Время цветущих яблонь (гет)

Шаг из теплого южного вечера в круговерть мелкого промозглого снега, похожего на манную крупу, вызывал грусть, как и вид обшарпанных стен Визжащей хижины. Каникулы закончились.

— Бр-р... — Гермиона плотнее завернулась в зимнюю мантию. — Мне сейчас хочется плюнуть на Хогвартс и больше здесь не появляться. Кажется, я за каникулы узнала больше, чем за несколько месяцев учебы этой осенью.

— К сожалению, нам пока стоит изображать обычных учеников, которые за пределами школы узнают не слишком много.

— Я понимаю. Да и кое-что интересное в программе все же попадается. Так что это я просто...

Обнимаю девочку и прижимаю к себе.

— Спасибо, Гарри, что понял. — Она вздохнула. — Но от этого нам тоже придется срочно отвыкать. Идем?

И мы пошли по тропинке в сторону железнодорожной платформы Хогсмида, куда уже прибывал Хогвартс-экспресс. Смешаться с толпой и сесть в одну из карет не представляло сложности.

* * *

Первые несколько дней семестра прошли спокойно, а потом в коридоре нашли окаменевшую кошку Филча. По-видимому, дома, в спокойной обстановке, ревность Рона Уизли несколько поутихла, и Джинни решилась поведать свои девичьи тайны "дорогому дневничку", что и позволило артефакту захватить над ней контроль. Я задумался, следует ли что-то делать в этой ситуации мне. Но долго раздумывать не пришлось, поскольку разыгравшиеся через два дня за завтраком события решили все за меня.

События начались с оглушительного удара в двери Большого зала, от которого одна створка распахнулась и закачалась на одной петле, а вторая оторвалась и отлетела в сторону. В двери, за которыми гудел рыжий огонь, ввалились двое всадников, одетых в черное, с развевающимися за спиной плащами, и при мечах. Молодой парень на белом жеребце мог бы выглядеть почти обычно, если бы глаза жеребца не светились расплавленным золотом. Но это мало кто заметил: все взгляды оказались прикованы к коню его старшего товарища. Темно-синий, покрытый мелкой чешуей вместо шерсти, и с грозным набором хищных треугольных зубов в оскаленной пасти. Именно его копыто разнесло двери Большого зала. Здравствуй, Шаск, давно не виделись.

Корвин и Реддл двинулись по проходу к преподавательскому столу. Навстречу им поднялся Дамблдор:

— Кто вы и что делаете в Хогвартсе?

— О, Альбус, ты меня не узнал? — Парень улыбнулся, широко и дружелюбно. — Я пришел забрать свое.

— Том?! — Глаза директора за стеклами очков сделались круглыми и вспыхнули огнем Образа, а лицо вытянулось, будто он увидел привидение. Но длилось это удивление не больше секунды. — Я вынужден тебя арестовать.

С узловатой палочки сорвался искристый поток света, и был принят Томом на лезвие меча. Заклинание рассыпалось и ушло в пол радужными искрами.

— Альбус, что за детские заклинания? Ты меня обидеть хочешь?

— Том, я не хочу убивать, ты же теперь служишь Свету.

— Да, а вот твоя служба Свету выглядит как-то мерзко. Я не могу призвать Знак против тебя, но это не помешает мне изготовить шашлык из старого кукловода. Хорошо, что ты принес палочку — мне она пригодится. Для службы Свету, разумеется, — Том оскалился в лицо директору, оказавшись по другую сторону стола преподавателей, а конь под ним нетерпеливо танцевал.

Тем временем Корвин приближался к директору с другого фланга. Дамблдор, приняв ситуацию всерьез, решил бить на поражение, не заморачиваясь тем, как это будет выглядеть.

— Fiendfyre!

Огненный элементаль возник посреди зала, затрещал, воняя головешками, и подпалил скатерть ближайшего стола. Но первое же прикосновение Грейсвандир вызвало рев раненой сущности, огонь втянулся в лезвие клинка, над которым затрепетали оранжевые сполохи. Клинок запел, и звук этот напоминал рык крупного хищника.

Удивление стоило Дамблдору пары секунд и пропущенной атаки со стороны второго противника. Директор шарахнулся назад, по мантии его расплывалось алое пятно, а на кончике клинка Тома исчезали, дымясь и впитываясь в металл, капли крови. С резанувшим по ушам свистом в зале возник феникс и, опустившись на плечо Дамблдора, исчез вместе с ним в разноцветной вспышке.

— Феникс, не нравится мне это, — Корвин говорил негромко, но в тишине замершего зала слова были слышны всем. — Уволок его куда-то через тени, и следов не оставил.

— А нам и не нужны следы. — Том погладил лезвие своего клинка. — Ну как, проф, давно мечтал напиться директорской кровушки? Ты ведь его чувствуешь теперь? Он от нас никуда не денется. И палочка тоже.

Корвин улыбнулся и кивнул, они повернули коней и направились назад. Том внезапно остановился прямо рядом с тем местом, где среди оцепеневших первокурсников сидела Джинни Уизли, наклонился с седла и протянул руку в кожаной перчатке:

— Дай сюда!

— Я-я-я... не понимаю, о чем...

— Понимаешь. Дай мне дневник, он не твой.

Дрожащей рукой Джинни извлекла из кармана мантии черную книжечку, которая тут же исчезла под плащом Тома. Коротко переглянувшись с Корвином, они двинулись к выходу.

— Уходим. Чую, кто-то авроров вызвал.

В проеме выбитой двери вздулась мыльным пузырем зеркальная пленка, превращающаяся в портал. С той стороны отчетливо донесся шум прибоя и нарисовался силуэт маяка на фоне глубокого синего летнего неба. Эту карту маяка Кабры мой оригинал рисовал когда-то для Корвина. Ему хотелось иметь такую, в память о своем побеге из темниц, а ту карту, которую на стене камеры оставил Дваркин, по понятным причинам носить с собой было затруднительно. Всадники миновали дверной проем, пленка портала брызнула светом и бесшумно схлопнулась за ними.

Не прошло и минуты с момента закрытия перехода, как в зал с грохотом и треском ворвался отряд авроров:

— Что тут случилось? Кто пострадал?

— Вы опоздали, — голос МакГонагалл хриплый и бесцветный, — здесь был Волдеморт лично, с кем-то еще. И они ранили Дамблдора.

— Э-э... Но Тот-Кого-Нельзя-Называть, он ведь мертв?

— Как оказалось, жив. И даже вернул себе молодость.

За столами учеников прошел шепоток:

— Это же он!

— Темный Лорд?!

— И он, оказывается, такой молодой и краси-ивый...

— Принц. Принц на белом коне...

Не удержавшись, фыркаю, что тут же замечает Гермиона.

— Это ты про девичьи грезы смеешься?

— Ага, — отвечаю шепотом. — Самое забавное, они почти угадали. Только принц был на синем коне.

— Вот как? И я ведь этого принца уже видела. Родственник, значит? Ну-ну... Чего ты еще мне не рассказал?

— Многого. Но ты ведь не станешь спрашивать?

— Сейчас не стану. Но мне любопытно.

Наклоняю голову, показывая, что услышал и запомнил. Тем временем старший из авроров осматривал место происшествия.

— Что тут горело?

— "Адский огонь".

— Волдеморт?

— Н-нет, — любовь к справедливости, а может, множество свидетелей заставили декана дома Гриффиндор сказать правду. — Его вызвал директор.

— В зале, полном детей?

— Видимо, он считал, что ситуация серьезна. — Минерва поджала губы, видимо, не слишком оправдывая поступок директора. — Но заклинание все равно не подействовало на этого... который приходил с Волдемортом.

— Он был настолько силен?

На это никто ничего не ответил, что уже само можно было считать ответом. Авроры просекли фишку и постарались побыстрее убраться, дабы "срочно доложить начальству".

— Здесь многое случилось, — голос МакГонагалл оставался по-прежнему сух, но уже почти спокоен. — Но все это не отменяет занятий, которые начнутся через пятнадцать минут. Прошу не опаздывать.

Школа забурлила. Все и везде только и говорили, что о явлении бывшего Темного лорда, неожиданно выяснившемся факте его "светлости", и прочих совершенствах и достоинствах, начиная с лошади и заканчивая мечом. Директор не появлялся, Волдеморт — тоже, и никто не знал, чего ожидать. Преподаватели пытались пресекать разговоры, но их самих это занимало не меньше школьников. А потом совы принесли номер "Ежедневного пророка" с потрясающей новостью: "Тюрьма Азкабан взята штурмом отрядом неизвестных, на время появления которых защищавшие замок дементоры куда-то исчезли". "Пророк" сообщал, что из заключения сбежали Беллатриса Лестрейндж, Антонин Долохов, Август Руквуд и Сириус Блэк. Остальные Пожиратели Смерти, содержавшиеся в тюрьме, по свидетельству других заключенных и выживших охранников, были убиты своими же, а их тела сожжены в огромном погребальном костре. Автор статьи не знал причин такого разделения, но предполагал, что убиты были те, кто не выдержал заключения и сошел с ума.

Мне хотелось знать обстоятельства событий в Азбакане, и я несколько раз пытался связаться с Корвином по козырю, но ответил он мне только через пару дней.

— Привет, Корвин. Можешь объяснить, что вы там устроили в Азкабане?

— Здорово. Так, слегка пошумели. Том освободил своих. Не то чтобы они ему были нужны, но все-таки друзья юности. Чувствовал за них ответственность.

— И ответственно спалил на костре?

— Ага. Не оставлять же тела всяким падальщикам.

— До вашего прихода они не были телами.

— В том-то и дело, что были. Тело живо, но мозги повреждены полностью — безумные маньяки. Том специально добыл какой-то артефакт и проверял.

— Понятно. А Беллатриса, значит, нормальная...

— М-м... Белла — странная женщина. Но мне кажется, для нее не все еще потеряно.

— Ну, если ты так считаешь... — Чего-то я в истории с Лестрейнджами определенно не знаю. — То есть все, кого освободили, это бывшие сторонники Тома?

— Кроме Блэка.

— А с ним что?

— Ты в курсе, Том собирает крестражи. Один из них должен был хранить Блэк-старший, и спрятал где-то у них. Дом размазан по целой пачке теней, да и внутри там накручено до тошноты, прямо как у вас, то есть во Дворах. Короче, мы искали, ориентируясь на чувствительность Тома к этим своим деталям, но не нашли. Такое чувство, что крестраж перемещался. Том предположил, что он у кого-то из домовиков и, чем гоняться за ним, проще договориться с Блэком.

— То есть вы ему свободу, а он вам крестраж?

— Ага. Тут же отдал, буквально через час, как вернулся домой. Кстати, он о тебе спрашивал, возможно, будет искать встречи.

— Понятно. Спасибо, предупредил.

— Ты напрасно дергаешься, он к тебе вроде бы очень хорошо относится.

— Знаю. Это и беспокоит. Ладно, придумаю что-нибудь.

Звук открывающейся двери на той стороне и простуженный женский голос, спрашивающий, собирается ли Корвин ужинать, прервал наш разговор.

— Будут проблемы, звони.

Собственно, я уже узнал все, что хотел. Осталось придумать, как быть с Сириусом.