Перекрестки миров и тридцать три тысячи жизней (гет)

Люди часто обращаются к богам. Просят у них блага и избавления от тягот, терпения и сил или просто мудрого совета. Но боги редко внемлют простым смертным и еще реже отвечают. Дается не всем и не всегда, и тогда уже слышится ропот и жалобы на несправедливость высших сил, плач обделенных лучшей долей, или просто недовольных своей участью.

Дис на судьбу не роптала и ничего от нее не ждала. И не переставала обращаться к валарам, несмотря на то, что радостью они ее не баловали. Ей было достаточно верить в то, что они слышат ее.

Отпуская Торина и своих юных сыновей в поход к Эребору, Дис не верила в успех этого предприятия. Страх сковывал ее при мысли о том, как велика вероятность того, что она потеряет и их. И она впервые умоляла брата прислушаться к ней, но тот упрямо стоял на своем.

— Что ты творишь, Торин? — вопрошала она со слезами на глазах. — Зачем хочешь встретиться с прошлым, которое принесло нашей семье только горе и безумие?

Когда миновали долгие месяцы печали и страха, и в Синие горы пришли вести о том, что Смауга больше нет, а Эребор с его сокровищами вновь принадлежат гномам, Дис была уже слишком усталой, чтобы разделить всеобщее ликование, но почему-то ощутила, что ее собственные испытания, наконец, заканчиваются, и все, что ей остается, это долгое путешествие к своей семье. Последнее, надеялась она.

Кили и Фили обрушились на нее, как ураган. Повзрослевшие и возмужавшие, они все еще были парой юных шалопаев, похожих на встрепанных воробьев, от души вывалявшихся в пыли. Всего лишь ее дети. Правда, в глазах ее младшего сына притаилась почти неуловимая, но такая недетская грустинка, природы которой Дис понять пока не могла. Она была уверена, что чуткое материнское сердце не обманывает ее, хотя Кили и не спешил делиться с нею тем, что таил внутри.

Торин тоже очень изменился. От его былой мрачности и угрюмости не осталось и следа. Он светился изнутри какой-то совершенно особенной радостью, как тот, чьи надежды и чаянья сбылись в полной мере.

— Ты выглядишь так, будто увидела блуждающего духа, — рассмеялся он, встречая сестру крепким объятием. — Я все еще жив, уверяю тебя.

— Не смей шутить такими вещами, — нахмурилась Дис. — Спасибо. За то, что сберег для меня свою жизнь и жизни моих детей.

— Мою жизнь сберег кое-кто другой, — тепло чему-то улыбаясь, заметил Торин, и Дис вопросительно дернула черной бровью. — В Эребор пришли весна и обновление. Вот увидишь — скоро тут станет тесно и шумно, а залы снова засверкают былым великолепием. Мы будем трудиться для того, чтобы наша Родина стала еще прекраснее, чем раньше. Идем, я покажу тебе то, что мы успели сделать за последние месяцы.

Дис заметила, что брат постоянно оглядывается по сторонам, будто бы высматривая кого-то и никак не находя. Пару раз он что-то спросил у проходящих мимо гномов, но в ответ те только разводили руками. Торин хмурился, недовольно качал головой и на глазах терял благодушие.

— Тебя что-то беспокоит? — участливо спросила она. — Ты помрачнел.

Торин молчал. Остановился посреди ярко освещенной галереи, потирая вмиг залегшую меж бровей задумчивую складку. И точным движением ухватил за шиворот попытавшегося прошмыгнуть мимо Бофура.

— Куда подевалась Эмин?

Тот почесал в затылке и бесшабашно улыбнулся.

— Я не видел ее с самого утра. Может, в Дейл ушла? Там сейчас много забот...

— Дури в тебе много! — вдруг рассердился Торин. — Я ли не говорил вам, чтобы глаз с нее не спускали? Искать немедленно! Да спроси Кили и Фили, может быть они встречали ее.

— Торин, я верно расслышала? Речь идет о женщине? — пораженно переспросила Дис, но брат только отмахнулся.

— Торин! Не нужно никого искать... — все, как по команде, обернулись на голос и, раскрыв рты, уставились на старого Балина, который спешил к ним навстречу, тяжело дыша и охая. Он устало привалился к каменной стене. — Клянусь, я не знал, что так получится...

Вид у гнома был неважный. С ног до головы покрытый сажей и пеплом, с черной от копоти бородой, он напомнил Дис печного духа, персонажа гномьих сказок, живущего в каминных трубах, которым матери пугали непослушных детей. Ее брат выглядел не менее впечатленным.

— Балин?! Тобою чистили дымоход?

— Все шутишь? — обиделся старый гном. — Клянусь, твоя волшебница станет причиной моей безвременной смерти...

Торин мгновенно переменился в лице и схватил его за плечо.

— Если сейчас же не скажешь, что случилось, я вытряхну из тебя ответ! — прорычал он, и успел бы исполнить свою угрозу, если бы вслед за Балином из темноты коридора не явилась Эмин.

— Балин тут ни при чем! — без предисловий выпалила она, метнувшись прямиком к Торину. — Это все я...

— Ну вот, нашлась пропажа! — просиял Бофур. — Полагаю, я свободен? — и спешно исчез с глаз долой.

О Дис все успели позабыть. А она, вытаращив глаза, смотрела на разворачивающееся перед нею действо. На маленькую тонкую девушку с длинной косой, обряженную почему-то в мужскую одежду, закопченную и перепачканную сажей пуще Балина, к которой, будто безумный, бросился ее брат. Слов, чтобы определить происходящее вокруг нее, Дис пока не находила.

А девушка тем временем говорила и говорила, виновато хлопая глазами на Торина и размазывая по щекам сажу и грязь в тщетной попытке хоть немного очиститься. На чумазом лице возбужденно блестели большие янтарные глаза.

— Понимаешь, Эребор такой большой, и везде есть камины. Я хотела, как лучше. Я все просчитала. Я хотела... я думала... то есть, я была уверена, что мне удастся создать аналог летучего пороха и наладить дымолетную сеть внутри Горы. А потом камин в библиотеке взорвался и...

— Махал! Все живы?

— Там были только я и Балин... Он хорошо разбирается в химии, знаешь ли, вот и согласился помочь. — Гермиона уже заприметила незнакомую гномиху, и теперь опасливо и заинтересованно косилась на нее из-за плеча Торина.

А тот улыбался. Искренне и светло, и именно в этот миг Дис со всей ясностью поняла, что именно заставляет ее брата радоваться жизни. Что так изменило его. Раньше она не думала, что Торин умеет улыбаться.

— Я думал, ты поинтересуешься, цела ли библиотека! — проворчал забытый Балин, отряхивая одежду. — Однако, похоже, что тебя это совсем не волнует.

— Я, верно, где-то ошиблась, — продолжала тараторить Гермиона. На ее лице, даже таком перепачканном, был явственно заметен мучительный мыслительный процесс. — Завтра проверю расчеты и попробую снова. Скорее всего, ошибка была в формуле летучего пороха...

Теперь уже Торин смеялся в голос. Дис почувствовала, как против воли улыбка кривит и ее губы.

— Эмин, клянусь бородой Дарина, мы зря сражались за Эребор! Ты довершишь то, чего не успел сотворить Смауг — разнесешь Гору по камешку! — впрочем, в голосе Торина не было и капли досады. Дис вдруг подумалось, что Гора для него не так важна, как этот человеческий ребенок.

Позже, этим же вечером за ужином, Дис разглядывала неожиданную обитательницу Эребора без стеснения, пристально и по-матерински строго.

Человек! Среди гномов жила и абсолютно свободно чувствовала себя человеческая девочка с длинными буйными кудрями и глазами, цветом напоминающими постаревший янтарь... Облаченная во все те же жуткие мужские штаны и рубаху, спасибо, на этот раз хоть чистые, и выглядевшая от этого еще более хрупкой и нежной. Торин явно не шутил, когда назвал ее волшебницей. А еще, по его словам, именно она спасла ему жизнь, уничтожила проклятие их рода, а теперь помогала восстановить Эребор. Да поселилась тут насовсем. У Дис голова шла кругом от этих откровений. Она решила больше не задавать брату вопросов, а просто понаблюдать за девушкой со стороны.

То, что Эмин под ее испытующим взглядом кусок не лезет в горло, она сообразила быстро. Как и то, сколько усилий прилагает девчонка, стараясь не пялиться на нее саму. Дис неожиданно развеселилась и поняла, что это состояние является тут весьма заразным.

Ближе к ночи, когда Гермиона убежала спать, оставив брата с сестрой наедине, Дис все же приперла Торина к стене и не отставала, пока не выспросила все, что так интересовало ее в этой девушке. Она не позволила брату ускользнуть от разговора, и вскоре уже знала, что Эмин обладает магическим даром, что она сирота и пришла в Средиземье из другого мира. Гномиха уже не слишком удивилась, услыхав, что Торин любит волшебницу и хочет сделать ее своей королевой, но ужаснулась, узнав, что той всего семнадцать лет, и о намерениях его она ничего не знает. И очень опечалилась, выслушав историю, произошедшую в Лихолесье, и поняв, что ее сын обречен на несчастную любовь.

Когда Торин, наконец, умолк и взглянул сестре в глаза в поисках собственного приговора, то услышал от нее совсем не то, чего ждал. Дис нахмурилась, уперла руки в бока и сердито выпалила:

— Все это мне понятно. Кроме одного. Как ты позволяешь ей разгуливать в таком виде? Эта бесстыдница того и гляди и замуж будет в штанах выходить! Срам смотреть! Завтра же сяду шить ей платье, и пусть только попробует возразить! Так ей и скажи...

Торин опешил и уже не знал, смеяться ли ему в ответ на это, или же нет, но в конце концов не нашел ничего лучше, как крепко обнять сестру.

А у самой Дис в сердце поселилось ощущение тепла и правильности происходящего. И такая щемящая жалость и нежность по отношению к юной девушке, почти ребенку, оставшейся совершенно одинокой в чужом для нее мире. Желание опекать и наставлять ее.

Теперь Дис была уверена в том, что на этот раз боги не только слышат ее молитвы, но и отвечают на них, вознаграждая чем-то очень важным и значимым.