она изнывала от нетерпения и нерастраченной энергии. А мысли о том, как же глупо она попалась, расхаживая в образе профессора Грейнджер-Снейп, не давали покоя. Что если бы она в таком виде заявилась к Снейпу? Да еще начала мямлить что-то невнятное о своей догадке, вперемешку с оправданиями?

Очень даже хорошо, что пришлось ждать до утра. Ночью, несмотря на усталость, она все обдумала, разложила по полочкам и выделила главное. Вряд ли сбивчивые объяснения впечатлили бы профессора Снейпа. А Гермиона очень хотела произвести впечатление. Впрочем, гораздо важнее, чтобы он увидел и понял, что она на самом деле чего-то стоит.

И вот теперь она спокойна. Уверена. И готова.

Но когда дверь в кабинет неожиданно распахнулась, Гермиона поняла, что, похоже, не настолько готова, как казалось. Потому что растерялась, когда профессор Снейп поинтересовался, уж не собирается ли она столь же преданно охранять его дверь, как горгулья охраняет кабинет Дамблдора.

Как бы то ни было, Гермиона снова оказалась в удивительно удобном кресле напротив профессора Снейпа. А сам он, усевшись за свой стол, внимательно смотрел на нее.

И, так как, судя по всему, профессор Снейп не собирался заговаривать первым, Гермиона решила начать беседу и выпалила:

— Я знаю, почему все эти зелья не получались.

Снейп поднял бровь.

— Говорите.

— Потому что это вовсе не зелья. Вы дали мне загадку: когда зелье не является зельем? Так вот, ответ — когда оно не зелье, а смесь ингредиентов, так и не ставших зельем.

Гермиона замолчала, пытаясь уловить хоть какую-то реакцию. На этот раз она знала, что права, но все равно где-то внутри оставались сомнения. А под бесстрастным взглядом профессора Снейпа эти сомнения стали очень быстро расти.

Наконец Снейп медленно кивнул.

— Продолжайте.

Одного этого скупого слова оказалось достаточно, чтобы Гермиона воспряла духом и расплылась в улыбке. Задрожав в предвкушении, она нетерпеливо заерзала на стуле.

— Может, стоит дать вам несколько минут, чтобы вы совладали с собой? — тоном, сухим, как пески Сахары, поинтересовался Снейп.

— Нет, сэр, — ответила она, не в силах, однако, сдержать довольную ухмылку. И чувствуя, как ее разбирает смех, поспешила добавить: — Хотя, наверное, все-таки стоит.

Профессор Снейп одарил ее хмурым взглядом. Сделав глубокий вдох, Гермиона на мгновение задержала дыхание, затем выдохнула, постаралась придать своему лицу серьезное выражение и смущенно улыбнулась.

— Прошу прощения, сэр. Теперь я в порядке.

Решив, что лучше не затягивать с объяснениями, Гермиона завозилась, доставая свитки, на которые записывала результаты различных учеников по зельеврению, и разложила их перед профессором Снейпом.

— Как вы знаете, у меня был всего один образец неудачного зелья, — начала Гермиона, и, вовремя вспомнив, что не должна раскрывать все карты, осторожно продолжила: — Но я нашла подтверждение, что с подобной проблемой сталкивался еще кое-кто. Однако постепенно справился с ней. Я все попыталась понять, почему во втором случае эта проблема осталась. Искала ответ в библиотеке, но и близко ничего не нашла. Тогда я пришла к вам.

Улыбнувшись своему преподавателю, она снова уткнулась в записи.

— Потребовалось некоторое время, чтобы найти правильное направление.

— А именно?

Воодушевленная своим открытием, Гермиона, не долго думая, перегнулась через стол и показала данные, аккуратно сведенные в таблицы:

— Я решила опросить и другие факультеты. Думала, это даст какую-то подсказку или общую черту. Например, проблема возникает только у кого-то из Гриффиндора. Или только с определенным типом зелий, — ткнув в одну из колонок, она уверенно заявила: — Вот все опрошенные, с указанием факультета и неудавшегося зелья. Сначала я не увидела никакой взаимосвязи, но потом сообразила, что те, у кого зелья просто не получаются — магглорожденные, либо, как Гарри, воспитывались магглами. Именно эти ученики готовят не-зелья. И именно в этом и кроется ответ. У них получается точно такая же смесь, какая получилась бы у любого маггла, смешай он ингредиенты даже в нужном количестве и последовательности. Это и есть ответ на вашу загадку: отсутствие магии.

Своими рассуждениями Гермиона заслужила небольшой кивок профессора Снейпа.

— Верно, мисс Грейнджер, — сказал он с довольно кислой миной. — И мне ничего не остается, как отдать Гриффиндору положенные семьдесят пять баллов.

Но, услышав эти долгожданные слова, Гермиона только нетерпеливо отмахнулась. Ей выпала возможность узнать что-то важное, и по сравнению с этим какие-то там баллы казались несущественными. Закусив нижнюю губу, она гадала, согласится ли Снейп ответить еще на несколько вопросов, либо отправит ее восвояси. Поэтому даже не заметила, как он удивленно моргнул в ответ на ее пренебрежительный жест. Но Гермиона и правда считала, что баллы — ничто по сравнению с истиным знанием. И сейчас ее куда больше волновало, согласится ли профессор Снейп продолжить беседу.

— Спрашивайте, мисс Грейнджер, — со вздохом смилостивился он. — И сядьте наконец.

Гермиона торопливо вернулась на место.

— Спрашивать, сэр? — с надеждой уточнила она.

Профессор Снейп закатил глаза и откинулся на спинку стула.

— У вас наверняка есть еще вопросы, — усмехнулся он и поднял руку, предупреждая ее возражения: — Не отрицайте. У вас всегда есть вопросы. Пользуйтесь случаем, пока я достаточно великодушен. Иначе выгоню.

Не совсем понимая, чем заслужила такую удачу, Гермиона все-таки решила в полной мере воспользоваться оказанной ей милостью. Она выпрямилась на стуле и с блестящими от волнения глазами задала первый вопрос.

— Причина проблемы в отсутствии магии. Но я не совсем понимаю, почему она отсутствует. И почему у одних такая проблема остается, а у других — либо не возникает вообще, либо проходит к четвертому курсу.

— Вы помните нашу беседу о Сродстве?

— Да, сэр.

— И мои слова о том, что вам не хватает основополагающих знаний об устройстве магического мира?

Не совсем понимая взаимосвязь, Гермиона тем не менее процитировала:

— Так как я выросла не в магическом мире, есть вещи, которые я не могу знать, пока мне их не объяснят.

— Верно. В магическом мире считается, что вы понимаете закономерности, ведь все остальные знают их с пеленок как очевидное и само собой размеющееся. А значит, никаких дополнительных пояснений не требуется.

Гермиона подалась вперед.

— Но магглорожденные что-то упускают при зельеварении? Что-то очень важное?

Профессор Снейп медленно кивнул.

— Итак, мисс Грейнджер. Вы сообразили, когда зелье не является зельем. Но как именно готовится зелье? Как именно участвует при этом магия?

— Я… — Гермиона замолчала и опустила взгляд, неожиданно сообразив, что просто не знает ответа. Затем медленно и более вдумчиво продолжила рассуждать, пытаясь разгадать еще одну загадку: — Я не знаю точно. Потому что всегда просто следую инструкциям. Не думаю, что хоть раз осознанно применяла магию во время зельеварения. — Развивая эту мысль, она посмотрела на профессора Снейпа. — Но на самом деле это не просто правильное смешивание правильных ингредиентов. Любой маггл может следовать тем же указаниям, но никогда не создаст зелье.

Закусив губу, она лихорадочно пыталась мысленно свести воедино все части головоломки и думать — ведь именно этого и добивался профессор Снейп.

— На самом первом занятии вы сказали, что на ваших уроках не место глупому маханию палочкой.

— Сказал.

— Но ведь именно этому учат всех магглорожденных. Волшебство творится с помощью палочки. Никто никогда не упоминал о том, что возможно иначе. Поэтому некоторые из нас неосознанно сразу делают правильно. Получается, я насыщаю свое зелье магией, но при этом понятия не имею, как именно это делаю. И все мои удачно приготовленные зелья — чистая случайность. Я вполне могла испытывать те же трудности, что и другие магглорожденные, потому что просто не знаю, как именно у меня получаются зелья. И как я использую магию.

Профессор Снейп нахмурился.

— Вы правы, это серьезное упущение в учебной программе, которое следует исправить.

— Но как? — настаивала Гермиона.

— Как? — с заметным раздражением переспросил Снейп. — Что именно «как», мисс Грейнджер?

Торопясь ответить, прежде чем он окончательно потеряет терпение, Гермиона затараторила:

— Волшебство с помощью волшебной палочки — это магглорожденные понимают. Ты видишь движения палочкой и слышишь заклинание. Но как научить кого-то наполнять магией зелье, если ты не видишь, как именно это происходит?

По лицу профессора Снейпа прошла тень, и Гермиона поняла, что пересекла тонкую грань перемирия. Она не совсем понимала, почему он бросил ей вызов и позволил вернуть потерянные баллы. Но знала, что при этом он проявил к ней уважение, которого обычно не удостаивались ученики. И чувствуя, что его терпение на исходе, поспешила опустить взгляд и пойти на попятный.

— Прошу прощения, сэр. Я не собиралась надоедать вам.

— Еще как собирались, — хмыкнул он.

Фраза, какой бы жесткой и грубой она не была, прозвучала с легкой насмешкой, и Гермиона немного воспряла духом.

— Встаньте, мисс Грейнджер.

Сгорая от любопытства, Гермиона послушно поднялась и тут же обнаружила, что на нее направлена палочка одиннадцати дюймов, из черного дерева, которую решительно сжимает в руке человек с не самым светлым прошлым и репутацией. Понимая, что это какая-то очередная проверка, Гермиона улыбнулась. И не стала спрашивать, что именно он собирается сделать и какое именно заклинание произнесет. А вместо этого вслух выразила то доверие к нему, которое росло в ней с начала кампании ДУСТ:

— Как скажете, профессор.

Снейп на мгновение прищурился и произнес:

— Vere Veneficus.

Движения палочки, как заметила Гермиона, оказались сложными, требовали движения не только запястья, но и пальцев. А довольно посредственных познаний в латыни оказалось достаточно, чтобы автоматически перевести слова заклинания. Снейп назвал ее Настоящей ведьмой. Или Истинной ведьмой.

Гермиона на мгновение прислушалась к ощущениям. И не заметила ничего необычного. Но, взглянув на себя, удивленно ахнула. Ее тело сияло, покрытое яркими пятнами света: одно — на животе чуть ниже пупка, второе в центре груди, третье — у сердца. И еще выше, у шеи Гермиона тоже видела отсвет. А изогнувшись, чтобы заглянуть назад, заметила такие же пятна на пояснице. И догадалась, что это.

Те самые точки, которые магглы называют чакрами. Профессор Снейп высветил энергетические узлы ее тела. Теперь она скорее знала, чем чувствовала, что еще две сияющие точки располагаются на лбу и на макушке. Можно было увидеть, что из каждого пятна тянется сияющая линия, и все они сходятся к центру ладони той руки, в которой Гермиона обычно держала палочку. А свечение пульсирует в такт ее сердцебиению.

— А теперь возьмите палочку и произнесите заклинание, мисс Грейнджер.

Сгорая от нетерпения, Гермиона не стала терять времени и выхватила палочку, гадая, как же поведут себя линии силы. Направив ее на стул и выполнив необходимые пассы, она произнесла:

— Wingardum Leviosa.

Повинуясь магическому приказу, стул приподнялся на два фута и застыл в воздухе. Но Гермиона даже не взглянула на него: все ее внимание было приковано к сияющим точкам и линиям. Она видела магию! Пульсирующий поток, плавно перетекающий к руке с палочкой, переливался всеми цветами радуги: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, сиреневый и серебристый сменяли друг друга, пока она держала стул в воздухе.

Завороженная волшебством, которое сотворила, Гермиона медленно опустила руку и отменила заклинание. И с восторгом наблюдала, как вспыхнули и изменились линии ее магии. Повернувшись к профессору Снейпу, Гермиона расплылась в улыбке.

— Это было прекрасно, — тихо выдохнула она.

Снейп указал ей на пустующее место, и Гермиона торопливо села, стараясь не отвлекаться.

— Именно так я показываю магглорожденным ученикам, в чем их ошибка, мисс Грейнджер. Большинство чистокровных используют это заклинание, как только их отпрыски начинают демонстрировать первые всплески магии. Это помогает ребенку понять, что из себя представляет его магическая сила. — Снейп кивнул на все еще светящуюся руку, в которой Гермиона сжимала палочку. — А также позволяет легко усвоить, что означает насытить ингредиенты или зелье своей магией.

— Бесподобно, — прошептала Гермиона, продолжая восторженно улыбаться. На мгновение ей показалось, что профессора Снейпа столь высокая оценка удивила. Впрочем, она могла и ошибиться: он тут же совладал с собой и принял обычный невозмутимый вид.

— Именно, — ответил он негромко. — Должен сообщить, что это заклинание невозможно отменить, оно сходит на нет само по себе. Часа через два. Так что советую использовать это время с умом и исследовать вашу магическую силу.

Сообразив, что ее вежливо выпроваживают, Гермиона вскочила и сгребла свои свитки. И только у самого выхода повернулась и одарила Снейпа еще одной улыбкой.

— Спасибо, сэр.

Он едва заметно кивнул и закрыл дверь.

Гермиона привалилась к ней спиной и наконец дала волю переполнявшему ее восторгу. Но тут же зажала рот рукой, когда ее смех звонким эхом отразился от каменных стен. Право, не стоит сердить профессора Снейпа настолько, чтобы он снова отобрал эти семьдесят пять баллов.

Взглянув на мерцающее внутри нее сияние, Гермиона позволила себе последний тихий смешок. Нужно поспешить и заняться исследованиями.

* * *

Северус закрыл за мисс Грейнджер дверь. Но трех дюймов старого дуба оказалось недостаточно, чтобы заглушить восторженный хохот его ученицы. Еще бы, она только что одержала крупную победу: ответила на его вызов и вернула Гриффиндору семьдесят пять баллов. И Северус только покачал головой. Вернувшись к столу и планам уроков, он взял перо и стал задумчиво крутить его в пальцах.

Даже за целый год этот факультет не получал от него такого количества баллов, не то что за один день. Однако мисс Грейнджер повела себя так, словно баллы ее вообще не волновали. Вспомнить хотя бы этот ее пренебрежительный нетерпеливый жест. На мгновение Северус просто опешил. Конечно, встречались ученики, для которых баллы со временем теряли былую значимость. Но только не мисс Грейнджер — с этим ее стремлением к порядку и организованности. Интересно, как она собирается объяснять такой скачок в показателях факультета, если вообще собирается. Впрочем, судя по тому, что возмущенная Минерва так и не явилась по его душу, мисс Грейнджер не стала ни жаловаться, ни рассказывать о потере семидесяти пяти баллов. А если теперь Минерва не станет злорадствовать, он будет знать, что девчонка продолжает держать все в секрете.

Не то чтобы это его особо волновало. В конце концов, все эти баллы нужны только для того, чтобы хоть немного контролировать мелких гадов. Ну, и выводить из себя Минерву. Впрочем, Северус не сомневался, что Гриффиндор все равно найдет способ выиграть в этом году Кубок. Точно так же, как выигрывал последние пять лет. Уж Альбус об этом обязательно позаботится. Мерлин упаси, если Поттер окончит Хогвартс, не принеся победу своему факультету. Северус мрачно хмыкнул. И кому-то еще хватает наглости обвинять его в пристрастности!

Медленно выдохнув, он подавил поднимавшееся раздражение. Все равно переть против паровоза не имело смысла.

В задумчивости он стал водить кончиком пера по подбородку и размышлять о девчонке, только что покинувшей его кабинет. С одной стороны, его поразило, что она все-таки нашла, в чем именно кроется проблема магглорожденных учеников. С другой… в какой-то степени он этого ожидал.

Нужно непременно поговорить с Альбусом. Они и так непростительно долго смотрели сквозь пальцы на трудности, с которыми сталкивались магглорожденные. Дамблдору следовало бы переговорить с директорами остальных школ для юных волшебников и объяснить им, на что именно обращать внимание. Допустим, в Дурмштранг магглорожденных не принимают, но Шармбатон и Салемская академия придерживались более открытой политики.

Что ж, мисс Грейнджер продолжала и удивлять, и забавлять. Северус всегда любил головоломки. И, похоже, эта девчонка еще преподнесет сюрпризы.

* * *

Всю следующую неделю Гермиона не могла сдержать широкой ухмылки каждый раз, когда встречала ученика с сияющими линиями заклинания Vere Veneficus. Профессор Снейп сдержал слово и всерьез занялся этой проблемой: он наложил это заклинание на каждого магглорожденного ученика, будь то первогодка или семикурсник. Чистокровные и полукровки только недоуменно пожимали плечами и проходили мимо, но магглорожденные были в полном восторге.

Колин принес новые результаты опроса тех же учеников, с которыми беседовал раньше. Как оказалось, все они теперь понимали, почему им не удавались зелья.

Но сам профессор Снейп ни одному классу не объяснил, зачем именно накладывал заклинание. И явно не ждал ни признательности, ни похвалы. Просто продолжал себя вести как бесчувственный сальноволосый ублюдок.

Гермионе оставалось только молча наблюдать. К концу недели она с удвоенным усердием стала искать возможность помочь профессору Снейпу. Потому что теперь еще больше убедилась: он и правда заслуживает, чтобы кто-то заботился о нем, уважал и защищал.

* * *

Гермиона взглянула на часы и зевнула. Второй час ночи. Быстро осмотрев карту Мародеров, она увидела, что профессор Дамблдор, наконец, отправился спать. А вот шаги профессора Снейпа продолжали перемещаться.

Неужели он вообще не спит? Подавив еще один зевок, Гермиона наблюдала, как профессор Снейп миновал поворот к подземельям и направился в коридор, ведущий к Трофейному залу и комнатам Хаффлпаффа. Теперь понятно, почему профессора Снейпа считают вампиром. И дело вовсе не в бледности и неизменно черных одеждах. А в том, что он не спит ночами. Совсем. И его бессонница уже дошла до крайности. Вообще непонятно, как этот человек ухитряется работать — учитывая, что почти не отдыхает.

Гермиона потянулась, выпрямляя затекшую от неудобной позы спину. Зевнув так, что чуть не вывихнула челюсть, она собрала книги, которые до этого просматривала. Профессор Снейп сказал, что разгадка проблемы Колина кроется не в учебниках. И Гермиона ему поверила. Но это не значило, что решение другой проблемы невозможно найти в книгах. Поэтому она искала любую информацию о бессоннице, снотворных зельях и заклинаниях. К сожалению, почти безрезультатно.

По правде говоря, она уже устала от этих постоянных размышлений. И попыток докопаться до сути. И вообще, просто устала. Схватив палочку, Гермиона коснулась карты и прошептала:

— Шалость удалась.

Когда с пергамента исчезло изображение, она аккуратно сложила его и спрятала под стопку книг в изножье кровати. И тут же подумала, что вряд ли кто-то, кроме нее, когда-нибудь брал в библиотеке «Отравленные яблоки, хрустальные гробы и веретена: заклятия сна сквозь века».

Пора прекращать следить по карте за блужданиями профессора Снейпа. Каждую ночь, не в силах справиться с любопытством, она наблюдала за цепочкой его шагов так долго, насколько хватало сил, так что в конце концов спала всего по несколько часов. Гермиона натянула на плечи мягкое стеганое одеяло и твердо решила: достаточно ночных бдений, она и так едва не уснула сегодня во время урока профессора Флитвика. Завтра вечером она даже не притронется к карте, а вместо этого хорошенько выспится. Иначе когда-нибудь уснет в Большом зале, лицом в каше.

Глубоко вздохнув, Гермиона плотнее укуталась в одеяло. И, уже засыпая, по-прежнему думала о профессоре Снейпе, который до сих пор бродит по коридорам школы. Как жаль, что бедняга лишен такого удовольствия, как здоровый сон.

Казалось, она уже слышала, как Морфей зовет ее, нежно затягивая в царство сновидений. Поэтому неудивительно, что Гермиона сильно испугалась, когда сверху на нее свалился и придавил кто-то довольно тяжелый. Распахнув глаза, она разглядела в полумраке какую-то тень, взвизгнула, потянулась за палочкой и поспешила сбросить с себя одеяло вместе с тем, кто на нее свалился. Нашупав прохладное дерево палочки, Гермиона выкрикнула «Люмос!», и оказалась лицом к лицу с не менее перепуганным Ринком.

Они таращились друг на друга, пока где-то за балдахином не раздался сонный голос Лаванды:

— Гермиона, все в порядке?

Увидев, что Ринк собирается что-то сказать, Гермиона схватила маленького эльфа, зажала ему рот ладонью и ответила Лаванде:

— Да, просто кошмар приснился. Спи.

— Хо… рошо. — В ответ послышался зевок.

Пережитый испуг окончательно разогнал сонливость: Гермиона быстро наложила заглушающие чары и только потом отпустила нежданного гостя. Забыв о том, как обычно реагируют эльфы на недовольство окружающих, она прошипела:

— Ринк, что ты здесь делаешь?

И тут же пожалела о вырвавшемся раздражении: глаза Ринка наполнились слезами. О боже, только не это!

Стараясь говорить ласково, она неловко потрепала эльфа по костлявому плечу.

— Ринк, не надо, не плачь! Я не хотела кричать на тебя. Просто ты меня напугал своим неожиданным появлением.

Но Ринк словно и не слышал ее извинений: по лицу его покатились крупные слезы, а когда он стал раскачиваться взад-вперед и пронзительно верещать, Гермиона возблагодарила небеса, что успела наложить заглушающее.

— Ринк плохой эльф! Ринк напугал юную мисс! Ринк должен быть наказан!

Уставшая, изнервничавшаяся Гермиона оказалась не готова к истерикам домовиков. Поэтому сделала то, что обычно и в голову бы ей не пришло. Но отчаянные времена требовали отчаянных мер. Поэтому строгим голосом, старательно копируя интонации профессора Снейпа, она прервала стенания домовика:

— Ринк, ты успокоишься, если будешь наказан?

Получив в ответ утвердительный кивок, сопровождающийся хлопком ушей, Гермиона вытащила из-за спины подушку и положила ее перед домовиком.

— Вот. Стукнись об нее головой три раза.

Ринк на мгновение недоуменно уставился на нее, после чего послушно исполнил наказание.

Устало потирая глаза, Гермиона поудобнее уселась на кровати и скрестила ноги.

— А теперь объясни, что ты здесь делаешь.

По-прежнему тихо всхлипывая, Ринк тем не менее расплылся в улыбке и ответил:

— Ринк все сделал, как просила Герми.

Герми? Интересно, почему Герми-то? Вряд ли ей понравится ответ, но, как обычно, любопытство все-таки победило.

— Герми? — переспросила она.

Ринк важно кивнул.

— Мисс хотела служить, как домовой эльф. А имя Гер-ми-о-на, — старательно, по слогам выговорил он, — не подходит для домовика. Вот Герми — это хорошее имя. Таким именем можно гордиться. Гермиона — это юная леди. А Герми будет служить мастеру зелий вместе с Ринком.

Здраво рассудив, что Герми не хуже, чем Миона или Гермивона, она вздохнула.

А Ринк щелкнул пальцами, и в руке его появился свиток пергамента.

— Как Герми просила, Ринк записывал все, что съедал и пил мастер зелий, — печально покачав головой, он продолжил: — Мастер зелий питается совсем не так, как следовало бы. Ринк подвел мастера зелий. — С величайшей осторожностью домовик протянул ей свиток. — Герми поможет хозяину, а Ринк будет помогать Герми.

В голосе Ринка было столько веры в ее силы, что Гермионе ничего не оставалось, как кивнуть. Хотя мысленно она всплеснула руками в отчаянии. Впрочем, кому нужен этот сон? Развернув свиток, она сделала люмос поярче.

— Хорошо, Ринк. Давай посмотрим, что там у тебя.

* * *

С тяжелым вздохом Гермиона опустила голову и прижалась лбом к прохладной поверхности стола библиотеки. Густые каштановые волосы теперь полностью скрывали ее лицо от посторонних взоров. Сведения, которые собрал для нее Ринк, многое говорили о привычках и питании профессора Снейпа, но как именно подступиться к этой проблеме, Гермиона пока не понимала. Поэтому вплотную занялась его бессонницей. Но и теперь, после нескольких недель кропотливых исследований, так ничего и не нашла. Вообще ничего. Совсем. И теперь она чувствовала, что это вызов. Не только ей, но и библиотеке Хогвартса. Да и мирозданию в целом. Гермиона вздохнула. Ладно, может быть, и не мирозданию в целом. Но, безусловно, какой-то небольшой его части.

Она просмотрела все возможные книги, кучу времени потратила на поиск нужного ей заклинания по магическим ссылкам. При этом нашла немало заклятий, чар и даже зелий, усыпляющих человека: от проклятия Спящей красавицы до введения спящего в нескончаемый кошмар. Но это и близко не то, что нужно.

Конечно, было бы куда легче, если бы она точно знала, что именно ищет. Но все, что Гермиона знала, — это должно быть что-то достаточно легкое, чтобы спящий легко просыпался. Не хотелось бы, чтобы профессор Снейп уснул слишком крепко и не смог пробудиться в случае необходимости. К тому же она искала не только спасение от мучившей его бессонницы. Он должен быть отдохнувшим, защищенным и чувствовать, что о нем заботятся. Не говоря уже о том, что все это необходимо сделать с минимальным использованием магии, так, чтобы вмешательство невозможно было обнаружить. Любое более сильное заклинание вызовет у профессора Снейпа подозрение и усилит его паранойю. Воздействие должно быть настолько безобидным и незаметным, чтобы даже Салазар Слизерин впечатлился бы его деликатностью.

Но она не нашла ничего и близко похожего. Все чары оказались либо слишком заметными, либо слишком сильными. Гермиона не справилась, и это злило, раздражало так, что хотелось биться головой. Например, об этот стол. Да, жалкое зрелище.

Она не обращала внимание на шепотки вокруг. Пусть все думают, что Мозг Гриффиндора наконец не выдержал школьных нагрузок. Плевать. Гермиона куда больше переживала из-за очередной неудачи. И сейчас, спрятавшись под покровом волос, пыталась найти хоть какое-то умиротворение. Естественно, когда она замерла и не сделала больше ни единого движения, достойного обсуждения, шепотки затихли. Гермиона так и осталась сидеть, положив голову на стол.

В голове ее кружилось столько мыслей, что она перестала слышать, что именно происходит вокруг. И понятия не имела, как долго просидела, прежде чем уловила странный звук. Тихий и приятный. Подняв голову, Гермиона огляделась и поняла, что это третьекурсница с Хаффлпаффа, работающая над каким-то эссе за соседним столиком, что-то напевает себе под нос.

Мелодия успокаивала и казалась смутно знакомой. И тут Гермиона вспомнила, что это старая колыбельная. И, блаженно прикрыв глаза, снова опустила голову на стол.

Но мгновение спустя тут же встрепенулась и выпрямилась. Колыбельные. Младенцы. Все это время она искала не там, где следовало бы. Чувствуя, как внутри поднимается азарт настоящей погони, Гермиона вскочила — ей нетерпелось начать новые поиски. Возможно, вскочила она слишком стремительно: стул, на котором она сидела, упал со стуком, который в тишине библиотеки прозвучал как ужасающий грохот. Все тут же повернулись к Гермионе, мадам Пинс сердито шикнула на нее. Вся пунцовая от смущения, Гермиона торопливо поставила стул на место и под любопытными и немного укоризненными взглядами бросилась к первому стеллажу.

Книги, которые она искала, находились в дальнем закутке, образованном двумя высокими стеллажами и черной стеной библиотеки, на самой верхней полке. Потребовалось двадцать минут, чтобы найти нужный томик: свет сюда почти не проникал, и Гермионе пришлось опуститься на колени, чтобы разглядеть заголовки книг на нижней запыленной полке. Их оказалось всего четыре, и это немного беспокоило. Но стоило провести пальцами по корешкам, как она почувствовала знакомое покалывание. В этих книгах была заключена старая магия, куда более древняя, чем сами страницы. От нее веяло мощью, но эта мощь не пугала, наоборот: окутывала теплом, уютом и покоем и вызывала непроизвольную блаженную улыбку.

Материнская магия. Древняя, как сама жизнь. Которая не требовала ни специального обучения в школах волшебства, ни использования волшебных палочек. Именно этой магией Лили Поттер когда-то защитила своего сына, именно эта сила отразила смертельное проклятие Волдеморта и спасла Гарри от Квиррелла.

И именно это и нужно было сейчас Гермионе.

Все еще улыбаясь, она рассеянно поглаживала корешки, доставая книги с полки. Первой оказалась «Волшебство ожидания, когда ты ждешь волшебного прибавления». Что ж, интересно было бы почитать об этом, но не сейчас. Следующая книга, «Воспитание ребенка-волшебника» доктора Спока, казалась более многообещающей.

Устроившись поудобнее прямо на полу, Гермиона прислонилась спиной к тяжелой перекладине стеллажа и поплотнее запахнула полы школьной мантии. А когда открыла книгу, сразу почувствовала запах детской присыпки. Пробежав глазами содержание, Гермиона нашла нужный заголовок:

Как уложить ребенка спать.

Погрузившись в чтение, она очень скоро совершенно растворилась в расслабляющем ритме строк.

* * *

Левую ногу Северуса свело нестерпимой болью. Обычно плавный шаг тут же сбился. Охнув, Северус стиснул зубы и быстро огляделся, чтобы убедиться: его кратковременную слабость никто не заметил. И только увидев, что вокруг никого, ослабил свой обычный железный самоконтроль и попытался справиться с болью. Тяжело оперевшись на ближайший стеллаж, он возблагодарил небеса, что в этой части библиотеки почти не бывает учеников.

Темный лорд всегда любил использовать пыточные заклятия. И любой проступок или неудачу наказывал обычно Круциатусом. Но в последнее время Волдеморт предпочитал Dolor Torus. Поэтому, оставшись недоволен докладом Северуса о событиях прошлого вечера, наградил его именно этим заклятием. Как и круциатус, оно действовало на мышцы и нервы, но охватывало не все тело, а какую-то отдельную часть. А также возвращалось в виде последствий, которые могли продолжаться по два-три часа несколько дней, хотя при этом и не сводили с ума.

Стараясь не шуметь, Северус, прихрамывая, побрел вдоль стеллажа к каменной колонне, за которой можно было скрыться от посторонних глаз в закутке. И немало удивился, увидев там Гермиону Грейнджер: она сидела прямо на полу, укутав ноги полами мантии, и, казалось, была полностью поглощена чтением книги, которую держала на коленях. Еще несколько фолиантов лежали рядом на полу.

Первым желанием Северуса было отправить настырную заучку восвояси с каким-нибудь язвительным комментарием. Но вместо этого он затаился в тени колонны и стал наблюдать.

Вряд ли кто-то знал, как часто на самом деле он наблюдал за учениками, затаившись где-нибудь в укромных уголках или нишах. Обычно это помогало вовремя предотвращать бесчисленные шалости, потасовки и попытки отомстить. Поэтому из всех преподавателей — не считая, конечно же, Дамблдора — именно Северус лучше всего знал, чем живут ученики и какие настроения витают.

Вот и сейчас, заинтересовавшись, что же привело Грейнджер в такой восторг, Северус наклонил голову, чтобы получше рассмотреть заголовки книг, которые она взяла с полок. И немало удивился, прочитав название первой. А когда увидел название последней — «Как выбрать своему ребенку наиболее подходящее волшебное имя» — удивление переросло в гнев, смешанный с острым разочарованием.

Глупая девчонка! Неужели именно поэтому ее поведение так изменилось? И именно страсть отвлекла ее от учебы?

Северус не мог понять, почему чувствовал себя так, словно его предали. Да как она посмела?

— Мисс Грейнджер!